Текст книги "Багряный лес"

Сержант понимающе кивнул.

– Готовился на свидание, а оказался на похоронах… Красивые цветы, парень. Ты стой здесь, никуда не уходи. Скоро должна подъехать следственная группа.

– Я и не думаю уходить. Закурить можно?

– Может, ты у меня будешь спрашивать разрешения и на то, чтобы сходить в туалет? – со смешком спросил сержант.

Леонид тоже коротко рассмеялся своей глупости. Он еще не совсем пришел в себя после случившегося и время от времени косился на свою машину, где на цветах покоилось тело одного из влиятельных и известных людей страны.

– До чего же бывает скучна иногда жизнь, – сказал он себе.

– И не говори, – ответил сержант.

Часть X

Ивана подозвал к себе водитель автобуса:

– Ваня, что будем делать дальше? Мне уже изрядно надоели эти милицейские зады, – он указал на машины, едущие впереди автобуса с включенными проблесковыми маяками на расстоянии не более сорока метров. Если же посмотреть в зеркало заднего вида, то можно было увидеть целую колонну милицейских и специальных машин, растянувшуюся на добрый километр.

– Не надо беспокоиться, – ответил Иван, прижимая раненую руку к боку. Рана доставляла немало хлопот. От постоянной и сильной боли тошнило и кружилась голова, но Иван мужественно переносил страдания. – Эти ребята меньше всего хотят ввязываться в драку. Они нас только сопровождают.

– И сам вижу. Я спросил о другом.

Иван его прекрасно понял. Он и сам немало думал о том, что произойдет в ближайшем будущем. Телефон несколько часов молчал, и это начинало беспокоить. И дело было не в том, что Иван – человеком, неспособный самостоятельно принимать решения, а в том, что его большую часть жизни учили четко и ясно понимать и исполнять приказы других, и сейчас меньше всего хотелось изменять этим правилам.

Ещё Ивана учили не задавать вопросов и выполнять приказы. Сейчас, находясь в автобусе, в компании товарищей и перепуганных заложников, он мало что понимал в происходящем на самом деле. Иван был исполнителем чужой воли, но эта воля с семи часов утра, когда было получено последнее и единственное сообщение на пейджер, больше себя никак не проявляла. В ранее оговоренном плане было четко и ясно сказано: все инструкции будут доставляться уже известным способом и с известной подписью – «Ярый». Когда автобус подъезжал к Ровно – было около часа дня, – Иван держал телефон в руках, ожидая сообщения, но ничего не приходило. Иван принял решение не заезжать в город и направил машину по объездной дороге в сторону Новограда-Волынского. Маршрут тоже был оговорен заранее, хотя Иван и не понимал, для чего нужно было ехать в Киев, где с террористами расправятся в считанные минуты. Там полно хорошо обученных специалистов по борьбе с терроризмом, которые с огромным удовольствием отточат на них собственное мастерство! Лес «почему» и «зачем» вырастал перед Иваном, и ни единого ответа он не мог получить…

Часы показывали 14:27. Через тридцать минут автобус должны был въехать в Новоград-Волынский. Оттуда до Киева оставалось не более шести часов езды, но впереди был еще Житомир, и если, как и в Ровно, спецназ не решится на штурм в Новограде-Волынском, это обязательно произойдет в Житомире: власти незачем показывать свои слабость и нерешительность, пропуская автобус в столицу. Иван, несмотря на боль, мог мыслить трезво, и эти думы не давали ему покоя.

– Что будем делать, командир? – спросил его водитель. – Объедем Новоград?

Иван не торопился с ответом. Он смотрел на едущие впереди автомобили сопровождения.

Неожиданно со встречной полосы, на полном ходу мастерски выполнив крутой вираж и переехав разделительный газон, к автобусу помчался легковой автомобиль с надписями на бортах «43-й канал TV». Из окон, держа камеры в руках, высунулись два оператора, привязанные страховочными ремнями. Чтобы не столкнуться машиной, круто шедшей наперерез автобусу, водитель резко отвернул в сторону – но из окна автомобиля ему показали большой палец, давая понять, что все будет в порядке.

