Текст книги "Истребители: Я – истребитель. Мы – истребители. Путь истребителя"

– Тут тропинка, – тихо сообщил Гриша, он шел первым.

По земле пробегала тропинка метровой ширины, с немецкой основательностью покрытая тонким слоем песка. Она, как змея, извивалась между толстых стволов деревьев. Тропинка была вычищена, все растения, выползавшие на тропинку, безжалостно вырубались на три метра в каждую сторону.

– Что-то я начинаю сомневаться в версии простой стоянки для отдыха. Не вписывается эта тропинка в общую картину, – пробормотал я.

– Что делать будем? – спросил Гриша.

– У нас двое суток до прихода эсминца. Для полной картины нужно исследовать, что тут происходит.

– Идем по тропинке?

– А если там скрытый пост? Но и рядом идти тоже не вариант. Мы слишком шумим… Думать надо.

Тут мой взгляд упал на с интересом осматривающуюся Амелию.

– Мисс Эрхарт, вы можете что-нибудь сказать по этому поводу?

– Мне об этом ничего не известно. Я сама удивлена.

Отойдя за ствол одного из исполинов, мы стали совещаться.

– Думаю все-таки идти по тропе. Это дает возможность для маневра, – сказал я после небольшого раздумья.

– Я иду первым. В случае чего предупрежу вас. Хорошо? – предложил Гриша. В принципе, это была его обязанность – охранять меня, поэтому я согласно кивнул.

– Идешь на расстоянии прямой видимости.

– Хорошо.

– Если услышишь какой шум, сразу прячься.

Тропа проложена так, чтобы густые кроны скрывали ее сверху. Деревьев вокруг полно, есть где спрятаться.

– Понял. Ну я пошел.

Мы следовали за Гришей на расстоянии двадцати метров, когда заметили, что он бежит обратно, знаками показывая, чтобы мы укрылись.

Едва мы успели спрятаться – я за толстым стволом, сочащимся какой-то гадостью, мисс Эрхарт – за соседним деревом, а Гриша – за два дерева от нас, – как послышались множественные шаги и в сторону берега мимо нас прошли семь немцев в тропическом обмундировании. Последним с задумчивым видом шагал офицер со знаками различия подводника, я готов был поклясться, что это был командир субмарины.

Как только они скрылись за поворотом, мы выждали минуты две и вышли на тропу.

– Ты видел? – спросил я Гришу, продолжая смотреть вслед фрицам.

– Что?

– Среди немцев трое были со знаками различия люфтваффе. Я абсолютно уверен, что одного я узнал, схлестнулся с ним в сорок первом. Это один из птенчиков подполковника фон Шредера, обер-лейтенант Грохтердт. Правда, судя по знакам различия, он успел за два года подняться до майора.

– Что тут делать летчикам? – удивился Гриша.

– А я, кажется, понял, и куда ведет эта тропинка, и что видела мисс Эрхарт… Нашим будет о-очень интересно исследовать местную базу.

– Что ты имеешь в виду?

– Я хочу сказать, что у немцев на острове тайная база. Скорее всего, экспериментальная. Интересно, почему именно тут? Чем их заинтересовал этот остров? Позже узнаем, пошли, – скомандовал я и углубился в заросли.

Идти теперь по тропинке смерти подобно. Углубившись в лес метров на пятьдесят, я сперва осмотрел землю вокруг на наличие змей, щелчком сбил огромного паука с ближайшего растения и сел на вывороченную упавшим деревом землю. Дождавшись, когда остальные рассядутся, я спросил:

– Мисс Эрхарт, вы на этой половине острова, я так понимаю, уже были. Скажите, где можно сделать в этом районе острова невидимую с воздуха взлетную площадку?

– Тут мало места для взлетных площадок. Скалистый район, как вы заметили, но примерно в километре есть долина между двух гор. Очень хорошее место для посадок. И тропинка идет примерно в ту же сторону.

– Ясно, – задумался я.

– Надеюсь, ты не хочешь разведать, что там? Сам понимаешь, это слишком опасно… – начал было Гриша, но я прервал его взмахом руки.

