Текст книги "Православные церкви Юго-Восточной Европы между двумя мировыми войнами (1918 – 1939-е гг.)"

Инженер Сергей Николаевич Смирнов (1877–1958) возглавлял работы по созданию интерьеров церкви св. Георгия – храма-мавзолея королевской династии Карагеоргиевичей в Опленце. Эта церковь была освящена еще 23 сентября 1912 г., здесь был погребен скончавшийся 16 августа 1921 г. король Петр I Карагеоргиевич, но внутренне убранство храма создавалось в 1920-1930-е гг. С.Н. Смирнов также руководил оформлением интерьеров строившейся в 1924–1936 гг. дворцовой церкви св. ап. Андрея Первозванного в королевской резиденции на Дедине, и вместе с архитектором Н.П. Красновым возводил часовню, посвященную черногорскому государю и владыке Петру II Негошу. Проживавший в г. Косовска-Митровица инженер-строитель Николай Федорович Денисенко осуществил реставрацию многих древних храмов и монастырей: Высоко-Дечанского, Богородицы Левишка и др.

Широкую известность в Югославии приобрело русское иконописное искусство, оказавшее большое влияние на сербов. Из церковных художников выделялись Иван Петрович Дикой, Владимир Яковлевич Предаевич, барон Николай Богданович Мейендорф, Б.И. Образков и В.Н. Шевцов, которые участвовали в украшении упоминавшегося храма-мавзолея св. Георгия в Опленце и церкви св. ап. Андрея Первозванного на Дедине. Николай Мейендорф по благословению епископа Жичского свт. Николая (Велимировича) в 1937 г. написал в храме св. Саввы монастыря Жича фрески с изображением российского императора Николая II и св. Серафима Саровского[965]965
  Кравченко А. Паломничество к сербским святыням // Вестник Германской епархии Русской Православной Церкви Заграницей. 2012. № 5–6. С. 28.


[Закрыть]. И.П. Дикой также расписал фресками храм св. Иоанна Предтечи в Грделице. Художник В.Я. Предаевич, профессор Академии прикладных искусств в Белграде, выполнил роспись придворного храма (фрески и иконы) прп. Симеона Немани, родоначальника династии Неманичей. Родословная Предаевича восходила к тем сербам, которые в середине XVIII в. переселились в Россию.

Следует отметить также изографов: Николая Толмачева, Николая Малышкина, Андрея Биценко, Бориса Селянко, Василия Пирожкова, Георгия Зигерн-Корна (написавшего фрески в 15 церквах), Владимира Курочкина, Марианну Малахову (писавшую иконы для духовной семинарии в Сремских Карловцах), генерала Бориса Литвинова, Ольгу Богорадову, Андрея Быченко (расписавшего в 1927 г. иконостас для храма монастыря св. Романа), учеников И.Е. Репина Степана Колесникова и Елену Киселеву и др.[966]966
  Арсеньев А. У излучины Дуная. С. 56, 185; Косик В.И. К истории русской религиозной живописи на Балканах // XI Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского богословского института: Материалы. М., 2001. С. 152–155.


[Закрыть] В частности, Андрей Васильевич Биценко и Василий Пирожков украсили своими фресками и иконами кафедральный храм Пресвятой Троицы в г. Лесковаце, Петр Сухарев расписал фресками стены церкви св. Иоанна Крестителя в с. Вучья, Евгения Долгова – храм свт. Николая Чудотворца в Црна-Траве.

Особую признательность сербов заслужило творчество знаменитого иконописца и реставратора Пимена Максимовича Софронова (1898–1973), ученика известнейшего в России реставратора-иконописца Гаврила Ефимовича Фролова. В 1934–1937 гг. П.М. Софронов руководил Синодальной иконописной школой в монастыре Раковица вблизи Белграда, открытой по инициативе Святейшего Патриарха Варнавы и прекратившей существование после кончины Первосвятителя[967]967
  Йованович М. Указ. соч. С. 340.


[Закрыть]. Среди его учеников в этой школе были: епископ Иоанн (Булин), игумен Тадей (Штрбулович), известный позднее в Болгарии иконописец Николай Шелихов и многие другие. П.М. Софронов написал и отреставрировал множество икон для русских, сербских, украинских, болгарских и греческих церквей, работал он и в Ватикане. В статье, написанной к пятилетию кончины иконописца, отмечалось: «Софронов стал как бы посредником между религиозной живописью России, Сербии, Болгарии. Он как бы скрещивал многовековые традиции религиозного искусства этих народов, поставив себе целью возрождение византийских и старославянских традиций в новых временах»[968]968
  Завалишин В. Лучший иконописец нашего времени (К пятилетию со дня кончины Пимена Софронова) // Русское возрождение. 1980. № 12. С. 177–187.


