Текст книги "Истребители: Я – истребитель. Мы – истребители. Путь истребителя"

– Старшина Суворов, отличник боевой и политической подготовки, – продолжая улыбаться, ответил он.

– Кто-кто?! – переспросил я, чувствуя, как вытягивается мое лицо.

– Старшина Суворов… Анатолий Александрович…

– Еще и Александрович?! Ну батя!..

Через десять минут поляна взорвалась гомерическим хохотом – вернувшийся Степка узнал, о чем мы беседуем. Правда, смех быстро стих, когда до Степана дошло, что у него теперь два инструктора.

Прыгая с кочки на кочку, я спускался с холма, на котором проходил сеанс связи. Новости не радовали: к нам ехала мама. То, что ехала, это, конечно, хорошо, но она тащила на хвосте шестерых боевиков. Об этом сказал дядя Женя, он сегодня был на связи. Проблема не в том, что она узнала, где мы находимся, и ехала сюда, а в том, что не сразу вычислили слежку.

У дяди Жени были знакомые на железнодорожной станции, где мы познакомились с Толиком, бывшие поисковики. Мы их привлекали к работе, и по просьбе отца они встретили маму. А так как на этом перроне сошло всего десяток человек, то засечь «черных» труда не составило.

Группу поддержки выслать просто не было времени, вот дядя Женя и попросил меня встретить маму и их. А что? За две недели, что минули с момента нашего приезда, курс молодого бойца прошел не только Степка, но и Толик. Неделю назад приезжали дядя Жора, батя Степки, и дядя Олег. Привезли кучу баулов с вещами, оружие, продовольствие. Выдав инструкции, укатили обратно. Так что нам было чем встретить хачиков.

Пробежав через сосновый бор и обогнув небольшое болотце с зеленой ряской по краям, я через два километра легкой трусцой добрался до лагеря.

Степка в новом, но уже обтертом камуфляже замер в стойке. Пистолет в его вытянутой руке дрожал, показывая, что он стоит довольно продолжительное время, минут десять, не меньше. Толя, в таком же камуфле, рубил притащенную откуда-то сухую валежину, заготавливая дрова.

– Внимание, боевая тревога!

Парни сорвались с места и, подхватив оружие, встали навытяжку у палатки. Толик прошел уже все проверки, и про него можно было сказать, что он наш парень. Одна только шагистика и устав повисли на нем. Ничего, справлялся: Степка уже вполне был адекватным, знал, что и как отвечать.

Оружие выдал Толику я, под свою ответственность, можно сказать, показал доверие с нашей стороны. На данный момент он был моим замом. Дядя Олег провел с ним беседу, когда доставлял вещи, и пробил его по своим каналам. Действительно старшина, мехвод на «восьмидесятке». Служил в отдельном танковом полку. Вся служба у него прошла под Грозным – охранение колонн, усиление блокпостов. Участвовал в боях, отбивал нападение на блокпост. Есть благодарности, командованием характеризуется как исполнительный и опытный солдат. Кстати, не белорус, это у него бабка тут живет. Сам из Пскова. Не сообщили Толе только одно – почему мы здесь собрались и чего ждем. Кстати, родственником он не был, просто однофамилец, дядя Олег это плотно пробил.

– Короче, слушайте приказ. Сюда едут шесть «черных», нужно их встретить и нейтрализовать.

– Как они о нас узнали, товарищ командир? – браво выпятив грудь, поинтересовался курсант Раевский.

– Вопрос своевременный, но устав вы, товарищ курсант, усвоили плохо, задав вопрос без разрешения. Старшина Суворов, проследите, чтобы курсант Раевский отработал ЕЩЕ ОДИН наряд на кухне. Кстати, вам тоже наряд за плохое знание устава курсантом Раевским.

– Есть наряд на кухне, – вздохнул Степка.

– Есть наряд, – откликнулся следом старшина.

– Теперь информация по операции. Действовать будем своими силами, помощи нет, да и не успеет она. Абреков на хвосте привела сюда моя мама… кхм, Нина Анатольевна Суворова. Поэтому будем работать как можно тише, чтобы она ничего не узнала. Старшина, в одном из баулов, в том, что помечен номером семь, находятся четыре автомата ВАЛ, за десять минут привести три к бою, снарядить магазины патронами и быть в готовности к выходу. А я пока проработаю операцию.

