Текст книги "О Понимании"

В заключение учения о генезисе должно быть раскрыто учение о времени как о начале, в котором движется всякий генезис; так как сущность генезиса есть смена существований, а всякая смена существований происходит во времени. В этом учении должно быть установлено определение времени, раскрывающее его сущность; определены его свойства – напр., тожество во всех элементах, вечная текучесть, неизменяемость и пр.; далее, должно быть указано его происхождение или доказана его безначальность; его назначение; и наконец, его отношение к существующему и к отдельным сторонам последнего.

I. Учение о сущности и его состав. Общая теория и двойная задача ее: определение, что такое сущность; и определение, в каких отношениях она находится к другим сторонам бытия. – II. О природе сущности; сущность не есть одно во всем; различному присущи различные сущности, но не различно относящиеся к тому, в чем они пребывают как сущности; это постоянное отношение есть признак, по которому распознаются сущности; определение этого отношения. Характер отношения к сущности того, что есть в вещах кроме сущности; определение ее как основы всего в пребывающем и происходящем и как источника самопребывания всего. Определение, что служит сущностью в пребывающем и в совершающемся; состав и строение как сущность вещей; строение изменения и строение процесса как сущность явлений; процесс совершения и расположение процесса. Планомерно расположенное вещество и планомерно расположенное изменение – как основа, общая для всего мироздания. – III. О форме существования сущности – безотносительной и в отношении к вещи, в которой пребывает сущность; вечность скрытого и временность обнаруженного пребывания сущностей. – IV. Свойства сущности – основные и определяющие; признак, по которому распознаются сущности, и метод открытия ее в вещах и в явлениях, основанный на этом признаке. – V. О происхождении и назначении сущностей; тожество сущностей со своими причинами и целями; влияние этого факта на единство в строении природы и на постоянство в развитии ее. – VI. О сходстве и различии сущности с другими сторонами бытия и о количественной стороне в сущностях. – VII. Об отношении сущности к существованию; элементы, соединяемые этим отношением; пространство как общее связующее звено между ними; овеществление форм пространства как способ соединения двух первых сторон бытия; взаимная обусловленность этих двух сторон. – VIII. Об отношении сущности к свойствам; свойства, истекающие из сущности и воспринимаемые ею; первые в вещах суть свойства состава, или свойства строения, а в явлениях суть свойства элемента изменения, или процесса. – IX. Об отношении сущности к причине и к цели. Об отношении сущности к сходству и различию; она есть источник родовых сходств и различий, но не видовых и не индивидуальных. Об отношении сущностей к числу. – X. Учение о сущности вещей в Космосе и его ветви: учение о природе существующего и учение о природе совершающегося. Две формы первого учения: учение о природе вещей физических и учение о природе вещей психических. Состав учения о природе физических вещей: учение о материи, учение о форме, учение о взаимнодействии между материею и формою, учение о природе тел неорганических и учение о природе организмов. Внутреннее строение первых трех учений. – XI. Общие замечания о материи; почему нельзя ее определять как «начало протяженное»; пассивность материи; ее сопротивление всему деятельному; ее противоположность форме; форма утрачивает свою чистоту, соединяясь с материей, материя сопротивляется вступлению в нее формы и стремится освободиться от нее. – XII. Учение о пространстве как мере материи и вместилище форм; противоположность и соотношение между пространством и временем; отношение их к миру реальному: пространство как координата бытия, время как координата изменения; отношение времени к существованию: оно все уходит в прошедшее и в будущее и, само не имея настоящего, есть, однако, условие действительности всего в настоящем; отношение пространства и времени к протяженности и изменению; не суть ли первые только создание вторых, или же они действительнее и первоначальнее их; безграничность пространства и нескончаемость времени. – XIII. Состав учений о природе вещей неорганических и органических. – XIV. Организм и жизнь как объект общего учения о природе органических вещей; невозможность объяснить их из них самих; целесообразность как объясняющее третье, скрытое за явлениями жизни и строением организмов. Понятие об органе как целесообразно устроенной части целого; понятие об организме как целом, все части которого целесообразно соединены; определение первого и второго. Понятие о жизни; она присуща только организованным существам; она слагается из жизни органов; эта последняя есть выполнение органами тех целей, к которым они предназначены своим строением; определение жизни. Непреодолимые затруднения, встречаемые теориею причинного развития органического мира в понятии причинности; правильность расположения в органическом мире, требующая правильного расположения в причинах, произведших его; последовательное развитие органического мира, требующее последовательного перемещения своих причин; эти причины, оставаясь механическими силами и законами природы, должны были некогда перерождаться, т. е., исчезая, переходить в высшие и высшие формы. – XV. Правильность в расположении органического мира и последовательность в развитии его как естественное следствие вложенной в него целесообразности; каким образом простое может выполнить сложную цель; распадение его как целого на своеобразные и целесообразные части; распадение органов как многоцельных частей на новые органы; одноцельность органов как момент, с достижением которого прекращается развитие организма. Общий закон развития органического мира и единичных организмов, его составляющих; три первые положения этого закона. – XVI. Модусы целесообразной деятельности и связь их с формами органов и организмов; четвертое положение общего закона развития органического мира. Отношение одноцельной деятельности к модусу и их обоих – к понятию и представлениям, на которые оно разлагается; пятое положение общего закона развития органического мира. Отношение сложной цели к простым целям есть отношение идеи к своим терминам; протоорганизм и органический мир как непрерывающийся носитель жизни; раскрытие в веществе идеи жизни – как причина развития органического мира, проявление в веществе форм раскрывшейся идеи жизни – как причина строения этого мира. Три основные момента в развитии органических существ: 1. распадение простого организма на многоцельные органы; 2. распадение в организме многоцельных органов на одноцельные; 3. распадение одноцельных органов на разнообразные формы по модусам целесообразной деятельности. Четыре основные типа организмов: протоорганизм, класс, род, вид. – XVII. Две частные формы учения об организмах: органическая химия и органология как наука о жизни и строении органов на всех ступенях органического мира. – XVIII. Учение о природе существ психических; состав и строение как источник особенностей этих существ. – XIX. Учение о сущности явлений; общая форма этого учения и его частные формы; чему в существующих науках соответствуют последние. – XX. Учение о сущности Космоса как целого. Задачи этого учения.

