Текст книги "Православные церкви Юго-Восточной Европы между двумя мировыми войнами (1918 – 1939-е гг.)"

Архиепископ Харбинский и Маньчжурский Нестор (Анисимов) в своих впечатлениях от путешествия по Югославии в 1934 г. записал: «Прекрасно богослужение в русском храме Белграда. Когда накануне праздничного дня, во время всенощной в храме, переполненном молящимися, отверзаются царские врата и духовенство выходит на середину храма, когда на два хора стройно и строго звучат церковные песнопения с канонархом в старинных церковных знаменных распевах, тогда ясно сознает и сердце и ум, что это великая любовь к церкви, к церковному уставу и глубокое понимание его создали эту поразительную духовную стройность при таких скромных условиях. В Белграде в русском храме знают богослужение, понимают и любят его не только священнослужители, но и сами богомольцы, глубоко понимающие каждый момент, каждое значение священнодействия»[828]828
  Нестор (Анисимов), архиеп. Очерки Югославии: Впечатления путешествия. Харбин, 1935. С. 5.


[Закрыть].

В Свято-Троицкой церкви неоднократно служили и произносили проповеди Сербские Патриархи Димитрий, Варнава и Гавриил. Так, например, Святитель Варнава 22 июля 1930 г. в своем слове сказал: «Люблю вас не только как русских людей, живущих в моей Патриархии, но еще сильнее люблю вас, как представителей великого русского народа, опоры Вселенской Церкви, народа, который принимал всех в свое сердце, особенно же южных славян, среди которых были и мы, сербы. Мы плачем о том, что в вашем Отечестве вселилась вражья сила, отрицающая Бога, убивающая верных Его слуг: иерархов, пастырей и верных сынов Церкви. Только русский народ, великий по своей душе, народ, из которого вышли великие святые, мученики исповедники, украшающие Церковь, может перенести такое испытание, и вот мы радуемся, когда слышим, как стоят за Церковь русские мученики. Такое испытание было только в первые века христианства, но и тогда не было такого большого количества мучеников, которых дала теперь Русская Церковь. Я, как Сербский Патриарх, как ваш родной брат, горячо молюсь Богу, чтобы он соединил русских людей, находящихся за границей, в единое целое, чтобы восстала Россия такою, какою она была: во главе с православным самодержавным царем, и от имени Господа Иисуса Христа и всех Его святых благословляю всех вас благословением Патриаршим»[829]829
  Православная Русь. 1977. № 14. С. 7.


[Закрыть].

После смерти в 1937 г. Святейшего Патриарха Варнавы по инициативе его секретаря и биографа В.А. Маевского в благодарную память о святителе прихожане Свято-Троицкой церкви установили у левого клироса икону св. апостола Варнавы (работы художника В.Я. Предаевича). Помимо Сербских Патриархов, храм также часто посещали югославский король Александр I Карагеоргиевич, королева Мария, члены королевской семьи, министры и иностранные дипломаты.

Так, например, король Александр I 12 января 1929 г. присутствовал в церкви на панихиде по скончавшемуся великому князю Николаю Николаевичу, которую совершил о. Петр Беловидов. Через три недели, 3 февраля, король вновь присутствовал в храме на литургии митрополита Антония (Храповицкого), который после окончания богослужения обратился к Александру I со словами благодарности за помощь, оказанную русским беженцам[830]830
  Церковные ведомости. 1929. № 13–24 (176–187). С. 25.


[Закрыть].

При этом причт Свято-Троицкой церкви (три-четыре священника) находился в определенной оппозиции Архиерейскому Синоду, считал себя «хозяином храма», а русских епископов «беженцами, живущими из милости в Сербской Патриархии, и поэтому лишь терпел, что они служили в Белградской церкви». Причт платил взносы в Сербскую Патриархию, а в Синод лишь делал нерегулярные отчисления. Дело дошло до того, что белградский приход отказался вносить деньги на содержание Архиерейского Синода в тот момент, когда в югославской правительственной прессе началась инспирированная русскими общественными кругами во Франции и США кампания против Синода[831]831
  Никон (Рклицкий), архиеп. Указ. соч. Т. 5. С. 99–100.


[Закрыть].

Первым настоятелем Свято-Троицкого храма около 15 лет служил протоиерей (в дальнейшем протопресвитер) Петр Беловидов (16.12.186927.04.1940). Он происходил из духовной казачьей семьи, окончил Ставропольскую духовную семинарию, священнический сан принял в 1893 г., состоял настоятелем кафедрального собора в Карее, законоучителем в Майкопе, Карее и Новороссийске. Отец Петр был одинок, так как его жена осталась в советской России, а два сына погибли в рядах Белой армии, и жил в семье своего секретаря Александра Рудько.

