Текст книги "О Понимании"

Найти причину данного явления – это значит выделить ее из всей массы фактов, предшествующих и сопутствующих ему; выделить же искомое из чего-либо – это значит распознать его; распознавание же всегда производится по признаками следовательно, характером и соотношением признаков причины и следствия обусловлены способы выделения причины. Но этот характер и это соотношение признаков причины и следствия состоит в появлении, изменении и исчезновении одного из них с появлением, изменением и исчезновением другого; а следовательно, и способы открытия причин сводятся к способам наблюдать появление, изменение или исчезновение данного изучаемого явления в связи с появлением, изменением или исчезновением фактов, ему предшествующих и с ним сосуществующих. Из этого положения прямо вытекает учение о методах экспериментального изучения природы и человека: эти методы есть только частные практические применения этой общей теоретической истины, полученной, как мы видели, посредством ряда дедуктивно выводимых положений, исходное основание которых – логическое определение природы причинности. Эти методы все сводятся к тому, чтобы путем ли искусственного опыта или путем чистого наблюдения, когда опыты производятся самою природою и жизнью, выделить (элиминировать, как говорится в логике) производящее изучаемого произведенного из массы случайно сопутствующих ему фактов через изучение этих связных появлений, исчезновений и изменений. Мы не будем говорить о них, так как они общеизвестны.

VI. Учение о способах познавать и доказывать цели распадается на две формы: на учение о методах открытия целей в предметах и на учение о методах открытия целей в явлениях. Возможность познания целей основана на том, что они уже потенциально заключены в существующем ради них; а все потенциально скрытое в чем-либо может быть обнаружено через анализ скрывающего. Так как цель всегда заканчивает собою что-либо, то открывается она через изучение направлений незаконченного в предметах и в явлениях. В первых изучение это состоит в анализе строения, во вторых – в анализе процесса. При этом простое имеет единичные цели, а сложное имеет цель сложную, образуемую из соединения единичных целей того, что входит в него как части. Так, при изучении, напр., назначения человека следует разложить его природу на составные элементы, открыть строение каждого из них и направление этого строения; те идеальные (теперь только мыслимые) формы, в которые стремятся перейти неразвитые формы его природы, и будут его назначением.

Нужно заметить, что изучение целей нередко совпадает с изучением следствий, и методы, приложимые к открытию последних, могут быть приложены и к открытию первых. Так как цель есть часто конечная форма, к осуществлению которой стремится ряд преемственно развивающихся друг из друга форм, из которых каждая последующая есть только следствие предыдущей.