I. Учение о сущности — вторая из основных форм науки о Космосе – сообразно с природою всех их распадается на Общую теорию и на два частных учения: на Учение о природе вещей в Космосе и на Учение о природе Космоса как целого.

Общая теория сущности имеет предметом своим, во-первых, определение того, что такое сущность, и, во-вторых, определение того, в каких отношениях находится эта основная сторона бытия к другим сторонам его. Сообразно с этою двойною задачею она распадается на два ряда учений, из которых каждый дает полный и законченный ответ на один из поставленных двух вопросов; оба же ряда образуют систему знаний, исчерпывающих все, что может быть когда-либо узнано или сказано о сущности в самой себе – без отношения к тому единичному, в чем сущность. Эти учения следующие: в первом ряду – Учение о форме существования сущности; Учение о природе сущности, где должно быть дано ее определение; Учение о происхождении сущности; Учение о цели (или следствии) сущности; Учение о сходстве или различии в сущности или о различных видах ее и Учение о количественной стороне отдельных сущностей, как независимых одна от другой, так и соподчиненных друг другу. Во втором ряду: Учение об отношении сущности к существованию; Учение об отношении сущности к атрибуту; Учение об отношении сущности к причине; Учение об отношении сущности к цели (или к следствию); Учение об отношении сущности к явлению сходства и различия и Учение об отношении сущности к числу.

Сделаем несколько руководящих замечаний относительно каждой из этих форм общего учения о сущности; причем порядок, в котором мы будем рассматривать их, будет несколько иной, чем тот, в котором они расположены выше, – что не имеет другой причины и цели, кроме удобств изложения. Именно – форму существования сущности мы рассмотрим после исследования ее природы, так как познание второй необходимо для определения первой.