[Закрыть].

Бывший студент Российской академии художеств Иван Иустинович Мельников написал более семи тысяч икон и фресок, главным образом в Македонии, благодаря покровительству епископа Битольского Иосифа (Цвийовича) и епископа Охридского свт. Николая (Велимировича). В частности, владыка Николай обеспечил ему свободу посещений всех монастырей епархии и поделился своими знаниями в области православной иконографии. Свой первый иконостас И.И. Мельников создал в 1921 г. для церкви свт. Николая Чудотворца в с. Наколец на Преспанском озере, затем написал иконостасы в церкви свт. Николая в Струге, церкви св. Анастасии в монастыре св. Наума, церкви св. Петки в Битоли, церкви св. Феодора Тирона в с. Српци около Битоли, три иконостаса в монастыре Манастирац вблизи Дебра, фрески в монастыре Калиште, в королевской часовне монастыря св. Наума, церквах Пресвятой Богородицы, св. Недели и русском храме Пресвятой Троицы в Битоли, церкви свт. Николая в с. Сопотницы, церкви св. Илии в с. Жванье и др. В других регионах Югославии он создал иконостасы в церквах св. Прокопия и св. Георгия вблизи Чачака, в овчарском монастыре Преображения Господня, церкви Пресвятой Богородицы в Чайниче, церкви Вознесения Господня в с. Осечине, перламутровый иконостас для храма св. Саввы в монастыре Жича. В мастерской И.И. Мельникова прошли курс обучения более 50 учеников – русских и сербов.

Еще один русский эмигрант – участник Белого движения Сергей Иванович Обрезков с благословения Святейшего Патриарха Варнавы в 1930-е гг. внес большой вклад в реставрацию средневековых фресок и икон в македонских монастырях. Известным художником-реставратором живописи в сербских монастырях и храмах была также Елена Владимировна Вандровская, работавшая старшим реставратором в музее Воеводины и занимавшаяся, в частности, реставрацией фресок XI в. в соборе св. Софии в Охриде[969]969
  Косик В.И. К истории русской религиозной живописи на Балканах // XI Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского богословского института: Материалы. М., 2001. С. 154–155.


[Закрыть].

Высоко ценилось в Югославии и русское церковное хоровое пение. Среди росийских эмигрантов было значительное количество хористов, регентов и солистов разных хоровых ансамблей, в том числе церковных хоров, а также просто штатских и военных лиц с музыкальным образованием. Более сотни из них устроились преподавателями пения и регентами в средних учебных заведениях, а еще несколько десятков – регентами хоров при храмах и культурно-общественных коллективах. Вклад русских эмигрантов в церковное пение в Югославии прослеживается в следующих видах их деятельности: 1) основание и дирижирование хорами в сербских храмах; дирижирование любительскими хорами в провинции – крестьянскими, молодежными, национальных меньшинств, ремесленников, Сокольских организаций; основание и дирижирование хорами учеников средних учебных заведений; 2) гармонизация сербских духовных песнопений и их адаптация для исполнения в местных условиях и при возможностях хора; 3) ознакомление местного населения с русскими духовными сочинениями; 4) составление, упорядочение и пополнение нототек при сербских церковных приходах и гражданских певческих обществах; 5) преподавание предметов церковное пение, хоровое пение и теория музыки и дирижирование хорами в сербских духовных семинариях; 6) изучение православного пения, публикация исследований и рецензий на концерты духовной музыки[970]970
  Арсеньев А. Вклад беженцев в хоровое искусство и церковное пение в Сербии // Новый журнал. 2010. № 259. С. 439–440.


[Закрыть].

