Текст книги "Православные церкви Юго-Восточной Европы между двумя мировыми войнами (1918 – 1939-е гг.)"

Дополнительные трения вызвал вопрос о юрисдикции бракоразводных процессов. Когда Епископский совет во главе с епископом Гермогеном приступил к решению этих процессов среди русских беженцев, Элладская Церковь отреагировала на это негативно. Согласно греческому законодательству, лишь после развода гражданским судом приступали к церковно-каноническому расторжению брака. Исходя из этого, Элладская Церковь категорически отказалась признать законность бракоразводных процессов, проведенных Епископским советом[1335]1335
  Йованович М. Указ. соч. С. 269.


[Закрыть].

После того как Константинопольская Патриархия опубликовала апрельское, 1922 г., решение Патриарха Московского и всея России Тихона о ликвидации Высшего Русского Церковного Управления за границей, а затем отказалась признать образованный вместо последнего Архиерейский Синод в Сремских Карловцах, Элладская Церковь заняла такую же позицию. Кроме того, в июле 1924 г. Афинский архиепископ потребовал от находившегося в Греции русского духовенства, чтобы оно признало обновленческий Священный Синод в СССР, угрожая в противном случае всех их запретить в священнослужении (это требование и угроза не были выполнены)[1336]1336
  Нафанаил (Львов), архиеп. Беседы о Священном Писании и о вере и Церкви. Т. 5. Нью-Йорк, 1995. С. 4.


[Закрыть].

В своем письме митрополиту Западно-Европейскому Евлогию (Георгиевскому) от 22 марта 1927 г. архиепископ Хризостом уже заявил о самопровозглашенности Русского Архиерейского Синода в Сремских Карловцах и неканоничности его деятельности в принципе, подчеркнув: «В силу этого я не признаю присланного из Карловцев бывшим митрополитом Киевским и Галицким Антонием епископа Гермогена в качестве епископа для Греции»[1337]1337
  Отношение Восточных Патриархов и других Православных Церквей к разногласиям в Зарубежной Русской Церкви // Церковный вестник Западно-Европейской епархии. Париж. 1927. № 1. С. 5.


[Закрыть].

Владыке Гермогену, который 2 сентября 1922 г. на Архиерейском Соборе в г. Сремские Карловцы был избран членом Архиерейского Синода, пришлось в 1923 г. уехать в Королевство сербов, хорватов и словенцев (с 1929 г. – Югославию), где, проживая в монастырях Раваница, Раковац и Гргетек, он все-таки до 1929 г., несмотря на противодействие, управлял Греческой епархией. При этом владыка Гермоген в мае 1926 г. в г. Цетинье (Черногория), совместно с епископом Самарским Михаилом (Богдановым), участвовал в хиротонии во епископа – албанского архимандрита Виссариона (Джувани). Позднее епископ Гермоген одно время рассматривался в качестве возможного главы автокефальной Албанской Православной Церкви.

11 февраля 1925 г. исполняющий обязанности председателя Епископского Совета при Управляющем русскими православными общинами в Греции протоиерей Павел Крахмалев отправил доклад Архиерейскому Синоду РПЦЗ о церковных делах в Греции и о поощрении бывших членов данного Совета. Решением Синода от 12 марта доклад был передан на отзыв и усмотрение епископу Гермогену (Максимову)[1338]1338
  ГАРФ, ф. 6343, оп. 1, д. 67, л. 5–5 об.


[Закрыть]. На следующем заседании – 9 апреля рассмотрение доклада о. Павла было продолжено. В этот день Архиерейский Синод постановил: «1. Предложить протоиерею П. Крахмалеву представить членов бывшего Епископского Совета к наградам, направив представление епископу Гермогену, Управляющему русскими православными церквами в Греции, с приложением сведений из послужных списков удостаиваемых и описаний их заслуг. 2. Снестись от имени Председателя Архиерейского Синода с Блаженнейшим Хризостомом, Митрополитом Афинским и всея Эллады, по вопросу о положении русских церквей в Греции»[1339]1339
  Там же, д. 68, л. 2 об.


[Закрыть]. В дальнейшем (12 октября 1925 г.) о. Павлу Крахмалеву было предложено докладывать о положении церковных дел русских общин в Греции напрямую епископу Гермогену.

12 ноября 1925 г. Архиерейский Синод заслушал представленную протоиереем Павлом Крахмалевым копию письма правления Союза православных христиан в Греции на имя управлявшего Русской Западно-Европейской епархией митрополита Евлогия (Георгиевского), с выражением ему, как якобы главе Зарубежной Русской Церкви, соболезнования по поводу смерти Патриарха Тихона, подписанного митрополитом Афинским и всея Эллады Хризостомом. Встретив это сообщение негативно, Синод постановил: «Уведомить прот. П. Крахмалева, что означенное обращение, как подписанное греческим митрополитом, никакого значения для русских не имеет, к тому же Митрополит Хризостом особой грамотой выразил всей Российской Православной Церкви в лице Высокопреосвященного Митрополита Антония свои соболезнования по поводу смерти Свят. Патриарха Тихона»[1340]1340
  ГАРФ, ф. 6343, оп. 1, д. 74, л. 4–4 об.


