Текст книги "Православные церкви Юго-Восточной Европы между двумя мировыми войнами (1918 – 1939-е гг.)"

Глава IV
Русская церковная эмиграция в Юго-Восточной Европе

1. Российская церковная эмиграция в Турции

Деятельность Русской Православной Церкви на территория Турции, когда-то принадлежавшей Византийской империи, а затем мусульманской Османской империи, имеет почти трехвековую историю. Только в Константинополе и окрестностях к началу XX в. существовало семь русских храмов, в том числе три – при подворьях русских обителей Святой Горы Афон.

В пригородном районе столицы Буюк-Дер (на берегах Босфора, в 20 километрах от Константинополя) в начале XVIII в. было открыто первое российское дипломатическое представительство в Османской империи. В 1720-е гг. при посольстве была освящена домовая церковь преподобных Антония и Феодосия Печерских, которая затем несколько раз переносилась из одного наемного здания в другое[633]633
  Русские храмы и обители в Европе / Авт. – сост. В.В. Антонов, А.В. Кобак. СПб., 2005. С. 354.


[Закрыть].

Один из настоятелей этой церкви – преподобномученик посольский иеромонах Константин (в миру Кирилл Неаполитанский) в 1742 г. был казнен османскими властями и позднее причислен Константинопольским Патриархатом к лику святых.

В 1818 г. на втором этаже деревянного флигеля посольской канцелярии в Буюк-Дере при посланнике графе Строганове был устроен домовый храм святых равноапостольных царя Константина и царицы Елены. В нем служили присланные из Свято-Троицкой Александро-Невской лавры иеромонах Мельхиседек, иеродиакон Герасим и четыре причетника. В 1867 г. при российском посланнике графе Н.П. Игнатьеве прежний дом, ставший к тому времени загородной летней резиденцией посольства, перестроили и рядом возвели новый небольшой храм, освященный вновь весной того же года. Служил в нем причт посольской церкви в Константинополе, в основном в летние месяцы. Вскоре после освящения за алтарем Константино-Еленинской церкви появилось небольшое русское кладбище[634]634
  Нива. Санкт-Петербург. № 24. С. 424, 430; Протоиерей Алексий Мальцев. Берлинский Братский ежегодник. Православные церкви и русские учреждения за границей. СПб., 1906. С. 187.


[Закрыть].

Следующая церковь – свт. Николая Чудотворца была устроена при посланнике В.П. Титове и освящена 1 апреля 1845 г. на верхнем (третьем) этаже нового здания российского посольства, построенного в центральном районе Пере в 1838–1844 гг. по проекту архитектора Г. Фоссати. Этот архитектор сам прибыл из Санкт-Петербурга для руководства строительством, образа в иконостасе написал петербургский академик живописи М.И. Скотти[635]635
  РГИА, ф. 796, оп. 189, д. 5236; ЦГИА СПб, ф. 19, оп. 17, д. 131, оп. 105, д. 61; Протоиерей Алексий Мальцев. Указ. соч. С. 187.


[Закрыть]. В мае – июне 1859 гг. на богослужениях в храме присутствовал великий князь Константин Николаевич, приехавший в Константинополь с дипломатической миссией и 30 мая побывавший на приеме у Вселенского Патриарха.

С 15 июля 1858 по 23 августа 1860 гг. настоятелем посольской церкви служил прежний ректор (с 1857 г.) Киевской духовной семинарии и настоятель Киевского Николо-Пустынного монастыря архимандрит Петр (в миру Платон Алексеевич Троицкий; 1811–1873), будущий епископ Аккерманский, викарий Кишиневской епархии. Он был смещен, так как слишком явно поддерживал греческую сторону в назревавшем греко-болгарском церковном конфликте, что противоречило политической линии российского посольства, поддерживавшего славян. Новым настоятелем Никольского храма был назначен служивший в русской посольской церкви в Афинах архимандрит Антонин (в миру Андрей Иванович Капустин, 1817–1894), ставший впоследствии известным благодаря его выдающимся трудам в Русской Духовной Миссии в Палестине[636]636
  ЦГИА СПб, ф. 834, оп. 1118–1131, д. 4.


[Закрыть].

Накануне Первой мировой войны, в 1913–1914 гг., состоявший из шести человек клир Никольской посольской церкви возглавлял архимандрит Ювеналий (в миру Виктор Константинович Машковский), бывший ректор Тверской духовной семинарии, его помощником служил протоиерей Николай Васильевич Остроумов. После вступления летом 1914 г. Османской империи в войну на стороне Германии и Австро-Венгрии российское посольство вместе с членами причта покинуло страну, а посольская церковь была закрыта. В Константинополе остались лишь в качестве представителя правительства России советник Б.С. Серафимов и в качестве сотрудника консульства Деудес[637]637
  АРПМА, оп. 10, д. 170, док. 154, л. 120 об.


