Текст книги "Истребители: Я – истребитель. Мы – истребители. Путь истребителя"

Я кивнул, подтверждая, что помню.

– Какую роль в этих делах играет этот «летчик»? – поинтересовался я.

– Он, конечно же, не летчик, но и не родственник, то есть теперь-то родственник, но не кровный. Он зять. Та девушка – внучка старика, этот парень, Алексей Платонов, был артиллеристом из стоявшей тут недалеко в начале войны части. Как он с этой девушкой встретился, не суть, главное, во время боев он дезертировал и пришел к старику. Любовь сильна. Он один из ярых сторонников старика, ранение получил во время захвата двух наших летчиков.

– Вот тварь! – сплюнул я.

– Скурвился, – согласно кивнул майор.

– Продолжайте.

– По словам этого Алексея, план у старика был такой – вызвать своих бывших подчиненных и организовать засаду.

– Что же им помешало?

– Полученное вчера известие о прибытии одного важного лица Третьего рейха, с которым он, кстати, был очень даже неплохо знаком. Старик решил не упустить такого шанса выслужиться. Отправил мальца в ближайшую деревню с запиской о тайнике, потом с вернувшимся мальцом съездили и выкопали груз. Обратно замаскировать и убрать следы должны были прибывшие полицаи.

– Когда должны были прибыть полицаи? – нахмурившись, спросил я.

– Их посты раскиданы по всем деревенькам, пока соберутся, – майор быстро вслух подсчитал примерное время появления полицаев: – Мальца отправили к обеду. Пока отправят ко всем гонцов с указанием места общего сбора, наступит темнота. Ночью они не поедут. Значит, нужно их ждать с утра. То есть сегодня. Сейчас.

– Нужно отправить пару бойцов к хутору. Пусть там осмотрятся, – предложил я.

– Двадцать минут назад отправил свежих бойцов, – ответил майор. Видимо, просчитал ситуацию раньше.

– Хорошо. Мне вот что странно: почему они так рано откопали груз?

– Старик не знал, когда мы появимся, а этот чин отбывал уже послезавтра. Вот он и решил предъявить ему вещественные доказательства своей лояльности и напо-мнить, чтобы не забывали старика. Ему за захват и уничтожение партизанского отряда вручили личный мотоцикл с дарственной надписью. Видимо, еще что-то хотел получить. Груз из схрона неплохо бы показал, что он не сидит сложа руки, а по-прежнему на острие боевых действий.

– Что они успели изучить из груза?

Майор бросил на меня острый взгляд, но ответил:

– На ночь они убрали весь груз в сарай и не смотрели, что там. Хотя сами мешки, вернее, материал и запоры старика очень заинтересовали. Одно только это навело его на мысль о том, что это не стандартный груз для диверсантов и разведчиков. Утром они вскрыли один из мешков, вернее, разрезали, с застежкой не разобрались, что там и как. По словам этого Алексея, они были сильно озадачены. Назначения половины предметов они так и не поняли, хотя одна книга их заинтересовала.

– Что за книга? – поинтересовался я, решив узнать, сказал ли название этот «летчик».

– «История Российской Федерации после развала Империи Зла», – медленно, по слогам ответил майор, пристально и изучающе посмотрев на меня.

– Понятно, – кивнул я. Это действительно была та книга, что я обнаружил спрятанной.

– Спрашивать, что это за непонятная книга, не бу-ду… – начал было майор.

– Давайте я просто скажу, что эта книга – фантастический рассказ одного белоэмигранта. Кстати, на Западе пользуется довольно большой популярностью. Даже была издана на русском языке. Это подарок товарищу Сталину от наших людей во Франции. Думаю, больше вам знать не стоит.

– Хорошо, – согласно кивнул Славич, не моргнув глазом приняв этот бред, состряпанный мной на скорую руку.

– Меня больше интересуют эти полицаи. Каковы их шансы обнаружить нас? – увел я разговор немного в сторону.

– Большинство из них местные, леса знают. Ходить по следам умеют, а мы оставили такой след, по которому и слепой пройдет.

– И чего мы ждем? – удивился я.