[Закрыть].

К сожалению, разногласия не обошли стороной русских священнослужителей в Греции. В частности, спорный вопрос касался взаимоотношений части прихожан Свято-Троицкой церкви в Афинах с протоиереем Сергием Снегиревым. 8 февраля 1925 г. общее собрание «Союза русских православных христиан в Греции» постановило: «Выразить живейшее удовлетворение по случаю сложений с себя протоиереем Снегиревым полномочий Председателя Союза, ухода его из настоятелей Св. – Троицкой церкви и отъезда его из Греции»[1341]1341
  Там же, д. 72, л. 1 об.


[Закрыть]. 16 сентября Архиерейский Синод РПЦЗ принял это постановление к сведению.

Через два месяца, 12 ноября, Синодом была рассмотрена представленная епископом Гермогеном переписка исполняющего обязанности настоятеля Свято-Троицкого храма протоиерея Сергия Снегирева с послом Королевства сербов, хорватов и словенцев в Афинах Марковичем по вопросу о русской церкви в Афинах. Синод поручил протоиерею Павлу Крахмалеву навести справки в Сербской миссии в Афинах по этому вопросу[1342]1342
  Там же, д. 74, л. 5.


[Закрыть].

В конце 1925 г. протоиерей Сергий Снегирев уехал в Болгарию и в дальнейшем переселился из этой страны в США по приглашению возглавившего Север о-Американскую епархию митрополита Платона (Рождественского). Отец Сергий служил настоятелем русского православного собора в г. Чикаго (штат Иллинойс), был награжден митрой и скончался 25 сентября 1947 г. в Чикаго[1343]1343
  Нивьер А. Указ. соч. С. 454. Окунцов И.К. Русская эмиграция в Северной и Южной Америке. Буэнос-Айрес, 1967; Александров Е.А. Русские в Северной Америке. Биографический словарь. Хэмден; Сан-Франциско; СПб., 2005. С. 471.


[Закрыть].

Затронул русских священников в Греции и такой острый вопрос, как переход Элладской Церкви на новоюлианский календарный стиль. В начале января 1926 г. священник Свято-Варваринской церкви при русском общежитии госпиталя № 4 Российского общества Красного Креста в Афинах Григорий Агафоникиади в своем рапорте на имя управляющего русскими православными общинами в Греции епископа Гермогена и председателя Архиерейского Синода РПЦЗ митрополита Антония доложил о запрещении ему Афинской митрополией совершать богослужения по старому стилю и в связи с этим попросил дать ему соответствующие указания. Рассмотрев 16 января этот вопрос, Архиерейский Синод обратился к митрополиту Афинскому Хризостому с просьбой о разрешении священнику Григорию Агафоникиади «молитвенно утешать свою паству по обычаю Русской Православной Церкви, не принявшей нового стиля». Также он просил премьер-министра Греции не препятствовать совершению богослужения в церкви при русском общежитии в Афинах по старому стилю. Отцу Григорию было разъяснено, что Архиерейский Синод, «признавая, что все русские церкви богослужения должны совершать по старому стилю и верующие должны сего добиваться всеми мерами, так как новый стиль не принят еще всей Православной Церковью, в том числе и Российской, тем не менее, не желая стеснять пастырской совести его, о. Агафоникиади, в создавшейся обстановке, предоставляет ему совершать богослужения в Афинах по новому стилю, если нет никакой возможности к совершению его по старому стилю»[1344]1344
  ГАРФ, ф. 6343, оп. 1, д. 77, л. 2–2 об.


[Закрыть]. Вскоре митрополит Афинский запретил священника Григория Агафоникиади в священнослужении за совершение им богослужения по старому стилю, а затем последовал и его временный арест. Митрополит Антоний (Храповицкий) вынужден был принять соответствующие меры, которые Архиерейский Синод одобрил 11 февраля 1926 г.[1345]1345
  ГАРФ, ф. 6343, оп. 1, д. 78, л. 1.


[Закрыть]В результате о. Григорий был освобожден и даже смог совершать богослужения по юлианскому календарю.

В январе 1927 г. епископ Гермоген (Максимов) представил Синоду рапорт священника Григория Агафоникиади от 5 января, в котором говорилось о положении церкви госпиталя Российского общества Красного Креста в Афинах и церковных делах в Греции. В связи с ходатайством епископа Гермогена Синод 26 января преподал свое благословение о. Григорию с выдачей установленной грамоты, «за ревностное служение Церкви Божией и стойкое отстаивание церковных канонов и обычаев». Также была выражена благодарность министру вероисповеданий Греции за покровительство Русской Церкви и «содействие к совершению богослужения по старому стилю»[1346]1346
  Там же, д. 86, л. 4.


