Текст книги "Истребители: Я – истребитель. Мы – истребители. Путь истребителя"

Первым делом я осмотрел хвостовой отсек, где нашел посуду и топор. Ухватившись за большой тюк обеими руками, оттолкнул чемоданы в сторону и выволок его наружу. Воздуха уже не хватало, поэтому, опустив тюк на песок у самолета, я стал подниматься.

– Чего пустой?

– Веревку надо, не подниму я его. Водой пропитался.

Веревку мы, понятное дело, взяли. Отдышавшись и взяв протянутый Гришей камень, я снова ушел под воду, но уже с веревкой в руке. Обвязать тюк труда не составило, хоть и заняло изрядно времени. Едва хватило сил выплыть.

Взобравшись в лодку и хрустя наброшенными для маскировки листьями, я стал тянуть груз. Вытянул один, без проблем, отказавшись от помощи Гриши, рука у него еще слабая. Маскировка у нас, конечно, была слабая, но листья борта прикрывали. Так что желтые борта лодки не должны были увидеть с соседнего острова.

– Точно лодка, и весла в комплекте, – сказал Гриша, изучив тюк.

– Как ее разделать?

– На берегу разберемся. Ты еще нырять будешь?

– Последний раз – и хватит, – подтвердил я.

Последнее погружение принесло приятный сюрприз: при осмотре кабины я обнаружил компас. Причем когда проверил его в лодке, он оказался рабочим. Чудеса.

Мы вернулись на берег и замаскировали лодку, после чего, подхватив находки, отправились в лагерь.

– Четырехместная лодка, – подтвердил Никифоров, тщательно изучив находку.

– Да, только накачивать ее вручную придется.

– Ничего страшного тут есть ручной насос для подобного случая, – разложив лодку и весла, показал мне насос Гриша.

– Проверять будем? – спросил я.

– Чуть позже, пусть пока высохнет. Все равно в ближайшую неделю на тот остров не пойдем. Подстрахуемся на всякий случай. Так, Гриш, принимайся за готовку, я там набрал сушняка, дыма будет мало. Ты, Сев, поймай пяток рыбин для обеда и ужина. А я пока на скалу взберусь, на наблюдательный пост. Буду сторожить, от меня сейчас все равно никакого толку нет.

Вечером мы проверили лодку и разочаровались: время и соленая вода сделали свое дело, было множество трещин на складках. В общем, она пропускала воздух.

Следующую неделю мы провели в напряжении, теперь ни о какой беззаботной жизни и речи не шло, постоянный пост наблюдения на скале следил за морем. И вот через восемь дней мы решили перебираться на соседний остров. За эти дни японцы в наше поле зрения так ни разу и не попались, что нас немного успокоило.

Когда стемнело, мы спустили лодку на воду, в ней был Гриша и половина наших вещей, включая котелок. Ведро из бамбука с пресной водой и вязанку сушеной рыбы мы тоже не забыли. Никифоров, опираясь на клюку, стоял на мысу и провожал нас. За ним я вернусь следующим рейсом. Мы договорились, что это произойдет следующей ночью, нам еще нужно найти на острове безопасное место, где пристать и где организовать лагерь. Весла мы использовали с найденной в самолете лодки, поэтому двигались довольно шустро.

Через два часа, когда темная громада острова заметно приблизилась, Гриша вдруг схватил меня за руку и тихо спросил:

– Ты ничего не слышишь?

Замерев на миг, я отчетливо расслышал звук корабельного дизеля.

– Приближается? – тихо спросил я.

– Вроде да.

– Прислушайся, тебе не кажется, что звук другой?

– Точно, он мне тоже показался странным, думал, это эхо от острова. Похоже, это что-то другое. У японцев тоже дизель, но работает по-другому, звонче, а тут глухо.

– Ну по крайней мере мы знаем, что тут делали японцы, думаю, где-то тут рядом место встречи с другим кораблем.

– Мне кажется, нам лучше быстрее пристать к берегу. Тут с километр осталось.

– Тогда поплыли дальше, – согласился я и снова начал активно работать веслами, в то время как Гриша тщательно следил за морем и вслушивался в звук, не приближается ли он. Однако даже я слышал, несмотря на свое шумное дыхание, – приближается.

