Текст книги "И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата"

Никаких сведений о том, когда и откуда этот экземпляр поступил, в библиотеке не сохранилось. Единственный, но чрезвычайно важный знак его былой принадлежности, – карандашная надпись на обороте титульного листа: «Библ<иотека> кн<язя> П.А. Вяземского. 60 гг. 19 в.». Опираясь на нее, попытаемся восстановить судьбу этого экземпляра.

Библиотека П. А. Вяземского являлась частью огромной семейной библиотеки, собирать которую начал его отец Андрей Иванович, владелец подмосковной усадьбы Остафьево, и продолжал собирать его сын Павел Петрович, а после его смерти – новый владелец Остафьева – гр. С.Д. Шереметев. После Октябрьской революции Остафьево было национализировано и в 1921 году библиотеку Вяземских передали в Румянцевский музей (впоследствии Государственную библиотеку им. В.И. Ленина, ныне – Российская государственная библиотека). Как установил А.П. Светлов, автор статьи о библиотеке Вяземских, передача производилась без всякой документации. В результате ценнейшая библиотека в несколько тысяч томов, которую собирали четыре поколения владельцев-библиофилов, перестала существовать как единое целое и бесследно растворилась в фондах Румянцевского музея³³. Попытки А.П. Светлова восстановить ее состав, хотя бы частично, успеха не имели.

Можно полагать, что кто-то из сотрудников Румянцевского музея, принимавших книги из Остафьева, сделал на сборнике стихов Тютчева надпись о его принадлежности Вяземскому. Эта надпись позволяет предположить, что Вяземский мог держать в руках полный сборник стихов Тютчева и был знаком со злополучным стихотворением, к нему обращенным. Однако это маловероятно, поскольку в 1868–1873 годах Вяземский жил по большей части за границей, время от времени наезжая в Россию³⁴. Был ли он в Петербурге, когда разыгрывались события, связанные с изданием «Стихотворений» Тютчева, неизвестно. Более убедительно другое предположение: книгу мог приобрести сын Вяземского Павел Петрович или его зять С.Д. Шереметев, будущий владелец Остафьева. В обоих случаях она, естественно, вошла в состав остафьевской библиотеки, но произошло это не в 1868 году, а значительно позднее.

Казалось бы, на этом можно поставить точку в истории издания второго сборника стихов Тютчева. Однако эта история имеет продолжение, которое вновь вводит Ивана Федоровича в круг лиц, причастных к этому изданию.

Еще в конце февраля И.Ф. Тютчев сообщил матери и сестре, что предполагается выпустить, специально для раздачи родным и друзьям, 50 экземпляров сборника с приложением портрета автора, 10 марта Эрнестина Федоровна отвечала ему: «Твое письмо я получила и поспешу заказать нужные тебе фотографии папа для иллюстрирования собрания его стихов, которые ты собираешься издавать»³⁵ (как видим, в ее глазах сын по-прежнему оставался издателем стихов отца). Эрнестина Федоровна выбрала портрет – тот, который, по ее собственным словам, «всегда очень любила»³⁶; это была фотография Г.И. Деньера (1864), один из лучших портретов Тютчева. Она заказала 50 копий этого портрета и послала их в Москву.

В апреле 50 экземпляров были отпечатаны и часть их была отправлена в Петербург – Тютчевым. 22 апреля Эрнестина Федоровна писала в Москву А.Ф. Аксаковой: «Я получила ящик, содержащий экземпляры сборника стихотворений папа с его портретом <…>. Я оставила себе десяток, а остальные отсылаю через Ваню, так как он уверяет, что большую часть их придется раздать в Москве»³⁷. Книжка получилась нарядной: веленевая бумага, красивая печать, прекрасный портрет.

К тому времени, когда были получены эти подарочные экземпляры, Тютчев успел позабыть о своем негодовании и охотно дарил свою книжку друзьям. Подарил он ее и Вяземскому (в одном частном собрании в Москве хранится экземпляр сборника с дарственной надписью Тютчева Вяземскому³⁸). Вручил ли он ее Вяземскому лично или послал ему за границу, нам неизвестно.

