Текст книги "Небесные всадники"

Он не раз видел эту скалу, не раз стоял над обрывом, глядя вниз, на бурную горную реку, узкую и сверкающую на солнце, как лезвие меча.

Знал плоский валун, нагретый летним солнцем, рядом с которым высилась пирамидка из камней поменьше. Он не бывал здесь, но он это место создал.

– Исари, – шепнул кто-то. Будто летний вечер шевельнул волосы. – Исари… я не хочу, чтобы ты умирал.

Исари обернулся. Здесь он был один. Обернулся, и чуть было не потерял равновесие. За спиной его бились крылья. Тяжелые и огромные здоровые крылья, бело-рыжие. Кончики перьев достигали самого пола.

– Ты стоишь у края бездны, Исари, – шепнули ему теперь в другое ухо. – У края бездны…

Он и в самом деле стоял на самом краю. Мелкие камни летели из-под его сапог вниз, в узкую и бурную горную реку.

– Лейла? – спросил он.

– Ты можешь упасть в бездну, Исари.

Мягкая и тёплая рука легла на его плечо. Таким нежным может быть только одно прикосновение.

– Мама? – спросил он, и голос дрогнул. – Я смог… сохранить тебя? Но как? Тогда я не был Небесным Всадником.

– Всадником можно родиться, дитя мое. Можно только родиться.

Он обернулся.

Тени стояли за его спиной. Тысячи, сотни тысяч теней. И все они говорили хором.

– Там, за пределами стен, только ужас, Исари. Только ужас и боль. Ты спас нас от ужаса, и мы спасём тебя. И может быть, однажды ужасу придёт конец.

Ноги дрожали, он упал на колени, до боли вглядываясь в знакомые лица. Мама, отец… Амиран и Лейла стоят, держась за руки.

– Простите, – шепнул он. Губы отказывались повиноваться. – Каждого из вас я убил.

Здесь были и другие. Те, кого он никогда не видел, но к смерти которых он, так или иначе, был причастен.

Потом ему вспомнилось странное. Он поднял руки, будто удерживая нечто драгоценное в руках. Туман в ладонях сгустился, принимая форму живого, бьющегося сердца. Его сердце, которое билось нынче в груди Этери.

К нему подошел дядя Лахи, отец Этери, поднял с колен и обнял:

– Теперь ты понимаешь? Ты поменялся с ней сердцами, с маленькой девочкой, ты помнишь?

Исари было около двух лет, когда его познакомили с девочкой, одетой во всё синее – чтобы скрыть синеву лица. Она выглядела младше своих лет, слабенькая и маленькая, хнычущая…

И с драгоценностью внутри. Исари сказал тогда:

– Дай! – он не привык слышать отказы.

Но его никто не понял. Он все тянулся и тянулся к этому сиянию, а никто не давал ему забрать у девочки эту штуку. Его учили меняться. Он поменялся.

– Она бы вскоре умерла, – сказал дядя Лахи. – Ни одна девочка в нашем роду…

– Не доживала до трёх лет, – закончил Исари за него. – Она сумела дождаться меня.

Они все подходили по очереди, обнимали, жали руки, просто прикасались.

Он встретил с любимыми людьми два рассвета и два заката. И встретил бы ещё тысячи – здесь, в мире, сотканном из слёз, снов и мечтаний, в мире бесплотном, несуществующем, занимающем так мало места в бескрайней вселенной, что его можно было бы нанизать на кончик иглы… В мире, у которого нет конца, в мире, который слишком прекрасен, чтобы существовать, но который существует в каждом человеческом разуме и вне его, где-то далеко и так близко одновременно. В мире мертвых… нет же! В мире живых! Ибо души живут вечно.

Здесь было слишком хорошо, чтобы думать о возвращении. Пусть все идёт, как идёт. Разве Исари мало сделал?

Мама поцеловала его в висок.

– Тебе пора возвращаться.

