Текст книги "Православные церкви Юго-Восточной Европы между двумя мировыми войнами (1918 – 1939-е гг.)"

В этот период архимандрит Юстин продолжал поддерживать тесные связи с русскими эмигрантами. В частности, на богословский факультет он был принят благодаря поддержке заведующего кафедрой церковной истории профессора А. Доброклонского. Отец Юстин также дружил с новым Первоиерархом Русской Православной Церкви Заграницей митрополитом Анастасием (Грибановским), протоиереем Алексием Нелюбовым, имел тесные связи и со св. иеромонахом (позднее архиепископом) Иоанном (Масимовичем)[396]396
  AJ, 66-86-254; АС, Г/200, I-139/1934, II-44/1936.


[Закрыть].

В 1930-е и последующие годы о. Юстин, которого его последователи называли «совестью Сербской Церкви», написал целый ряд богословских работ: «Православная Церковь и экуменизм», «Толкование на Евангелие от Матфея», «Толкования на послания Ефесянам», «Жизнь монашеская, по святым отцам», «На богочеловеческом пути», «Достоевский о Европе и славянстве», «Житие и труды св. Григория Паламы», пять томов толкований посланий апостола Павла и многие другие. В конце своей жизни он закончил капитальный труд – перевод на сербский язык 12 томов житий святых. В своих трудах архимандрит остро критиковал западную нехристианскую и нечеловечную цивилизацию, заявляя: «Европа минирована вулканическими противоречиями, которые, если не разрешатся, могут вскоре взорваться завтрашним уничтожением европейской культуры». Как отмечал епископ Николай (Велимирович), о. Юстин не предвещал уничтожения европейской культуры, но рыдал без слез над ее могилой, как и великий Достоевский[397]397
  Захумско-Герцеговинский Афанасий, еп. Преподобный Юстин Новый Челийский – житие и чудеса // Вестник Германской епархии РПЦЗ. 2005. № 4. С. 8–9.


[Закрыть].

Отношение же к русской церковной эмиграции правительства и значительной части интеллигенции Югославии было гораздо более прохладным, чем православного духовенства. По свидетельству архиепископа Никона (Рклицкого), сербская интеллигенция, из которой и выходили, в основном, государственные чиновники, «была в своем громадном большинстве европейского воспитания, взирала на европейские центры и европейские государства как на образцы для устройства своей страны, в Православной Церкви она видела только одно из проявлений своей прошлой исторической государственности, а к России и ее представителям относилась хотя и с личной симпатией, но считала их отжившими навсегда, как историческое прошлое»[398]398
  Никон (Рклицкий), архиеп. Жизнеописание Блаженнейшего Антония, митрополита Киевского и Галицкого. Т. 5. Нью-Йорк, 1959. С. 30.


[Закрыть].

Впрочем, для части сербской элиты присутствие в стране многочисленной и интеллектуально активной русской эмиграции являлось желательной поддержкой. Наиболее позитивно к эмигрантам из России относились сербские националисты, к которым принадлежал и премьер-министр Королевства сербов, хорватов и словенцев в первой половине 1920-х гг. Никола Пашич. Поскольку Российская империя вступила в Первую мировую войну, защищая Сербию, и в результате войны была разрушена, русофилы в сербской элите рассматривали этот факт как определенное самопожертвование России. Но присутствие русской эмиграции положительно оценивалось не только националистами, но и унитаристами, которые до середины 1930-х гг. доминировали на политической сцене и боролись с сербским сепаратизмом ради упрочения югославского единства. В этом плане им была выгодна пропаганда многими русским эмигрантами, в том числе богословами и священнослужителями, идеи славянской солидарности.

Эти настроения разделял и югославский король Александр I Карагеоргиевич, много сделавший для оказания помощи русской эмиграции. Следует упомянуть, что Александр I в 1919 г. единственный из руководителей европейских государств официально признал белое правительство адмирала Колчака[399]399
  Йованович М. Ось Белград – Омск. Почему король Александр признал Колчака // Родина. 2003. № 10. С. 92–94.


[Закрыть]. С глубоким уважением относился король и к Первоиераху Русской Православной Церкви Заграницей митрополиту Антонию (Храповицкому). Характерный случай в этой связи произошел в начале 1930-х гг. Гуляя по парку, Патриарх Варнава вез в кресле митрополита и случайно встретил короля, который сначала подошел под благословение владыки Антония, а уже затем Сербского Первосвятителя[400]400
  Устное сообщение автору сербским историком В. Пузовичем в Белграде 24 июня 2013 г.