В августе 1868 года Тютчев провел три недели в Москве. 16 августа сюда всего на один день приехал Ю.Ф. Самарин и поспешил повидаться с Тютчевым. Вероятно, именно в этот день Тютчев вручил ему свою книжку. Пять лет спустя, когда Тютчева не стало, Самарин перечитывал его стихи и, вглядываясь в портрет, думал: «Что за обилие и какое разнообразие даров в этом милом лице»³⁹.

28 августа, перед отъездом из Москвы, Тютчев дарит сборник своих стихов М.П. Погодину с дарственной надписью, исполненной автоиронии:

 
Стихов моих вот список безобразный —
Не заглянув в него, дарю им вас,
Не совладал с моею ленью праздной,
Чтобы она хоть вскользь им занялась…
 
 
В наш век стихи живут два-три мгновенья,
Родились утром, к вечеру умрут…
О чем же хлопотать? Рука забвенья
Как раз свершит свой корректурный труд.
 

Погодин отвечал: «Такие стихи, родясь утром, не умирают вечером, потому что чувства и мысли, их внушающие, принадлежат к разряду вековечных».

Пророчество Погодина исполнилось, но, как известно, произошло это очень не скоро. А в 1868 году, когда были изданы «Стихотворения» Тютчева, все было иначе. В ту пору большинство его современников не интересовалось поэзией – их внимание привлекали совсем иные проблемы. В результате сборник, изданный тиражом в 1800 экземпляров (по цене в 1 рубль)⁴⁰, остался невостребованным. Полтора года спустя после его выхода в свет, 10 октября 1869 года, Н.В. Путята писал своей дочери: «Продажи стихотворений Федора Ивановича до сих пор почти не было»⁴¹. К началу лета 1870 года не был продан ни один из 100 экземпляров «Стихотворений» Тютчева, переданных в апреле 1868 года на комиссию в московский книжный магазин «Русская грамота», – в мае 1870 года владелица магазина возвратила все сто экземпляров московским родственникам Тютчева⁴². В ближайшее десятилетие ситуация не изменилась – к концу 1870-х годов издание все еще не было распродано⁴³. Не расходилось также собрание сочинений Тютчева, изданное в 1886 году его вдовою и оцененное лишь немногими любителями поэзии.

Лишь через три десятилетия после смерти Тютчев обрел своего читателя.

Примечания

¹ Тютчев – И.С. Аксакову, Петербург, 16 мая 1867 года // Литературное наследство. Т. 97: Федор Иванович Тютчев. М., 1988 [далее – ЛН]. Кн. I. С. 298; см. также: Э.Ф. Тютчева – К. Пфеффелю, Петербург, 25 мая / 6 июня 1869 года // Музей-усадьба «Мураново» имени Ф.И. Тютчева. Рукописный отдел. Ф. 1 [далее – Мураново]. Ед. хр. 695. Л. 59 (на фр. яз.).

² Е.Ф. Тютчева – Д.Ф. Тютчевой, Москва, 19 июля 1867 года // Мураново. Ед. хр. 695. Л. 59 (на фр. яз.).

³ Тютчев – Е.Ф. Тютчевой, Петербург, 26 марта 1868 года // Тютчев Ф.И. Полн. собр. соч. и письма: В 6 т. М., 2004. Т. 6. С. 316, 318 (на фр. яз. и перевод); см. также: Тютчев Ф.И. Соч.: В 2 т. М., 1984. T. II. С. 320 (другой перевод).

⁴ РГБ. Ф. 308.1.15. Л. 69 об. – 70 (на фр. яз.).

⁵ Тютчев в письмах и дневниках членов его семьи и других современников // ЛН. Кн. II. С. 390; публ. К.В. Пигарева и Т.Г. Динесман.

⁶ Там же.

⁷ Тютчев – Э.Ф. Тютчевой, Москва, 22 октября 1867 года // Тютчев Ф.И. Полн. собр. соч. и письма. Т. 6. С. 286 и 288 (на фр. яз. и перевод); Е.Ф. Тютчева – Д.Ф. Тютчевой, Москва, 17 ноября 1867 года // Мураново. Ед. хр. 695. Л. 121 (на фр. яз.).

⁸ Аксаков И. С. Биография Федора Ивановича Тютчева. М., 1886 [репринт: М., 1997]– С.324.

⁹ Тютчев в письмах… С. 390.

¹⁰ Аксаков И.С. Указ. соч. С. 324.