– Есть, разрешите выполнять? – ответил Толя.

– Выполняйте.

Вот вроде молодые парни, какая тут уставщина? Ан нет, все было серьезно, если в первое время они еще с улыбками встречали мои приказы, то наряды быстро выбили подростковую дурь. Это я про Степана, Толя и так нормально отнесся к армейской дисциплине, которая воцарилась в лагере. Сам я, как летчик, к подобным уставным отношениям привычен особо не был, но все равно не ослаблял закрученные гайки. Тяжело в учении – легко в бою. Из оружия у нас троих были автоматы ППС, их и изучали. Даже провели несколько практических стрельб – места глухие, тут и из танков палить можно, никто не узнает.

Пока парни возились в нужной сумке, я прошел к машине и, расстелив на капоте листок, стал рисовать от руки местную карту.

Место я выбрал по совокупности причин в двадцати километрах от нашего лагеря. Это было единственное место, где лес рос на невысоком холме в пятнадцати метрах от дороги, поэтому торфяная масса в разбитой колее была промокшей от стекающей с холма воды, что заметно затрудняло движение и для засады представляло просто идеальные условия. Добравшись сюда, мы загнали машину на маленькую опушку по другую сторону холма и до появления мамы с боевиками на хвосте занялись пристрелкой наших винтовок. Так как опыта стрельбы из ВАЛов ни я, ни Толик, ни тем более Степан не имели, пришлось, расходуя драгоценные патроны, отстрелять по магазину, чтобы приноровиться к оружию. Под конец даже Степан показал хороший результат, хотя заслуга в этом была больше конструкторов ВАЛа, чем его самого. Нарубив лапника и замаскировав на всякий случай машину, мы пошли к дороге, по пути разрабатывая с Толиком план атаки. Его боевой опыт подходил мало, так как тактика противотанковых засад имела мало схожего с засадами против живой силы противника, но, с другой стороны, он многое слышал от бойцов различных частей, с которыми ему приходилось сталкиваться по службе. Не зная, на чем именно будут ехать боевики, мы решили действовать по обстоятельствам. Учитывая наши финансовые возможности, можно просто изрешетить пассажирские отделения машин или машины, после чего добить выживших боевиков, если кто-то успеет выскочить. А водителю просто отдать стоимость машины, которую останется сжечь вместе с телами в какой-нибудь торфяной яме.

За основу взяли перевернутую L-образную засаду, о которой знал Толик, да и я слышал о ней от дяди. Точкой остановки машин выбрали скопление самых глубоких рытвин из тех, что были неподалеку. В двадцати метрах после них с правой стороны оборудовали позицию Степке. Он должен был расстрелять двигатель машины, если вдруг враги решат попытаться ехать дальше на спущенных колесах. Либо стрелять в боевиков, которые успеют спрятаться от нас за кузовом. Прямо напротив рытвин расположился я, как самый опытный стрелок, Толик за время всей службы отстрелял только девяносто патронов из АКСУ, поэтому он залег в десяти метрах слева от меня, и потекли томительные минуты ожидания, которые наконец нарушил шум двигателя автомобиля.

– Так, это Аркадия машина, ее пропускаем, – прошептал я, когда мимо проползла грязно-серая «Нива»-трехдверка. Тонировки не было, и я отчетливо рассмотрел маму на заднем сиденье. И водителя сразу узнал – точно Аркадий. У нас были омоновские шапки-маски. Как только послышался шум мотора, мы раскатали их и натянули на лица. Незачем светиться перед Михаилом, хотя, думаю, меня он узнает по голосу.

Как только корма «Нивы» скрылась за поворотом, послышался надрывный вой уазовского мотора, работающего на пониженной передаче. Звук мотора приблизился, и вот появился УАЗ, так называемая «таблетка», или «буханка». За рулем сидел Михаил, знакомый поисковик, который как-то раз доставлял нас с матерью в лагерь. Рядом – плотный крепыш явно кавказской наружности в кожаной куртке.

