Текст книги "Настольная книга психолога: мастерство общения с клиентом"

Я вступаю во взаимодействие с участниками группы, делясь собственным психологическим опытом и используя следующие способы содействия групповому процессу.

• Показываю образец подлинной жизни в группе.

• Формирую стиль взаимодействий, который ориентирован на взаимодействие между членами группы, а не на общение между мной и участниками.

• Обеспечиваю толерантность и принятие, которые облегчают спонтанное выражение чувств, связанных со значимыми событиями.

• Работаю над развитием атмосферы доверия, которая поощряет членов группы к принятию риска.

• Создаю атмосферу, в которой все неизвестное, непроговоренное, неслучившееся оказывается столь же важным, как и все, что произошло в жизни.

• Обучаю членов группы умению концентрироваться на себе и своих чувствах.

• Поощряю участников к открытому выражению их чувств и ожиданий.

• Обучаю прямому и открытому обращению друг к другу.

• Помогаю членам группы в преодолении барьеров, препятствующих установлению прямой коммуникации между ними.

• Замечаю и обращаю внимание участников на занимаемые ими противоречивые, не соответствующие реальности позиции в жизни группы.

• Проявляю внимание к реакциям членов группы и, если это кажется уместным или необходимым, вовлекаю других участников в происходящее. Помогаю другим членам группы в получении терапевтической пользы от этого опыта.

• Привлекаю внимание к взаимодействиям, которые могут быть исследованы, предлагаю эксперименты, которые можно провести.

• Защищаю «козла отпущения» от словесных нападок других членов группы или от упрощенных указаний и советов друг другу.

• Способствую прямому выражению конфликта.

• Организую групповую дискуссию, после того как закончится конфликтное взаимодействие. Поощряю членов группы к тому, чтобы дать друг другу обратную связь и поделиться тем, что они испытали во время спора, чему они научились, какие чувства или события, пережитые ими в реальной жизни, схожи с чувствами или ситуацией в группе.

• Обращаю внимание на сопротивление внутри группы, оказываю помощь участникам группы в осознании того, когда они сдерживают общее движение, почему и зачем.

• Помогаю переходить от поверхностных высказываний к глубоким переживаниям, от безличных, абстрактных вопросов к обсуждению личных проблем, от разговоров к действиям.

• Обеспечиваю поддержку при опробовании новых форм поведения.

• Помогаю членам группы в интеграции того, чему они научились в группе, и изыскании путей приложения этих знаний в повседневной жизни.

Я фокусируюсь на трех планах группового процесса: непосредственного эмоционального взаимодействия участников, осознания своих эмоциональных реакций и вербального и невербального их выражения. Привлекаю внимание участников к переходам между указанными планами, а также к неточностям и ошибкам, возникающим при этих переходах. Тренирую обратную связь и взаимное принятие.

Используя активное эмпатическое слушание, я вступаю в прямой эмоциональный контакт с участниками, минуя социальные маски. При этом обращаю внимание на эмоциональную модальность высказываний (подавленность, разочарование, раздражение) и их формы (оценочные сужения, критические замечания, скрытые упреки). Использую также активное слушание, перефразируя негативные оценочные и аффективно заряженные суждения в описание соответствующих чувств, связанных с актуальной групповой ситуацией. Перевожу Ты-высказывания участников в Я-высказывания.

Соперничество и враждебность между членами группы я прорабатываю с помощью соответствующих физических взаимодействий. Вовлекаю участников в опыт исследования и принятия себя, открывая группе собственные сиюминутные переживания. И наконец, с помощью включения участников во взаимную эмоциональную и физическую поддержку культивирую у них переживания взаимной теплоты, доверительной близости, «родства душ».

Чтобы стимулировать ответственность членов группы за происходящее, я удерживаюсь от открытых преждевременных вмешательств, давая возможность другим побыть в моей роли. Если этот другой подбадривает кого-то в его самоанализе, я молча выражаю одобрение. Но, если группа игнорирует какое-то важное чувство или мешает чьей-то продуктивной работе, не воспринимая его настроения и не давая ему полностью раскрыться, я прямо обращаю на это внимание группы.