В воспоминаниях о пастыре говорилось: «Главная забота о. Петра была обращена к созданию церковного хора. Обладая прекрасными музыкальными знаниями и регентскими способностями, он целые ночи просиживал за столом, по памяти восстанавливая и записывая церковные песнопения, чтобы днем, после уроков в школе и треб в приходе, разучивать их с певчими. Хор русского храма в Белграде скоро стал известным настолько, что в 1924 г. был приглашен для постоянного пения в Королевском придворном храме… Богослужение в белградском русском храме отличалось особым характером, пожалуй, единственным за рубежом. Оно было строго уставно. Благодаря о. Петру, при сочувственной поддержке со стороны митрополита Антония, был подобран кадровый состав сотрудников, и о. Петр вдохнул в них любовь к истовой уставности. Был создан богослужебный дух и уклад, который дышал седой стариной – и в то же время живым молитвенным горением»[832]832
  Неклюдов В. Церковная жизнь русских в Югославии // Часовой. 1939. № 236–237. С. 1112; Кончина протопресвитера о. Петра Беловидова // Православная Русь. 1940. № 9 (287).


[Закрыть].

После постройки Свято-Троицкого храма о. Петр передал управление хором профессиональным регентам. Одно время им являлся Борис Михайлович Добровольский, преподававший пение в русской гимназии и руководивший там школьным и гимназическим хорами. Он был вынужден уйти с должности регента, так как руководил и работой хора сербско-еврейского общества и, таким образом, по мнению церковных властей, нарушил каноны. В результате в начале 1930-х гг. в Свято-Троицком храме появился хор Павла Григорьевича Проскурникова, состоявший из певчих профессионалов. После окончания в 1934 г. строительства в Дединье королевского дворца с церковью св. ап. Андрея Первозванного, П.Г. Проскурников со своим хором перешел туда, где и оставался до начала немецкой оккупации Сербии в апреле 1941 г. В дальнейшем он с семьей переехал в Швейцарию, где был рукоположен во иерея митрополитом Анастасием (Грибановским) в Женеве в 1946 г. После смерти жены о. Павел, приняв монашество с именем Петр, был возведен в сан архимандрита. В связи с уходом П.Г. Проскурникова в Свято-Троицкую церковь был приглашен известный регент Евгений Прохорович Маслов со своим хором, певшим до того времени в сербском Успенском храме в г. Земуне.

В составе хора Маслова было много замечательных певчих: Вера Банина, Павел Шевелев, Мирославский и др.[833]833
  Андрей Тарасьев, иподиак. Указ. соч. С. 470–471.


[Закрыть]

Помимо профессиональных хоров, в Свято-Троицкой церкви был и любительский – так называемый левый клирос, который на протяжении многих лет славился своим составом – будущими архиереями, священниками, преподавателями богословия. Профессиональные хоры церкви исполняли далеко не все песнопения разных богослужений, особенно во время всенощной. Тогда «левый» клирос пел и литургии и полностью всенощные. Особо торжественно отмечался день памяти св. ап. Иоанна Богослова 9 октября, так как большинство членов хора были студентами-богословами или уже законоучителями и преподавателями в семинариях. Руководил этим хором о. Петр Беловидов или псаломщик Леонид Иванович Маслич, выдающийся знаток знаменного пения, типикона и других богословских наук (одно время бывший преподавателем Битольской семинарии). Здесь «обучались» уставу и напевам Александр Синкевич (будущий архиепископ Лос-Анджелесский Антоний), Лев Бартошевич (будущий епископ Женевский Леонтий), иподиакон Никодим Ефимов (будущий архимандрит Спиридон), Душан Веселинович (будущий иеромонах Амвросий), иеромонах Макарий (будущий епископ Сремский), иеромонах Андрей (Фрушич, будущий епископ Баня-Лукский), профессор Степан Гущин, псаломщик Виталий Тарасьев, священники Борис Волобуев и Алексмй Моргуль, протоиерей Алексий Крыжко и многие другие[834]834
  Там же. С. 476–477.


[Закрыть].