II. Как кажется, ошибочно думают те, которые утверждают, что сущность есть «одно во всем»; потому что, напр., сущность изменения не в том состоит, в чем состоит сущность вещи, а между тем и первое, и вторая необходимо имеют свою сущность; так же сущность цели отлична от сущности причины или сущность существования – от сущности атрибута. Таким образом, кажется, не может быть сомнения, что различное имеет различные сущности; но между тем во всех этих различных сущностях должно быть нечто одно, что узнавая, – мы за одним признаем значение сущности, а относительно другого – отрицаем, что оно сущность, и в чем, как это ясно, и заключается природа сущности.

Если мы внимательно всмотримся в это одно, по которому распознаются в различном различные сущности, то мы увидим, что оно состоит не в чем-либо в самом себе заключенном, но в отношении чего-то к тому, в чем оно заключено; причем заключенное окажется различным – в одном одно, в другом другое, а отношение его к заключающему повсюду будет одно и то же, неизменно тожественное самому себе.

Это отношение, а через него и природу сущности можно выразить таким образом: оно есть нечто такое, что делает то, в чем оно есть, – тем, что оно есть. Таким образом, сущность препятствует смешиваться вещам, она есть источник самобытия каждой из них – то, без чего ничто не могло бы существовать как таковое, но существовало бы как нечто другое, имеющее свою сущность. Так, напр., возьмем «изменение» и «вещь». Первое состоит в несохранении тожества, второе есть пребывающее в сторонах бытия своего. Отнимем у первого его сущность, и мы увидим, что оно тотчас перестанет быть самим собою и сольется с другим. И в самом деле, как «существующее» – изменение войдет неразличимою частью в мировое бытие; как «не вечное» – оно сольется с миром конечного бытия в природе. Но бытие, и притом бытие частью не вечное, есть и вещь; следовательно, изменение не будет что-либо отдельное от вещи, не будет уже более «самобытием».

Не трудно заметить, что именно вследствие неизменного постоянства этого отношения сущности и бывают в различном различные. Потому что если б в различном одно что-либо было сущностью, то отношение этого «одного» к заключающему необходимо было бы повсюду неодинаково; и как неодинаково относящуюся к вещам – мы не имели бы возможности распознать и не распознавали бы в них эту сущность их.

Если, далее, мы перейдем к характеру соединения сущности со всем другим, что есть в вещах кроме сущности и что делает, напр., изменение одно таким, а другое другим, то мы увидим, что это другое опирается на сущность как на свое основание и зиждется на нем как временное и не необходимое для вещи на постоянном в ней и необходимом для нее. Так, из свойств одни вытекают из сущности, как следствия вытекают из своей причины или как ветвь вырастает из ствола дерева, а другие восприняты на себя сущностью, как пятно воспринимается матернею или пучок света воспринимается твердою пластинкою. Но и те и другие свойства не могут держаться сами собою и распались бы, если б исчезла сущность, в которой или на которой они пребывают. Так же всякое данное изменение могло бы быть и не таким, каково оно есть, и произойти от другой причины, чем та, от которой оно произошло; словом, в нем все могло бы быть другое, а не то, что есть, и оно не исчезло бы от этого, не перестало бы быть «изменением», но пребыло бы самим собой, изменением же, но только другим. Сущность же его не могла бы исчезнуть и стать другою, потому что тогда и самого «изменения» уже не было бы, а было бы нечто другое, напр. свойство, вещь, причина, бытие, – словом, все, но только не изменение. Точно так же, когда что-либо появляется вновь в природе – будет ли то вещь, изменение, атрибут, – всегда появляется именно сущность происходящего, сопровождаемая свойствами и прочим, а не свойства и прочее, сопровождаемое сущностью. Словом, с каких бы различных точек ни рассматривали мы природу, в какие бы различные моменты ни старались ее уловить, повсюду и постоянно мы будем убеждаться, что есть во всем, из чего сложена природа, нечто, из чего по преимуществу состоит оно и на чем держится все другое в природе.

Все сказанное позволяет нам дать второе, уже более полное определение сущности: «сущность есть основа всего в пребывающем и происходящем и источник самопребывания его», или, что то же, она есть основа, на которой держится бытие, и источник, откуда истекает самобытие. Это нужно понимать в том смысле, что без сущности невозможно и немыслимо было бы ни существование чего-либо в вещах, ни самостоятельность, индивидуализм в существующем.