[Закрыть].

При участии русских афонских монахов при российском посольстве в столице Османской империи было создано особое учебное заведение. Так, 30 мая 1897 г. посол в Константинополе А.И. Нелидов известил игумена Свято-Пантелеимоновского монастыря (Руссика) о. Андрея о том, что иеромонах Мисаил передал от его имени 100 турецких лир на устройство при посольстве русского училища (школы) – первого подобного учебного заведения в европейской части Османской империи. В своем письме А.И. Нелидов отмечал, что училище «было основано мною после многих стараний и с одобрения почившего отца игумена святой обители Вашей. От всего сердца радует меня теперь оказанная Вами помощь, благодаря которой станет возможным в будущем учебном году довершить дело школы при настоящей ее программе открытием высшего класса. Более 70 учеников получают в ней воспитание в духе православия и на русском языке и предохранены от поступления в руки иноверных пропаганд; некоторые из учеников перешли даже в нее из школ, содержимых этими пропагандами. Не сомневаюсь поэтому, что и на будущие годы святая обитель Ваша не оставит без поддержки единственного русского училища, призванного на утверждение святой нашей веры и русского влияния на Востоке»[638]638
  Там же, д. 106, док. 129, л. 45 об-46.


[Закрыть].

Непосредственно созданием училища занималась жена посла, госпожа Нелидова, обучались в нем в основном православные греки и болгары. Братия Руссика и в дальнейшем оказывала различную помощь этому учебному заведению. Так, например, 25 июня 1899 г. его директор В. Мошков в письме игумену Андрею выразил благодарность за труды регента ученического хора о. Полихрония, благодаря которому 12 учеников-греков «сделались почти настоящими русскими певчими»[639]639
  АРПМА, оп. 10, д. 106, док. 129, л. 42.


[Закрыть]. В письме игумену Андрею от 28 июля 1903 г. посол И.А. Зиновьев сообщил, что получил через доверенное лицо монастыря в Константинополе иеромонаха Адриана 12 тысяч рублей, пожертвованных на постройку здания русского училища, и выразил «сердечную признательность за этот щедрый отзыв на мое обращение». Посол также поблагодарил за разрешение участвовать иеромонаху Адриану в хозяйственной комиссии училища в качестве казначея и попросил содействия со стороны опытной в строительном деле братии Свято-Пантелеимоновского монастыря[640]640
  Там же, л. 46 об.


[Закрыть].

В 1875–1876 гг. при содействии российского посла в Османской империи графа Н.П. Игнатьева была построена русская Никольская больница в квартале Панджальди (Харбие), возведенная на большом участке земли, купленном за 5 тысяч лир. Большую часть средств на строительство предоставил афонский Свято-Пантелеимоновский монастырь. В дальнейшем эта больница (имевшая женское отделение) существовала в основном за счет взносов российского посольства и ластового сбора с русских судов, однако некоторые пожертвования по-прежнему вносил Свято-Пантелеимоновский монастырь. В первой половине 1876 г., также во многом на средства Руссика[641]641
  Там же, док. 359, л. 1.


[Закрыть], при ней была устроена и 15 июня того же года освящена греческим митрополитом Дерконским Иоакимом пятиглавая церковь свт. Николая Чудотворца в отдельном, довольно большом каменном здании византийского стиля. Она являлась приходским храмом небольшой русской колонии в Константинополе, сложившейся к началу XX в. и состоявшей преимущественно из состоятельных людей. Церковь также посещали проживавшие в городе православные славяне из различных стран[642]642
  Русские храмы и обители в Европе. С. 355–356.


[Закрыть].

