Текст книги "Настольная книга психолога: мастерство общения с клиентом"

Игровая терапия

Будь то взрослый или ребенок, в игре, и только лишь в игре они способны к творчеству, способны задействовать всю личность в целом; а только будучи способен творить, индивид может раскрыть свою самость.

Д. Винникотт

Драматерапевту необходимо быть знающим и умеющим профессионалом в таких областях, как социология, педагогика, психиатрия, психология и психотерапия. Чтобы практиковать, драматерапевт должен овладеть навыками клинициста, психоаналитика, бихевиориста, индивидуального и группового психотерапевта, театрального режиссера и актера.

Как клиницист драматерапевт отвечает за диагностику состояния пациента. Как аналитик он отвечает за понимание как личностных, так и межличностных феноменов, необходимых для того, чтобы уловить смысл опыта и углубить самопознание пациента. Как индивидуальный психотерапевт он вызывает перемены, воздействуя на пациента таким образом, чтобы облегчить исцеление. Как групповой терапевт он заботится о конструктивном рабочем климате в группе, который помогает развитию поддерживающего социального окружения.

Как режиссер драматерапевт превращает полученный материал в действо, которое должно быть стимулирующим эмоционально и приятным эстетически. При этом он должен уметь сочетать эмоциональную вовлеченность и вхождение в образ по Станиславскому с брехтовским соблюдением дистанции и отстранением.

Справиться с ролью группового лидера драматерапевту помогает знание социальной психологии, групповой динамики, композиции групп, групповых процессов, стадий развития групп, терапевтических факторов в групповой психотерапии, включая психоаналитическую, экзистенциально-гуманистическую и проблемно-ориентированную психотерапию.

Драматерапевту необходимо не только найти оптимальную пропорцию, в которой он объединяет четыре роли (аналитика, постановщика, терапевта и группового лидера), но и исполнять эти роли таким образом, чтобы они гармонировали с его собственной личностью и требованиями конкретной ситуации.

Хороший драматерапевт выполняет свои обязанности с должным уважением к другим людям, он способен услышать и понять подспудные сообщения протагониста, может вдохновить эмоциональное вовлечение и спонтанность и помочь протагонисту избавиться от препятствий на пути к личностным изменениям, может облегчить развитие конструктивных отношений в группе и мудро сочетать все названные требования со своими личными ограничениями.

Драматерапевт должен:

• иметь твердый и оптимистический взгляд на потенциал группы;

• быть уверенным в себе и создавать ощущение, что в группе происходят какие-то позитивные изменения;

• создавать ситуации, когда все становится возможным: ведущий в состоянии создать атмосферу волшебного творчества;

• создавать атмосферу, в которой все неизвестное, непроговоренное, неслучившееся оказывается столь же важным, как и все, что произошло в жизни;

• обладать подлинным ощущением игры, удовольствия, свежести и уметь воплощать и юмор, и пафос;

• разделять изначальные идеи, мечты и фантазии Морено и быть способным воплотить их в действии;

• иметь склонность к риску; уметь оказать поддержку, стимулировать, а иногда и провоцировать участника на терапевтическую работу;

• уметь индуцировать в других ощущение спонтанности и творческого полета, которые приводят к личностным изменениям.

Принятие состоит в том, что драматерапевт независимо ни от каких обстоятельств во время сессии проявляет к протагонисту положительное отношение. Это создает необходимую свободную обстановку, в которой протагонист может выразить себя, не боясь критики и осуждения.

Прояснение относится к уточняющим вопросам о том, что только что было сообщено, для составления более детального описания ситуации.

Совет и обучение включают в себя дидактические инструкции, дающие протагонисту информацию или руководство. Стараясь усилить желательное поведение и ослабить нежелательное, драматерапевт использует скорее похвалу и ободрение, чем негативную критику и осуждение.

Интерпретации – это вербальные объяснения, раскрывающие источник, историю или причину переживания, объяснения, призванные создать для него когнитивную рамку.

Конфронтация относится к утверждениям, фокусирующим внимание на очевидных, центральных или важных моментах, которые должны подвергнуться дальнейшему исследованию. Конфронтацию можно также рассматривать как интервенцию, не позволяющую пациенту избежать неприятных тем и удерживающую его «на месте».

