Текст книги "Православные церкви Юго-Восточной Европы между двумя мировыми войнами (1918 – 1939-е гг.)"

К этому времени были ликвидированы последние русские школы. В 1923 г. в среднюю школу для русских мальчиков в Буюк-Дере перевели из Египта учащихся младших классов расформированного Новочеркасского кадетского корпуса имени императора Александра III. Эта школа содержалась на средства Англиканской Церкви и Лиги Наций и имела небольшой православный храм, настоятелем которого служил законоучитель священник Иоанн Церетели (бывший полковник). Вскоре после установления дипломатических отношений Турции с советской Россией – в марте 1924 г., школе пришлось переехать в пустующие бараки, построенные для беженцев-армян в Эренкее (дачном поселке на берегу Мраморного моря). Весной 1924 г. была закрыта и средняя школа для русских девочек на острове Протии, а ее учащихся также перевели в Эренкее, объединив с мальчиками. Здесь в одном из бараков силами воспитанников была устроена церковь, в которой по-прежнему служил о. Иоанн Церетели. На Пасху он привозил прислуживавших в храме учащихся на прием к Вселенскому Патриарху в Константинопольскую Патриархию. В 1926 г. школа в Эренкее была закрыта из-за нехватки средств, старшие воспитанники вместе с о. Иоанном Церетели уехали во Францию, а младшие в Болгарию: мальчики – в Шуменскую гимназию, а девочки в Варненскую[736]736
  Олег Болдырев, прот. Моя биография и воспоминания / Публ. Д. Поспеловского // Церковно-исторический вестник. 1999. № 4–5. С. 166–167.


[Закрыть].

Быстро уменьшилось и количество церквей – сначала до прежних шести, а потом до трех – при подворьях русских афонских обителей. После установления в 1923 г. дипломатических отношений Турции с советской Россией все здания российского представительства заняли советские дипломаты, которые сразу же закрыли посольские церкви свт. Николая Чудотворца и свв. Константина и Елены. В 1923 г. турецкие власти передали советской России и здание русской Никольской больницы вместе с церковью. Первые месяцы с разрешения новых владельцев богослужения продолжались, однако в феврале 1924 г. храм был закрыт. Впоследствии больница и Никольская церковь при ней оказались проданы и позднее снесены турками[737]737
  Русские храмы и обители в Европе. С. 355–356.


[Закрыть].

В 1923–1925 гг. советское правительство пыталось овладеть и подворьями русских афонских обителей, но, так как они официально находились в юрисдикции Вселенского Патриарха и никогда не принадлежали российскому государству, успеха не добились. После утверждения в России советского строя и принятия в 1924 г. на Святой Горе нового канонизма (устава) все русские святогорцы как на Афоне, так и в Турции приняли греческое гражданство. Монахи по-прежнему предоставляли в своих зданиях приют беженцам, и постепенно при подворьях образовались большие общины, считавшие себя принадлежащими к Русской Православной Церкви Заграницей.

Восстановленную церковь Константинопольского подворья Свято-Пантелеимоновского монастыря 23 июня 1919 г. освятил архиепископ Кишиневский и Хотинский Анастасий (Грибановский)[738]738
  АРПМА, оп. 10, д. 170, док. № 154, л. 39.


[Закрыть]. В начале 1921 г., в связи с материальными трудностями обители, впервые был поднят вопрос о продажи подворья, однако решительным противником этого выступил духовник Руссика схиархимандрит Кирик (Максимов). 25 февраля 1921 г. он написал справку «К вопросу о предполагаемой продаже Константинопольского подворья», в которой выразил уверенность в возобновлении в будущем русского паломничества через Константинополь на Афон и в Иерусалим. Отец Кирик указал, что вопрос продажи в любом случае является чрезвычайно важным, касается всей братии монастыря и должен решаться в единодушии. Справка понравилась игумену Мисаилу, и он оставил ее у себя «для сведения другим советникам»[739]739
  АРПМА, оп. 10, д. 192, док. № 4404, л. 1–3.


