Текст книги "Научно-обоснованная практика в когнитивно-поведенческой терапии"

10. Иногда клиенты замечают у себя противоречивые мысли. Скажем, клиентка с низкой самооценкой может казаться себе бессильной и в то же время брать на себя полную ответственность за неудачи, произошедшие в ее жизни. Как можно одновременно быть бессильной и влиять на окружающий мир? Если вашим клиентам свойственны подобные мысли, полезно эти противоречия разбирать, помогая им формулировать более адаптивные и желательно более реалистичные компромиссы.

11. Еще одна интервенция называется «тик-так», как звуки, издаваемые часами. Клиент может представить себе маятник на старинных часах, который качается из стороны в сторону: от «мыслей, которые мешают выполнению задачи» к «мыслям, которые ориентированы на выполнение задачи». Такой метод особенно полезен в работе с клиентами, у которых регулярно возникают похожие мысли, мешающие достижению каких-либо целей (например, «У меня не получится»). Интервенция предполагает формулировку вызывающих доверие коротких альтернативных мыслей, которые клиент может проговаривать вместо привычных негативных формулировок (например, «Мне не нужно делать все это сразу» и «Даже немного – уже хорошо»). Затем всякий раз при возникновении негативных мыслей нужно «качать маятник» в обратную сторону, вспоминая альтернативную мысль.

12. Для подготовки и быстрого поиска ответа на негативные мысли, кроме техники «тик-так», можно использовать специальные карточки. Они заполняются по итогам осуществления практически любых интервенций, описанных выше; на них с целью подкрепления адаптивного здорового мышления записываются результаты обсуждения разных тем и вопросов. Практическое использование клиентами подобных карточек можно организовать по-разному. Например, расположить их над рабочим столом, в машине или в укромном месте дома. Носить в сумочке или закрепить на рабочем столе компьютера. Открывать на смартфоне и перечитывать перед сложными звонками. Однако стоит отметить, что использование карточек отличается от применения мантр или позитивного мышления. Утверждения в духе «Каждый день я становлюсь лучше и лучше» обычно не основаны на реальных фактах и могут иметь когнитивные искажения. Один из распространенных мифов о когнитивно-поведенческой терапии заключается как раз в представлении КПТ в виде простой замены негативных мыслей позитивными альтернативами. Однако эта идея представляется неверной, если рассмотреть весь спектр когнитивных интервенций, основанных на поиске доказательств и альтернатив.

Описанные выше техники были преимущественно сосредоточены на модификации негативных мыслей. Однако для снижения эмоционального напряжения работать можно и с позитивными мыслями. В этом контексте выделяют три основные техники:

1. Обсуждение негативных когниций порой демонстрирует, что, несмотря на наличие негативных последствий у такого образа мыслей, в его основе лежит позитивное стремление. Например, мать, которая постоянно переживает о благополучии детей, поступает так, потому что является заботливым и ответственным родителем. Человек, которого печалит критика друга, неравнодушен к его мнению. В подобных случаях иногда можно найти позитивные аспекты негативных мыслей и переформулировать или провести рефрейминг (например, «Я беспокоюсь за детей, потому что они мне дороги»). Порой позитивный рефрейминг помогает клиентам обнаружить положительные аспекты собственных мыслей и форм поведения или стимулировать возникновение иных позитивных мыслей и действий. Если вы решите использовать данный метод, следите за тем, чтобы рефрейминг был для клиента убедительным и чтобы ему действительно хотелось рассмотреть свои мысли в более широком контексте. Если же вы станете предлагать неубедительную альтернативу или если ваши воззрения будут противоречить системе убеждений клиента, напористость с вашей стороны может негативно повлиять на терапевтические отношения. Работая с мыслями, крайне важно не пытаться свести к минимуму дистресс/дискомфорт клиента, а нереалистичный позитив способен дать именно такой временный эффект.