– Черти! Что вытворяют! – с усмешкой воскликнул водитель автобуса. – Наверняка перед тем, как сесть за руль машины, этот парень управлял штурмовиком!..

– Пронюхали, – низким голосом произнес Иван. Он не разделял восторга своего водителя.

– Ты что-нибудь слышал о Чернобыльской Сечи, Стас? – спросил он водителя.

– Я? – весело изумился тот. – Чтобы я об этой дыре не слышал? Неделю назад там был! В составе так называемого патруля зоны: брали одного борова, который был в розыске. Крепко нам досталось там, скажу я тебе!

– Взяли? – поинтересовался Иван.

– В Чернобыльской Сечи это невозможно. Особенно после того, как зону расширили на пять километров. Там пропадают не только люди, но и целые железнодорожные составы. Вся Сечь состоит из сплошных укрытий, и там любой нуждающийся может спрятаться от правосудия и от других проблем! Тот парень как сквозь землю провалился, а мы потеряли двух человек… Хорошие были ребята, но, я только теперь это понял, в Зону надо соваться с хорошим прикрытием – там теперь хорошо вооруженная страна преступников, которые не больно-то жалуют нашего брата… Одни бандиты! Не могу понять, как такое можно было допустить? – Стас передернул плечами. – Довести бардак в Зоне до такой степени, что по ней можно передвигаться только вертолетами. Думаю, что скоро и это будет невозможно – у них столько разного оружия, что нисколько не удивлюсь, когда они начнут и вертолеты сбивать с неба гроздьями. Почти четыре тысячи квадратных километров сплошного разбоя и бандитизма! Читал «Стархевен» Сильверберга?

– Нет, не доводилось…

– Так в этом романе описывается рай для преступников. Планета, на которой они живут по своим собственным законам. Они бегут туда со всей Вселенной от правосудия… Чернобыльская Сечь – нечто подобное.

Иван собрался было идти к своему креслу, чтобы сесть и немного отдохнуть – слабость и головокружение, когда он был на ногах, постоянно усиливались, но за окнами стали происходить такие события, за которыми стоило понаблюдать.

Поначалу милицейский эскорт никак не отреагировал на появление автомобиля с телерепортерами, но это было вызвано, скорее всего, растерянностью милиционеров от внезапного и нахального появления телевизионщиков. Но через несколько минут милиционеры предприняли попытку избавиться от журналистов. Приказам, которые звучали через громкоговорители, автомобиль не подчинялся, и милиция стала его оттеснять, взяв в плотное кольцо и постепенно сбавляя темп движения. Однако репортеры не были намерены так просто и скоро сдаваться: их микроавтобус «Фольксваген» не снижал скорости и несколько раз ударил в задний бампер милицейскую «таврию», и поскольку был гораздо тяжелее и мощнее – на последнем ударе «таврия» вильнула и, визжа тормозами и дымя горящей резиной, столкнулась с другой «таврией», которая прижимала микроавтобус сбоку. Последний, в свою очередь, потерял управление, выскочил впереди автобуса с террористами. Никто в автобусе ничего не почувствовал. Просто раздался сильный удар, скрежет сминаемого металла, и злосчастная «таврия», кувыркаясь, вылетела на обочину, где остановилась, став на четыре колеса. Что случилось с милиционерами – невозможно было рассмотреть: колонна промчалась дальше. После этого репортеры решили больше не усложнять обстановку и своего положения, включили аварийные огни и стали постепенно притормаживать и скоро остановились на обочине. Возле них сразу же притормозили несколько милицейских машин. Что было дальше со смелыми операторами – об этот было совсем нетрудно догадаться. Служители порядка всегда были круты в обращении с теми, кто причинял им вред и оказывал сопротивление при задержании.

– Во дают! – воскликнул Стас, когда представление закончилось. К его возгласу солидарно прибавился одобрительный гул пассажиров в салоне. – Нелегко же они зарабатывают свой хлеб!