[Закрыть]. Активно помогала русским беженцам и сестра Александра I – княгиня Елена Петровна (1884–1962) – вдова князя Иоанна Константиновича Романова (расстрелянного в 1918 г. в России).

Однако 9 октября 1934 г. король Александр был застрелен в г. Марселе, вместе с министром иностранных дел Франции Луи Барту, болгарским боевиком Величко Димитровым, членом террористической организации, связанной с хорватскими усташами. Организация усташей была создана в декабре 1928 – январе 1929 гг. под руководством председателя Хорватской партии права Анте Павелича и вела нелегальную, главным образом террористическую борьбу за создание независимой Хорватии при активной поддержке фашистской Италии и нацистской Германии. Убийство короля Александра А. Павелич пафосно охарактеризовал как свержение усташским движением «кровавой белградской диктатуры»[401]401
  Беляков С.С. Усташское движение в межвоенный период (1929–1941) // Imagines mundi: Альманах исследований всеобщей истории XVI–XX веков. № 6. Балканистика. Вып. 1. Екатеринбург, 2008. С. 83–84, 88.


[Закрыть]. В свою очередь, после совершения этого акта, в интервью корреспонденту эмигрантской газеты «Царский вестник» Патриарх Варнава заявил, что русские и сербы имеют общих друзей и врагов, а король Александр был убит общими врагами Сербии и России[402]402
  Беседа со святейшим Патриархом Варнавой // Царский вестник. 1936. 29 ноября.


[Закрыть].

В мае 1935 г. к Святейшему Патриарху Варнаве в г. Сремски Карловцы приезжала делегация Англиканской Церкви во главе с епископом Линкольским Хиксом. Входивший в состав делегации каноник Даглас рассказал Патриарху о посвященном положению религии в СССР собрании в лондонском храме св. Мартина, на котором присутствовал и будущий глава Русской Православной Церкви Заграницей архиепископ Анастасий (Грибановский). Выступавший на этом собрании архиепископ Кентерберийский заявил, «что между советской Россией и Британской империей не может быть истинных и дружеских отношений, прежде чем советская Россия не изменит своего отношения к Русской Церкви», после чего в храме были собраны большие пожертвования в пользу русского духовенства. Это сообщение было очень положительно воспринято Патриархом, но к поднятому на переговорах вопросу сближения Православной и Англиканской Церквей он отнесся с большой осторожностью, считая, что апостольское преемство англиканской иерархии не вполне установлено[403]403
  Маевский В. Русские в Югославии. 1920–1945 годы. Т. 2. Нью-Йорк, 1966. С. 298–299.


[Закрыть].

С осени 1935 г. Сербская Православная Церковь решительно сопротивлялась попыткам правительства подписать с Ватиканом конкордат (соглашение), который давал Римско-Католической Церкви большие права и ставил ее в привилегированное положение по сравнению с другими конфессиями. Однако в июне 1937 г. югославское правительство все-таки заключило с Ватиканом конкордат и представило его на ратификацию в скупщину.

Протесты Сербской Православной Церкви поддержали некоторые политические партии и движения, прежде всего националистическая организация «Збор » под руководством Димитрия Лётича. 19 июля 1937 г., несмотря на запрещение властей, по улицам Белграда прошел многотысячный крестный ход. Полиция получила приказ разогнать его (министр внутренних дел А. Корошец был словенцем по национальности и католиком по вероисповеданию). Произошли массовые столкновения; в результате так называемой Кровавой литии были избиты архиереи, священники и многие миряне, разорваны хоругви, брошены на землю транспаранты и иконы.

23 июля 1937 г. скупщина (парламент) большинством голосов проголосовала за ратификацию конкордата, однако массовое народное возмущение и непримиримая позиция Сербской Церкви вынудили правительство отказаться от дальнейшего продвижения этого проекта – внесения конкордата на утверждение в Сенат. Патриарх Варнава умер 23 июля 1937 г., в день утверждения конкордата в скупщине, при загадочных обстоятельствах, и, по мнению некоторых сербских исследователей, был отравлен католиками[404]404
  Маевский В. Русские в Югославии. 1920–1945 годы. Т. 2. Нью-Йорк, 1966. С. 649.


