Текст книги "Объединение наций в разделенном мире. Трудный путь к консенсусу"

Нацелив ООН на достижение планки по гендерному паритету и большей инклюзивности женщин, я начал обращаться к мировым политическим лидерам. Сначала я изучал статистику. Потом спрашивал их: «Сколько женщин-министров в вашем правительстве? Сколько женщин-парламентариев в вашей стране?» Я даже публично обратился к Генеральной Ассамблее, призывая лидеров устранить социальные и юридические препятствия к участию женщин в политической жизни. Это жизненно важно; каждый успех в Руанде или Испании сопровождается провалами десятка других стран.

Данная проблема ни в коем случае не ограничивается развивающимися или религиозно консервативными государствами. Как часто канцлер Германии Ангела Меркель оказывалась единственной женщиной на групповых фото «Большой семерки»? В десятках стран женщины буквально невидимы. Многие сидят с детьми и могут зарабатывать только мелкой надомной работой. Другие покрывают себя одеждой в головы до пят для простого похода на ближайший рынок. Так формируется будущая маргинализация и для девочек, мечтающих интегрироваться в местное сообщество. Мир начинает сознавать проблему, но процесс идет недостаточно быстро. В частном порядке я указал королю Абдулле из Саудовской Аравии, что в его правительстве нет ни одной женщины. Очень скоро он назначил тридцать две женщины в шариатские суды. Я обратился к руководству стран Персидского залива, обратив их внимание на недостаточное представительство женщин в их правительствах, и обсудил данную ситуацию с десятками лидеров Южно-Тихоокеанского и Карибского региона. Ни один из них не обвинил меня во вмешательстве во внутренние дела, поскольку все знали, что я прав.

Государства-члены тоже стали отправлять больше женщин-постпредов в ООН. Когда я заступил на пост в 2007 году, их было всего одиннадцать. А когда произносил прощальную речь, в зале Генеральной Ассамблеи сидело более сорока женщин-постпредов. Это по-прежнему около одной женщины на пять мужчин, но я с радостью наблюдаю за тем, что все больше женщин становятся министрами иностранных дел и экспертами по важнейшим государственным проблемам, от развития до разоружения.

Я был удивлен и смущен, когда в 2017 году Азиатские инициативы, неправительственная гражданская организация по женскому вопросу под руководством Гиты Мехта, учредила премию моего имени – Премию Пан Ги Муна за расширение возможностей женщин. Мы с Сунтхэк рады были присутствовать на трех церемониях ее вручения. В 2017 году премию получили американская феминистка, писательница и политическая активистка Глория Стайнем и Ю Сай Кан, знаменитая китайская телеведущая и продюсер. В 2018 году лауреатами стали знаменитая детская писательница и борец за глобальное здоровье Челси Клинтон, а также Сьюзан Блаустейн, основательница Women Strong International и соучредительница и руководитель Инициативы «Города тысячелетия» Колумбийского Университета. В 2019 году премия была вручена Сесиль Ричардс, соучредительнице Supermajority; Кейти Мацуи, вице-президенту «Голдман-Сакс» в Японии; Мадхуре Сваминатан, главе исследовательского фонда «МС Сваминатан» в штате Ченнай в Индии. Я был глубоко польщен, когда мне доверили вручить премию леди Джейн Гудолл, знаменитому приматологу, антропологу и Послу мира ООН в 2020 году.

Я не знал, что существует символ сексизма, с которым женщины до сих пор сталкиваются в условиях безработицы, – печатная машинка. Я имел честь познакомиться с деятельной сотрудницей ООН, начавшей свою карьеру в 1950-е годы, леди Маргарет Энсти в июне 2016 года в Бирмингеме, в Англии. Она сказала мне, что мать не советовала ей учиться печатать на машинке, потому что в 1940-е годы в Великобритании должность секретарши была пределом карьерных возможностей для женщины. Леди Энсти вскоре доказала миру, что умные и бесстрашные женщины способны добиться успеха на гораздо более масштабных поприщах. Она дала мне экземпляр своей автобиографической книги 2003 года «Никогда не учитесь печатать», а когда отмечала свой девяностый день рождения, я с удивлением узнал, что печатная машинка стала темой ее праздника. Я послал ей поздравительную открытку и получил в ответ очаровательное письмо. Я храню его до сих ор.

За ланчем в 2010 году я спросил бывшего госсекретаря США Кондолизу Райс, не собирается ли она написать мемуары и потребуется ли ей для этого ассистентка. «Нет, – ответила она, – я прекрасно умею печатать». В молодости отец заставил ее выучиться набирать тексты, потому что лучшая работа, которую афроамериканская девушка могла найти в 1960-е годы в Денвере, была секретарской.