[Закрыть].

В Пантелеимоновском храме почти весь XX в. в основном служили монахи Свято-Пантелеимоновского монастыря. В 1919–1920 гг. доверенным лицом Руссика в Константинополе являлся монах Митрофан. В декабре 1920 г. настоятелем подворья был назначен бывший главный духовник Российского экспедиционного корпуса на Салоникском фронте архимандрит Серафим (в миру Дмитрий Дмитриевич Булатов; 1856–1924). Четыре года он провел в Константинополе, духовно окормляя русских беженцев, которые в 19201930-е гг. частично проживали в здании Пантелеимоновского подворья и защищали монастырское имущество от притязаний турецких властей. В конце 1923 г. о. Серафим серьезно заболел и 5 января 1924 г. скончался, приняв перед смертью постриг в схиму с именем Симеон[740]740
  Русский афонский отечник XIX–XX веков. С. 393–394.


[Закрыть]. 23 января вместо него старцы Руссика направили в Константинополь иеромонаха Даниила и монаха Митрофана, однако турецкие власти не разрешили их пребывание в городе[741]741
  АРПМА, оп. 10, д. 170, док. № 154, л. 88.


[Закрыть].

Вскоре Пантелеимоновский храм стал приходской церковью для русской эмигрантской общины города. После закрытия Никольской больничной церкви она около двух месяцев пребывала в греческой церкви свв. Константина и Елены, при этом архиепископ Анастасий обратился к игуменам Свято-Андреевского и Свято-Ильинского скитов о предоставлении общине в пользование подворских храмов, но получил отказ, и лишь настоятель Руссика игумен Мисаил ответил согласием. 24 апреля 1924 г. состоялось первое богослужение в Пантелеимоновском храме священнослужителей общины в юрисдикции Русской Православной Церкви Заграницей. В состав причта этого прихода, который назначил владыка Анастасий перед своим отъездом из Константинополя, входили: настоятель – протоиерей Михаил Васильев, второй священник – протоиерей Евгений Бассанский, иеродиакон Никон (Прытков) и псаломщик Дмитрий Ватис. Бессменным церковным старостой (ктитором) около 15 лет был Николай Федорович Квасков[742]742
  АРПМА, оп. 10, д. 201, док. № 4659, л. 1.


[Закрыть].

После кончины о. Симеона (Булатова) несколько лет доверенным лицом Руссика в Константинополе был настоятель Андреевского подворья архимандрит Софроний (Баринов), но с августа 1923 г. на Пантелеимоновском подворье жил и с января 1924 г. фактически распоряжался им посланный из Руссика монах Кронид (в миру Григорий Иванович Болтенко; 1884–1949)[743]743
  Монахологий Русского Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне. Святая Гора Афон, 2013. С. 334.


[Закрыть]. Он продавал остатки икон и книг монастырской лавки и покупал на эти деньги выигрышные билеты и процентные бумаги, желая таким образом добыть средства для монастыря. Играл на бирже и архимандрит Софроний, но, в конце концов, оба потеряли все вложенные средства. Вскоре о. Софроний отказался от управления Пантелеимоновским подворьем и вместо него доверенным лицом был назначен бывший монастырский комиссионер в Одессе Л.Е. Симоненко, но он через несколько месяцев скоропостижно умер. Следующим доверенным лицом Руссика (с конца 1924 по июль 1927 гг.) был настоятель Ильинского подворья иеромонах Иувиналий. К этому времени продолжавший управлять русским приходом РПЦЗ в Константинополе архиепископ Анастасий согласовал с игуменом Мисаилом пользование церкви св. Пантелеимона и комнаты при ней за ежемесячную плату 15 лир[744]744
  АРПМА, оп. 10, д. 201, док. № 4659, л. 1 об-2.