[Закрыть]. В дальнейшем Синод неоднократно (в частности, 2 и 31 марта 1927 г.) получал и рассматривал рапорты священника Григория Агафоникиади о положении русской православной общины в Греции[1347]1347
  Там же, д. 87, л. 5, д. 88, л. 5 об.


[Закрыть].

В 1929 г. епископ Гермоген официально перестал управлять русскими приходами в Греции. Дальнейшая судьба владыки сложилась трагически. В 1929 г. он был возведен в сан архиепископа Екатеринославского и Новомосковского, в том же году должен был поехать в США в качестве архиепископа Западно-Американского и Сан-Францисского. Но назначение в США оказалось отменено по состоянию здоровья владыки. В годы Второй мировой войны он был главой неканоничной Хорватской Православной Церкви в сане митрополита Загребского. 3 июля 1945 г. иерарха казнили югославские коммунисты[1348]1348
  СА, д. 23/40; ВА, R 901/69670; АА, Inland I-D, 4740, 4741, 4742, 4798; Institut für Zeitgeschichte München, MA 1039; Маевский В. Русские в Югославии. Взаимоотношения России и Сербии: В 2 т. Нью-Йорк, 1966. Т. 2. С. 300–303; Jelic-Butic F. Ustashe i nezavisna drzava Hrvatska 1941–1945. Zagreb, 1978. S. 176 и др.; Pavelic A. Hrvatska pravoslavna crkva. Akta 1941–1945. Madrid, 1984. S. 7–9; Oberknezevic M. Raznoj pravoslavlja u Hrvatskoj i Hrvatska pravoslavna crkva. München-Barcelona, 1979. S. 251, 253; Djuric V. Ustase i pravoslavlje. Hrvatska pravoslavna crkva. Beograd, 1989. S. 32; Pozar. Р. Hrvatska Pravoslavna Crkva u proslosti i buducnosti. Zagreb, 1996. S. 103; Слиjenreвич Б. Jугоslaвиjа yoru и за време Другог светскоr рата. Минхен, 1978. С. 172–178; Радиh Р. Држава и верске заjеднице 1945–1970. Д. 1. Београд, 2002. С. 100–101; Kristo Ju. Katolicka crkva i Nezavisna Drzava Hrvatska 1941–1945. Dokumenti. Knjiga druga. Zagreb, 1998. S. 272; Его же. Sukob simbola. Politika, vjero i ideologije u Nezavisnoj Drzavi Hrvatskoj. Zagreb, 2001. S. 247.


[Закрыть].

После 1929 г. новый глава Греческой епархии Русской Православной Церкви Заграницей вместо владыки Гермогена назначен не был. В связи с изгнанием королевы Ольги Константиновны русская эмиграция в Греции лишилась своей опоры и защиты, и указами от 9 и 11 ноября 1925 г. правительство премьер-министра Пангаласа реквизировало в пользу государства для нужд греческого флота русский военно-морской госпиталь, который до этого времени оставался одним из основных центров по оказанию помощи российским эмигрантам в Афинах[1349]1349
  АРПМА, оп. 42, д. 566, док. 3242, л. 1.


[Закрыть]. При этом в дальнейшем оказались реквизированы и некоторые помещения находившегося при госпитале храма св. равноап. кн. Ольги, к которому было приписано пирейское Русское кладбище.

В многочисленных протестах, адресованных в различные греческие инстанции, ее настоятель протоиерей Павел Крахмалев писал, что пирейская больница – единственное прибежище многим больным и раненым русским, потерявшим Родину и оказавшимся на чужбине. В обращениях о. Павла подчеркивалось, что ничья другая собственность в Греции – ни английская, ни французская, ни еврейская и т. д. – не оказалась затронутой. И только госпиталь русских, которые во все исторически трудные для греков времена помогали братскому народу, «приглянулся» новому правительству. На улицу фактически «были выброшены» не только больные, но и трудившиеся в больнице 27 сотрудников. Многие из них работали в госпитале с момента его основания и, имея большие семьи, не могли получить взамен других источников существования. При определении цены конфискованной собственности были озвучены довоенные цены, которые оказались в 15 раз ниже стоимости имущества в середине 1920-х гг. Русские служащие не получили никакой реальной компенсации: ни участка земли, ни другого здания. Все, что было в госпитале, мебель, оборудование, лекарства, иконы, многочисленные подарки российских офицеров и моряков – оказалось утрачено[1350]1350
  См.: Жалнина-Василькиоти И.Л. Георгиевский кавалер протоиерей Павел Крахмалев.


[Закрыть].

