Текст книги "Православные церкви Юго-Восточной Европы между двумя мировыми войнами (1918 – 1939-е гг.)"

2. Служение Русской Православной Церкви Заграницей в Югославии

Первые русские храмы и обители в Сербии появились в конце XIX – начале XX вв. Сербская Православная Церковь традиционно имела тесные связи с русскими святогорцами, что особенно ярко проявилось в этот период. В январе 1903 г. сербский митрополит Михаил (Иоаннович) по предложению епископа Рашко-Призренского Никифора (Перича) передал мужской монастырь Дечаны во имя Христа Пантократора (Высоко-Дечанская лавра), находившийся тогда на турецкой территории в Косово и считавшийся одной из главных сербских святынь (так как там хранились мощи св. кн. Стефана), под опеку расположенной на Афоне русской келлии свт. Иоанна Златоуста Хиландарского монастыря.

Уже в начале 1902 г. епископ Никифор обратился к настоятелю этой келлии иеросхимонаху Кириллу (Абрамову) с просьбой прислать ему хорошего монаха, которого он мог бы назначить игуменом Дечанского монастыря. При этом владыка указал на наместника келлии иеромонаха Арсения, известного ему по совместной службе в Белграде. Целью такого шага было не только устройство монашеской жизни в Дечанах на должном уровне, но и улучшение материального положения обители, пришедшей в полное запустение. Получив письмо, о. Кирилл, согласно сообщению российского вице-консула А.М. Петряева, «немедленно написал в Константинополь Арсению о том, чтобы тот отправился сейчас же в Призрен. Причем он дал ему инструкцию вступить с митрополитом в особое соглашение о присылке также других афонских монахов, главным образом из русских, в числе, потребном для составления братии Дечанского монастыря. При этом митрополит должен им даровать устройство по афонскому образцу, с правом выбирать настоятеля из братии». Прибывший 27 июля 1902 г. в Призрен о. Арсений обратился за содействием к вице-консулу А.М. Петряеву и получил его. В своем донесении в российское Министерство иностранных дел от 28 июля Петряев писал об упадке, в который пришли сербские монастыри из-за отсутствия братии и деятельных настоятелей, и полностью поддержал инициативу русских монахов[767]767
  Батакович Д.Т. Дечанско питанье. Београд, 1988; РГИА, ф. 797, оп. 72, 2 отд., 3 ст., д. 26, л. 61–62 об.


[Закрыть].

Формальная передача обители епископом Никифором о. Кириллу состоялась 14 января 1903 г., при этом предложение о присылке других русских афонитов было принято. 29 мая 1903 г. российский посол в Константинополе обратился в МИД с депешей по вопросу о передаче лавры в ведение настоятеля келлии свт. Иоанна Златоуста иеросхимонаха Кирилла с братией и об оказании им денежной поддержки из остатков от доходов с бессарабских имений заграничных монастырей. 18 апреля 1903 г. министр иностранных дел В.Н. Ламздорф попросил заключения по этому вопросу у Святейшего Синода. В ответе на запрос Министерства иностранных дел от 28 августа 1904 г. обер-прокурор К.П. Победоносцев писал, что он «находил не только желательным, но и необходимым оказать возможную поддержку делу возрождения знаменитой сербской святыни, так как оставление ее на неопределенное время в полуразрушенном состоянии не только задержало бы ее благотворную деятельность в крае, но и не отвечало бы достоинству России». По представлению Синода, Министерство иностранных дел 4 февраля 1905 г. получило соизволение императора на ежегодную выдачу о. Кириллу на время пребывания его в Дечанах ежегодной субсидии в 10 тысяч рублей. Взамен МИД потребовал от сербского правительства содействия в признании келлии свт. Иоанна Златоуста скитом со стороны Хиландарского монастыря (это требование выполнено не было)[768]768
  Троицкий П. История русских обителей Афона в XIX–XX веках. М., 2009. С. 195; РГИА, ф. 797, оп. 80, 2 отд., 3 ст., д. 164, л. 1–4 об.


[Закрыть].