– По течению идет, похоже, местные воды и глубины им хорошо известны, – тяжело дыша, пробормотал я.

– Метров триста осталось, – заметил Гриша, всматриваясь в темный силуэт неподалеку от нас.

Луны не было, иначе нас можно было бы засечь с дальнего расстояния, именно поэтому мы выбрали сегодняшнюю ночь. Небо было закрыто облаками, и луна не освещала наш путь.

– Сев, присмотрись, тебе не кажется, что в силуэте этого корабля есть что-то странное?

Присмотревшись, я утвердительно кивнул.

– Это не корабль, это подлодка идет. Рубку вижу, перископ. Валить надо, облака вроде рассеиваются, как бы луна не выглянула.

К этому времени я немного передохнул и снова взялся за весла. Тут кораллового барьера не было. Поэтому мы без проблем достигли берега.

Выпрыгнув в воду и провалившись по пояс, я подхватил лодку за леера и потащил к берегу. Спрыгнувший на песок Гриша помог мне дотащить ее до деревьев.

Не покидала опасливая мысль, что подводники могут рассмотреть нас на светлом песке, но скрылись в кустах мы благополучно, шума и окрика не было. Замаскировав лодку, мы стали наблюдать за подлодкой. Однако долго это не продлилось, через двадцать минут она скрылась за оконечностью острова, и звук двигателя стал еле слышен, пока совсем не стих.

– Спать? – спросил Гриша.

– Спать, – согласился я.

Нам нужно было завтра за световой день найти хотя бы временное укрытие для лагеря, куда мы перевезем Никифорова. Мы отошли немного в сторону и, найдя чистое место и разложив вещи, спокойно уснули. У нас даже мысли не возникло выставить часового. Со всех сторон кусты, о нашем переплытии никто не знает.

Утром я проснулся от позывов мочевого пузыря, осторожно вскочил, чтобы не разбудить Гришу, и заскакал на цыпочках, активно крутя головой в поисках подходящего места. Кустарник, куда мы забрались, был высотой едва ли мне по грудь, лодку мы сюда не могли затащить, боясь прокола, поэтому закидали ее ветвями и высохшими пальмовыми листьями, найденными на пляже. Каково же было мое удивление, когда я расслышал шорох ветвей и рассмотрел у лодки человеческую фигуру. Я даже слово сказать не успел, как этот неизвестный взмахнул рукой и послышалось шипение выпускаемого воздуха. Тут я уже не выдержал:

– Ах ты сука! – и кинулся вслед за неизвестным, который шустро рванул в глубь леса.

– Что случилось? – крикнул вдогонку Гриша, когда я вырвался из зарослей, где мы спали.

Бежать было трудно, этот тропический лес был сильно заросшим по сравнению с нашим, и ветви деревьев хлестали по лицу. Фигурка бегуна мелькала впереди, но я явно нагонял. Меня просто душила злоба от такой подляны. Как нам теперь вернутся за Никифоровым? Вплавь? Или построить плот? Так все инструменты, кроме пары вычищенных и заточенных ножей, остались на старом острове. Поэтому когда зад преследуемого приблизился на длину моей ноги, я не утерпел и с удовольствием вмазал ему по седалищу. С женским визгом тот улетел в кусты-липучки.

О, парень попал. Я как-то залез один раз в подобные кустики. Хрюшка с острогой в боку забралась туда. Вытащить я ее вытащил. Но потом подобные кусты обходил десятой дорогой.

Сзади послышались быстрые шаги, и появился Гриша, тяжело переводя дыхание.

– Лодке амба, в трех местах дыры.

Говорили мы, естественно, на русском, поэтому пытавшийся выбраться незнакомец затих.

– Он там? – услышав шум, спросил Гриша.

– Ага, пендаля дал, он туда улетел. Только проблема. Задница у него большая и мягкая для мужчины, к тому же визжал, как баба.

– Думаешь, там женщина?

– Есть такое предположение. Подозреваю, что это член экипажа того самолета, что у нашего острова лежит, – ответил я и, повернувшись к кустам, спросил по-английски: – Кто вы такой?

– Вы англичане?

– Русские, мэм. – Теперь не было сомнений, что в кустах женщина.