Как только «буханка» нырнула в рытвину, намеченную нами, я с двадцати метров послал пулю в заднее колесо. Попасть было нетрудно – Михаил притормозил, переключая передачи, так что скорость, и так невеликая, упала до минимума.

Попадание сразу сказалось, машину начало вести, громко взвыл двигатель и с хрустом заработала коробка передач. Взвыв в очередной раз, мотор стих. Наступила тишина.

– …ерное с колесом что-то, – услышал я знакомый бас Михаила.

Щелкнув замком, открылась пассажирская дверь впереди. Стрелял я именно с этого борта, поэтому кавказец, высунувшись, сразу разглядел пробитое колесо – оно находилось на суше.

– Хей, генацвале, колесо проткнуто, у тебя запаска есть? – сразу же воскликнул он.

– Конечно, есть, – пробасил Михаил, обходя машину.

– Долго?

– Минут двадцать.

– Мы поможем, нужно быстро.

Оттолкнувшись от порога кабины, кавказец перепрыгнул лужу и приземлился на сухом месте. Проехавшая тут ранее «Нива» разбрызгала воду, поэтому после прыжка он, матерясь по-своему, заскользил, балансируя руками. Восстановив равновесие, развернулся и сразу же стал что-то командовать своим, сидящим в машине. Я отчетливо рассмотрел у него за поясом рукоятку пистолета. Вряд ли они направились за нами только с этими пукалками, думаю, серьезное оружие внутри.

В это время Михаил отошел к противоположной нам сухой обочине и начал раскладывать сумку с инструментом. В этот момент я очередью в три патрона выстрелил по ногам стоящего на обочине кавказца. Он еще падал, когда в кузове машины с противным звуком и глухими ударами начали появляться пробоины. Отстреляв магазин и тут же вставив новый, я взял машину на мушку, но никакого движения в ней не было. Михаил залег в канавке за кузовом, и только выскочивший кавказец с негромким воем корчился на земле, то пытаясь вытащить пистолет, то зажимая раны на ногах.

Это был не бой, бойня – находившиеся внутри даже не успели схватиться за оружие. Это не профессиональные боевики. Главарь, ехавший впереди, возможно, повоевать сумел, а вот остальные – натуральное стадо, взятое для количества.

– Вперед! – крикнул я, взметываясь из-под куста.

Степка остался на месте, мы же с Толиком выскочили на дорогу. Подскочив к главарю, я ударом ноги вырубил его. Толик дернул за ручку двери, отскочил в сторону, подождал и без промедления провел контроль, сделав по выстрелу в грудь каждого боевика.

– Курсант, разберитесь тут, а мы пока этого «говоруна» поспрашиваем, – стал командовать я.

Подбежавший после нашего разрешающего знака Степка кивнул, мы же с Толиком, подхватив кавказца под мышки, шустро потащили в кусты – удобное место для допроса я приметил заранее.

Вытирая руки пучками травы, мы возвращались назад к машине, от которой доносилось негромкое бормотание. Были четко различимы бас Михаила, что-то радостно говорившего, и поддакивание Степки. Судя по теме, Михаил планировал купить новую машину, «а не это ведро с гайками». Вот, сделали человеку приятное.

– Ну что, вы договорились? – весело спросил я, поправляя автомат на плече. Он так и норовил сползти.

– Нормально все, – кивнул Степка.

Михаил стоял рядом и держал в руках толстую пачку американских и российских денег. Видимо, Степка отдал все, что у него было. Судя по виду Михаила, этого ему хватало с лихвой.

– Хорошо. Дядь Миш, вас подвезти или сами доберетесь?

– Сам. Тут по прямой километров двенадцать до Ольховки, у меня там дочь с зятем живут.

– Проблем нет? Претензий? – уточнил я.

– Нет, я вот другу твоему рассказал. Они как машину нашли? Просто подошли ко мне у выхода со станции, пистолет в бок, и давай, мол, поехали за машиной Аркаши, это уже потом денег пообещали.

– Понятно. Про машину что скажете, если спросят?

– Болото, едва сам успел вылезти, как она на дно ушла, – развел он руками, хитро улыбнувшись.

– Хорошо… Трофеи брать будете?

– Не понял? – удивился Михаил.

