Текст книги "Объединение наций в разделенном мире. Трудный путь к консенсусу"

28 августа 2013 года я ехал в машине в аэропорт Скипхол, чтобы лететь из Амстердама в Вену. Только что я участвовал вместе с королем Нидерландов Виллем-Александром в праздновании столетия Дворца Мира, а на следующей день нам с женой предстояло присутствовать на торжественной церемонии, где мэр Вены должен был вручить мне памятную Медаль Свободы. И вдруг мне поступил срочный звонок от президента Обамы. Он продлился всего семнадцать минут и сильно меня встревожил. «Буду говорить прямо, – сказал президент Обама после того, как мы обменялись парочкой шуток. – Я настоятельно советую вам увезти команду ООН из Сирии».

Эксперты ООН по химическому оружию только что прибыли в Гуту и неплохо продвинулись вперед. Им предстояло уезжать через два дня, в субботу. Тем не менее президент настаивал, чтобы команда покинула город утром в пятницу, а еще лучше ночью в четверг. «Если они останутся в Сирии, личная безопасность экспертов окажется под угрозой, поскольку срок их пребывания совпадет с исполнением утвержденной нами миссии, которая может начаться в стране, – сказал он. – В конце концов вам же не надо определять, кто применил химическое оружие. Мы знаем, кто это сделал».

– Со всем уважением, – ответил я, – я был бы глубоко признателен, если бы вы проявили больше терпения. Конечно, в наши задачи не входит установить, кто это сделал, но по крайней мере мы сможем подтвердить факт применения химического оружия.

Я указал президенту Обаме на то, что отзыв инспекторов ООН вызовет в памяти мирового сообщества события войны США в Ираке 2003 года, которая сильно подорвала доверие к его стране. Однако президент Обама настаивал, отвергая мою озабоченность политическими осложнениями.

– Если вы начнете бомбардировки, они будут нелегитимны, – аргументировал я. – Дайте нам несколько дней, и мы придадим вашим действиям хотя бы частичную законность.

Еще раз поторопив меня с отзывом команды, президент добавил:

– Я не ожидаю от вас публичного согласия. Просто сворачивайтесь и улетайте!

Он повысил тон, словно обращался к кому-то из своих подчиненных.

Спокойным, но твердым голосом я ответил:

– Господин президент, со всем уважением, давайте оставаться на связи.

Моя жена слушала мои реплики, явно встревоженная тем, что происходит между ее мужем и президентом США. Я не отозвал команду экспертов. Но меня не удивило то, что администрация Обамы рассматривала возможность военного вмешательства, и я разделял его озабоченность относительно дальнейшей дестабилизации гражданского населения.

Потом я каждый день ожидал применения силы, но до этого так и не дошло. Я узнал, что британский парламент бойкотировал предложение премьер-министра Дэвида Кэмерона об участии Великобритании в бомбардировках Сирии. Кроме того, американский Конгресс потребовал от администрации получить его поддержку перед нанесением воздушных ударов. Законодатели не согласились на них, и президент Обама отказался от плана бомбардировок Сирии.

Конфликт в Сирии кипел уже год, когда в марте 2012 года внезапно открылось окно для переговоров. Я был полон решимости воспользоваться этой редкой возможностью с применением всего дипломатического влияния, которым только располагал. Мне нужен был уважаемый специальный посланник, лучший из лучших, для обсуждения политического выхода из ситуации в Сирии. Кто-то терпеливый и креативный, переговорщик, понимающий глубинные корни конфликта, крупный государственный деятель с моральным авторитетом и личными связями. Мне нужен был Кофи Аннан, мой предшественник на посту генерального секретаря ООН. Мы все сознавали, что нам предстоит грандиозное предприятие с призрачными шансами на скорый успех, однако Аннан любезно согласился: «Господин генеральный секретарь, – сказал он, – это просьба, на которую я не могу ответить отказом».

Как общему специальному посланнику ООН и Лиги арабских государств ему предстояло разработать план мирного урегулирования конфликта и привлечь обе стороны к его исполнению. Приоритетом являлось пресечение атак на мирное население, после чего следовало договориться о длительном прекращении огня и перемирии, которое Дамаск и другие правительства будут неукоснительно соблюдать. Он должен был проявить себя одновременно политиком и «менеджером по продажам». Оба мы знали, что ведем гонку со временем против безжалостных часов, отсчитывающих мгновения перед новыми зверствами. На тот момент в Сирии погибло более пяти с половиной тысяч человек; двести семьдесят тысяч стали беженцами.