В 1903–1904 гг. в Дечаны прибыли 28 русских святогорцев. Таким образом, в Лавре сербские насельники составили менее одной десятой части – всего два-три человека. Благодаря опытному русскому братству, пребывавший ранее в запустении монастырь через короткое время начал развиваться. Однако водворение русских монахов было сопряжено как с большими трудностями материального характера, так и сопротивлением со стороны местных властей и населения (прежде всего албанцев-мусульман). Желая наладить отношения с местными жителями, русские монахи старались оказывать сербам материальную помощь. Так, в мае 1905 г. о. Кирилл ссудил сербам с. Лочане 155 лир, чтобы они могли откупиться от долгов албанцам (арнаутам). 7 июля 1905 г. российский вице-консул в Призрене Тухолка докладывал в Министерство иностранных дел: «Хотя агитация против русских монахов в Ипеке уже давно утихла, но теперь немногие противники афонцев злорадно указывают сербскому народу на беспомощность русских иноков помочь ему. Арнауты со своей стороны особенно преследуют сербов, преданных нашим монахам. Иные сербы бежали из Ипека в Дечаны и живут там. Арнауты, живущие вокруг монастыря, также с каждым днем становятся все дерзче по отношению к о. Кириллу, и иные уже начали требовать от него денег. Выходить за монастырскую стену – небезопасно». Несмотря на неблагоприятные условия, о. Кирилл занимался ремонтом монастыря, в том же 1905 г. он получил от владыки Никифора разрешение посвятить четырех послушников в мантийные монахи[769]769
  Троицкий П. История русских обителей Афона в XIX–XX веках. С. 195–196; РГИА, ф. 797, оп. 80, 2 отд., 3 ст., д. 164, л. 2–2 об, оп. 75, 2 отд., 3 ст., д. 126, л. 10–10 об.


[Закрыть].

Отношение к русским монахам со стороны светских сербских властей и части местного населения оставалось достаточно негативным и в дальнейшем, что было не в интересах российского Министерства иностранных дел. Особенно остро встал этот вопрос во время боснийского кризиса 1908–1909 гг., который вызвал в Сербии резкое недовольство против России, не сумевшей помешать аннексии Боснии и Герцеговины со стороны Австро-Венгрии. В документах Российского Синода отмечалось: «Было бы бесполезно ныне доискиваться причин такого результата деятельности русских иноков в Дечанах; достаточно констатировать, что настоящее положение Дечанского вопроса создает для императорского правительства такую обстановку, которая совершенно недопустима по политическим его отношениям в Сербии». В результате 24 июля / 25 августа 1910 г. последовало решение Святейшего Синода об отозвании русских монахов из Дечанского монастыря, так как дальнейшее их пребывание было расценено как вредное для интересов России и православия[770]770
  РГИА, ф. 797, оп. 80, 2 отд., 3 ст., д. 164, л. 2–2 об, 11.


[Закрыть].

И все же русские иноки из Дечан не уехали, более того, они продолжили свою активную деятельность. Усилиями игумена Арсения был построен новый корпус келлий, названный «руски конак». Но в 1914 г. началась Первая мировая война, и после отступления сербских войск на остров Корфу австрийские власти интернировали всех русских монахов лавры. После окончания войны и образования Королевства сербов, хорватов и словенцев, вернувшихся из плена монахов разослали по разным обителям страны[771]771
  АРПМА, оп. 10, д. 180, док. 163, л. 15; Троицкий П. История русских обителей Афона в XIX–XX веках. С. 198; Пагануцци П.Н. Высоко-Дечанская лавра на Косовом поле. Джорданвилл, 1976; Батакович Д.Т. Указ. соч.


[Закрыть].

Первый русский храм – св. блгв. кн. Александра Невского появился в Сербии еще в 1876 г. Его история связана с событиями Сербско-турецкой войны 1876–1877 гг. и участием в ней русских добровольцев, которые прибыли в Сербию с шатром-часовней во имя св. блгв. кн. Александра Невского. Доставленный со штабом генерала Михаила Григорьевича Черняева в Белград, переносной храм был установлен 19 сентября 1876 г. на лужайке в центральной части города, возле здания университета, и освящен митрополитом Сербским Михаилом (Йовановичем). Вместе с отрядом русских воинов эту часовню перевезли в район боевых действий, и со второй половины сентября 1876 г. она находилась на Делиградском поле, затем – после окончания войны – вновь оказалась в Белграде.

Несколько раз часовня меняла свое местоположение, затем была продана с аукциона, а утварь перенесена в белградский собор. Однако история храма на этом не прекратилась, вскоре его утварь была передана новопостроенному собору, возведенному по благословению митрополита Михаила и освященному владыкой 1 октября 1877 г. в честь св. блгв. кн. Александра Невского. Правда, спустя 14 лет храм был разрушен, несмотря на протесты прихожан и самого митрополита Михаила. Такое решение официально объяснялось тем, что собор якобы нарушал целостность планировки города и ближайших улиц. В действительности, видимо, причины были чисто политические, обусловленные проавстрийской ориентацией правящей династии Обреновичей. На месте собора построили школу, в которой временно оборудовали домовую часовню во имя св. блгв. кн. Александра Невского, позднее часовню перевели в Дом св. Саввы Сербского, где тогда располагался культурный и религиозный центр Белграда.