[Закрыть]. Первосвятитель был погребен в церкви св. Саввы на Врачаре в Белграде, построенной в 1935 г. русским архитектором Виктором Лукомским. А 9 октября того же года ратификация конкордата с Ватиканом была отклонена в сербском Сенате.

21 февраля 1938 г. на Соборе Сербской Православной Церкви новым Патриархом был избран митрополит Черногорско-Приморский Гавриил (в миру Джордже (Георгий) Дожич; 1881–1950), в его хиротонии принял участие Первоиерарх Русской Православной Церкви Заграницей митрополит Анастасий (Грибановский). Будущий Патриарх Гавриил V родился 17 мая 1881 г. в княжестве Черногория, в с. Вруйци (Нижняя Морача), начальную школу закончил при Морачском монастыре, продолжил учебу в Белграде и затем поступил послушником в монастырь Липовац под Алексинацем. Монашество Д. Дожич принял 26 февраля 1900 г. в Сичевском монастыре в Сербии, на следующий день был рукоположен во иеродиакона, а через неделю – во иеромонаха. Духовное образование он получил в Богословско-учительской школе в Высоких Дечанах, где остался преподавать. Из Дечан иеромонах Гавриил перешел в монастырь Йошаницу под Ягодином, в 1904 г. был послан в Константинополь на работу в сербскую школу и для изучения греческого языка, а в 1905 г. поступил на богословский факультет Афинского университета, где в 1909 г. защитил докторскую диссертацию «Православное христианство в Сербии в XVIII веке». В 1910 г. о. Гавриил был назначен главным секретарем братства Хиландарского монастыря на Афоне, затем его после возведения в сан архимандрита отправили в Константинополь, в качестве представителя Сербской Церкви и директора местной сербской школы. 4 декабря 1911 г. состоялась хиротония о. Гавриила во епископа Рашко-Призренского. В ходе Первой Балканской войны территория его епархии была освобождена от турок, а затем переименована в митрополию и архиепископию Печскую, и в 1913 г. владыка Гавриил был избран митрополитом Печским.

После начала Первой мировой войны владыка в качестве председателя черногорского Красного Креста развернул широкую благотворительную деятельность, в частности по рассылке лекарств и продуктов солдатам-черногорцам. Когда в 1915 г. под ударами превосходящих сил Германии, Австро-Венгрии и Болгарии сербская армия и правительство начали отступать через Черногорию и Албанию к Адриатическому морю, владыка Гавриил остался разделить страдания своей паствы. Оккупанты арестовали его в г. Пече и отправили в белградскую тюрьму, затем интернировали в концлагерь венгерского г. Сегед, где он от тяжелых условий жизни и издевательств тяжело заболел, и в 1917 г. был отправлен в черногорский город Ульцинь на Адриатическом побережье под надзором оккупировавших Черногорию австрийцев. После освобождения страны осенью 1918 г. митрополит Гавриил стал депутатом черногорской Великой народной скупщины в Подгорице, принявшей 18 декабря решение о воссоединении Черногории с Сербией. Владыке Гавриилу было поручено представить это постановление регенту Александру. После смерти черногорского митрополита Митрофана (Бана) Архиерейский Собор Сербской Православной Церкви 17 ноября 1920 г. избрал владыку Гавриила новым митрополитом Черногорско-Приморским[405]405
  Батричевић Ђ. Патријарх Гаврило Дожић и његово доба. Светигора, Цетигае, 2000. С. 23–31.


[Закрыть].

Как и святитель Варнава, митрополит Гавриил испытывал теплые чувства к Русской Православной Церкви. В частности, получив письмо митрополита Антония (Храповицкого) от 18 октября 1921 г. о предстоящем открытии в следующем месяце Всезарубежного Русского Церковного Собора, он в ответном послании от 18 ноября писал: «Мы – сербы веками привыкли смотреть на могучую Россию как на свою покровительницу и общую мать славянских племен, а на любимый и почитаемый великий русский народ как на нашего старшего брата и нашего защитника. Поэтому существует прирожденная любовь и благодарность нашего народа и нашей Церкви к Святой Руси и братскому русскому народу. Мы с христианским состраданием и искренней болью в нашем братском сердце переживаем тяжелую судьбу Святой Руси и великого русского народа и непрестанно в своих молитвах обращаемся к Господу Богу, прося Его о милости – избавить Святую Православную Россию от грозных испытаний, в которых она находится уже 4 года. Мы имеем непоколебимую надежду на Бога и твердую уверенность в великой душе русского народа. Будьте уверены, что наша Отчизна, которая так тяжело пострадала и столько жертв принесла за свою свободу и независимость, примет Вашу работу с братским сочувствием и симпатией и готова оказать Вашей святой идее мощную поддержку, которая бы способствовала успешной деятельности русских единоплеменников, нашедших на нашей земле братский прием и гостеприимство». Владыка Гавриил выразил сожаление, что не сможет лично участвовать в заседаниях Собора, и пожелал ему успешной работы[406]406
  Патријарх Српски Гаврило Дожић. Живимо у светик и слободи. Изобрани списи, посланнице, беседе, акта, писма и записи. Цетике – Београд, 2010. С. 555–556.