– Второй самолет, – пожал плечами майор. – Если мы сейчас взлетим, то фактически подставим спешащую сюда группу полковника. Вы отдадите приказ на взлет сейчас? – поинтересовался он.

– Конечно, нет! – возмутился я. – Если есть шанс улететь всем месте, то ждем. А если немцы подойдут раньше, что ж, придется принимать одно из этих, я бы не сказал, что легких, решений.

– Вот мы и ждем, когда прибудут самолет и группа полковника, – ответил майор. Глаза у него смеялись, он явно уже все просчитал.

– Ясно. Ожидание – самое тяжелое в работе командира, – вздохнул я и, привалившись к стволу ели, сорвал растущую рядом травинку и стал ее лениво жевать. Из доклада майора я выявил главное. Нужно срочно линять отсюда.

– Это точно, товарищ подполковник, – кивнул Славич.

В это время раздался крик одного из бойцов:

– Стой, кто идет!

Старшина Суворов. Оккупированная территория.

У старой границы. То же время

Бежали мы быстро, как будто за нами разверзся ад. Сменив явно уставшего носильщика, ноги у которого уже заплетались, я потащил одного из раненых. Однако почти сразу раздался окрик:

– Стой, кто идет!

Ответив, мы вышли на луг, где стоял замаскированный самолет и находилась группа бойцов и командиров.

Мы сразу же поспешили к самолету. Один из летчиков, видимо, бортмеханик, принял у меня носилки. Отойдя в сторону, я облегченно вздохнул, осмотрелся. Севка стоял с полковником и о чем-то с ним беседовал. Рядом стояли еще четыре командира. Капитан Вечерний, тяжело переводящий дух (ему последний бросок дался особенно тяжело), капитан Рябов и еще два офицера. Один – тот самый старший лейтенант, что расспрашивал старшину у реки, и один неизвестный. Видимо, старший группы спецназа, что прибыла сюда с Севой. Неподалеку топтался тот старшина во все еще влажном обмундировании. Когда его окликнули, он подошел и стал о чем-то докладывать.

Пощупав материю комбинезона, я отошел в сторону и начал стаскивать сапоги. Все, конечно же, промокло после вынужденного купания в реке. Стянув с головы танковый шлемофон, я бросил его рядом с собой. Он у меня один был сухой.

Когда я закончил выжимать с помощью Сереги Пищалева комбез и повесил его сушиться рядом с портянками, поставив сапоги на самый солнцепек, ко мне подошел Сева Суворов.

Сграбастав в объятия и немного приподняв – во, сил у него немерено! – он опустил меня опять на грешную землю и, хлопнув по плечу, весело поинтересовался:

– Ну как тебе тут? Не пожалел?

– У меня времени подумать-то не было, не то что пожалеть, – усмехнулся я.

Хвоя немного колола босые ноги, когда мы отошли метров на сорок в сторону. С опушки нас было видно, один из часовых изредка проходил недалеко, но подслушать уже было затруднительно.

– Садись тут, – показал Сева на ствол упавшей ели. Судя по следам на ней, кто-то тут уже пару раз вляпался. Виднелись нитки на смоле.

– Да я лучше тут. На хвое, – отказался я и плюхнулся на задницу. Через нательное белье фактически не кололо.

– Давай рассказывай, что там у вас вышло и почему не успели к вылету? – спросил он и, постелив на пропитанный смолой ствол тряпицу, спокойно сел.

Рассказ мой был не сказать, что краток. Я не только описывал все, что с нами случилось, но и свои впечатления от происходившего, включая комментарии.

– Значит, ушли по воде? – задумчиво спросил Сева.

– Да. Там катер был, мы им и воспользовались.

– А я этот маршрут исключил как маловероятный, – почесав за ухом, с легкой улыбкой признался он.

– А у вас что было? Я уже понял, что радиостанцию добыли, наши все целы?

– Андрея подранили. Ранение несерьезное, но до перевязки он потерял слишком много крови. Его вместе с отцом, дядькой и Степкой отправили в Москву.

– А ведь меня тоже могут отправить, – задумался я и, поймав удивленный взгляд Севки, спросил: – Что?

– Так ты что, рассчитывал остаться на передовой? Ага, размечтался!..