К концу 2011 года были устранены или высланы многие руководители местного и регионального уровня, поддерживавшие оппозицию, и я опасался того, что организованная преступность, иностранные наемники и даже армии соседних государств могут заполнить этот вакуум. Религиозные экстремисты, обосновавшиеся в регионе со времен гражданской войны в Ираке в 2004 году, наверняка воспользовались бы воцарившимся хаосом, а то и поспособствовали ему. Дамаск поддерживал и укрывал у себя руководство ХАМАС и Хезболлы уже много лет, и эти группировки, вне всякого сомнения, были на стороне правящего режима.

Башар Асад, как и его отец, подавлял демонстрации и протесты быстро и с применением силы. Мы знали, что он накопил арсенал самых страшных вооружений, включая такие смертоносные вещества, как зарин. Этих угроз мы ожидали. Но не были готовы к вмешательству «Исламского государства» с его шокирующим садистским исламским терроризмом.

Как только события опять начали «скатываться» в хаос, я позвонил президенту Асаду, чтобы сообщить ему в частном порядке, что ООН и множество других организаций требуют от него соблюдения прав человека. Каждый раз, когда я звонил ему, Асад заверял меня, что делает все возможное, чтобы не причинять вреда мирным жителям, и гарантирует им свободу слова и собраний. И каждый раз он лгал. Все его обещания на следующий день оказывались ложью. После шести телефонных звонков я решил больше не иметь с ним дела.

Много лет спустя специальный посланник Лахдар Брахими – занявший этот пост после Кофи Аннана, – рассказал мне интересную историю о поведении Асада. В начале сирийского кризиса король Саудовской Аравии Абдулла звонил президенту Асаду практически ежедневно, и каждый раз Асад заверял короля, что старается изо всех сил. Потом Асад просил о финансовой поддержке, и король Абдулла обычно соглашался. Саудовский король тоже утратил доверие к диктатору и присоединился к коалиции, поддерживавшей законную оппозицию.

В прошлом Кофи Аннан служил заместителем генерального секретаря по миротворческим операциям, и считал, что задача «голубых касок» – способствовать прекращению конфликтов и приносить мир. Я полностью поддерживал эту его точку зрения. Миссия ООН по наблюдению в Сирии (МООННС) являлась невооруженной военной наблюдательной миссией и насчитывала триста человек. Мы развернули ее практически мгновенно. Однако перемирие не соблюдалось, и во вторую неделю мая 2012 года столкновения возобновились с новой силой. Это сделало невозможным функционирование миссии, и в следующем месяце ее деятельность была приостановлена. В своем докладе Совету Безопасности 6 июля я выдвинул несколько предложений по сохранению операции. Совет продлил ее до 10 августа, однако заявил, что далее не пролонгирует, если не увидит значительного прогресса. Миссия проработала в Сирии менее четырех месяцев.

Бывший генеральный секретарь Аннан активно сотрудничал с сирийским правительством, Лигой арабских государств и постоянными членами Совета Безопасности – в первую очередь Россией и США. Казалось, выход из гуманитарного кризиса уже найден, однако Сирия вела переговоры лишь формально. 25 марта Асад отдал приказ атаковать занятую оппозиционерами Хулу, небольшой городок в сорока километрах от Дамаска. Там погибло по меньшей мере 115 человек, включая детей. Нападение планировалось одновременно с тем, как правительство обсуждало с Аннаном шестистороннее соглашение.

Спустя всего два дня после бойни в Хуле, сирийское правительство согласилось на неформальные переговоры по прекращению военных действий, доставке гуманитарной помощи, отказу от применения артиллерии в жилых кварталах, освобождению политических заключенных и других арестованных, обеспечению доступа журналистов, назначению представителя для мирных переговоров и соблюдению свободы собраний и демонстраций. Однако, несмотря на все наши усилия, ситуация ухудшалась. 30 июня 2012 года я встретился в Женеве для неофициального совещания с министрами иностранных дел пятерки постоянных членов СБ, Арабской лиги, Евросоюза, Турции, Ирака, Кувейта и Катара – так называемой Группы поддержки Сирии. Возглавляемое Аннаном совещание предложило план по учреждению «переходного правительственного органа с полными исполнительными функциями». Мой оптимизм в отношении этого плана был крайне умеренным.