– Не дурак, если там то, что я думаю, то лезть туда смерти подобно. Охраняют, как Гитлера. Нужно срочно двигаться к лодке мисс Эрхарт и ночью отплывать к Никифорову. Там дождаться наших. Будем решать уже вместе, – потер я небритую щеку.

С бритвой у нас были проблемы, приходилось пользоваться остро наточенным ножом. Первое время не обходилось без порезов, пока не приноровились. Мы все трое не любили ходить заросшими, как пугала.

– Тогда нужно двигаться, чтобы до темноты достичь лагуны, где мы спрятали пирогу, – предложила мисс Эрхарт.

– Выдвигаемся, – согласился я.

Наш путь тормозило еще то, что остров был скалистым и часто приходилось обходить внезапно встающие перед нами скалы. Наконец, буквально за пару часов до наступления темноты, мы вышли на побережье.

– Тут минут двадцать – и мы на месте, – радостно воскликнула мисс Эрхарт, определившись на местности.

Шли мы поближе к деревьям, по мягкому сыпучему песку. Это, конечно, затрудняло дорогу, не то что шагать по влажному песку на кромке прибоя. Но тут мы могли мгновенно скрыться в лесу, а на берегу шансов уйти крайне мало.

Когда мы подошли к небольшой заводи, мисс Эрхарт уверенно ткнула пальцем в набросанную кучу листвы, скрывающую лодку.

– Мисс Эрхарт, а когда вы в последний раз пользовались ей? – с подозрением спросил я, расшвыряв листву в стороны.

– С той минуты как приплыли и спрятали, больше не пользовались.

– Понятно, – вздохнул я и скомандовал Грише: – Поднимаем.

Он ухватился за нос, я за корму, или наоборот, они были одинаковые, и одним движением мы подняли лодку.

– Ой, – воскликнула Эрхарт.

Ойкать было от чего: дно лодки осталось на земле.

– Амба, – буркнул я.

Мы присели на землю и задумались.

– Что делать будем? – прервав долгое молчание, спросил Гриша.

– У японцев попросим лодку, – задумчиво протянул я.

– Шутишь?

– Шучу, – согласно кивнул. – Плыть придется на жилетах, благо они с собой.

– Про течение забыл? А если в открытый океан унесет?

– Течение в стороне останется… Нет, все равно до светового дня не успеем. Это нам через весь остров возвращаться придется. Черт! Будем надеяться, что, когда эсминец подойдет к нашему острову, Никифоров не растеряется.

– А нам что делать?

– Возвращаемся к заливу, где стоят корабли противника. Наши все равно мимо не пройдут, тем более знают о них. Я сообщил. Увидим эсминец – подадим знак, привлечем к себе внимание. Другого выхода не вижу.

– Извините, мальчики, я отойду, – сказала с интересом слушавшая нас Эрхарт и отошла за деревья. Говорили мы по-английски, чтобы не переводить.

Понизив голос до шепота, я сказал по-русски:

– Ты за ней присмотри, а то странная какая-то. Лодку непонятно зачем порезала, движения дерганые. Похоже, она того, – я покрутил пальцем у виска, – с катушек от одиночества съезжает.

Последней фразы Гриша не понял, но по смыслу догадался, поэтому уверенно кивнул и с подозрением посмотрел на деревья, за которыми скрылась бывший пилот.

После возвращения Амелии мы поужинали сушеной рыбой, женщина угостила нас съедобными вареными корнями из самодельного рюкзачка. Не картошка, но вполне на уровне.

Когда уже фактически стемнело, мы двинулись в обратный путь. Теперь уже не таясь: ночь была безлунная, и темень хоть глаза выколи, так что за пару часов мы достигли поворота, за которым скрывался залив.

– Нам на ту сторону берега надо, – тихо прошептал Гриша.

Я согласно кивнул, мы действительно оказались на противоположном берегу залива. В прошлый раз, когда устраивали «диверсию» на борту разведчика и рассматривали залив, мы были на другом берегу. То побережье было ближе к нашему острову и, естественно, можно было предположить, что именно там нас будут искать в первую очередь.

