Текст книги "Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света"

Пространная равнина, на краю которой мы теперь стояли, была покрыта без преувеличения миллионами пингвинов; их хриплый крик, соединяясь с шумом волн, разбивающихся о прибрежные камни, произвел на меня, так чудесно в эту минуту спасенного, неизъяснимое, неизгладимое впечатление.

Я был в каком-то новом, чудном свете; для меня начиналась как будто новая жизнь! Пингвины, подняв свои головы, с недоумением смотрели на невиданных ими пришельцев и принимались хриплым голосом кричать еще громче.

Посреди острова, на возвышенной горе, находилось жерло, из которого шел густой дым; черные, как бы обгоревшие, тропинки, идущие от вершины вулканической горы по скатам, ясно показывают ее прежние извержения. Грунт земли состоит из черных ноздреватых камешков и серого песку.

Мы не могли сделать ни одного шага вперед, потому что пингвины стояли сплошною массою. Они на лапках своих держатся прямо, как человек, и ходят, переваливаясь с боку на бок; вместо крыльев имеют ласты, которыми могут бить довольно сильно. Самки сидели на яйцах, каждая из них имела одно яйцо, которое поддерживала лапками. Возле самок стояли самцы, храбро защищавшие подруг своих ластами, когда похищали их яйца. Решась идти вперед, мы стали расталкивать пингвинов; они падали направо и налево и очищали нам дорогу. Мичман Куприянов выстрелил дробью в одного пингвина; раненый тотчас окружен был множеством своих собратов, с изумлением смотревших на окровавленного товарища.

Мы заметили, что пингвины ходят с острова в воду для пищи и купанья один за другим, линиями, в совершенном порядке. С моря возвращаются на остров также один за одним, гуськом, не торопясь и без малейшего замешательства. Мы привезли нескольких пингвинов с острова на шлюп. Они были двух родов: одни многочисленнейшие, вышиною менее аршина, имеют клюв черный, шею снизу белую, спину и ласты бурые, переднюю часть белую, лоснящуюся, глаза желтые с черным зрачком. Другого рода пингвины выше, красивее первых, с палевыми шейками, с красными носами и глазами и желтым хохлом. Этих пингвинов у нас на шлюпе называли королевскими, а на «Востоке» – мандаринами. Те и другие сначала ничего не хотели есть, вероятно, скучая о потерянном приволье, напоследок привыкли к солонине, которую маленькими кусочками проглатывали. Пили соленую воду и любили, когда их ею обливали. Из открытых островов первый назван островом Лескова, второй – Высоким, третий – Завадовского, а все вместе, в честь морского министра, островами Маркиза де Траверсе. Они лежат: первый – в широте 56°4Т, второй – 56°44′ и третий – 56°18′. Долгота острова Завадовского, находящегося почти посредине группы, 27°30′ западная.

25 декабря, для праздника Рождества Христова, день был ясный, что в здешнем суровом климате большая редкость.

К северу продолжения новых островов не было видно, и потому направили путь к юго-востоку.

На шлюпе «Восток» сегодня было молебствие; мы оставались там до вечера и провели время весьма приятно. Рассказывая друг другу вчерашние наши подвиги, мы узнали, что шлюпка с «Востока» пристала с подветренной стороны, где берег был поотложе; доходили до половины горы, но принуждены были воротиться от топкого грунта и необыкновенно дурного воздуха от помета пингвинов.

27 декабря. Рано поутру открылись острова Сретения. Представьте две скалы и между ними камень: таков вид островов этих издали. Широта их 57°10′, долгота среднего острова или камня 26°50′ западная.

Несмотря на дождь и мокрый снег, мы быстро шли прямо к югу, к Сандвичевой Земле, служащей как бы вратами или преддверием к таинственному Южному Ледовитому морю, которое до крайности подстрекало наше любопытство, особенно в этом месте, где неустрашимый, предприимчивый Кук при всех усилиях не мог достигнуть далее 60° широты по причине сплошного льда и множества ледяных островов.

Вообще Сандвичеву Землю Кук видел как бы в потемках, почти всегда при тумане и снеге.