Через шесть недель стало ясно, что Дамаск не намерен соблюдать условия, на которые сам согласился. Борьба между правительственными войсками и Свободной сирийской армией усилилась, хотя обе стороны участвовали в мирных переговорах, и 12 августа 2012 года, спустя всего четыре месяца после учреждения МООННС, Совет Безопасности распустил военную наблюдательную миссию по причине эскалации насилия. Разозленный и разочарованный неуступчивостью Сирии и разногласиями между пятью постоянными членами СБ, Аннан 2 августа 2012 года ушел в отставку. Объявляя о своем решении репортерам, бывший генеральный секретарь сказал: «Мир полон сумасшедших вроде меня, поэтому не удивляйтесь, когда кто-нибудь займет эту должность».

К счастью, у ООН есть немало опытных посланников. В следующие пять лет на место бывшего генерального секретаря приходили поочередно трое таких же талантливых дипломатов: бывший министр иностранных дел Алжира Лахдар Брахими, затем давний политический советник ООН Стаффан де Мистура из Италии и Гейр Педерсен, бывший специальный координатор по Ливану. Но и у них ничего не получилось.

В начале процесса действующий тогда Госсекретарь США Хиллари Клинтон настаивала на том, чтобы я разделил функции посланника между двумя людьми, где один, от Арабской лиги, должен был наблюдать за политическими процессами, а второй, от ООН, сосредоточиться на гуманитарной миссии. Я не последовал ее совету, потому что ООН и Арабская лига по опыту в Дарфуре знали, что распределение ролей между переговорщиками может оказаться, мягко говоря, неэффективным и привести к ненужной борьбе за власть. ООН сама имела мало влияния в Женеве, поскольку влиятельные государства стремились вести переговоры от собственного лица. Я стремился облегчить страдания мирного населения, направив миллиарды долларов на помощь сирийцам, запертым у себя в стране или вынужденным переселяться в лагеря беженцев в соседних государствах.

22 января 2014 года сорок стран и Арабская лига встретились в штаб-квартире ООН для новой конференции по сирийскому конфликту. Летя через Атлантику, я заранее знал, что атмосфера там не будет способствовать переговорам, а тем более значимому компромиссу. С момента проведения первой конференции в Женеве Брахими сообщал мне лишь о слабом прогрессе, но я все-таки надеялся, что встреча в расширенном составе приведет к прорыву – прекращению войны и созданию в стране стабильного переходного правительства.

Большинство государств настаивало на том, чтобы не приглашать главного политического и военного сторонника Сирии, Иран. Однако я не представлял, как мы придем к надежному решению, не считаясь с таким влиятельным сторонником режима в регионе. Я обсудил этот вопрос с госсекретарем США Джоном Керри, который сказал, что это моя конференция и решать мне. Однако он советовал также убедиться, что иранцы заинтересованы в установлении мира, а не в затягивании гражданской войны. Остальные члены Совета Безопасности были настроены более или менее позитивно. В конце концов, я позвонил министру иностранных дел Ирана Мохаммаду Джаваду Зарифу и сообщил, что приглашу его только в случае, если Иран поддержит цели, стоящие перед второй Женевской конференцией. Он согласился, и 19 января я лично заявил прессе о том, что пригласил Тегеран.

На меня сразу же обрушились телефонные звонки от госсекретаря Керри и министра иностранных дел Саудовской Аравии принца Сауда ибн Фейсала. Госсекретарь Керри звонил трижды в день, настаивая на том, чтобы я отменил приглашение Ирана на конференцию. Саудовский министр иностранных дел в ярости угрожал бойкотом совещания со стороны всех арабских государств. Я старался заручиться обещанием, что иранское правительство подчинится общему коммюнике Женевской Группы поддержки Сирии, которое министр иностранных дел Зариф дать отказался, заявив, что не поедет на конференцию, если ему ставят условия. Это было намеренным позерством, и я отменил приглашение. Это был один из самых неловких и мучительных эпизодов в моей дипломатической карьере. Я никогда не становился объектом таких яростных нападок со стороны стран-членов.

