Текст книги "Багряный лес"

Начальник Хабаровского управления Дальлаг

Полковник Купчин С. С.

04 июля 1961 года».

«Москва

ГУЛаг

Начальнику управления

Лично.

…По обстоятельствам рассмотренного дела невозможно точно определить причины трагедии в п. Новопокровка на объекте «Гора». Умысел (саботаж или диверсия) исключаются, как и проявление природных факторов (взрыв рудничного газа). Объект непригоден для дальнейшей эксплуатации. Обвалом пород спровоцировано самоконсервирование объекта…

Нач. упр. Севлаг

ген. майор Сушкин И. И.

21 июля 1961 года».

«ОСОБО СЕКРЕТНО»

Новосибирск

Новосибирск-17

Институт в/ч 326407

Начальнику института

Начальнику штаба

…В связи с проявлениями неизученных явлений на специальных военных и стратегических объектах, приводящих к порче государственного имущества, гибели людей, по распоряжению ЦК партии (копия прилагается) необходимо на базе вашего института создать научную группу из ряда проверенных и опытных специалистов – сотрудников института и кадровых военных для изучения причин возникающих явлений и поиска методов и способов их предупреждения, ликвидации при невозможности использования. Необходимо в кратчайшие сроки…

Председатель КГБ

Шелепин А. Н.

Москва

02 сентября 1961 года».

«…Указанные явления всегда имели место не только при испытаниях ядерного оружия, но и на объектах хранения ядерного топлива и отработанного ядерного сырья. По непроверенным данным, с особой агрессивностью они проявляются только во время событий, которые в какой-то степени являлись агрессией со стороны человека (когда возникала опасность радиоактивного заражения значительных территорий – аварии атомных реакторов, проведение испытаний ядерного оружия). Есть необходимое количество документов, свидетельств очевидцев, которые обязывают мировое сообщество отнестись к ним с особым вниманием. Известно также, что военные ведомства ядерных государств уже довольно долгое время занимаются изучением данной проблемы: Советский Союз – проект «Ворон» (с 1961 года), США – «Сумерки» (с 1948 года), Франция – «Глубина» (с 1964 года). Разумеется, данные разработки и исследования проводятся в строжайшей секретности, и поступление новых фактов и свидетельств, касающихся рассматриваемой проблемы, сопряжено с определенными трудностями и опасностью. Ведущие ядерные державы упрямо отрицают как свои проекты, так и добытые нами факты. Вполне обоснованно подозревается, что эти исследования значительно прогрессируют, и с их помощью данные государства добились новых, весьма значительных результатов. Например, Китай, как нам стало известно, со своим проектом «Возрождение», задействованным с 1983 года, в прошлом году провел так называемый «Парад богов», в результате которого погибло около 1,5 тысяч человек, задействованных в эксперименте. Официальный Пекин не подтвердил, но и не опроверг эти факты. Также известно, что разведки ядерных держав проявляют особый интерес к подобным проектам друг друга, и сейчас их усилия сосредоточены в основном на Китае…

…Достаточно серьезно изучить кинофотодокументы, протоколы, свидетельства, чтобы понять, что атом, энергия расщепления ядра, способен не только дать тепло, электроэнергию, приблизить к звездам, вооружить самым разрушительным оружием, но и открыть совершенно новый мир, пока не поддающийся пониманию современного человека…

…Оператор погрузчика активной зоны на заводе по производству плутония в Уиндскейле, Северная Англия, перед оплавлением реактора в октябре 1957 года перенес нападение огромных крылатых змеев. Вскоре после аварии он был доставлен в больницу, практически весь покрытый укусами, без руки и стопы. Полученные им ранения поспешили списать на происшедший паровой взрыв, а самого оператора поместить в психиатрическую лечебницу. Его показания никто не принимал всерьез…

…«Душащее облако», от которого пострадали служащие станции в городе Санта-Сюзанна, штат Калифорния, сразу после аварии в реакторе. Как вы все помните, это событие произошло в 1959 году…