[Закрыть].

Пантелеимоновский храм был известен также своим прекрасным хором, основанным в 1925 г. музыкантом Б.Б. Разумовским. Регентом хора долгое время служил художник-иконописец Н.К. Перов, украсивший в 1920-е гг. стены церкви росписями и написавший для нее ряд икон, в том числе Покрова Пресвятой Богородицы. Умерших в Стамбуле российских эмигрантов хоронили на русском участке православного греческого кладбища в северном квартале города – Шили, где была построена небольшая каменная расписанная снаружи часовня с характерной маковкой на высоком барабане. Значительное число русских захоронений появилось и на болгарском кладбище Стамбула[745]745
  Русские храмы и обители в Европе. С. 209–210, 355–356.


[Закрыть].

21 июля 1927 г. из Свято-Пантелеимоновского монастыря был отправлен в Константинополь заведующим подворья монах Спиридон (в миру Семен Гордеевич Майданченко, 1879–1957). Сообщая об этом в письме Вселенскому Патриарху Василию, игумен Мисаил просил его оказать о. Спиридону покровительство и помощь в сношении с турецкими и советскими властями, а также рукоположить монаха во диакона[746]746
  АРПМА, оп. 10, д. 200, док. № 4651, л. 50


[Закрыть].

19 сентября 1927 г. о. Спиридон был с благословения Константинопольской Патриархии рукоположен во иеродиакона архиепископом Александром (Немоловским). В это время турецкие власти создавали разнообразные препятствия для нормального функционирования подворья, принуждая монастырь продать его здание. Поэтому нужна была сильная личность, которая смогла бы противостоять этому давлению, и о. Спиридон справился с этой задачей. При этом о. Спиридону приходилось отстаивать подворье и от некоторых представителей Свято-Пантелеимоновского монастыря, являвшихся сторонниками продажи, что нашло отражение в переписке с игуменом Мисаилом[747]747
  Там же, док. № 857, 946, 950.


[Закрыть].

Вскоре произошли перемены в составе причта церкви св. вмч. Пантелеимона: в 1927 г. после смерти Д. Ватиса псаломщиком был назначен монах Кронид, затем умер протоиерей Евгений Бассанский и его сменил иеромонах Савватий (из русской афонской келлии свт. Николая Чудотворца), наконец, в конце января 1934 г. уехал на Афон иеродиакон Никон (Прытков), и его место занял иеродиакон Спиридон (Майданченко), который служил также в Ильинской церкви. Кроме того, из Руссика прибыл на подворье еще один монах. Материальное положение подворья было сложным, так, 10 ноября 1928 г. в своем письме церковному старосте Н.Д. Кваскову игумен Мисаил сообщал о необходимости уплатить турецким властям огромные налоги и просил в скором времени внести плату за пользование храмом[748]748
  Там же, оп. 10, д. 214, док. № 4692, л. 1–2.


[Закрыть].

В 1929 г. произошел первый конфликт о. Спиридона с приходской общиной РПЦЗ. После его сообщения игумену о неправильном внесении прихожанами арендной платы архимандрит Мисаил в июне написал об этом архиепископу Анастасию, указав, что турецкие власти, помимо уплаты коммунальных расходов, берут с монастыря в год за подворье налог в 60 лир, а приход за год на хор певчих тратит 1500 лир. 3 октября владыка указал настоятелю о. М. Васильеву разобраться, но к этому времени – 28 июня староста Н.Ф. Квасков отправил игумену письмо, в котором сообщил об ошибочности претензий, и 7 июля архимандрит Мисаил написал ктитору, что недоразумение разъяснилось. В конце 1929 г. иеродиакон Спиридон попытался провести ремонт фасадов здания подворья, но не получил разрешение турецких властей[749]749
  АРПМА, оп. 10, д. 201, док. № 4659, л. 4–5.


[Закрыть].