VII. Учение о способах познавать и доказывать сходство и различие есть теория сравнения. Она слагается из следующих форм, соответствующих отдельным моментам сравнивания как познавательного процесса: из теории наблюдения как учения о способах точного и полного восприятия сравниваемого; из теории описания как учения о способах точного и полного выражения воспринятого в слове; из теории сравнивания получаемых описаний; и, наконец, из теории умозаключений, могущих быть построенными на основании сравнивания. В первых моментах сравнивания – наблюдении и описании – главная забота должна состоять в том, чтобы, стремясь к полноте, не впасть в излишество и, избегая излишества, не впасть в недостаток; чтобы ни при наблюдении не явилось в сознании чего-либо – чего нет в наблюдаемом, и в наблюдаемом не осталось бы ничего – что не отразилось бы в сознании; ни при описании, чтобы не выразилось в слове что-либо – чего нет в сознании, и в сознании чтобы не осталось чего-нибудь – что не выразилось бы в слове. Наблюдение должно быть совершеннейшим отражением наблюдаемого существующего в наблюдающем разуме – отражением не изменяющим, не прибавляющим и не опускающим ничего в наблюдаемом как с внешней, так и с внутренней стороны его; описание должно быть совершеннейшим выражением наблюдения, закреплением умственного впечатления, недолговечного и изменчивого, в слове вечном и неизменяющемся, но в котором так же не было бы ничего прибавлено к выражаемому впечатлению и ничего опущено в нем. Главное затруднение, которое здесь предстоит избежать, лежит в природе человека и в ее несовершенствах; и необходимо тщательно и точно изучить качества, силу и направление этих недостатков, чтобы, зная их как вечно присущий элемент наблюдения и описания, внести в последние поправки, точно соответствующие этим недостаткам и уничтожающее их влияние. Недостатков этих два вида, и характер ошибок этих двух родов: недостатки органов чувств и языка и ошибки субъективные и объективные. И те и другие состоят в следующем: органы чувств не всегда верно передают сознанию то, что лежит перед ними, и необходимо вмешательство разума в их деятельность, в особенности для того, чтобы сообщить впечатлениям от них полноту; язык как орудие не одной простой передачи впечатлений, но как орган выражения всех состояний души, из которых некоторые (чувства и желания) по самой природе своей часто бывают смутны и изменчивы, – этот язык по необходимости и слишком богат для выражения чистых впечатлений, и слишком беден: он излишне богат, потому что слова, его составляющие, не имеют одного точного значения, но всегда принимают множество оттенков, скрадывающих границы и очертания того общего смысла, около которого они группируются; он слишком беден, потому что для каждой отдельной формы впечатлений в нем нет особого слова, – эти виды впечатлений оттеняются в речи не словами, но строем ее. Характер ошибок при наблюдении и описании, не зависящий от несовершенства этих орудий передачи, как уже замечено было, двоякий – субъективный и объективный. Двоякость этого характера объясняется тем, что предметом сравнивания, а следовательно, и наблюдения и описания, может быть как лежащее вне человека (объективное), так и лежащее в нем самом (субъективное). При наблюдении и описании первого (объективного) трудно избежать, чтобы к нему не примешалось чего-либо субъективного, будут ли то остатки прежних впечатлений и их изменяющее влияние на свойства и деятельность сознания или же состояния самого сознания, ошибочно принимаемые за нечто внешнее, наблюдаемое. Наоборот, при наблюдении и описании второго (субъективного) трудно как в сознании, так и в речи избежать совершенно примеси чего-либо объективного. Третий и самый важный момент разбираемого процесса познавания – сравнивание сводится во многих случаях к наложению впечатлений от наблюдения одно на другое и к описанию непокрытых частей его; хотя, быть может, этот метод наложения и не исчерпывает всех способов сравнивания. Заметим в заключение, что сравнение всегда следует вести по схемам разума, чтобы не опустить какой-либо скрытой разницы в сравниваемом.

VIII. Учение о способах познавать количества распадается на столько форм, сколько есть форм количеств, т. е. на учение о способах познания величин вообще, без обозначения того, к чему они относятся; на учение о методах изучения чисел; о методах изучения частей пространства и их соотношений; о методах изучения напряженности и пр.

IX. Учение о комбинациях элементов мышления, дающих в результате истинное разрешение затруднений, возникающих в самом мышлении, распадается на две формы: на общую теорию разрешения сомнений, пробуждающихся в сознании, и на общую теорию разрешения вопросов, возникающих в нем.

Непонятно, каким образом человек никогда не мог придти к мысли создать эти два учения, когда и сомнение так древне, и вопросы, порой возникающие в его сознании, так важны. Между тем ясно, что если иногда он разрешал эти сомнения и эти вопросы, то есть и общие методы такого разрешения, которые могут быть предметом открытия и изучения. Знакомый с такими состояниями духа, где познание необходимо, между тем как самый предмет его еще не определен, как мог он ограничиться в учении о познавании теми одними случаями, когда предмет изучения дан уже внешней природой, – как будто то, что возникает в нем самом, не важнее неизмеримо того, что случайно является извне перед его органами чувств?