¹¹ О своем участии в издании сборника П.И. Бартенев рассказал Р.Ф. Брандту; см.: Брандт Р.Ф. Материалы для исследования «Ф. И. Тютчев и его поэзия». СПб., 1912. С. 5.

¹² Е.Ф. Тютчева – Д.Ф. Тютчевой, Москва, 3 марта 1868 года // Мураново. Картотека сообщений о Тютчеве в семейной переписке Тютчевых (составлена Н.И. Тютчевым и др. членами семьи). 1868.3 марта.

¹³ Осповат А.Л. Несколько заметок к литературной биографии Тютчева // ЛН. Кн. II. С. 501.

¹⁴ М.Ф. Бирилева – А.Ф. Аксаковой, Петербург, 25 марта 1868 года // Тютчев в письмах… С. 392 (пер. с фр. яз.).

¹⁵ В то время Тютчев был готов опубликовать это стихотворение, но без полной подписи. Посылая его А.И. Георгиевскому, он писал: «Читали ли вы стихи Вяземского на Каткова? Здесь все друзья князя огорчены этою неуместною выходкою, и вот вам несколько строк, определивших экспромтом мое впечатление по этому случаю… Вы можете их даже напечатать, где знаете, но только без подписи моего имени, а просто с инициалами Ф.Т.» (ЛН. Кн. I. С. 412). Однако Георгиевский эти стихи Тютчева не напечатал, и в 1868 году они были опубликованы впервые.

¹⁶ Тютчев в письмах… С. 393 (пер. с фр. яз.).

¹⁷ Там же (пер. с фр. яз.).

¹⁸ Тютчев Ф.И. Соч. T. II. С. 321 (пер. с фр. яз.); Тютчев Ф.И. Полн. собр. соч. и письма. Т. 6. С. 317 и 318 (на фр. яз. и в другом переводе).

¹⁹ Тютчев Ф.И. Полн. собр. соч. и письма. Т. 6. С. 316–317 и 318 (на фр. яз. и перевод); Тютчев Ф.И. Соч. T. II. С. 320 (в другом переводе).

²⁰ Брандт Р.Ф. Указ. соч. С. 5.

²¹ Брандт не указывает источник своего сообщения, однако нет основания подвергать сомнению его сведения, поскольку указанные им три стихотворения действительно были изъяты из сборника. О телеграмме Тютчева мог ему сообщить И.Ф. Тютчев – единственный в то время, когда Брандт работал над своим исследованием, свидетель и соучастник событий, связанных с изданием сборника стихов его отца.

²² М.Ф. Бирилева – А. Ф. Аксаковой, Петербург, 25 марта 1868 года // Тютчев в письмах… С. 392 (пер. с фр. яз.).

²³ Тютчев – Е.Ф. Тютчевой, Петербург, 26 марта 1868 года // Тютчев Ф.И. Соч. T. II. С. 320 (перевод с фр. яз.); Тютчев Ф.И. Полн. собр. соч. и письма. Т. 6. С. 316 и 318 (на фр. яз. и в другом переводе).

²⁴ Подробнее см.: Тютчев Ф.И. Лирика: В 2 т. М., 1965. T. II. С. 381; Тютчев Ф.И. Полн. собр. соч. и письма. Т. 2. С. 450–451.

²⁵ Подробнее см.: Тютчев Ф.И. Лирика. T. II. С. 384; Тютчев Ф.И. Полн. собр. соч. и письма. Т. 2. С. 522–523.

²⁶ Подробнее см.: Тютчев Ф.И. Лирика. T. II. М. С. 369–370; Тютчев Ф.И. Полн. собр. соч. и письма. Т. 2. С. 450–451.

²⁷ ОПИ ГИМ. Ф. 381 (Похвиснев М.Н.).

²⁸ Мураново. Ед. хр. 344. Л. 81–81 об.

²⁹ Тютчев в письмах… С. 394 (перевод с фр. яз.).

³⁰ При выявлении экземпляров сборника мы ограничились тремя книжными собраниями: Музей «Мураново», Российская государственная библиотека и Государственная публичная историческая библиотека (в последнем собрании интересующий нас сборник отсутствует). В результате обнаружено восемь экземпляров сборника, – пять в Российской государственной библиотеке и три в Музее «Мураново» (четыре из них полные и четыре неполных). Пользуюсь случаем выразить благодарность Б.Н. Щедринскому, взявшему на себя труд по выявлению экземпляров сборника в Российской государственной библиотеке и предпринявшему анализ их содержания. Благодарю также И.А. Королеву за выявление экземпляров сборника в музее «Мураново».