Довольно многочисленной и активной была община при церкви св. прор. Илии. До конца лета 1922 г. экономом подворья Свято-Ильинского скита служил иеромонах Пахомий, 23 января 1922 г. на подворье также послали певчим и для выполнения различных хозяйственных дел иеродиакона Иессея. 22 августа о. Пахомия (ставшего в дальнейшем наместником скита) в качестве эконома (заведующего) подворья сменил иеромонах Иувиналий. В 1923 г. в Ильинскую общину вошли прихожане закрытой посольской церкви свт. Николая Чудотворца. В марте 1924 г. архиепископ Александр (Немоловский) написал братии скита о награждении о. Иувиналия золотым крестом, а о. Иессея саном архидиакона, на что 25 марта было дано благословение. 28 декабря 1924 г. Духовный Собор отцов Свято-Ильинского скита, заслушав сообщение о. Иувиналия о том, что Константинопольская Патриархия принуждает принять новый стиль, постановил не принимать его. С конца 1920-х гг. вместе с иеромонахом Иувиналием на подворье до 1931 г. служили иеродиакон Стефан и монах Иаков. В 1939 г. иеромонаха Иувиналия заменил иеромонах Иессей, служивший на подворье до весны 1961 г.[750]750
  Феннелл Н., Троицкий П., Талалай М. Указ. соч. С. 62, 275, 277, 280–281, 309–349.


[Закрыть]

Настоятелем Ильинской церкви в конце 1920-х-1940-е гг. был архимандрит Серафим (Палайда). Он родился и вырос на Западной Украине (в Галиции), но был русским патриотом и, когда попал в австрийскую армию во время Первой мировой войны, то в первом же бою сдался в плен итальянцам, чтобы не воевать против союзников России, и вскоре вступил добровольцем в итальянскую армию. После окончания войны будущий архимандрит отправился в Королевство сербов, хорватов и словенцев (с 1929 г. – Югославию), поступил на богословский факультет Белградского университета и принял монашеский постриг. Его службу на приходе в Стамбуле описал в своих паломнических записках будущий архиепископ Серафим (Иванов): «Живет по-спартански в маленькой комнатке при храме, без самых элементарных удобств, сам себе что-то варит, но твердо стоит на своем очень важном и ответственном посту. Много раз Фанар (греческая Патриархия), требовал от архимандрита Серафима прекратить подчинение Архиерейскому Заграничному Синоду и перейти вместе с приходом в греческую юрисдикцию. О. Серафим всегда твердо и решительно отклонял подобные домогательства. Ему пытались грозить церковными и административными прещениями, но он их не испугался. В конце концов о. Серафима оставили в покое и перешли на мирное сожительство»[751]751
  Русский Стамбул: храм под угрозой // Нескучный сад. 2013. 29 мая.


[Закрыть].

Настоятелем Андреевского храма с конца XIX в. по 1934 г. (с перерывом на Первую мировую войну и закрытие церкви турками в 1929–1934 гг.) служил иеромонах, а затем архимандрит Софроний (в миру Семен Иванович Баринов; 1853–1934), который имел богатую библиотеку и был любителем древностей. Он скончался в Стамбуле 22 июня 1934 г., был отпет в Ильинской церкви[752]752
  АРПМА, док. № 854, 858.


[Закрыть], и настоятелем Андреевского храма с 1935 г. стал служить иеромонах Мелетий, а с 1940 г. – иеромонах Никон. В 1928–1929 гг. настенные росписи церкви в «нестеровском стиле» выполнил местный эмигрант художник Николай Перов, работавший также сценографом. Лестницу в храм он украсил изображением афонского Свято-Андреевского скита, на плафоне изобразил собор русских и афонских святых. Кроме того, Н.К. Перов написал восемь образов в иконостасе[753]753
  Русские храмы и обители в Европе. С. 209.


[Закрыть].