Суггестия – это наведение у протагониста измененного состояния сознания. Она используется для пробуждения воспоминаний, фантазий, мечтаний или как приглашение к регрессии в более раннее состояние.

В отличие от словесных интерпретаций психоанализа, в психодраме используются в основном «действенные интерпретации», которые показывают протагонисту смысл его поведения в форме ролевой игры. При этом перенос выглядит как повторяющееся действие из прошлого, сопротивление – как противодействие, а отыгрывание в действии происходит через коммуникативное действие.

Самораскрытие происходит, когда драматерапевт делится своими переживаниями, которые он испытывает в данный момент, или прошлым опытом, чувствами и мыслями. Позиция «прозрачности» оттеняет как реальные, так и связанные с переносом аспекты взаимодействия клиента и терапевта.

Наряду с этими директивными функциями ведущего психодрамы такое же большое значение для психодраматического процесса имеет его недирективное, исключительно перцептивное поведение на протяжении исполняемой сцены. В течение этого времени, наблюдая за изображаемыми событиями и группой, он спокойно располагается на краю сцены и сосредоточивается на психодраматическом действии. Каким бы директивным он ни казался в остальных случаях, теперь он полностью ориентирован на поведение протагониста. Ни одно слово, ни малейшее колебание настроения или жест исполнителя не должны от него ускользнуть.

Такая позиция ведущего психодрамы – позиция незаметного наблюдателя на краю сцены – имеет два больших терапевтических преимущества: она позволяет следить за игровым действием и защищает от переносов. В фазе игры переносы протагониста совершенно не затрагивают ведущего психодрамы. Протагонист репродуцирует свои бессознательные побуждения в игре. Прямые и латеральные переносы протагониста направляются на партнеров, исполняющих функцию носителей проекции. На всем протяжении игры протагонист в свободном действии полемизирует с этими носителями проекции, то есть со своими переносами. Благодаря такой структуре терапевтической психодраматической ситуации психодрама отвечает желаниям и терапевта, и клиента.

Другим преимуществом, которое привносит с собой положение ведущего психодрамы на краю сцены, является некоторая дистанция от происходящего и тем самым лучшее видение свободных действий протагониста и игры партнеров. Это видение позволяет ведущему психодрамы осмысленно руководить игровым действием. Кроме того, в случае необходимости ведущий в любой момент может вмешаться в психодраматическое действие в качестве дубля.

Сообразно запросам протагониста, ситуации и группы я делаю следующее.

• Планирую сессии таким образом, чтобы разные члены группы имели возможность побыть протагонистами и чтобы исследуемые проблемы соответствовали потребностям и интересам группы.

• Обеспечиваю толерантность и атмосферу принятия, которая облегчает спонтанное выражение чувств, связанных со значимыми событиями.

• Разогреваю группу, чтобы участники были психологически готовы к свободному и полному исследованию своих проблем и определили свои цели.

• Обеспечиваю поддержку протагониста и некоторое руководство, включающее в себя предложение соответствующих техник, поощрение спонтанности и катарсиса, помощь протагонисту в интерпретации того, что он пережил во время психодрамы.

• Акцентирую отношения, которые могут быть исследованы, предлагаю сцены, которые можно сыграть, и эксперименты, которые можно провести.

• Прерываю действие для уточнения происходящего, если в этом есть необходимость, и убеждаюсь в том, что роль была сыграна должным образом.

• Проявляю внимание к реакциям членов группы и, если это кажется уместным или необходимым, вовлекаю других участников в психодраму. Помогаю другим членам группы получить терапевтическую пользу от этого опыта.

В театре режиссер – Бог, но актеры, увы, атеисты.

Ж. Пета

• Защищаю протагониста от словесных нападок других членов группы или от упрощенных указаний и советов.

• Провожу групповую дискуссию, после того как закончится действие. Поощряю членов группы к тому, чтобы дать протагонисту обратную связь и поделиться тем, что они испытали во время психодрамы, чему они научились, какие чувства или события, пережитые ими в реальной жизни, схожи с чувствами или ситуацией протагониста.

• Подвожу итоги на основе обратной связи, полученной в ходе дискуссии и инсценировки, что обеспечивает завершение полученного опыта и позволяет перейти к новой области исследования.

Трансактный анализ

Я противоречу себе.

Я огромен.

Я содержу в себе множества.