29 декабря, в 3 часа пополудни, сквозь туман открылся берег Сандерса; когда немного прояснилось, мы увидели высокий, покрытый снегом и окруженный большими льдинами остров. На другой день утро было ясное, и вчерашний остров очень хорошо открылся. Посреди него величественно возвышалась снежная гора, из жерла которой выходил густой, далеко расстилавшийся по воздуху дым. Остров Сандерс, имеющий в окружности 17 миль, опоясан ледяными островами и льдинами, форма которых ясно показывает, что они отделились от берегов его. Широта Сандерса 57°52′, долгота 26°24′ западная. В следующие дни последовательно проходили острова Монтегю и Бристоль; погода большею частию стояла пасмурная, ледяные острова и мелкий разбитый лед во множестве окружали нас. Положение наше между двумя этими островами было весьма опасное; довольно взглянуть на приложенную здесь карту, чтоб удостовериться, какие странные должны мы были выводить узоры, чтоб не наткнуться на ледяные острова и, по возможности, избегнуть ударов о большие льдины. Термометр стоял ниже точки замерзания; иногда шел столь густой снег, что мы принуждены были нарочно приводить к ветру, чтоб он стряхнулся с парусов; вахтенные матросы едва успевали выметать и выбрасывать его за борт. Бегучий такелаж обледенел, на вантах сколачивали лед драйками. Вахтенным офицерам надлежало иметь большую бдительность и хладнокровие. Малейшая неосторожность или нерешительность могла иметь самые гибельные последствия.

Ночь на 1 генваря была темная, туманная. Между тем ледяные острова и разбитый лед со всех сторон нас окружали; термометр опустился ниже точки замерзания.

Карта плавания экспедиции Ф. Ф. Беллинсгаузена и М. П. Лазарева в Антарктике в 1819–1821 гг. на шлюпах «Восток» и «Мирный»

Поутру, во время молебствия, когда преклонили колена, закричали: «Всех наверх!» Выбежали на палубу и видим пред самым носом страшной высоты ледяной остров. Мы успели, однако ж, вовремя от него поворотить и избавиться от кораблекрушения. Во весь день слышен был с разных сторон глухой шум, оттого ли, что ледяные громады перевертывались, так что верхняя их часть погружалась в воду, а бывшая прежде в воде выходила наружу, или ледяные горы, встретясь между собою, разбивались одна о другую.

В гостях у океанцев

Рисунок из альбома художника П. Михайлова

Дурная, туманная погода не дозволила нам провести этот день на «Востоке»; впрочем, у нас все было по-праздничному, несмотря на то, что мы находились на далеком юге, занесенные со всех сторон льдом, близ пустынных Сандвичевых скал, покрытых ледяною корою и вечным снегом, которые разве изредка тают от пламени, выбрасываемого вулканическими горами. Матросы одеты были в мундиры, имели праздничный обед; им дано было по стакану горячего с сахаром и с лимоном пуншу, и, несмотря на действительную опасность нашего положения, все служители были бодры, смотрели молодцами и провели день весело.

2 генваря, в 4 часа пополудни, увидели берег, названный Куком Южный Туле, в противоположность острову Исландии, который древние также называли Туле, почитая его самою крайнею на севере страною. Все видимое море покрыто было ледяными островами и льдинами; к ночи поворотили на другой галс, чтоб с рассветом подойти ближе к Туле.

3 генваря, в 3 часа утра, при ясной погоде, под всеми парусами, со скоростью шести узлов в час, пустились мы прямо сквозь разбитый лед к Туле. В 10 часов утра, при полном сиянии солнца и прекрасной погоде, шли точно как в проливе, имея с правой стороны Туле, а с левой ледяной остров, длиною мили в четыре и вышиною более 30 сажен.

Этот пролив перерезан был многими ледяными полосами, сквозь которые продолжали мы пролагать путь далее к югу. Туле состоит из трех высоких, неприступных скалистых, вечным снегом и льдом покрытых островов. Между двумя большими островами высунулся из моря камень. Средний остров, побольше прочих, имеет в длину около шести миль и находится в широте 59°26′, долготе 27°13′ западной. Капитан Беллинсгаузен назвал его островом Кука.