Отец Петр Беловидов скончался 27 апреля 1940 г., в Великую субботу, до последней минуты жизни, в постели совершая службы: в Великий четверг – «Двенадцать евангелий», а в Великую пятницу – выноса плащаницы и последования Плача Богородицы (о чем свидетельствовала инспектриса русско-сербской женской гимназии и псаломщица Варвара Николаевна Лучинская, певшая и читавшая ему на этих последних службах)[835]835
  Там же. С. 471.


[Закрыть].

В память протопресвитера благодарные прихожане установили в церкви киот с иконой свт. Петра, митрополита Киевского. В апреле 1940 г. почившего о. Петра сменил протоиерей Иоанн Сокаль (будущий епископ), остававшийся настоятелем церкви до отъезда в СССР в январе 1950 г. Построенная как временная, Свято-Троицкая церковь так и осталась постоянной. Планы создания в Белграде большого русского храма оказались нереализованными[836]836
  Никон (Рклицкий), архиеп. Указ. соч. Т. 5. С. 98.


[Закрыть].

В 1930–1931 гг. на русском участке Нового кладбища в Белграде была построена Иверская часовня, воздвигнутая после того, как советские власти в 1929 г. уничтожили одноименную часовню XVII в. у Воскресенских ворот перед Красной площадью в Москве. К этому времени на Новом кладбище уже были погребены некоторые известные российские деятели. Так, например, в апреле 1920 г. здесь оказался похоронен Верховный главнокомандующий российской армии в годы Первой мировой войны, инициатор создания Добровольческой армии, генерал от инфантерии М.В. Алексеев. Он скончался еще 8 октября 1918 г., но гроб с телом генерала был увезен в эмиграцию. В похоронах Алексеева участвовали члены правительства королевства и Белградский митрополит Димитрий[837]837
  Йованович М. Указ. соч. С. 446.


[Закрыть].

Большую часть хлопот по организации сбора средств для постройки часовни взяла на себя председатель Мариинского сестричества княгиня Мария Александровна Святополк-Мирская. Деньги пожертвовали югославский король Александр I, принц Павел, принцесса Ольга, русские и сербские церковные общины, а также большое количество зачастую очень бедных русских эмигрантов из многих стран мира. 22 апреля 1930 г. митрополит Антоний (Храповицкий) заложил здание Иверской часовни, в фундамент которой была положена горсть русской земли. 5 июля 1931 г. построенную военным инженером Валерием Владимировичем Сташевским часовню освятили Сербский Патриарх Варнава и митрополит Антоний. На ее стенах с внешней стороны в особых нишах были помещены два больших образа: свт. Николая Чудотворца – в память императора Николая II и свт. Алексия – в память цесаревича Алексея. В часовне были собраны святыни главных городов России: в память Москвы – Иверская икона Божией Матери (привезенный с Афона иноками русского Свято-Пантелеимоновского монастыря список), в память Киева – икона Успения Божией Матери (из Иерусалима) и в память Петрограда – список образа Нерукотворного Спаса, бывшего в домике Петра Великого[838]838
  Маевский В. Иверская Богоматерь на Афоне, в Москве и Белграде. Белград, 1932. С. 30–59.


[Закрыть].

Часовня не являлась точной копией московской, так как было решено строить ее с алтарем и освящать по полному чину, давая, таким образом, возможность русским эмигрантам посещать богослужения в еще одном «своем» храме. Поэтому Иверская часовня периодически служила вторым приходским храмом Белграда. В крипте были помещены саркофаги с костями русских воинов, павших на Салоникском фронте, а также в составе двух русских батарей, защищавших Белград в 1915 г., на полу разложены артиллерийские снаряды, винтовки, медали и ордена погибших солдат. Две иконы для крипты позднее написал будущий архиепископ Антоний (Бартошевич): «Сошествие в ад» и св. ап. Иоанна Богослова. В этой усыпальнице были погребены скончавшийся 10 августа в 1936 г. Первоиерарх Зарубежной Русской Церкви митрополит Антоний (Храповицкий) и его келейник архимандрит Феодосий (Мельник). Слева от входа в часовню похоронили умершего 28 сентября 1932 г. епископа Лондонского Николая (Карпова) и скончавшегося в 1940 г. протопресвитера Петра Беловидова. В 1944 г. у ее стен был погребен архиепископ Курский и Обоянский Феофан (Гаврилов).

В Иверской часовне попеременно служили, неся однонедельную «череду», приходские священники белградской Свято-Троицкой церкви (кроме настоятеля). В храме-часовне был сооружен деревянный иконостас работы выдающегося русского художника-иконописца Гринкевича-Судника, плащаницу прислал со Святой Земли Елеонский монастырь. После злодейского убийства в 1934 г. югославского короля Александра I в часовне была помещена икона св. кн. Александра Невского в память великого друга и защитника русских беженцев в Сербии.

