Текст книги "Православные церкви Юго-Восточной Европы между двумя мировыми войнами (1918 – 1939-е гг.)"

В 1920 г. 55 % населения страны было неграмотно, и русская интеллигенция (насчитывавшая около 7 тысяч человек) играла большую роль в интеллектуальной жизни Болгарии. Следует отметить, что в 1920-1930-е гг. профессора в Софийском университете имели право читать лекции на русском языке, а студенты – сдавать на нем экзамены. Всего в университет было принято около 2 тысяч русских студентов, учившихся в основном на агрономическом, филологическом и медицинском факультетах[1016]1016
  Матвеева И.В. Из жизни русской эмиграции в Болгарии: отрывки воспоминаний // Славянский альманах. 2003. М., 2004. С. 511, 514.


[Закрыть]. С 1920 по 1948 г. в Софийском университете читали лекции 36 русских преподавателей (среди них 26 профессоров), они работали на четырех из семи факультетов: на историко-филологическом – 10, юридическом – 6, медицинском – 16 и богословском – 4[1017]1017
  Велева М. Българската съдба на проф. П. М. Бицилли. София, 2004. С. 21–22, 28–30.


[Закрыть]. Русские преподаватели с 1920 по 1953 г. опубликовали 26 учебников и учебных пособий, в том числе Н.Н. Глубоковский и М.Э. Поснов были авторами трудов, связанных с историей христианства.

Русские получали высшее образование и в основанном в 1921 г. Высшем торговом училище в Варне, созданной в 1924 г. в Софии Высшей кооперативной школе, Высшем экономическом институте в Свиштове, Балканском ближневосточном университете, переименованном позднее в Свободный университет. С 1921 г. в стране существовала Русская академическая группа. Имелись у эмигрантов и планы создания своей высшей школы, однако им помешало отсутствие необходимых средств. Удалось открыть лишь Русский народный университет (3 апреля 1927 г.), но он просуществовал недолго, последнее упоминание о работе этого университета относится к августу 1931 г.[1018]1018
  Бирман М. Русская эмиграция в Болгарии (в науке, культуре и просвещении) // Новый журнал. 2000. Кн. 218. С. 173; Горяйнов А.Н. Учебные заведения русской эмиграции в Болгарии (20-30-е годы) // Славянский альманах 1997. М., 1998. С. 192–193.


[Закрыть]

Значительный вклад в развитие болгарского духовного образования внесли русские богословы. Среди них наиболее заметной фигурой был член-корреспондент Российской академии наук, бывший член Предсоборного присутствия при Святейшем Синоде, заслуженный ординарный профессор Петроградской духовной академии знаменитый экзегет, патролог и историк Церкви Николай Никанорович Глубоковский (1863–1937).

Накануне официального закрытия духовной академии (в сентябре 1918 г.) Н.Н. Глубоковский приложил много усилий для ее спасения путем присоединения к Петроградскому университету. Однако, несмотря на положительное решение совета профессоров университета, советские власти не допустили такого объединения. Для Николая Никаноровича началась пора скитальчества, духовных и материальных невзгод. В сентябре – декабре 1918 г. по приглашению проканцлера Упсальского университета архиепископа Натана Сёдерблома он посетил Швецию и Финляндию, где читал экуменические лекции о соединении Церквей[1019]1019
  Den ortodoxa kyrkan och fragan am sammansluthing mellan de Kristna kyrkorna. Stockholm-Ypsala, 1921.


[Закрыть]. Пользуясь пребыванием в Упсале, Н.Н. Глубоковский составил описание славяно-русских книг и рукописей, хранившихся в университетской библиотеке; в том же году он был членом Исполнительного комитета по созыву Международного исторического съезда в Петрограде. После возвращения из Швеции Николай Никанорович 20 декабря 1918 г. был приглашен преподавать в Петроградский университете и 29 ноября 1919 г. утвержден в звании профессора кафедры истории религий в Передней Азии факультета общественных наук, где работал до отъезда за границу в августе 1921 г. В этот период Николай Никанорович также состоял членом Совета Российского Палестинского общества, с 15 марта 1919 по 1921 гг. работал сотрудником 2-го отделения 4-й секции Единого государственного архивного фонда (в бывшем Синодальном архиве) и с января 1920 г. более полутора лет был профессором кафедры Священного Писания Нового Завета Петроградского богословского института[1020]1020
  См.: Игнатьев А. Памяти Н.Н. Глубоковского // Журнал Московской Патриархии. 1966. № 8. С. 57–59; 35-летие ученой деятельности Н.Н. Глубоковского. София, 1925.


[Закрыть].