Теория разрешения сомнений распадается, во-первых, на учение о сомнении вообще и, во-вторых, на собственно теорию разрешения всех видов его. Первое из этих учений, двигаясь по схемам разума, должно раскрыть сущность того неясного и мучительного для человека состояния сознания, которое мы кратко обозначаем словом «сомнение»; определить его свойства; изучить причины, его вызывающие, и процесс его образования; указать его следствие, т. е. влияние на различные стороны духа и на различные стороны жизни; и, наконец, свести эти состояния сознания к некоторым определенным типам, т. е. классифицировать формы сомнения. Второе учение должно раскрыть общий путь для выхода из всех видов сомнения и указать общие правила, которыми должен руководствоваться разум, следуя этому пути. Главным образом это второе учение должно свестись к указанию способов, как уяснять сущность всякого данного сомнения и как находить и определять точно объект его, так как неясность есть основное свойство сомнения, и отсутствие определенного предмета познания для его разрешения – причина неразрешимости его. Путь разрешения всякого сомнения – это путь последовательного сведения всех проявлений его к строго определенным и ясным вопросам, нахождения правильной точки зрения на эти вопросы, отыскания способа, как правильно поступать в случае разноречивых показаний наблюдения и опыта или в случае действительной противоположности различных сторон одного и того же предмета сомнения (напр., когда одно и то же явление приносит и добро и зло, то как отнестись к нему правильно?) и т. д.

Общая теория разрешения вопросов должна указать способы, посредством которых разум, разлагая самую сущность возникшего в нем вопроса, мог бы находить или его прямое разрешение, или указание на то, исследование чего могло бы дать это разрешение. Не следует думать, что состояния разума сомневающегося и спрашивающего – тожественны. Сомнение есть знание неуверенное в себе, вопрос есть отсутствие всякого знания; но в первом для того, чтобы укрепить колеблющееся знание, недостает самого объекта его – он скорее чувствуется в общем виде, нежели сознается в одном определенном; во втором состоянии, которое лишено всякого знания, взамен этого указан ясно объект; первое гораздо труднее для разрешения, второе есть часто только последний фазис в процессе разрешения сомнения.

Рассматриваемая теория, подробно и отчетливо разработанная, должна указать путь находить истинное разрешение как тех вопросов, в которые разрешается сомнение, так и тех, которые возникают в разуме из самой природы его при общем созерцании мироустройства и течения жизни. Эти последние вопросы, обыкновенно отличающиеся характером всеобщности, не только не могут возникнуть при изучении единичных предметов и явлений внешнего мира; но, напротив, это изучение, не давая разуму сосредоточиться в самом себе, препятствует образованию в нем этих вопросов, как бы развлекает его. Между тем по своей глубине и жизненности эти вопросы превосходят своим значением результаты изучения объектов внешнего мира, и нередко то или другое разрешение их преобразует и самого человека и жизнь его. Тот не живет духом, в ком не возникают они, на том бледен и неясен человеческий образ, кто не знаком с ними; и самая жизнь людей пуста и бессодержательна, когда она не волнуется этими вопросами, чужда возвышающей тревоги о них. Таковы все вопросы нравственной жизни человека – о том, есть ли какая-нибудь конечная цель в его существовании? как и откуда произошло зло в жизни? не связаны ли явления добра и явления зла причинной связью между собой? о гармонии в природе и жизни и многие другие. Трудность разрешения этих и подобных вопросов, возникающих в сознании, заключается в том, что между тем как они чрезвычайно общи в своем содержании и объекте, – объектом непосредственного изучения может стать только одно конкретное; так что является затруднение, что именно следует узнать предварительно для того, чтобы найти истинное разрешение самого вопроса, как связать возникшее в сознании с доступным для изучения в мире вещей? Ясно, что этим связующим звеном может стать только одно умозрение. При помощи его возможно, тщательно определив самый вопрос, разложить его на несколько вопросов более частного значения и т. д. до мира конкретных фактов, изучив которые возможно, путем обратного восхождения, дать решение сперва на все частные вопросы, возникшие из основного, а потом, соединяя и комбинируя истины, заключенные в этих частных решениях, вывести из них ответ и на первоначальный вопрос.