2. Еще можно поощрять человека к обдумыванию и использованию функциональных мыслей для усиления позитивного аффекта. Обычно клиенты обращаются к психотерапевтам, когда сами не способны разрешить возникшую в жизни проблему или если продолжительное время находятся в состоянии дистресса. Поэтому в начале терапии лучше всего сосредоточиться на сокращении количества проблем, негативных эмоций или форм поведения. А по мере движения по терапевтическому пути проводить параллели между негативными и позитивными мыслями, чтобы понять, хочет ли клиент чаще иметь дело с последними. Вы можете следить за изменениями в образе мыслей клиента по ходу терапии, отмечая позитивные изменения, их эмоциональные и поведенческие последствия. Отслеживать можно и изменения аффекта непосредственно на терапевтической сессии, например, когда клиент вдруг улыбнулся или рассмеялся, вы можете обратить его внимание на эту реакцию и стимулировать ее воспроизведение в других терапевтических ситуациях и в реальной жизни. Например, клиент одного из авторов этой книги (К. Д.), имевший длительную историю депрессии, в ходе лечения почувствовал себя не таким подавленным и стал больше заботиться о своей внешности. Терапевт обратил внимание на перемену, и на следующих сессиях они с клиентом играли: специалист угадывал, что клиент изменил на прошлой неделе.

3. Распространенное (и, на наш взгляд, слишком упрощенное) понимание когнитивно-поведенческой терапии заключается в том, что она предполагает простое замещение негативных мыслей позитивными. Некоторые авторы поощряют даже использование позитивных аффирмаций для отработки применения позитивных утверждений о себе (McMullin, 2000). Наш опыт не продемонстрировал пользу подобных практик. Мы видим, что клиентам сложно верить в такие утверждения; без соответствующего ситуационного контекста они оказываются ни на чем не основаны, их не получается связать с постепенно формирующимся положительным образом себя. Поэтому, хотя мы и не выступаем категорически против использования аффирмаций, рекомендуем делать переход от негативного к позитивному мышлению более контекстуализированным. Использование позитивных утверждений о себе возможно, если клиент понимает, зачем это делать, и в определенной степени им доверяет.

Каковы последствия такого образа мыслей?

В начале этой главы мы сформулировали три вопроса, которые нужно задавать в отношении негативных когниций:

1. Какие доказательства можно найти «за» и «против» этой мысли?

2. Как еще можно было бы воспринять данную ситуацию?

3. Каковы последствия такого образа мыслей?

Мы надеемся, читателю понятно: первый из перечисленных вопросов больше подходит для клиентов, которым свойственно одно или несколько когнитивных искажений. Такие искажения сигнализируют о неверном понимании или предвзятом восприятии триггерной ситуации, зачастую они точнее других негативных мыслей отражают глубинные негативные убеждения. С когнитивными искажениями эффективнее работают интервенции, основанные на сборе доказательств, хотя эту работу можно дополнить и интервенциями, основанными на поиске альтернатив. А вот к неискаженным негативным мыслям лучше применять интервенции, основанные на поиске альтернатив, – остальные методы, скорее всего, дадут минимальную эффективность.

Третий вопрос касается реагирования на негативные мысли и выявление их концептуальных последствий. Его можно переформулировать в более короткую версию: «И что?» или «А если негативная мысль окажется верной? Что это говорит о вас и о мире, в котором вы живете?». Размышляя над этими вопросами, клиенты начинают представлять себе более широкие концептуальные последствия негативного образа мыслей.