У. Уитмен

Акцент делается на взаимодействии между мной и членами группы. Я занимаю центральную позицию в группе и работаю с каждым членом группы. Моя роль заключается в оказании помощи участникам в освоении средств, необходимых для осуществления эффективных изменений.

При работе с группой я задействую все свои состояния «Я». Родитель защищает и заботится, Взрослый анализирует и предоставляет информацию, Естественный Ребенок создает атмосферу творчества и энтузиазма и служит примером того, как можно веселиться и ощущать радость жизни, а интуиция Маленького Профессора сразу подсказывает правильные решения.

Когда кому-то в группе слишком плохо, он может временно воспользоваться моим Опекающим Родителем, чтобы позаботиться о своем перепуганном или запутавшемся Ребенке. Такая поддержка предусмотрена в Рабочем договоре на время, необходимое участнику, чтобы справиться с кризисной ситуацией или с новыми трудными формами поведения и впечатлениями.

В мою задачу входит также предоставить каждому члену группы возможность развивать свою личность так, чтобы противодействовать усвоенным в детстве запретам. Структурируя группу, давая дидактические объяснения и предлагая эксперименты, я открываю путь к переменам, позволяю участникам пользоваться их собственными состояниями «Я» – думать честно, как Взрослый, ощущать свободу Естественного Ребенка и не столь часто прибегать к помощи Критикующего и Опекающего Родителя. Я делаю комментарии и вмешиваюсь для того, чтобы группа играла в этих процессах конструктивную роль, а участники лучше ощутили состояния своих «Я», прекратили нечестные игры и преодолели содержащиеся в сценариях запреты.

Еще во время знакомства я стремлюсь получить от участника группы информацию о его ключевой проблеме. Выяснив ее, на каждом занятии группы я интересуюсь, что он хочет изменить в себе сегодня, и поощряю любые групповые эксперименты в этом направлении. Исследую системы рэкета, к которому прибегают члены группы для подтверждения и поддержания своих жизненных сценариев, а значит, и своих решений.

По ходу занятий я анализирую взаимодействия между членами группы, отмечая, когда они манипулируют другими, а когда сами позволяют собой манипулировать. Замечаю разрушительные элементы образа действий членов группы, отмечая при этом психологическую или социальную выгоду очередной нечестной игры. Выбираю: сделать эту игру явной для членов группы, включиться в игру, проигнорировать ее или предложить альтернативу.

Все тщатся усовершенствовать общество, но никто не совершенствуется сам.

Р. Эмерсон

Я приучаю участников принимать ответственность за их решения. Например, могу спросить обидчивого человека, что он делает, чтобы поддерживать это состояние. Предлагаю этому участнику вспомнить как можно более ранние ситуации, которые взывали чувство обиды и поддерживали это чувство. Прошу прожить эти ситуации здесь и сейчас. Помогаю участнику найти живые корни того решения, которое он когда-то принял, и открыть изначальный запрет, лежащий в основе этого решения. Группа пытается обнаружить и тот тип подкреплений, которые поддерживают данный запрет.

Я обращаю внимание членов группы на те моменты, когда они используют такие слова, как «не могу», «возможно», «если только это…», «я попытаюсь», предохраняющие их от признания и утверждения собственной силы. Формирую такую атмосферу, которая помогает участникам осознать, как своим поведением и фантазиями они поддерживают в себе негативные чувства и хронически плохое самочувствие. Помогаю им открыть и принять альтернативные выборы, которые есть в их распоряжении. Как только человек входит в Эго-состояние Ребенка и пытается изменить однажды принятое решение, изменения в его голосе, телодвижениях и жестах становятся заметны всей группе, и она словами и невербально поддерживает новое решение.

В заключительной фазе групповой работы я сосредоточиваю внимание группы на том, чтобы участники перенесли изменения, произошедшие с ними в процессе групповых взаимодействий терапевтической ситуации, в свою повседневную жизнь. В это время полезны фантазии о том, как изменения, которые уже произошли, могут повлечь за собой другие изменения. Важно также подготовить членов группы к новым ситуациям, с которыми они столкнутся, когда покинут ее, и развить систему поддержки, которая поможет им справляться с новыми проблемными ситуациями по мере их возникновения.

Кризисная группа

Ты себе не нужен, тебе ничего не надо? Но ты пойми, что ты нужен другому, и, как только ты это поймешь, почувствуешь желание жить. Чтобы спасти себя, надо спасти другого.