Последний по времени создания русский православный храм появился в конце XIX в. в местечке Сан-Стефано, в 17 верстах от Константинополя. Именно сюда дошли покрытые славой побед российские войска во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., и здесь был подписан судьбоносный для православной Европы Сан-Стефановский мирный договор, по которому Черногория, Сербия, Румыния и Болгария обрели независимость. В 1893 г. в результате переговоров представители Османской империи согласились, чтобы русские воздвигли памятник в Сан-Стефано. Уже вскоре, в 1894–1898 гг., на месте бывшего русского военного лазарета был построен большой каменный храм-памятник св. вмч. Георгия Победоносца в московском стиле XVII в.(по проекту архитектора академика В.В. Суслова). Наблюдал за строительством инициатор возведения церкви военный агент при российском посольстве в Османской империи полковник Н.Н. Пешков. Храм-памятник был выстроен в три яруса, облицован зеленовато-серым гранитом и имел около 46 метров в высоту; венчал здание русский восьмиконечный крест, сделанный из хрустальных стекол в золоченом обрамлении. На первом ярусе размещалась крипта, на втором – небольшая церковь, на третьем – часовня и колокольня с серебряной главкой (на ней было 8 колоколов, причем самый большой из них весил 40 пудов). Небольшой беломраморный иконостас и алтарь изготовил итальянский скульптор Паоло Трискорни. Росписи в храме исполнили молодые петербургские живописцы: Г.В. Белощенко, Е.И. Стягов, В.А. Плотников, Д.И. Глущенко, А.Р. Эберлинг. Запрестольным образом был витраж, изображавший Воскресение Христово[643]643
  Вильковская А. Русский храм-памятник в предместье Константинополя Сан-Стефано. Константинополь, 1910.


[Закрыть].

В крипте погребли пять тысяч русских воинов, отдавших свои жизни за свободу христианских народов на Балканах, еще свыше пяти тысяч солдат и офицеров были позднее похоронены вокруг храма. В стены крипты были вмурованы надгробия с перенесенных могил, в основном братских, и укреплены доски с именами павших офицеров и датами главных сражений. Все пространство крипты занимали склепы, лишь посредине было оставлено место для канунника с Распятием. Здесь после литургии служили панихиду или литию, которую заказывали русские паломники, приезжавшие в Сан-Стефано по пути на Афон или в Иерусалим[644]644
  Там же; Протоиерей Алексий Мальцев. Указ. соч. С. 193–195.


[Закрыть].

6/18 декабря 1898 г. Георгиевский храм-памятник освятил настоятель российской посольской церкви в Константинополе архимандрит Борис (Плотников) в присутствии бывшего Иерусалимского Патриарха Никодима, экзарха Болгарской Православной Церкви митрополита Иосифа, двоюродного брата императора Николая II – великого князя Николая Николаевича-младшего, приехавшей из России депутации от участвовавших в войне полков, делегации Народного собрания Болгарии, членов российского посольства, послов других православных стран в Османской империи и высших турецких сановников. В состоявшемся в день освящения крестном ходе иконы и хоругви несли унтер-офицеры и солдаты – участники Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Хотя при храме имелся церковный дом, постоянного причта при нем не было, в церкви служили приезжавшие из Константинополя русские монахи: с 1900 г. – иеромонах Павел, стажер при Русском археологическом институте, а с 1913 по лето 1914 гг. – архимандрит Иона (Вуколов)[645]645
  Русские храмы и обители в Европе. С. 357–358.


[Закрыть].

В 1904 г. главным образом усилиями настоятеля русской афонской келлии свт. Иоанна Златоуста иеросхимонаха Кирилла (в миру Капитона Илларионовича Абрамова, 1845–1915) была открыта трехгодичная церковно-приходская школа в ближайшей к Сан-Стефано греческой деревне Галатария, в нее принимали молодых людей 13–22 лет, умеющих читать и писать по-русски. Первоначально создание этой школы поддержали четыре большие русские келлии Афона (свт. Иоанна Златоуста, Пресвятой Троицы, Воздвижения Креста Господня, свт. Николая Чудотворца), но затем из-за финансовых трудностей три из них отказались. Лишь отец Кирилл, ставший также игуменом Высоко-Дечанской лавры в Сербии, продолжал содержать школу. Недостающие средства стал выделять Священный Синод Российской Православной Церкви. Преподавание в школе велось на русском языке, учащиеся также изучали церковнославянский язык и русский распев; в 1908 г. в ней училось 15 человек (в основном греков)[646]646
  Троицкий П. История русских обителей Афона в XIX–XX веках. М., 2009. С. 141, 231.


[Закрыть].

К 1908 г. в Сан-Стефано также были открыты двухгодичные курсы для молодых послушников (иноков). По мнению некоторых исследователей истории Афона, к мысли о необходимости создания монашеской школы в Константинополе иеросхимонаха Кирилла привело его активное участие в возрождении Высоко-Дечанской лавры. Школа должна была готовить богословски грамотных монахов и молодых пастырей, которые могли бы быть миссионерами на Сербской земле. На устройство и содержание этих курсов русские святогорцы затратили 16 193 рубля[647]647
  АРПМА, оп. 10, д. 180, док. 163, л. 192; Русская монашеская школа в Сан-Стефано // Прибавления к «Церковным ведомостям». 1908. № 40. С. 1976.


[Закрыть].