Известным методом поиска последствий таких умозаключений является техника падающей стрелы (J. S. Beck, 1995; Burns, 1989, 1999). Вместо оспаривания исходных автоматических когниций психотерапевт предлагает клиенту представить, что его мысль окажется верной, и сформулировать последствия этого факта. Дальнейшие ответы клиента тоже принимаются как факт, затем аналогичные вопросы задаются о его последствиях; и так далее, пока клиент не придет к финальному всеохватывающему выводу, следствий у которого нет. Обычно этот вывод отражает убеждения или схемы о себе и мире. В табл. 9.2 дан пример диалога, проведенного в технике падающей стрелы. В нем видно, как набор довольно простых вопросов помогает выйти на глубинное убеждение клиента (в данном случае оно заключалось в том, что социальное осуждение и отвержение «смерти подобно»). Технику падающей стрелы можно использовать практически на любом этапе терапии, чтобы выявить более широкий смысл, вкладываемый клиентом в конкретную мысль. Можно ограничиться и несколькими вопросами, не доходить до самого глубокого и всеохватывающего уровня.

Хотя техника падающей стрелы считается эффективной стратегией для выявления глубинных убеждений, ее применение связано с рисками, о которых психотерапевту следует помнить. На представленном в таблице 9.2 примере видно, что эта техника быстро заводит клиента в темные глубины, где покоятся устойчивые схемы и убеждения. Если касаться этих мыслей на ранних этапах психотерапии, клиент может оказаться не готов к столкновению с ними, не иметь навыков или терапевтических успехов, которые помогли бы справиться с такой встречей. Более того, если терапевт будет использовать данную технику механистически, отстраненно, клиенту может показаться, что его эмоциональное благополучие специалисту безразлично. Поэтому, при всех преимуществах использования техники падающей стрелы для дополнения концептуализации, до начала выполнения упражнения обязательно проговорите клиенту, что, хотя вы не будете оспаривать всплывающие мысли прямо сейчас, это не значит, что они верны, и к обсуждению этого вопроса вы вернетесь. Завершать выполнение задания лучше всего поддерживающими утверждениями о том, какие выводы данный опыт позволил вам сделать о смысле страданий клиента в контексте его глубинных убеждений; еще надо проговорить, как важно вернуться к ним в дальнейшем. Для проведения техник, выявляющих глубинные убеждения (падающей стрелы в том числе), важно, чтобы между специалистом и клиентом установились крепкие и доверительные терапевтические отношения. Наконец, мы рекомендуем не использовать эту технику в последние несколько минут сессии. Психотерапевт должен следить за наличием времени для погашения возможных негативных эффектов техники, чтобы завершить сессию на позитивной ноте.

Таблица 9.2. Техника падающей стрелы

По сути вопрос «И что?» способствует выявлению глубинных убеждений. Глубинные убеждения и схемы отличаются от автоматических мыслей: если первые представляют собой широкие, стабильные, глубинные аспекты отношения клиента к себе и миру, то последние отражают спонтанные когниции, возникающие в конкретной ситуации. Автоматические мысли по определению отражают глубинные убеждения, а иногда даже звучат одинаково (например, «Я дурак» или «Все настроены против меня»). Кроме того, автоматические мысли, связанные с глубинным убеждением, зачастую возникают в присутствии определенных триггеров, и частота их возникновения может сбить психотерапевта с толку, заставив думать, что это и есть убеждение клиента. Тем не менее автоматические, связанные с ситуацией мысли и глубинные убеждения важно разделять, так как работа с ними требует применения разных интервенций, причем, скорее всего, на разных этапах терапии.

Другие способы работы с негативным мышлением

В главе 10 мы обсудим, как перейти от работы с негативными автоматическими мыслями на более глубокий уровень – к глубинным убеждениям. Но прежде чем мы это сделаем, хотелось бы уделить немного внимания двум важным вопросам, касающимся работы с автоматическими мыслями: что делать с реалистичным негативным мышлением и как справляться с проблемами, возникающими в ходе когнитивной реструктуризации.