– Помогите мне, пожалуйста, выбраться, – попросила она жалобным голосом.

Мы с Гришей переглянулись, скривились, оба знали, что это за кусты, и полезли выручать Эрхарт. Теперь мы были уверены, что это она. Исцарапавшись до крови, мы все-таки вытащили это чудо. Попадание в кусты не прошло для нее бесследно, на женщине живого места не было. Теперь она походила на жертву кошачьего беспредела.

– Извините, мисс, пожалуйста, объясните нам, какого… вы порезали нашу лодку? – играя желваками, спросил я, как только мы помогли женщине выбраться. Кстати, одета она была в смутно знакомые штаны, явно не по размеру, и рубашку.

– Простите. Я думала, что это японцы.

– Вы знаете, что идет война с ними? – спросил Гриша, пытаясь остановить кровь на царапине.

– Да, – кивнула она. – Как-то на берег выкинуло раненого моряка с потопленного американского эсминца, он и рассказал.

– Где он? – спросил я.

– Умер.

– Так, давайте приведем себя в порядок и пообщаемся, чувствую, что это займет много времени.

Мы вернулись в наш лагерь, где запасами воды промыли все царапины. Тропики. Может возникнуть нагноение.

Рассевшись кружком, мы вопросительно посмотрели на женщину, предлагая начать ей.

– Меня зовут Эрхарт. Амелия Эрхарт. Я совершала кругосветный полет на двух…

– Мы это знаем. Начните с того, что с вами произошло и как вы оказались на этом острове, – попросил я. Баба меня эта не особо интересовала – больше, что она знала об острове, считай, аборигенка уже.

– Хорошо, – кивнула она и продолжила: – Видимость была плохая. Мы летели на четырехсотметровой высоте, когда самолет стал снижаться – что-то случилось с левым мотором. Радиостанция перестала работать за час до этого, поэтому случившееся вызвало беспокойство. Скалу я заметила в последний момент и только и успела, что поднять нос самолета, когда правым мотором чиркнула по скале. Самолет был сильно поврежден, лопасти погнулись, крыло начало отходить. Я ничего не успела сделать, когда мы врезались в воду…

Они со штурманом Фредом Нунаном успели покинуть самолет до затопления, но ничего прихватить с самолета не успели. В общем, дальше обычная робинзонада вроде нашей, только им приходилось сложнее. Голод, безнадега и таявшая надежда, что их найдут. Спасла их прибившаяся к берегу пирога, именно на ней они, ослабевшие от голода, – не понимаю, как можно было довести себя до такого состояния, видимо, совсем городские – доплыли до соседнего острова. Причем заняло все это у них почти сутки, гребли руками. На острове они выжили, нашли плодоносящие деревья, потихоньку учились охотиться, рыбачить. Фред Нунан умер от укуса змеи, на которую наступил, это случилось три года назад.

– С той поры вы одна?

– Не считая того моряка – да.

– А вы не в курсе, другие американцы или русские не попадали на остров в течение последнего месяца? – спросил Гриша.

– Не знаю, я на ту половину острова уже год как не ходила. Меня там напугали. Одного мертвого выкинуло на берег месяц назад, у него был такой же жилет, как и у вас.

– Опишите его, пожалуйста, – попросил я.

По описанию мы узнали моего охранника Михаила Гордеева, только у него была испанская бородка. Это, кстати, была его одежка на Эрхарт, ее уже давно поистрепалась.

– А что вы там говорили про японскую базу? – спросил я.

– Это скорее укрытие от наших самолетов да для отдыха. Туда часто заходит корабль с гидросамолетом на борту. Вон там высокая гора, если присмотреться, то с нее можно увидеть весь залив. Но я туда больше не хожу, у японцев там пост. Обычно на острове остается не более десяти человек, когда корабля нет. Они появились на острове примерно полтора года назад, до этого тут все было тихо, хотя самолеты летали довольно регулярно.

– Сколько там человек?

– Я не знаю, где-то около пятидесяти. Я не бываю на той стороне острова, – повторила она.

– А сигнальный дым неделю назад? Вы видели?

– Нет.

– Понятно.

Как источник информации она нам не очень помогла. До дикости не докатилась, но смотрела на нас с испугом, поскольку давно ни с кем не общалась.