Сразу после создания часовни там был организован хор, который возглавил Григорий Иванович Криволуцкий. Малые размеры часовни определили и небольшую численность хора. Это был квартет, который иногда пополнялся певчими, приходившими на могилы своих близких: Марина Круг (сопрано), Екатерина Алексеева (альт), Григорий Баранников (тенор), Феодор Богдановский и сам Григорий Иванович – басы. После смерти мужа с ними пела генеральша Анна Никаноровна Полтавцева, а также по церковным праздникам – жена священника Людмила Борисовна Тарасьева, муж Екатерины Алексеевой – Виктор и псаломщик русских храмов в Белграде Филипп Дмитриевич Загребельный. Он удачно замещал всех регентов в Иверской часовне и Свято-Троицкой церкви, но в 1944 г. покинул Белград.

Вскоре после освящения Иверской часовни полковник Михаил Федорович Скородумов, георгиевский кавалер, раненый на войне 11 раз, выступил с идеей установки рядом с ней памятника русским воинам, павшим в годы Первой мировой войны. Он же организовал сбор необходимых средств, каждый камень, пошедший на строительство памятника, был оценен в 300 динаров, а на нем выбивалась фамилия дарителя. Сам Скородумов писал позже в своих воспоминаниях: «Дабы остановить развивавшиеся симпатии сербов к Совдепии и вернуть их к царской России, я затеял постройку памятника русским воинам и переноску останков русских офицеров и солдат с Салоникского фронта в Белград. Казалось бы, что это в интересах всех русских эмигрантов, предлог объединиться и устроить обще-Югославянско-Русскую манифестацию в честь национальной России»[839]839
  Маевский В. Иверская Богоматерь на Афоне, в Москве и Белграде. Белград, 1932. С. 30–59.


[Закрыть].

Величественный памятник павшим русским воинам был спроектирован известным скульптором и архитектором Романом Николаевичем Верховским (создателем ряда зданий и скульптурных композиций в Белграде и в США, в частности русского Свято-Троицкого собора в Джорданвилле, штат Нью-Йорк). Непосредственные работы по возведению выполнял военный инженер В.В. Сташевский. Памятник был установлен напротив Иверской часовни и открыт в присутствии короля Александра I 9 апреля 1933 г. Высокий монумент был выполнен из серого камня в форме артиллерийского снаряда с пятиметровой фигурой Архангела Михаила, покровителя воинства, на вершине. На лицевой стороне памятника по-русски написано: «Вечная память Императору Николаю II и 2 000 000 русских воинов Великой войны», а на противоположной стороне, по-сербски: «Храбро павшим братьям русским на Солунском фронте. 1914–1918 гг.», тут же значатся имена вождей Белого движения, названия воинских союзов и объединений, имена жертвователей на постройку памятника. У подножия полулежит на знамени фигура русского офицера с шашкой.

В небольшой часовне-склепе под монументом, сделанным на средства Патриарха Варнавы, были погребены перевезенные из разных мест останки 623 русских воинов, погибших в Первую мировую войны на территории Сербии: в составе двух русских батарей оборонявших Белград и экспедиционного корпуса на Салоникском фронте. Над входом в склеп, украшенным мраморным порталом, написано «Спите орлы боевые», а на сделанном из рельсов кресте в часовне – «Русские герои, жизнь свою положившие за свободу Сербии»[840]840
  Маевский В. Русские в Югославии. 1920–1945 годы. Т. 2. С. 40–41; Русские храмы и обители в Европе. С. 201–202.


[Закрыть].

Всего на Салоникском фронте погибло более 6 тысяч русских воинов, но лишь десятую часть из них смогли перезахоронить в склеп памятника. Одна из таких церемоний – торжественное захоронение 8 офицеров и 379 солдат – состоялась в 1935 г. в день славянских просветителей свв. Кирилла и Мефодия в присутствии множества русских и сербов. В своем надгробном слове Патриарх Варнава сказал: «Мы давно ожидали дня, когда всенародно и торжественно сможем принести им нашу благодарность и засвидетельствовать перед всей нашей страной и перед всем человечеством, что ничто не может угасить наших чувств любви и благодарности к царской России и к великому русскому народу. В истории мира не было страны, подобной России: эта страна – бездонный океан святых чувств православной, христианской любви!.. И все мы хорошо знаем, как наши северные братья, русские, вместе с нами боролись и гибли в битвах на полях Сербии и своею кровью, своею смертью подтвердили свою любовь к нам, меньшим братьям своим»[841]841
  Там же. С. 42–44.