[Закрыть].

9 февраля 1922 г. митрополит Гавриил написал циркуляр окружным протоиереям и приходским наместникам своей епархии о необходимости осуществить сбор пожертвований братскому русскому народу, который массово умирает от голода в России, «ценя незабываемые заслуги и большую помощь, которую великий и братский русский народ всегда оказывал нашему народу и нашей Церкви». Владыка поручил энергично довести циркуляр до сведения подведомственного духовенства и произвести сборы пожертвований, которые выслать в консисторию в Цетинье для дальнейшей пересылки вРоссию[407]407
  Там же. С. 557.


[Закрыть].

После восстановления Сербского Патриархата митрополит Гавриил активно содействовал принятию закона и уложения о Сербской Православной Церкви и разработке ее структуры. В качестве представителя Сербской Церкви он участвовал в работе Всеправославного совещания 1923 г. в Константинополе. Владыка способствовал исправлению неудовлетворительного финансового положения духовенства, для чего учредил Фонд митрополита Черногорско-Приморского Гавриила для улучшения образования и введения плодотворного пастырского служения в епархии, Фонд епископа Рады для пастырских целей и Фонд помощи нуждающимся студентам богословского факультета из Черногории и Приморья. Уже после избрания владыки Гавриила Патриархом по его инициативе были построены библиотека в Патриаршей резиденции в Сремских Карловцах и в 1940 г. – дом для студентов богословского факультета Белградского университета в квартале Карабурма[408]408
  Пузович П. Указ. соч. С. 126–127.


[Закрыть].

При новом Патриархе продолжало развиваться монашество. В середине 1930-х гг. в Сербской Церкви было 180 мужских монастырей с 400 монахами и послушниками и 16 женских обителей с 260 насельницами, а в начале 1941 г. число мужских монастырей достигло 210 с 797 насельниками, количество же женских обителей составило 27 с 286 монахинями и 111 послушницами[409]409
  Маевский В.А. Лесна-Хопово-Фурке (Подвижницы любви). С. 44; Преподобная Екатерина Леснинская, наставница современного женского монашества. С. 137, 141.


[Закрыть]. В «Сербском церковном календаре» на 1941 г. приводились и другие количественные данные Сербского Патриархата: 7 555 274 верующих, 3 митрополита, 19 епископов, 3356 приходских священников, 4 157 храмов, 179 часовен, 443 братства и другие церковные организации, 1 богословский факультет, 5 семинарий и 1 монашеская школа[410]410
  Православная Русь. Ладомирова. 1941. № 4. С. 6.


[Закрыть]. При этом сербов в стране насчитывалось 6 173 тысяч человек, и вместе с черногорцами (340 тысяч) они составляли 41, 14 % населения Югославии[411]411
  Цветковић Д. Страданье цивила независне државе хрватске у логору Jасеновац. Београд, 2003. С. 160.


[Закрыть].

Таким образом, в межвоенный период Сербская Православная Церковь динамично развивалась: заметный подъем переживало духовное образование, после многих десятилетий стагнации начали расти мужские обители, произошло возрождение женского монашества, активно развивались церковная архитектура, иконописание и т. д. В то же время внутри Церкви нарастали противоречия между ортодоксально, антизападно ориентированным епископатом и значительной частью приходского духовенства, стоявшей на модернистских реформаторских позициях. При этом экуменические связи Сербского Патриархата постоянно расширялись.