По результатам разбора доказательств в пользу негативного мышления может оказаться, что оно вполне реалистично и лучших или достойных большего доверия альтернатив нет. Хотя мы рекомендуем не торопиться доверять негативному мышлению клиента, понимаем, что у каждого найдутся тяжелые ситуации, вероятно, связанные с эмоциональными и/или поведенческими проблемами. Мы также принимаем, что иногда понимание адекватности мыслей и реакций с учетом ситуации может быть полезным и валидирующим опытом для клиентов. Одна из авторов этой книги (Д. Д.) иногда говорила клиентам, что их реакция «нормальна, ненормальны обстоятельства». Например, клиент, который переживает тяжелый развод, экономические неудачи и испытывает трудности в адаптации к самостоятельной жизни, скорее всего, будет ощущать грусть и тревогу. В таком контексте вполне реалистично считать ситуацию сложной и несправедливой. В подобных ситуациях вы можете выбирать поведенческие, ориентированные на действия стратегии, которые помогут клиенту изменить то, что можно изменить, разрешить возникшие проблемы – и принять то, что изменить нельзя.

В работе с такими сложными ситуациями можно использовать стратегию развития и применения копинг-навыков (см. главу 6). Полезно настраивать клиентов на более частое совершение действий, ориентированных на заботу о себе, чтобы развить максимальную психологическую гибкость. Можно поощрять их движение по пути развития позитивных жизненных навыков (например, регулярного здорового питания, поддержания режима сна, физической активности, телесной осознанности и заботы о себе). Помогайте клиентам использовать доступные социальные ресурсы и поддержку. Вы можете также привлекать новые ресурсы, в том числе, когда это возможно, социальные организации и службы здравоохранения.

Иногда кажется, что негативные мысли живут своей жизнью и не связаны с событиями напрямую: это может быть повторяющееся беспокойство, руминации и даже в какой-то степени навязчивое мышление. Подобные мысли относительно реалистичны, но их частота и повторяемость мешают клиенту и ухудшают его эмоциональное состояние. Для работы с таким мышлением была создана техника время для волнения, в рамках которой предлагается беспокоиться в заранее определенное время дня или день недели (например, в течение 15 минут, через день). Некоторые клиенты сообщают, что такой подход позволяет им меньше волноваться в остальное время. Другие говорят, что использование данной техники заставило их осознать, что беспокойство – практика непродуктивная и даже скучная, если реализовать ее в сфокусированной манере. Также бывает полезно предлагать клиентам переходить к решению проблем непосредственно в период времени, отведенный для волнения.

Еще один метод, используемый для работы с повторяющимися мыслями, предполагает отвлечение или временное смещение внимания в другую сторону. Когнитивно-поведенческие психотерапевты обычно сосредоточены на содержании мыслей клиента и пытаются напрямую их модифицировать. Однако в работе с повторяющимся беспокойством и руминациями можно применять следующую стратегию: для начала идентифицируйте мысль; удостоверьтесь, что она из раза в раз повторяется; затем целенаправленно смещайте фокус внимания на другой вопрос или проблему. Этот метод необязательно поможет разобраться с содержанием мысли – он направлен скорее на процесс мышления и позволяет клиентам дистанцироваться от собственных когниций, взглянуть на них со стороны. Вероятно, после этого клиенту удастся более проактивно подойти к поиску решения проблемы, а не просто о ней беспокоиться. Такой подход отличается от прерывания или подавления мыслей – практик, заниматься которыми мы не рекомен дуем. Прерывание мыслей показывает довольно низкую эффективность (Freeston, Ladouceur, Provencher, & Blais, 1995), а подавление мыслей скорее приведет к их усилению, чем к ослаблению.

Все популярнее становятся интервенции, связанные с принятием негативного опыта как нормальной составляющей существования человека (Hayes, Follette, & Linehan, 2004; Kabat-Zinn, 2013; Wells, 2002). Мы не рекомендуем применять методы, ориентированные на принятие, в работе с клиентами в состоянии острого дистресса, потому что такой подход подразумевает невозможность прямо разобраться с причинами их страданий. Принятие проблемы (не равное безропотному смирению) фундаментально меняет отношение клиентов к происходящему. Эта практика зачастую оказывается связана с формированием нового убеждения или радикальной модификацией убеждений либо схем, которые и привели к возникновению проблемы. Подробнее мы обсудим этот подход в главе 10.