Если, наконец, мы рассмотрим, что такое это другое, держащееся на сущности, и определим, что такое она сама в отношении к этому другому, то мы увидим, что сущность составляет первую сторону в бытии, соответствующую первой схеме разума, а они – остальные стороны его, соответствующие остальным схемам познающего начала в человеческом духе: не вообще что-нибудь держится на сущности, но атрибуты; не вообще что-нибудь происходит, но именно сущность; не вообще что-нибудь производит следствия, но эта же сущность и т. д. Словом, свойства суть всегда свойства сущности, следствия всегда суть следствия сущности, причина всегда есть причина сущности, сходство и различие с чем-либо всегда имеет сущность, в численные отношения всегда вступает сущность же. И этому не противоречит то, что и атрибуты, напр., имеют свою причину; потому что и в атрибуте есть своя сущность, и когда происходит атрибут, то происходит именно эта сущность атрибута. Напр., белизна есть атрибут, сущность которого состоит в полной отражаемости солнечного луча от чего-либо, и когда становится белым что-либо (появляется свойство белизны), то начинается именно полное отражение света от того, в чем появляется это свойство.

Это рассуждение приводит нас к третьему и уже последнему определению сущности: «сущность есть первая сторона бытия, соответствующая первой схеме разума; делающая бытие тем, что оно есть, и служащая опорою для других сторон бытия, делающих его таким; каково оно есть», – где слово «такой» указывает не на свойства только, но и на причины, цели, следствия и прочее в существующем и совершающемся.

Определив, таким образом, сущность как основу бытия и самостоятельности вещей, мы можем перейти к вопросу о том, что именно бывает этою основою в различных вещах.

То, что делает то, в чем оно есть, тем, что оно есть, различно в существующем и в совершающемся. В существующем все обусловливается и определяется в своем бытии и в своей самостоятельности, во-первых, тем, из чего оно состоит, и, во-вторых, тем, как расположено в нем то, из чего оно состоит; первое есть начало, образующее вещь, и мы назовем его составом; второе есть образ вещи, и мы назовем его строением. И в самом деле, что состав и строение есть сущность всего существующего, это ясно из того, что части его, т. е. отдельные существующие вещи, слились бы в одно, если б они или состояли из одного, или если б имели бы одинаковое строение. Напр., идеи предметов не были бы различимы от самих предметов, если б первые и вторые не состояли из различного одни из вещества, другие – из духа. Так же если бы и строение не составляло сущности, тогда отдельные реальные предметы, состоя из одного и того же вещества, не имели бы отдельного существования, но слились бы в однородную массу. С другой стороны, в каких бы различных местах, в какое бы различное время, от каких бы различных причин и с какими бы различными целями ни происходили вещи – всякий раз, когда в двух из них мы заметим один и тот же состав и одно и то же строение, мы признаем их одною и тою же вещью. Так, теорема Пифагора и для Пифагора, и для нас есть одно и то же, так, пшеница времен фараонов и наша пшеница есть одна и та же пшеница. В совершающемся же сущность составляет, во-первых, то, что происходит в каждом отдельном изменении, и, во-вторых, порядок, в котором соединены между собою все отдельные изменения. Первое назовем строением изменения, второе назовем строением процесса как целого, слагающегося из отдельных изменений как из элементов своих. Строение процесса распадается еще иногда на строение во времени, или собственно процесс совершения; и на строение в пространстве, или на расположение процесса. Так, напр., сущность образования животного в яйце матери состоит, во-первых, в элементе изменения, т. е. в том, что совершается с каждой отдельной частицею яйца в каждый отдельный момент времени; во-вторых – в том целом процессе или ряде изменений, через который проходит такая частица от момента зачатия животного до момента полного образования его, и, в-третьих, наконец – в том сложном плане, следуя которому отдельные частицы движутся в яйце по различным направлениям.