23 марта 1941 г. Святейший Патриарх Гавриил посетил регента князя Павла, категорически высказался против присоединения страны к Тройственному пакту, от имени Синода передал меморандум о негативных последствиях его подписания, и даже, по некоторым сведениям, потребовал, чтобы князь отказался от власти, если он не может сопротивляться требованиям Германии[412]412
  Маевский В. Русские в Югославии. 1920–1945 годы. Т. 2. С. 255–256.


[Закрыть]. Используя различных политиков, регент пытался склонить Патриарха на свою строну, но безуспешно. 25 марта, под давлением немцев, Югославия все-таки присоединилась к Тройственному пакту, что было расценено населением как предательство национальных интересов. Многие сербы и черногорцы вышли на улицы, протестуя против профашистского курса правительства Д. Цветковича и князя Павла. Святейший Патриарх Гавриил, епископ Николай (Велимирович) и ряд других православных иерархов поддержали эти протесты.

И уже 27 марта произошел активно поддержанный широкими массами народа и Сербской Церковью государственный военный переворот, в результате которого регент князь Павел был свергнут, и королем провозглашен молодой престолонаследник – 18-летний Петр II Карагеоргиевич, немедленно разорвавший Тройственный пакт. Премьер-министр Д. Цветкович и другие министры его кабинета были арестованы, и во главе нового правительства встал руководитель переворота командующий военно-воздушными силами генерал Душан Симович. Той же ночью регент князь Павел вместе с семьей покинул Югославию и через Грецию бежал в Кению (после Второй мировой войны он переселился в Париж). Белградцы бурно одобрили эти события, некоторые немецкие учреждения были разгромлены и подожжены толпой, ряд сотрудников германского посольства избиты, в адрес посла раздавались угрозы и ругательства.

Святейший Патриарх Гавриил, вероятно, был посвящен в подробности предстоящего переворота и полностью одобрял его. Накануне решающих событий в Белграде было созвано чрезвычайное заседание Архиерейского Собора, причем сербских иерархов приглашали телеграфным путем прибыть в столицу в течение 24 часов. В день переворота 27 марта – в 9 часов утра состоялось предварительное заседание Синода, а затем и Архиерейского Собора. Вскоре перед зданием Патриархии появилась толпа демонстрантов, приветствовавшая Первосвятителя, который с балкона благословил их и произнес горячую речь, в которой явно одобрил политические перемены в стране. Затем Святейший Патриарх Гавриил выступил по радио в поддержку участников переворота. 30 марта генерал Д. Симович посетил Первосвятителя, который представил ему членов Архиерейского Собора и от имени всех прибывших в Белград иерархов преподал благословение новому правительству. 2 апреля Патриарх принял военного министра генерала Илича и в тот же день сам нанес визит Симовичу[413]413
  Маевский В. Русские в Югославии. 1920–1945 годы. Т. 2. С. 256–257.


[Закрыть].

5 апреля 1941 г. был подписан договор о дружбе и ненападении Югославии с СССР, но это не смогло предотвратить агрессию Германии и ее союзников (Италии и Венгрии). Уже в день переворота состоялось совещание верховного командования вермахта, на котором Гитлер заявил, что он не собирается ждать заверений лояльности со стороны правительства Симовича, и приказал «провести всю необходимую подготовку к уничтожению Югославии как военной и политической силы, к уничтожению с беспощадной суровостью и молниеносностью»[414]414
  Пилько Н.С. Политика нацистской Германии по отношению к немецкому национальному меньшинству в Словении в конце 1930 – начале 1940-х годов. // Славяноведение. 2008. № 1. С. 53.


[Закрыть]. Начавшаяся вскоре война обернулась большими бедствиями для Сербской Православной Церкви.

2. Болгарская Православная Церковь

Принятие христианства в Болгарии произошло около 865 г., в правление св. князя (царя) Бориса (в крещении Михаила). С 870 г. Болгарская Церковь в виде автономной архиепископии находилась в юрисдикции Константинопольского Патриархата. В 919 г. по личному решению царя Симеона Великого она стала называться Патриархатом, а в октябре 927 г. Константинополь официально признал Патриарший титул предстоятеля Болгарской Православной Церкви владыки Дамиана при заключении мирного договора Византией с царем Петром. Завоевание Болгарии Византийской империей в 1018 г. повлекло за собой временную ликвидацию Болгарского Патриархата, но через несколько десятилетий после возникновения в 1187 г. 2-го Болгарского царства, в 1235 г. Болгарский (в то время так называемый Тырновский) Патриархат был восстановлен и признан всеми другими Православными Поместными Церквами. В 1393–1396 гг. болгарские земли завоевала Османская империя, последний Тырновский Патриарх свт. Евфимий в 1404 г. скончался в изгнании, и в 1410-е гг. все болгарские христиане вновь – теперь на несколько столетий попали под духовную юрисдикцию Константинопольского Патриархата. Уже в конце X–XI вв. возникли тесные связи между Болгарской и Русской Церквами. Об этом, в частности, можно судить по русским спискам XI–XII вв. христианских произведений болгарских ранне– и средневековых школ (Остромирово Евангелие, Учительное Евангелие Константина Преславского, Изборник Святослава, Слово священномученика Ипполита, епископа Римского).