Продолжить он не успел. Послышались чьи-то тяжелые шаги. Обернувшись, мы посмотрели на подходившего к нам полковника Суворова.

Подполковник Суворов-младший. Оккупированная территория. У старой границы, рядом с неизвестной речушкой

Послышался шум, мы обернулись и увидели подходившего дядьку. Усталое лицо, тяжеловатая походка ясно говорили, что последние два дня, которые мы не виделись, дались ему нелегко.

– О чем шепчетесь? – поинтересовался он, садясь рядом с Севой.

– О делах наших прошлых. Толя рассказал, что с вами было в эти дни. Даже похвастался, что успел на местной бронетехнике покататься и повоевать. Как раз я хотел про наши приключения начать, тут вы.

– Значит, я вовремя. Мне тоже интересно… – начал было он, но тут подскочил один из бойцов Вечернего.

Надо сказать, что все бойцы быстро включились в работу. Те, кто не сильно устал, разбежались в разные стороны, в основном к реке. Остальные стали организовывать оборону, если второй самолет не успеет и этот взлетит без них. Кто летит первым рейсом, уже было озвучено. Раненые, груз и наша тройка в обязательном порядке, а там – кто поместится.

– Товарищ полковник, немецкий авиаразведчик в воздухе.

Мы втроем побежали на опушку.

«Рама» шла чуть в стороне от нас. Судя по ее пируэтам – в режиме наблюдения и съемки.

– В шести километрах от нас, если возьмет вправо, пройдет над нами, – озвучил я очевидное.

– Могут нас засечь? – спросил дядька.

– Если только следы от посадки, мы там колею набили, да и трава примята. С воздуха должно быть видно, – честно ответил я.

– Плохо.

– Это верно, нехорошо. Второй самолет должен быть на подлете. Идет прямым маршрутом, – известил я присутствующих.

– Если немцы поднимут своих истребителей для перехвата? Шансы уйти есть? – спросил дядька.

– Вряд ли, если только в разные стороны, но все равно этот, – я кивнул на разведчика, – будет наводить.

– Значит, шансы уйти равны нулю?

– Почему? – удивился я.

– На земле о нас уже знают, разведка пока не вернулась, но уверен, что полицаи скоро будут тут. Они нам, конечно, на один зуб, но это как собачка, вцепится в ногу и будет держать, пока не подоспеют более крупные собаки. В воздухе то же самое. Со всех сторон обложили.

– Наши тоже не дураки, – не согласился я, – третий год воюют, и, надо заметить, неплохо воюют. Кое-чему за это время научились. Можете быть уверены, второй транспортник идет под прикрытием. Линейные истребители вряд ли пошлют, дальность не позволяет, а вот «таиры», переделанные как дальние истребители сопровождения, – вполне может быть. Когда меня сбили, один из заводов выпустил полсотни таких машин, этот полк проходил как раз на тот момент переподготовку в Центре. Думаю, ради такого случая командование перебросит его сюда, где бы он ни находился. Так что как раз воздух у нас единственный возможный выход отсюда. Нужно только ждать, как я понимаю.

– Разложил все по полочкам, – улыбнулся дядька. – Посмотрим, действительно ли твое командование умеет принимать нужные решения.

Мы простояли так еще минут десять, заметив, что разведчик со снижением ушел в сторону. Успокоившись, собрались было вернуться, как появился один из посланных к хутору бойцов.

Полицаев они обнаружили, что есть, то есть. Но их было всего пятеро, они занимались погребением, больше никого там не было. Разведчики пробежались вокруг и обнаружили свежие следы телег и всадников. По словам бойца, шли они не очень быстро, но точно по нашим следам, где мы проходили с телегой и грузом. Один из разведчиков остался сопровождать полицаев – кстати, очень злых полицаев – второй, срезав крюк, рванул напрямки.

– Где они сейчас могут быть? – спросил у него дядька.

– К речке должны подходить, – уверенно ответил боец.

– В ружье! Все, кто способен держать оружие, к реке. Задержим их, пока не прибудет воздушная кавалерия, – стал командовать полковник.