X. Как общее заключение учения о всех этих методах познания должно быть создано учение о способах находить самые способы или, что то же, должен быть открыт метод методов. Это возможно сделать, изучая происхождение отдельных методов и выделяя в процессе этого происхождения их – постоянное и необходимое из случайного и изменяющегося; причем постоянство следует переводить в необходимость через открытие соотношения между постоянно наблюдаемым в процессе образования методов и между самою природою методов, логически разлагаемою. С помощью этой общей теории нахождения методов по данному предмету познания открывался бы частный метод познания его, и с помощью этого последнего достигалось бы уже самое познание.

I. Учение о познаваемом и его формы: учение о космосе и учение о мире человеческом. Учение о космосе и его состав: о существовании, о сущности, о свойствах, о причинности, о целесообразности, о сходстве и различии и о числе. Тройственность каждого из этих учений. Первые члены их образуют собою общую теорию бытия, вторые – учение о дробном бытии или о вещах и явлениях в космосе, третьи – учение о целом бытии или о космосе как синтезе всего. – II. Учение о существовании и его формы: общая теория существования, о существовании лежащего в космосе и о существовании космоса как целого. Необходимость и возможность первого из этих учений; состав его. – III. Общая теория существования и ее формы. О пребывании существования; вопросы, разрешаемые в этом учении. – IV. О природе существования; двоякий путь определения этой природы; отношение единичного к общему условию всего – пространству – как сущность пребывания. – V. О свойствах существования основных и определяющих. – VI. О происхождении существования; как возможно познание этого происхождения. Причина существования не могла предшествовать ему во времени; по своей природе она не могла быть чем-либо простым. Существование есть или первоначальное самосущее начало, или часть самосущей первоначальной причины всего, некогда выделившаяся из нее, после чего эта причина исчезла. – VII. О цели существования; способ, которым возможно определение этой цели, и самое определение ее. – VIII. О видах существования. Небытие; формы учения о нем; круг вопросов, связанных с этим видом существования. – IX. Бытие потенциальное; как относится оно к другим видам бытия, через какой процесс переходит в них и что побуждает его к этому переходу; пять видов потенциального бытия; ход общего изучения потенциальности в природе. – X. Бытие образующееся; два начала, входящие в него; противоположность этих начал; особенности образующегося бытия как следствие этой противоположности; сущность процесса образования; модусы образующегося существования. – XI. Бытие реальное и три вида его. Общие замечания о всех видах существования; трудность правильного понимания этих видов; как примирить простоту существования с разнообразием форм его; как следует понимать убывание и прибывание существования, неразрешимость вопроса о существовании небытия: очевидность факта, что оно существует; и невозможность для мышления допустить, чтобы оно существовало. – XII. Учение о существовании вещей в космосе; путь выполнения задач этого учения. – XIII. О форме существования материи; материя не есть только потенция оформленных вещей; доказательство, что материя никогда не была безвидною. – XIV. О существовании форм; доказательство, что в каждой частице пространства существуют все действительные и возможные формы; особенности в существовании форм. – XV. О существовании элементов вещества; почему их существование неизменно. – XVI. О существовании соединений из элементов; о постепенном распределении потенциальности определенной и неопределенной и о связи этого распределения с совершенством реальных существ, возникающих из потенциальности. – XVII. О существовании смесей; неопределенность их потенций. – XVIII. О существовании горных пород; начало распределения в их потенциальности элементов определяющих и определяемых. – XIX. О существовании минералов аморфных и кристаллических; дальнейшее распределение в их потенциальности начал определяющего и определяемого. – XX. О форме существования растений; совершенное распределение в их потенциях начал образующего и образуемого; явления жизни растений как необходимое следствие этой распределенности обоих начал; объяснение процессов питания, роста, движения соков, вдыхания и выдыхания, цветения и смерти растений; что такое семя по отношению к цельному растению. О форме существования животных. – XXI. О существовании явлений; объяснение, почему они не имеют формы образующегося существования. – XXII. О существовании космоса как целого. Как следует понимать его образующееся существование? Как следует понимать его потенциальное существование? Трудность вопросов, предстоящих этой форме понимания.