Связи между Болгарской и Русской Церквами полностью не прерывались даже во время османского владычества в Болгарии. С XVI в. Российское государство регулярно посещали болгарские иерархи, настоятели монастырей и другие представители духовенства. Одним из них был Тырновский митрополит Дионисий (Рали), доставивший в Москву решение Константинопольского Собора 1590 г. об учреждении в России Патриаршества. Игумены Рильского, Преображенского, Лясковского, Билинского и ряда других монастырей в XVI–XVIII вв. просили у Московских Патриархов и государей средства на возобновление пострадавших от нападений обителей и защиту от притеснений турок. Во время правления императора Петра I поездки в Россию за пожертвованиями на восстановление своих обителей совершили игумен Преображенского монастыря (1712), архимандрит Лясковского монастыря (1718) и др. Помимо щедрых денежных милостыней на монастыри и храмы из России в Болгарию привозили славянские книги, прежде всего духовного содержания, не дававшие угаснуть церковной жизни и национальному самосознанию болгарского народа[415]415
  Косик В.И., Темелски Хр., Турилов А.А. Болгарская Православная Церковь // Православная энциклопедия. Т. V. М., 2002 С. 629.


[Закрыть].

После начала в 1820-е гг. борьбы болгарского духовенства за церковную независимость от Константинопольского Патриархата Россия, относясь с сочувствием к болгарскому народному движению, не поддержала эту борьбу, так как в основе российской политики на Ближнем Востоке тогда лежал принцип единства православия. Большинство русских иерархов в первой половине – середине века не принимали идею автокефалии Болгарской Церкви. Лишь архиепископ Херсонский и Таврический Иннокентий (Борисов) защищал права болгар на восстановление Патриаршества. Митрополит Московский святитель Филарет (Дроздов) считал необходимым, чтобы Константинопольская Патриархия предоставила болгарам возможность свободно молиться Богу на родном языке и «иметь единоплеменное духовенство», но отвергал идею о независимой Болгарской Церкви. В разгар болгарско-греческого противостояния по вопросу о церковной самостоятельности Российский Святейший Синод в послании Константинопольскому Патриарху Григорию от 19 апреля 1869 г. выразил мнение, что до известной степени правы обе стороны – и Константинополь, хранящий церковное единство, и болгары, законно стремящиеся иметь национальную иерархию[416]416
  Косик В.И., Темелски Хр., Турилов А.А. Болгарская Православная Церковь // Православная энциклопедия. Т. V. М., 2002. С. 631; Снегаров И. Взаимоотношения Болгарской и Русской Православных Церквей до и после провозглашения схизмы (1872) // Годишник на Духовната Академия. София. 1952. Т. 2 (27). С. 201–207; См.: Василий Верюжский, прот. Болгарская Православная Церковь в XIX веке. Л., 1949–1950. Рукопись; Его же. Происхождение грекоболгарского церковного вопроса и болгарской схизмы // ЖМП. 1948. № 7. С. 23–32, № 11. С. 47–59.


[Закрыть].