Хор, составленный из учеников церковно-приходской школы в Галатарии, пел за богослужениями в Георгиевском храме. Накануне Первой мировой войны, в 1913–1914 гг., в этой школе преподавал член причта Никольской церкви при российском посольстве в Константинополе протоиерей Николай Васильевич Остроумов (устроитель русской церкви в итальянском городе Сан-Ремо). Около храма имелось небольшое кладбище, где хоронили российских дипломатов и умерших в Константинополе русских паломников. В 1910 г. вокруг здания был разбит большой сад. При храме жили смотритель, сторож и садовник.

До лета 1914 г. о подчиненном Санкт-Петербургскому митрополиту Георгиевском храме-памятнике заботилась особая комиссия из служащих российского посольства. Вскоре после вступления Османской империи в Первую мировую войну против России турки, считавшие русский мемориал напоминанием о своем военном позоре, закрыли храм-памятник и уничтожили его. 14 ноября 1914 г. он был демонстративно взорван на глазах у многочисленной толпы, разрушение церкви запечатлели в кинохронике. По некоторым данным, утварь и иконы из храма предварительно были убраны и переданы русским монахам. Тогда же закрыли и церковно-приходскую школу при храме. На месте уничтоженной Георгиевской церкви была размещена турецкая воинская часть[648]648
  Русские храмы и обители в Европе. С. 357–358.


[Закрыть].

Кроме того, в Константинополе в портовом квартале Галата (ныне Каракёй), как уже отмечалось, имелись три церкви при подворьях главных русских афонских обителей: Свято-Пантелеимоновского монастыря, Свято-Андреевского и Свято-Ильинского скитов. Эти обители приобрели в 1870-х гг. земельные участки на соседних улицах в квартале Галата, так как эта часть города была более европеизирована, и к тому же рядом находилась пристань[649]649
  Там же, оп. 49, д. 2, док. 4020, л. 819.


[Закрыть]. Подворья создавались с целью помощи русским паломникам, следующим через Константинополь к святым местам – в Иерусалим и на Афон. Место расположения подворий делало удобным прием и размещение паломников, прибывавших пароходами из российских черноморских портов. Кроме того, подворья использовались русскими афонитами как перевалочный пункт для доставки различных грузов, прежде всего продовольствия, из России.

Через несколько лет после приобретения участков один за другим были построены представительные многоэтажные здания больших подворий с домовыми храмами, составлявшие единый городской ансамбль. Похожие между собой планы зданий, как правило, создавались самими насельниками обителей, имевшими большой строительный опыт, а их возведение осуществлялось под надзором местных греческих инженеров. Большую часть зданий составляли странноприимницы с комнатами для размещения паломников и общими кухнями на каждом этаже. На верхнем этаже устраивались относительно небольшие церкви, отмеченные снаружи типовыми барабанами с низкими куполами византийской формы, увенчанные русскими восьмиконечными крестами и покрашенные в стиле Свято-Пантелеимоновского монастыря зеленой краской.

Первым – в 1873 г., недалеко от пароходной пристани, было построено капитальное шестиэтажное здание подворья Свято-Пантелеимоновского монастыря, на верхнем этаже которого устроили домовый храм святого великомученика Пантелеимона, окруженный террасой-галереей[650]650
  АРПМА, оп. 10, д. 180, док. 163, л. 82 об.


[Закрыть]. Завершение его устройства и освящение было задержано из-за Русско-турецкой войны 18771878 гг. После ее окончания, 2 января 1879 г. Константинопольский Патриарх Иоаким III написал игумену Макарию в ответ на его три письма от 12, 18 и 20 декабря 1878 г. о разрешении совершать богослужения на подворье в Галате[651]651
  Герд Л.А. Русский Афон. 1878–1914 годы. М., 2010. С. 23.


[Закрыть]. Храм святого великомученика Пантелеимона освятили 2 февраля 1879 г. по благословению Патриарха Иоакима III. Зеленый купол церкви с золотым крестом был хорошо виден в городе. Следует отметить, что только в XIX в. в Константинополе было разрешено ставить кресты на христианских храмах и лишь благодаря влиянию православной Российской империи[652]652
  Тимошенко А., Тимошенко-Оздемир Е. Тепло домового храма. Прошлое и настоящее русского прихода в Стамбуле // Вода живая. 2009. № 5. С. 39.


[Закрыть].

В 1910 – феврале 1914 гг. (с перерывом в 1912–1913 гг.) настоятелем Константинопольского подворья был племянник известных славянофилов братьев Киреевских иеросхимонах Алексий (в миру Владимир Леонидович Киреевский, 1870–1945), а последним настоятелем подворья перед его закрытием в начале Первой мировой войны – с 1 марта по июль 1914 г. служил преподобномученик иеромонах Иона (в миру Иван Андреевич Санков, 1879–1938)[653]653
  Русский афонский отечник XIX–XX веков. Святая Гора Афон, 2012. С. 461.