Мне и Толику он велел сидеть у самолета и ждать эвакуации, одновременно усилив охрану взлетной площадки, а сам рванул с остальными.

Буквально через пару минут после того, как они скрылись среди деревьев, послышался множественный гул самолетов.

– Ну, Архипов! Ну, перестраховщик! – изумленно покачал я головой, когда стали появляться первые пары «таиров». В окружении шести пар непосредственного сопровождения шел Ли-2, которого мы так ждали. Еще около тридцати пар кружились неподалеку. На предельной высоте тоже висело несколько пар.

– Капитан! Ракетницу! – крикнул я Лютику.

Взяв ракетницу, я обозначил наше местоположение, выпустив зеленую ракету. После чего полез в салон самолета к рации.

– Все нормально, бойцы, наши прилетели, – успокоил я раненых, пробираясь по салону. В нем, кстати, было душно. Успел нагреться под слепящими лучами солнца. Четвертый день осени, а жарит, как летом.

– Байкал, Байкал, я Соловей. Вас видим, как слышите меня, прием? – вернувшийся радист, что вызывал второй самолет, сообщил позывные подлетавшей группы. Наши я и так знал.

– Соловей, я Байкал, вас слышим.

– Байкал, видите речку по азимуту два-четыре?

– Соловей, речку видим. Там трассеры мелькают.

– Байкал, на нашем берегу держит оборону прикрытие, с противоположной стороны противник. Приказываю прочесать весь берег и прилегающую местность из всего, что есть, пусть у них пятки горят. Как слышите меня, прием?

– Вас понял, приступаем.

– Байкал, пусть транспортник садится и берет остальных, после того как мы взлетим. Прием?

– Вас понял, начинаем атаку и ждем взлета.

Все, кто находился рядом с самолетом, включая охранение и бывших пленных, заняли места в салоне. Пока я общался по рации, они уже успели снять маскировку, и Ли-2 был готов к взлету.

Прогреваясь, взревели моторы. Через открытую дверцу я смотрел, как заходят на цель два десятка «таиров».

– Товарищ подполковник, взлетаем! – прокричал появившийся рядом бортмеханик.

Кивнув, я позволил ему закрыть дверь и сел на свободное место, в иллюминатор было видно, как появился боец, которого послали предупредить наших об отлете. За ним группками остальные, некоторых несли на руках или помогали идти. Дядю я заметил сразу. Он шел замыкающим. Жив, уже хорошо.

Когда мы поднялись метров на триста, я посмотрел вниз, там, в конце полосы, переваливаясь с кочки на кочку, разворачивался второй Ли-2, успевший сесть.

Дождавшись, когда он поднимется, заняв требуемый эшелон, мы направились обратно к своим. Шесть пар было в непосредственном прикрытии, остальные шли неподалеку, уходя то в сторону, то вверх. На высоте десяти километров я разглядел еще две пары. При подлете к фронту нас встретили еще шесть десятков истребителей. В некоторых из них по красным кокам я узнал своих. Это был мой полк. Подергав за рукав сидевшего рядом Толика, указал на них и объяснил свою радость. Толик в ответ улыбнулся и показал большой палец.

Когда мы пересекли передовую, я, облегченно выдохнув, пробормотал:

– Неужели все?

Почти в это же время самолет внезапно стал крениться на правый бок.

– Сглазил? – ткнув меня в плечо, прокричал Толик. Еще меня как-то услышать умудрился. Звукоизоляцией салон этого самолета снабжен не был.

Пожав плечами в ответ, я посмотрел в иллюминатор.

– Курс сменили, летим по другому маршруту, – ответил я, покачав головой.

Вокруг продолжали суетиться фронтовые истребители, а вот «таиры» пропали, видимо, ушли на аэродромы. Судя по количеству, нас сопровождало два полка, никак не меньше.

– Куда летим? – спросил Толик.

– Не знаю, но второй летит за нами. Видел его, когда уходили с курса, он повторял за нами маневры.

Летели мы долго, по моим прикидкам, горючее должно уже было подходить к концу, сколько уже налетали. Через пятнадцать минут мы действительно стали спускаться. Сопровождали нас на этот раз всего восемь Ла-5 из моего полка, красные коки были отчетливо видны. Когда ушло прошлое прикрытие, я как-то упустил из виду.

