Текст книги "Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света"

26 февраля рано поутру открылся рио-жанейрский берег с знакомою нам Сахарной Головой. Ветер был тихий, и мы только на следующий день около 8 часов вечера могли войти в залив и по наступившей темноте должны были бросить якорь довольно далеко от города.

Вице-консул Кильхен не замедлил к нам приехать и сообщить все европейские и бразильские новости. В числе последних была одна довольно важная для здешнего края: король намеревался оставить Бразилию и отправиться с двором в Лисбон.

Как ни интересно плавание наше в южных льдах, как ни величественны были картины льдов и незаходящего в полночь солнца, но надо признаться, что после плавания 128-дневного, после трудов и опасностей приятно было видеть благословенный тропический берег. Вышед рано поутру на палубу, отрадно было взглянуть на окружающие нас горы, покрытые богатейшею растительностью, наполнявшею весь воздух благоуханием. Город Сан-Себастьян имел вид праздничный: казалось, все там движется и веселится. На Рио-Жанейрском рейде стояли португальский 74-пушечный корабль «Иоанн VI», два также португальских фрегата, один фрегат северо-американский, два английских брига и до трехсот купеческих судов разных наций. Повсюду видна была жизнь и деятельность.

Какая противоположность с совершенным уединением и окованною льдами хотя и величественною, но безжизненною природой отдаленного юга.

После полудня мы подошли к городу и бросили якорь на прежнем месте, неподалеку от Крысьего острова, на котором разбили опять палатки; там же устроена была и походная обсерватория достойнейшего астронома Симонова.

3 марта я ездил с мичманом Куприяновым в город. Вечером мы пошли в кафедральную церковь, она освещена была множеством свеч. Посередине на зеленом сукне возвышался богатый балдахин, под которым стоял гроб с воздвигнутым на нем золотым крестом. По обеим сторонам сидели на скамейках мужчины и женщины в ожидании начала процессии. Минут через десять вошло человек двадцать с фонарями и столько же человек с алебардами, за ними следовало множество монахов в черных, белых и алых мантиях; они держали в правой руке зажженные восковые свечи. Музыка заиграла, чиновники подняли крест с балдахином, и процессия тронулась. Монахи шли в три ряда, сопутствуемые девочками в белой полупрозрачной одежде. Волны народа вынесли нас из церкви; мы пошли потом на дворцовую площадь, где до поздней ночи много было прогуливающихся.

4 марта король Иоанн VI на раззолоченной барже ездил осматривать свой корабль, на котором намеревался отправиться в Европу. Проезжая мимо наших шлюпов, матросы стояли на реях и кричали «ура!» при пушечной пальбе из орудий. В то же время на королевской барже перестали гресть. Чиновник, державший возле короля штандарт, произнес от имени его приветственную речь в честь государя императора, потом гребцы на барже встали и прокричали три раза «ура!». После обеда проезжала мимо шлюпов королева, и ее величеству такая же оказана была почесть.

26 марта прибыли на Рио-Жанейрский рейд французский 74-пушечный корабль «Колосс» и фрегат «Галатея» под начальством контр-адмирала Жульена.

8 апреля, в Великую пятницу, все суда католических наций спустили флаги и перекосили реи так, чтоб они имели подобие крестов. Вечером мы были в городе и встретили священную процессию, в которой несли гроб, окруженный стражею в странном одеянии. Впереди шли опять молоденькие девушки, в той же одежде, как прежде.

10 апреля Светлое Христово Воскресение встретили на шлюпе «Восток». Заутреня началась в час пополуночи. После богослужения, в 6 часов утра, все офицеры и команда обоих шлюпов вместе разговелись и провели целый день на «Востоке», а 12 апреля мы угощали офицеров и всю команду «Востока». Таким образом проводили время в своем кругу весьма приятно. Матросам доставляемы были разные развлечения, и никто из них не думал проситься на берег. Портовые города изобилуют своего рода подводными камнями и мелями, может быть, более гибельными, нежели в открытом море.