Итак, сущность пребывающего лежит в устроенном, т. е. планомерно расположенном начале – будет ли то вещество или дух безразлично; а сущность совершающегося лежит в устроенном, т. е. планомерно расположенном, процессе. Таким образом, и здесь, и там строение одинаково входит в сущность, и, следовательно, оно существенно для всего бытия; но то, во что входит это строение, различно в существующем и совершающемся: в первом оно неподвижно, во втором оно движется; отсюда – устроенное существующее и устроенное совершающееся, форма и процесс, как две первичные основы всего мироздания, на которых все держится и из которых все истекает в нем.

III. Форма существования сущности должна быть определена двояко: в отношении к тому, в чем пребывает она (сущность), или к вещи; и безотносительно. Безотносительно каждая сущность пребывает вечно в скрытом состоянии и временно в состоянии обнаруженном; с вещью же, ее заключающей, она одновременна, т. е. вещь пребывает, пока пребывает ее сущность, и сущность пребывает, пока пребывает вещь. Если рассматривать оба эти существования в связи, то не трудно заметить, что существование сущности в вещи совпадает с обнаруженным безотносительным существованием ее.

Справедливость сказанного об относительном существовании сущности вытекает из определения ее, а справедливость сказанного об абсолютном существовании ее вытекает из определения того, что именно бывает сущностью в вещах и в изменениях. И в самом деле, если сущность есть основа бытия и самобытия вещи, то ясно, что, пока существует она, – существует, опираясь на нее, и все другое в вещи, а с тем вместе и самая вещь как синтез сторон своих; когда же исчезает сущность – исчезает, рассеиваясь, и все, что держалось на ней, т. е. свойства, причина, цель и прочее, а с ними и вещь, из них слагавшаяся. Наоборот, когда существует вещь как самостоятельное бытие – ясно, что в ней пребывает и ее сущность; так как, по определению, только она, эта сущность, сообщает всему самобытие, и без нее нет индивидуализма, неслиянности в вещах; но и кроме этого – вещь, пребывая, необходимо имеет и свойства какие-нибудь, и причину, и цель, и все прочее, а это может в свою очередь пребывать только опираясь на сущность. Итак, очевидно, что если есть вещь, то есть в ней и сущность; и наоборот, если есть сущность вещи, то есть и самая вещь, и притом каждая из них существует на протяжении того времени, пока существует другая.

Что касается до абсолютного существования рассматриваемой стороны бытия, то, как уже сказано, вечность потенциального и временность реального пребывания ее обусловлены тем, что является сущностью в пребывающем и совершающемся. И в самом деле, в пребывающем сущностью бывает, во-первых, то, из чего состоит оно, и, во-вторых, строение этого последнего. Но то, из чего состоит пребывающее, не может ни происходить, ни уничтожаться; потому что это есть не какая-либо форма вещества и не какая-либо форма духа, которая происходит, преобразуется и исчезает, – но самое вещество и самый дух, которые неизменно входят во все формы, но не возникают в них и не исчезают с ними; так как возникновение и исчезновение чуждо первоначальной и простой природе их – не из чего им возникать и не во что им преобразовываться, а появляться из ничего и обращаться в ничто – ничто не может. Равным образом и строение, как сочетание известных форм, равносущно с пространством и так же первоначально и неуничтожимо, как и оно. Отсюда ясно, что соединение именно этого вещества или духа именно с этими формами, из чего слагается сущность этой вещи, вечно предуготовлено было в веществе (или в духе) и в пространстве с его формами и только временно проявилось здесь, в этой возникшей и могущей исчезнуть вещи.

В совершающемся же сущностью бывает, во-первых, то, из чего состоит каждый элемент изменения и что так соответствует материи вещества и духа в пребывающем, и, во-вторых, процесс, который соответствует в пребывающем строению. Что касается до элемента изменения, то им бывает всегда движение, так как изменение состоит в соединении и разделении, а все и, соединяясь, сближается, т. е. движется, и, разделяясь, удаляется, т. е. тоже движется. Но сумма движения в природе не изменяется, и причина этого та же, что и в постоянстве количества вещества: именно – не во что переходить движению и не чему переходить в движение, кроме движения же; оно просто и первоначально, и потому ничто не может слагаться в него и оно не может ни во что разлагаться. Но если сумма движений постоянна в природе, то, следовательно, и каждое это движение, составляющее сущность этого происходящего, появилось не теперь только, но и всегда было, пребывая лишь в другое время и в другом месте. Что же касается до процесса, то, слагаясь из движений как элементов своих, он представляет собою только ряд форм этих соединенных моментов, и этот ряд форм был вечно предустановлен в сочетающемся между собою пространстве и времени, в каждой части которых, как уже доказано было выше, заключены все формы, как действительные, так и возможные. При этом сочетание форм во времени составляет процесс совершения, а сочетание форм в пространстве образует то, что мы назвали расположением процесса.