– Кто вы? Вы так и не представились, – с любопытством спросила Эрхарт.

Рассказ о нашей робинзонаде занял едва ли полчаса. Мы не говорили, кто мы, просто сообщили, что союзники, летели с их военной базы в Австралию и потерпели крушение, попав в один из внезапных ураганов.

– У меня есть лодка… – воскликнула женщина, хлопнув себя по коленям.

– Чую, сейчас какую-нибудь гадость скажет, – сказал я Грише по-русски.

– …только она на другой стороне острова.

– Сказала, – подтвердил я и продолжил уже по-английски: – Мисс Эрхарт, как вы себе представляете провести лодку на глазах у японцев?

– Только ночью. Лучше мимо залива, обходить с другой стороны слишком долго.

– Ночью… Никифоров будет беспокоиться. Он наверняка слышал, как мимо нашего острова проходила подлодка, не мог не слышать и мог сделать выводы.

Обговорив все с Эрхарт, мы подхватили свои вещи и, чтобы не терять времени, последовали за ней. Кстати, о подлодке она ничего не слышала, не видела в местных водах ни разу. Это заставило задуматься, поэтому мы попросили довести нас сперва до залива. Хотелось посмотреть, что там происходит у японцев, чтобы обезопасить себя от случайностей.

Шел я сразу за Эрхарт, глядя на ее зад, я с трудом подавлял желание… Нет, не вожделение, а желание хорошенько ее пнуть за подлянку с лодкой. Видимо, она что-то чувствовала, потому что часто оборачивалась и прибавляла ход. Под конец мы просто бежали. Понимая, что так долго продолжаться не может, я пропустил вперед Гришу, дальше мы шли уже спокойнее.

Остров действительно был большой, чтобы дойти до залива, где стоял корабль японцев, нам понадобилось почти три часа.

Я, кстати, сразу заметил разницу между джунглями нашего острова и этого. Тут настоящий бурелом, свисающие лианы, летающие бабочки, визг обезьян. У нас же прибранная лесополоса. Трудно было идти, часто приходилось возвращаться.

– Мисс Эрхарт, а что вы делали на той стороне острова, где повстречались с нами, если живете в центре ост-рова?

– Я часто обхожу берег. Бывает, что на берег что-нибудь ценное выбрасывает.

– Ясно, вы не знаете, как часто японцы уходят на своем корабле в море?

– Часто, они редко стоят в заливе. Заправляются, там бочки под навесом, и уходят. Там что-то страшное гудит и свистит, и как-то я видела странный круглый летательный аппарат, похожий на тарелку. Извините, я очень испугалась и больше не ходила на ту сторону.

– Понятно. Долго еще идти? – задумчиво спросил я.

«Что еще за тарелка?» – мысленно спросил я сам у себя.

– Нет. Тут тише, уже скоро.

Сложив вещи под кустом, мы где по-пластунски, где перебежками достигли прибрежных зарослей.

Через густо растущие деревья и свисающие с них лианы я рассмотрел близкий борт разведчика. Он стоял у нашего берега залива. Буквально в пятидесяти метрах. Маскировки на нем не было, высохшие ветки лежали на берегу.

Подлодка находилась на противоположном берегу, вероятно, ранее там была стоянка разведчика, раз лодка находилась у самого берега и на нее были переброшены сходни. Думаю, глубина там позволяла стоять не только маломерным судам, раз даже подлодка спокойно подошла. Эрхарт подтвердила, что корабль японцев всегда швартовался именно там. Наверное, уступили свое место подводникам.

Быстрым взглядом я окинул небольшой залив, составляя мнение о нем. Со стороны острова он окружен скалами, судя по цвету воды, глубины в заливе приличные. На верхушках скал два наблюдательных поста. На берегу, со стороны лодки, видны палатки и постройки. Я даже рассмотрел бочки под навесом, про которые говорила Эрхарт. Вокруг находилось едва ли четыре десятка человек в разной форме. Внезапно мой взгляд приковала группа людей, похожих на пленных, с унылым видом перетаскивающих камни, – судя по полукруглой защите, у палаток создавалась пулеметная точка – и тут среди них мелькнуло знакомое лицо. Я узнал Жору, одного из моих охранников, которому, очевидно, тоже удалось спастись. Решив пока не говорить об этом Грише, я спросил:

– Мисс Эрхарт, а где могут содержаться пленные?