13 апреля. Королевская флотилия, состоящая из 74-пушечного корабля, фрегата, шлюпа, корвета, брига, придворной яхты и пяти транспортов, всего из одиннадцати судов, совершенно готова была к отплытию. Король вечером прибыл на корабль, отправляющийся с ним двор и свита, в числе осьмисот лиц обоего пола, разместились на всех судах. На следующий день вся эта эскадра снялась с якоря и отправилась в море. Наследный принц Дон-Педро провожал короля за выход из залива и возвратился в Рио-Жанейро на пароходе под штандартом.

Мы неоднократно посещали гг. Лангсдорфа и Кильхена и проводили у них понятно время. По случаю отъезда короля в Лисбон все посланники должны были за ним следовать. По предложению капитана Беллинсгаузена, барон Тейль решился отправиться на «Востоке» и 21 апреля на него переехал, а поверенный в делах г. Бородовицын и датский поверенный Дальборго в тот же вечер перебрались на «Мирный». 22 апреля мы перешли к самому выходу из залива и на следующий день вступили под паруса вместе с французским кораблем «Колосс», фрегатом «Галатея» и двумя португальскими фрегатами. К вечеру налетел на нас сильный шквал с дождем, но мы успели вовремя убрать все верхние паруса. Из пассажиров наших господин Бородовицын очень терпел от качки и почти не вставал с своей койки, а итальянец Дальборго храбрился в погоду и был самый приятный собеседник. Часто в шутку Дальборго допытывался: где у нас спрятаны золотые слитки, добытые с острова, открытого под Южным полюсом, а иногда скоблил перочинным ножичком пушку, чтоб узнать, не вылита ли она из чистого золота.

7 мая в 6 часов пополудни при продолжающемся юго-восточном пассате перешли экватор в долготе 26°35′ западной, и ночью появилась опять на горизонте родная нам Полярная звезда на хвосте Малой Медведицы. На нынешний раз мы были в штилевой полосе только дня четыре. В это время, кроме штилей и шквалов, дули переменные ветры и шли проливные дожди. 12 мая, в широте 5°30′ северной, получили пассатный NO и пошли полным бейдевиндом на правый галс.

25 мая. Сегодня в полдень, в широте 21°30′ северной, имели солнце прямо в зените. Немногие из северных жителей испытывают подобное явление! Но видеть солнце прямо над головою как-то необыкновенно. Чувствуешь, что находишься в самом срединном месте на поверхности земного шара. Мы не испытали, однако ж, невыносимого жара. Термометр в тени показывал только 21° и во все время плавания в тропиках не возвышался более 24°.

27 мая в широте 24°40′ северной и долготе 37° западной мы были в полосе Атлантического океана, покрытой на большое пространство морским растением. Это травяное море состоит из кустов зеленоватого цвета, переплетенных между собою; от стеблей идут ветви с продолговатыми листьями и круглыми ягодами, внутри пустыми, и также зеленоватого цвета.

17 июня увидели первый европейский берег и именно гору на мысе Рок, близ Лисбона; вечером бросили якорь вблизи крепости Белем, а поутру следующего дня подошли ближе к городу. Удивительно, что королевская флотилия, девять дней раньше нас вышедшая из Рио-Жанейро, еще не пришла в Лисбон.

19 июня. Сегодня все офицеры нашего шлюпа приглашены были Дальборго обедать в одном из лучших ресторанов Лисбона на улице Rior. Пришед несколько ранее назначенного часа, мы нашли нашего хозяина в больших хлопотах. Сегодня вечером отправляется пакетбот, и он спешил писать свои депеши. Чтоб не мешать ему, пошли до обеда погулять по городу. Лисбон выстроен на почве неровной и имеет вид весьма живописный; дома вообще высоки и замечательны своей архитектурой, только улицы очень неопрятны. Из окон без всякой церемонии выбрасывают всякую всячину. Лисбон город не шумный: народ не толпится, и не заметно множества экипажей.

После роскошного обеда у любезного нашего пассажира вечером гуляли в публичном саду, которого густые аллеи были бы еще превосходнее, если б искусство не подстригало их в разные, слишком уже правильные формы. Здесь есть также несколько фонтанов и небольшой дворец, называемый Нессеситадес.

21 июня поутру вошла на Лисбонский рейд королевская эскадра. На корабле «Иоанн» поднят был штандарт. Когда он стал на якорь против Белемского монастыря, поднялась со всех судов, стоящих на рейде, пушечная пальба; матросы на шлюпах поставлены были во время салютации по реям.