И снова они стояли на самом краю обрыва, и снова бесплотный голос сказал ему:

– Ты стоишь на краю бездны, Исари. Или отойди, или сделай шаг и взлетай!

И руки, тысячи рук толкнули его вниз. И те же руки поддержали, замедлили падение, дали распахнуться крыльям.

– Мы хлеб твой, и воздух твой, и вино твоё, и кровь твоя, Дитя Неба. Спаси нас, и мы спасём тебя, спаси и будешь спасён, и с каждой каплей жизни, которой ты не дашь пролиться в бездну, ты станешь сильнее.

Упругий ветер бил в крылья, и Исари проснулся с улыбкой на губах.

Скрипели ободья колес, солнце било в глаза, мешая и спать, и толком проснуться, но Исари всё же сумел, наконец, разлепить глаза и уткнуться взглядом в откидной полотняный верх повозки.

Руки его были связаны, но очень аккуратно – кровообращение не было нарушено.

– Я предложил Этери перевезти вас в гробу, но она, конечно, отказалась. Интересно, почему никто не понимает моих шуток?

Исари повернул голову влево, встретился взглядом с усмехающимся Икаром.

– Ты ей помог это провернуть?

– Я. Вы, ваше величество, всё ещё мой пациент. Ведь только через полгода можно будет понять, прошла пересадка удачно или нет. Знаете, во сколько встало ваше сердце? Со всеми экспериментами – в два с половиной миллиона, между прочим. Четверть годового дохода багрийской казны, если я не ошибаюсь?

– И что?

– Так как все предварительные эксперименты завершились удачно, изготовление новых мехомагических сердец выйдет гораздо дешевле. Подумайте, сколько жизней вы спасёте, позволив мне наблюдать за вами!

Исари протянул руки.

– Развяжите, Икар.

– Ну, нет, дружище! Сначала поклянитесь мне, что не попытаетесь сбежать!

– Вы мне не друг, Икар!

Маг, сидевший на сундуке, неожиданно засмеялся, улегся на постеленную на дно повозки солому, спросил насмешливо:

– До сих пор дуетесь на меня за мои детские проделки? Это нелепо. Не знал, что вы так обидчивы.

– У вас злой язык, Икар, – ровно ответил Исари. – Вы любите и умеете бить по больному.

Маг фыркнул, сложил руки на груди.

– Я был юнцом.

– Я тоже.

Некоторое время они провели в молчании. Потом одновременно проговорили:

– Оставим это – должно быть, я просто не отошел ещё от этого зелья…

– Возможно, и правда мои шутки могут задеть…

Переглянулись и усмехнулись.

– Итак, мы выяснили, что умирать вам не только нежелательно, но и неполезно с точки зрения медицины. Подумать только, какие горизонты открываются при пересадке искусственных, мехомагическских органов! А внешние? Руки и ноги, с двигающимися пальцами, чувствующие тепло и холод, взамен утраченных! Как их заставить двигаться? Кристаллами? Один в локтевой сгиб, к примеру, в запястную кость еще, в пальцы. Нет, дорого… сложно. Может замкнуть. Чем бы заменить кристаллы?

Икар опустил голову, принялся разглядывать собственную левую руку, сгибать и разгибать пальцы, пробормотал несколько слов на гелиатском: названия костей и сухожилий.

Исари отвернулся. Такая одержимость была ему вполне понятна. Он хотел спросить, зачем Этери понадобилось устраивать весь этот спектакль – ведь можно было и просто налить камайнское снадобье в любой напиток. Из её рук он выпил бы любой яд, не проверяя. Но не хотел трепать её честь с язвой Икаром.