Деятельность русских регентов, преподавателей музыки и композиторов духовных песнопений была чрезвычайно плодотворной. В Королевстве сербов, хорватов и словенцев (Югославии) во всех русских церковных приходах существовали свои хоры, а иногда и несколько одновременно. Духовный очаг на чужбине и не мыслился иначе, как с хором, все равно, из скольких певчих он состоял. Однако русские хоры создавались и при сербских храмах. До приезда эмигрантов из России в уездном сербском городе церковный хор мог существовать лишь при одном из храмов. Поэтому уже в начале 1920-х гг. беженцы создали свои, «русские» хоры, которые, получив на то благословение от сербских епископов, пели на богослужениях в местных храмах. Если в римо-католической и мусульманской частях страны существовали православные храмы или монастыри, русские эмигранты ходили туда и также создавали свои хоры – в Дубровнике, Сплите, Загребе, Любляне, Баня Луке, Мостаре и других городах.

Русские церковные хоры нередко возникали спонтанно. Вот как это описал в своих воспоминаниях академик протоиерей Владимир Мошин: «Как и вся русская интеллигенция, которую остроумный Степанов в своих мемуарах метко охарактеризовал как “поющую, вопиющую, взывающую и глаголящую”, наша русская колония не оказалась без талантов. Все пели, все играли, декламировали, танцевали. Вероятно, уже через месяц-два по приезде в г. Копривницу был устроен первый “русский вечер” с концертным отделением, где Оля [супруга Мошина] с Веселовским блестяще исполнили на рояле в четыре руки увертюру к вагнеровскому “Тангейзеру”, княгиня Тохтамышева, хорошая балерина, удивила публику классическими балетными номерами, маленький хор исполнил в декорациях популярную “Волга, Волга”… Зал был переполнен, успех потрясающий!.. В том же, первом, году нашего пребывания в Копривнице мы основали и хор в местной православной церкви с участием местных певцов-сербов, которым первое время руководил мой брат [Сергей Мошин], а после его отъезда в Белград принял управление я, и управлял им 12 лет до нашего отъезда из Копривницы»[971]971
  Андрей Тарасьев, иподиак. Указ. соч. С. 469.


[Закрыть].

Регентов из России было так много, что нередко они пропагандировали себя в местной прессе. Так, например, в одном из католических регионов страны русский регент дал следующее объявление в сербской газете: «В деревнях Сонта и Гомбош (Бачка) имеется русский хор, который состоит из 15 певчих. Он готов стать постоянным хором в любом православном храме, так как такового в этих деревнях нет». Другой русский регент – Василий Гаврилов, в 1922 г. проживавший в г. Винковци, предлагал свои услуги, дав объявление в газете сербской церкви. Объявление в 1929 г. давал и Павел Овсянников, «бывший регент певческих обществ в Приедоре и Шабаце, ученик Архангельского и Глазунова»[972]972
  Застава. Нови Сад. 22.03.1922; Гласник. Службени лист Српске Православие Цркве. 1922. № 9; Гласник Музичког друштва «Станковий». Београд. 1929. № 9. С. 175.


[Закрыть].

Хоровое церковное пение в большинстве провинциальных сербских храмов было новшеством, и его появление вызвало большой интерес у местного населения. В городах, где существовало несколько православных храмов, верующие узнавали, в каком из храмов сегодня будет петь русский хор, и шли туда. В 1920-е гг. эти хоры часто принимали участие в благотворительных концертах, устраивавшихся русской колонией для оказания помощи нуждающимся, сиротам, вдовам или инвалидам. Хор выступал с местными или гастролирующими русскими артистами и вокальными солистами, исполнял и популярные русские народные песни. Постепенно, спевшись и приобретя ноты, русские хоры расширяли свой репертуар и давали вечерние духовные концерты, в программах которых звучали сочинения Архангельского, Бортнянского, Веделя, Гречанинова, Львова, Чеснокова. Если в их городе возникал русский церковный приход, эти хоры с регентом продолжали свое существование в русской церкви или хор делился на два. Историк-краевед многонационального города Битоль записал бытовавшую там в межвоенный период поговорку: «Двое македонцев – партия, двое русских – хор»[973]973
  Cтepjoвски А. Битола – руската колонка. Битола, 2003. С. 96.


[Закрыть].

При сербских храмах нередко пели смешанные сербско-русские хоры, которыми управляли русские регенты. Эти энтузиасты и глубоко верующие люди были выпускниками российских духовных семинарий и провинциальных приходских школ, сыновьями священников, монахами, людьми военного звания, преподавателями, казаками. Они обладали необходимыми познаниями в церковном пении, так как еще в России чаще, чем это было принято у сербов, посещали богослужения и заказывали требы. Песнопения и их чередование запоминались ими с раннего возраста. Для многих эмигрантов желание стать регентом было не только душевной потребностью, но и возможностью получить от Сербской Церкви скромное вознаграждение, что позволяло выжить на чужбине.