В 1894 г. было освящено место для закладки нового собора св. блгв. кн. Александра Невского, но из-за неустойчивости грунта строительство приостановилось, а затем и полностью прекратилось. Освящение фундамента собора на улице Царя Душана было совершено 12 мая 1912 г. митрополитом Димитрием (Павловичем, будущим Патриархом) в присутствии престолонаследника Александра Карагеоргиевича. Однако активно начатое строительство по проекту сербского архитектора Елизаветы Начич вскоре было прекращено по причине Балканских и Первой мировой войн и завершено лишь в 1927–1930 гг.[772]772
  Чарота И.А. Александра Невского собор в Белграде // Православная энциклопедия. Т. 1. М., 2000. С. 547.


[Закрыть]

В 1903 г. стараниями семьи Раевских была построена и освящена церковь Пресвятой Троицы в с. Горный Адровац (Горньи Андровац) Нишской епархии, вблизи г. Алексинаца, – храм-памятник русско-сербского боевого братства. В этом селении 20 августа / 2 сентября 1876 г. принял последний неравный бой с турецким войском и героически погиб русско-сербский добровольческий отряд под командованием отставного гусарского полковника графа Николая Николаевича Раевского (послужившего Л.Н. Толстому прототипом образа графа Алексея Вронского в романе «Анна Каренина»).

Полковник Н.Н. Раевский был внуком генерала от кавалерии, известного участника Отечественной войны 1812 г., окончил Московский университет и, поступив в армию, отличился в Туркестане. 4 августа 1876 г. он прибыл в Сербию и уже через два дня попал на фронт, где погиб в бою с турками на склоне высоты Голо Брдо у Горного Адроваца, в 4 километрах от города Алексинаца, расположенного севернее Ниша. Тело павшего героя было сперва перенесено в соседний мужской монастырь св. Романа, откуда его приехавшей в Сербию матерью Анной Михайловной Раевской переправлено через Белград, по Дунаю, в родовое имение Еразмовка в Киевской губернии, где в середине октября 1876 г. предано земле. Однако вынутое сердце героя все же оставили в монастыре, где оно покоится и сейчас.

Строительство храма-памятника на месте героической гибели Н.Н. Раевского – на холме Голо Брдо было начато в 1902 г. благодаря хлопотам золовки (жены брата) Марии Николаевны, урожденной княжны Гагариной, которая выполняла волю покойной свекрови, завещавшей на это 50 тысяч рублей. 60 золотых франков внесла сербская королева Наталия. В феврале 1901 г. состоялись переговоры с сербским посланником в Санкт-Петербурге, оказавшим активное содействие задуманному проекту, который исполнил русский архитектор. В самой Сербии осуществлению проекта помог епископ Нишский Никанор. Летом того же года он посетил Горный Адровац и приобрел у крестьян участок для постройки храма (значительную часть денег для покупки пожертвовала королева Наталия Обренович). 15 декабря 1901 г. были объявлены торги на строительные работы, которые выиграл итальянский подрядчик Джакомо Колларо[773]773
  Шемякин А.Л. Смерть графа Вронского. М., 2002; Русский вестник. 2001. № 11–13. С. 10; Родина. 2001. № 1–2. С. 125–130.


[Закрыть].

Владыка Никанор заложил церковь 3 марта 1902 г. при огромном стечении народа и участии сербского военного министра, адъютанта короля, первого секретаря российской миссии в Белграде, представителей столичных и местных властей. Семью Раевских представлял Михаил Михайлович Раевский, корнет лейб-гвардии гусарского полка, племянник героя. Он участвовал в закладке вместе с епископом. Во время панихиды был произведен артиллерийский салют.

Здание в византийском стиле было возведено за два года и освящено 20 августа / 2 сентября 1903 г. – в 27-ю годовщину гибели героя. На северной стене храме установили мраморную плиту с надписью по-русски об истории постройки. Освящение здания совершил епископ Никанор в присутствии российского консула в Нише, М.М. Раевского и его брата – П.М. Раевского, будущего издателя многотомного «Архива Раевских». Владыка «совершил троекратный крестный ход вокруг освященной церкви, причем в это время гремели орудия с соседних холмов»[774]774
  Русские храмы и обители в Европе. С. 203–204.