– Деньги за расстрелянную машину вы получили. Но за проезд «черные» не заплатили, нам их деньги не нужны. Заберем только документы, оружие и средства связи, – немного схитрил я.

Мне требовалась помощь в обыске и осмотре тел. Рассчитывать на бледных напарников не приходилось.

– А, нет, Вячеслав, я не брезгливый, все возьму, – решительно кивнул Михаил, узнал все-таки. Он был из охотников и к запаху крови привычен. Даже меня изредка мутило, что уж говорить про остальных?

– Тогда помогайте.

Быстро достав тела из салона «буханки», мы разложили их в ряд и на куске брезента стали раскладывать личные вещи. В сумках, которые вытащили из салона, находилось оружие, боеприпасы, средства слежения и связи. Причем не обычные, любительские, а дорогие и профессиональные. Как сообщил «язык», двое из шести были техниками, остальные боевики – как охрана.

– «Бизоны». Четыре. Две акасэушки, – подсчитывал Толик, выкладывая их из сумок на брезент. Были запасные магазины, патроны в картонных коробках. Потом стал доставать спецтехнику в коробках и специальных алюминиевых чемоданчиках.

– Как на войну собрались, – удивился Михаил, снимая куртку с очередного жмурика. Запах стоял над всем этим отвратительный. В фильмах, когда смотришь, как убивают, зритель не обоняет кровь и вонь освободившегося кишечника. Степка, непривычный к этому, по моему приказу отошел в сторону, бдить.

– Ага, о, тут даже гранаты есть… а где запалы?.. А, вот они, – бормотал Толик, закопавшись в сумке.

Я сидел у брезента и осматривал найденные вещи, которые продолжал выкладывать Михаил. Пока сказанное главарем подтверждалось.

Ничего особенного в карманах убитых не было. Паспорта граждан России, причем не каких-нибудь республик, а жителей столицы. Москвичи, мать их. Фальшивые документы дагестанского ОМОНа у всех, правда, уже на другие фамилии. Явно готовились наспех. У троих пистолеты, считая главаря. Без наворотов, обычные пээмы. Были портмоне или просто деньги в карманах, сотовые. Дележ добычи прошел без проблем. Забрав свое, Михаил растворился в лесу. Как только он скрылся среди деревьев, я скомандовал:

– Толь, давай за нашей машиной, надо эту оттащить подальше и утопить. Я тут знаю одно место неплохое. И дно глубокое, и подъезд нормальный…

Когда Толя подогнал машину, мы заканчивали паковать трофеи в трофейные же сумки.

– Давай, грузи все в нашу машину, – скомандовал я. В принципе, с «черных» мы не так много взяли, радовали только «Бизоны» под парабеллумный патрон.

– Трос цеплять будем? – поинтересовался Толик, подхватив сразу две сумки. С его стороны никаких проблем не возникло, денежные трофеи его не заинтересовали, хороший парень и надежный друг.

– А сама не доедет? Двигатель же вроде цел?

Мой вопрос его немного озадачил.

– Сейчас посмотрю.

Пока мы со Степкой таскали вещи, он осматривал машину. Звук заработавшего мотора показал, что он не пострадал.

– Колесо поменять, и можно ехать, – заглушив двигатель, сообщил Толя.

– Лады, меняем. Тела убитых в салон и топим их в болоте, – стал командовать я.

Колесо сменили быстро, правда, пришлось пользоваться инструментом Толика – оказалось, Михаил, уходя, не забыл прихватить свое.

– Я первый, вы за мной.

Лицо под маской жутко чесалось, стянув ее, бросил на соседнее сиденье и залез в кабину.

До болота было недалеко, доехали минут за сорок, время потеряли в основном из-за плохой дороги.

Разогнав как можно быстрее уазик, я выпрыгнул на ходу и кувыркнулся через голову, чтобы погасить скорость. Всего сорок километров в час, но все равно поломаться можно.

С шумом машина влетела в покрытый ряской пруд, выбрал я его из-за того, что берег был достаточно сух и тверд, чтобы выдержать вес машины, так что проблемы загнать в него УАЗ не было.

– Дождемся, пока не утонет, потом на базу, переодеваемся – и в деревню, мама наверняка там, – сказал я подъехавшим следом парням.