– Видите большой навес?

– Где часовой ходит?

– Да, там большая пещера, перегороженная решеткой, только там.

– Ясненько, освободить, значит, нереально.

– Кстати. А откуда вы знаете, если говорили, что не были тут уже год? – встрепенулся Гриша, отобрав у меня бинокль.

– Я была здесь две недели назад и видела, как они заставляли каких-то людей что-то копать вон там, где палатки, – немного смущенно ответила женщина.

В принципе, я ее понимал, одна на острове, охота не то чтобы пообщаться, хотя бы посмотреть на живых людей.

– А лодка-то не японская, – вдруг сказал Гриша.

Присмотревшись, я согласно кивнул. Был виден номер, а не иероглифы. Да и форма у солдат была разная. Лица с нашего берега не рассмотреть, но вроде европейцы.

– Немецкая, – согласно кивнул я и тут же попросил: – Верни бинокль.

С помощью бинокля я в течение десяти минут обозревал залив, экипажи кораблей и сами боевые корабли.

– Гриш, дай трубу и шипы, – попросил я после внимательного изучения местности.

– Зачем? – с подозрением спросил он.

– Есть одна идея, – пробормотал я и тут же спросил: – Мисс Эрхарт, вы как относитесь к змеям?

– Вкусные, – улыбнулась женщина.

– Вы могли бы найти… – Я быстро описал нужную мне змею.

– Они тут не водятся. Но я знаю, где их можно найти. Дайте мне час, – после некоторого раздумья ответила она и, вскочив, скрылась в кустах.

– Что ты собираешься делать? – крепко ухватил меня за руку Гриша, наблюдая, как из мусора и лиан я вяжу что-то вроде корзины.

– Тебе не кажется, что эта Эрхарт немного не в себе? – увел я разговор в сторону.

– Поживи десять лет один на острове, таким же станешь, – отмахнулся Гриша. – Ты не ответил на мой вопрос.

– Видишь разведчика?

– Ну?

– Все люки у него открыты. Нагревается на солнцепеке, а ту закрытую дверь справа от рубки видишь, позади пушки, рядом с лестницей?

– Радиорубка?

– Именно. Немцы только что после тяжелого плаванья, видишь, большая часть на берегу отдыхает. Уверен, охрану на себя взяли японцы, то есть у радио сидит только один радист, японский.

– А если ты ошибся?

– Ну ошибся и ошибся. Главное – со своими связаться.

– А координаты, как ты с радистом справишься, или вон часовой на корме ходит?

– Я по якорной цепи поднимусь, нос к берегу, там часовых нет, а цепь скрыта от всех корпусом, не увидят. Дальше по борту – и в рубку. Плюну в радиста ядом и подложу змею, как будто это она его укусила. Дальше дело техники, – деловито объяснил я свой план.

– Ладно, у тебя все получилось, но как ты до наших докричишься? Там ретранслятор нужен мощный.

– Гриша, ты, конечно, извини, но кое-что тебе знать не обязательно. Будут нас искать, еще как будут. Более того, уверен, что в местных водах есть поисковые партии из наших, пара эсминцев, думаю, тут где-то бродит. Про «Ташкент» тоже не забывай.

– Твои бы слова да…

– Эрхарт идет, – перебил я его.

И действительно послышался хруст веток, и показалась Амелия с мертвой змеей в руках.

– Мисс Эрхарт, вы знаете координаты нашего острова?

– Конечно. Бедный Фред перед смертью высчитал наши точные координаты. Для меня они как молитва, так что помню наизусть.

Тщательно запомнив широту и долготу острова, я, не стесняясь Амелии, разделся до трусов и, оставив одежду под присмотром Гриши, направился к берегу. Шел босиком, опасно, но что поделаешь, только усиленно смотрел на землю, чтобы не наступить на какую-нибудь сколопендру. Их тут довольно много ползало. Скользнув в воду, надел каркас корзины, изображающей кучу склеившегося мусора, и тихонько поплыл к кораблю.