[Закрыть].

Еще одна – небольшая домовая церковь Покрова Пресвятой Богородицы была устроена в Русском доме памяти императора Николая II. Этот дом оказался возведен благодаря поддержке короля Александра I, его двоюродного брата принца Павла (чья мать была из рода Демидовых Сан-Донатто), Святейшего Патриарха Сербского Варнавы, академика Александра Белича и других покровителей русских беженцев в Югославии. В качестве места для строительства была выбрана нижняя часть сада при бывшем посольстве императорской России в Королевстве Сербия, на центральной улице Короля Милана. Большой сад спускался до улицы Королевы (Кралицы) Наталии, на которую и выходил главный фасад нового здания (д. 33). Несмотря на проведенные сборы средств среди беженцев, Русский дом был построен в основном на деньги, перечисленные многими сербскими благодетелями и жертвователями, в частности лично королем Александром I. Создание проекта поручили выдающемуся российскому архитектору Василию Баумгартену, подрядчиком был инженер Юрий Владимирович Бартошевич.

В 1931 г. состоялась закладка и освящение фундамента. 9 апреля 1933 г. Русский дом памяти императора Николая II был торжественно освящен протопресвитером Петром Беловидовым в присутствии членов королевской семьи: королевы Марии, принца Павла, его супруги Ольги и многих других известных государственных и общественных деятелей. В этом просторном здании размещались: Государственная комиссия по делам русских беженцев, Русский научный институт, насчитывавшая 100 тысяч книг Публичная библиотека, Музей русской кавалерии, Музей, посвященный императору Николаю II, военно-научные курсы, театр, мужская и женская русско-сербские гимназии, начальная русская школа, музыкальное общество, Союз художников и множество других русских общественных организаций[842]842
  Ураков М.А. Шестьдесят лет Русскому дому в Белграде // Славяноведение. 1994. № 4. С. 59.


[Закрыть].

В доме был прекрасный концертный зал на 1200 человек, почти весь нижний этаж занимал просторный гимнастический зал («соколана»), имелось много классов и разных служебных помещений. По воскресным и праздничным дням гимнастический зал использовался в качестве церкви, одно из его боковых помещений было преобразовано в алтарь, который в будние дни закрывался деревянными щитами. Церковь Покрова Пресвятой Богородицы была освящена в том же 1933 г. архиепископом Анастасием (Грибановским), в ней совершались службы по воскресным дням, большим церковным праздникам, в Великий пост – ежедневно (великопостные часы), а литургии Преждеосвященных Даров (по средам и пятницам) – на той седмице, когда говели ученики начальной школы или гимназий.

При церкви был создан смешанный гимназический хор, который пел литургии дважды в месяц по воскресеньям: один раз для женской гимназии, другой раз – для мужской. В третье воскресенье служба совершалась для учеников начальной школы, а в четвертое церковь была открыта для всех. Служили священники – законоучителя, а хором руководили преподаватели пения. В женской гимназии это был Борис Михайлович Добровольский, а в мужской – Андрей Николаевич Кузьменко и Илья Ильич Слатин. В воскресенье, когда ученики были свободны, пел мужской октет под управлением А.Н. Кузьменко. Посещение богослужений было обязательным, ученики стояли выстроенными по классам. Участие в хоре также было обязательным. Все три регента были высокообразованными музыкантами, и гимназический хор пел очень слаженно. Он часто выступал на различных юбилейных торжествах (например, посвященных А.С. Пушкину в 1937 г., ежегодно в «Дни русской славы», т. е. в день святого князя Владимира, и др.), устраивал концерты русских песен, участвовал в выпускных ежегодных школьных актах. В начальной школе пение преподавал один из наиболее известных регентов Югославии Алексей Васильевич Гриньков, бывший также регентом школьного хора[843]843
  Андрей Тарасьев, иподиак. Указ. соч. С. 477–478.


[Закрыть].