…1961 год – «Призрачные душители» во время и после аварии на АЭС в Айдахо-Фолс…

…В этом же году: закрытый секретный объект «Гора», могильник ядерных отходов, СССР, Дальний Восток – нападение огромного шестилапого зверя на обслуживающий персонал сразу после разгерметизации контейнера…

…1966 год. Детройт. Взрыв экспериментального реактора «Энрико Ферми». Массовые галлюцинации у жителей прилегающих территорий. Они рассказывали о летающем…

…1977 год. Алабама. Пожар реактора «Брандус Ферри». Две пожарные команды, принимающие участие в ликвидации пожара, после указанных событий отправлены в психлечебницу. Один из пожарных сумел сфотографировать…

…1979 год. АЭС «Тримайл-Айленд». Эвакуированное население вследствие «массового психоза»…

…1982 год. Выброс радиоактивного пара из реактора «Джина»…

Есть еще немало свидетельств проявления аномальных явлений, которые были привязаны к различным аварийным ситуациям на мирных и военных атомных объектах. За период с 1971 года по 1985 год произошло свыше 150 аварий, и каждая из них сопровождалась подобными явлениями, которые нередко сопровождались человеческими жертвами…

…На закрытом заседании было решено создать группу «Приручение», которая должна будет заниматься сбором свидетельств проявления аномальных явлений, сопровождающих проявления атомных реакций, вызванных человеком искусственно по ряду причин. К созданию группы «Приручение» изъявили готовность присоединиться 132 государства, собираясь открыть филиалы группы на своих территориях для проведения исследований… Также общим голосованием участников был выбран город Берн для размещения в нем штаб-квартиры группы. Правительство Швейцарии изъявило готовность содействовать…

…Первым шагом – направление специальной комиссии в Советский Союз на Чернобыльскую АЭС, где, как известно, произошла крупнейшая за столетие авария на атомном объекте, приведшая к заражению обширных территорий Белоруссии и Украины.

Из протокола закрытого заседания членов МАГАТЭ[10]10
  МАГАТЭ – международное агентство по атомной энергии, созданное в 1957 году


[Закрыть]

24 сентября 1986 года

Вена

Штаб-квартира МАГАТЭ

Австрия».

Часть V

«Киев

МВД Украины

Министру …

Вх. № ВР-Р-11296/4-12

К докладу …

СЕКРЕТНО

СЛУЖЕБНЫЙ РАПОРТ

По делу № 146-4/САР «Убийство депутата ВС Украины Ташкович Ю. А. – Киев, 14.05.2007 года, 06:05». Баллистическая экспертиза установила: по машине Ташкович Ю. А. (марка BMW-755i, госномер іі12304АК) было произведено 5 выстрелов: 1 – с расстояния 264 м от места дислокации стрелка; 2 – 237 м; 3 – 214 м; 4 – 197 м; 5 – 181 м. Стрелок находился за опорой моста на развязке проспекта … и … трассы. Четыре снаряда пробили ветровое стекло, нанесли проникающие ранения Ташкович Ю. А. (три – грудной отдел, один – шейный), пробили кресло водителя и донную часть автомобильного кузова и фрагментировались о дорожное покрытие. Последний выстрел был произведен по правой части багажного отделения в надкрыльную область. Снаряд проник в бензобак и детонировал. Предположительно использовались снаряды сложной компоновки: первые 4 – с твердым сердечником (бронебойные), газо-ускоренные и с замедленным взрывателем – определены лунки в дорожном покрытии и химический состав материалов; последний – зажигательный (на стенках бака окись фосфора). На месте засады гильз не обнаружено, но на опоре моста – газовый нагар. Анализ частичек гари и фрагментов снаряда показал, что преступник использовал австрийскую штурмовую винтовку марки Steyr AUG (предположительно снайперский вариант А3) с безгильзовыми боеприпасами (специальное вооружение австрийских «коммандос»)…»

– Что, хороший, хочешь сказать, что следов нет? – спросил он вслух самого себя и не стал читать остальную часть документа, светящуюся на широком компьютерном мониторе; протянул, передразнивая: – «Предположительно…»

У него было хорошее настроение. Он старался не думать о том, что через несколько часов предстоит предстать перед депутатской фракцией «Возрождение», на заседании, где его будут «бомбить» народные избранники. Закрытое заседание. Допрос с пристрастием – разумеется, на лицах. Но что они получат от него? Ничего.