I. Учение о познаваемом — последняя из трех основных форм понимания – распадается на учение о двух мирах: о мире, в котором живет человек, и о мире, которым живет он; о мире, им созданном, и о мире, который не им создан; о мире Божием и о Мире человеческом.

Первое из этих двух учений есть Учение о Космосе. Согласно с природою понимания, оно должно обнять собою все стороны его, соответствующие схемам разума, и через это выделить из себя ряд форм, которые будут третичными в общем учении о познаваемом. В отдельности каждая из этих форм обнимет собою какую-либо одну сторону мира, все же вместе они сложатся в цельное и законченное миропонимание.

Эти учения о сторонах космоса все тройственны. Каждое из них внутренно распадается на три формы, из которых в первой содержится общая теория того, что как частное проявление рассматривается в двух остальных формах. Из этих последних одна обнимает собою проявление этого общего в Космосе, как в целом; а другая – проявление этого общего в вещах, лежащих в Космосе, и в явлениях, совершающихся в нем.

Таким образом, миропонимание будет и совершенно, и полно, если оно познает, во-первых, что такое существование вообще, без отношения его к тому, что существует и в чем существует, – и, поняв это мировое явление во всей его общности и отвлечении, определит затем форму существования лежащего в Космосе и самого Космоса; во-вторых, когда познает, что такое сущность в самой себе как основа, на которой зиждется все остальное, – и затем раскроет сущность вещей в Космосе и сущность самого Космоса; в-третьих, когда познает, что такое свойство как проявление сущности, – и исследует свойства всего лежащего в Космосе и свойства Космоса как целого; в-четвертых, когда познает, что такое причинность в самой себе, – и затем изучит распределение причинности в Космосе и откроет причину Космоса; в-пятых, когда познает, что такое цель и средства в самих себе, – и затем проследит целесообразность в Космосе и откроет цель Космоса; в-шестых, когда познает, что такое сходство и различие, – и определит сходное и различное в Космосе и сходство и различие познаваемого Космоса от познающего духа; в-седьмых, когда поймет количественность и откроет все количественные соотношения существующего и совершающегося в Космосе и изучит количественную сторону в частях самого Космоса.

Вот третичные ветви общего учения о Космосе. Если в тройственном составе этих учений мы выделим все первые члены и соединим их в одно, то получится общая теория бытия; если выделим и соединим в одно ряд вторых членов, то получится учение о вещах и явлениях в космосе; если выделим и соединим третьи члены, то получится учение о космосе как целом. Таким образом, естественно и необходимо группируясь в одном строго определенном порядке, эти формы науки могут быть рассматриваемы разумом с двух точек зрения: или как учения, обнимающие стороны бытия, и тогда каждое из них будет тройственно по числу видов бытия (чистое, частное, общее), всех же учений будет семь; или их можно рассматривать как учения о бытии в его видах – и тогда каждое из них будет семирично по числу сторон бытия, всех же их будет три: учение о чистом бытии, учение о дробном (частном) бытии и учение о целом (общем) бытии. Вне этих учений ничего не может быть познано ни о мире, ни о том, что лежит в нем.

Рассмотрим внимательно внутреннее строение каждой из этих форм и определим, какие задачи предстоит выполнить каждой из них и как они могут быть выполнены.

II. Учение о существовании — первая из третичных форм в учении о познаваемом – согласно указанному ранее составу всех их, распадается на Общее учение о существовании и на два частные: на Учение о существовании вещей в космосе и на Учение о существовании космоса как целого.