Позднее небольшая домовая церковь была создана и в русском доме престарелых на Вождовце (район Белграда Сеняк). В 1942–1944 гг. ее настоятелем служил священник Даниил Думский, а после его отъезда в сентябре 1944 г. из Югославии в Германию – протоиерей Сергий Ноаров. Активная церковная жизнь шла в существовавшей с октября 1920 г. 1-й русско-сербской гимназии Белграда, в которой преподавали многие известные пастыри: в 1920–1931 и 1936–1939 гг. – протоиерей (позднее протопресвитер) Петр Беловидов, в 1927–1944 гг. – священник Владислав Неклюдов (кадровый военный, участник Первой мировой и Гражданской войн, окончивший богословский факультет Белградского университета) и в 1940–1944 гг. – протоиерей Георгий Флоровский[844]844
  Зарубежная русская школа, 1920–1924. Париж, 1924. С. 36–37; Степанов Н.Ю. Указ. соч. С. 52–54; Косик В.И. Русская Церковь в Югославии (20-40-е годы XX века). С. 80–82.


[Закрыть].

Вторым по значению центром русской эмиграции в Югославии после Белграда был город Белая Церковь (Бела Црква), расположенный вблизи дунайской границы с Румынией. В межвоенный период здесь размещались: Крымский кадетский корпус (в 1921–1929 гг.), 1-й Русский имени великого князя Константина Константиновича кадетский корпус (в 1929–1944 гг.), Донской Мариинский девичий институт (в 1921–1941 гг.), Николаевское кавалерийское училище (в 1921–1924 гг.), приют русских военных инвалидов и детский приют под покровительством княгини Елены Петровны, сестры короля Югославии и вдовы князя Иоанна Константиновича Романова. В Крымском, 1-м Русском корпусах, Донском Мариинском институте и Николаевском училище существовали свои домовые храмы, настоятели и церковные хоры.

Так, настоятелем институтской церкви служили о. Павел Образцов (до 1926 г.) и затем много лет – протоиерей Василий Бощановский (1872–1961), автор книги «Жизнь во Христе. Уроки по христианскому православному нравоучению для старших классов» (Белград, 1932), наделенный замечательным даром проповедования. Бессменным регентом церковного хора воспитанниц была Е.В. Говорова. В 1938 г. в Белой Церкви с большим размахом прошло совместное выступление хора кадетов и воспитанниц Донского института на праздновании 750-летия Крещения Руси[845]845
  Бегидов А.М. Военное образование в зарубежной России, 1920–1945. М., 2001. С. 81.


[Закрыть].

В актовом зале Крымского кадетского корпуса (занимавшего здание бывших австро-венгерских казарм) был устроен храм св. кн. Александра Невского. Его настоятелями служили работавшие в корпусе законоучителями протоиерей Василий Бощановский, о. Александр Ефимов (в дальнейшем архимандрит Феодосий), епископ Вениамин (Федченков), иеромонах Иоанн (Шаховской) и иеромонах Тимолай (Пастухов). В сентябре 1929 г. в том же здании был размещен прибывший из Сараево 1-й Русский имени великого князя Константина Константиновича кадетский корпус, к которому присоединили воспитанников Крымского. В прежнем зале устроили церковь свв. равноапостольных Константина и Елены. Из Сараево прибыл законоучитель и настоятель корпусного храма протоиерей Сергий Троицкий, которого в 1931 г. сменил протоиерей Нил Софинский, а затем – протоиерей Флор Жолткевич, Иоанн Федоров, Георгий Флоровский, Иоанн Гондурин и иеромонах Антоний (Бартошевич; 1910–1993), будущий архиепископ Женевский и Западно-Европейский. Регентом кадетского церковного хора в 1930-е гг. состоял полковник А.Н. Пограничный[846]846
  Арсеньев А.Б. Русское духовенство и русские церковные приходы в Воеводине (19201950-е годы) // Антоний (Храповицкий), митр. Архипастырь русского рассеяния. Материалы конференции. М., 2014. С. 390–391.


[Закрыть].

Кроме того, в начале 1920-х гг. в зале старого одноэтажного дома на улице Гете, д. 80, была устроена русская приходская церковь св. Георгия Победоносца для жителей города, в дальнейшем переведенная в д. 49 на Главной улице. Первоначально в этой церкви служили священники Михаил Корица и Николай Базбай, в 1923–1925 гг. ее настоятелем являлся протоиерей Петр Голубятников, бывший также законоучителем Крымского кадетского корпуса и Николаевского кавалерийского училища (до его закрытия). В 1926–1929 гг. в Георгиевской церкви часто служил работавший в это время законоучителем Крымского кадетского корпуса и возглавлявший небольшие пастырско-богословские курсы епископ Севастопольский Вениамин (Федченков)[847]847
  Вениамин (Федченков), митр. Указ. соч. С. 340.