– Хорошо, – кивнул Степка, Толик только пожал плечами.

Облокотившись о разогретый металл капота Толиного уазика, мы наблюдали, как, пуская пузыри, машина медленно уходит под воду.

– А говорил глубокое, – кивнув на полузатопленную «буханку», пробормотал Степка.

– Воды тут метр всего, дальше ил и торф. Сейчас она продавит слой ила и уйдет на глубину. Тут метров восемнадцать, не достанешь. Подождем, пусть тонет. Надо убедиться, что не осталось следов.

– Ясно… Кстати, что там натрещал этот подстреленный? – встрепенулся Степка.

– А-а-а, довольно интересные новости мы узнали, – хмыкнул я и лениво почесал за ухом.

– Вычислили нас?

– Хрена там. Ничего они не знают, свидетелей нет. Девок тех не нашли, да и сомневаюсь я, что они вообще про них знают. Ну, в общем, кроме того, что из парка вышли двое, то есть вроде как мы с тобой, и уехали на «бэхе» – это видела продавщица мороженого, – никаких зацепок у них нет. Номеров они не знали, пока опера из убойного не нашли камеры наружного наблюдения на магазине, где перекресток. Там номер и высветился. «Бэха» наглухо тонирована, кто сидел, неизвестно. Номера пробили и дали в розыск, отец только успел отъехать, как его палочкой и остановили. Классно сработали. Четыре часа всего прошло, а уже первого арестовали. Но у них улик не было, у бати железное алиби, он встречался в ресторане с двумя знакомыми, так что предъявить ему было нечего. Адвокат быстро добился освобождения. Кстати, Степ, твою «бэху» во двор Главка загнали, теперь оттуда ее может забрать только владелец, ну или родственники.

– Целее будет, – нетерпеливо отмахнулся он, – что там дальше было?

– Да ничего. Говорю же, свидетелей нет. Единственная зацепка – это твоя «бэха», вот «черные», как и менты, за нее и уцепились, раскручивая эту версию. Про меня вообще никому не известно, я продолжаю числиться без вести пропавшим. Отца они плотно пасли, это мурло сказало, что они направленным микрофоном слышали один из наших разговоров по мобиле. Тогда, помнишь, когда я с отцом разговаривал… – с намеком спросил я.

Бросив на Толика быстрый взгляд, Степка кивнул. Через три дня после нашего прибытия в эту глушь я сбегал на место «трагедии», немного поудивлявшись произошедшим вокруг изменениям. Раньше не было понтонов и аккуратно сделанных мостков. Быстро определившись, где я упал (со зрительной памятью у меня было все нормально), стал кидать в болото стальной тросик с грузом на конце. На шестом броске, вытягивая, почувствовал, как тросик стал легким. Вытащил, а грузила нет, у тросика срез, как будто лазером. Последующие попытки были такими же. За два часа я примерно определил размер и глубину «окна», о чем и сообщил отцу. Если до этого у них и были сомнения на этот счет… (Да что там говорить, дядя Жора отпустил с нами Степку, пребывая в полной уверенности, что у нас ничего не получится. Как он взвыл, когда выяснилось, что портал работает!) Когда они приезжали, я с дядей Олегом водил их проверить работоспособность «окна». Так вот, о своей первой проверке я иносказательно доложил отцу, мельком спросив, как идет следствие. Если о первом «черные» ничего не поняли, то когда отец кратко рассказывал мне о следствии, уцепились как клещами. Несколько дней они разрабатывали операцию. Как они вышли на мать и передали ей сообщение о том, что я попал в беду, хачик не знал, но шаг был беспроигрышный, и он сработал. Наспех собранная боевая группа отправилась следом за живцом, надеясь на успех. Им нужно было хоть как-то отчитаться перед многочисленной родней как со стороны жениха, так и невесты. К отцу они пытались сунуться, но крепко получили по рогам. Батя стоял выше, чем местечковый олигарх, отец невесты. С ним очень серьезно побеседовали, вроде внял.

– Понятно, на шару поехали и получили приз. Нас, – задумчиво протянул Степка.

– Комбинацию они разыграли красивую, только исполнение подвело.

– Вряд ли сами. Наняли кого-нибудь, – не согласился Степка. Он был невысокого мнения об умственных способностях спустившихся с гор абреков.