– Что ж, доктор Райс, – пошутил я, – вы и правда стали отличным секретарем – Госсекретарем США!

Ее мемуары «Нет чести выше» хранятся в моей библиотеке.

Не было никакого сомнения, что моим дочерям, родившимся в компьютерную эпоху, нужно научиться печатать. Сегодня от каждого – и руководителя, и сотрудника на низших должностях – ожидают, что он умеет составлять и оформлять собственные тексты, таблицы и иллюстрации. Поколение леди Энсти сильно удивилось бы, узнав, что в будущем клавиатура станет символом эмансипации. Именно к такому миру я стремился: тому, в котором девушки преодолеют ограничения, превратившись в сильных и влиятельных женщин. Я хочу видеть их здоровыми матерями и умелыми работницами, которых мужчины уважают, как равных.

Я ожидал, что моим преемником станет женщина. На пост генерального секретаря претендовало тринадцать кандидатов, включая семь женщин. Ранее в истории ООН женщины редко могли рассчитывать на руководящие посты, поэтому сама данная цифра вызывает восхищение. Все это женщины высокого полета, включая мировых лидеров и ведущих чиновниц ООН. Однако в 2016 году вышло по-другому. Сусана Малькорра, бывшая глава моей администрации и руководительница Департамента полевой поддержки, была в числе кандидатов, но сказала, что в ООН «потолки не из стекла, а из стали».

Девятым генеральным секретарем ООН стал бывший премьер-министр Португалии Антониу Гутерриш, и его стремление нанимать и продвигать женщин в организации очевидно.

Я много путешествовал как дипломат и как гражданское лицо, и неоднократно становился свидетелем недостатка уважения в отношениях между полами. Ситуация меняется, но многие страны медлят на пути перемен. Нам по-прежнему нужно больше мужских и женских голосов, чтобы требовать равенства, призывать к нему, настаивать на нем – как в индустриализованном мире, так и в развивающихся странах.

Глава 18
Цели устойчивого развития
За человеческое достоинство для всех

«Когда у женщин начинались схватки, они смотрели на свои резиновые сапоги, – сказала мне мать, когда я был малышом. – Они глубоко вздыхали и думали, наденут ли их еще когда-нибудь». Я не понимал тогда, что мама имеет в виду. Роды представляли опасность для женщин в развивающихся странах, включая Корею в 1950-е годы. Сотни миллионов женщин умирали или становились инвалидами, производя на свет новую жизнь. Они рожали дома, с помощью других деревенских жительниц, весь опыт которых состоял в том, что они сами уже несколько раз родили и остались в живых. Никаких медицинских услуг. Никакого ухода. Никакой надежды, если что-то пойдет не так – а это часто случалась в регионах, охваченных нищетой. То же самое касается сорока четырех миллионов женщин, рожающих детей ежегодно по всему миру.

А что насчет ребенка? Он мог получить родовую травму, оказаться на руках у матери, травмированной при родах, или мог быть оставлен родными, потому что у семьи не было средств, чтобы вырастить его. Мальчика, не достигшего подросткового возраста, могли заставить работать. Девочку могли заставить рано выйти замуж. Без учебы эти юноши и девушки вырастали неспособными улучшить собственную жизнь и жизнь своих семей. Ребенку, чтобы расти, нужна хорошая пища, чтобы быть здоровым – санитарные условия, чтобы развиваться – образование, а чтобы добиваться успеха – безопасная среда и перспектива получить достойную работу в будущем.

Сегодня по меньшей мере 734 млн человек по всему миру находятся за чертой бедности, и в основном это дети, которые считают нормальным голодными ложиться спать. Вне зависимости от того, где на планете вы родились, невозможно вести активную и достойную жизнь на 1,90 доллара в день. Нищета нередко становится коренной проблемой вооруженных конфликтов. Она разрушает общины из-за неравенства, голода и болезней. Единственный способ решить любую из этих проблем – добиться прогресса во всех.

В сентябре 2000 года мировые лидеры приняли Декларацию о целях развития тысячелетия на специальном саммите, организованном в самом начале новой эры.

Цели развития тысячелетия (ЦРТ) представляли собой смелый набор из восьми целей и двадцати одного шага по борьбе с нищетой и голодом, улучшению положения женщин, развитию начального образования, а также борьбе с ВИЧ/СПИДом, малярией и другими заболеваниями. Декларация утверждала такие фундаментальные ценности, как свобода, равенство, солидарность, терпимость и общая ответственность. ЦРТ стали большим успехом. Среди показателей, которые снизились по меньшей мере вполовину, – нищета, детская смертность и новые заражения ВИЧ.