16 января 1926 г. Архиерейский Синод РПЦЗ заслушал переписку о частичном секвестре русской церкви в Пирее греческими властями и о контактах по этому вопросу председателя Архиерейского Синода митрополита Антония (Храповицкого) с митрополитом Афинским Хризостомом и премьер-министром Греции. В ответ на запросы Афинский митрополит 28 декабря уведомил, что он приложил все усилия и надеется на благоприятное разрешение этой проблемы, а председатель Комитета по приему русского госпиталя в Пирее сообщил, что русские могут молиться в греческой церкви. Заслушав эти ответы, Синод решил ожидать дальнейшего развития ситуации[1351]1351
  ГАРФ, ф. 6343, оп. 1, д. 77, л. 2.


[Закрыть].

В январе 1926 г. были изгнаны все священно– и церковнослужители храма св. равноап. кн. Ольги, проживавшие в церковном доме, а также реквизирован нижний этаж под храмом (крипта), занятый ризницей. В связи с этим о. Павел Крахмалев 15 сентября 1927 г. написал обращение к архиепископу Афинскому Хризостому: «В начале 1926 г. греческое министерство Морского флота, хотя в Законодательном акте Правительства Пангалоса ничего не было упомянуто о храме, принудило живущих в домике при храме, священника и штат, покинуть свой домашний очаг, не позаботившись совсем о замене крова и не приняв во внимание их, достойное сожаления и ужасное во всех отношениях, состояние, их, жертв к тому же огромной русской трагедии. Обещание, что будет предоставлена бездомным крыша, о которой позаботились бы компетентные лица, не было исполнено, несмотря на мораторий и высокий закон, защищающий в Греции “живущих под кровом”, я и живущие со мной в храме оказались на улице. Тогдашний министр морского флота и тогдашний министр социального обеспечения заявили нам, поняв наше положение, что предоставят хотя бы духовенству, пока не приняты окончательные меры, временно домики немцев, но и это оказалось заветным, но не осуществленным желанием, ничем более. Но даже если кто-то согласится с тем, что законодательный акт о “принудительном отчуждении” русского госпиталя “оправданная мера Правительства”, то это касается только госпиталя, но ни в коей мере ни русского храма. Русские, работающие в храме, вынуждены сегодня жить в частных жилых помещениях, большей частью подвальных, с одной стороны из-за дороговизны, с другой стороны из-за своего ужасного финансового положения, вызванного отчуждением»[1352]1352
  См.: Жалнина-Василькиоти И.Л. Георгиевский кавалер протоиерей Павел Крахмалев.


[Закрыть]. Однако ответа на это письмо не последовало.

Активная борьба о. Павла в защиту русской собственности вызвала резкую реакцию греческих властей. В марте 1926 г. прихожане стали свидетелями вопиющего факта ареста протоиерея в алтаре Свято-Варваринской церкви при общежитии госпиталя Российского общества Красного Креста во время богослужения, о чем был составлен соответствующий акт: «Мы, нижеподписавшиеся, находившиеся в 9 часов утра сегодня в храме русской св. Варвары церкви при 4-м госпитале в Афинах, были очевидцами нижеследующего. К 8 Ц часам утра сегодня прибыл, в этот храм из Пирея, по приглашению русских из 4-го госпиталя, греческого морского госпиталя в Пирее, русский протоиерей о. Павел Крахмалев, которому благословение и разрешение служить в русской церкви при 4-м госпитале в Афинах было дано местной архиепископией, для служения панихиды по умершему 9 дней назад русскому капитану Всеволоду Попялковскому, которого о. Павел отпевал и погребал, и для напутствия русского больного Виктора Леонтьева.

К указанному времени от 8-го греческого полицейского участка явились, якобы по приказанию начальника этого участка, 4 полицейских и один в штатском костюме. Знаем их всех в лицо. Полицейские вошли в алтарь, имея при себе револьверы: в алтаре перед святым престолом, в эпитрахили с крестом в руке перед Святыми Дарами стоял о. Павел. Полицейские приказали ему в грубой форме (“Папас, эксо!” – Поп, выходи!), прекратить богослужение и идти за ними. Отец Павел предложил им отправить себя в местную архиепископию. После этого полицейские стали вырывать у о. Павла из рук Святой Крест, снимать эпитрахиль, бить его по рукам, локтю, плечам, ударяя кулаками по святому престолу и, поднося кулаки к лицу о. Павла пред святым престолом, говоря по-гречески: “Нам приказано доставить его в связанном виде”. Посылали о. Павла к черту (говоря “Сто дльволо”) и другие неприличные ругательства произносили. Затем от святого престола 3 полицейских в форме и 1 в штатском костюме, схватив о. Павла, прижали его к стене алтаря, попортив на нем эпитрахиль и верхнюю рясу (на теле у о. Павла остались синяки). На святом престоле в это время находились святое Евангелие и Святые Дары. Коврики у престола на полу полицейскими смяты, священные предметы сдвинуты. Затем на автомобиле отвезли о. Павла в эпитрахили и с крестом в 8-й полицейский участок в Афинах (р-н Колонаки), с переводчицей, знающей русский и греческий языки, греческоподданной госпожой Олимпиадой Вернигориду. Все это мы видели сами лично и готовы все изложенное подтвердить под присягой. Отец Павел в храме попросил нас доложить о происшедшем местной архиепископии и председателю Русского комитета в Афинах г-ну Якушеву. В рассуждения с нами и с полицейскими о. Павел не входил. Он, выводимый из храма, предложил нам записать номера полицейских, и когда трое из нас начали записывать это, полицейские вырвали в храме из рук наши записи и уничтожили их, а писавших арестовали и отвели в участок»[1353]1353
  См.: Жалнина-Василькиоти И.Л. Георгиевский кавалер протоиерей Павел Крахмалев; ГАРФ, ф. 6112, оп. 1, д. 3, л. 1.