[Закрыть]. На подворье обычно жили два иеромонаха, около 20 монахов и послушников, а также множество паломников проездом из России на Афон или в Святую Землю, богослужения в церкви совершались ежедневно[654]654
  Русский монастырь святого великомученика и целителя Пантелеимона на Святой Горе Афонской. М., 1995. С. 179–180.


[Закрыть].

Рядом с Пантелеимоновским подворьем на верхнем этаже построенного в 1870-х гг. шестиэтажного здания странноприимницы Свято-Ильинского скита в 1879 г. была освящена церковь святого пророка Илии. Казначеем, а затем настоятелем Ильинского подворья в 1878–1885 гг. служил иеромонах Гавриил, избранный в 1887 г. настоятелем самого Свято-Ильинского скита и возведенный в 1891 г. Константинопольским Патриархом Неофитом VIII в сан архимандрита. В 1994 г. схиархимандрит Гавриил был канонизирован решением Священного Синода автономной Украинской Православной Церкви Московского Патриархата[655]655
  Русский афонский отечник XIX–XX веков. С. 575–576.


[Закрыть]. Накануне временного закрытия Ильинского подворья в связи с войной – в 1914 г. его настоятелем служил иеромонах Лукиан.

В 1871 г., выполняя желание первого игумена Свято-Андреевского скита иеросхимонаха Виссариона (Толмачева), его преемник – новый игумен иеросхимонах Феодорит (Крестовников) приобрел в Константинополе большой дом вблизи пароходной пристани для размещения паломников из России, отправляющихся на Афон, в Иерусалим и в другие святые места Востока. Там же, в квартале Галата на улице Мухмана было устроено подворье скита, сгоревшее 21 декабря 1887 г. В 1888–1890 гг. на месте сгоревшего здания под руководством иеросхимонаха Феодорита построили новое многоэтажное здание подворья Свято-Андреевского скита, на верхнем этаже которого освятили церковь во имя св. апостола Андрея Первозванного (по некоторым сведениям – первоначально – во имя Казанской иконы Божией Матери). Венчал здание, как и другие подворские дома, низкий византийский купол и русский восьмиконечный крест. В 1900–1904 гг. экономом этого подворья, а затем и настоятелем был выпускник известной богословской школы Константинопольского Патриархата на о. Халки иеромонах Иероним (в миру Иван Васильевич Силин; 1866–1920), избранный в 1908 г. игуменом СвятоАндреевского скита[656]656
  Троицкий П. История русских обителей Афона в XIX–XX веках. С. 28, 33, 41; Альбом видов Русского Свято-Андреевского скита на Афоне. (Виды обители, церквей, подворий и проч.). Одесса, 1914. С. 30.


[Закрыть].

Русские святогорцы не сразу смогли вступить во владение зданиями подворий: эти строения первоначально приобретались на имя частных лиц, так как обители опасались противодействия мусульман. Интересно отметить, что когда братия Свято-Андреевского скита решила с помощью стамбульских адвокатов вступить во владение своим подворьем, оказалось, что в турецком языке, на котором оформлялся соответствующий султанский фирман (указ), нет слова «скит». «Султан увидит неизвестное ему слово, задумается и бумагу в сторону отложит», – заявили монахам адвокаты. Не желая промедления, игумен скита благословил переводчиков на слово «монастырь», и фирман был подписан[657]657
  Талалай М. Русский Афон. Путеводитель в исторических очерках. М., 2009. С. 126.


[Закрыть].

В 1902 г. четыре большие келлии – свт. Иоанна Златоуста, Воздвиженья Креста Господня, Святой Троицы и свт. Николая Чудотворца (Белозёрка), входившие в состав учрежденного в 1896 г. «Братства русских обителей (келлий) афонских в память священного коронования Государя Императора Николая II» при содействии российских дипломатов основали школу для детей младшего возраста бедных русских и славянских жителей столицы Османской империи, с интернатом на 14 детей. Освящение купленного на деньги святогорцев школьного здания состоялось 19 декабря 1902 г. в присутствии российского посла в Константинополе И.А. Зиновьева и многих других высокопоставленных лиц[658]658
  Русский афонский отечник XIX–XX веков. С. 633; АРПМА, оп. 10, д. 180, док. 163, л. 15.


[Закрыть].