В конце 1929 г. турецкие власти, пытаясь возместить ущерб, нанесенный национализацией собственности турецких граждан в СССР, реквизировали все три подворья, а также дома, принадлежавшие Братству русских келлий, в качестве достояния «старого русского императорского правительства» и попытались опечатать их храмы. Подворья заняли турецкие учреждения и квартиросъемщики, причем Андреевская церковь была закрыта и частично разорена. Русские афониты пытались отстоять свои права и в обращении к правительству Турецкой республики писали: «Мы не являемся ни красными, ни белыми русскими, мы просто монахи Святой Горы Афонской, живущей на основе наших прав и преданий, юридически признанных державами, в том числе и Турцией»[754]754
  Талалай М. Русский Афон. С. 130.


[Закрыть]. Однако это обращение результата не имело. Новой ситуацией попыталось воспользоваться советское правительство, которое в 1932 г. предприняло очередную попытку завладеть подворским имуществом, правда, опять без успеха.

Хотя Пантелеимоновское подворье также было реквизировано и в конце концов перешло к арендатору купцу Абдулле, но русской приходской общине удалось отстоять церковь, и богослужения в ней продолжились. Старосте Н.Ф. Кваскову сдали на хранение все церковное имущество, и он платил туркам деньги за аренду церкви, комнаты при ней, помещений, где жили монахи, а также за коммунальные услуги, используемые бедными русскими эмигрантами-постояльцами. Одного из монахов Руссика выслали на Афон, но отцы Спиридон и Кронид остались.

В январе 1934 г. в Константинополь приехал из Эстонии русский епископ Печерский Иоанн (Булин), пробывший на берегах Босфора до 19 марта, а затем еще с начала августа до 5 сентября 1934 г. В это время владыка посещал все службы в Пантелеимоновской церкви, но совершать богослужения в ней Константинопольская Патриархия не разрешила. Официальной причиной были визиты на Пасху и Рождество настоятеля храма протоиерея Михаила Васильева к болгарскому митрополиту в Константинополе, с которым они однажды вместе служили (Константинопольская Патриархия до 1945 г. считала Болгарскую Православную Церковь пребывавшей в схизме). Епископ Иоанн лишь изредка совершал богослужения в храме Ильинского подворья, которое перешло к русскому арендатору, сохранившему церковь действующей[755]755
  АРПМА, оп. 10, д. 220, док. № 4669, л. 143, 147.


[Закрыть].

После реквизиции подворий иеродиакон Спиридон (Майданченко) сумел объединить усилия всех российских эмигрантов, пребывавших тогда в Константинополе, в деле отстаивания прав на русское церковное имущество в этом городе, в частности, активно сотрудничал с архимандритом Софронием (Бариновым). Ктитор Н.Ф. Квасков передал о. Спиридону деньги для ведения судебного процесса, но первый суд был проигран. После этого о. Софроний, распродав церковное имущество Андреевского подворья, временно уехал на Афон[756]756
  АРПМА, оп. 10, д. 201, док. № 4659, л. 3.


[Закрыть].

Только в июле 1934 г., благодаря заступничеству Вселенского Патриарха и помощи созданной в то время Европейской комиссии по урегулированию имущественных споров между Турцией и Грецией, новый суд принял решение вернуть русским монахам их здания. В октябре о. Спиридон переслал игумену Мисаилу три подлинных, заверенных экземпляра решения Европейской комиссии (два из них для передачи в Свято-Андреевский и Свято-Ильинский скиты). Правда, полностью опасность захвата не была устранена. 6 октября 1935 г. архиепископ Дамиан (Говоров) писал Архиерейскому Собору в Сремских Карловцах, что в Константинополе русские церкви не ограждены от большевиков, и необходима апелляция по делу их имущества к стамбульским властям Свято-Владимирского братства[757]757
  The Archives of the Orthodox Church in America, Syosset (OCA Archives). Box 1. P. 19.


[Закрыть].