Принципиальное решение покинуть советскую Россию он принял в начале 1919 г., после закрытия Петроградской духовной академии, к тому же в декабре 1918 г. друзья предупредили его о возможности ареста и тюремного заключения. Н.Н. Глубоковский не хотел жить в антирелигиозном советском государстве, и, в частности, писал, что, если бы «достались мне все блага мира и утвердился теперешний безбожный насильнически-социалистический строй, – для меня невозможно будет жить при нем, и я обязательно уйду умирать в другое место. Такова для меня моральная необходимость»[1021]1021
  Петербургский филиал архива Российской академии наук, ф. 800, оп. 3, д. 250, л. 13.


[Закрыть]. Кроме того, Николай Никанорович не исключал для себя повторения участи расстрелянного большевиками в г. Уральске в июне 1919 г. старшего брата Александра (преподавателя Уральского духовного училища), обстоятельства его смерти стали сильнейшим потрясением для ученого. В это страшное время пропал без вести и родной племянник профессора.

Испробовав различные пути деятельности в советской России и убедившись в полной невозможности продолжать работу в церковно-богословской области, Н.Н. Глубоковский окончательно решил покинуть родину. Выезд из России был сопряжен с чрезвычайными трудностями, и ученому удалось добиться разрешения лишь благодаря содействию его бывших учеников по духовной академии – подданных Финляндии, которые приложили большие усилия для организации отъезда Н.Н. Глубоковского. Через посольство Швеции в Петрограде профессор вел длительную нелегальную переписку, обращаясь за содействием к официальным лицам Финляндской республики. Он добился получения заграничной командировки от Российской академии наук для исследования славяно-русских рукописей[1022]1022
  Архив Санкт-Петербургского университета, д. 723а, л. 40–56.


[Закрыть].

29 августа 1921 г. он вместе с женой Анастасией Васильевной (вдовой профессора А.П. Лебедева, урожденной Нечаевой) окончательно покинул родину и 13 сентября поселился в финляндском г. Выборге при содействии своего ученика по духовной академии Константина Репо (секретаря православного Финляндского Церковного Управления). Профессор оставался в Финляндии до мая 1922 г., активно включившись в жизнь Финляндской Православной Церкви. Свои впечатления от пребывания в стране и о русских беженцах он запечатлел под псевдонимом Н. Проворов в статье «Кому живется весело, счастливо на Руси?»[1023]1023
  Проворов Н. «Кому живется весело, счастливо на Руси?» // Двуглавый орел. 1921. № 21. 1 (14) декабря.


[Закрыть].

С первых месяцев пребывания Н.Н. Глубоковского за границей в русской и иностранной печати стали появляться его статьи о трагическом положении Православной Церкви в советской России. Страдания русского народа он считал бедствием общехристианским. Ученый подчеркивал, что опасность эта «не частная и временная, а универсальная и принципиальная», поэтому необходимо объединить всех христиан в общем историческом подвиге, чтобы защитить мир «от антихристианского нашествия» и обеспечить «благодатно-живоносное христианское влияние», так как отсутствие христианской солидарности усугубляет мировую катастрофу (война и социалистический погром в России)[1024]1024
  Богданова Т. А., Клементьев А.К. Глубоковский Н.Н. // Православная энциклопедия. Т. 11. М., 2006. С. 607.


[Закрыть].

В мае 1922 г. Н.Н. Глубоковский прибыл в Германию, а 14 июня прибыл в Прагу, где состоял профессором Русского университета и членом Учебной коллегии по обеспечению образования русских студентов в Чехословакии. 3 августа 1922 г. он переехал в Королевство сербов, хорватов и словенцев, где был избран профессором Белградского университета. В июне 1923 г. ученый вместе с профессором А.П. Доброклонским написал «Мнение богословского факультета по вопросу подлинности хиротонии Англиканской Церкви» – официальный ответ факультета на запрос Сербского Синода представить экспертное мнение по данному вопросу, в связи с переговорами, которые велись тогда между Православной и Англиканской Церквами. Из-за тяжелых условий жизни в Белграде Н.Н. Глубоковский собирался переехать в Польшу, куда его приглашал митрополит Георгий (Ярошевский), однако убийство владыки 8 февраля 1923 г. помешалоа этим планам[1025]1025
  Там же.


[Закрыть].

В дальнейшем Н.Н. Глубоковский стал одним из создателей богословского факультета Софийского университета им. Климента Охридского и основателем новозаветного богословия в Болгарии. В мае 1923 г. он принял приглашение Софийского университета занять должность ординарного профессора. Ученый приехал в Софию из Белграда 11 июля 1923 г. (1 октября подал в отставку в Белградском университете) и с этого времени до своей кончины возглавлял кафедру Священного Писания Нового Завета. Вместе с ним в Софии работали и многие его бывшие ученики по Петроградской духовной академии, в том числе четыре митрополита.

В период эмигрантской деятельности Н.Н. Глубоковский опубликовал свыше 100 научных книг, статей и заметок, вышедших в Софии, Белграде. Праге, Стокгольме, Париже, Варшаве, Берлине, Женеве, Токио, Сремских Карловцах[1026]1026
  Игнатьев А. Указ. соч. С. 57–77.