В журнале «Русский хоровой вестник», издаваемом пражским Общестуденческим русским хором имени А.А. Архангельского, в 1928 г. были приведены следующие сведения о некоторых русских хорах в Югославии: «Смешанный церковно-светский хор в Новом Саде (дирижер – И.Г. Григорьев[974]974
  Правильно – В.Ф. Григорьев.


[Закрыть]); хор имеет богатую нотную библиотеку и ведет работу по снабжению нотами других хоров; хоры в Загребе, Сараево, Которе. Русский церковно-светский хор в Земуне (Югославия); смешанный, состав – 20 человек; регент А.В. Гриньков. Хор постоянно поет в русской земунской церкви, устраивая, кроме того, самостоятельные концерты.

Хор Кубанской казачьей дивизии (Белище, Югославия). Основан на острове Лемносе в 1921 г. Переехав в Сербию, хор, находясь все время на работах (железнодорожные мастерские, постройка шоссе и т. п.), не только не забывает хоровых занятий, но, наоборот успешно выступает с духовным и светским репертуаром. Состав хора – 24 человека; регент – полковник В. Рудько. При хоре же организован струнный оркестр местных народных инструментов. Русский хор в г. Которе (Далмация); основан в 1927 году, смешанный, 12 человек, регент И.И. Моисеенко. В Земуне и Панчево с успехом прошел духовный концерт хора Сербской соборной церкви Земуна – под управлением Е.П. Маслова. В День русской культуры в Земуне объединенными хорами «Михаил Глинка» и «Хора русской земунской церкви» под управлением И. Слатина и А. Гринькова был дан исторический духовный концерт. Состав хора – 80 человек. Концерт вызвал большой интерес местного общества»[975]975
  Русский хоровой вестник. Прага, 1928. № 1, 2, 3, 5–6.


[Закрыть].

Большую культурно-воспитательную роль в сербских школах вели русские преподаватели музыки и пения. В качестве регентов они прививали ученикам любовь к православному церковному пению и русской песне. Выпускники этих школ позднее тепло вспоминали русских педагогов. Например, профессор Бориша Вукович с большим уважением писал о Дмитрии Сергеевиче Перегордиеве, кубанском казаке, который в гимназии в Сремских Карловцах преподавал русский язык, пение и был регентом ученического хора: «У него была характерная короткая прическа, впереди было совсем мало волос. По Карловцам он всегда передвигался на велосипеде, прямо, выпрямившись на нем, как при верховой езде. Прекрасный регент. От хористов требовал абсолютную дисциплину, начиная с построения по высоте, кончая полным подчинением регенту. Был он по-казачьи строгим, а если кто проявлял неповиновение, угрожал: Выгоню, запишу, накажу! Однако в душе был добрым и благородным. Под его палочкой мы успешно справлялись с богатым репертуаром сербских, а в особенности русских песен. У него была особая манера дирижирования – сильно акцентированный постепенный переход с fortissimo на piano и наоборот. Исполнить это было нелегко, но получалось эффектно»[976]976
  Милосавльевић З. Руси у Сремским Карловцима: Трагови коjи не бледе// Дневник. Нови Сад. 23.11.2007.


[Закрыть].

В 1920-е гг. русских преподавателей-регентов в школах было больше, чем в 1930-е. В связи с увеличением в стране учеников и провинциальных средних учебных заведений, ограниченное в средствах Министерство просвещения упраздняло преподавание музыки и хорового пения и первыми увольняло русских преподавателей, людей без подданства, нанимаемых по контракту на год или на гонорарную работу. Однако преподавание пения и ученические хоры все же сохранялись в некоторых школах уездных городов и гимназиях, известных своими историей и традициями (Сремски Карловцы, Крагуевац, Нови Сад, Вальево). Хроника ежегодных отчетов средних учебных заведений показывает, какую роль в первые годы после войны играли школы в культурном воспитании населения отсталых районов Королевства сербов, хорватов и словенцев. Несколько раз в учебном году в школах устраивались торжественные концерты с лекциями, чтением патриотических стихотворений, выступлением ученического хора, а иногда и оркестра. Помимо исполнения государственного гимна, регулярно звучали духовные песнопения. По большим церковным праздникам ученики с русским регентом пели на литургии в местном храме. Лишь в конце 1920-х гг. в репертуаре школьных хоров стали преобладать светские песни[977]977
  Арсеньев А. Вклад беженцев в хоровое искусство и церковное пение в Сербии. С. 452–453.