Если один участник начинает задавать другому вопрос за вопросом по поводу разных деталей сказанного, их диалог становится похожим на допрос. Я вижу, что «следователь» пытается заставить участника сформулировать его, «следователя», чувства, чтобы ему не пришлось говорить о них от собственного имени. В таком случае я могу сказать «следователю»: «Вы вроде бы пытаетесь уточнить, что же он имел в виду, но мне кажется, что вы сами пытаетесь что-то сказать ему, и мне не очень понятно, что именно». После этого «следователь» начинает говорить о себе.

Я внимательно слушаю каждого, кто выражает себя. При этом меня интересует не столько информация, которую он сообщает, сколько смысл и значение этих переживаний для него сейчас и его ожидания от меня и группы в этот момент. Я стараюсь реагировать на этот смысл и эти ожидания.

Каждый участник должен надеяться, что, если он рискнет сказать что-либо глубоко личное, или глупое, или циничное, здесь найдется по крайней мере один человек, которому хочется понять любое его человеческое проявление. Родовые муки и болезнь роста неизбежно сопровождают рождение новой личности и ее взросление. В моменты, когда человек проживает неминуемый страх или боль, я показываю ему молча или словами, что я чувствую и разделяю это вместе с ним.

Я отвечаю за осознание своих переживаний в текущий момент и их использование в контексте группы. Сосредоточиваюсь также на поведении и чувствах участников группы, помогаю им в определении незавершенных событий прошлого, которые препятствуют эффективному функционированию в настоящем, и прорабатываю их. Я улавливаю момент, когда человек готов заговорить о чем-то, что его волнует, или он близок к боли, слезам, гневу. Тогда можно сказать: «Давайте дадим Свете сказать» или: «Борис, похоже, вы чем-то недовольны. Хотите высказаться?»

Если меня огорчает холодность человека, или раздражает постоянное умничанье, или злит жестокость по отношению к другим, я не скрываю своих негативных чувств – не к участнику, а к его словам. «Сейчас вы как раз кажетесь мне такой „училкой“, как вы это назвали», «Мне кажется, что вы снова делаете то самое, о чем недавно говорили: вы – маменькин сынок, который хочет быть лучше всех».

Иногда человек хочет обратной связи и продолжения противостояния, как бы оно ни было болезненно. Но если моя – или чья-нибудь еще – конфронтация причиняет человеку чрезмерную боль, я напоминаю ему о его праве «Стоп»: «Похоже, что вы получили сполна все, чего хотели. Хотите, чтобы мы оставили вас в покое на некоторое время?»

В мою задачу входит сохранять спокойствие при выражении членами группы сильных, часто отрицательных чувств, демонстрировать адаптивные модели поведения и отслеживать воздействие, оказываемое мною на группу. Если я испытываю, например, недовольство, я не подавляю его, чтобы не подавать участникам группы пример отбрасывания чувств.

Выступая в роли катализатора процесса эмоционального самовыражения, я могу дать возможность людям, которые испытывают подобные чувства, сопереживать друг другу. Однако моменты самораскрытия должны соответствовать происходящему в группе. Иначе я буду использовать ее в своих целях, вместо того чтобы обратиться к своему аналитику.

Мне приходится учитывать опасности блокировки процесса:

• вопросы, позволяющие мне лучше понять проблему (они приводят к интеллектуализации);

• любые версии, интерпретации, диагнозы (тогда ведущим становится руководитель);

• выбор темы мною (выглядит как давление на участников);

• переключение внимания на собственный опыт (это не является эмпатическим сопровождением участника).

Я редко комментирую поведение членов группы или групповой процесс. Мои замечания могут смутить участника, замедлить групповую работу, создать у членов группы ощущение, что за ними наблюдают и оценивают их. Лучше, чтобы комментарии по поводу отдельного человека или группового процесса, если уж они возникают, исходили от самих участников группы.

Трудно быть эффективным и не противным.

Ф. Хаббард

Интерпретации, претендующие на объяснение действительной причины, якобы обуславливающей поведение человека, для меня являются лишь гипотетическими предположениями, нуждающимися в проверке реальностью. Я не хочу выглядеть самоуверенным провидцем, сердцеведом и мозгоправом. Опыт научил меня доверять мудрости группы больше, чем своей собственной. Достаточно объединить людей в праве и возможности применить свой потенциал.