4 генваря, при продолжающейся прекрасной погоде, несмотря на множество льда, продолжали идти сквозь него к югу, но около полудня в широте 60°25′, долготе 27°38′ западной дошли до сплошного льда, который решительно преградил нам дорогу. С салинга не видно было нигде ни малейшего к югу отверстия. Погода в это время была совершенно ясная, но продолжения Сандвичевых островов не открывалось. Итак, нам удалось в этом месте только на полградуса далее Кука проникнуть к югу. Он видел Сандвичевы острова во время дурной, почти всегда пасмурной погоды, и потому немудрено, что почел их одним сплошным берегом.

Теперь очевидно, что от самых Фалкландских [Фолклендских] островов продолжается под водою непрерывный горный хребет, выходящий из моря скалами Авроры, Южным Георгием, Клерковыми камнями, островами Маркиза де Траверсе, Сретения и Сандвичевыми. Вулканическая природа этого хребта несомненна, дымящиеся кратеры на островах Завадовского и Сандерса служат явным тому доказательством; вероятно, есть огнедышащие горы и на других островах, вершины которых мы видели под ледяною корою и снегом.

Если позволено сделать здесь скромное предположение, то, кажется, за Туле должны быть новые острова, и, может быть, даже материк, иначе откуда бы взялось такое бесчисленное множество ледяных островов? Гряда Сандвичева с ее северным продолжением далеко для этого недостаточна. Но как достигнуть этих заповедных островов или берега? На этот вопрос отвечать гораздо труднее: знаменитый Кук и отважный наш начальник сделали все, что только решительность и бесстрашная предприимчивость могут сделать. Они почти упирались в сплошной лед, в котором никакого отверстия не было, чтоб проникнуть далее к югу. Остается, может быть, последнее средство приблизиться к Южному полюсу: как только льды могут позволить, под каким-нибудь другим меридианом, например, градусов тридцать восточнее Сандвичевого; потом в самой широте поворотить к западу и следовать до Сандвичевого меридиана, откуда простирать уже дальнейшие поиски новых островов или берега. Нельзя, однако ж, не сознаться, что для осуществления этих предположений необходимо соединение многих условий и самых благоприятных обстоятельств!..

Выше сказано, что мы подошли к сплошному льду, сквозь который с салинга не видно было нигде отверстия к югу, и так с стесненным сердцем должны мы были повернуть сначала к западу, а потом к северу. Прекрасная погода вскоре прекратилась: пошел снег, набегали шквалы, туман иногда был так густ, что с кормы не видать было бака, а между тем мы находились в чаще льда, – только и слышно было на палубе:

– Право, еще право, так! Держи лево, больше лево, лево на борт!

Если прибавить к этому, что наш «Мирный» худо слушался руля и что одного удара о значительную льдину было достаточно, чтоб пойти ко дну, читатель легко поймет, как опасно было наше положение!

Пингвины, как бы радуясь нашей невзгоде, окружали нас во множестве, надоедая своим диким концертом; даже неповоротливые киты отчего-то необыкновенно разыгрались; они выскакивали из воды стоймя на две трети своей длины, потом ныряли, показывая свой широкий хвост, – это была настоящая пляска морских чудовищ! В обратный путь мы перерезали гряду Сандвичевых островов между Монтегю и Бристолем.

7 генваря, рано поутру, сделался густой туман, за которым шлюп «Восток» скрылся. Несколько раз палили из пушек, но ответа не было. В 10 часов утра, когда немного прояснилось, увидели «Восток» назади в четырех милях. Если бы туман еще продолжался, шлюпы легко могли бы здесь разлучиться. Около 6 часов вечера подошли к одному не очень высокому ледяному острову; пингвины сидели на нем рядами; капитан послал к этому острову шлюпку, матросы взбежали на остров и схватили более 50 пингвинов. Лучшие из них оставлены были для приготовления чучел, прочим дана свобода.