Попечителем школы стал основатель и директор Русского археологического института в Константинополе (в 1894–1914 гг.) Федор Иванович Успенский. Ее создание было очень важным шагом, так как в Османской империи в те годы весьма активно действовали католические и протестантские миссионеры. Расходы на содержание этой школы взяли на себя в основном упомянутые четыре русские афонские келлии. Всего они затратили на покупку дома для школы и ее содержание около 100 тысяч рублей, а на устройство при ней интерната (приюта) еще 3875 рублей[659]659
  АРПМА, оп. 10, д. 180, док. 163, л. 192.


[Закрыть].

В последний, 1913/14 учебный год в школе обучалось 88 детей, к этому времени ее закончили 8 человек. Закон Божий сначала преподавал помощник настоятеля посольской церкви протоиерей Николай Остроумов, вместо которого был назначен эконом Свято-Николаевского подворья келлии Белозёрка в Константинополе иеромонах Анатолий. 17 мая 1914 г., в последний учебный день, был проведен литературный утренник, который посетили российский посол М.Н. Гирс с супругой[660]660
  Там же, л. 197 об, 199 об.


[Закрыть]. Вскоре после этого школа была закрыта турецкими властями в связи с началом Первой мировой войны.

Кроме того, в 1900 г. настоятель Крестовоздвиженской келлии Каракальского монастыря иеросхимонах Пантелеимон (в миру Петр Иванович Важенко, 1849–1914), много времени проводивший в Константинополе, основал там небольшое подворье своей келлии, которое, правда, просуществовало недолго. Русские келлиоты Святой Горы также участвовали в постройке и содержании монашеской больницы, выстроенной в начале XX в. по инициативе российского консула А.А. Гирса[661]661
  Троицкий П. История русских обителей Афона в XIX–XX веках. С. 141, 231.


[Закрыть].

На рубеже XIX–XX вв. в Константинополе возникли малые подворья (по-афонски: конаки) еще четырех русских келлий: свт. Иоанна Златоуста, Пресвятой Троицы, свт. Николая Чудотворца (Белозёрка) и Положения Пояса Богородицы. Они представляли собой небольшие странноприимницы для проживания паломников и монахов без церквей. Впоследствии, в период упадка русского Афона, все эти подворья перешли в собственность турок.

В конце XIX – начале XX вв. через Константинополь ежегодно проезжали 8-10 тысяч паломников, отправлявшихся на Афон или в Святую Землю из черноморских российских портов (в основном из Одессы, где были подворья трех главных русских афонских обителей). В это время богомольцев перевозили десятки судов: «Владимир», «Лазарев», «Олег», «Одесса», «Константин», «Паллада», «Таврида», «Царь», «Цесаревич», «Чихачев» и др. В ожидании парохода на Афон или в Святую Землю русские паломники около недели проводили в городе, проживая и питаясь в зданиях подворий. Кроме паломников, берега Босфора посещало большое количество моряков с российских торговых и военных судов, а также приезжих из других славянских стран. Каждый такой путешественник считал своим долгом поклониться константинопольским православным святыням. В конце XIX – начале XX вв. на подворьях останавливалось много русских богомольцев, ставших в дальнейшем известными церковными деятелями, например, будущий архиепископ священномученик Иларион (Троицкий), в начале 1920-х гг. ближайший помощник Святейшего Патриарха Московского и всея России Тихона, написавший интересные путевые заметки о пребывании в Константинополе. В 1883, 1884 и 1901 гг. трижды на Константинопольском подворье Руссика останавливался будущий председатель Учебного комитета Российской Православной Церкви и митрополит Ташкентский и Среднеазиатский Арсений (Стадницкий)[662]662
  Христофор (Пулец), митр. Паломничество на Афон начала XX в. По дневникам митрополита Арсения (Стадницкого) // Афонское наследие. Научный альманах. Вып. 1–2. Киев-Чернигов, 2015. С. 163–164; Афонский русский патерик, или Жития русских святых, подвизавшихся на Афоне, и афонских подвижников, просиявших в России. С. 35.


[Закрыть].

В результате вспыхнувшей летом 1914 г. Первой мировой войны ситуация существенно изменилась – всякий прием паломников на подворьях прекратился. В июле 1914 г. все подворские храмы в Константинополе были закрыты, имущество в основном расхищено (по свидетельству иеромонаха Питирима, подворья «ограбили дочиста»), здания (кроме подворья Свято-Андреевского скита) заняты под казармы – в них обустроили нары и кухни для турецких и австрийских солдат. Некоторых монахов в октябре 1914 г. интернировали или выслали из Константинополя вместе со служащими российского консульства. Экономы подворий получили известие о начале войны в день отъезда посольства и позднее прибыли на Святую Гору через Болгарию, Сербию и Грецию. В их числе был вернувшийся на Афон представитель Свято-Ильинского скита монах Никон; потери только этого скита в результате захвата турками его собственности составили 20 995, 5 рублей (при этом Ильинское подворье сохранилось лучше других)[663]663
  АРПМА, оп. 10, д. 170, док. 154, л. 120 об; Русские храмы и обители в Европе. С. 208–210, 354–356; Варсонофий, епископ Саранский и Мордовский. Сочинения. В 5-ти т. Т. 3: Афон в жизни Русской Православной Церкви в XIX – начале XX веков. Саранск, 1995. С. 119.