[Закрыть]. В основном его работы издавались в «Ежегоднике богословского факультета Софийского университета», «Православной мысли», «Пути» (Париж) и различных других периодических изданиях. Среди научных трудов Н.Н. Глубоковского, изданных в эмиграции, следует отметить: «Tract on Ortodox Church and the Reunion of Christians» (1924); «Православната църква и християнското църковно единение» (София, 1924); «Die Kirchengemeinscheft» (Берлин, 1925); «Граматика на грецкия библейски език Ветхи и Нови Завет» (София, 1927); «Бог-Слово» (Париж, 1928); «Русская богословская наука и ее историческое развитии и новейшем состоянии» (Варшава, 1928); «Christentum und Kirche» (Берлин, 1929); «Евангелия и их благовестие о Христе Спасителе и Его искупительном деле» (София, 1932); «Св. апостол Лука, евангелист и дееписатель» (София, 1932); «Славянская Библия» (1933); «Дидаскалия и Апостольские постановления по их произхождению, взаимоотношению и значению» (София, 1935); «Благовестие християнской свободы в послании св. Апостола Павла к Галатам» (София, 1935); «Петербургская академия во время студенчества Патриарха Варнавы» (Сремски Карловцы, 1936); «Послание к евреям и историческое предание о нем» (София, 1937) и др. В 1933 г. Николай Никанорович завершил насчитывавший более 2500 страниц и так и не изданный «Объяснительный библейский словарь», над составлением которого трудился с 1905 г.[1027]1027
  См.: Русские писатели-богословы. Историки Церкви. Исследователи и толкователи Священного Писания. Биобиблиографический указатель. М., 2001. С. 272–273; Платонов А. Глубоковский Николай Никанорович // Русская философия. Энциклопедический словарь. М., 2003.


[Закрыть]

Н.Н. Глубоковский активно интересовался вопросами, касающимися церковной истории Болгарии. В частности, по этой тематике им была написана целая серия статей в Богословской энциклопедии: «Йоан, экзарх Болгарский», «Йоан Рыльский», «Йосиф Первый, экзарх Болгарский», «Кириллица и глаголица. О древнеболгарской письменности», «Св. Кирилл Философ», «Климент Словенский», «Климент, митрополит Тырновский» и другие.

14 июня 1925 г. в Софии состоялось публичное заседание Русской академической группы в Болгарии, посвященное 35-летию научной деятельности Н.Н. Глубоковского. Почетным председателем собрания был ректор Софийского университета профессор В.Н. Златарски. В своем обращении, посвященном научной деятельности юбиляра, протопресвитер Георгий Шавельский отметил, что все экзегетические труды Николая Никаноровича имеют историко-генетический и филологически-истолковательный характер, они основаны на познания подлинного текста тех или иных священных писаний, в результате чего выясняется их место в историческом процессе и их идейная ценность. Отец Георгий также подчеркнул, что все труды ученого по Новому Завету отличаются огромной широтой исследования и детальности проработки, точностью и проверенностью выводов, новизной мысли и охватом всей литературы, делающим каждый его труд своего рода энциклопедией по трактуемому вопросу; и в России, и в Болгарии в области новозаветной экзегетики труды Н.Н. Глубоковского создали целую эпоху, а в мировом богословии они дали автору почетнейшее место[1028]1028
  Патриарх православного богословия в Болгарии // Русская газета. София. 2004. 14 октября.


[Закрыть].

К своему юбилею ученый получил более 200 приветствий от различных организаций, священнослужителей, ученых и общественных деятелей. Официальный печатный орган Архиерейского Синода Зарубежной Русской Церкви журнал «Церковные ведомости» отмечал, что празднование 35-летия научной деятельности юбиляра «превратилось во всеславянское торжество, нашедшее отзвук во всех концах мира»[1029]1029
  Церковные ведомости. 1925. № 13–14. С. 9.


[Закрыть]. 40-летию научной и церковно-общественной деятельности Н.Н. Глубоковского был посвящен специальный юбилейный номер журнала «Православная мысль» (1930. Вып. 2)[1030]1030
  Богданова Т. А., Клементьев А.К. Указ. соч. С. 608.


[Закрыть].

В 1929 г. ученый был избран дописным членом (членом-корреспондентом) Болгарской академии наук. Николай Никанорович пользовался исключительным авторитетом в церковных, научных и общественных кругах, поражая современников широтой научных интересов, всесторонним образованием, блестящим владением языков – как классических (иврит, греческий, латинский и церковнославянский), так и новых (немецкий, французский, английский и болгарский), поразительной эрудицией и огромной работоспособностью. Многие известные иерархи Болгарской, Сербской и некоторых других Православных Церквей были его учениками.