[Закрыть].

16 икон в иконостасе, по заказу М.Н. Раевской, написал в Санкт-Петербурге известный столичный художник – академик Н.А. Бруни. Эскизы настенных росписей сделал один из крупнейших русских художников начала XX в. В.М. Васнецов, сами росписи исполнил местный живописец Душан Обренович. На одной стене церкви была написана сцена Крещения Руси, а на другой – Косовская битва и сербское войско во главе с царем Лазарем. Известный сербский живописец Стеван Тодорович также написал на стене портрет погибшего полковника Н.Н. Раевского, изобразив его в синей гусарской форме. Среди изображенных на фресках святых были св. кн. Александр Невский и свт. Савва Сербский.

Храм получил статус приходского и настоятелем был назначен священник Светислав Жуевич, прослуживший в нем до 1943 г. (неподалеку от поворота на монастырь св. Романа и сейчас существует указатель к «Русской церкви»). На содержание церкви М.Г. Раевская положила в белградский банк 5600 рублей. Вокруг здания были посажены деревья, превратившие голую высоту в цветущий сад. Из Российской империи в Горный Адровац доставили саженцы лип; семья Раевских, зная, что сердце их родственника осталось в Сербии, послала эти деревья, чтобы те напоминали о России и символизировали жизнь, рождающуюся из трагедии. На средства семьи Раевских в память героя, по соседству с церковью, была также построена начальная школа и установлен мраморный памятник с крестом на месте гибели предка. В соседнем городе Алексинац, который защищал от турецких атак отряд Н.Н. Раевского, был воздвигнут обелиск – памятник русским добровольцам – участникам Сербско-турецкой войны 1876 года[775]775
  Кучмаева И. Новый центр Паломничества в Горнем Адровце // Православный Паломник. Москва. 2001. № 2. С. 22–25; Кравченко А. Паломничество к сербским святыням // Вестник Германской епархии Русской Православной Церкви Заграницей. 2012. № 5–6. С. 29–30.


[Закрыть].

Во время Первой мировой войны край был оккупирован болгарскими войсками, которые разграбили церковь Пресвятой Троицы. После окончания войны осенью 1918 г. средств, собранных российской дипломатической миссией в Белграде, хватило только на срочный ремонт. Хотя деньги, положенные в банк, пропали, а Раевские после революции стали неимущими беженцами, местной Нишской епархии удалось в конце концов привести здание в порядок. Богослужения в нем продолжались до прихода в 1945 г. к власти в Югославии коммунистов, после чего церковь долгое время стояла в запустении[776]776
  Русские храмы и обители в Европе. С. 204.


[Закрыть].

Немного раньше, чем церковь Пресвятой Троицы, – в конце 1890–1900 гг. на российские средства в черногорском городе Никшиче был построен храм св. Василия Острожского, в память о черногорцах и герцеговинцах, павших в боях с турками в 1875–1878 гг. Монументальный храм в византийском стиле был возведен по проекту известного петербургского архитектора Михаила Михайловича Преображенского и освящен в 1900 г. Деньги на его постройку и многие ценные предметы церковной утвари пожертвовал российский император Николай II[777]777
  Арсеньев А.Б. Русские храмы и монастыри в Югославии. С. 156.


[Закрыть].

События революции 1917 г. и Гражданской войны вызвали эмиграцию более двух миллионов жителей России, главным образом православного исповедания. С ними за рубеж уехали сотни пастырей и несколько десятков архипастырей. Первоначально крупнейшим перевалочным пунктом русской эмиграции стал Константинополь (Стамбул), 19 ноября 1920 г. в этом городе высадились почти 150 тысяч беженцев из Крыма во главе с генерал-лейтенантом П.Н. Врангелем. Среди них была и группа архиереев Русской Православной Церкви, возглавляемая Киевским и Галицким митрополитом Антонием (в миру Алексеем Павловичем Храповицким, 1863–1936). 19 ноября она приняла решение о продолжении деятельности прежнего Временного Высшего Церковного Управления на Юге России уже за границей.