За прошедший период многие страны смогли добиться гендерного паритета в начальных школах; материнская смертность упала на 40 % по сравнению с 1990-ми годами; два миллиарда человек получили доступ к улучшенным санитарным условиям; более двенадцати миллионам человек с ВИЧ/СПИДом стали проводить антиретровирусную терапию; помощь развитию со стороны индустриальных держав возросла на 66 %, до 135,2 млрд долларов с 2000 по 2014 год. В 2010 году, за пять лет до планируемой даты, Всемирный Банк с гордостью объявил о достижении поставленной перед ним первоочередной цели. Однако, по сути, она была достигнута благодаря решительным мерам, принятым Китаем, чтобы избавить почти четыреста миллионов человек от нищеты.

Я был решительно настроен на достижение не меньших успехов в других странах, испытывающих нужду. Сотни миллионов граждан мира продолжали страдать от нищеты из поколения в поколение. Я знал, что порочный круг должен быть разорван, чтобы их будущее стало более многообещающим, чем прошлое. Никогда – ни на секунду – не ставилось под сомнение, что борьба за ЦРТ продолжится в какой-то форме и после истечения мандата в 2015 году. Государства-члены ООН настаивали на том, чтобы к 2013 году я подготовил новый план и переход осуществился бы плавно.

Группа мировых лидеров и выдающихся политических фигур поделилась со мной своими взглядами на приоритеты и реалии развития. За пять лет тяжелого труда мы выработали Цели устойчивого развития (ЦУР), список из семнадцати пунктов по борьбе с изменениями климата и с нищетой, соблюдению прав человека и мировому сотрудничеству. Если эти цели будут достигнуты к 2030 году, с нищетой будет покончено; ущерб от изменений климата будет сокращен; а права человека, здравоохранение и развитие распространятся на сотни миллионов людей по всему миру.

Цели устойчивого развития – это фундамент для коллективных действий, основополагающий принцип ООН. И ЦРТ, и ЦУР направлены далеко в будущее, амбициозны, всеохватны и требуют уверенности в щедрости и вовлеченности всех правительств. Я создал группу сторонников ЦРТ из известных людей, всемерно поддерживавших их. Мне хотелось добиться более инклюзивного процесса, который стал бы нормой, а члены этой группы могли достичь для Целей развития тысячелетия такой поддержки. Я выбрал президента Пола Кагаме из Руанды, добившегося большого прогресса, и премьер-министра Хосе Луиса Родригеса Сапатеро из Испании председателями нашей группы. Я был рад, что множество настоящих звезд в сфере здравоохранения, защиты окружающей среды, образования и борьбы за права женщин выразили желание активно участвовать в деятельности Группы сторонников ЦРТ.

Первое ее заседание состоялось в Мадриде в июле 2010 года, однако у нас возникло затруднение. В стране распространилась петиция против визита Кагаме и призывала испанские власти не встречаться с ним из-за обвинений в военных преступлениях против армии тутси. Сапатеро также отказался от встречи с президентом Руанды. Возникла неразрешимая проблема: двое сопредседателей не могли находиться в одном зале.

Кагаме уже прибыл в Мадрид, и я обсудил с ним ситуацию. Я боялся, что он покинет Испанию еще до заседания; до сих пор помню, насколько рассержен и унижен он был. Однако ради ЦРТ, которые он настойчиво продвигал, президент решил остаться. Я предложил, чтобы Кагаме председательствовал на первом заседании, а его сопредседателем выступил министр иностранных дел Мигель Анхель Моратинос, действуя от лица испанского премьер-министра. Следующим заседанием должен был руководить премьер-министр Сапатеро, в отсутствие президента Кагаме. Я был признателен лидеру Руанды за то, что он любезно согласился с таким регламентом. У меня мурашки бежали по коже при мысли о том, как было бы неловко, если бы мы не пришли к соглашению.

Разобравшись с этим вопросом, я обратился к сторонникам ЦРТ, включая лауреатов Нобелевской премии мира Мухаммада Юнуса и правозащитницу Вангари Маатаи из Кении; сэра Боба Гелдорфа, звезду «Живой помощи»; Грасу Машел, бывшую первую леди Мозамбика и Южной Африки и борца за права африканских женщин и девочек; бывшего министра здравоохранения Мексики Хулио Френка, декана факультета здравоохранения Гарвардского Университета; а также филантропа Билла Гейтса. Королева Шейха Моза бинт Насер из Катара, профессор Колумбийского Университета Джеффри Сакс, посол Кореи До Ён Сим, Тед Тернер, американский филантроп Рэй Чэмберс и другие также были активными сторонниками ЦРТ. «Когда необходимо привлечь внимание общественности и мобилизовать политическую волю, нам требуются влиятельные голоса, вдохновляющее лидерство и креативные умы, – сказал я им. – Вот почему я обратился к вам».