Министр откинулся в глубоком и удобном кресле, с удовольствием слушая резкий скрип кожи под собой, задумчиво погладил белый неровный шрам на виске, довольно усмехнулся одними губами, правильными, красивыми, пригладил послушные густо-седые волосы. Потом протянул руку к небольшому и элегантному сетевому телефону, нажал кнопку вызова.

«Доброе утро, Олег Игоревич», – добро и ровно прозвучал молодой женский голос в телефонном динамике и замолчал в ожидании.

– Доброе утро, Наташа, – его голос звучал тоже ровно, но уже не с нотками готовности, а наоборот – степенной музыкой власти, с небольшой и приятной хрипотцой, которая так нравилась женщинам, а ему – помогала с ними. – Не могли бы вы мне приготовить кофе? Не очень крепкий, если можно.

– Конечно. Две минуты, – и уточнила: – С коньяком?

– Шарли – он назвал марку.

Потом пробежал глазами по электронным строчкам рапорта, застучал по клавиатуре тонкими и длинными пальцами, закрывая и уничтожая файл не только в своем компьютере, но и с сервера. Перед выполнением последней операции компьютер запросил:

Для уничтожения документа I категории секретности необходимо ввести пароль

– и запульсировал тонким курсором в бездушном ожидании ввода.

Ухоженные пальцы быстро затарахтели по кнопкам:

СИЦИЛИЯ

Машина ответила:

Выбранные документы успешно уничтожены во всей сети

Восстановлению не подлежат

Копий нет, распечатка не производилась

Регистрация заменена

– Вот и прекрасно, – сказал министр, вставая из кресла, и спортивно, пружинисто прошелся по просторному и светлому кабинету. Было приятно ощущать, как вязли в мягком ковровом покрытии каблуки дорогих туфель.

Он был одет в дорогой покупной костюм. Ткань одежды, темная, серовато-синего оттенка, удачно гармонировала с обстановкой кабинета. Борты пиджака небрежно распахнуты, ослепительно белая сорочка облегала стройное, тренированное тело – в свои пятьдесят лет министр выглядел на редкость молодым и полным энергии, не в пример остальным членам Кабинета министров. Держать форму обязывало не только министерское кресло, но и политика. За восемь месяцев она крепко надоела ему своей лихостью и опасностями, но он быстро обвык, прочно освоился, подчинил себе все и вся, неожиданно обнаружив в себе важное качество – умение собственноручно творить события, интриги. Не последним был чиновником в государстве, может быть, даже вторым после… Многие завидовали его неожиданному взлету, но побаивались мешать, помня, как самые безрассудные поначалу пытались свалить новичка, но только сунули головы в тугие петли: кто бесконечных прокурорских допросов по поводу старых грешков, а кто – меньше насолившие – в безвестность краха своей карьеры. Опасная была эта затея – воевать с министром МВД: сильный был своей дружбой с остальными силовиками – генеральным прокурором, министром обороны, главой Службы безопасности, министром чрезвычайных ситуаций и самим Президентом… Сила! Кто против такой попрет? Депутаты? Верховный Совет? Пусть попробуют. Потом сами будут плакать, «народные избранники». Государство сильно и крепко только ответственностью, а не пустой болтовней и кулуарными склоками. Они сами бегут к нему за помощью, чтобы побольнее, почувствительнее насолить своим противникам. Он же помогает всем, понимая, что пока они дерутся, он уверенно сидит и работает в своем кресле министра. С ним драка не скоро утихнет. Его на несколько президентов хватит.