В те времена, когда оба они жили при дворе императора Александра, дружба между ними не ладилось, хотя, конечно, любой сторонний наблюдатель посчитал бы, что они не разлей вода. Икар без устали подтрунивал над Исари, часто выставляя его более слабым и более неприспособленным к любой активной деятельности, чем тот был на самом деле. Исари, и так весьма удручающе смотрелся на фоне своей свиты: того же Икара, гибкого и быстрого, как змея, и двух старших внуков Уго Одноглазого, которые могли без особого труда сломать меч о колено…

От комментариев Икара у Исари начинали трястись руки, и он показывал результат хуже, чем мог бы показать. В конце концов, учитель фехтования, знаменитый автор книги «Цветок битвы», приглашенный специально ради него – два старших гелиатских принца в учителях уже не нуждались, а младший был ещё слишком мал, – отступился от ученика. Он лишь давал Исари прочесть ту или иную книгу и велел пересказывать.

Град насмешек от Икара только увеличился. Исари, сцепив зубы, терпел, ибо, отвечая насмешками на насмешки, он только раззадоривал несдержанного на язык гатенца. Ударить у него не хватило бы сил, а жаловаться учителям не хотелось…

Иногда Икар, конечно, понимал, что хватил лишку, но от его безжалостной заботы ещё хуже сводило зубы. На одном из фехтовальных занятий меч из рук Исари выпал четыре раза подряд, а Икар, бывший его противником, не нашел ничего лучше, чем рассказать, под одобрительный смех остальных учеников, пару забавных историй про мечников. Истории свои он рассказывал, не прекращая кружить вокруг багрийца.

– Хорошо, – сказал Исари, когда у Икара пересохло горло. – Мне-то что делать?

– Вам, ваше высочество, стоит научиться стрелять и убегать, – сказал тогда Икар и белозубо усмехнулся.

Исари бросил меч на пол и вышел из зала. Это было глупо, это было демонстрацией слабости и трусости, но больше терпеть он не мог. В двенадцать лет тяжело противостоять насмешкам. Потом он, конечно, возвращался к занятиям, но, ничего из этого не вышло. Со стрельбой и бегом тоже.

Если быть честным, то Исари завидовал Икару. Завидовал его легкости, умению заводить друзей и достать словом любого. Это потом он превратился в человека, перечить которому не осмеливались, а мальчишкой был нескладен и несуразен. И его всегда тянуло к таким людям, как Икар. Таким был и Амиран, и такова Этери, и такой была бедная Лейла. Все они живее него. И всем им он, Исари, приносит только беды. Глупо было вспоминать обо всем этом сейчас, на самом деле…

– А знаете, ваше величество, есть у меня прекрасная теория, объясняющая ваши необычные способности. Даже две теории. Любопытно?

– Развяжите мне руки, Икар!

Маг вздохнул.

– Так и быть. Но взамен вы обязуетесь внимательно меня выслушать. Согласны?

– Куда мне деваться?

Икар взмахнул рукой, и веревки опали сами собой.

– Я, конечно, не маг воздуха, но кое-что могу…

Исари с наслаждением растер запястья и переменил позу, всем видом показывая, что готов слушать.

– В том, что вы сильный кровный маг, я не сомневаюсь. Вот в том, что вы Небесный Всадник – очень даже…

– Бывший… Это Этери проболталась?

– Можно сказать, что и она. Помилуйте, ваше величество! Как можно быть бывшим Небесным Всадником? Это все равно, что быть бывшим человеком! Конечно, бывали случаи, когда человеческих детей растили животные, и те перенимали их повадки, но шерстью они от этого не обрастали, хоть и подражали звукам приемных родителей, не знали стыда и носились на четвереньках… Но людьми они от этого быть не переставали… Это вы глупость придумали, честное слово.

– И что же?

Икар перевернулся на спину и поднял указательный палец вверх.