– Думаю, что после этого они долго не смогут есть его, – отметил Иван, идя на свое место. – Сейчас они лишаются своих зубов. Стас, ты будь повнимательнее. Кто знает, какую шутку могут выкинуть эти полоумные журналисты. Возьмут и прикатят на грузовике!

Теперь вся правая полоса трассы была свободна от транспорта. Милиция еще на расстоянии трех километров расчищала дорогу от машин впереди колонны. Весь остановленный транспорт находился на обочинах. Пассажиры и водители машин стояли подле и с удивлением провожали взглядами колонну милицейских машин, автобус, пожарные автомобили, «скорые»… Поэтому никаких неприятностей и неожиданностей, пока автобус был в пути, не предвиделось. Они могли быть только в тех местах, где автобус делал длительные остановки, а таковая должна была случиться в Новоград-Волынском, до которого оставалось не более двадцати минут езды.

– Игорь, – обратился Иван к одному из своих подчиненных, когда проходил мимо него, – накорми и напои всех.

– Командир, все будет класс!.. Не надо переживать, – попытался успокоить его парень. – Прорвемся!

– Знаю, но сделай то, о чем я тебя прошу.

– Есть, командир…

Он проснулся из-за того, что от долгого сидения в одном и том же положении затекли ноги и спина. Освободившись от оков сна, сразу испытал потребность в небольшой разминке. Сидящие рядом еще спали. Саша посмотрел на часы: 14:40. За окном проплывал уже приевшийся волынский пейзаж: сосны выпирали разлапистыми ветвями едва ли не на дорогу. Леса чередовались ровными ладонями зеленых полей. Проводив взглядом попавшуюся на пути деревеньку, ее жителей, которые высыпали из дворов, чтобы посмотреть на проносящуюся колонну машин, он понял, что об угоне уже всем известно и долгожданное освобождение не заставит себя долго ждать. Скорее всего, в Новограде-Волынском специальные части предпримут окончательный и решительный штурм автобуса с террористами.

Мимо прошел старший из террористов. Александр с интересом рассматривал этого человека: короткая, по-военному, стрижка, крепкая шея, огромные тренированные руки, большой рост, плечистый, с открытым приветливым лицом, на которое сейчас падала тень заботы и страдания – голова и рука выше локтя были забинтованы. Повязки сильно пропитались кровью. Этот человек никак не был похож на террориста… Сейчас он тихо заговорил с одним из своих сообщников, и, подслушав разговор, его отдельные фразы, Александр понял, что бандит отдает распоряжение накормить заложников. Такая забота также мало выдавала в нем террориста.

Саша пожал плечами. Много было странностей в этих людях. Но факт оставался фактом – они были террористами: угон пассажирского транспорта, захват заложников и вооруженное сопротивление. За такие «игры» в некоторых вполне цивилизованных странах, как знал Александр, расстреливали на месте, без суда и следствия.

Он еще раз пожал плечами. Впрочем, каждый выбирает себе жизнь или корректирует ее по-своему… Надо было еще думать и о собственной безопасности. Штурмующие мало заботятся о том, куда стреляют. Не хотелось попасть в список «ожидаемых потерь». К смерти Иван относился с тем спокойствием, что появляется у людей, побывавших и вкусивших прелестей тюремного заключения и войны. Они прежде всего начинают ценить жизнь как некую очень важную дорогу, которую важно не только пройти, но и пройти так, чтобы польза была от каждого шага. К двадцати семи годам Лерко успел прошагать по этой дороге немало и крепко запылить обувь ранних представлений и принципов. Некоторые из них оказались верными, и какой бы толщины не была на них пыль забот, разочарований и проблем, они оставались для него самыми ценными приобретениями. Одним из таких приоберетений была святость дружбы. Именно тех отношений с людьми, которые скрепляются в дни самых суровых испытаний…