При развороте, когда транспортники сбрасывали скорость, нарезая круги над аэродромом при заходе на посадку, я успел изучить место, куда мы будем садиться.

– Запасной аэродром. Вижу бензовозы и охрану на пяти машинах. На дозаправку садимся, – прокричал я Толику. Те бойцы, что сидели рядом и слышали меня, передавали остальным.

– Знаешь, куда мы летим? – спросил Толик.

– Да, я тут уже бывал. Дальше московский аэродром. Уверен! – прикинул я направление по карте.

– Ясно!

Посадка прошла в штатном режиме, хотя капитан Лютик жаловался на шасси – одно из них дало течь из гидросистемы.

Зарулив к бензозаправщикам, пилот заглушил двигатели и направился к открытой бортмехаником двери, но выйти не смог. Поговорив с кем-то – я еще не отошел от перелета, и в ушах гудело, поэтому не слышал, о чем общался капитан, – он вернулся на место. Через открытую дверь виднелись бойцы госбезопасности с автоматами наизготовку.

– Мы под арестом? – поинтересовался у меня один из бойцов.

– Вряд ли, скорее всего, все из-за секретности. Пойду узнаю, что им за приказ отдали.

Когда я приблизился к закрытой техником двери и открыл ее, на меня посмотрел стоявший рядом командир, лейтенант, если судить по погонам. Узнал меня сразу, поэтому вежливым, но непреклонным тоном попросил вернуться в салон.

– Даже отлить нельзя? – удивился я.

– Приказ, – развел руками летеха.

Бойцы рядом с интересом разглядывали меня, будь у них фотоаппарат и отсутствуй строгий и исполнительный командир, уверен, попросили бы сфотографироваться всей группой.

– Ясно. Приказ так приказ.

Вернувшись на свое место, ответил на вопросительные взгляды бойцов:

– Дозаправка и сразу взлет. Даже до ветру не разрешают, так что если кому не терпится, то могут дать ведро.

Ведро все-таки потребовалось, не все сбегали перед взлетом. Я опытный, успел, мне было не нужно.

Открыв нагрудный карман, пошарил в нем и достал плитку шоколада из сухпая. Содрав с половины фольгу, отломил и протянул сидевшему рядом бойцу, велев:

– Делись с ранеными.

Остальное мы умяли с Толиком, пока шла заправка.

– Там тебе кто-то рукой машет. Летчик, – произнес вдруг Толик. Он с интересом рассматривал в иллюминатор работу запасного полка.

Повернувшись, к своему удивлению, в летчике я опознал Степку Микояна. Заметив, что я обратил на него внимание, тот стал делать особые знаки.

– Это он нас сопровождает, – пояснил я Толику.

Заметив наше общение, к Микояну направились пара бойцов и командир, вынудив Степку вернуться к своему «ястребку», около которого стояли еще несколько летчиков. Из-за расстояния я их не смог опознать, но вроде один из них – Кожедуб. Такую фигуру у нас в полку имел только он.

Через пятнадцать минут снова взревели моторы самолета, и мы пошли на взлет. Причина задержки – оказалась в шасси – капитан успел нажаловаться на него, и местные техники возились с неисправностью. Отремонтировать, как я понял, не смогли, но заправили систему жидкостью, до Москвы должно было хватить.

Меня в этой ситуации немного возмутило отношение к раненым. Когда фельдшер выглянул и попросил вызвать врача (у одного открылось кровотечение), ему только принесли перевязочные материалы, и все. Это наводило на некоторые размышления.

Летели мы не больше часа, когда снова пошли на посадку.

– Москва, прибыли, – опознал я город внизу.

Не все из бойцов были в столице СССР, поэтому, когда мы, нарезая круги, снижались, все иллюминаторы были заняты. Свой пришлось уступить Толе: я-то видел, когда патрулировал над городом, а ему интересно.

Сели тоже удачно, без аварий. Пока самолет катился, притормаживая, я по тюкам и баулам пробрался к кабине, мне хотелось посмотреть, кто и как нас встречает.