Любил больше цивильную одежду. Покупал дорогую – не боялся молвы, нападок. В гражданском платье скрывалась его сила. Скрытность помогала, ошарашивала противников, обезоруживала их, а нужных людей легко приручала, да так, что они и опомниться не успевали, как уже служили ему – министру внутренних дел.

За несколько месяцев подчинил себе огромную мощь – но не для себя. Переверзнев был из тех людей, кто был готов и умел служить верно и честно. Благодаря этому качеству и добился столь высокого поста. К работе его воодушевляла личность, личность с большой буквы. Поднепряный, Президент, был такой личностью: умел править, бить и ласкать, и брать свое – не без этого, но в меру, как и положено тому, кто первый из всех на виду. Сам же Переверзнев никогда не мечтал о высшем кресле. Зачем? Если вдруг настоящий глава правительства окажется слаб – он поможет посадить в президентское кресло другого, сможет, сумеет, но не сядет сам: главное – служить… Служить личности – это видеть, кому служишь, видеть и слышать. Это задача министра. Цель же Президента – служить народу. Переверзнев не видел народа – какая-то абстрактная живая масса, раздираемая миллионами желаний, без определенных задач, мнений. Просто многоголосый гул, заполняющий пустоту бытия. Тут не угадать ни настроений, ни чаяний. Толпа. Как служить ничему? Никак. Тогда и высокий пост – лишь удобное кожаное кресло для пышного изнеженного зада. Пустое место, пустой звук. Не хотел такого министр.

Военный китель надевал редко. Форма обязывала быть демонстративно сильным, выдавала власть, мощь. Висела спокойно в шкафу, ожидая особых случаев: торжеств, государственных праздников, вообще тех моментов, когда была необходима. Он не любил ее еще за то, что она напоминала ему прошлое, в котором заставляли делать грязную работу, не снимая погон. Теперь же генерал-майорские звезды были тяжелы для плеч не только прошлыми годами службы, но и ошибками, горячностью, на которые так щедра была молодость. Это чувство тяготило постоянно, порой переходя в нехорошее предчувствие.

От воспоминаний стало портиться настроение.

С большей частью прошлого министрсправился. Нелегко это было. Оставалось совсем немного, но самое главное и трудное.

Он посерел лицом, остановившись у окна, потер пальцами, тонко прощупал, каждую складку побагровевшего шрама. За окном бушевал новизной жизни цветущий весенний Киев: шумящие людские потоки на тротуарах, на переполненных дорогах; видимая и определимая энергия деятельности, хлопот и праздника. Но Переверзнев этого не замечал. Уже был не способен, замкнувшийся в себе, мысленно плетущий кокон будущих событий – «куклу» собственной безопасности и благополучия. В такие моменты он был опасен.

Вошла секретарь с подносом в руках: пирожные, пепельница, распечатанная пачка сигарет, нарезанный лимон, большая, толстостенная кружка из керамики, расписанной под мрамор – застоявшаяся, деловая офисная мода, позолоченная тонкая рюмка коньяка. Женщина в белой рубашке с короткими летними рукавами, как положено, без галстука, майорские погоны на плечах, золотые, парадные, форменная юбка, плотно облегающая бедра, ягодицы – все тело упругое, точеное и желанное; умное лицо, страстно-полные губы, влюбленные глаза, умело и умеренно наложенный макияж, высокая стройная шея, нежная кожа, и все сдобрено мягким ароматом духов – гремучая смесь для всякого, кто уважает в себе мужчину.

Она поставила поднос на журнальный столик мягкого уголка – место не для официальных бесед, расставила все степенно и аккуратно, не стуча по полированному чистому стеклу.

– Пожалуйста, Олег Игоревич, – сказала она. Голос был гораздо богаче и краше, чем по интеркому. Женщина остановилась, ничуть не смущаясь жаркого взгляда, мечущегося по ее фигуре, а наоборот, заложила руки со свободным подносом за спину, расправила плечи, подалась вперед грудью навстречу этому нескромному взгляду. – Может, еще что-нибудь принести? Почту?..

Переверзнев тихо и незаметно хмыкнул, туша жар в своих глазах.