Он оглянулся. Там, где-то в конце автобусного салона, который невозможно было рассмотреть из-за рядов кресел, сидел человек, сильно напоминающий Лекаря. Когда первые террористы во Львове вскочили в автобус, у Лерко даже перехватило дыхание от этой схожести, но… Саша ничего не знал о судьбе Гелика, хотя регулярно писал тому сразу на несколько адресов. Ни единой весточки в ответ не приходило. И сейчас совершенно не верилось, что Лекарь, прежде всего ценящий свободу, как свою, так и, более того, окружающих, мог оказаться заодно с этими бандитами. Сейчас, сидя в автобусе под стражей вооруженных террористов, Александр вспоминал уроки свободы, преподанные ему Лекарем в стенах больницы-тюрьмы. Он запомнил их на всю жизнь. Ими же руководствовался, когда осваивал непривычный быт и темп первых дней освобождения из заключения. Ведомый ими же, скатывался по обледенелому желобу перевала в Афганистане, когда порвалась связка, соединяющая его с жизнью француженки Евы. Он помнил все уроки, хотя их было ничтожно мало, но Лекарь, мудрый, опытный и проницательный, смог сделать эти уроки настолько содержательными, что их невозможно было забыть. И в тот момент, когда мимо него прошел человек, как две капли воды похожий на Лекаря, Александр вместо радости испытал горький вкус разочарования, разбавленный, правда, изрядной дозой спасительного сомнения: нет, это не Лекарь!.. Это было невозможным!

Старший из бандитов как раз проходил мимо кресла Александра и, когда автобус на небольшом ухабе тряхнуло, неловко оперся о плечо Саши, промахнувшись мимо спинки, и застонал.

Осмотревшись, Александр выбрал нескольких террористов, которые сидели неподалеку от него. Как офицер, чей опыт закален войной, он знал, что справится с ними без особого труда. Кроме этого, на Сашиной стороне было особое преимущество: он был одет в цивильную одежду, и никто не знал о том, что он военный. Еще Саша надеялся на то, что и четырнадцать дюжих спортсменов, которые ехали в автобусе, не окажутся трусами. С их помощью можно было справиться с террористами в считанные секунды. Надо было только дождаться штурма, который отвлечет внимание бандитов.

– Извините, – произнес старший, вызвав у Саши удивление: да какой же это террорист! Разве они извиняются? Да притом обращаясь на «вы»? Но Александр если и имел представления о террористах, то только сформированное фильмами, в основном американскими – там грубость и насилие выступали в роли театрального оформления событий, а не атрибутами действительности.

И в добавление к извинению бандит совершенно миролюбиво, с заботой в голосе пообещал:

– Скоро сделаем небольшую остановку, и можно будет немного размяться, – он словно угадывал потребность пассажира. – Еще минут двадцать надо потерпеть.

– Прошу прощения, – по-другому Александр уже не мог говорить. Хотелось выплеснуть грубостью, оскорблениями всё своё негодование, но вежливость угонщика не только обезоруживала, но и обязывала к взаимности. – Вас зовут Иваном?

– Да, – изумился террорист и поправил висящий на плечном ремне автомат. – Что…

– Меня зовут Александром, – не давая прозвучать вопросу, сказал Лерко. Ко всему этому действу надо было бы предложить руку для знакомства, но это было бы совсем нелепо. – У меня к вам будет небольшая просьба: там, в конце салона, сидит человек, который очень сильно напоминает моего знакомого… Он пришел с вами: такой бородатый и седовласый. Если можно, я бы хотел подойти к нему.

Бандит сначала внимательно посмотрел на Александра, потом в конец автобуса.

– Нет, – категорично прозвучала его короткая фраза. – Я не могу этого разрешить. – Но после короткого раздумья добавил: – Если хотите удостовериться в том, что это действительно ваш знакомый, передайте ему через меня привет…

Александр недолго думал.

– Передайте Лекарю привет от Кукушонка.

– От Кукушонка, – с некоторым сарказмом переспросил террорист. – Так и передать?

– Если не затруднит, – Лерко не мог удержаться от язвительного тона. Он не любил, когда ему безосновательно не доверяли.