– М-да, засада, – пробормотал я под нос.

Среди легковых автомобилей выделялся «паккард», на котором любил ездить, да в основном и ездил Берия. Серьезная встреча.

Вернувшись в салон и плюхнувшись на свое место, стал объяснять бойцам, что делать:

– Товарищи бойцы спецподразделений! Снаружи нас ждут высокие чины, поэтому, покидая салон самолета, иметь вид бравый и придурковатый, чтобы командование не подумало, что вы умнее их. – Переждав взрыв смеха и комментарии, продолжил: – А теперь без шуток, среди встречающих товарищ Берия, поэтому принять вид выполнивших свое дело солдат и офицеров советской армии, ждущих заслуженной награды… Нет, это тоже была шутка, хотя в каждой шутке своя доля правды. В общем, выходим и строимся.

Я первым покинул салон самолета и направился к шеренге встречающих. Из второго Ли-2 появились дядя и майор Славич, последовав за мной. Подошли мы к начальникам вместе. Приложив руку к виску, я стал докладывать:

– Товарищ нарком, ваш приказ выполнен. Груз доставлен. Во время операции возникли некоторые проблемы, которые мы, благодаря высокой выучке группы осназа майора Славича, благополучно преодолели. По окончании операции нами была обнаружена и эвакуирована группа под командованием полковника Суворова, которую мы считали погибшей.

– Молодцы, – кивнул Берия с непроницаемым лицом. Рядом с ним стоял Архипов.

К этому времени все пассажиры, включая раненых, покинули салоны самолетов и выстроились по своим подразделениям. У лежавших на самодельных носилках бойцов уже суетились медики в белых халатах, подъехали санитарные машины.

Мы все вместе, включая сопровождение наркома, подошли к строю бойцов осназа и разведгруппы.

– Благодарю за службу, товарищи солдаты! – гаркнул вдруг Берия.

– Служим Советскому Союзу! – хором ответил строй.

Пока заместители общались с бойцами, мы с Берией, Архиповым и дядей отошли в сторону. Я быстро представил присутствующих друг другу. После того как знакомство состоялось, стал быстро вводить в курс дела. На это мне понадобилось всего полчаса. Действительно очень кратко уложился.

– Рапорт напишешь. Тот, что в полку написал, я уже изучил, а этот во всех подробностях, – велел мне нарком.

– Есть.

В это время подчиненные Берии стали доставать из самолетов баулы, я тут же вмешался:

– Товарищ нарком, четыре из десяти баулов принадлежат мне. Там личные вещи.

– Что там, полковник? – спросил Лаврентий Павлович у дяди.

– Музыкант, – развел тот руками.

– Музыкальные инструменты, спецзаказ. Две разобранные бас-гитары, синтезатор, усилки и небольшое звукозаписывающее оборудование, – подтвердил я.

– Потом получишь. Под расписку.

– Есть.

Во время разговора случайно выяснилось, почему осназовцев и разведчиков тоже переправили в Москву. Наградить – это само собой, тут другое: из них решили создать охрану прибывших из другого мира. Степка и Толик, конечно, пролетали насчет личной охраны, а вот остальные ее получат в полной мере. В общем, ребят теперь, из-за того что общались с нами, на фронт больше не отправят, поэтому им другую работу и нашли.

Подполковник Суворов-старший, подполковник Васнецов, Степан Раевский. Москва, служебная гостиница.

Это же время

Их разбудил телефонный звонок, раздавшийся в номере. Сам номер был четырехместным, но одна кровать пустовала. Еще когда они ночью совершили посадку на московском аэродроме, Андрея посадили в другую машину, с красными крестами, сообщив им, что его отправили в госпиталь, где лечились чиновники госаппарата. Остальных же долго катали по ночной Москве, пока не привезли в охраняемый двор и не высадили у дверей этой гостиницы. Судя по времени, выспаться им дали до обеда.

Первым вставший, но на удивление бодрый Васнецов подошел к аппарату и, не обращая внимания на недовольное ворчание Степана (он не выспался), поднял трубку:

– Подполковник Васнецов у аппарата, – строгим голосом сказал он.