[Закрыть].

Среди российских эмигрантов глубокими знатоками церковного пения были: архиепископ Гавриил (Чепур), епископ Митрофан (Абрамов), И.А. Гарднер (будущий епископ Филипп), протоиерей Петр Беловидов, священник Владимир Мошин, В. Анисенко, Ю.И. Арбатский, С.Г. Гущин, Е.П. Маслов, А.В. Гриньков, П.Г. Проскурников, Л.И. Маслич, Н.В. Капустин, А.Н. Кузьменко, П.А. Фигуровский, В.Х. Щербаков и др. О некоторых из них следует рассказать подробнее.

Известным церковным композитором, ученым литургистом и большим знатоком русского церковного пения был архиепископ Челябинский и Троицкий Гавриил (в миру Григорий Маркелович Чепур; 1874–1933). Он окончил Киевскую духовную академию, состоял ректором Полтавской и Вифанской духовных семинарий, настоятелем церкви свв. Двенадцати апостолов в Московском Кремле, Синодальным ризничим и членом Высшего Церковного Управления на юге России (1919–1920).

Свидетельство о выдающихся способностях владыки имеется в воспоминаниях архимандрита Киприана (Керна): «Один из священников, уезжавших в годы Гражданской войны из России, попал при эвакуации из Новороссийска на тот же пароход, что и епископ Гавриил и еще несколько епископов из бывшего Высшего Церковного Управления на юге России. В море их застал праздник Сретения. Священников ехало довольно много, да еще несколько владык, были облачения, некоторые архиереи успели, слава Богу, вывезти ценные вещи из своих ризниц и тем спасти их от поругания и расхищения безбожников коммунистов. Были, конечно, и сосуды, и св. антиминсы, так что можно было служить, даже и литургию на пароходной палубе или в трюме. Больше того, Курский епископ Феофан вез с собою чудотворную икону Курской Божией Матери «Знамение», нашу Заступницу и Утешительницу в годы изгнания и скитания. Решили служить всенощную под Сретение. Но оказалось, что нет богослужебных книг, или, во всяком случае, они были где-то не на этом пароходе, а на каком-то другом транспорте. Как быть?.. Решили, что придется службу отменить или просто ограничиться пением тропаря и кондака, а наутро уже совершить литургию, которую, конечно, все знали наизусть. Но вот всех спас преосвященный Гавриил, который предложил провести всю службу безо всяких книг и нот. И действительно, он один пропел всю службу праздника, да еще с разными особенными напевами и подобнами. Такова была феноменальная память епископа Гавриила в богослужебных песнопениях и музыке»[978]978
  Киприан (Керн), архим. Воспоминания о митрополите Антонии (Храповицком) и епископе Гаврииле (Чепуре). М., 2002. С. 146–147.


[Закрыть].

В первые годы эмиграции в Королевстве сербов, хорватов и словенцев владыка Гавриил проживал в монастырях Бешеново и Гргетег, в которых занимался гармонизацией сербских церковных напевов. Несколько лет он состоял законоучителем и регентом в Харьковском девичьем институте (Нови Бечей) и русско-сербской девичьей гимназии (Великая Кикинда), где в 19261928 гг. написал ряд гармонизаций для женского хора. Являясь специалистом по истории православной литургики, богослужебному уставу, владыка изучал церковное пение и писал духовные сочинения. Он часто чинодействовал в русском храме Пресв. Троицы в Белграде. Вокруг себя архиепископ объединил группу студентов богословского факультета, составлявших ядро левого клироса данного храма. Этот кружок певчих, в который входили Л.И. Маслич, А.Ф. Синькевич, В.В. Тарасьев и И.А. Гарднер, архиерей приобщил и обучил пению Киево-Печерской лавры и Московского Синодального хора. Владыка Гавриил состоял членом Архиерейского Синода Русской Православной Церкви Заграницей и 13 мая 1930 г. был возведен в сан архиепископа. В последние годы он жил на покое в монастыре Шишатовац на Фрушской Горе[979]979
  См.: Филипп (Гарднер), иером. Духовно-музыкальная деятельность архиепископа Гавриила в эмиграции // Церковная жизнь. 1934. № 4.


[Закрыть].