³¹ Мураново. Ед. хр. 344. Л. 81.

³² Брандт Р.Ф. Указ. соч. С. 6. Ныне этот экземпляр в Историческом музее отсутствует.

³³ Светлов А.П. Книжное собрание князей Вяземских // Библиофил. М., 2001. № 2 (5). С. 52–53. Какой из трех полных экземпляров сборника, хранящихся в Российской государственной библиотеке (б. Румянцевский музей), видел Брандт, неизвестно.

³⁴ Бондаренко В.В. Князь Вяземский: Жизнеописание. Минск. 2000. С. 191.

³⁵ Долгополова С.А., Тархов А.Е. Прижизненная иконография Тютчева // ЛН. Кн. II. С. 623 (перевод с фр. яз.).

³⁶ Э.Ф. Тютчева – Д.Ф. Тютчевой, Петербург, 12 марта 1868 года // Там же. С. 624 (перевод с фр. яз.).

³⁷ Тютчев в письмах… С. 394 (перевод с фр. яз.).

³⁸ Светлов А.П. Указ. соч. С. 43–44.

³⁹ Пигарев К.В. Из откликов современников на смерть Ф.И. Тютчева // Известия АН СССР. Серия литературы и языка.!973– T. XXXII. Вып. 6. С. 538.

⁴⁰ Современные известия. 1868. 5 апреля. № 91 (отд. «Книжные известия»). С. 2. См. также: Осповат А.Л. Указ. соч. С. 501.

⁴¹ Мураново. Ед. хр. 452. Л. 9 об.

⁴² Н.В. Путята – И.Ф. Тютчеву, Москва,

27 мая 1870 года // Мураново. Ед. хр. 453. Л. 6.

⁴³ Пигарев К.В. Судьба литературного наследства Ф.И. Тютчева // Литературное наследство. М., 1935. Т. 19/21. С. 385.

Лев Соболев
Из переписки П.А. Вяземского и П.И. Бартенева

Переписка П.А. Вяземского с издателем «Русского архива» П.И. Бартеневым (см.: [Мироненко]) практически не публиковалась (письма Вяземского печатались в «Русском архиве» разных лет; см. также: [Гулин]). Мы публикуем несколько писем Вяземского (Ф. 46 [Бартенев]. On. 1) и Бартенева (Ф. 195 [Вяземские]. Оп. 1. Ед. хр. 1407) из РГАЛИ (в дальнейшем указывается лишь номер единицы хранения для писем Вяземского и листов для писем обоих корреспондентов); письма печатаются по современной орфографии и пунктуации (в частности, публикатором везде поставлены кавычки в заглавиях журналов или отдельных произведений) с сохранением некоторых особенностей индивидуального письма. Письма Вяземского, по-видимому, написаны рукой В.Ф. Вяземской (см.: [Из собрания: 115]); везде отмечен текст, написанный рукой Вяземского.

В комментировании принимал участие А.Л. Соболев.

1
Вяземский – Бартеневу [Ед. хр. 153. Л. 9]

Царское Село, 4 нояб<ря> 1868

Не имею сочинений Хомякова, о которых Вы пишете, и не знаю, получу ли их здесь¹. Читал я только предисловие к ним Самарина. Оно хорошо написано и умно, как все, что пишет Самарин, но при всем том чего-то нет, и есть излишек того, чему быть бы не следовало. Я очень понимаю, что светский писатель может быть религиозен; но не люблю, когда светский писатель идет в богословы. Светскому писателю можно присвоить себе духовную и нравственную часть религии; но толковать о различии исповеданий и выдавать свое за наилучшее и за настоящее [9 об.] почитаю делом совершенно неуместным и неприличным. Тем более, что Церковь, которую эти господа так усердно защищают, обыкновенно не признает их своими законными защитниками. Из этого может выходить и выходит соблазн, или раскол. Когда управлял я Министерством Просвещения, я хлопотал о пропуске богословских статей, печатаемых за границею Хомяковым, и не успел в том вследствие отказа духовной цензуры².