– Ну не скажи, и среди них встречаются люди, которые дружат с головой. Но тут ты, я думаю, прав, пришлый спец поработал.

– А этот что сказал?

– Да не знает он. Три дня как с гор спустился. Кстати, в Дагестане безобразничал, он в федеральном розыске.

– А-а-а, понятно… Кстати, про мою «беретту» спросил? – Степка как присвоил себе мой трофей, так с той минуты с ним не расставался.

– Да, спросил. Я же у главаря ее взял, он оказался старшим братом жениха – это тот, что в дорогом костюме был.

– Да помню, его ты первым хлопнул.

– Он самый. Так вот, пистолет был подарен главой талибов. Он в Афгане в уничтожении патруля амеров отличился. Где-то года два назад. Среди своих широко известен.

– Понятно. Что думаешь, следует их ждать?

– Уверен. Они же несколько версий разрабатывали, а тут столько народу пропало. След.

– Причем яркий, – согласно кивнул Степка.

Толик больше молчал, но с интересом слушал. Он же первым подал голос, как только крыша уазика скрылась под водой:

– Можно ехать.

– Ага, едем. Думаю, через неделю, пока определятся, можно будет ждать «черных» в гости. И не только их, след яркий, сюда и федералы с ментами нагрянуть могут. Сто процентов, они отслеживали телодвижения «черных». Из-за этих правозащитников, поднявших столько шуму, дело резонансным получилось. Вон в Америке чуть ли не каждую неделю в школу врывается убивец и начинает палить в детей. Так через пару дней все стихает, а тут уже вторую неделю смакуют подробности. Невесту уже в мать-героиню превратили. А похоронная процессия какая? По радио говорили, что у первого президента меньше по длине была.

– Да эти правозащитники только за деньги вой поднимают. Думаешь, им интересны эти «черные»? Проплатил кто-то, оттого и лижут, и всего делов. – Степка, с удобством устроившись на заднем сиденье уазика и покачиваясь в такт движению машины, продолжил говорить: – Отец как-то провентилировал этот вопрос, хотел пиар-акцию заказать, они это отлично умеют, но больно денег много запросили. Говорю же, не пернут, пока им не заплатят.

– Не любишь ты их, – хмыкнул я, солидарно кивнув на слова Степки.

– А кто их любит?! – удивился он.

– Ну… э-э-э… – задумался я.

– «Ну» и «э» не считаются, – насмешливо хохотнул Степка. – Как я уже говорил, они чуждый для нас элемент, насаждаемый Западом. Больно уж власти им много дали.

– Да плюнь на них, собака лает – ветер носит, – отмахнулся я, продолжив: – Возвращаемся в лагерь, переодеваемся в цивильное, и в деревню, надо с мамой встретиться. Успокоить.

– Больно уж она рванула к нам быстро. Батя твой не успел остановить.

– Да он ее хотел во Францию отправить, не поехала, а тут, как назло, его в городе не было. Мама у меня умная, сразу догадалась, где мы можем быть.

– Или сперва всех родственников обзвонила.

– Ты чего, забыл? Обо мне мало кто знает.

Доехали мы без проблем. Пока парни разгружали машину, я сбегал на «холм связи» и отзвонился отцу.

– Привет. Все нормально, гостей встретили, подарков привезли кучу, очень рады. Сейчас к маме.

– Молодцы. Ждите нас. Будем через два дня, потом идем «гулять». Понял?

– Конечно, ждем, – обрадовался я. Честно говоря, ждать уже надоело. Домой хочу, к жене, к сыну. Да и друзей там немало осталось.

– Отбой.

– Пока.

Вернувшись в лагерь, я оставил на охране Толика, и мы побежали к деревушке. За последние недели эти пробежки немного подтянули Степку, и он втянулся в режим постоянных тренировок. Нет, он все еще задыхался при долгом беге и быстро уставал, но уже не хныкал и не жаловался на усталость. Прогресс.

К опушке мы подобрались осторожно: даже сейчас я продолжал обучение, как будто мы на вражеской земле.

– Оружие оставим или с собой возьмем? – выравнивая дыхание, спросил Степка.