– Здравствуйте, товарищ подполковник, – послышался приятный женский голос. – Вам поздний завтрак в комнату, или вы спуститесь к нам в столовую?

– Кхм, минуточку, – прикрыв мембрану ладонью, Васнецов повернулся к зятю: – Завтрак или в комнату, или идем в столовую. Думаю, лучше идти в столовую, на людей посмотрим. Обстановку изучим. Поведение. Нужно адаптироваться.

– Согласен, – кивнул отец Вячеслава, садясь на кровати. Поправив черные боксерские трусы, он встал и начал делать легкую разминку. Посмотрев на закутавшегося с головой Степку, стянул с него одеяло и требовательно показал на место рядом с собой.

– Мы спустимся в столовую через пятнадцать минут. Кстати, где наша форма? Мы, помнится, при вселении сдали ее дежурному для чистки.

– Вам ее сейчас занесут.

– Хорошо. – Положив трубку, Шатун с улыбкой посмотрел на Степку, который делал вид, что разминается, тихо ворча себе под нос:

– Присяги еще не было, а уже дедовщина.

В это время раздался стук в дверь. Васнецов открыл ее. В коридоре стояла довольно симпатичная девушка в форме с погонами младшего лейтенанта, держа в руках перевязанный бечевкой тюк.

– Разрешите войти? – поинтересовалась она, не давая свою ношу в руки Шатуну.

– Проходите, – сделав широкий жест рукой и уступив дорогу, ответил подполковник.

Девушку нимало не смутил слегка неодетый вид постояльцев (на самом Васнецове, как и на остальных, были только трусы и майка). Она подошла к столу, водрузила на него тюк, быстро развязала бечевку и под заинтересованными взглядами жильцов развесила выстиранную и выглаженную камуфляжную форму на спинки стульев у каждой занятой кровати. Причем она не – только с – интересом рассматривала подполковника Суворова, стреляя глазками, но при этом умудрилась не ошибиться в размерах и точно определить, кому какая форма принадлежала.

Расправив складки, она подошла к двери, развернулась и, улыбнувшись, произнесла:

– Если что-то нужно, вызываете дежурного. Мы сделаем все, что в наших силах.

Постояльцы переглянулись.

– Кхм, несколько неожиданно такое отношение к нам от вашего руководства, – удивленно приподняв бровь, сказал Шатун.

– А это не приказ командования. – Девушка хитро улыбнулась. – Вы знаете, в прошлом году именно в этой комнате три дня жил трижды Герой Советского Союза, лучший поэт и певец нашей страны товарищ Суворов. За это время он успел со всеми тут познакомиться. Вчера поздно вечером Вячеслав Александрович позвонил нам и попросил присмотреть за вами. Мы и присматриваем. Столовая по коридору направо, вниз по лестнице, третья дверь слева. Приятного аппетита.

– Спасибо, – хором ответили ей.

Как только дверь за местной служащей закрылась, Степка в восхищении пробормотал:

– Знаю, как он тут знакомился… Ну надо же, все успел продумать!

– Все умылись? Тогда одеваемся, и вниз, на прием пищи, – скомандовал Суворов-старший.

Когда они уже заканчивали завтракать (хотя по времени это можно было назвать поздним обедом), в столовую с фуражкой на сгибе локтя вошел невысокий капитан в ладно сидевшей форме, явно шитой на заказ. Судя по протезу в черной перчатке и планкам орденов на груди, он уже успел отметиться на этой войне.

– Товарищи офицеры, – остановившись рядом с их столиком, он резко кивнул головой в приветствии, – капитан Ириидов, я назначен к вам в сопровождающие. Если возникнут какие вопросы, обращайтесь ко мне.

Вытерев салфеткой губы, подполковник Васнецов со смешинкой в глазах поинтересовался:

– Вам тоже звонил трижды Герой Советского Союза подполковник Суворов?

– Простите, не понял сути вопроса? – слегка недоуменно поинтересовался капитан. – Меня закрепил за вами товарищ Берия.

– Не берите в голову, – отмахнулся Васнецов и тут же спросил: – У вас уже составлен план нашего распорядка на сегодня?