Самарин называет Хомякова учителем церкви³. Какой же это учитель, которого ученики не слушаются и отвергают? В самом своем предисловии Самарин не очень щадит наше духовен[ю]ство⁴. А как бы то ни было, хорошо ли оно или худо, но все же одно духовенство законный представитель церкви нашей пред народом. Выдумывать какую-то церковь, которая сама собой держится, есть своего рода отвлеченность и протестация, то есть протестанство, которое также началось протестом против духовенства. Пожалуй, будь оно и так, и будь оно полезно, но такое действие довольно странно и противологически со стороны тех, которые выдают себя сынами и воинами православия. Книга об окраинах России⁵, кстати будь здесь сказано, есть, по моему мнению, что-то вроде воздвижения памятника Кольцову в Воронеже⁶. Пожалуй, пиши об окраинах и воздвигай памятник ко[ю об.] му хочешь; но ни в том, ни в другом случае нет насущной потребности.

А у нас много еще таких потребностей, которых удовлетворение гораздо важнее и потребнее.

Вот опять Вам несколько камешков для сооружения и мне памятника, то есть посмертной моей биографии, которую Вам завещаю, за смертью Шевырева⁷.

<почерком Вяземского:>

Все это здесь набросалось потому, что мы завалены здесь снегом, как в Камчатке, и не могу за неимением лыжей пуститься в прогулку пешком.

Вместо ног дал я мыслям своим прогуляться.

Весь Ваш Вяземский

2
Вяземский – Бартеневу [Ед. хр. 153. Л. 1]

Петербург, 20 декаб<ря> 1868

В стихах о Бородине заметили мне несколько опечаток, искажающих размер стиха. Напр., тобой вместо тобою⁸ и т. п. Оттиска у меня теперь нет под глазами, и потому не могу Вам в точности указать на неисправности, но Вы благоволите проверить и исправить. Не скрою от Вас, что вообще жалуются на частые опечатки «Архива». Даже намедни в Государственном Совете речь шла о том. Опечатки есть род неуважения, неряшества пред публикою. Надобно являться перед нею в галстухе, с застегнутым гульфиком в штанах и так далее. Покорнейше благодарю за присылку 10 экземпляров Бобринского, но попрошу еще поболее⁹. Статья здесь имеет [1 об.] довольно много успеха. Пономарев прислал мне следующие здесь библиографические списки, с просьбою передать их Вам. Сделайте одолжение, дайте им местечко в каком-нибудь закоулке Вашего «Архива». Он, бедный, очень болен, кажется, чахоткою, и, вероятно, недолговечен. Надобно его потешить. Потешьте его и высылкою ему Вашего «Архива» на будущий год. Он уже заслужил это возмездие. В Ливадии переписал он письма мои к Дмитриеву, которые у Вас напечатаны¹⁰, и вообще был моим усердным секретарем. У него много биографических и библиографических отметок, которыми могли [2] бы Вы воспользоваться¹¹. Не худо было бы Вам поэтому войти с ним в сношения. Но предупреждаю Вас, что вследствие болезни он мнителен, щекотлив и раздражителен. Как бережно и осмотрительно ни обходился я с ним, но иногда и на мне отзывались эти болезненные его расположения.

Адрес его:

Степану Ивановичу Пономареву. Киев, в квартире генерала Короваева, директора Военной гимназии.

<почерком Вяземского:>

Что же, будете ли сюда на праздники? Милости просим! У меня есть кое-какие бумаги, в которых могли бы Вы покопаться и покупаться. Совершенно Вам преданный Вяземский

3
Бартенев – Вяземскому [Л. 84]

Москва. 31 генв<аря> 1869

Я виноват перед Вами, но не до такой степени, как изволите писать. Все указанные Вами ошибки обретаются и в рукописи, но когда я с этою эрратою кинулся в типографию, вышло, что там все уже было оттиснуто. Всего приготовлено боо экз. из них 200 отдано на комиссию здешнему и Петербургскому Базуновым¹², 100 послано к Вашему Сиятельству (чрез Академию) и остальные у меня, из коих 50 я продал уже книгопродавцам. Если все это распродастся, позвольте мне напечатать на мой счет еще особо, в лучшем относительно бумаги и исправности виде. Винюсь и низко кланяюсь за незлопамятность.