Днем, у всех на виду – да, это было не совсем логично, но часовой стоял у противоположного берега, следил за начавшимся волейбольным турниром. От отдыхающих меня скрывал корпус судна, а наблюдателям я был не виден. Меня закрывали скалы.

Плыл я очень медленно, мусор быстро не плавает. Плохо, что если кто выглянет с моего борта, то сразу увидит меня, вода чистая, дно видно, так что точно разглядят.

Подплыв к цепи, я ухватился за звенья и стал осторожно подниматься, стараясь не шуметь. На баке действительно никого не было, я замер, спрятавшись за хреновиной, на которую наматывалась цепь, и стал ожидать, чтобы высохнуть. Не хотелось оставлять мокрые следы. Через мгновение я поблагодарил себя за паранойю. Буквально в трех метрах открылась крышка люка, и оттуда вылез японский моряк. Закрыв люк, он ушел на корму. Вытерев выступивший на лбу пот, держа в руке нож, я стал осторожно красться по правому борту, который был обращен к нашему берегу. Поднявшись по лестнице, быстро огляделся, после чего, потянув за ручку, приоткрыл дверь на пару сантиметров. Этого хватило, чтобы заглянуть в радиорубку одним глазом.

«Черт, их там двое!» – мысленно простонал я.

Это же время. Остров в Тихом океане

В кабинете стояла практически полная тишина, был слышен только шум лопастей вентилятора, рассекающих воздух. Окрашенные в светло-бежевый цвет стены немного успокаивали, но присутствующие на это не обращали внимания.

– Вы уверены, что это русские? – спросил командир базы полковник Ламберг, поправив бумаги на столе.

– Я отчетливо рассмотрел флаг у эсминца, герр полковник. Нам пришлось лечь на грунт и пережидать, пока он уйдет. Пассажиры очень волновались. Им небо подавай, а не мир «Наутилуса», – хмыкнул капитан кригсмарине Отто Шульц.

– Значит, вы поэтому опоздали с прибытием на трое суток? Мне пришлось отправлять союзников вам навстречу.

– Из-за пропажи этого самолета нам пришлось менять маршрут, почему мы и потеряли много времени. Все из-за этого Суворова, сколько он нам планов поломал…

– Не напоминайте мне об этом чертовом русском, где бы ни появлялся этот Суворов, наши планы рушатся. Мне пришлось отдать приказ на полную маскировку с момента начала поисков. Вы сами должны понимать, что в этом случае исследования были фактически прекращены. На двух прототипах погибли два летчика, ни одного не удалось спасти.

– Сочувствую, герр полковник.

– Не стоит, капитан. Они погибли во славу Третьего рейха, тем более вы доставили новых.

– Герр полковник, как мне сообщили, к вам в руки попало несколько пленных. Там были русские?

– Нет, все американцы, говорят, что с гражданского судна «Виктория», подорвавшегося на плавающей мине. Я отдал их союзникам. Нам они ни к чему.

– Ясно, герр полковник.

– Можете идти отдыхать. Послезавтра вы отбываете с очень важным грузом, маршрут следования получите перед выходом.

– Разрешите идти, герр полковник?

– Свободны. Отдыхайте.

– Извините, герр полковник, – остановился у дверей капитан, – а союзники подобрали пленных в море или их выбросило на берег?

– Кажется, они обнаружили их при приближении к острову. Сперва одного, потом уже и остальных заметили в прибрежной воде. Они были истощены и обезвожены от долгого пребывания в воде. Больше посты никого не обнаружили. Прочесывание берега ничего не дало, свежих следов не было.

– Где их обнаружили?

– Их принесло течением.

– Мимо «Скального острова»?

– Возможно, – насторожился полковник.

– Я отправлю туда лодку с десантом. Пусть осмотрятся, возможно, кого-то из пассажиров этого транспорта выкинуло туда.

Остров в Тихом океане. Борт разведывательного судна японского флота

«А ведь второй узкоглазый не радист, по форме офицер… Точно, вот кобура на боку», – определил я, рассматривая двух японцев в радиорубке.