– Я могу без жилета, мой наденем на мисс Эрхарт, – сказал я. Возражений не последовало.

Мы отошли подальше, сложили вещи на берегу, спрятав их среди деревьев, и смело вошли в воду. Отплыв – примерно на полкилометра, с запасом, проплыли мимо залива и вышли на берег уже на своей, нужной стороне.

Найдя укромное место, легли спать, правда, в этот раз уже с часовыми.

Утром меня разбудил не Гриша, а громкий, но уже привычный щебет птиц. Привстав на локте, я хмуро осмотрелся.

– Проснулся уже? – выходя из-за деревьев, спросил Гриша. Лежали мы на песке, можно сказать, на открытой местности, не в джунглях же спать.

– Да, – зевнул я.

– Эсминец завтра будет, нам надо как-то продержаться до его прихода. Я вот кокосы нашел, думаю, они нам помогут.

– Хорошо, ты пока завтраком займись, а я пробегусь до залива, посмотрю, что там творится.

– Хорошо.

Бинокль мы не бросили, мне пришлось привязать его рубашкой к голове, намок, конечно, но свои функции выполнял.

Пока бежал до залива, пришел в норму, хотелось пить и есть, но я оставил все это на потом. Пристроив бинокль на выпирающих корнях, слушая, как буквально в метре от меня плещется морская вода, я стал рассматривать лагерь.

«Вроде все спокойно. Да, точно, пленные работают. Вчера я их не всех видел. Так, Жорка и Веня, остальные штатовцы. Хорошо. А это что еще там за процессия?» – наводя резкость, присмотрелся я. Хромая на одну ногу и опираясь на самодельный костыль, в сопровождении двух японцев от палаток шел Никифоров.

– Твою мать, – тихо прошипел я, стиснув челюсть.

Несмотря на столь шокирующие события, выясненные мной в разведке, я продолжил наблюдение. Проследив, как Никифоров под конвоем скрылся среди деревьев, перенес наблюдение на подлодку. Меня привлекла суета вокруг субмарины.

– Золото там, что ли? – пробормотал я, глядя, как два дюжих подводника, напрягая жилы, подают в люк для загрузки торпед тяжелые, но маленькие ящики.

«Или свинец, или золото, я лично склоняюсь ко второму варианту», – размышлял я.

Осмотрев разведчик, не заметил на палубе гидросамолета, переместившись на пятьдесят метров в сторону, увидел хвост покачивающегося на некрупной волне «Мицубиси». Через пять минут, закончив наблюдение, осторожно отполз в глубь леса, вскочил и припустил обратно в лагерь. У нас появились большие проблемы.

Обратно я бежал быстрее молнии. Перепрыгнув через ствол поваленной прошлым ураганом пальмы, увернулся от свисающих лиан и выбежал на пляж, дальше рванув уже по побережью.

Лагерь мы разбили в полутора километрах от залива. Так что бежать долго не пришлось.

– Ты чего? – насторожился Гриша, откладывая расколотый кокос. Эрхарт не было видно.

– Никифоров у японцев, – сказал я на одном дыхании.

– Ты уверен?

– Я его видел как тебя сейчас. Его вели от офицерской палатки в сторону той тропы. Похоже, япы решили его немцам передать.

– Что делать будем? – растерянным голосом спросил Гриша, плюхнувшись на задницу.

– Думаю. Нужно с Эрхарт посоветоваться, она этот остров лучше знает.

– Не эту половину, ты же знаешь, – поморщился Гриша и яростно зачесал затылок.

– Где она?

– Пошла в лес, говорила, хочет найти какие-то съедобные корни или клубни. Я не совсем понял.

– Ясно. – Я присел рядом и, взяв мякоть кокоса, стал задумчиво жевать.

– Одни мы не справимся, – осторожно сказал Гриша.

– Знаю, ребята с эсминцем нужны.

– Думаешь, они справятся?

– Уверен. Им сам черт не брат. Не раз приходилось участвовать в совместных операциях. Если командир адекватный и приказ четко поставлен, они луну с неба достанут.