В мае 1921 г. Высшее Русское Церковное Управление за границей (ВРЦУ) по приглашению Сербского Патриарха Димитрия (Павловича) переехало из Константинополя на территорию Королевства сербов, хорватов и словенцев (с 1929 г. – Королевства Югославии), где к русским эмигрантам отнеслись с особым гостеприимством в благодарность России за защиту и помощь Сербии в годы Первой мировой войны. Этот переезд подготовил архиепископ Евлогий (Георгиевский), уехавший в январе 1920 г. из Новороссийска на Балканы.

Первые пять русских архиереев-беженцев: владыка Евлогий, а также епископы Сумский Митрофан (Абрамов), Минский Георгий (Ярошевский), Челябинский Гавриил (Чепур) и Рыльский Аполлинарий (Кошевой) приехали в Белград еще 5 февраля 1920 г. На вокзале они были встречены сербским епископом Нишским Досифеем, который обратился к ним со словами: «Приветствую вас, владыки, с любовью. Мы рады оказать вам гостеприимство за все то, что русские для нас сделали. И это не фразы.» Такой же радушный прием был оказан русским архиереям Первосвятителем Сербской Церкви и принцем-регентом Александром, иерархам вручили единовременное пособие в 1 тысячу динар и разместили в сербских монастырях на полном пансионе. Архиепископ Евлогий проживал в стране больше года – до апреля 1921 г.[778]778
  Евлогий (Георгиевский), митр. Путь моей жизни. С. 343; Вениамин (Федченков), митр. На рубеже двух эпох. М., 1994. С. 22.


[Закрыть]

16 февраля 1921 г. переехал в Королевство сербов, хорватов и словенцев митрополит Антоний (Храповицкий). И через два месяца, в апреле, Высшее Русское Церковное Управление за границей постановило «перевести свое местоприбывание в Сербию», исходя из того, «что самым мощным центром по плотности и по количеству русских людей является, безусловно, Сербия, что эта страна занимает центральное географическое положение на Балканах, чем облегчаются сношения, что в Сербии же находится наибольшее число русских иерархов, что там же сосредоточены по преимуществу русские просвещенные силы, что Русская армия, центральные органы управления и главнокомандующий переходят туда же, и перевозка уже начата и закончится в течение месяца… что, наконец, в Сербии Высшее Русское Церковное Управление соединится со своим Председателем владыкой митрополитом Антонием.»[779]779
  Попов А.В. Российское православное зарубежье: история и источники. М., 2005. С. 239240.


[Закрыть].

Первое заседание Высшего Русского Церковного Управления за границей в Королевстве сербов, хорватов и словенцев (в Сремских Карловцах) состоялось 22 июля 1921 г. под председательством митрополита Антония. На нем было принято решение «О созыве Заграничного Собрания Российских Церквей»[780]780
  Там же. С. 240; Заграничное русское церковное собрание. Материалы подготовительной комиссии. Вып. 1. Константинополь, 1921. С. 1–4.


[Закрыть]. 30 июля митрополит Антоний направил Сербскому Патриарху Димитрию обращение, в котором указал, что Патриарх Московский и всея Руси Тихон одобрил деятельность Высшего Русского Церковного Управления за границей[781]781
  Пузович В. Отношение Сербской Православной Церкви к каноническому и юридическому положению Русской Православной Церкви Заграницей (1920–1930) // Христианское чтение. 2012. № 3. С. 165.


[Закрыть].

Документом, на основании которого был урегулирован статус и деятельность Высшего Русского Церковного Управления за границей на канонической территории Сербского Патриархата в период между двумя мировыми войнами, является постановление № 31 Священного Архиерейского Собора Сербской Церкви от 31 августа 1921 г. Архиерейский Собор вынес постановление, руководствуясь докладом выпускника Московской духовной академии епископа Жичского Ефрема (Боевича), относительно известия митрополита Антония (Храповицкого) о переезде ВРЦУ из Константинополя в Королевство сербов, хорватов и словенцев. В этом постановлении Собор подчеркнул готовность оказать максимальную помощь пребывающим в изгнании русским архиереям и народу.

Архиерейский Собор также постановил принять под свою защиту Высшее Русское Церковное Управление за границей с сохранением его самостоятельной юрисдикции. Таким образом, фактически Русской Церкви были предоставлены автокефальные права на территории Королевства сербов, хорватов и словенцев. В компетенцию управления (принявшего в июле 1921 г. устав, где говорилось о подчинении ВРЦУ Святейшему Патриарху Московскому и всея России Тихону), согласно постановлению Собора, включались следующие дела: «1. Юрисдикция над русским духовенством вне нашего государства и над русским духовенством, не состоящим на приходской и государственной учебной службе, как и над военным духовенством в Русской армии, которое не находится на сербской церковной службе. 2. Бракоразводные споры русских беженцев»[782]782
  Текст постановления: Архив Светог Архиjереjског Синода Српске Православне Цркве (Београд), Рад Светог Архиjереjског Сабора Српске Патриjаршиjе 1920–1936 – записници, одлука Бр. 31; Троицкий С.В. История самочинной карловацкой организации // Церковно-исторический вестник. 2001. № 8. С. 23; Косик В.И. Русская Церковь в Югославии (20–40-е годы XX века). М., 2000. С. 27–28.