– Кобуру сними, тут оставь, пистолет сзади за пояс, рубашку навыпуск.

– Хорошо, – кивнул он и стал снимать сбрую. Очень уж ему нравилась подмышечная кобура, вот и ходил постоянно с ней. Одеты мы были с расчетом на жизнь в глубинке. Хорошие плотные джинсы, у меня темно-синие – у Степки черные. И рубахи навыпуск, преимущественно светлых тонов. Бежевая у меня и зеленая у друга. С обувью, правда, была засада, кроме берцев, ничего с собой не взяли, вот и щеголяли в них.

– Все, убрал, – прикрыв срезанным дерном кобуру, окликнул он меня, отвлекая от наблюдения за деревней.

– Лады, идем.

Выйдя из леса, мы по мосткам направились в деревню. У крайнего дома стояла «Нива» Аркадия, во дворе суетились деревенские. Бинокля у меня с собой не было, но на зрение никогда не жаловался. Чужих не заметил.

– Аны? – с сильным кавказским акцентом поинтересовался заросший по самые глаза черной и жесткой на вид бородой мужчина в заношенном камуфляже. Опустив бинокль, он посмотрел на соседа.

– Они, – кивнул в ответ беловолосый крепыш, сжимая в руках пятнистую трубу.

– Далэко, из писталета нэ дастать. «Ксюхой» тоже можно промахнуться.

– Открыто идут по мосткам, – отрицательно покачал головой беловолосый, добавив: – Приказа убивать не было, привезти живыми.

– Аны ближе к лэсу, если из гранатомета стрелять по ходу движения, они побегут к лэсу, там мы их пэрэ-хватим.

– Хороший план, работаю, – привстав на колено, ответил крепыш.

– Сматры, нэ завалы, аны живые нужны.

– Ничего, я с запасом возьму…

– Севка, чего это дымит у леса? – удивленно спросил Степка, ткнув пальцем в опушку метрах в трехстах от нас. За секунду до его вопроса там что-то хлопнуло и зашипело.

Повернув голову, я тоже с недоумением посмотрел на дымящееся нечто, приближающееся к нам. Догадка пронзила через микросекунду:

– В воду! Прыгай!

Мы как раз остановились на понтоне, когда, шипя и оставляя дымный след, в нас полетела ракета.

Надо отдать Степке должное, рефлексы на командный крик не подвели. Почти одновременно со мной он перемахнул через поручни понтона. Вода сомкнулась у нас над головами, когда по ушам ударил грохот. Он почти выбил из меня сознание, но я быстро пришел в себя. Резкими гребками оттолкнувшись от торфяной грязи, кашляя, я вынырнул на поверхность. Все-таки успел хлебнуть торфяной жижи, запасов воздуха не хватило.

Рядом слышался такой же судорожный кашель и матюги в промежутках таким знакомым и родным голосом. Цепляясь за кочку, я осмотрелся. Никаких понтонов, мостиков и деревень поблизости не наблюдалось. Кроме Степки, двух цапель на соседних кочках и множества лягух ничего вокруг. Одно болото. Похоже, прыжком мы попали туда, куда надо, то есть в «окно».

– Твою ж мать! Опять!

Степка неподалеку судорожно крутил головой, соображая, где мы, и яростно тер глаза. В общем, вел себя так же, как и я в момент первого попадания.

Используя кочку как опору, я приподнялся и, притопив ее своим весом, осмотрелся. Лес был на месте.

– Степка, не трать силы, я до леса прошлый раз несколько часов добирался, – скомандовал я.

– Тьфу, какая гадость эта тина на вкус, – продолжал отплевываться Степан.

– Угу, пришел в себя?

– Да, в норме.

– Проверь оружие. Патроны у тебя, конечно, воды не боятся, но за машинкой все-таки нужно следить.

Мы достали свои пистолеты и, отряхнув их, стали думать, куда убрать от воды.

– Единственный выход – привязать к голове, – предложил Степка.

– Кроме как рубахой, больше нечем.

Снятие мокрых рубах вылилось в целую эпопею кувырканий, сопровождающихся матерными словами. Наконец мы сложили в рубахи все, что боится воды, и уложили на кочки, пусть сохнет.

– Мобилы можно выкинуть, они уже промокли, толку от них, – велел я.