При первых попытках провести когнитивную реструктуризацию у психотерапевтов возникает ряд проблем (J. S. Beck, 2005; Wright et al., 2006). Некоторые из них связаны с терапевтическими отношениями или сопротивлением со стороны клиента (Leahy, 2001; подробнее мы обсудим эти вопросы в главе 10). Ниже мы расскажем о типичных проблемах, возникающих в процессе когнитивной реструктуризации, и способах их решения.

Как было отмечено в главе 8, клиенты озвучивают когнитивноповеденческим психотерапевтам разные негативные мысли; задача выбрать те из них, на которых следует сосредоточиться, может казаться сложной. Конечно, полезнее фокусироваться на мыслях, потенциально связанных со снижением настроения или дисфункциональным поведением. Теоретически концептуализация должна направлять ваш выбор (при этом по мере необходимости пересматриваться). Обращайте внимание на повторяющиеся мысли, потому что они, скорее всего, активируются схемами или триггерами среды. Мысли, которые возникают нечасто, но имеют для клиента очевидно важное значение, нужно иметь в виду и быть готовыми внепланово с ними работать. Тем не менее практика показывает, что важные и связанные со страданиями клиента мысли рано или поздно проявятся. Поэтому, даже если вы упустите шанс проработать важную негативную мысль на какой-либо сессии, наверняка еще затронете эту «горячую точку» позднее. Интервенции, которые не дали желаемого результата, тоже можно использовать в концептуализации – они дают вам информацию о том, с чем проблемы клиента не связаны.

Иногда клиенты говорят, что Дневник мыслей и предлагаемые вами интервенции не помогают. Внимательно выслушивайте подобные жалобы, так как они помогут сместить фокус работы и сделать ее более эффективной. Безусловно, если вы никак не отреагируете на такую обратную связь, это негативно скажется не только на общей эффективности вашей работы, но и на терапевтическом альянсе. Поэтому проверьте, правильно ли клиент понял, какие действия ему предлагалось выполнять (например, при ведении Дневника), поскольку неэффективные интервенции часто оказываются связаны с неверной оценкой. Убедитесь, что клиент понимает, как использовать эти методы, потренируйтесь на сессии. Иногда неэффективность интервенций связана с неправильными действиями со стороны психотерапевта. Подумайте о такой возможности (все мы «просто люди»); если нужно, проконсультируйтесь с коллегой, которому доверяете, чтобы убедиться в оптимальности применяемых мер. Тем не менее разным клиентам подходят разные методы, поэтому, если конкретная интервенция не помогла конкретному человеку, попробуйте что-то другое: гибкостью и настойчивостью психотерапевт подает хороший пример клиентам.

Некоторые клиенты жалуются, что, хоть и понимают, что вы хотите сказать, и принимают ваши намерения рационально, на самом деле они в это не верят. Такой конфликт иногда описывают как противостояние «головы» и «сердца» (J. S. Beck, 1995, 2011) или противопоставление интеллектуального понимания и эмоционального опыта. Важно понимать, что подобные жалобы обычно отражают конфликт между двумя убеждениями. Интеллектуальный аспект чаще оказывается связан с недисфункциональным убеждением или альтернативным взглядом на происходящее, который вы помогаете клиенту сформировать. Эмоциональный же аспект связан с исходным глубинным убеждением (которое и кажется истинным). Помогите клиенту увидеть и назвать эти противоречащие друг другу убеждения. Конфликт между ними может быть показателем того, что он проходит определенную фазу ознакомления и «примерки» нового образа мыслей. Впрочем, иногда сложности такого порядка показывают, что клиент до сих пор думает по-старому, поэтому подобные конфликты стоит, насколько возможно, прояснять. В идеале имеет смысл формировать у клиента представление о том, что они – фаза терапевтического развития и работы над модификацией старых убеждений.