24 июня поутру мы ездили в большой компании осматривать прекрасный водопровод, сделанный из дикого камня на протяжении четырех верст. По обеим его сторонам тянется дорога шириною в одну сажень. По неровности местоположения водопровод спускается иногда к самой земле, а иногда поднимается вверх на 200 фут. С возвышеннейшей точки открывается прекрасный вид на окрестность с домиками, рощицами и пашнями. Вода посредством труб разделяется на многие рукава и течет в резервуары по всем концам города. Весь день приятно провели в городе и вечером были в театре. Сандрилиона была исполнена превосходно.

28 июня поутру мы оставили Лисбонский рейд; 11 июля прошли Английским каналом, 18-го останавливались на короткое время на Копенгагенском рейде и 24 июля в 6 часов утра имели счастие бросить якорь на Кронштадтском рейде, на том месте, откуда назад тому два года и двадцать дней отправились в дальний путь.

Плавание наше принадлежит к самым благополучным, несмотря на холод, туманную и сырую погоду в Южном Ледовитом океане, на зной под раскаленным небом в тропиках. Офицеры и все служители пользовались всегда совершенным здоровьем и во всю кампанию на обоих шлюпах потеряли только троих матросов: собственно от болезни умер один, другой от ушиба, а третий утонул.

В сложности мы прошли около 84 000 верст, то есть обошли два с четвертью раза вокруг всей земли по большому ее кругу, открыли целый архипелаг Русских островов в тропиках, описали: Южный Георгий, Сандвичеву Землю и Новую Шетландию, открыли во льдах острова маркиза де-Траверсе и, наконец, на самом отдаленном юге, на недосягаемой параллели 69°, близ ледяной стены, венчающей Южный полюс, обрели остров Петра и Берег Александра.

I. [Командный состав шлюпов «Восток» и «Мирный»]

На шлюпе «Восток» состояли:

Капитан 2-го ранга Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен, начальник экспедиции и командир шлюпа «Восток».

Капитан-лейтенант И. И. Завадовский.

Лейтенанты: И. Ф. Игнатьев, К. П. Торсон, А. С. Лесков.

Мичман Д. А. Демидов.

Астроном И. М. Симонов, проф. Казанского университета.

Живописец П. Н. Михайлов, академик Академии художеств.

Штаб-лекарь Я. Берг.

Штурман Я. Порядин.

Клерк И. Резанов.

Гардемарин Р. Адамс.

2 подштурмана, 1 подшкипер, 4 квартирмейстера, 98 матросов и прочих служителей.

Итого 117 человек.

На шлюпе «Мирный» состояли:

Лейтенанты: М. П. Лазарев, командир шлюпа, Н. В. Обернибесов, М. Д. Анненков.

Мичманы: И. А. Куприянов, П. М. Новосилъский.

Медико-хирург Н. А. Галкин.

Штурман Н. Ильин.

Иеромонах Дионисий.

1 подштурман, 1 подшкипер, 3 квартирмейстера, 60 матросов и прочих служителей.

Итого 73 человека.

Шлюп «Восток» имел 129 футов 10 дюймов длины, 32 фута 8 дюймов ширины, глубина интрюма была 9 футов 7 дюймов. Построен был в С.-Петербурге, на Охтенской верфи, корабельным мастером Стоке в 1818 г.

[Шлюп] «Мирный» имел 120 футов длины, 30 футов ширины и 15 футов глубины. Построен в С.-Петербурге мастером Колодкиным.

II. (Из инструкции капитану Ф. Ф. Беллинсгаузену)

Коль скоро наступит удобное время в сем году, капитан 2-го ранга Беллинсгаузен отправится для обозрения острова Георгия, находящегося под 55° ю. ш., а оттуда к Земле Сандвичевой и, обошед ее с восточной стороны, пустится к югу и будет продолжать свои изыскания до отдаленнейшей широты, какой только он может достигнуть; употребит всевозможное старание и величайшее усилие для достижения сколь можно ближе к полюсу, отыскивая неизвестные земли, и не оставит сего предприятия иначе, как при непреодолимых препятствиях.