– Лады. Я все, – ответил Степан, убирая мобилу в сторону, в отличие от меня он сунул сотовый в сверток.

– Думаю, можно попробовать вернуться. «Окно» на глубине двух метров, ныряем и пробуем.

– А вещи?

– Да и что им тут будет? Пробуем?

– А если эти еще на месте? Ну те, кто стрелял? – было видно, что нырять Степке очень не хочется, боязно.

– Да? Не знаю, сомневаюсь, – озадаченно пробормотал я. – Думаю, ты прав, нужно выждать с полчаса и попробовать. За это время они должны убедиться, что мы утонули, и свалить.

Через полчаса, после отдыха на кочках, я спросил:

– Начинаем?

– Давай, – опасливо глядя на ряску, ответил Степка.

Ныряли, пока хватало сил, однако ничего не получилось, хотя я смог уйти в болото на четыре метра, цепляясь за длинные корни.

– Ни хрена, – вынырнув, воскликнул я. Степка уже минут двадцать отдыхал, он первый понял, что бесполезно, «окна» нет.

– Я считаю, что нужно попробовать позже, – ответил он, задумчиво покусывая стебель травинки.

– Можно… Двигаться к берегу нужно, еще немного – и сил не хватит добраться до него.

– Собираемся?

– Собираемся… – вздохнул я.

Степка смотрелся довольно забавно с рубахой на голове. Рукава подвязаны под подбородком, на макушке топорщатся углы пистолета и запасного магазина. В карманах у нас ничего, кроме мобил и оружия, не было.

– Ножа, жалко, не прихватили. К матери шли, – посетовал я: нож в лесу нужен больше, чем пистолет.

– Да кто знал?!

– Ладно, нечего нюни разводить, давай за мной. Делай, как я.

Оттолкнувшись от кочки, скользнул, как по льду, к следующей. Опыт не пропьешь. Степан зеркально повторил все мои действия. Так, скользя на животе от кочки до кочки, распугивая живность, включая головастиков, мы двигались к высоким соснам на берегу.

В этот раз путь до леса занял часа четыре, в прошлое свое скольжение я наткнулся на топь, пришлось обходить, сейчас же мы сразу сделали крюк, сэкономив время.

Обойдя болото, минут двадцать отдыхали, восстанавливая дыхание и поправляя сползающие «рюкзаки» на головах.

– Весь живот изрезал об эту траву, – пожаловался Степка, поглаживая живот.

У меня самого он чесался, по нему как будто кошки когтями прошлись.

– Терпи, царапины зарастут, а без оружия нам тут долго не прожить.

– Что делать будем? А родители? Искать же будут.

– Думаю… Мама опять расстроится. В первый раз чуть ли не при ней утонул, и снова все повторяется.

– Это да. Наши через два дня прибудут?

– Сказали так.

– Откуда только эти стрелки взялись?! – ударив кулаком по черной мути, воскликнул Степка.

Спокойно посмотрев на вспугнутую его ударом гадюку, я задумчиво почесал в затылке и неуверенно ответил:

– Кажется, знаю… Помнишь, когда мы машину топили, был вертолетный звук?

– Что-то такое было, только далеко.

– Ну у меня больше версий нет. Обогнать они нас могли только так. Вспомни, звук удалился именно в сторону лагеря и деревни.

– Вроде так, – задумался Степка.

– М-да, это сколько нам тут куковать?

– Меня другое беспокоит, как наши сюда попадут? Помнишь, рассказывали, когда ты здесь оказался, «окно» не работало, там, в этом месте, водолазы две недели работали, и ничего.

– Ты хочешь сказать, что это я его инициирую? – Теперь пришла моя очередь задуматься.

– Не, у меня другая версия. Думаю, оно постоянно открыто, а если через него кто-то проходит, то оно закрывается.

– То есть ты хочешь сказать, пока мы тут, оно закрыто?

– Именно.

– Тогда почему оно сейчас не работает?

– Я тебе что, ученый?! Пробовать надо, испытывать!

– Проблема…

– Родители через два дня прибывают. Значит, через три дня нужно вместе плыть к тому месту и снова нырять. Пройти это «окно», а обратно уже вместе.