8 генваря. Преследуемые льдами, мы опять идем к юго-востоку, чтоб достигнуть большей широты. Около 6 часов вечера, на одной плоской льдине приметили черноватое большое животное. Оба шлюпа с разных сторон понеслись к этой льдине и, поравнявшись с нею, сделали несколько выстрелов. Животное было ранено, кровь лилась из него по льду ручьями, но оно сбиралось, кажется, с последними силами, чтоб броситься в воду; новый выстрел с подоспевшей в это время от «Мирного» шлюпки окончательно убил его. Матросы с трудом втащили на шлюпку тяжелого зверя, принадлежащего к породе нерп, который в длину был 12 фут, а в толщину 3 фута; мясо его черное было невкусное и не могло быть употреблено в пищу. Животное это питается пингвинами и морскими птицами, куски которых нашлись в желудке при вскрытии его.

В 6 часов вечера я стал на вахту до полуночи. Около нас было до 50 ледяных островов и множество льдин. Ветер усиливался, море разыгрывалось; от горизонта стали подниматься темные облака, мрак распространился и скрыл от нас ледяные острова, которыми мы были точно опоясаны. Убавили парусов, чтоб уменьшить ход шлюпа. Часовые, стоявшие впереди, беспрестанно кричали: «Прямо лед, вправо, влево лед!» – и шлюп наш должен был пробираться между льдом и писать странные узоры. Под конец вахты, казалось, лед еще более умножился; я безотлучно находился на баке и беспрестанно смотрел в ночную трубу, стараясь сквозь мглу и мрачность заблаговременно открывать ледяные острова и льдины; это было тем необходимее, что «Мирный» худо слушался руля. Я очень хорошо понимал, какая тяжкая ответственность лежала на мне: малейший недосмотр мог быть гибелен для шлюпа. Признаюсь, в первый раз пожелал я, чтоб моя шестичасовая вахта скорее кончилась. Я спросил:

– Которая склянка?[289]289
  Склянками называются песочные часы. Восьмая склянка оканчивается ровно в полночь.


[Закрыть]

– Восьмая, – отвечают.

– Сказать, когда будет на исходе.

Пройдя еще несколько больших льдин, доносят, что восьмая склянка совсем на исходе.[290]290
  Восемь склянок бьется не только в полночь, но также в 4 часа утра, в 8 часов утра, в полдень, в 4 часа дня и в 8 часов вечера (т. е. каждые 4 часа), так как каждый удар склянки означает истечение получаса времени.


[Закрыть]

– Доложить старшему лейтенанту, что вахта его начинается.

Старший лейтенант Обернибесов был офицер весьма аккуратный, знавший морскую службу превосходно. Не прошло и пяти минут, как он уже был возле меня на баке.

– Каково? – спросил он.

– Не совсем хорошо! Островов и льдин много, но за темнотою показываются в самой близи.

Пробыв еще несколько времени с ним на баке и рассказав положение виденных в ночную трубу ледяных островов, я сошел в кают-компанию, а потом в свою каюту. Несмотря на усталость после шестичасовой вахты, сон бежал от глаз моих; засветив висящий над столом моим фонарь, я начал записывать в свой прозаический, но по крайней мере справедливый, без всяких вымыслов и прикрас, журнал обстоятельства того дня, даже последней моей вахты, то самое, что вы, благосклонный читатель, сейчас имели пред глазами; напоследок от усталости глаза стали смыкаться; я потушил фонарь и тотчас заснул… Ужасный удар, полученный шлюпом, мгновенно разбудил меня; я бросился на палубу, все офицеры сделали то же, и что же видим? – за кормою большая льдина медленно удаляется от шлюпа… «Мирный» ударился о нее прямо форштевнем! Слава богу, что не ударился скулою, тогда бы гибель наша была неизбежна! К чести капитана должно сказать, что он ни словом, ни жестом не изъявил неудовольствия своего вахтенному офицеру, который, конечно, не мог отвечать за то, что шлюп не послушал руля. Впрочем, худых последствий от этого удара не было, вода в трюме не прибывала, но у форштевня выломало гриф на четыре фута длиною и один фут толщиною.