Ежели под первыми меридианами, под коими он пустится к югу, усилия его останутся бесплодными, то он должен возобновить свои покушения под другими и, не опуская ни на минуту из виду главную и важную цель, для коей он отправлен будет, повторяя сие покушение ежечасно, как для открытия земель, так и для приближения к Южному полюсу. Для сего он употребит все удобное время, по наступлении же холода обратится к параллелям, менее удаленным от экватора, и, стараясь следовать путями, не посещенными еще другими мореходцами, пойдет к островам Аукландским, пройдет проливом Королевы Шарлотты и спустится для снабжения провизиею и отдыха экипажу в Порт-Джаксон, что может случиться около первых чисел апреля 1820 г.

Отдохнувши, запасшись всем нужным и исправившись, командир первой дивизии¹⁸⁴ отправится из Порт-Джаксона и направит путь свой к востоку в параллелях Новой Зеландии и северной части Новой Голландии; потом обратится к островам Общества и маркиза Мендозы, проходя наименее посещаемыми путями экваторной полосы, пойдет к обитаемым островам, к которым приставал Коцебу, и сделает изыскания о других с ними соседственных, о коих упоминали жители первых; обозрит острова Соломоновы, а ежели время позволит, – и Новую Каледонию, и возвратится для отдыха в Порт-Джаксон или в южный порт Земли Дименовой, когда по предварительным осведомлениям в сем последнем месте может он найти нужные провизии, подкрепить свежею пищею экипаж и приготовиться к дальнейшим покушениям к Южному полюсу.

По наступлении удобного времени, к концу 1820 г., первая дивизия снова отправится на юг к отдаленнейшим широтам; возобновит и будет продолжать свои исследования по прошлогоднему примеру с такою же решимостью и упорством и проплывет остальные меридианы, для совершения пути вокруг земного шара, обратясь к той самой высоте, от которой дивизия отправилась под меридианами Земли Сандвичевой.

По окончании благоприятного для сих предприятий времени совершит обратный путь в Россию.

И. М. Симонов
Слово об успехах плавания шлюпов «Восток» и «Мирный» около света и особенно в Южном Ледовитом море в 1819, 1820 и 1821 гг., произнесено в торжественном собрании Казанского университета июля 7 дня 1822 г. профессором и кавалером Симоновым

Три года я не был участником подобного торжества, и в сие время, в продолжение слишком двух лет, суждено мне было разделять труды и опасности одного из знаменитейших путешествий около обитаемого нами земного шара. Я был свидетелем и по возложенной на меня обязанности, с званием астронома-наблюдателя сопряженной, участником в сем знаменитом деле. Путешествие наше имело щастье обратить на себя благосклонное воззрение монарха; нет сомнения, что оно удостоено будет и вашего внимания. Вижу нетерпеливое желание соотечественников наших читать повествование об оном, но оно в целости не скоро может быть окончено. Тщательная отделка и гравирование карт и эстампов, выбор и расположение материалов, во множестве нами собранных, и, наконец, множество трудных и особенной точности требующих вычислений остановят на некоторое время появление в свет полного издания сего путешествия. Между тем, чтобы сколько-нибудь удовлетворить любопытству людей просвещенных и любящих полезные знания, я намерен здесь изложить в коротких словах путь и занятия сих шлюпов.