Современная история Болгарской Православной Церкви началась 27 февраля 1870 г. – в этот день фирманом турецкого султана Абдул-Азиза она была восстановлена в форме автономного экзархата, устав которого был принят в феврале 1871 г. на I Церковном Народном Соборе в Константинополе. Управление духовно-религиозными делами всецело предоставлялось Болгарскому экзарху, который был наделен и некоторыми светскими обязанностями, как представитель болгар перед султаном и иностранными державами, особенно в том, что касалось духовности и культуры. За исключением 16, перечисленных в 10-й статье фирмана болгарских епархий (Рущук, Силистра, Шумен, Тырнов, София, Вране, Ловча, Видин, Ниш, Пирот, Кюстендил, Самоков, Велес, Преслав, Варна, Пловдив), во всех «смешанных» епархиях с греко-болгарским населением вопрос о будущем устройстве Церкви подлежал урегулированию на основе местных референдумов с учетом этнической принадлежности большинства населения. Согласно указанной статье фирмана, территории, две трети жителей которых выскажутся против подчинения Константинопольскому Патриарху, после соответствующего расследования должны быть включены в состав Болгарского экзархата (используя эту статью, болгары уже к 1875 г. добились объединения в рамках экзархата почти всех этнически болгарских областей)[417]417
  Македония. Сборник документов и материалов. София, 1980. С. 268–272; Лилуашви-ли К.С. Национально-освободительная борьба болгарского народа против фанариотского ига и Россия. Тбилиси, 1978. С. 150–151.


[Закрыть].

Таким образом, оставался открытым вопрос о принадлежности к новой, стремящейся к автокефалии Церкви, ряда епархий, на которые претендовал и Вселенский Патриархат. В результате возник острый конфликт, Константинопольский Патриархат объявил указ недействительным и подал османскому правительству жалобу, которая осталась без результата. Затем Синод и Собор Константинопольского Патриархата 16 сентября 1872 г. принял акт о наложении схизмы на Болгарскую Православную Церковь, что привело к почти полной изоляции экзархата в межцерковных отношениях[418]418
  Сабев Т. Болгарская Православная Церковь в XX столетии // Православная Церковь в Восточной Европе. XX век. Киев, 2010. С. 96.


[Закрыть].

Впрочем, действия Вселенского Патриархата не встретили единодушной поддержки в православном мире. Постановление Константинопольского Собора не признал законным Иерусалимский Патриарх Кирилл, большие разногласия это решение вызвало и в Антиохийской Церкви. В определенной степени поддерживали болгар Сербская, Румынская и Российская Православная Церковь, от которых Болгарская Церковь впоследствии получало святое миро[419]419
  Скурат К.Е. История Поместных Православных Церквей. Т. 1. М., 1994. С. 263; Бойкикева К.-А. Болгарская Православная Церковь. Исторический очерк. София, 2005. С. 155, 166, 167, 169.


[Закрыть].

Первым Болгарским экзархом 12 февраля 1872 г. был избран епископ Ловечский Иларион, но из-за политического давления со стороны турок и части болгар ему пришлось через несколько дней подать в отставку. 16 февраля 1872 г. новым экзархом стал митрополит Видинский Анфим I (Чалыков; 1816–1888). После разгрома антитурецкого Апрельского восстания 1876 г. экзарх Анфим I пытался добиться от османского правительства смягчения репрессий в отношении болгар. В то же время он обратился к главам европейских держав с меморандумом, в котором говорилось о жестокостях турок над побежденными болгарами, и с просьбой к митрополиту Санкт-Петербургскому Исидору – ходатайствовать перед императором Александром II об освобождении болгар. Османское правительство добилось низложения отказавшегося опровергнуть свои заявления Анфима I, которое произошло 12 апреля 1877 г. Через несколько месяцев – 17 июля за пророссийскую позицию он был заключен в тюрьму в г. Ангоре (современной Анкаре) и вышел на свободу только в мае 1878 г. в результате Русско-турецкой войны[420]420
  Панченко К.А. Анфим I. // Православная энциклопедия. Т. II. М., 2001. С. 719–720.


[Закрыть]. 24 апреля 1877 г. экзархом был избран митрополит Ловечский Иосиф I (Йовчев; 1840–1915), возглавлявший Болгарскую Церковь почти сорок лет.

Сразу же после вынесения постановления Константинопольского Собора 1872 г. Болгарский экзарх Анфим I обратился с посланием к предстоятелям Поместных Православных Церквей, в котором не признавал законным и справедливым наложение схизмы, поскольку Болгарская Церковь сохраняла неизменную преданность Православию. Святейший Правительствующий Синод Российской Православной Церкви не ответил на это послание, но и не присоединился и к акту Константинопольского Собора, оставив без ответа послание Вселенского Патриарха Анфима VI о провозглашении схизмы. Против признания отлучения активно выступил преосвященный Макарий (Булгаков), в то время архиепископ Литовский, считавший, что болгары отделились не от Вселенской Православной Церкви, а только от Константинопольского Патриархата, и канонические основания для признания Болгарского экзархата не отличаются от тех, по которым в XVIII в. произошло подчинение Константинополю Охридского и Печского Патриархатов, также узаконенное указом султана. Архиепископ Макарий высказался за сохранение братских отношений Российской Православной Церкви с Константинопольским Патриархатом, что, однако, не обязывало, как он считал, признавать болгар схизматиками[421]421
  Снегарев И. Указ. соч. С. 208–210.