Ф. Искандер

Авторская программа групповой кризисной терапии (ГКТ) направлена на разрешение актуальной ситуации, обладающей для пациента жизненной значимостью, что обусловливает краткосрочность, интенсивность и проблемную ориентацию ГКТ. В фокусе занятий кризисной группы находятся, как правило, высокозначимые для пациентов взаимоотношения в их реальной жизни, а не взаимодействия, происходящие между членами группы «здесь и теперь».

Проблемная ориентация ГКТ требует фокусирования занятия на кризисной ситуации, поэтому позиция психотерапевта в известной мере является директивной. В кризисной группе я чаще прибегаю к прямым вопросам, предлагаю темы дискуссий и способы решения проблем, а при актуализации суицидальных тенденций у какого-либо участника группы осуществляю непосредственное руководство его поведением.

Следует отметить, что, создавая ряд ценных возможностей для купирования кризиса и профилактики суицидоопасных тенденций в будущем, ГКТ одновременно значительно усложняет мою работу. Выраженная потребность кризисных пациентов в психологической поддержке, суммируясь при объединении их в группу, может привести меня к эмоциональной перегрузке.

К тому же мне необходимо одновременно фокусировать индивидуальные кризисные ситуации членов группы в условиях их частой смены, учитывать возможность незаметного добавления к собственным проблемам пациента кризисных проблем других членов группы, предупреждать распространение в группе депрессивных и аутоагрессивных тенденций.

С целью уменьшения перечисленных трудностей я веду кризисные группы вместе с котерапевтом, функции которого заключаются в следующем. На первом этапе ГКТ котерапевт совместно со мной участвует в создании атмосферы безусловного принятия личности и переживаний пациентов. На втором этапе ГКТ котерапевт обеспечивает включение участников группы в дискуссию, контроль их состояния и оказание необходимой психологической помощи при ухудшении состояния. На третьем этапе ГКТ котерапевт в процессе ролевых игр выполняет функции ассистента режиссера и комментатора, проигрывает роли пациента или лиц из его ближайшего окружения, а также проводит занятия аутогенной тренировкой, направленные на улучшение эмоционального самоконтроля.

Дай человеку рыбу, и ты накормишь его только раз. Научи его ловить рыбу, и он будет кормиться ею жизнь.

Китайское изречение

Профессор В. И. Лебедев – психолог Гагарина, Титова и других первых космонавтов – заинтересовался нашей работой и описал ее в своей книге «Общение с богом или…»[16]16
  Лебедев В. И. Общение с богом или… М.: Политиздат, 1986.


[Закрыть].

«„Кризисный стационар“, размещенный в одной из обычных больниц, по своему интерьеру напоминает хороший санаторий или дом отдыха. Вдоль коридоров – ковровые дорожки, в большом холле – мягкие кресла и диваны, пианино, телевизор, картины, „стенка“, заставленная книгами и различными сувенирами. Люди здесь играют в шахматы, читают книги. Занимаются вязанием, общаются между собой. Одеты они не в больничные халаты, а в обычную одежду, которую принято носить дома.

Более месяца я периодически посещал „Кризисный стационар“. В стационаре применяется широкий арсенал средств воздействия на психическое состояние и дальнейшее поведение человека: медикаменты, индивидуальная психотерапия, внушение в гипнотическом состоянии, аутогенная тренировка и групповая психотерапия.

Для того чтобы индивидуальная психотерапия была успешной, врачу необходимо обладать определенными качествами. Он в первую очередь должен быть наделен эмпатией, то есть способностью сопереживания, постижения эмоциональных состояний другого человека. Кроме того, он должен обладать профессиональными знаниями и большим жизненным опытом, в который включались бы различные переживания, в том числе собственный душевный кризис и преодоление его. Для групповой психотерапии врачу необходимо помимо всего быть еще и драматургом и иметь навыки режиссуры.

Групповую психотерапию в стационаре ведет врач Геннадий Владимирович Старшенбаум. Это всесторонне образованный и развитой человек с большим жизненным опытом. Учился на филологическом факультете, знает несколько языков, был актером в театре, закончил медицинский институт. Круг интересов его чрезвычайно широк. Он увлекается изобразительным искусством, литературой, музыкой, театром и киноискусством.