Теперь я мог сосредоточиться на видении общей картины по истечении срока, поставленного для ЦРТ, – 2015 год. В августе 2010 года я учредил Комитет глобальной устойчивости под руководством президентов Тарьи Халонен из Финляндии и Джейкоба Зумы из ЮАР. В число двадцати двух членов Комитета входили Али Бабакан, заместитель премьер-министра Турции; бывший премьер-министр Кореи Хан Сын Су, который являлся также президентом Генеральной Ассамблеи в 2001–2002 годах; бывший премьер-министр Японии Юкио Хатояма и постпред США в ООН Сьюзан Райс.

Особенно меня порадовало, когда Харлем Брунтланн, бывшая премьер-министр Норвегии, согласилась возглавить еще один комитет, по вопросам ухудшения климатической ситуации. В январе 2012 года этот комитет выпустил отчет под названием «Несгибаемые люди, несгибаемая планета: будущее, которое стоит выбрать». Там убедительно доказывалась необходимость снижения выбросов углерода, и я стремился и дальше сотрудничать с Брунтланн. Она более тридцати лет своей жизни посвятила проблемам развития. Также именно Брунтланн предложила формулировку «устойчивое развитие» в своем судьбоносном докладе в ООН от 1987 года. (1) Этот доклад положил начало философии устойчивого развития, при котором улучшения должны отвечать нуждам существующего поколения и не препятствовать будущим поколениям развивать их дальше. Я ознакомился с текстом доклада задолго до того, как пришел в ООН, и он значительно повлиял на мое мышление.

Я знал Брунтланн – бывшую руководительницу ВОЗ – много лет, и не так давно сотрудничал с ней в Совете Старейшин. Она дала мне много ценных идей, позволявших вести дискуссии дальше, хотя в целом процесс составления будущих целей напоминал мне ловлю разбегающихся кошек. Я был признателен ей за способность фокусироваться на амбициозных, но достижимых задачах.

В августе 2012 года я создал еще один ответственный комитет. Президент Индонезии Сусило Бамбанг Юдойоно, президент Либерии Элен Джонсон-Серлиф и премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон возглавили состоящую из двадцати семи членов Комиссию выдающихся деятелей, лидеров, которым предстояло сосредоточиться на целях развития после 2030 года. Это было жизненно важным начинанием, которое расширило бы наше планирование за пределы срока действия Целей устойчивого развития. Комиссия мыслила масштабно и предложила пять рекомендаций по трансформации правительств, процесса развития и самих людей. Такая «революция прозрачности» подчеркивала необходимость использования собранных данных на благо общественности. Все члены Комиссии сознавали сложности процесса развития, и я знал, что они обеспечат приток свежих идей.

Одновременно я тесно сотрудничал с официальными представителями разнообразных агентств, фондов и программ ООН. У Хунбо, заместитель генерального секретаря из Департамента по экономическим и социальным вопросам (ДЭСВ), и Хелен Кларк, администратор Программы развития ООН (ПРООН) стали для меня особенно ценными союзниками. Их приоритеты, опыт и доступ к данным дали мне глобальное видение того, куда направлено развитие и где его надо усовершенствовать. Я собирался поддерживать дальнейшее воплощение Целей тысячелетия, но также хотел обратиться к новым тревогам и реалиям, включая загрязнение окружающей среды и ответственное потребление.

Первая конференция по Целям устойчивого развития проходила 20–22 июня 2012 года в Бразилии, стране, где ровно двадцать лет назад в Рио-де-Жанейро состоялся первый Саммит Земли. Официально она называлась «Конференцией ООН по устойчивому развитию», но в мире стала известна как «Рио+20». Совещания представляли собой процесс усиленного мозгового штурма, внесения новых идей и дипломатических переговоров, нацеленных на прояснение ключевых вопросов и приоритетов для составления проекта ЦУР. Делегаты практически из всех 193 государств-членов ООН собрались на морском курорте, чтобы обсудить политическую декларацию, которая задаст направление будущих Целей устойчивого развития. У нас было больше недели, чтобы договориться о формулировках, перед тем как мировые лидеры прибудут на саммит. По опыту я знал, что ни у кого не будет свободной минутки, чтобы хоть раз искупаться.