– Вы могли перестать быть Небесным Всадником только в одном случае, – если вы им никогда не были. Предположим, вы сильный кровный маг. Долго такие маги не живут, в том числе и потому, что нередко сходят с ума. Тогда ваша вера в свое Небесное происхождение – лишь душевная болезнь. Вам лишь казалось, что вы Небесный Всадник. Вы не читали никаких книг на их языке, история их печального падения – лишь плод вашего воображения. Вы сделали их бесконечно благородными, чистыми и бескорыстными существами, не способными причинять зло и лгать. И в первую очередь, это говорит о вашей сути, о мечте быть таким же…

– А как же казгийские Всадники? Гелиат многое о них знал.

– Они все мертвы. Вашими стараниями. Они книг не прочтут и нам не расскажут. Сколько их было, между прочим? Двести? Пятьсот?

Исари ответил сквозь зубы:

– Я не считал.

– Есть у меня и второе предположение. Если вам не посчастливилось родиться Небесным Всадником, то им вы и остались. Только загнали свое нутро так глубоко, что сами перестали видеть его и ощущать. Так кто вы? Безумец или нет?

– Сейчас это совершенно неважно. Важно одно: мне нужно быть там, где я быть должен. И это точно не Зейский замок.

Повозка остановилась.

– Что такое? – проворчал Икар и откинул полог. – Я дал и вознице, и лошадям достаточно эликсира, приносящего бодрость, чтоб они…

Он не договорил, выпрыгнул из повозки и обошёл её кругом. Исари слышал, как он говорит о чём-то с возницей, смеётся. Времени раздумывать не было: Исари снял с себя кожаный пояс с медной бляшкой, кое-как оцарапал руку, спрятал её за спину.

– Вот и проверим, – проворчал он под нос. – Безумец я или нет.

Икар вернулся вместе с возницей.

– Вообразите, ваше величество, – сказал он, указывая на невысокого возницу, кажущегося знакомым, несмотря на длиннополый плащ с капюшоном, надежно скрывающий лицо и фигуру. – Вас тут спасать решили. Или, наоборот, красть – я так и не понял, каюсь.

В руке у возницы ходуном ходил пистоль.

– И что магу сделает твоя пугалка? – спросил Икар, чуть ли не заглядывая в дуло.

Исари выставил вперед оцарапанную руку.

– Думаю, ничего, – сказал он, глядя, как поднимаются в воздух капли крови.

Икар как раз удачно повернулся, одна из капелек упала на щёку, впиталась под кожу.

Икар ударил себя по щеке, будто убивая комара.

– Ба! Шуточки мага крови? Так какая из моих теорий верна?

– Я всё ещё могу убить тебя, друг мой. Сделав мою кровь ядом. Вряд ли это вас убьёт, но некоторое количество мучений я вам обещаю. Я поеду туда, куда должен. И точка.

Икар провел рукой по щеке.

– Вы так безжалостны к друзьям и союзникам, что, пожалуй, при иных обстоятельствах я предпочел бы быть вам врагом.

Возница поклонился, откинул капюшон. Растрёпанные волосы, смуглое, угловатое лицо и длинные руки, как лапы паука-сенокосца. Аче.

– Ваше величество, позвольте мне ехать с вами.

– А у меня ещё одна теория! – нарочито радостно воскликнул Икар. – Все маги крови – нераскрывшиеся Небесные Всадники.

Исари протянул руку, ухватился за плечо Аче и поднялся.

– Неважно, кем мы родились. Важно, кем мы должны быть.

– Обожаю ваши глубокомысленные речи, ваше величество! Вы всегда славились способностью говорить гладко и вовремя, – не мог не ответить в своей излюбленной манере Икар.

Исари, спустившийся на твёрдую землю, оглянулся. Светало, синие горы были совсем близко.

– Пожалуй, – сказал он, зябко поводя плечами, – верхом до границы мы доберемся быстрее.

Обычно Исари вставал достаточно поздно, не раньше десяти часов. Вставал уже уставшим, слабым и разбитым. Пил лекарства, травяные настойки, одновременно читая что-нибудь лёгкое – те же утренние новостные листы, в которых было очень много вымысла и очень мало правлыправды. Политики часто лгут журналистам, а потом сами начинают верить в собственную ложь.