В качестве способа устранения потенциальных конфликтов между интеллектуальным пониманием и проживаемым опытом можно предложить клиенту подумать, какие доказательства помогли бы ему принять альтернативные мысли не только «головой», но и «сердцем». Если клиенту удастся ответить на этот вопрос, постарайтесь придумать эксперимент, который позволит по-настоящему пережить продуктивный образ мыслей, а не просто теоретически его понять. Например, клиент-перфекционист может сказать, что большинство людей действует исходя из своих возможностей, и стремление к идеалу едва ли можно назвать разумной целью. Он может даже согласиться выполнить относительно «безопасные» задания, которые предполагают его отказ от стремления к совершенству. И хотя подобные задания действительно способны снизить интенсивность исходных мыслей, они вряд ли помогут по-настоящему подорвать глубинное убеждение со всеми вытекающими последствиями. Такого клиента стоит спросить, каких доказательств было бы достаточно, чтобы он полностью принял дисфункциональность мысли о необходимости перфекционизма – и отпустил ее. Сбор подобных доказательств в подавляющем большинстве случаев заставляет клиентов выйти за пределы зоны комфорта и получить опыт, настолько противоречащий старым убеждениям, что их становится невозможно придерживаться. В работе с некоторыми клиентами, например профессиональными спортсменами или узкоспециализированными хирургами, выясняется, что они прекрасно понимают негативные последствия перфекционизма для жизни, но иной образ мыслей не готовы даже рассматривать.

При работе с негативными мыслями иногда выясняется, что на протяжении какого-то времени интервенции были неэффективны. Клиент может признать, что негативное мышление просто является частью его жизни. Подобная ситуация часто возникает в работе с глубоко укоренившимися убеждениями, которых клиент придерживался на протяжении длительного времени. Однако вы сами не должны принимать его негативные предсказания, взгляды и убеждения без сбора и подробного анализа большого количества соответствующих доказательств. Конечно, не следует поддерживать негативные утверждения клиента о других людях (например, «Неудивительно, что ваш муж так себя ведет, ведь все мужчины – эгоисты» или «Да, начальники любят критиковать других»). Принятие подобных негативных идей может отражать ваши взгляды на мир, но целью психотерапии является не валидация убеждений специалиста, а помощь клиентам в решении их проблем. Иногда вы будете чувствовать себя беспомощными и терять надежду помочь клиентам. В такой ситуации надо обратиться к коллегам за свежим взглядом на происходящее или подумать о том, чтобы перенаправить клиента к другому специалисту.

Еще один распространенный тип проблем возникает в работе с чрезмерно старательными клиентами. Так, к нам обращались люди, которые настолько серьезно увлекались когнитивными интервенциями, что их было сложно переключить на что-то иное. Одни разрабатывали специальные компьютерные таблицы для отслеживания негативных мыслей, писали соответствующее ПО для карманных устройств и доходили до уровня «супердетективов» в деле поиска когнитивных искажений у себя (и окружающих). А другие быстро привыкали к обсуждениям негативного мышления, и при этом не меняли его. Такой паттерн отражает наличие у человека скрытого обсессивно-компульсивного расстройства личности и потребности организовывать даже эту часть своей жизни. Кроме того, такая схема действий способна отражать желание понять негативное мышление, при этом не обязательно его меняя. Чрезмерное внимание к процессу отслеживания и анализа мыслей может мешать достижению изменений и являться скорее проявлением когнитивного избегания. В любом случае, сталкиваясь с таким поведением пациента, мы обычно стараемся сместить фокус с негативного мышления на поведение и получение нового опыта. Такое изменение помогает сосредоточить терапевтический процесс на переживаниях и проблемах клиента и, кроме того, поощряет действия, а не интеллектуализацию. В общем, как упоминалось выше, мы не рекомендуем воспринимать когнитивную оценку или интервенции в качестве самоцели. Целью когнитивно-поведенческой терапии является решение реальных проблем клиента в естественной для него среде.