Он в значительной степени влиял на церковную политику Болгарии – как внутреннюю, так и международную, выступая официальным представителем непризнанной автокефальной Болгарской Церкви и ходатаем за Болгарское государство перед знакомыми ему зарубежными политическими деятелями и организациями. Во многом благодаря усилиям Н.Н. Глубоковского удалось спасти от закрытия богословский факультет Софийского университета при сокращении государственных ассигнований на образование в первой половине 1930-х гг.

В эмиграции Н.Н. Глубоковский сотрудничал как с Русской Православной Церковью за границей (РПЦЗ), так и с отделившимся от нее Западно-Европейским экзархатом митрополита Евлогия (Георгиевского), но с середины 1920-х гг. относил себя к юрисдикции Болгарской Православной Церкви. При этом он проявлял интерес ко всем событиям в жизни русского церковного зарубежья. Так, например, в 1929 г. Николай Никанорович опубликовал в Софии брошюру «“Война и мир” в Финляндской Православной Церкви». Работа представляет собой своеобразную рецензию на книгу будущего настоятеля Валаамского монастыря иеромонаха Харитона (Дунаева) «Введение нового стиля в Финляндской Православной Церкви и причины нестроений в монастырях. Аренсбург, 1927.». Это была первая попытка дать каноническую и богословскую оценку церковно-исторической ситуации в Финляндии, причастным к которой оказался и сам профессор. В своей брошюре 1929 г. Н.Н. Глубоковский, не оправдывая обособленческих тенденций финляндского клира, тем не менее считал, что руководители «молодой Финляндской Церкви», перейдя на григорианский календарь, действовали в рамках канонической законности, и советовал валамскому монашеству в вопросе о календаре держаться разумного подчинения местному церковноначалию и признавать его законность[1031]1031
  Шевченко Т.И. Валаамский монастырь и становление Финляндской Православной Церкви (1917–1957). М., 2012. С. 32.


[Закрыть].

Большое внимание Н.Н. Глубоковский уделял подготовке нового поколения русских священнослужителей. В сентябре 1925 г. он участвовал в III Съезде Русского христианского студенческого движения (РСХД) в Хоповском монастыре (Королевство сербов, хорватов и словенцев), состоял куратором этого студенческого движения в Болгарии, а в дальнейшем сотрудничал как со Свято-Сергиевским богословским институтом в Париже, так и с Ученым комитетом, учрежденным в Сремских Карловцах при Архиерейском Синоде Русской Православной Церкви Заграницей (в 1934 г. он стал его членом). В основанном митрополитом Евлогием Свято-Сергиевском институте ученый неоднократно читал лекции (летом 1925, осенью – зимой 1928–1929 гг.), а в 1935 г. был избран его почетным членом. Н.Н. Глубоковский поддерживал личную переписку с Первоиерархом РПЦЗ митрополитом Антонием (Храповицким), по приглашению Сербского Патриарха Варнавы (Росича), его бывшего ученика, в первой половине 1930-х гг. регулярно посещал Сремски Карловцы[1032]1032
  Клементьев А.К. «…человек без лицемерия» // Новый журнал. 2007. Кн. 249. С. 327–328.


[Закрыть]. Ученый комитет при Архиерейском Синоде РПЦЗ возглавлял председатель – митрополит Антоний (Храповицкий), а в его состав помимо Н.Н. Глубоковского входили архиепископ Берлинский и Германский Тихон (Лященко), профессора М.В. Зызыкин, А.П. Доброклонский, С.В. Троицкий и Н.С. Арсеньев, большинство из которых некоторое время проживали и работали в Болгарии.

В число первых четырех избранных профессоров богословского факультета Софийского университета, кроме Николая Никаноровича Глубоковского, входил также бывший профессор Петроградской духовной академии и законоучитель дочерей императора Николая II протопресвитер Александр Петрович Рождественский (1864–1930), возглавлявший кафедру Священного Писания Ветхого Завета. С 5 сентября 1924 г. до своей кончины профессорскую кафедру истории Древней Церкви богословского факультета занимал бывший профессор Киевской духовной академии Михаил Эммануилович Поснов (1873–1931). С 1924 г. доцентом кафедры Священного Писания и Ветхого Завета (позднее профессором) являлся бывший протопресвитер российского военного и морского духовенства (в 1911–1917 гг.), член Святейшего Синода (в 1915–1917 гг.), товарищ председателя Всероссийского Поместного Собора 1917–1918 гг. и член Высшего Церковного Совета при Патриархе (в 1917–1918 гг.) Георгий Иванович Шавельский (1871–1951). Преподавали на богословском факультете Софийского университета также архимандрит Тихон из Киевской духовной академии, профессор М.В. Зызыкин, профессор А.П. Доброклонский и доцент С.В. Троицкий из Новороссийского университета. Последним русским профессором Софийского университета (до 1971 г.) был Н. Дилевский. Один из современных болгарских историков отмечал, что «среди богословской профессорской коллегии в первые годы преобладали белоэмигранты»[1033]1033
  Димитров И. Професор Николай Никанорович Глубоковский – основател на новозаветного богословие в България // Бялата емиграция в България. С. 366–367.