Общее учение о существовании должно познать явление пребывания в Космосе без отношения к самому Космосу и к тому, что есть в нем. Здесь выделяется это явление из мира реального и рассматривается само по себе как нечто самосущее, проникающее в этот мир. Необходимость и возможность этой формы науки видна из следующего: изучая существование Космоса (или чего-либо единичного в нем), мы изучаем Космос в одном из его проявлений; но не изучаем еще самое существование как нечто проявляющееся в Космосе. Это чистое существование, изучение которого мы выделяем в особую форму науки, общее, первоначальнее и неуничтожимее Космоса; потому что и тогда, когда он не появился еще, уже было существование того, что потом вызвало его к бытию; и тогда, когда исчезнет он в наблюдаемых формах своих, останется еще существование того, что уничтожит его; только тогда, когда исчезнет самое существование, не останется уже ничего, – не будет даже пустоты, не будет этого самого ничего. Правда, существует всегда что-нибудь; но это существующее изменяется, тогда как самое существование остается неизменно. Следовательно, существование не нужно смешивать с существующим; оно не то же, что это последнее, отлично и отдельно от него, хотя и является всегда вместе с ним. Вещи существуют, когда соединяются с существованием; но чтобы понять, что это такое, что они существуют, – необходимо понять предварительно, что такое самое существование, рассматриваемое вне соединения с вещами, которым оно придает действительность.

И здесь, чтобы, разрешая вопрос об этом загадочном явлении, не забыть чего-либо и через это не затруднить решение самого вопроса, следует все изучение медленно и обстоятельно вести по схемах разума. Таким образом, общее учение о существовании распадается на следующие формы, уже четверичные в учении о познаваемом: на учение о существовании, природе, свойствах, происхождении, цели, сходстве и различии и количественной стороне существования.

III. В первом из этих учений разрешается, таким образом, вопрос о существовании самого существования. Каков точный смысл этого вопроса, что именно должно быть познано для наполнения содержанием этой формы понимания? Этим содержанием должно стать точное знание о действительности или мнимости существования, его субъективности или объективности, и далее – о прерывности или непрерываемости, уничтожаемости или неуничтожимости его. Быть может, существование есть только иллюзия ума человеческого, есть нечто мыслимое и кажущееся, но не действительно существующее. И даже в том случае, когда оно действительно есть и эта действительность его допускает доказательства, может случиться, что оно имеет не объективное положение, но субъективное; т. е. оно заключено внутри сознания и только ошибочно переносится последним за свои границы, – в самом же деле вне сознающего духа нет ничего, кроме иллюзий его в форме образов (мнимый мир вещей) и кроме мыслей об этих образах (мнимые отношения между вещами). Наконец, если могут быть найдены доказательства действительности и объективности существования, нужно разрешить вопрос, на который мы ответили приблизительно выше, но который нуждается в дальнейших изысканиях, – в каком смысле нужно понимать существование? т. е., есть ли только существующие вещи или есть самое существование, независимое от этих вещей и проявляющееся в их бытии? Которое пред существует вещам и только до времени остается для чувств недоступным – как нечто сверхчувственное – и для разума непостижимым – как вечно сопутствующее вещам, как никогда, в доступном для него мире, не отделяющееся от них; но что становится и для чувств осязаемым и для разума мыслимым, присоединяясь к вещам в момент их возникновения?

Когда, таким образом, вполне и совершенно будут разрешены вопросы о том, есть ли существование и в каком смысле оно есть, можно будет приступить к самому познанию его как уже твердо установленного объекта, о котором, правда, еще ничего не известно, но о котором уже разум знает, что он существует.