В 1819 г. его императорскому величеству угодно было отправить две экспедиции – одну к Южному, а другую к Северному полюсу. Новые поиски в Южном Ледовитом море, покушение как можно далее проникнуть к югу и, наконец, вообще открытия, долженствующие расширить круг географических знаний, были предметом первой, а отыскание прохода из Восточного океана в Западный, то есть от Берингова пролива в ту или другую сторону, к Белому морю или Гудзонову заливу, составляло цель второй экспедиции. Каждая экспедиция состояла из двух шлюпов. «Восток» и «Мирный» составляли Южную. Главное начальство над сими шлюпами поручено было капитану 2-го ранга (ныне капитан-командору) Беллинсгаузену, мореходцу отличному по своему искусству и опытности, который уже сделал подобное путешествие под начальством Крузенштерна и ныне с неимоверною неустрашимостью, благоразумием и щастием оправдал ожидание начальства. Лейтенант Лазарев 2-й (ныне капитан 2-го ранга, под начальством коего фрегат «Крейсер» идет к северо-западным берегам Америки) – мореходец известный, командовавший прежде кораблем, принадлежавшим Американской компании, «Суворовым» во время плавания его в Ситку, назначен был командиром «Мирного». Северную экспедицию составляли шлюпы «Открытие» и «Благонамеренный», состоящие под главным начальством капитан-лейтенанта Васильева, находящегося на «Открытии». Командиром «Благонамеренного» был капитан-лейтенант Шишмарев, бывший прежде под командою Коцебу, во время путешествия его на бриге «Рюрик», отправленном для открытия от канцлера графа Румянцева,[307]307
  Румянцев Николай Петрович (1754–1826) – граф, государственный деятель, сын дипломата графа П. А. Румянцева-Задунайского. После Тильзитского мира – министр иностранных дел (1807–1814). В 1815 г. за свой счет снарядил экспедицию Коцебу, вложил крупные средства в финансирование экспедиций Гагемейстера, Корсаковского, Устинова. Книжное собрание Н. П. Румянцева послужило основой Румянцевской библиотеки в Москве (ныне Российская Государственная библиотека).


[Закрыть] известного покровителя наук и столь много к распространению их способствующего. Выбор офицеров предоставлен был капитанам. Мера благоразумная, ибо всякий начальник, дорожа своею славою, старался окружить себя отличными исполнителями. Сверх сего, кроме главной цели сих экспедиций, состоящей в приобретении полнейших познаний о нашем земном шаре, чтоб доставить занимающимся некоторыми науками способ и частые случаи производить полезные наблюдения, были назначены на каждую экспедицию по одному астроному, по одному натуралисту и по одному художнику по живописной части. Астрономические и некоторые физические инструменты заблаговременно Морским министерством заказаны были в Лондоне через нашу миссию. Успехи сих экспедиций тем более должны быть для вас приятны, соотечественники, что все офицеры и чиновники, их составляющие, были русские. Некоторые носили немецкие имена, но, будучи дети российских подданных, родившись и воспитавшись в России, не могут назваться иностранцами. Из Германии приглашены были два натуралиста, которые дали обещание явиться на суда наши в Копенгагене, но, не исполнив оного, отказались. Мы жалели только, что, положившись на их обещание, не взяли натуралистов из России, а узнали об отказе тогда, как уже пришли в Данию, и, следовательно, поздно было приглашать других. Хотя таким образом, кроме шлюпа «Открытие», на который назначен был натуралист в Санкт-Петербурге, мы остались без естествоиспытателей, однако ж не упускали наблюдать и собирать все, что по сей части ново, любопытно и редко.

3 июля 1819 г. шлюпы, Южную экспедицию составляющие, «Восток» и «Мирный», подняли якорь и к странам неведомым понесли отличное рвение быть полезными Отечеству и просвещению.

Чрез десять дней плавания прибыли мы в Копенгаген и провели в столице Дании семь дней. В продолжение сего времени мы запаслись некоторыми потребностями, кои удобнее в сем порте приобрести было можно, и старались по возможности видеть все, что только обращает взор любопытных путешественников, как то: обсерваторию, библиотеки, памятники, окрестности города и кунсткамеру. В сей последней приятно было для русских видеть некоторые изделия незабвенного в истории великого Петра.

20 июля мы оставили порт сей, а 29-го пришли на Портсмутский рейд, прошед Зунд, Категат и Немецкое море почти беспрестанно с попутным ветром: изредка штиль замедлял ход наш.