[Закрыть].

Очень важное значение имел второй пункт, так как на Балканах только в Королевстве сербов, хорватов и словенцев русские церковные власти получили возможность и право урегулировать бракоразводные процессы своих соотечественников. Таким образом, согласно постановлению от 31 августа 1921 г., статус и уровень полномочия ВРЦУ были определены Сербской Православной Церковью, и данное управление имело юрисдикцию как над русскими священниками в Королевстве сербов, хорватов и словенцев (не состоящими на службе в Сербской Церкви), так и над русским духовенством в изгнании, пребывающим в других странах. Такое решение ставило Сербскую Церковь в положение покровителя юрисдикции ВРЦУ над всеми российскими беженцами во всем мире, включая территории других Поместных Православных Церквей. Осознавая каноническую ущербность такого решения, сербские церковные власти позднее, ссылаясь на упомянутое постановление, опускали слова «вне нашего государства» (т. е. за пределами Королевства сербов, хорватов и словенцев)[783]783
  Пузович В. Указ. соч. С. 164.


[Закрыть].

На основании постановления Архиерейского Собора управление русскими общинами в королевстве, с благословения Сербского Патриарха Димитрия, 3 октября 1921 г. взял на себя митрополит Антоний (Храповицкий). Кроме того, было обещано, что перешедшим по их желанию в сербскую юрисдикцию архиереям, священникам и монахам будут предоставлены места для служения. По свидетельству митрополита Литовского Елевферия (Богоявленского), покровительство Святейшего Патриарха Димитрия простиралось так далеко, что он в частных разговорах назвал владыку Антония «заграничным русским Патриархом»[784]784
  Кострюков А.А. Русская Зарубежная Церковь в 1925–1938 годы. Юрисдикционные конфликты и отношения с московской церковной властью. М., 2011. С. 330–331.


[Закрыть]. А профессор Белградского университета С.В. Троицкий, несколько «сгущая краски», писал, что Русская Церковь в Королевстве сербов, хорватов и словенцев «фактически, заняла положение как бы некоторого филиала Церкви Сербской»[785]785
  Троицкий С.В. Правовое положение Русской Церкви в Югославии // Записки Русского научного института в Белграде. 1940. № 17. С. 106.


[Закрыть]. В знак особого расположения русским архиереям передали для размещения нижний этаж Патриаршего дворца в г. Сремски Карловцы.

Во многом благодаря помощи и поддержке Сербской Церкви, уже в начале 1920-х гг. Королевство сербов, хорватов и словенцев стало главным центром русской церковной эмиграции, находившейся в юрисдикции Русской Православной Церкви Заграницей, которая окончательно оформилась в качестве самоуправляемой церковной организации в 1927–1928 гг. Новое государство на Балканах представляло собой воплощение реализации идеи южнославянского единства, о котором в особенности мечтали сербы, веками разъединенные на этих территориях. Предоставляя приют русским беженцам, сербы также отдавали дань признательности России за ее союзническую поддержку в Первой мировой войне.

Если в конце 1918 – начале 1919 гг. на территории страны проживали лишь 4–5 тысяч бывших российских военнопленных и солдат, воевавших на Салоникском фронте, то затем число русских стало быстро расти. Прибывшие в начале мая – конце ноября 1919 г. около 1600 человек были беженцами так называемой первой французской эвакуации из Одессы. С мая 1919 г. в распределительном пункте в Белграде о них заботился Русско-Юго славянский комитет, имевший свои филиалы по всей стране. Второй поток, «англофранцузская» эвакуация из Одессы (январь 1920 г.) и «английская» (или «сербская») эвакуация из Новороссийска (март 1920 г.) составил 7–8 тысяч беженцев, прибывавших партиями по железной дороге из Салоник или Софии. С 24 февраля 1920 г. в Белграде действовал Государственный комитет по устройству русских беженцев. После напряженных переговоров и подписания протокола с Англией (11 октября 1920 г.) в страну прибыла третья волна с греческого острова Лемнос (27 октября – 17 ноября 1920 г.), всего 2053 человека[786]786
  Арсеньев А. Жизнь русских эмигрантов в Сербии. С. 111–112.