– Хороши вы, Наташа, – озвучил он свою немую откровенность.

– Спасибо. Нравится – берите, – и она улыбнулась.

Со стороны невозможно понять: шутила или нет? Но он знал, что не шутила. Опыт подсказывал.

Министр спрятал сладкую улыбку.

– Возьмите и себе чашечку – составьте компанию.

– С удовольствием, – и упорхнула.

В министерство Переверзнев пришел без своей команды: не было людей, которым мог доверять. Он вообще никому не доверял. «Доверять» для него означало «делить силу», но сила была ему нужна вся, до последней капли, накопленная собственными умом, опытом и связями. Оставил прежний состав министерства и потом понял, что поступил правильно – подчинились, полюбили, стали преданными. Разумеется, были кое-какие перестановки, замещения и увольнения – за наушничанье, нерадивость и непрофессионализм, а приглашал – за знание дела, за умение работать, за совесть. После этого стали уважать сильнее, стали обороной, не подпускали к нему и близко тех, кто был опасен или просто глуп, что было опасно не меньше.

И Наталья… Наталья Владимировна Плещаная, майор милиции, семь лет успешной оперативно-следственной работы, имела награды, поощрения, потом – настоящий пост; молода, всего тридцать пять, сыну четырнадцать, незамужняя. Он знал о ней куда больше, чем она думала. Подробно знал не только о ней, но и о многих, кто был важен в министерстве. «Плещаная решительна в поступках, сдержана в эмоциях, и если демонстрирует их, то с определенной целью; корыстна, имеет приличное состояние…» Переверзнев помнил каждую строчку ее характеристики из личного дела, той характеристики, которую подготовил его хороший знакомый, товарищ прошлых лет, теперь возглавляющий Аналитический отдел в СБУ. Также министр был информирован, что Плещаная была глазами и ушами бывшего министра, который из кожи вон лез, чтобы накопать побольше грязного белья на своего «преемника»; кроме того, она работала и на Ковоша, бывшего главу СБУ Украины, с которым некоторое время была в близких отношениях. Знал, что ее же стараниями мало белья досталось любопытным – обещать обещала, но не делала. Переверзнев же, наоборот, накопал компроматов на «нужных» людей столько, что пришлось всю эту зловонную кучу складывать в далеком чилийском банке – для верности, подальше и от себя, чтобы было время подумать, пока доберешься, и тем более от других, чтобы не злить.

Знал и о том, что она его любила. Любил и он. Но ничего не делал, чтобы заполучить ее всю и самому потеряться в вихре страсти. И не от нерешительности или страха – в пятьдесят лет остается только трезвый расчет, щедро сдобренный драгоценным жизненным опытом: смог бы все устроить, каждое место будущей встречи тысячу раз бы проверил! Впервые разве? Но не мог. Не мог с нею так поступить. С кем угодно, но только не с Натальей. Может, еще в свои пятьдесят не дозрел до того, чтобы просто сойти с ума от любви. От того, что, наверное, понимал: возможно, это последняя любовь, самая богатая, самая радостная и счастливая.

А Наталья?.. Он понимал, что своим поведением, отношением к ней он извел ее полностью. Надеялась женщина на взаимность, и не только на взаимность таких вот жарких взглядов!.. Она видела глаза Переверзнева – полные ею, восхищением и буйным огнем страсти – этого министр не скрывал, и Плещаной становилось только тяжелее: понимала, что терпения надолго не хватит. И чего он сторонился – газетной молвы? Кто же осудит того, кто крепко подмял в стране преступность, кто сделал то, что не могли сделать все его предшественники? К тому же Переверзнев холост… Первый холостой министр! И она тоже. Украина – не Америка, где так звонко важны гладкость и уверенность семейной жизни у людей видных… Кроме, конечно, актеров.

Она пришла, принесла себе кофе с конфетами: Наташа обожала сладости, а Переверзнев был к ним полностью равнодушным; села напротив, откинувшись в кресле так, чтобы ему были видны ее загорелые круглые колени, полные нерастраченного соблазна бедра, темная ложбинка тени под краем юбки. Он оценил, вновь загораясь глазами.