– А место встречи ты назначил на соседнем острове – проблема, – протянул Гриша.

– Кто знал? На тот момент это было удачное решение… Плыть надо, – вздохнул я.

– Что, вот так?! Вплавь?

– Я один поплыву. Ты берешь мисс Эрхарт – и идете в ее лагерь, там отсиживаетесь, пока тут все не закончится. Мы в случае успеха подадим сигнал черным дымом, увидите.

– Ясно, когда поплывешь?

– Поем-попью – и сразу в воду.

– Днем? Могут заметить.

– Выхода другого нет. Уверен, наши появятся или ночью, или перед рассветом. Нужно быть на острове к этому времени.

– Маскировка не поможет, раскусят. Почему кучка сухих листьев плывет против течения. Я бы заинтересовался.

– Течение справа, а слева коралловые рифы, там его нет. Можно спокойно плыть. Заметь, мисс Эрхарт сказала, что посты наблюдения находятся в трех местах, но не со стороны левой оконечности, море с той стороны они видят, приближающийся корабль заметят, но побережье и прибрежные воды между островами они не видят. Значит, шанс у меня есть… – Я замолчал от пришедшей в голову идеи.

Гриша, заметив мой отсутствующий взгляд, озадаченно спросил:

– Ты чего?

– Подожди, дай подумать, – отмахнулся я.

Подхватив с песка острый кусок скорлупы кокосового ореха, я стал чертить на песке круги, квадраты, пунктирные и поперечные линии. Гриша с интересом смотрел, как я творю.

– Это карта, – наконец дошло до него.

– Угу… Не отвлекай, – отмахнулся я, продолжая чертить. Закончив, стал продумывать свой план.

Почесав затылок, я нахмурился, в принципе, должно было получиться.

– Выкладывай, – попросил напарник, заметив, что я хитро посмотрел в сторону открытого океана.

– Есть у меня идея, но только сразу предупреждаю. В благополучном завершении я уверен на все шестьдесят процентов. Так что даже не пробуй уговаривать отказаться. Значит, так…

Естественно, Гриша мой план не одобрил, но согласился, что шанс на благополучный исход есть.

– Согласен, в ящиках золото, – потыкал он в рисунок залива на песке. – Но ты не знаешь, какая там глубина на месте стоянки.

– Это уже не мое дело. Так давай еще раз вслух обсудим мой план. Я предлагаю, ты критикуешь, так мы быстрее найдем слабые и сильные стороны.

– Хорошо, – согласился Гриша. – Начинай.

– Значит, план у меня такой. Я пробираюсь на гидросамолет и угоняю его. На самолете, кроме дополнительных баков, подвешены авиабомбы, их хвостовики я отчетливо рассмотрел во время наблюдения. Дальше взлетаю…

– Насчет угнать – спорить не буду, у тебя это происходит не в первый раз, но как взлететь? Посмотри на море, волнение усилилось, – ткнул в океан Гриша. Он был прав, поднялся ветер, и волны стали выше, играя барашками. Мы, как опытные робинзоны, знали, что это признаки преддверия бури, но не урагана. Те налетали внезапно.

– Потрясет, конечно, но взлететь можно. Там не такие сильные волны, скорее рябь. Дальше. Взлетаю и сразу же захожу на лодку со стороны открытого моря, как раз на корму. Главное, чтобы у япов расчеты не успели занять свои места у зениток. Второго захода они мне сделать не дадут, срежут, как не фиг делать, срежут.

– А попадешь в лодку?

– В Центре нормативы по бомбометанию сдал, но не ас я в этом деле, должен понимать. Поэтому хочу атаковать с кормы. Заходить на шестидесятиметровую цель легче, чем на пятиметровую, если буду заходить сбоку.

– Понятно. Вот допустим, у тебя все получилось. Что ты предпримешь дальше?

– Перелечу остров, чтобы не попасться на зуб зениткам на разведчике, облечу и уйду в открытое море.

– Почему?! – искренне удивился Гриша.