[Закрыть]. Под письмом стояли 34 подписи, заверенные печатью Российского общества Красного Креста и подписями заведующего общежитием в Пирее полковником Г. Щеголевым и священником Илией Апостоловым.

В марте 1926 г. группа прихожан Свято-Варваринской церкви написала Архиерейскому Синоду РПЦЗ о насильственном акте, учиненном греческой полицией над протоиереем Павлом Крахмалевым во время его священнодействия в храме. Об этом инциденте митрополит Антоний (Храповицкий) сразу же написал митрополиту Афинскому Хризостому. В дополнение к изложенным в письме владыки Антония данным Синод 22 апреля постановил сообщить Афинскому митрополиту новые документальные сведения[1354]1354
  ГАРФ, ф. 6343, оп. 1, д. 80, л. 1 об-2.


[Закрыть].

Несмотря на резко негативную реакцию официальных властей, о. Павел Крахмалев продолжал бороться за права русских эмигрантов. В 1927 г. он обратился к председателю парламента Греции и к премьер-министру страны с просьбой решить в пользу русской колонии судьбу российского морского госпиталя и церкви св. равноап. кн. Ольги. Результатом этих ходатайств стал запрет, наложенный новым директором морского госпиталя в Пирее – Боцисом на посещение протоиереем больных[1355]1355
  ГАРФ, ф. 6112, оп. 1, д. 2, л. 1.


[Закрыть] (правда, в 1928 г. постановлением Верховного суда Пирея русская часть городского кладбища Анастасеос была отдана в полное распоряжение советов русских Свято-Троицкой и Свято-Ольгинской церквей и Союза русских эмигрантов).

В октябре 1929 г. по указанию администрации госпиталя через церковный коридор, взломав запертую наружную дверь (хотя можно было получить ключ), провели трубы канализации, устроили канализационный люк, и зловоние стало проникать в храм. В ноябре 1929 г. власти оставили церковь без освещения, срезав и конфисковав купленные прихожанами электрические провода. Еще ранее в реквизированных церковных помещениях были размещены канцелярия директора госпиталя, столовая больничного персонала, канцелярия управления (в крипте храма) и другие учреждения. Предметы ризницы пришлось перенести в частный дом одной из прихожанок, Гаршиной, но и его попытались реквизировать греческие власти[1356]1356
  АРПМА, оп. 42, д. 566, док. 3242, л. 1–2.


[Закрыть].

29 января 1929 г., после смены государственной власти в стране, протоиерей Павел Крахмалев и церковный староста Г. Экономос написали новое обращение к архиепископу Хризостому о необходимости возврата клиру русского храма в Пирее реквизированных Морским министерством при диктатуре Пангалоса нижнего этажа под храмом (крипты), ранее занятого ризницей, церковного дома для поселения причта и некоторого церковного имущества. Отец Павел на основе документов доказывал, что реквизированные помещения являлись собственностью Российской Православной Церкви, построенной на частные пожертвования русских, но были отобраны греческими властями без всякой компенсации. При этом священно– и церковнослужители оказались изгнаны «на улицу», и убытки им не возместили, вопреки греческой Конституции: «В храме трудящиеся русские люди принуждены теперь скитаться в частных помещениях, в большинстве случаев в сырых подвалах и чердаках, отчасти вследствие дороговизны жизни, отчасти вследствие своего критического материального положения, вызванного вышеозначенным принудительным отчуждением». Протоиерей также просил владыку «доложить дело» новому греческому правительству, чтобы вернуть храму находившиеся в здании госпиталя иконы, ранее временно взятые русскими служащими, возместить убытки причту, закрыть мешавший проведению богослужений канализационный люк, вернуть срезанные электрические провода и т. д.[1357]1357
  АРПМА, оп. 42, д. 566, док. 3242, л. 1–2.