IV. Учение о природе существования должно ответить на вопрос, что такое существование, независимое от вещей и только проявляющееся в них как одна из сторон их? К правильному разрешению этого вопроса ведут два пути: путь постепенного изъятия из существующего его содержания – до совершенного уничтожения этого существующего – и путь постепенного прибавления к чистому «ничто» реального содержания – до появления существующей вещи. В обоих процессах – как отнятия, так и прибавления – мы необходимо перейдем через некоторый момент, когда исчезнет или появится существование; и то, что мы прибавляли или отнимали в этот момент, и будет составлять сущность изучаемого явления. Потому что если ни ранее этого прибавления не было существования, ни после этого отнятия его не оставалось, то ясно, что все прибавляемое и отнимаемое и есть самое существование. Итак, пусть перед нами лежит какая-нибудь единичная реальная вещь. Станем уничтожать в ней (мысленно или действительно – безразлично, потому что здесь цель – не созидание чего-либо, но понимание), одно за другим то, что составляет ее содержание, из чего состоит она. Вот мы отняли у нее один за другим все признаки – и перед нами остается еще что-то, правда, неразличимое уже от многих единичных вещей, от которых мы некогда различали лежащую вещь по свойствам; но, однако, сходную по своей природе с некоторыми родами, к которым мы и прежде относили ее. Отнимем у нее самую эту природу – останется еще нечто, о чем мы, правда, уже ничего не знаем, но что происходит от некоторой видимой нами причины и дает из себя видимое нами следствие. Уничтожим эту связь оставшегося с причиною и следствием и вообще перервем в нем всякую связь с миром единичных и конкретных вещей, – все еще останется нечто, что пребывает, что находится, что существует. Что же нужно еще сделать, чтобы перейти к чистому «ничто»? Это можно узнать косвенно, именно определив, чего уже невозможно сделать: невозможно изменить остающееся существующее, так как оно не имеет уже никакого образа, к которому можно было бы что-нибудь прибавить или от которого можно было бы что-нибудь отнять; невозможно изъять из него что-нибудь, так как уже изъято все, кроме самого существования, о способе уничтожить которое и идет вопрос. Итак, единственное, что остается еще, это отношение безразличного существующего к чему-то, уничтожив которое (отношение) мы, быть может, уничтожим и самое существующее. Но отношение его к миру единичных конкретных вещей уже порвано; следовательно, остается еще уничтожить отношение его к тому, что не единично и не конкретно. Это оставшееся, связь с чем еще не порвана, – пространство; только с ним одним еще соприкасается то, что осталось от постепенно уничтожаемой вещи; прекратим это соприкосновение – и она исчезнет. Итак, если до уничтожения этого соприкосновения с пространством все еще существовало что-то, после уничтожения же этого соприкосновения уже ничего не было; то ясно, что самое существование и есть соприкосновение с пространством. Равным образом, если к пустому «ничто» мы прибавим сущность, затем наделим ее признаками, наконец, дадим ему причину и создадим из нее следствия, то оно еще не будет реальным предметом, но только образом – мыслимым, но не существующим; будет представлением вещи, но не самою вещью. И только тогда, когда синтез всего нами созданного соприкоснется с пространством, он станет реальностью. Следовательно, и здесь переход от несуществования к существованию совершается через соприкосновение с пространством, что также подтверждает, что в этом соприкосновении и состоит природа существования как космического явления.

Таким образом, существование есть отношение изменяющихся конкретных вещей к своему неизменному и вечному условию – пространству, есть соприкосновение с этим условием. Но не следует думать, что существование есть замещение некоторой части пространства; так как многое существует, не занимая пространства, хотя нет ничего из существующего, что не пребывало бы в нем; напр., мысль, идея, желание, чувство существуют в пространстве, не занимая его.

Так как пространство по самой природе своей есть нечто совершенно однородное (во всех частях своих тожественное), и так как соприкосновение есть явление простое и чистое (несложное), – то и существование, состоящее из соприкосновения с пространством, по-видимому, должно быть однородным, постоянным и неизменяющимся. И если нам представляется порою, что оно изменяет свои формы, то трудно не признать, что это изменение только кажущееся и мнимое, но не действительное. Оно состоит не столько в изменении самого существования, сколько в изменении отношений существующего к миру единичных конкретных вещей – то в погружении его в этот мир и смешении с ним, то в выделении из него и обнаружении себя. Все, что существует, по-видимому, существует неизменно в том самом виде, в каком всегда существовало; и только для ограниченного чувства человека может казаться, что что-нибудь возникает или что-нибудь исчезает; в самом же деле все только или проявляется, или скрывается, в одном случае делаясь явным для ощущения, в другом – переставая действовать на него.