Бандит слабо улыбнулся и пошел дальше по проходу между креслами. Саша провожал его взглядом и видел, как на середине пути террорист обернулся и остановился. После чегобыстро вернулся назад.

– Вы сказали, Кукушонок? – спросил он с изрядной долей изумления.

– Да, вы не ослышались. Вы хотите знать, почему Кукушонок? Но я не могу вам этого сказать. К сожалению. Или, может быть, к счастью…

– Мне совершенно незачем знать то, что я уже давно знаю, – был ответ Ивана. – О вас много рассказывали как Дмитрий Степанович, так и хорошо вам знакомый Андрей Юрьевич Суровкин.

От такого заявления Лерко удивленно поднял брови.

– Дракула?!

– Не понял?

– Так в больнице прозвали полковника Суровкина за его пристрастие к ночным обходам.

Бандит усмехнулся:

– Да, конечно, я мог бы и сам догадаться, – он немного помолчал, размышляя. – Я отведу вас к Гелику. Ему будет приятно увидеть вас после стольких лет разлуки, но у меня к вам будет небольшая, или, наоборот, большая, просьба: постарайтесь, пожалуйста, Дмитрия Степановича успокоить… Понимаю, что мои слова сейчас могут казаться полной нелепостью, но уверяю вас, что сделаю все возможное, чтобы ни один из пассажиров не пострадал. Я не могу вам рассказать всего… Не имею права. Это может только правдоподобно выглядеть.

Он говорил так тихо, склонившись к самому уху Александра, что его слова никто из пассажиров не мог расслышать.

– Неужели и ваши ранения, – Саша указал на пропитанные кровью бинты на теле бандита, – это тоже «только правдоподобно выглядит»?

Но тот словно не расслышал вопроса.

– Я был бы вам очень благодарен, если бы вы, как старый друг Лекаря, добавили ему веры, которую дал полковник Суровкин и забрал этот автобус…

– Я его прекрасно понимаю, – не кривя душой, произнес Александр. – Откуда вы знаете… обо всём?

Этот вопрос был вполне закономерным: ты едешь в автобусе, который вдруг угоняют террористы и которые, в свою очередь – можно не сомневаться, – прекрасно осведомлены о твоем прошлом…

Но Иван тепло улыбнулся в ответ:

– Я был там, где были вы. Я охранял Лекаря.

– Вы?!

– Я.

– Но…

– Не пытайтесь ничего узнать или объяснить – это вам ничего не даст, кроме гарантий, что я вам только что предоставил. Прошу о помощи: не хотелось бы батю видеть в таком плачевном состоянии, которое может привести и его и нас к ненужным проблемам, если не трагедии.

– Хорошо, я постараюсь помочь, – Сашу не надо было упрашивать долго. Кроме того, жуткая мысль промелькнула у него: если эти террористы были знакомы со Специализированной психиатрической больницей № 12 МВД Украины по Львовской области, то не мог ли это быть побег заключенных в ней преступников? Подумав об этом, Лерко стал переживать больше прежнего. За четыре года в больнице он прекрасно изучил тамошний контингент и понял, что от большинства этих людей ничего хорошего ждать не приходилось. Вполне могло оказаться так, что автобус захватили, как бы это не звучало странно и издевательски театрально, изуверы-насильники, или полоумные маньяки, или убийцы… Только так мог связать террористов с больницей Александр. Ему не терпелось поскорее встретиться с Лекарем, и не из-за того, что не видел его долгих три года, не из-за того, что не мог понять, почему все эти три года, как стало известно от Ивана, он продолжал находиться в психушке – эти вопросы представлялись ему в настоящей ситуации мелочью. Он надеялся, что Лекарь сможет ему объяснить своё участие в этих событиях – и, возможно, этот рассказ прояснит ситуацию. В памяти Лерко Гелик был и оставался личностью, которую постоянно окружали тайны с оттенком непокорности. Как боялся Саша узнать о том, что этот побег был запланирован Лекарем (свободолюбие человека, которого довели до последней черты отчаяния, могло сотворить и не такой кошмар), но вышел из-под его контроля!