Один из них, радист, сидел в наушниках и что-то записывал, изредка поворачивая какой-то тумблер на аппаратуре, которой, кстати, оказалось неожиданно много. Второй, его я определил как офицера, стоял рядом и изучал распечатку, после чего, что-то побулькав радисту, повернулся и пошел к выходу.

Отпрянув от двери, я спрятался за угол. Бежать было некуда, если японец направится в мою сторону, он меня точно заметит. Однако офицер направился к корме, что там происходило – я не видел, но неожиданно взревел лодочный мотор. Шум мотора стал удаляться в сторону берега, определить точнее было сложно, мешало эхо от скал.

Взяв трубку, я продул ее, достав из-за пояса мешочек, вынул шип. Яд был в другом мешочке. Но он мне был не нужен. Взяв дохлую змею за голову, я нажал на определенную точку под челюстью, из-за чего пасть открылась и выдвинулись зубы. На кончиках зубов заблестел яд. Дверь снова была закрыта. Потянув за ручку, я немного приоткрыл ее, радист сидел спиной ко мне.

Отлично. Шип уже в трубке. Прицелившись, я дунул. Шум вышел не такой сильный, его заглушила работа аппаратуры. Радист, ойкнув, потер щиколотку, сбив шип на пол, при этом не заметив его. Теперь оставалось только ждать.

Лежать на виду у двери было опасно, но ничего другого не оставалось, я должен был увидеть, как радист потеряет сознание. Это случилось довольно быстро. Буквально через двадцать секунд его голова стала сонно склоняться. Видимо, что-то поняв или действуя по инструкции, он потянулся к телефонному аппарату, закрепленному на стене, но, не дотянувшись, ткнулся лбом о вытянутую руку.

Быстро вскочив, я проскользнул в радиорубку, прикрыл за собой дверь и, найдя щеколду, заперся.

Остальное было делом техники. Подхватив шип, я ткнул острием рядом с первой ранкой – вот теперь настоящий укус змеи. Достав из сетчатой самодельной сумки труп змеи, положил ее на пол и, приподняв ногу радиста, с силой опустил ее на голову пресмыкающегося. Раздался отчетливый хруст. Повозив ногой туда-сюда, чтобы на полу остались следы, я оставил все как есть. Теперь даже опытный сыщик определит, что радиста укусила змея, даже его вытянутая к телефону рука подтверждала эту версию. Оставался вопрос – как она сюда попала, но это уже пусть думают местные офицеры.

Не трогая радиста, я занялся изучением аппаратуры и документации на столе. Меня заинтересовала большая карта с немецкими обозначениями, лежавшая на столе. Посмотрев на штурманские пометки, я довольно кивнул. Эрхарт не ошиблась с местоположением острова, на немецкой карте были те же данные. Радиостанция находилась прямо напротив японца, запомнив, на каких – параметрах стоит рация, я стал крутить ручки настройки. Воюя на Керченском фронте, я знал, на какой волне общаются наши моряки, поэтому, установив нужные параметры, подхватил со стола никелированный микрофон, нажал на кнопку и произнес в эфир:

– Внимание, меня кто-нибудь слышит?

Говорил я, естественно, на русском, пусть найдут переводчика. В местных водах общались только на английском или японском языке.

– Повторяю, меня кто-нибудь слышит? – повторил я.

– Лидер «Ташкент». Принимаем вас хорошо. Назовитесь. Прием! – ответили почти сразу и на русском. Рязанский говор ни с чем не спутаешь. Облегченно выдохнув, я торопливо забормотал в микрофон:

– Я Суворов. Повторяю. Я Суворов. Мои координаты…

– Вас понял. Мы будем у вас через двое суток. Держитесь, прием.

– Вас понял. На острове немецкая субмарина на отдыхе и японский разведчик типа «Того». Мы вас будем ждать на соседнем острове с высокой одиночной скалой. Постарайтесь подойти незамеченными.

– Вас понял. Ждите.

– Отбой.

Вернув все настройки на место, я скользнул к двери и, приоткрыв ее, осторожно выглянул. Никого.

Закрыл дверь, сторожась, пробрался на нос и, снова надев корзину на голову, по цепи скользнул в воду. Нужно было как можно быстрее добраться до берега, пока не поднялся шум из-за происшествия в радиорубке. Заметив, как едва заметно шевельнулась определенная ветка на берегу, я, вместо того чтобы плыть к берегу, наоборот прижался к борту. Это был обговоренный знак от Гриши: плыть нельзя, тебя могут обнаружить. Видимо, часовой на корме перешел на этот борт. Скверно.