– Да, мы ждем прилета ваших спутников, они как раз должны подлетать. Когда они приведут себя в порядок, у вас назначена общая встреча в Кремле с товарищем Сталиным на шесть часов вечера. Пока вы можете изучить последние новости по Советскому Союзу. Краткая аналитическая справка и выпуск газет за последний месяц уже доставлены к вам в комнату. Я понимаю, вы достаточно долгое время отсутствовали на родине и вам нужно адаптироваться к последним переменам, произошедшим в Союзе.

Последнюю фразу он добавил явно от себя, одно это давало понять, что капитан не в курсе их попадания, считая их тайными агентами, вернувшимися на родину. Идея Вячеслава неожиданно нашла отклик в верхах. Там посчитали это хорошим способом легализации.

– Хорошо, мы ознакомимся. Спасибо, – вежливо наклонил голову Суворов-старший.

Когда они, вернувшись к себе в комнату, принялись изучать присланные документы и газеты, в коридоре раздался шум. Выглянувший в коридор подполковник Васнецов ухмыльнулся и радостно воскликнул:

– Ну наконец-то, мы вас уже два часа ждем!

Уставшие Вячеслав, Евгений Геннадьевич и Толя только отмахнулись, но тоже радостно улыбнулись. Встреча была ожидаема обеими сторонами, но все равно прошла с дружескими объятиями и похлопываниями по плечам.

Посмотрев на Вячеслава, Шатун спросил:

– А ты что тут делаешь? Я думал, к жене сразу по-едешь.

– Отпустят меня, как же. Я теперь лицо страны, так что, пока пару раз не отмечусь на радиовыступлениях, никакого дома. Сейчас мы в комнате устроимся и к вам зайдем, – ответил тот.

Подполковник Суворов-младший. Москва.

Ведомственная гостиница наркомата госбезопасности.

4 сентября. Четыре часа дня

Когда я вернулся в комнату, все уже были готовы. Одеты в принесенную дежурным по этажу форму. У всех – без знаков различия, это только я щеголял в парадной форме подполковника авиации со всеми заслуженными регалиями. Даже медаль «За Отвагу» велели прицепить. Хотя я это делал не всегда.

– Ты где был? – поинтересовался отец, изучающе рассматривая мою грудь.

– Звонил, чтобы мою машину приготовили, она в кремлевском гараже стоит. Вечером после встречи с товарищем Сталиным ко мне поедем, знакомиться будем.

– Разрешат? – спросил Шатун.

– Я спрашивал у товарища Берии, разрешили. Два дня дали на знакомство и отдых, потом – уж извините, работать будем плотно. Ну мы-то со Степкой в Центр, у нас служба, а насчет вас вопрос прояснится через несколько часов, так что сейчас ничего конкретного сказать не могу.

– Я бы в институт поступил, конструкторский, – вздохнул Толик.

– Я же говорил, решим. Тут нам открыты все дороги, учитывайте это. Но только после принятия гражданства, до этого вы тут пока гости и отношение соответствующее. За информацию, которую мы привезли, нам, конечно, большое спасибо скажут, но не более.

– Не говори прописных истин, и так понятно, – махнул рукой Шатун, остальные кивнули.

Все новости были за последние часы уже рассказаны и обсуждены, поэтому, включив радио, мы услышали музыкальное выступление одной певицы. После первых же аккордов все, как будто их дернули за веревочки, посмотрели на меня:

– А что сразу я?!

В это время голос певицы разносил по комнате знакомые слова:

 
Над землей летели лебеди
Солнечным днем.
Было им светло и радостно
В небе вдвоем,
И земля казалась ласковой
Им в этот миг…[10]10
  Стихи А. Дементьева.


[Закрыть]
 

После того как песня закончилась, мы продолжали сидеть на своих местах, пребывая еще там, в музыке.

– М-да. Даже мурашки по всему телу. Не знаю, кто пел, но она великая певица, – пробормотал Шатун, проводя рукой по лицу.

– Я знаю, кто пел, – вздохнул я.

– Кто? – спросили они хором.

– Теща, – снова вздохнул я. – Голос, слышали, какой? Ни с кем не спутаешь.

– Теперь она кажется мне двусмысленной…