Тысячи делегатов конференции ездили из своих отелей в конференц-центр и обратно, нередко в часы пик. Количество участников возросло почти вдвое, когда прибыли главы государств и правительств, министры экономики и иностранных дел, политики и их свиты. Я боялся думать об углеродном следе, который оставляет такое количество самолетов. Я также отменил свое негласное правило, по которому даже высокопоставленным гостям следовало совершать поездки в машинах совместно. Для меня Рио стало кульминацией двухлетнего погружения в вопрос влияния человечества на окружающую среду и необходимости еще больше полезного извлекать из земли, в то же время не вредя ей. Этого можно было добиться – если сделать устойчивое развитие всеобщим приоритетом.

Премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон – амбициозный, динамичный, славящийся своей прямотой – возглавил предварительные переговоры. Политическая деятельность в Британии научила его взаимодействию с разрозненными делегациями и отдельными официальными лицами по множеству вопросов. Он был неутомим и оказывал активное давление, чтобы добиться от государств-членов утверждения не только целей, но и сроков их достижения. Как обычно, в первую неделю прогресса мы не достигли. К счастью, бразильские посланники отличались дипломатической изощренностью, а министр иностранных дел Антонио ди Агиар Патриота был одним из лучших. Как председатель конференции «Рио+20» я уверен, что он пустил в ход весь свой дипломатический потенциал, чтобы прийти к решению по всем запутанным вопросам.

Дни шли, саммит был в разгаре, я снял пиджак и решительно погрузился в дискуссии. Я консультировался с одной группой, потом со второй, потом с третьей. Однажды я за день произнес тринадцать разных речей! Это был мой рекорд на посту генерального секретаря. Материал был мне хорошо знаком, и большинство речей я произносил без подготовки. У меня не было времени, чтобы поесть или нормально выспаться, но в конце концов я добился своего. Страна за страной, блок за блоком, регион за регионом, день за днем мы по дюйму приближались к соглашению по формулировкам.

Так происходит всегда. Переговоры имеют собственную динамику. Неважно, сколько времени на них выделено или насколько остра тема, люди тянут до тех пор, пока не наступит решающий момент. И вот он настал. Делегации почти всегда скорее примкнут к группе, нежели провалят соглашение. Я носился с одной трибуны на другую, давал телевизионные интервью, а в глубине души торжествовал, что стремление к общности берет свое. Мир в буквальном смысле висел на ниточке, но настроение в Рио было на удивление праздничным.

Сотни групп со всей планеты съехались в Рио на Саммит народов, привезя с собой свои соображения и потребности. За двухнедельную проектную сессию успело состояться множество демонстраций по самым разным проблемам – десятки тысяч активистов участвовали в этих мирных и даже жизнерадостных мероприятиях. Я каждый день просматривал фотографии и читал многие из манифестов. Там было так много оригинальных идей и неожиданных решений! Я представлял себе, как сменю официальный костюм на бейсболку и джинсы и проведу целый день, окруженный этой бурлящей энергией. Я надеялся, что лидеры демонстраций помогут сформировать видение мира, отражающее их собственное.

Мои помощники подчистили и распространили окончательный проект политической декларации «Будущее, которое мы хотим» непосредственно перед приездом мировых глав. Документ на сорока девяти страницах представлял собой необязательное соглашение, однако подписывая его, президенты и премьер-министры подтверждали свою приверженность устранению нищеты до 2030 года. Он также давал ООН право составить новый набор из пятнадцати глобальных целей и задач.

Я хотел, чтобы ЦУР были написаны ясным языком, без расплывчатых формулировок. К тому моменту я уже знал, какие правительства не горят желанием инвестировать в глобальное развитие, преодоление маргинализации меньшинств, улучшение положения женщин, искоренение коррупции на высших уровнях, содействие глобальному развитию и распространение новых, дешевых и энергосберегающих технологий. Я хотел, чтобы все граждане – а не только в развивающихся странах – участвовали в реализации этой амбициозной программы. Второй набор целей был более сложным и специализированным. Спустя двадцать лет после принятия ЦРТ все делегации понимали тесную связь между их основными принципами, а также важность решительных действий.

Я горжусь достижениями конференции «Рио+20» и других инициированных ООН мероприятий по борьбе с изменением климата. Там же мы достигли двух максимально конкретных соглашений, действие которых продолжается по настоящее время. Это инициатива по обеспечению доступа к экологичной энергии по всему миру «Устойчивая энергия для всех» и концепция «Задача – нулевой голод», предложенная бразильским аграрием Грациано да Силвой с целью обеспечения 100 % населения земли доступа к пище, в которой они нуждаются в любое время.