И после короткой паузы Саша добавил:

– Но ничего обещать вам не могу… Я хорошо помню этого человека. Он очень непрост, как и его жизнь, и если у него появляется свое мнение или взгляд на вещи или события, уверяю вас, что он жизнь отдаст, отстаивая их, но никогда не поменяет.

Иван пожал плечами и в задумчивости потер небритый подбородок.

– С вами я пробую сделать ставку на доверие. И скажу несколько больше положенного: все это затеяно ради Лекаря…

– Что?! – после этой новости Александр еще больше укрепился в своей догадке.

Но бандит не обратил никакого внимания на возмущение собеседника и жестом показал, что надо встать и идти за ним. Саша безропотно подчинился. Он был покорным. И не стеснялся своего поведения: Львовская больница № 12 через столько лет настигла его здесь забытой ягнячьей покорностью. Саша в этот момент стал противен сам себе – из-за того, что один лишь бывший пациент этой клиники лишал его способности бороться и сопротивляться уготованной ему участи.

Да, это был Лекарь…

Он спал. Перед ним валялась пустая фляга. Александр догадался, что, попав в полон неверия, Гелик стал искать спасения в вине. Нелепо смотрелся он, храпящий во сне, со струйкой слюны, стекающей с влажных губ на одежду, еще более нелепо от того, что был прикован к креслу наручниками.

Кресло рядом с ним пустовало, и Александр опустился в него. Он смотрел на своего спутника, борясь с желанием прижаться к нему, обнять, что странно, с отцовской нежностью – спасти, оберечь от пакостных испытаний нелегкой судьбы, которая преследовала этого человека даже в такие знатные лета. Нечаянно подумалось: в чем был раньше грешен и виновен этот человек, если под конец жизни ему приходилось переживать подобное?.. Но кто мог дать этот ответ?.. Бездонность и беспокойство пьяного сна?.. Утопия, побег, и нет в мире столько вина, чтобы залить свою горькую судьбу, утопить ее, отмыться от ее грязи и лишений.

Саша продолжал смотреть на Гелика. За три года Лекарь состарился еще больше, стал страшнее лицом, суровее, и она же, старость, подарив, нарисовав в чертах эту строгую, пугающую суровость, на самом деле наградила полной беззащитностью и старческой слабостью. Только не было уже лысого черепа, а была густая шевелюра, пересыпанная нитями седины, отчего виделась легендарной, библейской – когда переживавшие горе люди посыпали себя пеплом… Неспокойные волосы, взлохмаченные – они же еще больше выдавали этим жалкую беззащитность.

Саша коснулся головы Лекаря. И от этого прикосновения Гелик очнулся. Он поворочал головой, с силой отер рукавом свободной руки слюну с губ и подбородка и лишь потом открыл глаза.

– А ты мне снился, – произнес он. – Здравствуй, Кукушонок…

И в этих неторопливых фразах, произнесенных обыденно и просто, словно и не было трех лет разлуки, были тоска и радость.

– Ты откуда?

– Из Львова…

– Ну да, – как бы догадываясь, ответил Гелик.

– В отпуске я – по контузии…

– Все воюешь, смерти ищешь?

Саша откинулся на спинку кресла:

– Нет. Нет, Лекарь. Я живу.

– Неплохо?

– По-разному бывало.

– По-разному и будет.

Они замолчали, понимая, что все слова уже сказаны.

Лекарь вновь уснул, укачанный ездой и вином, которое продолжало размывать острые грани действительности. Глядя на него, задремал и Александр.

Когда автобус прибыл на автовокзал Новограда-Волынского, тот был готов к «приему»: везде были расставлены бетонные фундаментные плиты таким порядком, чтобы в конце концов можно было попасть только в определенное место… И когда автобус доехал до такого места, позади него спешно поставили несколько подобных плит: террористы оказались в западне.

– Толково работают, – недовольно произнес сидящий за рулем Стас. – Обложили, как волков… Как ты думаешь, штурмовать здесь будут?