– Умеете вы, Наталья, – хотел сказать «поднять настроение», но без паузы продолжил: – Хорошо хозяйничать.

– А я украинка, – спокойно, не без гордости ответила она, маленькими глотками отпивая свой кофе, и впилась в него своими бездонными темно-карими глазами. – Умею хозяйство вести.

Он знал, что она родом из Полтавщины.

– И вареники с творогом, вишнями и капустой, – полушутливым тоном сказал он.

– Это самое малое… Домашнее. Лучше, чем ресторанное.

Он промолчал, пропуская ее легкую язвинку – намек на его бобыльское житье.

– Зашли бы как-нибудь вечерком – угостила бы на славу.

– Спасибо за приглашение, Наташа, но у меня полно работы.

– Знаю я вашу работу, – заметила она. Кто ж, как не она, могла знать обо всех его министерских делах?

Он улыбнулся.

– Вот видите, а приглашаете, – с наигранной укоризной сказал он.

– А я вам помогаю.

– Ваша помощь неоценима.

– Хвалите. Лучше бы зарплату добавили, а не можете – платите чаще.

Он посмеялся ее нехитрой шутке.

– Ну, это не от меня зависит.

– А от кого? От министра финансов? Я могу устроить вам раунд. Министр с министром договариваются о зарплате своих секретарей.

– Вам ли жаловаться, Наташа?

Она поняла его, но ничуть не смутилась, подняла бровки, переспросила:

– Мне?.. Может быть. Может, я к свадьбе приданое коплю.

– Богатая свадьба будет.

– По годам жениху.

– Неужели такой старый?

– Замуж выйду – расскажу!

Простая игра: недосказанность, намеки, но она обоим и нравилась, и одновременно тяготила. Можно вот так, в утренние часы, в ожидании дневной рабочей круговерти, разбавлять кофе нехитрой беседой; любоваться друг другом, дорожить минутой уединения; мучиться от того, что большего не будет – пытка не по возрасту.

В приемной раздался звонок.

– Извините, – сказала Плещаная и вышла.

Через минуту она вернулась.

– Олег Игоревич, звонил Президент и просил быть вас у него через час.

Он отставил недопитый кофе и посмотрел на настенные часы: начало восьмого утра. В такую рань свидание с главой государства не предвещало ничего хорошего.

Переверзнев прокашлялся и спросил со скрытой надеждой:

– Сувашко звонил?

Он имел в виду именно секретаря Президента, Михаила Юрьевича, в обязанности которого входило созывать министров на президентский ковер.

– Сам.

Этот короткий ответ ударил в сердце холодом недоброго предчувствия: наверняка случилось что-то из ряда вон…

Он встал и промерял широкими шагами кабинет, заставляя себя успокоиться. Наталья Владимировна тем временем собирала посуду со стола. Случилось так, что он хотел подойти к ней, дать кое-какие распоряжения, а она – с подносом идти в приемную. Какие-то доли секунды – и они столкнулись. В последний момент она успела отбросить в сторону поднос… Он обнял ее, скользнул руками, жадно и горячо, от открытых ему навстречу плеч женщины, по ее спине, к талии и ниже. Обнял своими губами ее губы так нежно, что едва чувствовал их, и задохнулся от всплеска счастья в душе. Она обомлела, свесила руки, надломилась, готовая вот-вот упасть от неожиданной и долгожданной ласки.

Он нежно прервал поцелуй и прижал ее к себе, к своему грохочущему в груди сердцу.

– Все, не могу, – выдохнул он.

Наталья хмыкнула ему в грудь. Он почувствовал горячий разлив ее дыхания на сердце.

– Я думала, что этого никогда не дождусь… Что теперь делать?

Переверзнев отстранил ее от себя, удерживая за мягкие и безвольные плечи.

– Ты что-то говорила о варениках…

Она посмотрела на него хмельными глазами. Он же по-доброму рассмеялся.