Портсмут есть один из лучших военных портов Англии, почему капитан наш и предпочел его для якорного стояния, но главное дело наше в сем государстве было в Лондоне. Там мы должны были взять инструменты, для нас изготовленные. На сей предмет многие из нас отправились в столицу Англии. Приняв инструменты и осмотрев некоторые достопримечательности Лондона, сколько в короткое время нашего там пребывания было можно, возвратились в Портсмут и снялись с якоря. Чрез 19 дней плавания были мы уже на рейде близ порта Св. Креста [Санта-Крус] на острове Тенерифе. Здесь мы должны были освежиться и запастись вином для нашего дальнего плавания. Воспользовавшись пятидневным пребыванием нашим у острова Тенерифа, я с тремя офицерами отправился из порта Св. Креста к порту де-Лерошава [Оротава], к подошве пика Тейдского, одной из величайшей в свете гор. В первый раз мы увидели ее, будучи в море за 90 английских миль от Тенерифа. Могли бы видеть ранее, но она до того времени была скрыта от нас облаками. Знаменитый путешественник Гумбольдт ее увидел за 120 миль. Здесь близ горы сей видели мы места очаровательные, места, по словам одного ученого француза, с коим мы познакомились в порте де-Лерошава, гораздо прелестнейшие, нежели швейцарские. Здесь видели мы ботанический сад, в коем воспитываются редкие растения из всех пяти частей света. К сожалению, кратковременность нашего у сего острова пребывания и осеннее время воспрепятствовали нам быть на вершине пика. 18 сентября мы возвратились на шлюп, а на другой день отправились в дальнейший путь. Переход наш от Тенерифа до Бразилии продолжался 42 дня.

В Рио-Жанейро, после Дании и Англии, в третий и последний раз свиделись мы с Северною экспедициею. Приятно свидание с соотечественниками, особливо в таких отдаленных от родины местах.

Занятия наши в сем порте состояли в поверке хронометров и в определении географического положения обсерватории, для которой португальское правительство отвело нам место на маленьком островке, Иллиос Радос [Ильяде Радос][308]308
  Крысиный остров, ныне носит название Фискальный остров.


[Закрыть] называемом и против самого города Сент-Себастиана [Сан-Себастьян][309]309
  Сан-Себастьян – старинное название Рио-де-Жанейро.


[Закрыть] находящемся. Сии наблюдения для нас были весьма важны, ибо на них должны быть основаны все прочие, которые мы готовились делать в продолжение плавания нашего у южных льдов. Сверх сего запаслись мы здесь свежею провизиею, дровами, водою, поправили шлюпы, дали отдохновение экипажу и таким образом изготовились к самому продолжительному, трудному и опасному плаванию в Южном Ледовитом море.

До сих пор путешествие наше было не что иное, как приготовление к надлежащему плаванию, как приступ к предназначенному нам делу Оставив Европу, украшенную искусством, обработанную человеческим умом, любопытную по своему образованию, перешли мы в места превосходные, где царствует вечная весна, где земля сама печется о плодоносии и не требует для сего особенных трудов и человеческой деятельности. Плавание в таких местах не труд, но удовольствие. Правда, сильный ветер, постигший нас в Бискайском море, причинил нам много беспокойства; постоянные тропические жары утомляли нас; единообразное зрелище неба и воды во время наших переходов наводило некоторое уныние; обыкновенные и частые экваторные штили, умедляя ход наш, причиняли досаду; но все сие ничто в сравнении с тем, что нас ожидало в пределах южного хлада.

Оставив порт Рио-Жанейро, находящийся почти под 23° ю. ш., после двадцатидневного там пребывания, мы тотчас вышли из тропиков и быстро перенеслись во мрак вечных туманов. 14 декабря, в день, соответственный в тех местах нашему 14 июня, будучи в широте 52°, мы увидели первый снег, а 15-го приблизились к берегу острова Короля Георга, и с тех пор начались наши труды и опасности, которые почти беспрестанно сопутствовали нам в продолжение всего нашего плавания в больших широтах. Уединенный, вечным снегом покрытый остров Георга лежит от северо-запада к юго-востоку. Северо-восточный берег его описан знаменитым мореходцем Куком, и нам надлежало положить на карту юго-западной берег оного, никем не описанный и, кроме промышленников, никем не посещаемый. Опись сия продолжалась двое суток. Окончив оную, пошли мы к Сандвичевой Земле, издали только виденной Куком и хорошо не исследованной. 17 декабря прошли Клерковы каменья,[310]310
  Клерковы каменья – группа мелких скалистых островов, открытых Куком в 1775 г.


[Закрыть] а 22-го обрели новые острова, кои капитан Беллинсгаузен назвал островами маркиза де Траверсе.[311]311
  Де Траверсе Иван Иванович (Жан-Франсуа) (1754–1831) – адмирал; с 1811 по 1828 г. – морской министр; принят в русский флот из капитанов французской морской службы; с 1802 г. был главным командиром черноморских портов.