[Закрыть].

Только в 1930 г., после долгой и упорной борьбы, причту и прихожанам удалось добиться частичного удовлетворения своих требований. Несколько лет церковь и кладбище оставались без должного внимания, так как протоиерей Павел Крахмалев, вынужденный временно покинуть приход, проживал в Югославии и Австрии. В дальнейшем церковь была отгорожена стеной от госпиталя и окормляла русских, проживавших в Пирее[1358]1358
  См.: Жалнина-Василькиоти И.Л. Георгиевский кавалер протоиерей Павел Крахмалев; Поляков В.Н. Королева Эллинов Ольга Константиновна. 1959. С. 14.


[Закрыть].

Вернувшись в Афины, о. Павел приложил значительные усилия, чтобы привести в порядок Свято-Ольгинскую церковь и кладбище. В 1930 г. он обратился к русской колонии с посланием, в котором писал: «В 1904 г. в Пирее был открыт русский храм, обслуживающий русскую больницу и команды русских судов. Ныне храм обслуживает немногочисленных оставшихся в Пирее русских, большей частью нуждающихся инвалидов последней войны. В общем, храм в настоящее время имеет 17 человек прихожан и находится в весьма тяжелом материальном положении. Притч бедствует, храм требует ремонта, не производившегося с момента его освящения, т. е. с 1904 г. В таком же тяжелом положении находится и русское кладбище, где уже погребено свыше 700 человек»[1359]1359
  ГАРФ, ф. 9141, оп. 1, д. 174, л. 9.


[Закрыть]. Обращение получило отклик, и деньги на ремонт были собраны.

1 ноября 1930 г. протоиерей Павел Крахмалев обратился к настоятелю Свято-Пантелеимоновского монастыря игумену Мисаилу с просьбой выслать несколько десятков бумажных иконок для прибывших недавно с Кавказа на греческом пароходе русских эмигрантов и членов Русского национального кружка молодежи в Афинах, что было сделано[1360]1360
  АРПМА, оп. 42, д. 566, док. 3242, л. 4.


[Закрыть]. Отец Павел и в дальнейшем поддерживал связь с русскими святогорцами. Так, 19 октября 1935 г. он отправил игумену Мисаилу телеграмму, в которой поздравил его с 50-летним юбилеем служения в священном сане от себя лично и от «рассеянной повсюду военно-морской моей паствы»[1361]1361
  АРПМА, оп. 42, д. 566, док. 3242, л. 6–7.


[Закрыть]. Вероятно, возведенный к 1935 г. в сан протопресвитера, так как он подписал упомянутую телеграмму в этом сане, о. Павел Крахмалев служил настоятелем Свято-Ольгинской церкви вплоть до своей кончины в 1949 г. По воспоминаниям российских эмигрантов, он был очень хорошим священником – нередко сам нуждался и голодал, но деньги с беженцев за требы не брал[1362]1362
  См.: Жалнина-Василькиоти И.Л. Георгиевский кавалер протоиерей Павел Крахмалев.


[Закрыть].

В 1920-1940-х гг. Свято-Троицкой афинской общине значительную помощь оказывали последний императорский посланник в Греции Е.П. Демидов, князь Сан-Донато и его жена – уполномоченная Российского общества Красного Креста С.И. Демидова. Со Свято-Троицким храмом был тесно связан и созданный в 1927 г. «Союз русских эмигрантов в Греции», призванный упорядочить и облегчить жизнь выходцев из России, и в том же году официально признанный Афинской архиепископией. Этот союз возглавляла сначала княгиня С.И. Демидова, а затем – графиня И.П. Шереметьева, также руководившая в 1940-1950-е гг. церковным сестричеством.

С образованием в 1924 г. СССР и его официального признания 1 июня того же года Грецией в Афинах была закрыта прежняя Российская миссия и открыто дипломатическое представительство СССР. Являясь дядей принца Королевства сербов, хорватов и словенцев Павла Карагеоргиевича, Е.П. Демидов был назначен почетным консулом Югославии в Афинах и продолжил помогать местной русской колонии. По соглашению Е.П. Демидова и правления «Союза русских православных христиан в Греции», было решено обратиться к сербскому посланнику с просьбой принять российскую посольскую церковь под покровительство королевства. Эта просьба была поддержана, и правительство Королевства сербов, хорватов и словенцев выделило на нужды храма 1200 французских франков в месяц. В дальнейшем, однако, выяснилось, что греческие власти признали храм собственностью советского правительства, подлежащей возвращению ему по первому требованию. До наступления этого момента греческое правительство считало себя хранителем этой церкви, как имущества иностранного государства. Таким образом, русская община в Афинах была официально отделена от посольства и вошла в состав Афинской архиепископии со статусом парекклисиона (прихода без полных юридических прав); вместо «Союза русских православных христиан в Греции» был образован приходской совет (в ведение которого перешел СвятоТроицкий храм), немедленно признанный Элладской Церковью[1363]1363
  ГАРФ, ф. 5680, оп. 1, д. 119, л. 6, ф. 9145, оп. 1, д. 189, л. 10.