Он спрашивал Ивана, который стоял рядом и в бинокль рассматривал автовокзал и прилегающую территорию.

– Не думаю, что все эти дамбы были тут всегда… Будут штурмовать, Стас, – уверенно сказал он. – Они даже не постеснялись убрать за собой автографы.

Иван имел в виду начерченные мелом на бетоне площадки линии и стрелки. Их пытались затереть и смыть, но либо мел попался очень качественным, либо мойщики не очень старательными – кое-где линии и стрелки были видны довольно хорошо. Знающий человек сразу понимал, что до прибытия автобуса здесь проводились репетиции по организации будущего штурма.

– Думают, что мы совсем чайники[14]14
  Чайник – он же профан, человек, ничего не смыслящий в каком-либо деле.


[Закрыть], – с обидой добавил Стас.

Как ни старался Иван рассмотреть в бинокль хотя бы один признак подготовки к штурму, он не мог приметить ни единого движения. Неподалеку от автобуса, почти у самого входа в автовокзал, стояло несколько машин представительского класса, в которых, надо полагать, прибыло местное городское руководство. Правда, среди них была и легковая машина с киевскими номерами.

– Засветло штурмовать не будут, – сделал вывод Иван. – Оставят нас вялиться под солнцем до позднего вечера, а там, размякших и вареных, планируют взять, как детей.

– Что будем делать?

Переведя бинокль на легковые автомобили, Иван ответил:

– Будем, Стас, пока играть по их правилам… Сколько, как ты считаешь, можно выручить за этот автобус с заложниками?..

Водитель, облокотясь о руль, покачал головой, размышляя:

– Если подойти к этой проблеме традиционно…

– Только традиционно. Незачем людей озадачивать собственной самодеятельностью.

– Если традиционно… Тогда не меньше ста миллионов и самолет в Борисполе, полностью готовый к игре по нашим условиям.

– Полная заправка всех баков, – уточнил Иван.

– Да, никак не меньше, – согласился Стас.

К ним подошел Игорь. Поправив на плече лямку автомата, он произнес:

– У нас уже нет воды. А через полчаса солнце разогреет автобус до состояния духовки. Людей уже сейчас мучит жажда. Сволочи, не могли пустить автобус под навес!.. И очень многие просятся в туалет, да и нам бы не мешало. Что скажешь, командир?

Иван еще раз посмотрел в сторону ряда легковых машин, потом, подняв к глазам бинокль, в который раз – на здание автовокзала. В некоторых местах его широкие окна были затянуты зеркальной фольгой. Иван знал, что на самом деле эта фольга не дает возможности постороннему взгляду извне рассмотреть, что сейчас делается в стенах здания. Скорее всего, а то и наверняка, ведется наблюдение и уточняются последние детали штурма… Но Ивана это мало интересовало. Он все чаще и чаще нащупывал на поясе пейджер.

– Стас, – обратился он к водителю, – подумай хорошенько, как можно отсюда выбраться?

Тот усмехнулся:

– Они хоть и все хорошо здесь законопатили, но я уже присмотрел дорожку. Вон там, справа, – он не указывал направления ни единым жестом, чтобы наблюдавшие не могли догадаться, о чем шла речь, – видишь, плиты расставлены особенно густо… Это потому что стоят они на небольшом спуске. Если вклиниться между ними точно, то можно минуты за две спокойно выбраться отсюда, как атомный ледокол из льдин.

– Две минуты? – переспросил Иван.

– Можно меньше, но не хотелось бы портить машину… Мощности двигателя хватит, чтобы толкать впереди себя десяток таких плит, а там лежат только семь.

– Это хорошо, – подытожил Иван. – Пока ты будешь прорываться, мы зальем этот вокзал свинцом. Две минуты должны продержаться.

– Успею, – уверенно произнес Иван. – Но только ты мне сразу скажи, куда будем ехать. Я здешние места хорошо знаю, и надо заранее обдумать маршрут, чтобы выехать на нужную трассу без особых хлопот.