В этой главе мы собрали практически исчерпывающий набор методов для изменения автоматических мыслей с использованием (вероятно, совместным) интервенций, основанных на поиске доказательств и альтернатив. Также отметили, что эти интервенции помогают разобраться с двумя из трех главных вопросов, используемых при работе с негативным мышлением. В следующей главе мы подробно разберем тему последствий использования негативного мышления или тот самый вопрос «И что?» – обсудим методы проверки и модификации негативных глубинных убеждений в когнитивно-поведенческой терапии.

СЛУЧАЙ СТИВЕНА Р., продолжение

Стивен отменил девятую сессию, оставив психотерапевту голосовое сообщение, в котором говорил, что вернулся на работу и больше не нуждается в терапии. Специалист начала оформлять описание завершенного случая, как делала всегда, но ей позвонила расстроенная жена Стивена и сообщила, что он не справляется: ему пришлось вернуться домой в середине дня из-за повышенной раздражительности и тревоги. Психотерапевт предложила Стивену позвонить ей, что он и сделал; в результате они договорились провести еще одну терапевтическую сессию.

На встрече Стивен был крайне самокритичен и выразил сомнение в том, что когда-нибудь сможет успешно вернуться на работу. Оказалось, что за время его отсутствия в компании была введена система отбора персонала. Стивен об этом ничего не знал, поэтому ему пришлось попросить двух своих подчиненных все объяснить; в итоге оказалось, что ничего сложного. Однако это недоразумение пошатнуло его уверенность в себе, и когда один из подчиненных попросил о консультации, Стивен так разнервничался, что был вынужден уйти домой. Постфактум он понял, что был не готов вернуться к работе и нуждался в продолжении лечения. Они с психотерапевтом договорились провести еще шесть еженедельных сессий – отчасти чтобы предотвратить повтор преждевременного отказа Стивена от терапии и после назначенного периода оценить прогресс.

Специалист предложила Стивену обсудить концептуализацию и в ходе разговора снова подчеркнула роль негативных мыслей в появлении тревоги и избегания, после чего предложила клиенту завести Дневник записи мыслей, чтобы записывать в него все свои беспокойства и переживания. С помощью этого инструмента они быстро выявили несколько свойственных Стивену типов искажений, в том числе катастрофизацию, чтение мыслей, черно-белое мышление и навешивание ярлыков (причем как на себя, так и на других людей). Стивен также лучше понял связь между собственным образом мыслей, эмоциями (тревогой, виной, раздражением) и поведенческими паттернами (избеганием). Ведение Дневника помогло: он называл его «учетной книгой мыслей», благодаря которой вспоминал о своих бухгалтерских навыках. Однажды Стивен даже положительно оценил анализ мыслей по итогам заполнения дневника: «Все логично складывается».

Когда Стивен научился внимательнее относиться к своим негативным мыслям и в некоторой степени их контролировать, психотерапевт предложила ему вернуться на работу на неполный день. Стивен сразу встревожился и даже немного разозлился, восприняв это как сомнения в его компетентности. Специалисту удалось использовать его реакцию и продемонстрировать, как даже в ситуации терапевтических отношений он до сих пор проявляет склонность к чтению мыслей и предсказанию худшего. В результате терапевт и клиент договорились, что возвращение на работу на неполный день станет своего рода «поведенческим экспериментом». Стивен успешно договорился с отделом кадров, что будет проводить в офисе утренние часы. Это помогло ему регулярно вставать, уделять достаточно времени заботе о себе, вечером решать вопросы по дому, а также снизить количество употребляемого алкоголя. После шести сессий, о которых они договорились изначально, самочувствие Стивена существенно улучшилось, он уверенно пользовался Дневником мыслей и ощутил готовность вернуться на работу на полный день.