Наряду с остальными участниками я свободно выражаю любые эмоции, лишь бы они не били «ниже пояса». Когда мне становится скучно, я веду себя пассивно. Если меня упрекают в том, что я ничего не делаю, я спрашиваю у участников, чего они от меня хотят, но не получают, и подписывался ли я на это в нашем договоре. После их ответов я делюсь своим отношением к услышанному и рассказываю, как оно на меня повлияло.

Например, члены группы могут попросить меня о какой-нибудь игре, чтобы прекратить затянувшееся молчание. Я могу отказаться, чтобы не превращаться в аниматора, а могу и предложить упражнение, которое поможет группе самостоятельно справиться с возникшей ситуацией. Группа может отказаться его делать, а я и не буду настаивать, раз от меня на самом деле ждут признания ошибки и компенсации в виде дополнительной заботы. У меня может возникнуть желание формально извиниться, но это было бы трусливой попыткой избежать обвинений в свой адрес.

Наоборот, я нахожу участника, который готов высказать свое недовольство моим поведением, и спрашиваю его, что, по его мнению, я сделал не так, и как, на его взгляд, должен был себя повести. Затем нахожу его единомышленников с их предложениями насчет моего желаемого поведения. Если они убеждают меня в своей правоте, прошу наиболее активного критика поменяться со мной ролями на то время, пока мы с группой вновь проиграем сомнительный момент. И в заключение искренне благодарю всех за науку.

Групп-анализ

Мы – слова одного предложения.

Г. Клей

По З. Г. Фуксу[17]17
  Foulkes, S. H. Therapeutic Group Analysis. L.: Routledge, 2018.


[Закрыть] групповой анализ является психотерапией, осуществляемой самой группой и направленной на группу, включая ведущего. Психотерапевту не надо пытаться изменить участников согласно собственным представлениям об образе так называемого нормального человека или сделать их идеально функционирующими в их среде. Участники сами освободятся от тех сил, которые вредят развитию их личности или собственным источникам их развития.

В группе развиваются два процесса:

1) отношения человека с другими людьми и с группой в целом;

2) урегулирование отношений группы и психотерапевта.

Эта динамика соответствует проблеме ребенка, налаживающего отношения с окружающим миром, матерью как человеком, так и символом, а позже приспосабливающегося и к существованию, присутствию, статусу и значению отца и к эдиповой ситуации.

Участники группы вначале испытывают тревогу, подозрительность, конкурируют за внимание терапевта, проявляя чувства любви и гнева по отношению друг к другу. Терапевт не управляет этими чувствами, что позволяет проявиться тем аффектам и ролям, которые присущи пациентам в реальной жизни. Для каждого участника необходимо установить контакт с наиболее важной родительской фигурой. Поэтому женщина-психотерапевт должна использовать свое мужское начало, чтобы выполнять роль отца: управлять агрессией, инициативой; мужчина-терапевт включает свое женское начало: чуткость, зависимость и т. п.

З. Г. Фукс выделил четыре уровня общения, на которых может одновременно функционировать группа:

1. Уровень текущих событий – рассказ о своей жизненной ситуации, происходящее «здесь и теперь» в группе, восприятие психотерапевта как авторитетной фигуры.

2. Уровень переноса – отношения и взаимодействия членов группы рассматриваются в свете взаимных переносов. Группа может представлять собой семью, ее членов, братьев и сестер. Психотерапевт – отца или мать.

3. Уровень телесных или психических образов – каждый участник отражает бессознательные элементы «Я» партнеров. Члены группы могут проецировать друг на друга нежелательные и отвергаемые части своего «Я», любимые или нелюбимые внутренние объекты или части объектов. Вся группа в целом символизирует собой мать или образ тела.

4. Первичный уровень – уровень первичных образов по З. Фрейду и архетипических образов коллективного бессознательного по К. Г. Юнгу.