– Я слишком скор?

– Даже немного стал опаздывать: я устала от ожидания, Олег…

– Теперь все поправим, – уверил он. – Тебе надо уволиться.

Плещаная не возражала. Служба успела ей надоесть тем, что в последнее время каждый старался через Наталью добыть что-нибудь против Переверзнева. Она не могла отказать – редко кто просто просил! Как это все утомило и опротивело – один бог знает! Тут же она себе поклялась, что когда станет женой (или любовницей!) – обязательно все расскажет: пусть он знает и станет еще могущественнее!

– Подготовь мне сводку, – сухо попросил министр, оставляя ее, и пошел к своему рабочему столу, чтобы вызвать начальника Оперативного отдела министерства Степана Федоровича Кляко, надеясь, что тот уже на своем рабочем месте. Потом передумал звонить и решил, что пойдет туда сам, чтобы по пути заглянуть в Главную экспертную лабораторию, откуда утром пришел рапорт…

Когда распахнулась дверь лаборатории, главный эксперт сладко спал, сидя в кресле. На столе перед ним были разбросаны коробки и пластиковые пакеты с вещдоками. Это место в министерстве было последней экспертной инстанцией во всей Украине – здесь давали делам свое последнее и веское заключение ведущие, лучшие специалисты-криминалисты, ученые и лаборанты. Кабинет эксперта мало чем отличался от остальных лабораторий и цехов, занимавших целый этаж – то же оборудование, те же стеллажи с реактивами, колбы, штативы, пробирки, горелки… Хозяин кабинета и всего этажа, за худосочность тела и тонкую воробьиную шею справедливо и тайно прозванный «Кощейчиком», примостившись в уголке кресла, сладко причмокивал во сне губами и смешно поводил топорщащимися под тонким горбатым носом густыми седыми усами.

Когда министр коснулся его острого плеча, главный эксперт лениво открыл один глаз, поводил ним вокруг и вновь закрыл, сильнее зачмокал губами.

– Я все уже сделал, – скрипуче произнес он и указал узловатой рукой на гудящую лабораторную печь, на циферблате которой светились красным цветом цифры «860 °C». – Все там, покрывается румяной корочкой.

Посушу, главному лаборанту министерства, было от роду шестьдесят два года, и когда разговор касался его возраста, он с самодовольной улыбкой говорил: «Ничего… Я служил девятнадцати министрам и сгожусь еще десяти». И был прав: лучшего специалиста, чем он, было не найти. Да и, самое главное, он понимал важное – как, например, сейчас, – без слов.

– Спасибо, Григорий Николаевич…

– За «спасибо» не работаем. За вами должок, господин министр хороший.

– Исполним, – заверил Переверзнев. Он знал, что в последнее время старик страстно мечтал попасть в Канны, на знаменитый кинофестиваль: «Может, это и блажь моя стариковская, – говорил Посуш своим подчиненным, – но уж до озноба хочется пристроиться где-нибудь неприметно на ступенечке и всем этим «звездочкам» под это… под подол посмотреть! А что?.. Чего ржать! Может у них интереснее там, чем у обыкновенных баб – чего ж они так носятся со своими прелестями?» Может, и на самом деле интереснее – кто знает. Старика Посуша надо было уважить. Он много хорошего сделал.

– А сам-то что думаешь по этому поводу, Николаич?

– Я не думаю, я рассказываю о том, что вижу – работа у меня такая, – важно сказал эксперт. – Ясно, как божий день: сработали мужика профессионалы.

Он, не открывая глаз, нашарил на столе обрывок бумаги и нацарапал карандашом ряд цифр.

– Вот телефончик.

Переверзнев взял протянутый ему клочок бумаги и положил в карман.

– Ты не прячь, прочитай и запомни, – посоветовал старик. – Я потом его в печь засуну от греха подальше.

Министр так и сделал. Тренированная годами работы в разведке память прочно запечатлела написанные цифры.

– Шел бы домой, Николаич.