Ждать долго не пришлось. Нет, сигнала от Гриши я так и не дождался. Раздались крики и топот по палубе.

«Радиста нашли. Теперь, пока они бегают и разбираются, времени пройдет много», – подумал я. Посмотрев на солнце, только вздохнул. До захода солнца оставалось еще десять часов. Вода, конечно, довольно теплая, но так долго я могу и не выдержать.

Наверху продолжалась суета, звучали голоса явно с командными интонациями, ответы, просто бормотание. Вот послышался шум приближавшейся лодки. Нырять не пришлось, она пристала к кораблю с противоположного борта, наверное, прибыли командиры. Среди голосов один был возмущенный. Хм, странно.

Когда лодка удалилась от корабля и шум наверху постепенно стих, мне пришлось ждать еще час, прежде чем ветка шевельнулась.

Ноги-руки закоченели, но пришлось плыть медленно, чтобы не привлекать внимание с берега.

У берега корни деревьев уходили в воду. Укрывшись среди них, я осторожно выбрался на берег и спрятался за ближайшее дерево.

Убедившись, что меня никто не заметил, стал осторожно пробираться к месту нашего наблюдения.

– Мы здесь, – услышал я свистящий шепот Гриши.

Перемахнув через поваленный ствол, покрытый изумрудного цвета мхом, увернувшись от лианы и вляпавшись в паутину, я оказался около Гриши и Эрхарт.

– Все, валим отсюда. Идем к лодке и ночью все вместе отплываем на наш остров.

– Тебе удалось связаться? – жадно спросил Гриша, подавая тюк с одеждой.

– Удалось, – кивнул я, быстро одеваясь.

– С союзниками?

– Нет, ты представляешь, я был прав. Тут, в двух днях пути, оказался наш «Ташкент». Они на всех парах идут сюда.

– Отлично, – обрадовался он.

Говорили мы по-русски, так что пришлось перевести все Эрхарт.

– Ура, – тихим шепотом воскликнула она.

– Местом встречи я назначил наш остров, так что идем к лодке и ночью отплываем.

– Ясно, – кивнул Гриша.

– Что там было, на корабле, а то я не видел?

– Как только ты спустился в воду, открылась одна из дверей и вышел матрос, он зашел в рубку. Я тебе дал сигнал, понятное дело, тебя бы сразу засекли. Потом матросы забегали, офицеры с берега прибыли. Еще какого-то японца привели, один из офицеров перед его лицом мертвой змеей тряс. Потом этого связали и отправили на берег. Когда все стихло, я дал сигнал, что можно плыть к нам.

– Этот связанный, думаю, был главным недругом радиста, раз сразу на него подумали. Мол, он змею подбросил, – надевая ботинки, пробормотал я.

– Это даже к лучшему. Даст нам время уйти подальше.

– Ладно, берем вещи и выдвигаемся.

Весла мы прихватили от нашей лодки, так что заморачиваться с этим не стоило. Главное – добраться до пироги Эрхарт, и к Никифорову. Вот он удивится, что вернулось трое.

Идти было трудно, приходилось изредка срезать лианы, чтобы расчистить тропу.

– Может, лучше по побережью пойдем? – устало предложил я, меняясь с Гришей. От залива мы прошли едва ли больше километра.

Удушающая жара тропического леса вынуждала дышать чаще; вдобавок темень – яркое солнце просто не могло пробиться через густые кроны; одежда перепачкана липучим соком растений. Все это, несмотря на потрясающе яркие краски субтропиков, начало напрягать.

– Там могут заметить, – просто сказала Эрхарт. – Этот путь короче, но можно пройти через центр острова. Там нет таких зарослей. Возможно, мы даже выиграем время.

Мы не успели повернуть, как вдруг Гриша подал сигнал «внимание, опасность». Мы замерли, прислушиваясь. Я готов был чем угодно поклясться, что слышал скрип шагов по песку. Дождавшись, пока все стихнет, мы осторожно двинулись в сторону источника шума.