Группа становится большим, чем сумма составляющих ее членов. Возникает новое измерение – «матрица», «групповая сеть», «групповая душа». «Группа есть матрица межличностных отношений, и события, которые происходят в ней, являются межличностным феноменом. Эти отношения и эти события существуют буквально между двумя и более людьми; они не происходят в одном или другом человеке, но могут появляться только при взаимодействии двух или более людей»[18]18
  Foulkes S. H., Anthony E. J., Group psychotherapy: The psychoanalytic approach. L.: Routledge, 2019, p. 258.


[Закрыть].

Участники одновременно имеют дело и с личным, и с коллективным бессознательным материалом, поэтому они с трудом осознают межличностные конфликты. Психотерапевт должен драматизировать эти конфликты, настаивать на повторении важных тем. Он может открывать собственные чувства, допускать проявления любви и ненависти к себе. От него требуется быть одновременно слугой группы и ее дирижером.

Дирижер «слышит» все звучащие в группе «мелодии», предоставляя возможность каждому участнику группы сыграть свою «партию» и обеспечивая такие условия, при которых участник группы может услышать себя сам, узнать, как его слышат другие, а также как окружающие реагируют на его «тему» и ее вариации.

Выполнять функции дирижера ведущий может посредством:

1) выбора темы для дискуссии;

2) управления вниманием участников группы;

3) прояснения психодинамических процессов, происходящих в группе и плохо осознаваемых отдельными участниками;

4) интерпретации символического поведения участников группы.

Важнее всего для ведущего быть самим собой, не стремиться играть роль безупречного отца или магического спасителя. Он должен олицетворять любовь к истине и воплощать демократические принципы. Следуя за группой, терапевт всегда выслушивает ее членов, прежде чем давать интерпретацию или отвечать на вопрос. Он слушает их даже тогда, когда думает, что понимает, о чем идет речь, и знает правильный ответ. Он не должен иметь коммуникаций с группой для удовлетворения своих собственных потребностей или «комплексов».

Любое явление ведущий анализирует, основываясь на целостной ситуации, которая складывается в группе, учитывая историю ее возникновения и возможные перспективы развития. Он прибегает к интерпретации только в том случае, если в группе блокируются коммуникации. При этом он ограничивается тем, что пытается проанализировать бессознательные механизмы защиты и сопротивления, мешающие группе самой прийти к инсайту. Его интерпретации должны быть как не слишком глубокими, так и не слишком поверхностными. Содержание интерпретаций должно ограничиваться в основном «голосами» символов, звучащими в группе, которые дирижер помогает услышать всем ее участникам.

Ведущий все время отвечает для себя на вопросы – почему, зачем и как группа уходит от понимания истоков конфликтов? Может ли группа самостоятельно найти решение, и если нет, то почему? Иногда он может помогать группе в понимании и решении проблем, но ему запрещается использовать анализ или интерпретации как форму психологической защиты.

В центре внимания ведущий всегда держит болезнь пациента или его психологическую проблему; одновременно он показывает пациенту, что все же не является его «отцом» или «матерью». Тема и текст для анализа берутся ведущим из групповых ассоциаций.

Ведущий является определяющим фактором в формировании культуры и традиций группы. Он помогает ей справляться с разрушительными и саморазрушительными тенденциями и, в идеале, делает их ненужными. Для выполнения этих функций ведущий всегда должен находиться внутри динамической ситуации, возникающей в группе. От нее же он получает «разрешение» говорить или делать что-либо. Вопрос о том, как ему реагировать на провокацию, вызов или регрессию со стороны тех или иных участников, всегда выносится на свободное обсуждение.

Ведущий обучает участников группы тому, как надо выражать и принимать чувства окружающих. Кроме того, он обеспечивает в группе атмосферу «свободно протекающей дискуссии или свободной интеракции». Ведущему необходимо следить, чтобы жизнь в группе не заменяла участникам реальной жизни.