В это время цирюльник и парикмахер приводили его в порядок. Вернувшись из Гелиата в Багру, Исари пытался было отпустить бороду, отказавшись от гелиатской привычки ежедневного бритья, но вскоре понял, что это не для него. К тому же в семнадцать лет ничего, кроме козлиной бородки, через которую просвечивала кожа, ему отрастить не удалось.

Теперь утро начиналось иначе; впрочем, отсутствию лекарств, бесконечной усталости и слабости Исари был только рад, а вот отсутствию цирюльника – нет. А вот новостные листы, правда, датированные позавчерашним числом, имелись в наличии.

Из новостных листов Исари знал, что он, якобы, уехал в горы поправлять здоровье после рискованной и не до конца правильно сделанной операции. Что Этери, основываясь на давно подготовленном и подписанном завещании, теперь регент, и что, возможно, маленького Амирана готовят к коронации, едва предыдущий властитель умрет. Впрочем, слухи о смерти царя уже широко разошлись.

Если бы Этери хотела захватить власть, сейчас был самый подходящий момент. Но ей это было не нужно, и госпожа регент, судя по сообщениям в прессе, отправилась на границу с Камайном, договариваться о мире. Мир был невозможен. Не сейчас, когда все стало так зыбко.

Исари вышел во двор харчевни, к умывальнику, посмотрел на свое отражение в зеркале, висевшем над двумя медными кранами. Лицо казалось почти незнакомым: ушли и болезненная худоба, и тёмные, почти чёрные тени, пролегавшие под глазами в последнее время. Трёхдневный сон пошел Исари на пользу. Исари поправил длинный, кривовато связанный полосатый шарф, который вручил ему вчера Икар – то самое бесконечное творение Этери, тысячу раз распущенное и перевязанное.

Каша была одновременно недоваренной и пригоревшей, а вино – кислым. Исари мучительно давился кашей, запивая её вином, и тут же заедал кашей эту кислятину. Вино и вареная на воде кукурузная мука грубого помола идеально подходили друг к другу.

Икар с интересом смотрел на то, как царь приобщается к бедняцкой пище, сидя на деревянной скамье третьесортной придорожной харчевни.

– Ешьте, ешьте, – сказал он, заметив вопросительный взгляд. – Вам надо набраться сил, сегодня целый день будем в седле.

Исари со вздохом продолжил трапезу. Через заднюю дверь вошёл Аче, с мокрой головой и полотенцем на плече. В руках у него была корзина, из которой поднимался аппетитный дух. Он воровато оглянулся на сонного корчмаря, коротко поклонился Исари, и поставил корзину на стол.

– Тут, совсем недалеко, – тихо проговорил он, – очень приличное заведение… Я прогулялся с утра…

– Пешком? – насмешливо спросил Икар. – Во сколько же ты встал? До первых петухов?

Аче опустил плечи, молча присел за стол, снял с корзины льняную салфетку, извлёк небьющийся глиняный горшок, свежеиспечённый хлеб, молоко в круглой пузатой банке, сыр.

– Его… нашему общему другу нужно хорошо питаться, и мы могли бы доехать до более приличного места.

– Не я вчера уснул в седле, – ответил Икар.

Исари бросил на мага раздражённый взгляд, который, впрочем, никакого впечатления не произвел.

– Что случилось раньше, когда вы так смотрели, друг мой? – шепнул он, наклоняясь к самому уху Исари. Тот вздрогнул, отстранился. – Мир терял краски и запахи, трескались стены и скалы, моря и реки выходили из берегов?

Исари молча смотрел на него, не отрывая взгляда и не моргая. Гнетущую тишину нарушил Аче, наливая молоко в царскую кружку.

– Нам не следует ссориться.

– Я думаю, – ответил Икар, вставая, – нам следовало ехать Гатену, как и планировала моя сестрица.