Но пожалуй, самой важной чертой его характера является доброта, внутренняя потребность помочь человеку. К групповой психотерапии он подходит творчески – экспериментирует, ищет новые, более эффективные способы воздействия на „человека не в форме“. Его широкий кругозор помогает ему успешно решать основную задачу.

Как же выглядит групповая психотерапия? За время занятия, на котором я присутствовал, уже сложившейся группе была представлена „новенькая“. Очень молодо выглядевшую женщину попросили рассказать о себе то, что она сочтет возможным. Ей сорок лет. Замуж не выходила потому, что на ее руках была больная мать. Но вот, когда два года назад мать умерла, она почувствовала одиночество и бессмысленность дальнейшей жизни. Стала посещать церковь, но и там не нашла ни смысла жизни, ни утешения. В разговоре члены группы дали ей понять, что она не одинока, что они понимают ее.

Затем попросили рассказать о себе молодого инженера Анатолия. Это уже не новичок в группе, но раскрывался он перед своими товарищами впервые. Вкратце его история такова. Будучи студентом, влюбился в девушку, которую обожал и относился к ней платонически. Случайно узнал, что у нее достаточно много интимных связей с различными мужчинами. Хотел порвать с ней, но она заверила, что ничего подобного больше себе не позволит. Вопреки воле родителей по окончании института он на ней женился и уехал в другой город. Но там его жена стала открыто изменять ему. Начались скандалы.

Однажды он пришел с работы и нашел записку, в которой жена извещала его, что выходит замуж за другого и уезжает из города. „Я умом понимаю, – рассказывал Анатолий, – что это пустая, бездуховная, корыстная женщина. Но все равно продолжаю ее любить. Я перестал уважать себя как мужчину, но ничего не могу с собой сделать, не вижу выхода, как мне жить дальше“. Затем вся группа начала обсуждать ситуацию и искать выход из нее.

Одно из удивительных свойств группового общения заключается в том, что члены группы начинают эмоционально отзываться на переживания других и тем самым оказывают облегчающее воздействие на их душевную боль и страдание. Немалую роль в положительном воздействии на вновь пришедших в группу оказывают пациенты, которые вот-вот уйдут из стационара. Образуя актив группы, своим оптимистическим настроением они как бы наглядно демонстрируют возможность преодоления кризиса.

Несколько раз я побывал на занятиях, посвященных тематическим дискуссиям. Темы обсуждались разные, но неизменно актуальные для пациентов, входящих в группу: одиночество, семейные отношения, производственные конфликты, проблемы возраста и др. В этих дискуссиях люди открыто делились своими проблемами, взглядами. Обмен мнениями доходил до споров, но никогда в этих дискуссиях не звучала критика. Это объяснялось тем, что психотерапевт, опираясь на актив группы, сохранял контроль над ходом дискуссии.

Приведу выдержку из книги отзывов: „Дискуссии помогали в самопознании, помогали преодолеть себя, осознать свое место и роль в семье, в общении с близкими тебе людьми. Однако роль лидера группы твердо держит в руках ее ненавязчивый руководитель – Геннадий Владимирович. Умение раствориться в группе и вместе с тем оставаться ее рулевым – это редкое качество, которое всех нас восхищало“ (Семен Трофимович А.).

Самораскрытие, дискуссии, разъяснения психотерапевта позволяют участникам группы за сравнительно короткий срок получить достаточно много сведений относительно того, как их переживания, ценностные ориентации, поступки и т. д. оцениваются другими. Это дает им возможность выйти из круга болезненных переживаний, посмотреть на ситуацию глазами других, как бы „прозреть“, адекватно оценить ситуацию и разрешить ее.

„У меня произошла переоценка ценностей, – записала в книгу отзывов Алла М. – Меня направили на то, к чему я самостоятельно прийти не смогла. Я бесконечно благодарна за все. Вы сумели за такой короткий срок помочь мне в ситуации, которую я считала трагически неразрешимой“.

Вероника З. пишет: „Зеркальные души людей, окружавшие меня, дали мне возможность увидеть себя со стороны. А ведь это так важно, когда хочешь измениться в лучшую сторону, чтобы решить свои проблемы“.