Л. Р. Ормонт (1998) разработал технику бриджинга (наведения мостов), которая активизирует групповой процесс и способствует быстрому самораскрытию, заблокированному вначале страхом участников перед новой ситуацией, незнакомыми людьми и пассивно-тревожным ожиданием активности руководителя. Прием бриджинга формирует эмоциональные связи между членами группы путем вовлечения их в значимую для них беседу. При этом можно задать вопрос члену группы, не принимающему участия в беседе, взаимодействии между двумя участниками. После рассказа пациента о своих чувствах можно спросить, кто чувствует то же, или спросить у группы, что сейчас чувствует переживающий участник. Важно, что, описывая другого, человек невольно описывает себя.

Автор выделяет следующие способы формирования изменений у участников психоаналитической группы: «демонстрация стандарта» с предложением сформировать новую модель, наблюдение за новым поведением, иммунизация к регрессии, творческое использование регрессии, помощь участникам группы в понимании направлений развития.

Психотерапевт выполняет в группе функцию арбитра, ограничиваясь лишь толкованием сопротивления пациентов, стремящихся противостоять напору влечений (принцип минимального структурирования). Для облегчения переноса инфантильных чувств участников к их родителям аналитик, как правило, должен оставаться для членов группы загадкой, давая простор их фантазии (принцип эмоционального нейтралитета). Развитие группового невротического переноса требует его последовательного анализа и проработки совместно с группой по мере возникновения конфликтов между терапевтом и группой.

Важнейшим инструментом исследования группового процесса и отношения группы к аналитику является контрперенос как реакция ведущего на группу в целом и ее участников в отдельности. Руководитель может ожидать от группы особого внимания и вести себя соблазняющим образом. Под воздействием идеализированного переноса он может испытать ранее вытесненное и неприятное ему чувство превосходства.

Во время внутригруппового конфликта терапевт может испытывать противоречивые чувства, желание занять определенную сторону в конфликте. Раздражение терапевта против какого-либо участника может привести к его игнорированию или наказанию (например, путем перевода его в роль аутсайдера или «мальчика для битья»). Скрытая агрессия аналитика на группу может проявиться в чувстве разочарования в группе, психоаналитическом методе, профессии психотерапевта.

Ведущий может использовать группу или подходящего участника с целью компенсации собственных травматических детских переживаний. Проецируя черты, которые аналитик не приемлет в себе, на пациентов, он воспринимает их как «неизлечимых». Чрезмерная идентификация с каждым членом группы делает невозможной эффективную работу с группой. Поэтому психотерапевт должен сам пройти курс групп-анализа, а в начале профессиональной деятельности приглашать на групповые сессии супервизора или участвовать в балинт-группе.

П. Куттер (1998) выделяет такие формы переноса, как перенос между членами группы, групповой перенос, семейный и идеализированный. При семейном переносе на терапевта проецируют чувства, которые испытывали по отношению к своим родителям, в других членах группы «узнают» своих братьев и сестер. Наряду с совместным переносом на терапевта для отдельных пациентов имеет значение перенос на группу в целом. То есть пациент переживает других участников не как отдельных друг от друга личностей, а как лишенный контуров, диффузный, но мощный доэдипов объект, напоминающий идеализированный образ родителей, почти материнский объект в его различных эдиповых и доэдиповых составляющих.

Индикаторами группового переноса могут стать одинаковое восприятие членами группы психотерапевта и других людей, упорное отстаивание «общей» точки зрения, чрезмерная реакция на поведение терапевта или другого человека, замещение – реакция на поведение члена группы, возникшая ранее в ответ на поведение другого человека.

Групповой перенос отражает чаще базовую категорию зависимости от терапевта. При этом терапевт может воплощать какого-либо члена семьи (семейный перенос) или идеализироваться участниками группы с нарциссическими расстройствами. Основные способы преодоления переносов: фокусирование внимания на переносе, преодоление связанных с ним нереалистических ожиданий, помощь в поиске первичного объекта переноса.

Негативный перенос на терапевта обычно проявляется в форме группового сопротивления. Оно проявляется в виде регулярных или коллективных опозданий, частых пропусков занятий, выражением общего разочарования в психотерапевте или его методе, агрессии к замещающим объектам. Кроме того, на сопротивление указывают: непрестанные попытки превратить в шутку чувства и проблемы других участников или преуменьшить их значимость; постоянное изменение темы дискуссии, как только поднимаются серьезные, глубоко личные вопросы взаимоотношений.