[Закрыть].

В ноябре 1924 г. архиепископ Афинский Хризостом формально согласовал с правлением «Союза русских православных христиан в Греции» временное назначение настоятелем храма о. Георгия Карибова (Карипидиса), приехавшего с Кавказа и служившего в этой церкви протоиерея греческого происхождения (+ 1939; погребен на Русском кладбище в Пирее). Однако в дальнейшем данный священнослужитель был утвержден настоятелем Свято-Троицкой церкви без всякого согласования с представителями русской общины. Ожидавший этого назначения российский протоиерей М. Шаравский, отец Георгиевского кавалера военного летчика С.М. Шаравского, остался без места[1364]1364
  Там же, ф. 6112, оп. 1, д. 30, л. 6.


[Закрыть].

Подобным действиям пыталась воспрепятствовать Русская Православная Церковь Заграницей, добивавшаяся включения Свято-Троицкой общины в свой состав. Еще в 1936 г. член Архиерейского Синода Русской Православной Церкви Заграницей епископ Хайларский Димитрий (Вознесенский) составил воззвание, призывавшее прихожан Свято-Троицкой церкви «вернуться на старый стиль» и «просить иерархическую власть, чтобы она отпустила» их. Однако эти попытки закончились неудачей[1365]1365
  Афины // Православная энциклопедия. Т. 4. М., 2002. С. 99–101.


[Закрыть].

Протоиерей Георгий Карибов (Карипидис) служил настоятелем русской афинской церкви около 14 лет с конца 1925 г. до осени 1939 г., следующим ее настоятелем – с 12 октября 1939 по конец 1952 гг. был происходивший из российских (одесских) греков архимандрит Николай (в миру Николай Герасимович Пекаторос, 1899–1996). Он воспитывался под влиянием своего дяди, профессора Санкт-Петербургской духовной академии, был рукоположен во иерея в 1922 г., затем некотое время сослужил священномученику епископу Онуфрию (Гагалюку) в Херсонско-Одесской епархии. В 1929 г. о. Николай эмигрировал в Грецию, где вскоре принял монашеский постриг. В 1930-е гг. он служил в церкви Пресвятой Троицы в Афинах вторым священником, а в 1939 г. был принят в клир Русской Православной Церкви Заграницей[1366]1366
  Нивьер А. Указ. соч. С. 346.


[Закрыть]. Некоторое время в Афинах также жил переехавший в 1939 г. в Грецию из Болгарии русский эмигрант протоиерей Пантелеимон Рыбальченко[1367]1367
  ГАРФ, ф. 6991, оп. 1, д. 16, л. 79.


[Закрыть].

Особенно значительный след в духовной жизни Афин оставил приехавший в 1927 г. из СССР в Грецию священник Илья Григорьевич Апостолов (по-гречески: Апостолиди, Апостолидис). Он родился 18 июля 1895 г. в Феодосии (Крым) в русско-греческой семье, окончил Таврическую духовную семинарию и Чугуевское военное училище, участвовал в Первой мировой и Гражданской (в рядах Добровольческой армии) войнах, был духовным сыном архимандрита Амвросия (Плиансидиса), ставшего впоследствии митрополитом Мосхонисионским и новомучеником (убитого турками в 1922 г.), по благословению которого в 1917 г. поступил в Московскую духовную академию, но не смог ее закончить из-за закрытия. Отец Илия был рукоположен во диакона и иерея (в 1922 г.) священномучеником архиепископом Никодимом (Кротовым), сам четыре раза подвергался арестам, затем на три года был отправлен в ссылку, где оказался приговорен к смертной казни. Его спас греческий посол в СССР Панурьяс, добившийся в 1927 г. освобождения о. Илии и репатриации в Грецию. Сначала его отправили служить на греческие приходы в Аркадию (Пелопоннес): в Кинурию и Леонидио, потом пастырь стал служить в туберкулезной больнице в Афинах «Сотирия». В начале 1930-х гг. стараниями о. Илии был возведен храм св. Фомы в афинском районе Гуди (Амбелокипо), где он служил настоятелем до 1952 г., окормляя не только греков, но и русских эмигрантов[1368]1368
  Жалнина-Василькиоти И.А. Судьба пастыря: отец Илья (Апостолов) в эмиграции в Греции (1927–1976) // Люди и судьбы Русского зарубежья. Сборник статей. М., 2011. С. 251–252, 259; Нивьер А. Указ. соч. С. 66.


[Закрыть].