Среди пациентов стационара немало людей с обостренной чувствительностью (сенситивностью). Они чрезвычайно ранимы, глубоко переживают проявления несправедливости и грубости по отношению к себе со стороны других. Умение постоять за себя, противостоять бестактности, хамству, высокомерию, пренебрежительности по отношению к себе со стороны других также вырабатывается на групповых занятиях. На одном из таких занятий мне удалось присутствовать.

Виталия Васильевича М. „довели“ до стационара конфликты с начальником, проявлявшим грубость во взаимоотношениях с подчиненными. На занятие группы, посвященное этому случаю, Геннадий Владимирович пригласил артиста-профессионала, который также лечился в стационаре, но уже готовился к выписке. В начале занятия М. было предложено сыграть роль его начальника, а артисту – роль М.

Разыгранная ситуация подверглась обсуждению всей группы. Затем артист стал играть роль начальника, а М. – самого себя. На глазах у группы в смоделированном конфликте М. стал вести себя увереннее, достойнее, парировал грубость. По окончании игры он сказал: „Теперь я знаю, как и какие кнопки нажимать у своего начальника“.

Следует сказать, что воздействие на пациентов в стационаре не ограничивается работой психологов и врачей. Приглашаются родственники, с которыми ведутся разъяснительные беседы. При производственных конфликтах сотрудники стационара обращаются в общественные организации, заботясь о том, чтобы их пациенты вернулись после излечения в нормальную рабочую обстановку. Так, в частности, поведение начальника пациента М. было обсуждено на собрании научно-исследовательского института, где он работает.

Содержание ролевых игр варьируется Г. В. Старшенбаумом в зависимости от индивидуальных особенностей пациентов стационара и ситуаций, выбивших их из колеи. Вот характерная запись в книге отзывов: „… и предстала я перед белым светом беспомощным младенцем. Но ролевые игры заставили меня расти не по дням, а по часам в присутствии всей группы“.

В стационар поступает много людей неконтактных, замкнутых на себе и своих проблемах. Завязавшиеся на групповых занятиях знакомства нередко перерастают в дружбу, которая, особенно у одиноких людей, снимает чувство покинутости.

„Раньше я была, в общем-то, одинокой, – записала в книгу отзывов Гертруда Д. – Сейчас, как Чебурашка, нашла много новых друзей“. Ей вторит Валерия Н.: „Группа дала мне силы жить дальше, здесь я нашла хороших друзей“.

Умелое сочетание индивидуальной психотерапии с групповой позволяет не только вывести людей из состояния кризиса, но и помочь переадаптироваться. Это дает им возможность в дальнейшем успешно работать и жить полнокровной жизнью. Привожу свидетельство из книги отзывов: „Пришла я в Кризисный стационар с мыслью – близко-близко от меня стоит моя смерть. Выписалась я из стационара 16 августа с чувством, будто родилась заново. 16 августа – мой второй день рождения…“

И вот что интересно. У целого ряда бывших пациентов после выписки появляется потребность посещать стационар, даже если там уже и не оставалось знакомых. Я побывал в стационаре на вечере, посвященном Дню Советской Армии. Из палат в гостиную были вынесены столы, которые сдвинули вместе. Пришло на этот вечер несколько человек из „бывших“. В наших разговорах выяснилось, что они приходят сюда морально поддержать людей, находящихся на излечении. На столе были фрукты, торты, конфеты. Пили чай и лимонад. В какой-то момент люстру выключили и зажгли свечи. И вот в этой обстановке под аккомпанемент гитары пела современные песни, старинные русские и цыганские романсы молодая актриса – тоже бывшая пациентка стационара. И меня не покидала мысль – не будь „Службы Доверия“, мне, как и другим, возможно, никогда бы не довелось услышать этот прекрасный голос и виртуозную игру».

В заключение этой главы приведу благодарственную запись в книге отзывов выписывающихся пациентов: «Все мы приходим сюда с сильной болью в душе, а ваши чуткие руки лечат эту израненную душу. Мы уходим отсюда, оставляя здесь свою боль. Мы идем в жизнь с зарядом оптимизма, с воскресшей верой в собственные силы. Мы возвращаемся для новой жизни, благодаря вам становимся чуточку мудрее. За этот ваш человеческий каждодневный подвиг – огромное, глубочайшее спасибо. Спасибо за веру, за способность ощущать снова радость жизни, за умение опять улыбаться весеннему солнцу. Спасибо за то, что мы нашли себя, благодаря вам стали сильнее, чем мы были».