9 генваря, при тумане, мы были опять окружены ледяными полями и разбитым льдом. Когда туман немного прочистился, к северо-востоку усмотрен был узкий проход, в который оба шлюпа направили путь; между тем ходу было по осьми миль в час. Капитан Беллинсгаузен показал в этом случае обычную ему неустрашимость и решительность. Пройдя этим каналом восемь миль, мы вошли в новый канал, простиравшийся прямо на север, которым пробежали еще семь миль, и, наконец, были уже вне опасности, по крайней мере, вышли из чащи льда. Широта места здесь была 59°47′, долгота 15°30′ западная. Погода в это время была переменчивая, по временам шел дождь, но проглядывало и солнце. Случись в этих узких проходах обычные туманы, едва ли бы мы уцелели. Между тем, когда сияло солнце, никто и не помышлял об опасности. Напротив, пред глазами нашими самое величественное, самое восхитительное зрелище! С левой стороны большие ледяные острова из чистого кристалла светились изумрудами; солнечные лучи, падая на них косвенно, превращали эти кристаллы в чудные, волшебные, освещенные бесчисленными огнями дворцы, возле которых киты пускали высокие фонтаны; другие острова с глубокими пещерами, в которые с яростью устремлялись волны, а сверху падали каскады, представляя самые разнообразные причудливые формы. По правую от нас сторону весьма близко тянулось ледяное поле, на котором были точно целые города с мраморными дворцами, колоннадами, куполами, арками, башнями, колокольнями, полуразрушенными мостами, посеребренными деревьями – словом, мы видели самую интересную, чудную, фантастическою картину из «Тысячи и одной ночи»!

Едва мы освободились от явной опасности и переменили долготу на несколько градусов к востоку, бесстрашный наш начальник опять идет во льды к югу: 14 генваря в полдень мы были в широте 63°49′, 15 генваря достигли широты 66°54′, а 16-го в 9 часов утра уже находились в широте 69°17¹/_2′, и впереди льда еще не видно! Каждая миля, впереди пройденная, чрезвычайно радует нас. Почему знать, может быть дойдем здесь до широты, самой близкой к полюсу?

Недолго мы тешили себя надеждой. В полдень, в широте 69°25′, долготе 2°15′ западной, сквозь шедший снег открылся впереди сплошной лед; приведя в бейдевинд, шли этим курсом еще две мили и достигли обширного ледяного поля, усеянного пригорками и простиравшегося от востока чрез юг на запад; надо было выйти из этой бухты, почему и поворотили на северо-запад.

17 генваря пасмурность и снег продолжались почти во весь день. 18-го день был ясный и ветер слабый; мы приглашены были на «Восток» обедать и оставались там до 10 часов вечера. Эти редкие под Южным полюсом среди льдов свидания были для нас бесценны.

Капитан Беллинсгаузен опять идет к югу; ночью на 21 генваря впереди стали показываться льды. В 2 часа мы шли посреди разбитого льда, а далее простиралось сомкнутое ледяное поле, в котором затерто было до 50 ледяных островов; идти вперед уже не было возможности; надлежало поворотить и взять курс на северо-восток.[291]291
  16 января 1820 г. сюда впервые подошли к окаймленному неподвижными льдами (береговым припаем) краю Антарктического материка, близ берегов Земли Принцессы Марты.
  21 января, как отмечает Беллинсгаузен, корабли экспедиции находились на 69°25′ ю. ш. и 1°11′ з. д. От этого пункта до материка не более 30 миль, как и в день 16 января. Экспедиция в этот день вторично подошла к окраине Антарктиды. Установив пределы распространения неподвижных «матерых» льдов, она тем самым указала границу открытого ими шестого материка (Я. С).


[Закрыть]

26 генваря погода была ясная; во все это время, подвигаясь среди льдов к востоку, мы держались в больших широтах. Сегодня, подошед к одному ледяному острову, вышиною от поверхности моря более двадцати сажен, легли в дрейф и сделали в верхнюю часть несколько пушечных выстрелов, но они сначала не произвели над островом никакого действия; напоследок одним ядром разрушило значительную часть ледяной горы, и вся громада, потеряв равновесие, наклонилась и с страшным шумом рухнула в воду, а другая ее часть, бывшая дотоле в воде, вышла наверх.

Известно, что правильная ледяная призма погружается в воду в семь раз более против высоты, остающейся поверх воды, – и, следовательно, видимая льдина довольно правильной формы имела в высоту 10 000 футов, другие же виденные нами ледяные острова могли иметь 2000 футов высоты и более. Спустив на воду ялик, накололи большие куски чистого, прозрачного льду, которые дали нам свежую, совершенно пресную воду. Плавая посреди южных льдов, по крайней мере не нуждаешься в свежей воде!