[Закрыть].

В начале 1927 г. этот владыка пригласил в Белую Церковь молодого монаха Иоанна (в миру князя Дмитрия Алексеевича Шаховского, будущего архиепископа Сан-Францисского; 1902–1989), 21 февраля / 6 марта 1927 г. рукоположил его во иеромонаха и назначил настоятелем Георгиевского храма и наставником пастырских курсов. Позднее архиепископ Иоанн так вспоминал об этих курсах: «Вакансии пастырские в сербских приходах тогда были открыты в значительном числе. Сербская Церковь охотно предоставляла пастырский труд русским священникам. Чтобы не заставлять пожилых людей проходить полного семинарского курса. и был устроен ускоренный выпуск кандидатов в пастыри»[848]848
  Иоанн (Шаховской), архиеп. Вера и достоверность: Первое служение. Париж, 1982. С. 30.


[Закрыть]. Сохранились и воспоминания владыки о Георгиевском храме и жизни в Белой Церкви: «В алтаре прислуживала престарелая, преданная Церкви раба Божия Евдокия. По праздникам прислуживали в алтаре кадеты, сыновья старосты, полковника и преподавателя русской литературы П.С. Савченко. Русские ходили по городу в своих военных одеждах; институтки гуляли парами, в белых пелеринках, и кадеты проходили по городу строем с оркестром, игравшим марш. Белая Церковь была чертой под Белой Россией»[849]849
  Иоанн (Шаховской), архиеп. Избранное. Петрозаводск, 1992. С. 63–89.


[Закрыть].

Вскоре после приезда в Белую Церковь иеромонах Иоанн открыл в приходе издательство «Борьба за Церковь» (Православное русское зарубежное миссионерское подворье), которое выпускало газету «Борьба за Церковь», миссионерские «Белоцерковские листки», духовные книги и брошюры: сборник статей о. Иоанна «Церковь и мир», «200 глав прп. Иоанна Лествичника», «Пламень вещей» прп. Исаака Сирина, «Сборник для сознательного участия мирянина в богослужении», «Моя первая Священная история», «Из дневника о. Иоанна Кронштадтского» и др. Он же стал инициатором постройки на собранные по всей Сербии пожертвования отдельного каменного храма св. ап. Иоанна Богослова. «Жена одного из. русских офицеров, Г.И. Балицкая, с подписным от Церкви листом, пошла пешком по стране, по сербским деревням, со сбором на этот храм. Таков был ее подвиг»[850]850
  Там же.


[Закрыть].

Церковь была построена в псковском стиле по проекту архитектора Андрея Павловича Шевцова (1890–1944) в 1930–1932 гг. и освящена 9 октября 1932 г. епископом Курским и Обоянским Феофаном (Гавриловым). Над входом возвышалась псковская двухарочная звонница с одним колоколом, украшенная главкой, черепичную крышу венчал высокий барабан с куполом; с южной стороны, в шпице, под главкой, была помещена икона благословляющего Спаса. В одноярусном белом деревянном иконостасе (его вырезал церковный староста Петр Севастьянович Савченко), украшенном балясинами, находилось восемь образов с полуциркульными завершениями. Их написали в академической манере художники Иван Павлович Трофимов и Евгения Лукинская. На стенах были развешены подносные иконы, вывезенные из России эмигрантами или переданные из существовавших в городе русских учебных заведений[851]851
  Русские храмы и обители в Европе. С. 206–207.


[Закрыть].

Вспоминая свое пастырское служение в конце 1920 – начале 1930-х гг. в Белой Церкви, архиепископ Иоанн (Шаховской) отмечал: «Оставаясь единой в своих корнях и в своем цветении, церковная жизнь русских за рубежом расслаивалась… Для одних она стала новой радостью свободы и очищением от всех, не только прошлых неправд, но и от второстепенных ценностей сего мира. Для других церковная жизнь еще детски определилась памятью о родине, ее обычаях, воспоминаниями детства»[852]852
  Иоанн (Шаховской), архиеп. Вера и достоверность: Первое служение. С. 32.


[Закрыть].

Отец Иоанн служил настоятелем прихода в Белой Церкви до 9 апреля 1931 г., а затем перешел из Русской Православной Церкви Заграницей в Западно-Европейский экзархат митрополита Евлогия и уехал во Францию (в 1932 г. в Германию), опубликовав острую брошюру «Почему я ушел из юрисдикции митрополита Антония?». После этого издательство «Борьба за Церковь» прекратило существование[853]853
  Русские храмы и обители в Европе. С. 206–207.