Я понимал, что Сирия представляет огромную геостратегическую ценность: Тегеран, Москва, «Хезболла», воинствующие салафиты, суннитские мятежники и в первую очередь Ирак выступали за Асада. США, страны НАТО, Турция, Израиль, курды и позднее Саудовская Аравия поддерживали сирийскую оппозицию, одновременно стараясь ослабить активность Исламского государства и других вооруженных группировок, действующих в регионе. Каждая из сторон разжигала гражданскую войну, преследуя собственные политические и милитаристские цели.

ООН всегда была ценным форумом для международных дискуссий, и нельзя недооценивать ее моральный авторитет и глобальное влияние. Однако я считаю, что наибольшего эффекта организация достигла в облегчении судеб сирийского народа. Лондонская конференция, завершившаяся 4 февраля 2016 года, принесла 12 млрд долларов – рекорд по гуманитарным сборам за один день. По оценкам ООН за пять лет противостояния погибло четыреста тысяч мирных жителей, а выжившие продолжали терпеть невообразимые страдания. (5) Я продолжал собирать гуманитарные конференции – трижды в Кувейте, с шейхом Сабахом аль-Ахмедом аль-Джабером ас-Сабахом Кувейтским, вклад которого я отметил вручением ему Гуманитарного благодарственного сертификата ООН. (6) Я всегда буду помнить, как эмир Кувейта неизменно помогал сирийским беженцам, несмотря на проблемы собственной страны с соседним Ираком. Кувейтский эмир возглавил четвертую Гуманитарную конференцию в Лондоне вместе с премьер-министром Великобритании Дэвидом Кэмероном.

Страшно было следить за боями по картам и видеть, куда они распространятся дальше. Иностранные державы продолжали вливать ресурсы в эту войну, продлевая творящиеся зверства. Остальное международное сообщество не располагало инструментами для предотвращения варварских военных преступлений, которые – мы это знали – совершались обеими сторонами. Мысли о них не давали мне спать, а ситуация день ото дня становилась все хуже. К ноябрю 2015 года Арабская лига, западные державы, Ливан, Япония и многие другие страны сформировали рекомендательный комитет. Международная группа поддержки Сирии выпустила несколько политических заявлений, требующих полного и незамедлительного прекращения военных действий, однако они остались гласом вопиющего в пустыне.

В конце июля 2012 года инсургенты подступили к Алеппо, и бои стали еще более интенсивными. Я получал последние сводки один или два раза в день, и мои заместители по гуманитарным вопросам, политическим вопросам и миротворчеству оценивали количество пострадавших. Я начал бояться этих брифингов. Спутниковые снимки до и после показывали, как в ходе конфликта стремительно разрушаются жилые дома, городская застройка, сельскохозяйственные угодья и инфраструктура. К 2015 году стало ясно, что восстановить старый город не удастся. Алеппо стал синонимом ада.

Арабская весна не оправдала связанных с ней надежд, однако семена самоопределения были посеяны и в некоторых местах дали всходы. В 2018 году в Судане произошло похожее восстание – продолжавшиеся почти год протесты, набравшие мощь и большое количество сторонников по мере своего развития. На тот момент в Судане имелся гражданский лидер и в новой Конституции не упоминались законы шариата.

Алжирская молодежь вышла на улицы в 2019 году с требованиями отставки Абдель Азиза Бутефлики, правившего страной более тридцати лет. Из-за ухудшающегося здоровья ему давно следовало бы оставить свой пост. В декабре того же года состоялись выборы, однако их сильно осложнили бойкоты и протесты. Дело в том, что все пятеро кандидатов принадлежали режиму Бутефлики.

В начале этого десятилетия миллионы людей в арабском мире – и сотни миллионов их сторонников по всей планете – преисполнились решимости требовать мира и соблюдения их прав. Однако не везде удалось избавиться от диктаторов, коррупционеров и династических правителей, извлекающих выгоду из притеснения собственного народа. Тем не менее внушает надежду тот факт, что восстания в сети, как в Судане и Египте, до определенной степени заменили уличные демонстрации – даже в странах, где уровень грамотности и доходов гораздо ниже мировых стандартов, а доступ в интернет ограничен. В социальных сетях продолжается борьба за справедливость и равенство, и те, кто ее ведет, находят поддержку людей, живущих от них за тысячи километров. Такая поддержка внушает оптимизм.