2 февраля при восточном ветре вновь пустились к югу и 3 февраля в 10 часов вечера в третий раз пересекли Южный полярный круг. Льду не было видно; полярные птицы и пинтады летали около шлюпов во множестве. Ветер был свежий, развело сильное волнение, по временам шел густой снег; термометр стоял на точке замерзания, но иногда спускался на 3° и ниже по Реомюру; снасти обледенели, бегучий такелаж покрыт был точно стеклярусом. «Восток» шел впереди нас и казался в полном зимнем наряде – весь засыпанный снегом!

4 февраля в полдень находились в широте 67°17′, долготе 17° восточной, а льдов еще не видно. Погода стоит довольно ясная, ветер свежий, и шлюп быстро бежит к югу. Отважный начальник наш принял твердое намерение еще раз употребить все усилия идти к Южному полюсу донельзя.

5 февраля, при сильном ветре, тишина моря была необыкновенная. Множество полярных птиц и снежных петерлей вьется над шлюпом. Это значит, что около нас должен быть берег или неподвижные льды.

Поутру впереди и по обеим сторонам горизонта явилась широкая блестящая полоса. К полудню полоса эта стала бледнеть, распространяться выше, и вдруг за нею, как за обширною, прозрачною завесою, открылись семь больших ледяных островов, недалеко один от другого отстоящих, а за ними обозначился неподвижный лед, загибающийся в обе стороны. Прошед между этими островами, мы устремились сквозь разбитый лед к ледяному берегу День был ясный, вид ледяного берега с высокими отвесными стенами представлял грозную, величественную картину Несмотря на чащу льда, капитан Беллинсгаузен продолжал идти к ледяному берегу, чтоб удостовериться, нет ли где какого прохода к югу; но, кроме небольших ледяных бухт, нигде не видно было ни малейшего отверстия, и потому в широте 69°6¹/_2′, в долготе 15°51′ восточной поворотили назад, а потом пошли вдоль ледяного берега к востоку Холода было до 3° по Реомюру; вокруг шлюпа летали птицы; мы видели одну эгмондскую курицу, а с 7 февраля появились небольшие дымчатые птицы вроде ласточек (Sterna), пояс у них красный; они кружились над вымпелом и пронзительно кричали. Таких же птиц мы видели у острова Георгия; следовательно, нет сомнения, что близ 69° ю. ш. и долготы от 15° и далее к востоку должен находиться берег. Может быть, более счастливому будущему мореплавателю и столь же отважному, как наш начальник, вековые горы льда, от бури или других причин расступившись в этом месте, дадут дорогу к таинственному берегу!

С 7 по 14 февраля все в больших держались широтах близ сплошного льда. Ночью на 14 февраля пересекли путь капитана Кука; почти за полвека пред сим он нашел в 30 милях южнее этого места сплошной лед; сегодня мы видели над горизонтом к югу светлую полосу, а это, как мы неоднократно испытали, показывает близость ледяного берега или поля. Из этого следует, что в течение 47 лет в положении льдов, по крайней мере в этих местах, не последовало никакой заметной перемены.

15 февраля настал жестокий противный ветер от востока. Волны подымались, как горы, шлюп то возносился на вершины их, то бросаем был в изрытые водяные пропасти. Эта ночь была одна из самых неприятнейших и опаснейших. Кругом льды. Между тем темно и пасмурно.

Густой свет, соединяясь с брызгами разносимой повсюду вихрем седой пены валов, обняли наш шлюп каким-то страшным хаосом; присоедините к этому свист ветра в обледенелых снастях, скрип перегородок в шлюпе, бросаемом с боку на бок, по временам мелькающие в темноте, как привидения, ледяные громады, присоедините к этому пушечные выстрелы и фалышфейерный огонь,[292]292
  Стреляли из пушек и жгли фальшфейеры для показания места своего шлюпу «Восток»; но, как впоследствии узнали, он не слыхал выстрелов и не видал огня.