[Закрыть] Мы описали острова сии, выходили на берег одного из них, который возвышался над поверхностью моря остроконечным пиком, беспрестанно дымящимся и окруженным вулканическими извержениями.

27 декабря прошли мы в 50 милях от островов Сретения, к коим совершенная тишина моря воспрепятствовала нам приблизиться, а 29-го подошли к островам, названным Куком Сандвичевою Землею. Сей мореходец почитал мысы Саундерс, Бристоль и Монтегю оконечностями большой земли; но мы подходили к ним близко, обошли кругом, совершенно определили и нашли, что они не что иное, как отдельные, небольшие острова, так же бесплодные и каменистые, как и остров Георга.

Вид всех сих островов или, лучше сказать, огромных каменьев, возвышающихся из неизмеримой глубины океана, весьма печален. Они все покрыты вечным снегом, окружены почти беспрестанно густым непроницаемым туманом, зеленеющийся мох составляет все прозябание [растительность] острова Георга, а на островах маркиза де Траверсе, Сандвичевых и того найти невозможно. Море около них усеяно величайшими плавающими глыбами льда. Морские звери, пингвины, альбатросы, петрили и другие подобные им рыболовные птицы суть единственные обитатели сих мест.

Мы продолжали опись Сандвичевых островов до 4 генваря 1820 г., доходили в сих местах до 60°30′, и в сей день, оставив мрачный Сандвич, пошли к осту, сначала по параллели 59°, но после беспрестанно склонялись к югу и простирали свои поиски до 69°30′, до тех мест, где вечные, непроходимые льды положили предел человеческим силам проникнуть далее. Сандвичевы острова были последнею землею, виденною нами в продолжение сего плавания, до самой Новой Голландии. С сих пор мы скитались во мраке туманов, между бесчисленным множеством огромных плавающих льдин, беспрестанно в страхе быть раздробленными сими громадами, простирающимися иногда до 300 фут в вышину над поверхностью моря. Хлад, снег, сырость, частые и жестокие бури беспрестанно нам сопутствовали в местах сих. Здесь некоторое время одно только южное сияние пленяло взор наш и в восторг приводило душу плавателей. Разноцветные радужные огни оного, мгновенно появившись белым столбом из-под горизонта на южной стороне и потом переливаясь из цвета в цвет, перебегая из места в место, вмиг покрывали весь небосклон и внезапно исчезали, чтоб вскоре в ином виде появиться снова. Таким превосходным зрелищем наслаждались мы каждую ночь со 2 до 7 марта. После сего вдруг небо покрылось облаками, тучи сгустились, ветр мало-помалу усиливался и, наконец, превратился в такую бурю, которая жестокостию своею превосходила все до сего времени нами испытанные. Сами мореходцы уверяли, что они, скитаясь с давнего времени по различным морям, ничего подобного сему не видели. Ветр свистал, ударяясь о снасти, срывал воду с поверхности моря и носил ее по воздуху. Волны, возвышаясь, как горы, пенились грядами по всему пространству океана. Шлюп, сильно колеблясь, клонился к поверхности моря и бортом иногда черпал воду. Мы не могли нести никаких парусов, ибо прежде ветр сей в один порыв вырвал стаксели и половину грот-марселя. В сем положении, к большому ужасу, мы были не более как в двух саженях от одной довольно большой льдины, об которую конечно бы разбились, если б волна, несущая нас к погибели, не спасла от оной: она подкатилась под шлюп наш, ударилась об льдину, отразилась и, оттолкнувши шлюп, дала ему другое направление. Неприятное чувство в таковом положении увеличивалось более тем, что мы одни были в сих мрачных местах. «Мирный», всюду нам сопутствовавший, по распоряжению командующего экспедициею капитана Беллинсгаузена, расстался с нами 5 марта и пошел к Новой Голландии, по другой параллели, в меньших широтах. К счастию, во время сей жестокой бури мы вышли уже из бесчисленного множества больших и малых льдин, кои окружали нас от 3 по 7 марта; в противном случае, если б мы спаслись каким-нибудь чудесным образом от неминуемой погибели, то по крайней мере потерпели б великий вред, который принудил бы нас искать ближайшего пристанища.