[Закрыть].

При Софийском университете была создана Русская академическая группа, объединившая русских профессоров и предоставившая, кроме организационно-материальной поддержки, возможность обсуждений научных проблем и вопросов современной церковной жизни в России и в диаспоре. Через эту группу возникли активные связи русских профессоров, в частности богословов, с представителями других христианских конфессий. Эти связи, выражавшиеся и в личной переписке ученых, и в чтении лекций, и в конференциях, были характерной чертой русской богословской науки в диаспоре. Возобновилось существовавщее до революции 1917 г. обсуждение проблем воссоединения Русской и Англиканской Церквей. Одним из участников переговоров был Н.Н. Глубоковский. В 1925 г. он присутствовал в Англии на торжестве, посвященном 1600-летию Первого Вселенского Собора, затем издал ряд статей по вопросу желательности и условий христианского единения[1034]1034
  Глубоковский Н.Н. На Никейских торжествах в Англии и на Всемирной Христианской конференции в Стокгольме летом 1925 года. Впечатления наблюдения участника (как члена делегата их обоих) // Воскресное чтение (Варшава). 1926. № 35. С. 546–550, № 36. С. 562–565, № 37. С. 580–583, № 38. С. 596; Его же. Христианское единение и богословское просвещение в православной перспективе // Путь. 1926. № 4 (июнь – июль). С. 139–144.


[Закрыть].

С англиканской стороны энтузиастом переговоров о воссоединении выступал епископ Чарльз Гор, в частности, была переведена на русский язык и издана брошюра о предварительных условиях воссоединения с его предисловием[1035]1035
  См.: Основы взаимообщения (предлагаемые как базис для обсуждения) между Англиканской Церковью, – а также Церквами, находящимися с ней в общении – и Восточной Православной Церковью. Лондон, 1925.


[Закрыть]. В августе 1927 г. русские богословы, в том числе Н.Н. Глубоковский, участвовали в экуменической Лозаннской конференции «Вера и церковное устройство», хотя Русская Православная Церковь официально не была на ней представлена[1036]1036
  Арсеньев Н. Лозаннская конференция // Путь. 1928. № 10.


[Закрыть]. В 1929 г. они приняли участие в первой конференции восточных и западных богословов в городе Нови Сад (Югославия), а в 1930 г. – во второй подобной конференции, проходившей в Берне[1037]1037
  Сухова Н.Ю. Указ. соч. С. 268–269.


[Закрыть].

Приветствуя межцерковные конференции, Н.Н. Глубоковский утверждал, что подозрения против них «совершенно ошибочны или злонамеренны», ибо конференции не скрывают и не затушевывают конфессиональных разногласий, открыто исповедуя, что «без единства веры не может быть междуцерковного единения», их задача – «взаимное непосредственное ознакомление и свойственное ему сближение», в результате которого устраняются существующие взаимные недоразумения и соблазны[1038]1038
  Богданова Т. А., Клементьев А.К. Указ соч. С. 607–608; «Возлюбим друг друга» // Православен пастир. София, 1930. Апрель. С. 321–326; Misionarul. Кишинев, 1930. Январь. С. 7–14.


[Закрыть].

В Пловдивской духовной семинарии преподавали шесть русских эмигрантов: Н. Никитюков, профессор М. Поснов, священник Михаил Шишкин (возведенный 10 мая 1936 г. в сан протоиерея), М. Калнев, И. Чаусов и В. Иваницкий, причем два первых из них преподавали также в Софийской семинарии (вместе с филологом Ф.Г. Александровым), а два последних – в Бачковском священническом училище и т. д.[1039]1039
  Евлогий, еп. Адрианопольский. Учители белоемигранти в Пловдивската Духовна Семинария // Бялата емиграция в България. С. 375–376.


[Закрыть]

С помощью Болгарского государства уже в 1921–1923 гг. были открыты семь русских гимназий: две в Софии и по одной в Шумене (действовала до 1934 г.), Варне, Пештере (она, по имени школьной иконы, носила название «Крестовоздвиженской»), Пловдиве (позднее в г. Тырново-Сеймене) и Петропавловском монастыре (вблизи г. Горна Ореховица), в общей сложности с 1000 учащихся (при этом три гимназии перевели из Константинополя). Во всех гимназиях в обязательном порядке священники преподавали Закон Божий, при некоторых из них существовали детские сады[1040]1040
  Йованович М. Указ. соч. С. 315–317.


[Закрыть].