Другой духовно-музыкальный деятель – епископ Сумский Митрофан (в миру Николай Иванович Абрамов; 1876–1944), окончил Казанскую духовную академию, служил епархиальным миссионером Волынской епархии (1904–1915) и после принятия монашеского пострига был хиротонисан во епископа (1916). Сначала он эмигрировал в Болгарию, но вскоре был принят в клир Сербской Православной Церкви (1922). Владыка служил настоятелем сербских монастырей св. Стефана и св. Романа, а затем – монастыря Раковица вблизи Белграда (1922–1933). Являясь знатоком церковного устава и пения, он создал при монастыре Раковица школу церковного пения. Позднее владыка Митрофан был назначен настоятелем известного сербского Высоко-Дечанского монастыря и являлся там начальником Духовного училища («Монашка школа»). В 1937 г. его наградили югославским орденом Св. Саввы 2-й степени.

Выдающимся знатоком церковного пения был Иван Алексеевич Гарднер (в монашестве Филипп, 1898–1984). Посещая русские монастыри, он с раннего детства проявил любовь и интерес к древним церковным распевам. Еще будучи студентом Московского императорского лицея, И.А. Гарднер изучал богослужебное пение у старообрядцев и в московских храмах, сохранивших традицию исполнения старых песнопений, собирал ноты. Осенью 1920 г. он эмигрировал из Крыма, в дальнейшем окончил богословский факультет Белградского университета (1928) и Высшее музыкальное училище по классу сербского церковного композитора и музыковеда К. Манойловича, повышал свои знания в литургике и церковном пении у архиепископа Гавриила (Чепура). В 1927–1931 гг. Иван Алексеевич был преподавателем и регентом в Цетиньской духовной семинарии, где перевел на церковнославянский язык литургию апостола Иакова и написал руководство к ее служению. В 1931 г. И.А. Гарднер принял монашеский постриг, покинул Югославию и отправился в Карпатскую Русь, а с 1934 г. – на Святую Землю. В 1937 г. иеромонах Филипп возвратился в Европу, в 1942 г. был хиротонисан во епископа Потсдамского, но в 1946 г. – лишен сана. В дальнейшем он преподавал историю церковного пения в Мюнхенском университете (с 1954 г.), защитил докторскую диссертацию по демественному пению (1966)[980]980
  Нивьер А. Православные священнослужители, богословы и церковные деятели русской эмиграции в Западной и Центральной Европе 1920–1995: Биографический справочник. М.-Париж, 2007. С. 144–145; Борис Даниленко, прот. Материалы к творческой биографии И.А. Гарднера (1898–1984). М.-Мюнхен, 2008.


[Закрыть]. И.А. Гарднер был духовным композитором, автором трудов о церковном пении и богослужении[981]981
  Важнейшие исследования И.А. Гарднера: «Das Problem des altrussischen demestischen Kirchengesanges und seiner linienlesen Notation» (München, 1967); Богослужебное пение Русской Православной Церкви (в 2-х т. Джорданвилл, 1981/1982; М., 2004).


[Закрыть].

Музыковед, композитор, церковный регент Юрий Иванович Арбатский (1911–1963) учился в консерваториях Праги и Лейпцига. После прибытия в Югославию он в 1933–1935 гг. состоял регентом хоров в городах Лесковац и Сремски Митровицы, преподавателем в музыкальной школе «Станкович» (Белград), а с 1935 г. был регентом и органистом католического костела в Белграде и регентом знаменитого Первого белградского певческого общества. Основной его деятельностью было собирание, фонографическая и нотная запись фольклора балканских народов. С 1942 г. Ю.И. Арбатский являлся сотрудником Славянского института в Праге, в котором изучал музыкальную часть архива, защитил докторскую диссертацию по музыковедению. С 1950 г. он был «церковным музыкантом» и управляющим фольклорной коллекцией библиотеки Ньюбэрри в Чикаго, с 1961 г. – профессором славистики в Ютика колледж университета в Сиракузах. Ю.И. Арбатский был автором ряда симфонических и камерно-инструментальных сочинений, а также книги «Этюды по истории русской музыки». В 1930-е гг. его музыковедческие работы публиковались в югославской периодике[982]982
  См.: Leksikon jugoslavenske muzike. I. Zagreb, 1984. S. 19–20.


[Закрыть].