[Закрыть].

С четвертой эмиграционной волной (25 ноября – 23 декабря 1920 г.) в Королевстве сербов, хорватов и словенцев появилась самая многочисленная, «крымская», эвакуация. На берега Адриатического моря высадились 21 343 беженца, военных и штатских. Пятую волну (1 июня – 17 ноября 1921 г.; февраль 1922 г.; 5 мая 1923 г.) составляли новые эшелоны воинских подразделений Русской армии генерала П.Н. Врангеля – всего 11 750 человек[787]787
  Там же. С. 112.


[Закрыть]. Таким образом, в начале 1920-х гг. в стране поселилось более 70 тысяч русских беженцев. По данным директора отделения статистики Государственной комиссии по делам русских беженцев Королевства сербов, хорватов и словенцев Д.Н. Иванцова, к 1922 г. в страну прибыло 73 431 человек: 40 200 военных и 33 231 гражданский беженец.

Уже к 16 февраля 1921 г. на территории королевства имелось 215 колоний русских эмигрантов, а всего через год – в феврале 1922 г. их число выросло до 323, при этом к 1931 г. в Югославии было создано 47 казачьих станиц (в основном в Метохии и Воеводине). Из 17 905 опрошенных в 1922 г. беженцев из России 215 (1,2 %) являлись священнослужителями, из них 8 – архиереями. Всего же в Королевство сербов, ховаторв и словенцев приехали более 500 русских священнослужителей. Специальные государственные комиссии, международные филиалы Красного Креста и местные благотворительные общества прилагали усилия, чтобы пришельцы были равномерно распределены по всей территории страны. Но все-таки подавляющее большинство эмигрантов осело в ее восточной, православной части – Сербии, хотя она была наиболее бедной, отсталой и пострадала от войны сильнее всего. При этом довольно скоро значительная часть русских беженцев переехала во Францию, Бельгию и другие европейские страны или вернулась на родину и к середине 1920-х гг. число бывших подданных Российской империи в Королевстве сербов, хорватов и словенцев сократилось до 41–44 тысяч, из них около 10 тысяч проживало в Белграде и окрестностях. Сокращение численности русских эмигрантов в стране продолжалось и в дальнейшем, но уже не столь существенно: в 1926 г. их было 38 тысяч, по переписи 1931 г. – 32,8 тысячи (в том числе 6 тысяч принявших югославское гражданство), в 1934 г. – 27, 5 тысяч, в 1937 г. – 27,2 тысячи и к весне 1941 г. – 25 тысяч[788]788
  Димич А. Русские школы в королевстве Югославии 1920–1941 // Русская эмиграция в Югославии. М., 1996. С. 132–133; Сибинович М. Значение русской эмиграции в сербской культуре XX века – границы и перспективы исследования // Русская эмиграция в Югославии. С. 7, 24; Серапионова Е.П. Российская эмиграция в Чехословацкой республике (20-30-е годы). М., 1995. С. 18–19; Танин С.Ю. Русский Белград. М., 2009. С. 126, 152.


[Закрыть].

В июне 1920 г. в Королевстве сербов, хорватов и словенцев была создана Государственная комиссия по приему и устройству русских беженцев, которую возглавил Любомир Йованович. Он принадлежал к народной партии премьер-министра Николы Пашича, занимавшей наиболее русофильскую позицию. Сам Н. Пашич был председателем фонда по созданию памятника императору Николаю II. После кончины премьер-министра вдова Пашича продолжила проведение гуманитарных акций помощи нуждавшимся русским эмигрантам[789]789
  AJ, 37-23-196, 197, 199.


[Закрыть].

Важную роль в помощи эмигрантам играл российский посланник в Сербии Василий Николаевич Штрандтман, занимавший эту должность с 1914 г. и сохранивший ее при белых правительствах Колчака, Деникина и Врангеля. Российская дипломатическая миссия официально прекратила деятельность в марте 1924 г., но фактически была лишь переименована в Делегацию по защите интересов русских беженцев Королевства сербов, хорватов и словенцев, которую вновь возглавил В.Н. Штрандтман (Югославия признала СССР последней из европейских государств – только в июне 1940 г.)[790]790
  Йованович М. Русская эмиграция на Балканах 1920–1940. М., 2005. С. 33; Сабенникова И.В. Российская эмиграция (1917–1939): сравнительно-типологическое исследование. Тверь, 2002. С. 216.