– Не могу, уважаемый. На моей худой шее висит еще «Дело шестнадцатого километра».

– Что-нибудь накопал?

– Нет. Обыкновенное ЧП, но проверить надо.

Переверзнев, не прощаясь, вышел в коридор и зашагал к лестнице – он редко пользовался лифтом.

«Дело шестнадцатого километра» – пустяк. Будет чем левым рот закрыть. Два месяца назад их ставленник в Национальном банке, возвращаясь домой с загородной дачи сотоварищи, сгорел в своей машине. Ставленник был за рулем. Пока тормозил, машина взорвалась. Уцелели три депутата, которые успели еще на ходу вывалиться из автомобиля. Однопартийцы подняли шум в Раде: террор, политическое убийство, расправа над прогрессивными силами и тому подобное. Сразу выяснилось, что в багажнике машины навалом лежали бутылки с недопитым спиртным. Где-то на ухабе тряхнуло, бутылки разбились, и спиртное полилось на выхлопную трубу. Ставленник был «теплым» и не успел вовремя среагировать. Фракция коммунистов не поверила этим фактам, снова скандал: все наклеп – и потребовала от министра самолично проконтролировать…

Спускаясь по ступеням, Переверзнев подумал: следовало бы позвонить лидеру КПУ, чтобы договориться о встрече на сегодня и в полдень убить сразу двух зайцев – отчитаться перед «центром», «Возрождением» и «левыми». С первыми было гораздо сложнее: «Дело об убийстве депутата Ташкович».

Переверзнев набрал номер на телефоне, который был всегда при нем. Ответили сразу. На разговор ушло не больше двадцати секунд: где, когда…

Спускаясь дальше по лестнице, встретился с дежурным оперативником. Офицер был бледен и взъерошен, вытягивался в струнку, багровел, стараясь дышать ровно после бега вверх по лестнице.

– Господин министр, – оперативник протянул Переверзневу папку с электронным кодом – хитрое устройство: если набрать неправильный код, папка немедленно уничтожит вложенные в нее бумаги. В таких папках переносили по министерству особо важные документы. Редко. Только в экстренных случаях.

– Степан Федорович на месте? – спросил Переверзнев, набирая код на тонкой клавиатуре обложки папки.

– Нет, – выдохнул офицер. – Звонил, что немного задержится по важному делу.

С коротким писком папка открылась. Министр, не вынимая из нее листа, стал читать:

«СРОЧНО В ДОКЛАД МИНИСТРУ!

Оперативный отдел МВД

Киев

21.05.2007

МВД Украины

Министру …

В областном центре Львов тремя неизвестными произведен террористический акт. В 5:25 ими совершен угон междугородного рейсового автобуса производства Львовского автобусостроительного завода, приписанного к маршруту «Львов – Киев». На момент угона в транспортном средстве находилось 39 пассажиров (из них 7 детей). Во время преследования преступники оказали вооруженное сопротивление (вооружены пистолетами и автоматическим оружием), убили 1 человека из подразделения «Беркут» и ранили 6 сотрудников ППС и ГАИ. Есть жертвы из числа гражданских лиц – 4 убито и 9 ранено (во время перестрелки и преследования в центре города). Выведены из строя 4 автомашины ППС и ГАИ, а также трамвай. Преступники потеряли 1 человека и автофургон марки «Рено». Личность погибшего устанавливается. В действиях террористов прослеживается четкая организация преступления. В 7:10 автобус с заложниками и террористами выехал из г. Львов в направлении г. Ровно. Преступники не выдвигают никаких требований и в переговоры не вступают…»

Дочитал, закрыл папку, набрал неправильный код, как того требовала инструкция.

– Найдите мне Кляко хоть под землей! – закричал он, но тут же заставил себя успокоиться: давать волю нервам было сейчас крайне не овремя. – Когда получена информация? – хотя мог сам посмотреть в конец документа, на дату и число. Теперь было поздно.

– Примерно пять минут назад…

– Найдите срочно Степана Федоровича, – повторил он и вихрем помчался в свой кабинет.