После сего ветр мало-помалу утих. Между тем время клонилось к зиме, и нам должно было, оставив хладный юг, удалиться к тем местам, где благотворные лучи солнца не престают согревать в продолжение целого года.

19 марта мы получили сильный попутный ветр, с коим шли по 10 и по 12 миль в час. Воспользовавшись сим ветром, мы направили путь свой к Новой Голландии; 24-го были уже против Вандименовой Земли и 30-го бросили якорь в Порт-Джаксоне против города Сиднея.

После толиких трудов и опасностей, после 130-дневного плавания в местах, где всякая минута открывала нам новые ужасы, Порт-Джаксон показался нам раем. Цветущая природа воссияла в глазах наших, как ясное летнее утро после бурной осенней ночи. «Мирный» прибыл семью днями позже нас.

Мы пробыли в Новой Голландии тридцать восемь дней. Губернатор доставлял нам способы для исправления судов наших, кои имели в том нужду, а особливо «Мирный», который, ударившись об льдину, получил значительное повреждение. Во время нашего здесь пребывания мы не оставались праздными. В каждый ясный день и в каждую ясную ночь чинимы были астрономические наблюдения как для определения географического положения нашей обсерватории, для которой отведено нам было место на другой стороне залива, так и для узнания состояния и хода хронометров. Сверх того, имея небольшой инструмент прохождений, я воспользовался случаем определить прямые восхождения неподвижных звезд южного неба, что после Лакаля [Лакайль],[312]312
  Лакайлъ (1713–1762) – французский астроном.


[Закрыть] бывшего в Южном полушарии 50 лет пред сим, никем делано не было. Наконец, исправив суда, снабдив себя провизиею, дав отдохновение людям от трудов их и наполнив журналы наши многими полезными наблюдениями и любопытными замечаниями, оставили сей порт и вступили в море 8 маия. Лишь только мы вышли из сего покойного места, лишь только берега Новой Голландии скрылись от глаз наших, встретил нас жестокий ветр. Капитан имел намерение пройти прямо в жаркий пояс, но ветр, будучи противным, к сему не допускал нас и направил путь наш к Новой Зеландии, куда он думал зайти после. Ветр сей не утихал до 19 маия, после чего вдруг сделалась тишина, шлюп потерял ход, и оставшееся после ветра волнение ударяло в оный так сильно, что однажды вдруг сбило у нас сетку с правого шкафута и унесло в море все, что на оном находилось. Лейтенант Лесков, бывший в сие время на сем шкафуте, едва не был унесен волною в свирепствующую бездну океана, и, конечно, погиб бы, если б снасть, за которую он удержался, не спасла его.

Спустя несколько дней после сего мы увидели синеющиеся берега Новой Зеландии, при противном ветре, лавируя, вошли в Куков пролив и 29 маия бросили якорь в заливе Королевы Шарлотты, за островами Длинным и Матуарой, против Корабельной бухты.

Жители мест сих, едва нас увидели, в великом множестве на лодках приплыли к шлюпам и, видя наше дружелюбное к ним расположение, с доверенностию вошли на оные, снабдили нас великим множеством рыбы и меняли свои изделия, как то: ткани, деревянные копья, каменные долота, костяные и раковенные удочки на наши гвозди, ножи, топоры, зеркала, пронизки и другие маловажные вещи. Новозеландцы среднего роста, сильны телом, имеют смуглые и значительные лица, кои они расписывают разными фигурами, весьма живы, и в глазах их пылает огонь, воспламененный воинственным духом. Видя превосходство сил наших, зная действие наших воинских орудий, они казались смирными и добрыми, но мы, будучи известны о их вероломстве, выходили на берег и посещали жилища их, имея при себе конвой: ибо это те самые варвары, которые изменническим образом убили и съели французского капитана Мариона,[313]313
  Марион (1729–1772) – французский мореплаватель, исследователь антарктических вод, Вандименовой Земли и Новой Зеландии.


[Закрыть] себя им доверившего, и 10 человек из экипажа Фюрно, сопутствовавшего Куку, вышедших на берег за водою.