[Закрыть]. В подворье Свято-Андреевского скита турки первоначально разместили военное училище (школу), а затем устроили склад[664]664
  АРПМА, оп. 10, д. 170, док. 154, л. 27.


[Закрыть].

Активное развитие русской церковной жизни в Османской империи, прежде всего в Константинополе и окрестностях, было насильственно прекращено осенью 1914 г., сразу после начала Первой мировой войны, но через несколько лет оно пережило чрезвычайно бурный, хотя и кратковременный взлет в связи с послереволюционной волной российской эмиграции.

Уже вскоре после капитуляции Османской империи, осенью 1918 г. реквизированные турецкими властями русские храмы открылись вновь. Сначала этим вопросом занялся временно приехавший в Константинополь российский посланник в Афинах Е.П. Демидов. 5 ноября игумен Свято-Пантелеимоновского монастыря архимандрит Мисаил отправил ему письмо с приложением перечня русских афонских подворий и общей доверенности от монастыря и Свято-Андреевского и Свято-Ильинского скитов, чтобы Демидов мог ознакомиться с делами трех подворий. Также была выписана общая доверенность на всех представителей русских обителей, которые должны были отправиться в Константинополь[665]665
  Там же, д. 180, док. 5377, л. 128.


[Закрыть].

Важная заслуга в открытии русских подворских храмов принадлежит настоятелю Одесского подворья Свято-Андреевского скита иеромонаху Питириму (в миру Потапию Федоровичу Ладыгину, будущему схиепископу Петру; 1866–1957), которого Святейший Патриарх Московский и всея России Тихон летом 1918 г. направил к Константинопольскому Патриарху с посланием об избрании в России Патриарха. Чтобы выехать из Москвы, понадобилось разрешение В.И. Ленина, и отец Питирим добился встречи с главой советского государства. Ленин расспросил его о положении на Украине и распорядился выдать необходимые документы. Архимандрит сумел добраться до Константинополя и вручить послание Патриарху[666]666
  Ильинская А. Подвиг схиепископа Петра // Вятский епархиальный вестник. 1998. № 1. С. 5; Троицкий П. История русских обителей Афона. С. 93, 107–108.


[Закрыть].

Хотя этот вопрос был решен быстро, другие проблемы надолго задержали иеромонаха в Константинополе. К украинскому кораблю, на котором прибыл из Одессы о. Питирим, пришли около тысячи российских военнопленных, стремившихся вернуться на родину, которым негде было ночевать и нечего есть. Благодаря активной деятельности иеромонаха, входившего в состав Украинской комиссии по делам военнопленных, все подворья решением правительства 16 ноября 1918 г. официально были возвращены русским монахам, при этом составлены акты, по которым турецкие власти обещали вернуть разграбленное имущество. Стараниями о. Питирима в подворских зданиях временно разместилась часть из оказавшихся в турецком плену нескольких тысяч российских военнопленных[667]667
  АРПМА, оп. 10, д. 170, док. 154, л. 27; Тимошенко А., Тимошенко-Оздемир Е. Указ. соч. С. 39.


[Закрыть].

Проживавший в 1919 г. на одном из подворий митрополит Евлогий (Георгиевский) позднее вспоминал о плохом состоянии здания после его возвращения турецкими властями: «Мы остановились на Галате, на подворье Афонского Андреевского монастыря. Заведовал им о. Софроний, чудный старец, который заботливо за нами ухаживал и старался залечить и наши духовные раны. Помещение подворья во время войны отобрали под казармы турецких солдат, они привели его в крайне антисанитарное состояние: вонь, скользкие грязные стены, в щелях клопы, тучи москитов от сырости, которая развелась вследствие отсутствия за эти годы отопления»[668]668
  Евлогий (Георгиевский), митр. Путь моей жизни. Воспоминания Митрополита Евлогия (Георгиевского), изложенные по его рассказам Т. Манухиной. М., 1994. С. 315.


[Закрыть].