Мысли об арабской весне до сих пор преследуют меня. «Исламское государство» удалось изгнать с территории Ирака, однако его боевики перегруппируются в Сирии. Иностранные правительства финансируют повстанцев, преследуя собственные цели в регионе, и не собираются учитывать огромное количество человеческих жертв. Печально видеть, что за два года движение демократизации не преобразовало арабский мир в той же степени, что и впечатляющее падение коммунизма в 1988 году. Арабская весна обладала тем же потенциалом для обновления Северной Африки и Ближнего Востока, как падение коммунизма – для Центральной Азии и Восточной Европы. Жители региона воспользовались редчайшей возможностью изменить состав власти и даже формы правления, однако им не удалось преодолеть насилие и хаос, с которыми они столкнулись. Есть поговорка: «Если Бог проходит мимо, хватай его за полу». Арабские народы этого не сделали.

Все люди хотят жить в мире и равенстве, иметь право на самоопределение, и они всегда будут этого желать – вне зависимости от религий и регионов. Это внушает мне надежду. Мы должны помнить, что времена года сменяют друг друга, и этот круг вечен.

Глава 12
Иран
Важность обещаний

В 1974 году меня, молодого дипломата, отправили в наше посольство в Тегеране в полуторамесячную командировку, чтобы помогать двумстам корейским спортсменам, принимавшим участие в Четвертых Азиатских Играх. Легко было впечатлиться богатой историей и культурой Ирана, и я испытывал особую симпатию к этой стране. Условия жизни в городах и деревнях улучшались, а шах был одним из самых влиятельных лидеров региона. Иран находился в отличных отношениях с США.

Однако, когда я стал генеральным секретарем ООН, Иран был уже совсем не тот. В мой срок на посту эта страна нарушила столько принципов и резолюций ООН, что от одной мысли об этом я испытывал усталость и разочарование. Эта древняя и прекрасная культура сейчас дестабилизирует Ближний Восток и страны Персидского залива, развязывая кровавые конфликты, жестоко обманывая чаяния своего народа и преследуя эгоистические цели, в частности по «уничтожению» государства Израиль, как выражаются лидеры страны. Еще более тревожно, что государство приближается к созданию ядерного оружия. Иранские власти неоднократно это отрицали, однако их стремление держать в секрете программу по обогащению урана и недопущение инспекторов говорят об обратном. Лицемерие Ирана в отношении его ядерной программы было драматически разоблачено в ходе саммита G20 в Питтсбурге в сентябре 2009 года, когда президент США Обама, премьер-министр Великобритании Браун и президент Франции Саркози публично предъявили убедительные доказательства существования секретных лабораторий по обогащению урана близ Кума. (1)

Совет Безопасности ООН шесть раз с 2006 года выступал с осуждением ядерной программы Ирана. В добавление к односторонним санкциям разных стран в 2006 году Совет Безопасности наложил дополнительные многосторонние ограничения на иранский режим с целью помешать дальнейшему развитию атомных технологий. Целое десятилетие иранское руководство не могло совершать международных поездок, страны отказывались покупать иранскую нефть, Тегеран был отключен от систем международных платежей и части интернет-услуг. Кумулятивный эффект этих ограничений привел к опасному упадку в экономике с ростом инфляции до 40 % в 2013 году. (2) Безработица среди молодежи, важный индикатор экономического состояния страны, удвоилась, взлетев до 30 % всего за четыре года. (3) Десятилетие эскалации привело к падению иранского риала, курс которого составляет 135 000 за доллар в отличие от 9041 в 2007 году.

Несмотря на нарастающее давление, Иран продолжал сопротивляться требованиям МАГАТЭ, основанным на Договоре о нераспространении ядерного оружия и резолюциях Совета Безопасности по инспектированию всех ядерных объектов, военных и гражданских. Иран подписал несколько важных пактов по контролю над вооружениями, включая Договор о нераспространении, однако государство остается непрозрачным. Как генеральный секретарь я счел, что мой долг – сотрудничать со всеми и повсюду, чтобы предупредить возникновение потенциально катастрофических коллизий. Однако, несмотря на угрозу для мира и безопасности со стороны непредсказуемого Ирана, владеющего ядерным оружием, пространство для маневра у ООН оказалось совсем небольшим.