[Закрыть].

В письме графу Г.П. Граббе от 14 апреля 1931 г. митрополит Антоний (Храповицкий) так описал свое потрясение от ухода о. Иоанна: «А теперь у нас горе по Белой Церкви. Печатные предсказания об Иоанне Шаховском оправдались в полной мере. Ни с того ни с сего, без всякого выступления с моей стороны, он мне под самую ночь Воскресения Христова прислал дерзкое вызывающее письмо, укоряя меня за окружное послание против М.(итр.) Евлогия, и заявил, что он выходит из моей юрисдикции и переходит в Сербскую. Точно бомба взорвалась подо мною. Теперь он уже хлопочет о визе для переезда в Париж. Конечно, скатертью дорога, но он должен прежде сдать церковь прот. Бощановскому, и тут опять пойдет затяжка и мученичество.»[854]854
  Письма блаженнейшего митрополита Антония (Храповицкого). С. 241.


[Закрыть].

В дальнейшем настоятелем Ионно-Богословского храма служили архимандрит Мелитон, протоиерей Василий Бощановский, с 1939 г. – протоиерей Борис Молчанов, награжденный решением Архиерейского Синода от 21 июня 1941 г. палицей, а с декабря 1942 по май 1949 гг. – пожилой священник Никон Веселовский[855]855
  СА, д. Протоколы Архиерейского Синода 28.11.1940 – 28.10/10.11.1950 гг.


[Закрыть]. В разное время в храме служили также протоиереи Иоанн Федоров, Владимир Корецкий, Виталий Тарасьев и Лев Шепель. Долгое время законоучителем в реальной гимназии Белой Церкви работал протоиерей Владимир Голунский, к маю 1942 г. уже имевший звание профессора[856]856
  АС, Г/3, 1-806/1942.


[Закрыть]. В 1921 г. в городе проживало 394 русских эмигранта, а в 1939 г. – около 600.

Чтецами в период немецкой оккупации Белой Церкви были Петр Алексеевич Шевцов и военный инвалид Павел Иванович Погодин (1882–1951, он же староста), псаломщиком – Ефрем Гордеев. С 1924 г. в храме пел смешанный хор под управлением регента Ивана Алексеевича Гусева, в 1938 г. его сменил Поликарп Емельянович Скриль, а в 1948 г. – Павел Михайлович Поршнев. Церковь св. ап. Иоанна Богослова оставалась русской до середины 1950-х гг.[857]857
  Арсеньев А.Б. Русское духовенство и русские церковные приходы в Воеводине (19201950-е годых). С. 389–390.


[Закрыть]

По личной инициативе Александры Павловны Гартвиг – вдовы бывшего российского посланника в Сербии Н.Г. Гартвига (скоропостижно скончавшегося в июле 1914 г. в кабинете австро-венгерского посла в Белграде, в дни перед оглашением венского ультиматума Сербии) в г. Цриквеница, на побережье Адриатического моря (в Далмации, вблизи г. Риека), в 1926 г. была возведена небольшая русская церковь свт. Николая Чудотворца. Строилась эта одноэтажная каменная церковь в русском стиле с главкой и отдельно стоящей колокольней по проекту архитектора Сергея Петровича Биркина. Освятили ее в 1926 г. Настоятелем общины в Цриквенице (ныне Хорватия) в 1920-е гг. служил священник Митрофан Виноградов[858]858
  ГАРФ, ф. 6991, оп. 7, д. 149, л. 12.


[Закрыть].

На городском кладбище Мирогой главного хорватского города Загреба был создан русский участок, где в 1928 г. построили православную каменную часовню Воскресения Христова – храм-памятник «Их императорским высочествам императору Николаю II Мученику, Его царской семье и с ними вместе убиенными». Часовня была возведена в стиле знаменитого владимирского храма Покрова-на-Нерли с одной главкой на высоком барабане по проекту архитектора Андрея Павловича Шевцова и на средства, собранные возглавившим инициативную группу вице-адмиралом Федором Алексеевичем Вяткиным. На мраморных плитах, установленных на ее стенах, выгравированы имена захороненных на кладбище русских эмигрантов (так как деревянные кресты через 30 лет сгнивали)[859]859
  Арсеньев А.Б. Русские храмы и монастыри в Югославии. С. 169–170.


[Закрыть].