[Закрыть] так ярко освещающий этот мрак и бурю, и будете иметь только слабую, бледную картину всех ужасов этой ночи!

На море часто видишь и понимаешь, как ничтожны все усилия человеческие…

Сменясь с вахты в полночь, я и в каюте моей не переставал слышать страшные удары волн о борт шлюпа над самым ухом и невольно подумал, что оставленные нами на далеком севере наши родные и друзья, находясь под надежным кровом, верно не подозревают, какую бедственную ночь проводим мы теперь во льдах под Южным полюсом!

До 28 февраля, подвигаясь к востоку, держались все еще в довольно больших широтах, и нам выдавались ночи, особенно на 19 февраля, такие же, как выше описанная. Сегодня, 28 февраля, в полдень находились в широте 62°4′ и долготе 68°15′ восточной. Ночью при чистом небе видели в полном блеске созвездия Ориона и Южного Креста. Появившиеся пингвины и нырки, точно такие, каких видели у Южного Георгия, показывают опять близость берега, тем более, что за четыре дня пред этим, именно в 3 часа пополудни, в широте 62°32′ и долготе 57°41′ восточной, видели урила, который, поднявшись с воды, полетел к западу.

С 1 марта пошла другая сотня дней плавания нашего из Рио-Жанейро. Хотя офицеры и команда на обоих шлюпах пользуются совершенным здоровьем, но самые суда, парусность и оснастка требуют поправления; в дровах у нас чувствительный недостаток; время подвигается к осени, с которой обыкновенно начинаются в здешних водах жестокие ветры и бури, а потому мы с усиленным ходом, даже по ночам, спешим к северо-востоку До Новой Голландии нам предстоит еще обширное плавание и именно надо переменить более 30° широты и более 80° долготы.

3 марта, после полуночи, сквозь облака замечен был необыкновенный свет. Потом на юге стали показываться синевато-светлые столбы; они беспрестанно исчезали и снова появлялись; иногда они имели вид длинных расходящихся лучей, иногда огонь волнистой лентой пробегал по небесному своду, иногда полнеба вспыхивало красным огнем – словом, нам представилось во всем блеске величественное, изумительное южное сияние! Были такие моменты, что матросы думали, что небо в самом деле загорелось. Рулевой невольно вне себя вскрикнул: «Горит! Горит!» Во всю ночь так было светло, что можно было читать книгу самой мелкой печати, и все непрозрачные предметы бросали от себя тень, подобно тому, как это бывает днем при солнце, подернутом легкими облаками. Наконец, это прекрасное явление кончилось, все погасло, а впереди продолжала гореть маленькая звездочка, по которой рулевой правил шлюпом к востоку.

4 марта. Сегодня капитан наш ездил на шлюп «Восток». Начальник экспедиции объявил ему, что он намерен, не заходя к островам Аукландским, идти прямо в Новую Голландию, в Порт-Джаксон. Для большего же обозрения Южного моря в том месте, где мы пересечем путь Кука, шлюпы должны разлучиться: «Мирному» идти 2¹/₂ или 3° южнее пути капитана Фюрно, и в долготе 135° восточной войти в широту 49°39′, чтобы искать на этой параллели Компанейского острова; потом, осмотрев пространство моря от этого острова до южной оконечности Вандименовой Земли, идти в Порт-Джаксон. Шлюпу «Восток» назначался путь на 2¹/₂ или 3° севернее пути капитана Кука. Таким образом, оба шлюпа обойдут пространство моря по долготе на 35° и по широте на 8°, которое не было еще обозреваемо ни одним мореплавателем.

5 марта с полуночи набегали на нас шквалы с густым снегом, так что на десять сажен ничего не было видно. Между тем мы шли между множеством больших льдин; к счастию, южное сияние освещало море, и мы могли пролагать между льдами свой путь.

В полдень находились в широте 59°, долготе 88°51′. «Восток» прислал шлюпку за священником, который должен был у них находиться до прибытья в Порт-Джаксон, так как на «Востоке» было команды более, чем у нас.