[Закрыть].

Стремясь сохранять нейтрально-примирительную позицию в разгоревшемся конфликте, Российский Святейший Синод предпринял ряд мер, направленных на преодоление изоляции Болгарской Церкви, тем самым считая недостаточными причины для признания ее раскольнической. В то же время в целом отношение Российской Православной Церкви к Болгарскому экзархату до 1917 г. было довольно противоречивым. Святейший Синод не признавал схизму 1872 г., о чем заявил в 1878 г., и с 1880 г. до 1915 г. снабжал Болгарскую Церковь святым миром, но избегал евхаристического общения с ней, официально допускались лишь совместные молебны. При этом во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. российские военные священники многократно совершали богослужения вместе с болгарскими священнослужителями, в связи с чем Константинопольская Патриархия заявила протест. Российский Святейший Синод составил довольно резкий ответ с указанием, что акт о наложении схизмы на Болгарскую Православную Церковь принял не Вселенский Собор, а Собор Константинопольского Патриархата, и поэтому его исполнение не обязательно для других Православных Поместных Церквей. Ответ был отправлен российскому посланнику в Константинополе с рекомендацией самому определить, вручать его Константинопольскому Патриарху или нет, смотря по обстоятельствам. В итоге Послание Святейшего Синода так инебылопередано.

В 1902 г. было совершено совместное освящение русскими и болгарскими священнослужителями Рождественского храма-памятника российским воинам на Шипке (в том числе митрополитом Старо-Загорским Мефодием). Кроме того, болгарские духовные лица, являясь учащимися российских духовных академий, по приглашению русских священнослужителей участвовали в совершении литургии соответственно своему духовному сану. Вплоть до 1918 г. болгары получали высшее духовное образование преимущественно в российских академиях, и основная часть высшего болгарского клира была их воспитанниками. Например, только в Киевской духовной академии в 1887 г. обучалось 7, а в 1897 г. – 11 болгар.

Российский император Николай II в 1901 г. отпустил из своих личных средств 3 тысячи рублей золотом на строительство в Софии болгарского храма св. мч. Николая Софийского. Когда болгарские и русские священнослужители при предстоятельстве митрополита Доростоло-Червенского Василия в ноябре 1914 г. совместно освятили российский посольский храм свт. Николая Чудотворца в Софии, Вселенский Патриарх Герман в письме от 20 января 1915 г. выразил протест Святейшему Синоду, на что вскоре последовал ответ, что Российская Церковь схизму 1872 г. не подписывала и считает себя свободной в своих отношениях с Болгарской Церковью[422]422
  Российский государственный исторический архив (РГИА), ф. 796, оп. 697, отд. 1, ст. 1, д. 292; Бойкикева К.-А. Указ. соч. С. 166–167.


[Закрыть].

Однако, принимая во внимание позицию Константинопольского Патриархата, Российская Православная Церковь не поддерживала полного канонического общения с Болгарским экзархатом. Так, например, митрополит Московский Макарий (Булгаков), исполняя предписания Святейшего Синода, не допустил к богослужению 15 августа 1879 г. митрополита Видинского Анфима (бывшего экзарха Болгарии) и епископа Браницкого Климента (будущего митрополита Тырновского), прибывших в Россию для выражения признательности болгарского народа за освобождение от турецкого ига. Митрополит Варненский Симеон, прибывший во главе болгарской государственной делегации по случаю восшествия на престол императора Александра III в мае 1883 г., совершил в Санкт-Петербурге панихиду по почившему государю Александру II без участия русского духовенства. В 1895 г. митрополит Тырновский Климент был любезно принят Санкт-Петербургским митрополитом Палладием, но и в этот раз не имел евхаристического общения с русским духовенством[423]423
  Иван Христов, прот. Русско-болгарские церковные отношения в годы болгарской схизмы// ЖМП. 1976. № 8. С. 45–51; Косик В.И., Темелски Хр., Турилов А.А. Указ. соч. С. 633–634.


[Закрыть].