Одним из самых выдающихся русских регентов в Югославии был Евгений Прохорович Маслов (?-1953), профессиональный музыкант с большим опытом, накопленным еще в России. Он возглавлял хор сербской церкви Успения Пресвятой Богородицы в г. Земуне. Позднее М.М. Родзянко так охарактеризовал его личность и творческое кредо: «Евгений Прохорович около 60 лет славил Господа в песнопениях, которым искусно и со вкусом придавал необыкновенную гармонию. Он говорил, что служба Божия – это дивная симфония, где все должно гармонировать, и возгласы священнослужителя, и пение хора. Эта симфония поднимает молитвенное настроение, молящийся своими мыслями уходит ввысь к Богу, и всякое ныне житейское отложим попечение – претворяется в действительность. Евгений Прохорович удивительно умел придать хору ту музыкальность, которая эту симфонию создает. Его хор в Белграде был самый лучший. Концерты, на которых он выступал, собирали громадное количество слушателей и пользовались большим успехом. В торжественные дни Масловский хор приглашался всегда Сербским Патриархом, который его очень ценил. Одной из отличительных черт в хоровом пении у Евгения Прохоровича было, что все слова молитвенных песнопений были отчетливо слышны с правильной фразировкой и ударением. Особое внимание он обращал всегда на старинные русские напевы, и многое из обиходного пения исполнялось знаменным распевом с самой тщательной отделкой»[983]983
  Родзянко М. Памяти Е.П. Маслова // Православная Русь. 1968. № 12. С. 13.


[Закрыть].

Именно этот хор Успенской церкви под руководством Е.П. Маслова отпевал убитого в 1934 г. югославского короля Александра I и провожал его в последний путь в храм-усыпальницу в Опленце[984]984
  Косик В.И. Русская Церковь в Югославии (20-40-е годы XX века). С. 73–74.


[Закрыть]. В середине 1930-х гг. Евгений Прохорович вместе с хором был приглашен в русскую Свято-Троицкую церковь, где оставался регентом до 1944 г. Еще работая в сербских храмах, Маслов со своим хором выезжал на гастроли в другие города, часто давал концерты в Белграде и Земуне. Во всех трио он лично пел партию второго тенора.

Хормейстер, преподаватель музыки и духовный композитор Алексей Васильевич Гриньков (1893–1966) с 1912 г. учился в Московской консерватории, но не закончил ее из-за начавшейся войны. Он проявлял особый интерес к православному духовному пению, был приверженцем новой московской композиторской «школы Синодального училища» и считал себя учеником А.Т. Гречанинова. В начале 1920 г. А.В. Гриньков эвакуировался из России, в марте – мае 1920 г. управлял русским мужским хором в Салониках (Греция), а с ноября 1920 по октябрь 1921 гг. – мужским хором в русском лагере Тузла (Турция), с октября 1921 г. по апрель 1923 г. состоял регентом русского посольского храма в Буюк-Дере (вблизи Константинополя). С апреля 1923 г. по июль 1925 гг. он преподавал пение и музыку в английском колледже на турецком острове Протии, в 1925 г. переехал в Королевство сербов, хорватов и словенцев и поселился в г. Земуне. С 1925 по 1929 гг. А.В. Гриньков работал преподавателем по классу теории музыки в частном земунском музыкальном училище Антонины Хростицкой, одновременно состоял регентом хора местной русской церкви свв. Архангелов Михаила и Гавриила. Очень скоро смешанный церковный хор под его управлением достиг высокого исполнительского уровня и стал считаться одним из лучших русских хоров в Сербии, давая духовные концерты в столице и других городах.

С марта 1929 г. Алексей Васильевич являлся регентом русского хора при сербском храме Вознесения Господня в Белграде – одного из лучших в стране, который он назвал «Славянский». С этим хором он принимал участие в торжественных богослужениях: перезахоронении останков генерала П.Н. Врангеля (1929), погребении убиенного короля Александра I Карагеоргиевича (1934), почивших Первоиерарха РПЦЗ митрополита Антония (Храповицкого) (1936), Святейшего Патриарха Сербского Варнавы (1937) и даже выезжал на гастроли за границу. Одновременно А.В. Гриньков состоял регентом хорватского певческого общества «Томислав» в Земуне (19301944) и дирижером украинского художественно-драматического общества в Белграде (до 1941). В 1935/36 и 1937/38 учебных годах он преподавал пение в белградской русско-сербской мужской гимназии. Обладая абсолютным слухом, Алексей Васильевич подрабатывал и как настройщик роялей в Белградской опере (1937–1940). А.В. Гриньков занимался не только аранжировками, но и сочинением собственных духовных песнопений[985]985
  См.: Русская эмиграция 1920–1931. Вып. 2. Белград, 1931. С. 54–56; Перенесение праха генерала Врангеля в Белград 6 октября 1929 г. Белград, 1929. С. 26; Православная Русь. 1939. № 23 (277); Первая русско-сербская гимназия, Белград 1920–1944: Памятка. Нью-Йорк – Вашингтон – Сан-Франциско – Каракас – Буэнос-Айрес, 1986. С. 79.