– Потом, – отрезал Иван. Он вновь рассматривал вокзал в бинокль, но теперь не фольгу верхних этажей, а вестибюль первого.

С самого начала Ивану было ясно: на солнцепеке автобус поставили не случайно. Рассчитывали на жажду, которую если удовлетворить, она заставит людей пользоваться туалетом… Это был либо хитро задуманный план завязки самого штурма (не потому ли вокруг не было ничего подозрительного: ни спецмашин, ни людей в униформе и с оружием?), либо неплохо задуманный план проверки количества пассажиров автобуса и установления личностей самих террористов – люди будут ходить в туалет, который находился в здании автовокзала, как указывало будто нарочно яркое объявление, а там скрытой видеокамерой отснимут всех, включая террористов… О подобном приеме Иван уже слышал раньше, когда…

– Готовь людей к выводу, – приказал он Игорю. – И передай Владу, чтобы приготовил пять «игрушек» – возьмем с собой…

Кивнув в знак того, что все понял, бандит пошел вглубь салона.

– Гражданин начальник, – раздался чей-то жалобный голос, – нельзя ли нам как-нибудь в туалет?..

Иван обернулся на голос. Это подневольное обращение «гражданин начальник» нехорошо заскребло по сердцу, как железом по стеклу.

– Потерпите немного. Скоро всех выведем.

– А можно поторопиться?

– Сделаем все, что сможем.

Он обратился к Стасу:

– Иди, помоги и сам пойдешь с первой партией, чтобы потом постоянно был за рулем, если полезут на нас.

Стас ловко выскользнул с водительского места и, с удовольствием разминаясь после несколько часов в одной позе, пошел между рядами. Пассажиры, сидящие ближе к проходу, не отклонялись от него в испуге, как от остальных террористов. Стас был единственным, кто не был вооружен автоматом, а кобура с пистолетом, закрепленная на поясном ремне сзади, была закрыта рубашкой.

– Граждане отъезжающие, – раздавался его бодрый голос, – все процедуры, связанные с вашим желанным доступом в туалет, будут проведены быстрее, если, как и в прошлый раз, среди вас окажется парочка добровольцев, желающих нам помочь!..

Тут даже самые непоседливые сделали вид, что они ничего не услышали, но их же лица с выражением облегчения тут же дружно обернулись в сторону, откуда раздались смелые слова:

– Это буду я!

Словно опасаясь, что его неправильно поймут, Саша повторил, но громче, чем в прошлый раз:

– Это буду я!

– Не кричи, парень, – скривился Стас. – Я не глухой и прекрасно тебя слышу. – И, оборачиваясь к остальным пассажирам, произнес: – Один уже есть. Нужен еще один доброволец. Смелей же, иначе я выберу сам!..

Ожидая предложения, он полез под одно из кресел и извлек два ранца: с виду громоздкие и неказистые ящики с наплечными лямками. Ранцы были металлические, с множеством отверстий, лампочек, дверок и проводов по плоскостям – в общем, имели угрожающий вид… Один из ранцев Стас протянул Лерко.

– Пока я найду ещё одного честного и совестливого парня, ты примерь вот это.

Едва ранец оказался за спиной Александра, подошел другой террорист и застегнул на груди Саши лямки ранца между собой специальным замком, который можно было отомкнуть, только вернувшись в автобус.

– Не думай глупить, – посоветовал бандит, проверяя крепость лямок и замка. – Если попытаешься разомкнуть – взлетишь на воздух с половиной вокзала.

Он продемонстрировал небольшой пульт и нажал кнопку. Тотчас в ранце за спиной Александра раздались тихий короткий писк и долгое жужжание.

– Все, ступай, – бандит толкнул Сашу к выходу. – Пойдешь первым… Где второй?

Он спрашивал об этом Стаса, который тем временем остановился возле молодого парня, испуганно косившегося в его сторону.

– Ну, если нет добровольцев, – задумчиво произнес Стас, склоняясь над парнем, – им будешь ты…