Кроме того, действовали: сельскохозяйственная школа-колония вблизи Велико-Тырново (для которой власти отвели соседние заброшенные здания Капиновского и Плаковского монастырей) и семь военных училищ: Константиновское в г. Горня Джумая, Александровское, Корниловское и Донское атаманское в Ямболе, Сергеевское артиллерийское в Ново-Загоре, Николаевское инженерное в с. Княжево и Кубанское Алексеевское в г. Тырново-Сейме-не, в которых обучалось около 2500 человек. Также в 1920-е гг. были созданы 14 русских начальных и подготовительных школ, 6 детских домов и интернатов – в Софии (два), Варне, Бургасе, Пернике, Велико-Тырново, инвалидные дома в Шумене, Казанлыке, Цареброде, с. Шипка, с. Княжево под Софией и в других местах[1041]1041
  ЦДА, ф. 166к, оп. 3, е. х. 1; Шавельский Г. Русская школа в Болгарии // Труды V Съезда русских академических организаций за границей. Ч. 1. София, 1932. С. 3; Горяйнов А.Н. Указ. соч. C. 182, 188–189; Матвеева И.В. Указ. соч. С. 511.


[Закрыть].

Эти учебные заведения до установления в мае 1934 г. советско-богарских отношений пользовались материальной и моральной поддержкой правительства Болгарии. В частности, премьер-министр профессор Александр Цанков во время разговора с протопресвитером Георгием Шавельским летом 1923 г. заявил: «Наша задача не денационализировать русскую школу, а, напротив, всеми силами помочь ей сохранить национальную особенность, чтобы она могла воспитать настоящих русских людей»[1042]1042
  Кьосева Ц. Русские школы в Болгарии (20-40-е годы XX века) // Русское зарубежье в Болгарии: история и современность. С. 65.


[Закрыть].

Огромное значение в русских учебных заведениях придавалось преподаванию Закона Божьего. По этому предмету, который в русской Софийской гимназии свт. Николая Мирликийского изучали во всех восьми классах, «нельзя было получить отметку ниже “пятерки”. При “четверке” шла проработка в присутствии классного наставника. При “тройке” вызывались родители, и разговор уже шел с намеком: а не вероотступники ли сами родители. При “двойке” разговоров не было: ставили вопрос о твоем исключении из гимназии, и долго потом приходилось упрашивать педсовет, чтобы тебя оставили хотя бы на второй год»[1043]1043
  Тинин И. Бытие. Исход. Второзаконие: (История глазами очевидца): Династия Тининых и иже с ними: Воспоминания. Волгоград, 2001. С. 52–53.


[Закрыть]. До своей кончины в 1928 г., Закон Божий в первом – третьем классах и подготовительных группах этой гимназии преподавал протоиерей Василий Флоровский, а затем во всех классах вел протопресвитер Георгий Шавельский. 19 декабря гимназия ежегодно праздновала день своего покровителя святителя Николая Мирликийского.

Сохранились воспоминания некоторых выпускников русских гимназий Болгарии об их церковной жизни. Так, например, учившейся в Галлиполийской гимназии имени генерала П.Н. Врангеля, до середины 1926 г. существовавшей в г. Тырново-Сеймене, С.Р. Жуков позднее вспоминал: «.самым радостным праздником были дни Светлого Христова Воскресения. Посещение великопостных служб, общее говение по классам, потом пасхальная заутреня, литургия, общие розговены. В храм шли строем. Стояли все время в положении “смирно”, подражая нашим кумирам-офицерам. Настоятелем храма и преподавателем Закона Божия был протоиерей Димитрий Трухманов. Был он человеком совершенно особенным!.. Проповеди его были полны пламенных слов, которые прямо зажигали нас верою в Бога, верою в светлое будущее России»[1044]1044
  Жуков С.Р Русские среднеучебные заведения в Болгарии в период первых лет эмиграции – от 1921 по 1928 год. // Русское Возрождение. 1982. № 20. С. 170–171.


[Закрыть].

Не только гимназия имени П.Н. Врангеля, но и некоторые другие русские учебные и благотворительные учреждения имели домовые церкви или часовни, например, созданное в г. Ямболе военное училище Войска Донского, русский инвалидный дом в Шумене, русская смешанная гимназия новых языков В.П. Кузминой в Софии (законоучителем гимназии и настоятелем ее домового храма служил протоиерей Георгий Голубцов), русская гимназия в Шумене (законоучителем гимназии и настоятелем ее домового храма в 1926–1934 гг. служил протоиерей Димитрий Трухманов). В Ямболе появились и два русских воинских кладбища, на одном из которых в 1921 г. воздвигли памятник погибшим воинам. В 1929 г. была устроена часовня-памятник на русских могилах Велико-Тырновского кладбища. Русские домовые храмы возникли также в Руссе, Пловдиве, Варне, Княжево, Пернике и некоторых других местах.