– Этери действовала по велению сердца, а я действую по велению разума, – ответил Исари и взял в руки наполненную молоком кружку.

– Понятное дело, – усмехнулся Икар. – Ведь сердца у вас и нет.

– Вашими стараниями, друг мой. Вашими стараниями.

Аче пробормотал под нос, нарезая хлеб:

– Почему вы друг друга ненавидите?

Исари и Икар переглянулись.

– Ненавидим? – поразился Икар. – С чего бы нам друг друга ненавидеть? Не понимаем и не согласны друг с другом, но не более того.

Икар снова повернулся к царю, подал щедро намазанный жёлтым маслом кусок хлеба.

– Значит, вы всё же твердо намерены умереть?

– Разумеется. То, что я… лишился того, чего лишился, ничего не значит… Людям нужен символ, и они его получат. Не будет меня – будут другие… Они придут в мир, более благосклонно к ним настроенный.

– Вы пытались кого-нибудь найти?

Исари покачал головой.

– Нет, это опасно. Те, которые знают о себе правду, поймут всё сами. Те, кто не знает… что ж, им повезло. Возможно, я снова ошибаюсь, в который раз, но я не могу сидеть, сложа руки.

Аче сгорбился, сел, опустив голову на скрещенные руки, вздохнул.

– Говорите, Аче, – обратился к нему Исари. – Не томите ни нас, ни себя.

– Учитель говорил, что так и будет… Я ведь знал, знал, что он займет мое тело после смерти. Он часто говорил, что должен научить лисенка охотится… Но я не думал, что он пойдет на такое… Смерть Амирана – я и подумать не мог, что такое может произойти.

– Ты хочешь сказать, – спросил Исари, откладывая ложку, – что это не было местью?

Аче помотал головой.

– Нет… не знаю… Не могу сказать. Он говорил мне тогда, когда был внутри меня, что вас надо испугать… что это самый простой способ разбудить вас.

Исари выронил из рук ложку, закрыл лицо руками.

– Я уже был разбужен. Уже! Почему он не догадался? Небо! Я не думал, что он догадается. И не думал, что смерть Иветре не будет его концом.

– Вы никогда не марали руки убийством, ваше величество? – серьёзно и грустно спросил Аче. – Верно? Изобретали любой план, хватались за любую возможность, стравливали своих врагов между собой или с ничего не подозревающими людьми, лишь бы самому не…

Исари откинулся на спинку скамьи, сложил руки на груди.

– Да, это так. Я предавал, и по моему замыслу умирали люди. Перед вами я это не скрываю. Именно потому и я должен теперь умереть. Так будет честно.

Икар покачал головой.

– У вас своеобразные представления о чести.

– Уж лучше такие, чем никаких.

Икар улыбнулся.

– Значит, ради великих целей можно быть последним тираном, хладнокровным убийцей?

Исари поднялся, оперся об столешницу кулаками.

– Да, Икар, можно. Если нет другого выхода, и ты не ищешь себе оправданий. Иногда с убийцами может справиться только убийца. Именно поэтому мир стоит изменить, пока он не рухнул.

– Мир не может просто взять и рухнуть.

Исари вздохнул.

– Мир может всё, Икар. Как бы нам ни хотелось обратного. Он держался на вере, но вера угасла. Быть может, он сможет держаться на знании.

Он обернулся к Аче.

– У вас остались деньги, Аче?

Тот потупился.

– Нет, ваше величество. Половину я потратил на подкуп младшего садовника, чтоб он взял меня в помощники, половину потратил сейчас – купил пистоль и лошадь.

– Икар?

– Когда вы в последний раз держали в руках деньги? Зачем они вам вообще понадобились?

Исари задумчиво поскреб пробивающуюся щетину.

– Всё, как вы говорите, Икар: я изнежен и не знаю жизни. Мне нужно к цирюльнику.

Икар хохотнул.

– Небеса! Вы иногда хуже ребенка.

Царь не стал спорить.