[Закрыть].

Говоря о выдающихся русских регентах духовной музыки в Белграде, нельзя не упомянуть профессионального музыканта и блестящего руководителя многих хоровых коллективов Александра Артемьевича Залиева (1898-?), который, правда, больше внимания посвящал педагогической работе в консерватории и музыкальных училищах, чем практической работе с церковными хорами. Дольше всего он управлял хором в соборном храме св. Архангела Михаила («Первое белградское певческое общество») и в храме Покрова Пресвятой Богородицы. Самое любимое его детище, которому он отдал почти 20 лет жизни, был огромный хор художественной самодеятельности почтовых служб «Джока Павлович», который он поднял на высокий профессиональный уровень, так что хор мог выезжать на гастроли и по Югославии, и за границу.

Регент Виктор Харитонович Щербаков руководил одним из первых русских хоров – при сербском храме св. ап. Марка в центре Белграда, в который входили солисты: Сусанна Белубекова, Татьяна Мазыкина, Ольга Ольдекоп, Сергей Опоков и Николай Денисенко. Когда во время Второй мировой войны храм св. Марка сгорел, В.Х. Щербаков перешел в церковь Покрова Пресвятой Богородицы, где до него были регентами Леонид Базилевич, Степан Гущин и Александр Залиев. Хор Щербакова и дальше по высокому уровню исполнения был среди лучших в белградских храмах, но из русских эмигрантов в нем остались только Вадим Босанько и Александр Масевро, так что Виктор Харитонович в день храмового праздника и для духовных концертов приглашал певчих из хора русского Свято-Троицкого храма. Последний хор В.Х. Щербаков был в белградской церкви св. Лазаря[986]986
  Андрей Тарасьев, иподиак. Указ. соч. С. 481–482.


[Закрыть].

Николай Владимирович Капустин (1876–1930) был первым регентом Сербского крестьянского певческого общества в Сомборе. В характеристиках этого русского эмигранта отмечалось: «Благодаря его деятельности Общество достигло большого успеха и, укрепив свой фундамент, поднялось на высокий уровень исполнительства. Ни одно из подобных Обществ не было с ним на равных. Свои достижения оно подтвердило на слетах певческих обществ в Сомборе, в 1926 и 1930 гг. С кончиной господина Капустина, не отыскав ему достойную замену, Общество было вынуждено прекратить свое существование… Свой самый плодотворный период работы Сомборское певческое общество ремесленников (возникшее в 1892 г.) относит к первым годам после мировой войны. Так продолжалось до 1930 г., когда его постиг удар – кончина энергичного, прилежного, способного регента, Николая Капустина, создавшего и богатое собрание нот. Смешанный хор, состоявший из 60 певчих, регулярно пел в местных православных храмах»[987]987
  Арсеньев А. Вклад беженцев в хоровое искусство и церковное пение в Сербии. С. 450.


[Закрыть]. Н.В. Капустин скончался в Сомборе, где и был похоронен.

Музыкальный педагог и композитор Павел Никифорович Чекалов, окончивший одну из российских консерваторий, в 1921 г. поселился в Белой Церкви, где в 1921–1932 гг. преподавал в гимназии музыку – хоровое пение, пение по нотам и игру на инструментах, был регентом хора и дирижером оркестра. С 1921 г. он также состоял регентом Сербского певческого общества, с которым ездил и давал концерты по многим городам, был одним из основателей и регентов Русского певческого общества (1921), регентом и дирижером духового оркестра при Русском кадетском корпусе (1921–1928), регентом немецкого Gewerbe Gesang Verein (1921–1924), основателем частной музыкальной школы (существовавшей в 1921–1931 гг.). П.Н. Чекалов сочинил несколько вокальных и инструментальных сочинений, в том числе симфонию на мотивы сербских народных песен. В 1932 г. он переехал в Мостар, где также работал регентом.