Наблюдаются также попытки укрыться за стеной тишины или нескончаемой болтовни, отсутствие готовности к сотрудничеству в поведении, демонстрация зависимости от ведущего, постоянное задавание вопросов другим, избегание самораскрытия или важных тем, демонстрация безразличия или недоверия, пассивность и молчание, попытки использовать группу только в качестве «теплой компании».

Групповое сопротивление обнаруживается в частом использовании советов и утешений, демонстрации самодовольства, морального превосходства и интеллектуализации, неизменном подчеркивании, что проблемы других участников более серьезны и требуют большего внимания, а также в поиске «козла отпущения».

Групповое сопротивление следует рассматривать как борьбу за удержание защит в терапевтических ситуациях, провоцирующих тревогу. Попытки терапевта ограничивать, критиковать или подавлять сопротивление лишь усиливают его. Лучше сразу уделять внимание очевидным формам сопротивления и работать в первую очередь с его поведенческими проявлениями.

Существуют следующие способы выявления скрытого сопротивления: провокация его, опрос группы как единого целого о проявлениях группового сопротивления, выявление пары агрессор – жертва, поиск члена группы со сходным сопротивлением. В анализ индивидуального сопротивления одного из членов группы полезно вовлекать других участников.

Чтобы ослабить сопротивление, надо выявить неосознанные чувства, которые лежат в его основе. Исследование сопротивления включает также анализ тайных желаний, вторичных целей, которые прячутся за сопротивлением. Основанием для сопротивления обычно являются чувства унижения, стыда, страха наказания.

Причинами сопротивления могут быть опасения слиться с группой, «заразиться» чужими переживаниями, страх вторжения в личную жизнь, вновь испытать боль от людей, напоминающих чем-то членов семьи. Сопротивление вызывается также сомнениями в возможности получить помощь от товарищей по несчастью, неуверенностью в компетентности терапевта и его готовности защитить пациента от нападения.

Агрессивность в группе может быть первичным феноменом, а также вторичным симптомом, возникающим как защита при конфронтации группы со своими тревожными или сексуальными импульсами. Агрессивность может проявляться на эдиповом уровне (в треугольных конфликтах) и доэдиповом (нарциссический гнев и деструктивность).

В кризисных групповых ситуациях невозможность открыто выразить агрессию или конструктивно проработать ее может привести к саморазрушению группы. В рабочей фазе групповой динамики наблюдается зрелая, нейтральная агрессивность, когда ненависть выражается как реакция, а не «принципиальное, непримиримое отношение» и уравновешивается поиском конструктивного решения конфликта.

Основным рабочим инструментом группового аналитика являются интерпретации. Они должны применяться только в том случае, когда группа самостоятельно не может осознать причины блокирования группового процесса и в то же время способна принять гипотезу терапевта. Гипотетический характер интерпретации облегчает ее принятие и достигается тем, что она формулируется в форме вопроса или осторожного предположения.

Интерпретация делается от первого лица в расчете на максимальный эмоциональный отклик группы. Вначале следует обсудить формы защиты и сопротивления и лишь затем переходить к чувствам и конфликту, который лежит в их основе. По образцу терапевта члены аналитической группы также начинают помогать друг другу с помощью интерпретаций, которые нередко оказываются более точными и эффективными, чем интерпретации терапевта.

Освобождение группы от групповой тайны или позиции, устойчиво блокирующей групповую динамику, может потребовать конфронтации психотерапевта. Она осуществляется в простой и четкой форме после мысленного анализа ситуации, выработки тактики в ответ на различные возможные реакции группы на конфронтацию. Обычно это «размышления вслух», которые высказываются не менее чем за 15 минут до конца сессии. Нельзя использовать конфронтацию для защиты себя или другого участника группы.

Вмешательство аналитика имеет целью достижение участниками группы инсайта, который помогает им понять глубинную суть их конфликтов. Однако, для того чтобы изменить неадаптивные формы поведения и защиты, приводящие к ним, необходимо проработать сопротивление, стоящее на страже стереотипов, выработанных обычно еще в детстве.