5 марта 1920 г. Славянское общество Болгарии провело первую Славянскую культурную встречу, на которой выступили русские профессора Софийского университета: Н.П. Кондаков, М.Г. Попруженко, В.В. Завьялов и А.Д. Агура. С начала 1924 г. такие встречи стали регулярными. На многих из них выступали церковные деятели. Так, например, в 1924 г. в обсуждении доклада болгарина П. Ценова о русском крестьянстве активно участвовал протопресвитер Георгий Шавельский, в 1925 г. на двух встречах профессор богословия М.Э. Поснов говорил о деятельности Петра I в связи с 200-летием его кончины, в том же году режиссер П.М. Ярцев поделился воспоминаниями о монастыре Оптина пустынь и т. д. Всего, до февраля 1933 г., было проведено 97 Славянских встреч[1045]1045
  Горяйнов А.Н. Славянская идея и русская эмиграция в Болгарии (по материалам журнала «Славянски глас», 1920–1933 гг.) // Славянский альманах 1998. М., 1999. С. 138–139; Славянски глас. София. 1924. Кн. 2. С. 34, 1925. Кн. 1. С. 29, Кн. 2. С. 42.


[Закрыть].

Духовным центром русской эмиграции в Болгарии была Церковь, при храмах возникали братства, сестричества, молодежные и детские группы, которые активно занимались просветительской, культурной и благотворительной деятельностью. Болгарская Православная Церковь сильно страдала от нехватки священников, особенно образованных, и ее Священный Синод охотно назначал русских священнослужителей настоятелями болгарских приходов или преподавателями духовных учебных заведений. Согласно православным канонам, все русское духовенство в Болгарии требовалось зачислить в ведомство Болгарского экзархата, однако по «братской церковной благосклонности» (как выразился протопресвитер Стефан Цанков), правда, без принятия специального письменного решения, Священный Синод позволил создание и самостоятельных в юрисдикционном отношении общин и монастырей, вошедших позднее в состав Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ)[1046]1046
  Цанков С. Българската православна църква от Освобождението до настояще време. София, 1939. С. 191.


[Закрыть]. А 30 декабря 1921 г. были даже признаны права Зарубежной Русской Церкви на существование самостоятельной епископии в Болгарии[1047]1047
  Киосева Ц. Документы о белой эмиграции в болгарских архивах // Вестник архивиста. 2004. № 3–4. С. 255.


[Закрыть].

К этому времени в стране уже служил русский архиерей. В начале весны 1921 г. (на второй неделе Великого поста) архимандрит Тихон (Лященко) был переведен в Берлин и проживавший в Болгарии российский дипломат А.М. Петряев обратился к управлявшему русскими приходами в Западной Европе архиепископу Евлогию (Георгиевскому) с просьбой назначить в посольскую Никольскую церковь в Софии нового настоятеля, рекомендовав протопресвитера Георгия Шавельского. Однако мнения прихожан разделилась и архиепископ выбрал вторую кандидатуру – епископа Серафима (Соболева). Сам владыка Евлогий позднее высказывал сожаления об этом выборе, в частности, в своих воспоминаниях он отмечал: «Одна часть прихожан просила меня… назначить протопресвитера Георгия Шавельского; другая – епископа Серафима (Лубенского), который проживал в Константинополе и был не у дел. Я назначил епископа Серафима. Назначение не из удачных. Епископ Серафим создал в приходе неприятную атмосферу нездорового мистицизма – пророческих вещаний, видений…»[1048]1048
  Евлогий (Георгиевский), митр. Путь моей жизни. С. 401.


[Закрыть]. Впрочем, митрополит Евлогий высказывал это субъективное мнение уже после разрыва с Русской Православной Церковью Заграницей и соответственно с оставшимся верным РПЦЗ владыкой Серафимом, который, несомненно, являлся выдающимся архиереем и богословом.

В начале мае 1921 г. постановлением Высшего Русского Церковного Управления за границей (ВРЦУ) епископ Серафим был определен настоятелем храма свт. Николая в Софии и русского Ямбольского Александро-Невского монастыря. 11 мая возглавлявший ВРЦУ митрополит Антоний (Храповицкий) сообщил об этом Патриарху Московскому и всея Руси Тихону. 31 августа того же года новым постановлением ВРЦУ епископ Серафим был назначен управляющим всеми русскими общинами и монастырями в Болгарии с правами епархиального архиерея и оставлением за ним должности настоятеля Никольского храма. В качестве административного и финансового органа при владыке был образован Епископский совет. 20 ноября 1921 г. и Патриарх Тихон назначил владыку Серафима управляющим русскими приходами в Болгарии с титулом епископ Богучарский[1049]1049
  Церковные ведомости. Сремские Карловцы. 1922. № 3. С. 7–8; Краткое жизнеописание архиепископа Серафима (Соболева). Джорданвилл, 1951. С. 18–20; Следственное дело Патриарха Тихона. Сборник документов по материалам Центрального архива ФСБ РФ. М., 2000. С. 681.