Около пяти часов пополудни «Восток» при семи пушечных выстрелах сделал нам сигнал идти в назначенный путь и сойтись в Порт-Джаксоне. «Мирный» отвечал двадцатью выстрелами и после взаимных желаний всевозможных друг другу успехов под всеми парусами пошел к северо-востоку. Таким образом, мы надолго расстались с нашим флагманом. Разлука последовала в широте 58°50′, долготе 89°5Т восточной. В семь часов вечера «Восток» уже сделался невидим.

До сих пор, несмотря на частые туманы и пасмурность, несмотря на то, что шлюп «Восток» ходил несравненно лучше «Мирного», мы не разлучались с ним от неосторожности или по непредвиденным случаям. Правда, мы несли всегда форсированные паруса, чтоб иметь возможно быстрый ход, но были так счастливы, что со времени выхода нашего из Кронштадта не сломали ни одной брам-реи, ни одного даже лисель-сприта. Ночью имели ходу по 6¹/₂ узлов. Между тем шел снег и град, мороза было 3° по Реомюру, лед хотя и реже, но все еще попадается навстречу.

7 марта, при сильном северном ветре и дождливой, пасмурной погоде, развело сильное волнение. Надлежало взять у марселей все рифы, закрепить крюйсель и спустить брам-стеньги. Около полудня ветер стих, но не надолго; вскоре поднялся сильнейший ветер от NW и во втором часу превратился в настоящий шторм; закрепили марсели, фок-стаксель изорвало в куски, удержались одни только гафельные трисели. Теперь мы в жестокую бурю одни-одинехоньки среди пустынного Ледовитого океана; нет в виду «Востока», на котором так приятно было останавливать взоры.

До 10 марта продолжался крепчайший ветер, волны ходили громадные; когда с хребта их шлюп падал вниз, казалось, что мы находимся при подошве высочайшей водяной горы. К счастию, ледяные острова попадались реже. Так как шлюп «Восток» шел против нас тремя градусами южнее, то положение его во льдах было несравненно опаснее, и мы очень о нем беспокоились.

У матросов стали обнаруживаться простудные лихорадки и ревматизмы. Во все время плавания во льдах, кроме обыкновенной полуденной порции водки, матросы получали по стакану слабого пунша с сахаром и лимонным соком; теперь им прибавили еще порцию водки за завтраком. Это много способствовало к поддержанию здоровья команды в сыром и холодном климате при ежедневных трудных работах.

13 марта в широте 54°49′, долготе 113°7′ видели много травы, птиц и нырков, точно таких, какие показывались у Южного Георгия. Надо полагать, что вблизи этих мест есть какой-нибудь остров. Беспрестанно смотрели с салингов, но открыть берега не посчастливилось.

До 16 марта те же признаки земли повторялись. Между тем надо было поспешить в Порт-Джаксон, куда шлюп «Восток», лучше нас ходивший, мог прийти гораздо ранее.

16 марта с утра северный ветер крепчал и к полудню превратился в жестокий ураган; палубу обдавало волнами; сильнейший вихрь рвал верхи валов и разносил брызги дождевою пылью по воздуху, так что, несмотря на ясную погоду, нельзя было сквозь эту морскую вьюгу видеть вперед далее одной итальянской мили. Буря эта продолжалась до осьми часов вечера. Тогда прибавили парусов, чтоб сколько-нибудь ослабить сильную качку, которая бросала шлюп с боку на бок.

17 марта. День был ясный; служительское платье, в эти дни все до нитки промокшее, могло быть высушено. Тяжелый воздух в каютах топкою камельков и открытием люков был освежен. Все матросы, несмотря на семнадцатинедельное плавание, имели здоровый и веселый вид; все наши больные выздоровели. Мы имели в докторе Галкине не только искусного, но неусыпного и самого заботливого медика.

18 марта ночью намеревались наблюдать лунное затмение, но пред самым началом его луна закрылась облаками, только конец затмения, в исходе пятого часа утра, мог быть замечен. Определенная из этого наблюдения секстанами в обратный телескоп долгота оказалась 13°20′ восточная; она была полуградусом меньше истинной, по нашим другим, точнейшим наблюдениям. Впрочем, наблюдения лунных затмений на море не могут дать точной долготы, потому что во время качки нельзя употреблять большого ахроматического телескопа, а в малые трубы моменты начала и конца затмения заметить весьма трудно.