IV. В учении о свойствах сущности должны быть выделены и всесторонне поняты как основные из них, вытекающие из самой природы сущности, так и те, с помощью которых можно было бы отличить эту сторону бытия от всех других (признаки). И первые, и вторые свойства могут быть выведены умозрительно из определения сущности. Так, из понятия о ней как основе бытия и самобытия существующего и совершающегося вытекает следствие, что – раз она отнята в чем-либо – лишившееся ее утрачивает свою индивидуальность и сливается в одно с другим, от него отличным. А это может служить определяющим признаком при распознавании сущности: все, что можно удалить из существующего или совершающегося или что можно изменить в нем, не уничтожая его самобытия, не есть сущность этого существующего и совершающегося. Природою этого признака определяется и метод распознавания сущности: он состоит в наблюдении, что именно в том, сущность чего требуется определить, можно выделить без нарушения самобытия наблюдаемого. Точно так же из понятия о сущности как основе самобытия могут быть умозрительно выведены основные свойства ее: сохраняемость как неспособность утрачивать в себе что-либо и воспринимать в себя что-либо; неизменяемость как неспособность изменять свои атрибуты и пр.

V. Относительно причины, или происхождения, сущностей уже выше замечено было, что они не происходят, но проявляются, т. е. они не создаются своими причинами, но высвобождаются из них как заключенное из заключавшего, как скрытое и затем обнаруженное. Следовательно, причина каждой вещи и каждого явления есть она же сама, но только в другом месте и в другое время пребывавшая, и окруженная сторонами бытия, хотя и теми же по своей природе, т. е. происхождением же, целью, свойствами и прочим, – но уже другими по своим наружним чертам, т. е. другими свойствами, другою причиною, другою целью и пр. Так, напр., в теплоте, причине движения, уже заключено движение, но только внешние признаки, под которыми мы знаем теплоту, – другие, чем те, под которыми мы знаем движение.

Из того же понятия о природе сущности, из которого выводится тожество ее со своей причиной, вытекает и тожество сущности со своей целью. И в самом деле, как ни во что не переходящая – она не может уничтожиться, но только переменив место и время своего пребывания, может явиться в новом виде, окруженная другими, от прежних отличными, сторонами бытия. То есть в воспроизводимом сущностью не появляется новая сущность, но в него перемещается сущность произведшего. Это значит, что сущность не имеет никакой внешней цели. Она пребывает не только в самой себе неизменно, но и для самой себя.

Если мы вдумаемся глубже в это вечное пребывание сущностей, беспричинное и бесцельное, то заметим в нем глубокий смысл, и перед нами раскроется великая причина этой «беспричинности» и великая цель этой «бесцельности». И в самом деле, только при этом условии «существования ни почему и ни для чего», или, что то же, «для себя и через себя» – стала возможной непреходимость некоторых вещей среди непрерывно возрождающегося и погибающего в Космосе, только через это величайшее разнообразие бытие прониклось связующим единством. Без этого условия мир разбился бы на части без гармонии и порядка – между тем как теперь в разбегающихся и ускользающих формах своих он проявляет только разнообразие и красоту цельного и вечного.

VI. Рассмотрим теперь, что должно быть определено в учении о сходстве и различии сущности. Так как в общей теории сущности рассматривается не природа чего-либо индивидуального, но природа как источник индивидуальности всего, то ясно, что в учении о сходстве и различии она (сущность) может быть сравниваема только с другими сторонами бытия. Итак, здесь должно быть определено сходство и различие сущности с существованием, со свойством, с причиною, с целью, с отношением и с числом.