Куда выслать деньги? Не изволите ли видать Екатерину Ивановну Розе, и не примете ли на себя труд доставить ее от меня деньги? Тогда бы я вместе прислал их¹³.

[84 об.] Прекрасное письмо Сперанского о Карамзина Истории я уже получил¹⁴. Буду дожидаться Вашей присылки¹⁵ и вместе с нею напечатается и поправка, присланная княгинею Марьею Аркадиевною, за которую искренно ей благодарен¹⁶. Надо бы составить родословную всей этой замечательной семьи Столыпиных. Я хотел записать в Остафьеве, но не успел.

Письма Бальмена в корректурных листах я послал для того, чтобы Наполеона портрет не измялся и для того, что Вам будет их любопытно прочитать вперед. Теперь печатаю 1818 год, за который эти письма особенно любопытны¹⁷.

Изволили ли получить 10 листов «Войны и мира»? Еще есть готовых 7-мь, но са[85]мая книга бог весть когда выдет¹⁸.

Власть катаров все еще надо мною тяготеет.

Печатаю

Печатаю 4-й выпуск «Архива» и думаю до мая выпустить их 6-ть, дабы летом непременно предпринять куда-либо отдохновительное путешествие: не труд тяжел, а тяжка мелочная, не прерывающаяся забота.

Еще раз благодарю ото всего сердца за то, что преложили гнев на милость.

Душевно Вашему сиятельству преданный Петр Бартенев

4
Вяземский – Бартеневу [Ед. хр. 561. Л. 109]

Петербург, 3 фев<раля> 1869

«В дороге и дома» получено мною не 25, а 20 экземпляров. Записка о Глинке и письма его очень интересны. Но спросите от меня Одоевского объяснения, как могла музыка Глинки иметь политическое значение и противодействовать впечатлению, остававшемуся после проделок Аракчеевых и Магницких?¹⁹

Ни в каком случае не признаю за музыкою, какая бы она ни была, такого влияния, а либретто Розена, сколько мне помнится, из рук вон плохо²⁰. В 1836 году никто не думал ни об Аракчееве, ни о Магницком.

Принимаю, с чувством смирения и любви к ближнему, Ваше покаяние. Но зачем портить его [109 об.] увертками с больной головы на здоровую. Может быть, некоторые ошибки и обретаются в моей рукописи, хотя и мудрено. Я перечитывал ее несколько раз сам и заставлял ее читать, читал ее и Никитенко²¹ и отметил описки. Во всяком случае, ясно и явственно было, что не могло быть друг в друг²² и тому подобное, и так далее. Но дело сделано, и воротить его нельзя, а следовательно, и говорить о нем более нечего. О новом издании также нечего думать. И первое вполне не сойдет с рук, хотя и застрахованное памятью Жуковского²³. Когда деньги со [но] берутся, то пришлите их сюда. Г-же Розе также охотно передам все, что Вы заставите. Жаль мне только, что Вы выслали книгу на комиссию к Базунову. Он большая дрянь. Я попробовал дать ему на продажу несколько экземпляров о Бобринском. Он ни одного объявления о них в газетах не напечатал, и я их отобрал обратно и я никакого дела иметь с ним вперед не хочу. Я просил Никитенко распорядиться о продаже Бородинской брошюры. Увидим, что будет²⁴. Я здесь никакого [но об.] книжного люда не знаю: ни пишущего, ни продающего. И те, и другие равно мне гадки. А вот Вам предстоит книжная афера, вместе с наследниками Бальмена. Отпечатайте письма его особою брошюрою. Она в Париже и в Лондоне, нет сомнения, разойдется прекрасно²⁵.

Неужели в Москве имело успех «Горячее сердце»? Тут никакого горячего сердца нет, а есть только горячка автора. В театре я комедии не видал, а читал ее в журнале²⁶. Что за грязь и что за сумбур! Так и несет кабаком. А между тем нет и кабацкой истины. Все это на ходулях, все это ложь и в самих характерах противоречие за противоречием. Я никогда не признавал в Островском большого таланта, а теперь убежден, что он должен быть глуп.

<почерком Вяземского на полях> И нет ни одного журнала, в котором порядочному человеку можно было бы прокричать: караул! Совершенно Вам преданный Вяземский