С русской стороны основную роль в успехе процесса сыграли врач Николай Николаевич Усов, нашедший адвоката, и отцы Спиридон и Софроний, взявшие в долг большие суммы для ведения дел. Помогли также русский секретарь Европейской комиссии Огневич, собравший много документов, убедивших турецкие власти, а также югославский консул в Константинополе. В знак признательности за помощь игумен Мисаил прислал председателю Европейской комиссии Андерсену (который ранее был в Руссике) благодарственный адрес и икону, а Н.Н. Усову – благодарственное письмо, икону св. вмч. Пантелеимона с дарственной табличкой, житие святого и акафисты[758]758
  АРПМА, оп. 10, д. 220, док. № 4669, л. 38, 78.


[Закрыть].

Подворья были официально возвращены русским обителям 1 октября 1934 г. с требованием уплаты налогов за все время реквизиции зданий, но с помощью адвокатов эти претензии турецких властей удалось отклонить. При этом сами судебные затраты оказались очень велики. Первоначально планировалось, что они ставят 5 тысяч лир, при этом Андреевское подворье внесет 2, 2 тысячи, Пантелеимоновское – 1850 и Ильинское – 950. Но затем судебные издержки выросли до 9 тысяч лир, без учета расходов за возвращение домов келлиотов. В конечном итоге о. Спиридону пришлось занять в общей сложности 4, 5 тысячи лир под 14 % годовых, а находившийся в тяжелом материальном положении Руссик почти ничем помочь ему не мог. Игумен Мисаил лишь вернул Свято-Андреевскому скиту и Братству русских келлий 400 лир, которые были одолжены ими о. Спиридону на ремонт подворья в ноябре 1934 г.[759]759
  АРПМА, оп. 10, д. 220, док. № 4669, л. 137.


[Закрыть]

Заняв у русских святогорцев в общей сложности 600 лир, иеродиакон с помощью о. Артемия из Свято-Андреевского скита быстро провел ремонт 45 квартир Пантелеимоновского подворья и сдал их в аренду, получая ежемесячный доход около 200 лир. При этом ежегодный налог составлял 192 лиры. Отец Спиридон (как и другие русские настоятели) рассчитывал покрыть свой многотысячный долг, получив компенсацию за понесенные подворьем при реквизиции убытки, и с этой целью в начале сентября 1936 г. был отправлен адвокат в Грецию, но решение вопроса затянулось. Заведовавший имуществом русских келлиотов в Константинополе иеромонах Савватий из келлии свт. Николая Чудотворца (Белозёрка) даже продал возвращенные по суду здание бывшей русской школы за 4,5 тысячи лир и маленький дом рядом с ним за 800 лир, чтобы рассчитаться с долгами[760]760
  Там же, л. 20, 57.


[Закрыть]. Однако о. Спиридон сберег всю собственность Руссика.

Возвращенный Андреевский храм был освящен в декабре 1934 г. – в праздник св. ап. Андрея Первозванного, и богослужения в нем возобновились (при этом исчезнувшую церковную утварь возвратить не удалось). На этом торжестве присутствовала вся русская братия константинопольских подворий. Следует упомянуть также, что настоятели других русских подворий ежегодно в декабре совершали молебен в Пантелеимоновской церкви в день Ангела игумена Мисаила[761]761
  Там же, л. 12, 35 об, 80 об.


[Закрыть]. Все настоятели русских подворий, при участии игумена Мисаила, совместно пытались получить разрешение турецких властей о свободном проезде святогорцев с Афона в Константинополь и обратно, однако этого добиться не удалось. Лишь в отдельных случаях удавалось получить разрешение, так в феврале 1935 г. в Константинополь приехал настоятель русской афонской келлии Положения пояса Пресвятой Богородицы архимандрит Петр, в апреле – иеродиакон Флавиан из Свято-Андреевского скита и в июне 1935 г. – иеродиакон Никодим из Свято-Ильинского скита.