Наконец, в учении о количественной стороне сущностей должен быть рассмотрен и разрешен вопрос, есть ли только отдельные, не связанные между собою сущности как причины индивидуализма отдельных порядков вещей и явлений; или же эти сущности соединены между собою в одно некоторыми высшими сущностями, заключенными в них, а эти последние – другими, еще более высшими, и т. д. до единой мировой сущности, живущей и проявляющейся во всем Космосе.

VII. Изучив, таким образом, сущность во всех сторонах ее, по всем схемам разума, следует затем перейти к изучению отношений ее к другим сторонам бытия, к характеру их взаимного соединения и зависимости в вещах и в явлениях. Это изучение дает начало ряду новых форм понимания.

Изучая отношение сущности к существованию, следует рассмотреть, что именно соединено изучаемым отношением, что соединяет члены этого отношения, способ их соединения и, наконец, взаимная обусловленность соединенных членов. Когда будет найдено разрешение всех этих вопросов, тогда понятно станет и сочетание в бытии этих двух основных сторон его – сущности и существования.

Чтобы ответить на некоторые из этих вопросов, разложим предварительно то, что соединяется этим отношением, на простейшие элементы, и посмотрим, нет ли между ними такого, который повторялся бы во всем соединяемом.

По определениям, сделанным ранее, существование есть соприкосновение с пространством, а сущность есть в пребывающем планомерно расположенное вещество и в совершающемся – планомерно расположенный процесс. Но вещество всегда есть или нечто замещающее пространство — таково вещество материальное, оказывающее сопротивление движущемуся – когда спокойно, и оказывающее давление на спокойное – когда движется; или же нечто, только пребывающее в пространстве — таково начало психическое. Планомерность же расположения вещества или его строение состоит в присоединении к веществу какой-либо формы, а о всех формах было сказано, что они суть очертания пространства, вечно и невидимо пребывающие в каждой частице его. Что же касается до планомерно расположенного процесса, то состоит он также, во-первых, из строения, т. е. форм, и, во-вторых, из движения по этим формам. Но движение в своем чистом виде, т. е. если выделить из него движущееся вещество, есть соединение пространства и времени. И в самом деле, если мы всмотримся глубже в движение какого-либо предмета, то перед нашим умственным взором каждое поступательное перемещение его разложится, во-первых, на вещество, которое движется, и, во-вторых, на самое движение в его беспримесном виде; а последнее, в свою очередь, состоит в том, что движущееся в конце движения пребывает уже не там, где было в начале движения, и не тогда, когда пребывало в нем. И так как каждое отдельное перемещение, которое мы таким образом рассмотрим разлагая, произвольно мало, то, следовательно, из этого «не там» и «не тогда» состоит всякий элемент движения, а с тем вместе и всякое движение в природе и все движение в ней. Двигаясь, предмет как бы вбирает пространство, перед ним лежащее, и время, за началом движения следующее, и, сочетая, преобразует их в нечто новое и однородное, что мы называем движением, – подобно тому как, вращаясь между двумя прядями льна, палец сплетает их в одну веревку, из них состоящую, хотя на них и не похожую. Таким образом, всякое происшедшее движение есть соединенное пространство и время, а пространство и время есть разложившееся на свои начала движение. Все приведенное рассуждение подтверждается еще и следующим соображением: если бы возможно было отнять в движении время, заставив движущийся предмет пройти свой путь мгновенно, так, чтобы начало его движения совпало с концом, то получилось бы одно пространство (пройденный путь); если бы возможно было отнять в движении пространство, заставив предмет двигаться, не изменяя своего местоположения, то получилось бы одно время. И ничего, кроме времени и пространства, нет в движении; и невозможно соединить их иначе как произведя движение. Оно одинаково нуждается в пространстве и времени и ни в чем, кроме них, не имеет необходимости. Это может быть проверено даже опытом: если мы устремим свой взгляд в какую-либо точку пространства и станем затем передвигать его, то в чистое и нематериальное движение точки, на которую устремлен глаз наш, будет входить чистое пространство и чистое время.