Пастырь много лет являлся духовником великой княгини Елены Владимировны Романовой (внучки российского императора Александра II, 18821957), жены греческого принца Николая – сына короля Георга I и его супруги Ольги Константиновны. В годы Второй мировой и Гражданской войн на территории Греции о. Илия спас большое количество подростков, добившись их освобождения из тюрем[1369]1369
  Жалнина-Василькиоти И.Л. Судьба пастыря: отец Илья (Апостолов) в эмиграции в Греции (1927–1976). С. 257.


[Закрыть]. Позднее (с 1953 г.) о. Илия служил настоятелем русской Свято-Троицкой церкви в Афинах.

В 1928 г., после кончины генерал-лейтенанта П.Н. Врангеля, при СвятоТроицкой церкви был создан фонд его имени для помощи бедным русским детям. В том же году, после сметри императрицы Марии Федоровны, в память о ней был учрежден фонд ее имени для помощи беднейшим русским прихожанам. На земле, принадлежащей приходу, русская колония содержала бараки, где за небольшую плату сдавались в аренду помещения нуждающимся русским эмигрантам. В 1931 г. при Свято-Троицкой церкви было создано сестричество, почетной покровительницей которого была С.И. Демидова[1370]1370
  Ее же. Русская эмиграция в Греции. Судьбы. XX век. С. 40.


[Закрыть]. Она скончалась в 1953 г. (как уже говорилось, в память об их заслугах Демидовых похоронили у стены Свято-Троицкой церкви, другой причиной такого захоронения была стремление общины сохранить церковный земельный участок от реквизиции).

Особую страницу составляет деятельность русской церковной эмиграции в Северной Греции (Македонии). В Салониках с конца XIX в. существовало подворье русского афонского Свято-Пантелеимоновского монастыря, игравшее важную роль в доставке паломников и различных грузов (прежде всего продовольственных) в обитель. С 1 марта 1917 г. по 1919 г. последним заведующим Салоникского подворья был иеромонах Феодор (в миру Федор Семенович Константинов; 1856–1933), в дальнейшем главный духовник и соборный старец Свято-Пантелеимоновского монастыря, 6 мая 1922 г. принявший постриг в схиму с именем Феодорит[1371]1371
  Русский афонский отечник XIX–XX веков. С. 416.


[Закрыть].

Здание подворья сильно пострадало от охватившего значительную часть Салоник пожара 5 августа 1917 г., когда сгорели три тысячи домов и 70 тысяч людей остались без крова. В это время в городском порту оказалось судно Руссика под командованием о. Лазаря, на котором спаслась часть местных жителей с вещами. В здании подворья сгорел верхний этаж с церковью, но остальные два этажа удалось отстоять от огня, и братия смогла жить там. Насельники также спасли иконы, церковную утварь и кассу[1372]1372
  АРПМА, оп. 10, д. 170, док. 154, л. 11.


[Закрыть].

Восстанавливать здание подворья из обители были посланы 14 мастеров-иноков под руководством монаха Феофила. Возглавлял восстановительные работы ранее около семи лет исполнявший послушание в Салониках иеросхимонах Андрей (Жеков), который быстро справился с этой задачей, за что был награжден золотым наперсным крестом. 9 января 1918 г. Салоникский митрополит Геннадий в ответ на письмо игумена Мисаила от 20 декабря 1917 г. разрешил совершать в подворской церкви богослужения, а 10 февраля 1918 г. лично освятил воссозданный на верхнем этаже домовый храм св. вмч. Пантелеимона Целителя, свт. Николая Чудотворца и св. вмч. Димитрия Солунского[1373]1373
  Там же, л. 19, д. 108, док. 130, л. 111, 197, 211–212 об, 215 об; Русский афонский отечник XIX–XX веков. С. 388.


[Закрыть].

Однако в 1919 г. Руссик лишился подворья. После пожара 1917 г. греческое правительство решило отстроить пострадавшую часть Салоник по европейскому плану и, в связи с этим, провести отчуждение некоторых частных владений. 18 июля 1919 г. доверенное лицо монастыря, иеромонах Феодор, сообщил игумену Мисаилу, что согласно новому плану города здание подворья подлежит сносу, и власти дали пятидневный срок на его очистку. Монастырь подал заявление российскому консулу об отсрочке исполнения этого указания на три месяца, но с помощью Салоникского митрополита срок выезда продлили лишь на несколько дней. За это время о. Феодор некоторые вещи отправил на метохи Каламария и Кассандра, а другие распродал, продал он за небольшую сумму (37 тысяч франков) на слом и само здание подворья. Фактически подворье перестало существовать 1 августа 1919 г.[1374]1374
  АРПМА, оп. 10, д. 170, док. 154, л. 39, 42.


[Закрыть] 16 апреля 1922 г. иеромонах Адриан (Сафонов) по поручению монастыря продал и участок земли, на котором находилось подворье.