В конце 1934 г. в турецких газетах написали о предстоящем запрещении звонить в колокола и ходить духовным лицам по городу в рясах и с длинными волосами, согласно новым законам того периода. 6 марта 1935 г. о. Спиридон написал игумену Мисаилу, что другие русские настоятели подворий, возмущаясь этими требованиями, не согласны снимать монашескую одежду и стричь волосы, в связи с чем даже хотят сдать подворья в аренду и уехать на Афон. Иеродиакон просил совета, как поступить ему, и 8 марта игумен ответил, что придется подчиниться требованиям правительства. В конце мая Константинопольская Патриархия выдала всему своему духовенству, в том числе проживавшим в Стамбуле русским афонским монахам, пиджаки, жилеты и брюки. С 13 июня 1935 г. иеродиакону Спиридону и монаху Крониду, как и другим инокам, пришлось остричься и ходить по городу в светской одежде, при этом бороды разрешили оставить[762]762
  АРПМА, оп. 10, д. 220, док. № 4669, л. 60, 68, 71.


[Закрыть].

Определенный удар по Пантелеимоновской общине нанесла высылка в декабре 1935 г. 80 семей русских эмигрантов (около 140 человек) в Грецию. После возвращения подворья на иеродиакона Спиридона одно время «наседала» Константинопольская Патриархия, требуя изгнать общину РПЦЗ и даже в связи с ее существованием закрыть церковь, но настоятель подворья, по свидетельству иеромонаха Мелетия, от этого «оттолкнулся»[763]763
  Там же, л. 35 об, 92.


[Закрыть].

И все же необходимость погашения значительных долгов постепенно привела к серьезному конфликту о. Спиридона с приходской общиной РПЦЗ. 16 августа 1936 г. умер помощник старосты Петр Михайлович Ольховский, 12 лет живший в комнате при церкви, и на эту должность был назначен русский эмигрант – генерал Кац, однако заведующий подворьем не позволил ему занять комнату, отобрав ее у прихода. Летом 1937 г. умер настоятель церкви протоиерей Михаил Васильев, и новым настоятелем стал архимандрит Петр (из афонской келлии Положения пояса Пресвятой Богородицы), с которым у о. Спиридона отношения не сложились. В конце августа заведующий забрал себе ключи от храма, 13 сентября отстранил монаха Кронида от исполнения обязанностей псаломщика и назначил на его место проживавшего на подворье инока Андрея, хотя формально менять членов причта мог только владыка Анастасий[764]764
  АРПМА, оп. 10, д. 201, док. № 4659, л. 7–9.


[Закрыть].

Во второй половине сентября 1937 г. дело дошло до угрозы прекращения богослужений для членов прихода, и староста Н.Ф. Квасков отправил письма ставшему Первоиерархом РПЦЗ митрополиту Анастасию и игумену Мисаилу с просьбой урегулировать ситуацию. При этом он отмечал, что прихожан «будирует» Н.Н. Усов, агитировавший за переход общины в юрисдикцию Константинопольского Патриархата и также желавший создать приход при храме Андреевского подворья[765]765
  Там же, л. 10–11.


[Закрыть]. В дальнейшем руководимому Н.Ф. Квасковым приходу РПЦЗ пришлось оставить Пантелеимоновский храм, и в 1939 г. при нем была создана новая русская община, по-видимому, в юрисдикции Константинопольского Патриархата. 28 августа 1939 г. о. Спиридон был рукоположен во иеромонаха и послан из Константинополя антипросопом в Карею, где он пробыл два года. 17 июля 1940 г. вернулся в Руссик и монах Кронид (Болтенко), где он служил экклесиархом[766]766
  Монахологий Русского Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне. С. 21, 334.


[Закрыть]. Таким образом, к началу Второй мировой войны в Константинополе (Стамбуле) оставалось три русских храма.