Когда пребывание российских солдат на подворьях стало затруднительным из-за отсутствия средств и полной недисциплинированности бывших военнопленных, о. Питирим (Ладыгин) попросил разрешения взять с Афона несколько монахов для опеки солдат и с этой целью выехал на Святую Гору. Он посетил Свято-Пантелеимоновский монастырь и свой Свято-Андреевский скит, где братия уговаривала его остаться и больше не возвращаться в Россию. Но, как позднее писал в своей автобиографии будущий схиепископ Петр (Ладыгин), «.на мне были ответственные дела – подворья в Константинополе и главное поручение от святейшего Патриарха». К началу 1920 г. все военнопленные выехали в Россию, в январе того же года уехал и о. Питирим. Это был последний раз, когда он побывал на Афоне: «7 января пароход подошел к Пантелеимоновскому монастырю. Я со слезами сел и пока он шел, в течение 2 часов не мог удержаться от слез»[669]669
  Шумило В.В. «Автобиография» схиепископа Петра (Ладыгина) как источник по истории Андреевского скита на Афоне. Чернигов, 2013. Рукопись. С. 11.


[Закрыть].

Дальнейшая судьба о. Питирима была очень сложной. Ответное послание Вселенского Патриарха он доставил лично Святейшему Патриарху Тихону. После закрытия летом 1923 г. возглавляемого им подворья архимандрит Питирим оказался выслан из Одессы, в 1925 г. он был тайно хиротонисан в Средней Азии во епископа Уфимского, в 1927 г. принял схиму с именем Петр и стал окормлять большое количество тайных общин. Владыка подвергался неоднократным арестам – в 1926, 1928, 1937, 1945, 1951 гг., нелегально жил в разных местах, в том числе на Тянь-Шане, и скончался 19 февраля 1957 г. в г. Глазове[670]670
  Ильинская А. Указ. соч. С. 5–6; Троицкий П. История русских обителей Афона. С. 107–108.


[Закрыть].

В декабре 1918 г. русский афонский Свято-Ильинский скит направил в Константинополь для налаживания работы подворья в качестве эконома иеромонаха Пахомия, для этого ему дали тысячу рублей и три тысячи драхм, а в помощь выделили монаха Рафаила. Через подворье осуществлялись закупки продовольствия в Египте, однако из-за нехватки средств восстановление церкви св. пророка Илии затянулось. Так, в книге записей вопросов и решений Духовного Собора старцев скита 6 июня 1919 г. отмечалось: «На письменную просьбу иеромон. Пахомия возобновить церковь на Константинопольском нашем подворье и написать для иконостаса икону св. пророка Илии мы в письме нашем от 7-го сего июня решили отказать ему на обе эти просьбы, ввиду скудости средств наших в данное время. Если же найдется такой благодетель, который сам на свои средства все это сделает, то тогда произведите это дело; а если не окажется, то непременно надо потерпеть до времени, когда это возможно будет сделать. Все же остающиеся арендные деньги от его необходимых расходов за наем подворья – написали ему, чтобы он таковые присылал бы нам, так как крайне нуждаемся в деньгах». Правда, через два месяца – в августе 1919 г., нашелся благотворитель – болгарин Серафим, который пожертвовал определенные средства, облачения и пять икон, в том числе образ св. пророка Илии[671]671
  Феннелл Н., Троицкий П., Талалай М. Ильинский скит на Афоне. М., 2011. С. 62, 243, 247248, 251.


[Закрыть].

Благодаря своему географическому положению, Турция стала главной страной первоначального прибежища русских эмигрантов. В результате пяти массовых эвакуаций: из Одессы – в апреле 1919 г. и январе – феврале 1920 г., из Новороссийска – в марте 1920 г., с Крымского полуострова – в ноябре 1920 г. и из Батуми – весной 1921 г. (после падения меньшевистского режима в Грузии) в зоне черноморских проливов сложился крупнейший за рубежом район концентрации русских эмигрантов. В начале 1920-х гг. только в Константинополе и окрестностях было сосредоточено около 200 тысяч беженцев из России, а на всей оккупированной войсками Антанты турецкой территории, включая полуостров Галлиполи (Гелиболу), побережье и острова Мраморного моря, по подсчетам некоторых историков, – до 250 тысяч[672]672
  Ковалевский П.Е. Зарубежная Россия. История и культурно-просветительская работа русского зарубежья за полвека (1920–1970). Париж, 1971. С. 42; Раев М. Россия за рубежом. История русской эмиграции. 1917–1919. М., 1994. С.30; Бутузов А.Г. О географии русских на Балканах в XX веке // Славяноведение. 2004. № 5. С. 77–78.


[Закрыть].