[Закрыть].

Владыка Серафим (в миру Николай Борисович Соболев) родился 1 декабря 1881 г. в Рязани, в 1907 г. принял монашеский постриг, окончил Рязанскую духовную семинарию и в 1908 г. Санкт-Петербургскую духовную академию со степенью кандидата богословия, служил инспектором Калужской и Костромской духовных семинарий, ректором Воронежской (с 1912 г.) и Симферопольской семинарий, а 14 октября 1920 г. в Симферополе был хиротонисан во епископа Лубенского, викария Полтавской епархии. Вскоре после хиротонии – 4 ноября 1920 г. владыка Серафим с частями Белой армии уплыл из Севастополя в Константинополь, преподавал догматическое богословие в Высшей духовной школе Константинопольского Патриархата на о. Халки, а 19 мая 1921 г. вместе со своим братом иеромонахом Сергием переехал из Турции в Болгарию[1050]1050
  Евлогий (Георгиевский), митр. Указ. соч. С. 345.


[Закрыть].

21 сентября 1921 г. состоялось учредительное собрание Свято-Никольско-го прихода при церкви Российской миссии в Софии. Эта община была создана по приказу Высшего Церковного Управления Русской Церкви за границей на принципах приходского устава 1918 г. Членами приходского совета оказались избраны 12 мирян и четыре тогдашних члена причта: протопресвитеры Георгий Шавельский и Александр Рождественский (участник Всероссийского Собора 1917/18 гг.), протоиерей Василий Флоровский и иеромонах Сергий (Соболев). Председателем общины был выбран настоятель Никольского храма и управляющий русскими православными общинами в стране епископ Серафим[1051]1051
  ГАРФ, ф. 5680, оп. 1, д. 116, л. 12–13.


[Закрыть].

Вдадыка Серафим был духовным сыном оптинского старца Анатолия (Потапова) и неоднократно встречался со св. прав. о. Иоанном Кронштадтским, от которого получил благословение на монашеский путь. Об этих встречах епископ сказал в своем слове, произнесенном 19 февраля 1921 г. в софийском храме свт. Николая: «Мы сами наблюдали благодатную радость и силу, которыми исполнялся о. Иоанн после Святого Причастия»[1052]1052
  Серафим (Соболев), архиеп. Проповеди. София, 1997. С. 2.


[Закрыть].

Решением Архиерейского Синода РПЦЗ от 31 декабря 1929 г. титул епископа Серафима по его просьбе, в соответствии с указом Патриарха Тихона 1921 г., был изменен с Лубенского на Богучарский[1053]1053
  ГАРФ, ф. 6343, оп. 1, д. 103, л. 1; Краткое жизнеописание архиепископа Серафима (Соболева). С. 18–21.


[Закрыть]. В этом же 1929 г. епископ Серафим снял с себя обязанности настоятеля софийской Никольской церкви, сосредоточившись на архипастырско-богословской деятельности. В конце августа 1934 г. решением Архиерейского Собора владыка Серафим был возведен в сан архиепископа Богучарского. В своем слове к собравшимся Первоиерарх РПЦЗ митрополит Антоний (Храповицкий) сказал: «Преосвященного Серафима нельзя поставить рядом с другими архиереями. Он трудится больше всех нас. Он истинно православный архиерей, который ставит Священное Писание выше своей карьеры»[1054]1054
  Решетникова О.Н. Предисловие // Кострюков А.А. Архиепископ Серафим (Соболев): жизнь, служение, идеология. М., 2011. С. 10.


[Закрыть].

Архиепископ Серафим объезжал все подведомственные ему приходы, посещал русские учебные заведения в Болгарии, а в Пещерской Крестовоздви-женской гимназии был попечителем и принимал участие в изыскании средств для ее существования. Живя в тяжелых материальных условиях и лишениях и имея на руках больного брата, владыка Серафим постоянно заботился о бедных и больных русских беженцах, добившись у МВД разрешения на проведение специальных тарелочных сборов на улицах Софии. Он также создал Комитет для сбора помощи голодающим русским инокам на Афоне и призывал в своих проповедях прихожан поддержать православных братьев на Святой Горе, не дать погибнуть афонской святыне. Кроме того, архиепископ организовал сбор пожертвований на строительство новых православных храмов в Болгарии и за границей, часть своих личных средств он внес на строительство в Брюсселе храма «в память царя-мученика Николая II и всех русских людей, богоборческой властью в смуте убиенных». До сих пор владыка числится почетным членом Союза русских инвалидов в Болгарии[1055]1055
  Решетникова О.Н. Указ. соч. С. 9–10.


[Закрыть].