Процесс групповой проработки включает в себя повторное переживание незавершенных событий в контексте множественного переноса. Финалом этой проработки является экспериментирование с новыми, более зрелыми формами поведения и закрепление новых навыков в процессе взаимодействий между членами группы.

У каждого члена группы одновременно присутствуют тенденции к разрушению и сохранению группы. Эти тенденции – результат того, что другие, с одной стороны, являются соперниками на пути полного обладания терапевтом, а с другой стороны, совместно с терапевтом представляют собой всемогущие образы родителей, из-за чего сохраняется болезненная конфронтация с собственной беспомощностью и слабостью. Так возникает характерное для терапевтической группы базовое конфликтное напряжение.

На этом фоне возникает базовый конфликт участников группы, который состоит в том, что, с одной стороны, идет соперничество с другими членами группы за полное обладание терапевтом как эдиповым объектом, в то время как с другой стороны, как само собой разумеющееся, от неделимого единства участников группы ожидается неограниченное ничем совершенство.

Участники аналитической группы, по Дж Кори (2003), поднимают проблему и продуцируют бессознательный материал; постепенно принимают на себя ответственность за спонтанное взаимодействие, делают интерпретации и делятся с другими участниками группы своими инсайтами; становятся вспомогательными терапевтами друг для друга.

Групповой аналитик сопровождает групповое взаимодействие посредством создания атмосферы доверия и толерантности. Он устанавливает ограничения, остается относительно «анонимным» и объективным, чтобы члены группы могли осуществить перенос, отмечает наличие сопротивления или переноса и интерпретирует их смысл, помогает членам группы проработать незавершенные события. В своей работе групповой аналитик использует техники, направленные на перевод бессознательного материала в сознание и достижение инсайта.

Ведущий психоаналитическую группу должен:

• следовать за бессознательными мотивами пациентов и изучать исторические корни этих мотивов посредством анализа и интерпретации;

• помогать членам группы в осознании и взаимодействии с собственным сопротивлением и сопротивлением группы как целого;

• привлекать внимание членов группы к тонким аспектам поведения и помогать в глубоком исследовании себя посредством вопросов;

• оказывать поддержку, когда она терапевтична или когда группа не обеспечивает ее.

Ведущий делит ответственность с группой следующим образом. Он отказывается от директивного руководства группой и позволяет ей самостоятельно выбирать направление; интерпретирует смысл конкретных поведенческих паттернов. Групповой аналитик контролирует свой контрперенос, который может проявляться в следующих формах:

• видение себя в каждом участнике и чрезмерная идентификация с каждым из них, что делает невозможным эффективную работу с ними;

• проецирование некоторых черт, которые ведущий не принимает в себе, на участников и такое отношение к ним, при котором они расцениваются как не поддающиеся терапии или неподходящие для нее;

• соблазняющее поведение и извлечение выгоды из роли терапевта через привлечение к себе особого внимания или провокацию к проявлению особых чувств конкретными членами группы.

М. Л. Меллер (2009) различает нормальный контрперенос как уместную реакцию аналитика на перенос пациента и невротический перенос аналитика на пациента как форму контрсопротивления. Аналитик в контрпереносе реагирует одновременно как бессознательная самость пациента и как близкий родственник пациента, образ которого тот переносит на аналитика.

У участников группы развиваются переносы друг на друга. На эти переносы они отвечают побочными контрпереносами с переживанием детской преданности, конкуренции и разрушительной зависти. Ведущий откликается своим контрпереносом на эти побочные переносы участников, а также на переносы пар, подгрупп и группы в целом.

У пациентов имеются дефекты «Я», проявляющиеся как архаические расщепления, грубые искажения реальности, взрывоопасное напряжение, отыгрывания действием, проективные идентификации, страх слияния, деструктивность и саморазрушение. За каждым взаимодействием в группе стоит бессознательная тема, своя для каждого конкретного случая, и, как правило, это заблокированный, неразрешенный конфликт.

Автор объединяет переносы дефекта и конфликта в группу динамических переносов и придает им ведущее значение в работе, отмечая, что продуктивное их использование может пострадать, если на них накладывается динамический контрперенос аналитика.