[Закрыть]. Правительственным уполномоченным для русских беженцев в Королевстве сербов, хорватов и словенцев был бывший государственный советник Российской империи Сергей Палеолог.

В межвоенный период в Югославии было зарегистрировано более тысячи русских организаций. В вузах страны преподавали около 120 российских профессоров, в том числе в Белградском университете – свыше 70 (из них 45 – в 1920-е гг.), в Люблянском университете – 11, Загребском – 9, а всего в Югославии работали более 600 русских учителей и преподавателей. В научных учреждениях страны трудились 97 российских ученых, причем 15 из них были действительными членами Сербской Академии наук и искусств, в частности, выдающийся византолог Г.А. Острогорский, который стал основателем и директором Византологического института Сербской академии.

В 1922 г. в Белграде был основан Русский народный университет, а в 1928 г. – Русский научный институт (со своим издательством), действовавший до немецкого вторжения в Югославию в 1941 г. В Русском научном институте читали лекции известные религиозные философы И.А. Ильин, В.В. Зеньковский, С.Л. Франк, Н.О. Лосский, протоиерей Георгий Флоровский и др. Руководил институтом бывший ректор Киевского университета святого князя Владимира Е.В. Спекторский, к 1941 г. вышло 17 выпусков «Записок Русского научного института в Белграде». Известный историк-славист, профессор Белградского университета А.Л. Погодин основал Русское археологическое общество. Кроме того, в Белграде появились: Русский военно-научный институт, Институт изучения России, а в 1939 г. в столицу Югославии переехал из Праги Институт имени академика Н.П. Кондакова (знаменитого византолога)[791]791
  Йованович М. Указ. соч. С. 323–330.


[Закрыть].

Уже в начале 1920-х гг. возникла целая сеть русских учебных заведений, многие из которых имели свои домовые храмы. Так, в 1923–1924 гг. в королевстве действовали 24 русские начальные и средние школы с обязательным преподаванием Закона Божия, в которых обучалось около 3 тысяч детей. Общее же количество русских детей и подростков в стране на начало 1921 г. составляло 5658 человек, при этом пять крупных учебных заведений были полностью вывезены из России. Таким образом, Югославия занимала первое место в числе стран русской эмиграции по количеству учащихся, числу учебных заведений и по воспитанию молодого поколения русского зарубежья в целом[792]792
  Степанов Н.Ю. Православные основы образования русских детей в эмиграции в Югославии // Проблемы истории Русского зарубежья: материалы и исследования. Вып. 1. М., 2005. С. 45–47; Сабенникова И.В. Указ. соч. С. 217.


[Закрыть].

В декабре 1920 г. в Королевство сербов, хорватов и словенцев прибыли три кадетских корпуса: 1-й Русский имени великого князя Константина Константиновича (300 кадетов) до 1929 г. работал в г. Сараево, а затем до сентября 1944 г. – в г. Белая Церковь; 2-й Донской имени императора Александра III (320 кадетов) первоначально находился в Малой Билече (Герцеговина), а позднее (до 1933 г.) – в г. Горажде; Крымский (600 кадетов) сначала размещался в бывшем лагере военнопленных на хуторе Стрниште вблизи г. Птуя, затем (до 1929 г.) – в г. Белая Церковь. В г. Новый Бечей до закрытия в 1933 г. действовал Харьковский девичий институт имени императрицы Марии Федоровны (280 воспитанниц), в Белой Церкви до немецкой оккупации Югославии весной 1941 г. – Донской Мариинский девичий институт (250 воспитанниц), а в г. Великая Кикинда в 1921–1933 гг. работала 1-я русско-сербская девичья гимназия с общежитием (180 учениц). С октября 1920 до 1944 г. в Белграде действовала 1-я русско-сербская гимназия (150 учащихся), кроме того, имелись реальная гимназия Всероссийского союза городов в имении Поновичи вблизи словенского г. Лития (до 1931 г.), русские реальные гимназии в Панчево (138 учеников), Нове Саде, Загребе, Земуне и Храстовце, прогимназия Всероссийского союза городов в Белграде, Николаевское кавалерийское училище в Белой Церкви, разнообразные учебные курсы и т. д.[793]793
  Йованович М. Указ. соч. С. 315–316; Димич Л. Указ. соч. С. 122–127.


[Закрыть]