– Если сяду на острове, подставлю вас. Наблюдатели это наверняка заметят. Если на соседний остров – та же фигня, пошлют десантную партию, а то и просто разведчик, не отобьюсь. Выход у меня один: лететь навстречу «Ташкенту».

– Но как ты его найдешь в открытом океане?! – изумился Гриша.

– Смотри, – я начертил круг метрах в трех от других рисунков, – вот тут проходил наш маршрут, и тут находится зона поисков.

– Это сколько от нас? – с подозрением спросил Гриша.

– Почти тысяча миль от нашего действительного местопребывания, – признался я. – Когда я был в радиорубке на японце, то видел немецкую карту на столе, там это место было обведено жирным кругом.

– Далеко.

– Да. Если эсминец искал нас там, то с момента наших переговоров за сутки он примерно должен быть здесь. – Я нарисовал еще один круг между зоной поисков и нашим местопребыванием.

– Ты уверен?

– Скорее предполагаю, чем точно уверен. О чем это я? Ах да, это примерно в четырехстах – пятистах милях от нашего острова. На самолете дополнительные баки, значит, его собирались отправлять дальний маршрут. В общем, горючего мне хватит. Если экономить, то, возможно, и на обратный путь останется. Если не найду «Ташкент», конечно. Тут главное – уничтожить у немцев транспортное средство, то есть лодку, – потыкал я в рисунок залива. – Или хотя бы повредить, чтобы не могла уйти под воду.

– План неплох, и если бы не множество «если», то вообще отличный. У меня вот тут мысль возникла: угнал ты самолет, но ведь кабина открытая, как будешь лететь без очков? А?

– Очки должны быть в самолете, вот если их нет, это действительно проблема.

– Но их все-таки может не быть?

– Допускаю такой вариант, – вздохнул я. – Технические службы у всех разные. Каждый поступает по-своему. Если очков не будет, то задача усложнится, что есть, то есть.

– Когда собираешься действовать?

– Да прямо сейчас.

Договорить мы не успели, появилась Амелия с добытым пропитанием в руках. Мы быстро руками разбросали песок, закидывая наши рисунки.

– Вот, это я нашла в джунглях. Все съедобное, – высыпав корешки и клубни на один из жилетов, сказала она.

– Мисс Эрхарт, можно задать вам вопрос? – пробуя на вкус один из клубней, сказал Гриша.

– Да, спрашивайте, – улыбнулась она.

– Когда вы покидали самолет, вы сохранили летные очки?

– К сожалению, нет, они остались в самолете, я обронила их в салоне. А в чем дело?

– Нам были нужны очки, – со вздохом пояснил Гриша, я только молча в согласии кивнул головой.

– Нет, извините, ничем помочь не могу… Попробуйте эти плоды. Они отлично утоляют жажду.

Бинокль я оставил Грише, мы договорились, что вечером он вернется к заливу и посмотрит, что там творится, пока же они с мисс Эрхарт уходят в глубь острова. Я не хотел, чтобы их обнаружили в первое же время.

– Вечером все более или менее успокоится. Патрули они, конечно, вышлют, но, думаю, только по побережью, да посты наблюдения увеличат и усилят, – говорил я им.

– Может, тебя проводить?

– Сам справлюсь. Все, уходите.

– Удачи! – успел крикнуть мне вслед Гриша.

– Спасибо!

Развернувшись, я побежал обратно к заливу, погода вроде бы успокаивалась, и японский летчик вполне мог решиться на вылет. Видимо, буря прошла стороной, зацепив нас только краем.

Пробежав метров триста по побережью, я углубился в джунгли, чтобы подобраться незамеченным. Это, конечно, увеличило время прибытия, но зато можно было с уверенностью сказать, что меня вряд ли кто увидит и сорвет операцию еще до ее начала.

– Уф, на месте, – облегченно выдохнул я, заметив часть хвоста за корпусом разведчика.

Теперь самое важное – добраться незамеченным до самолета. А вот с этим были проблемы в лице трех японских моряков, находившихся на носу у орудийной башни. Судя по долетавшему разговору, перемешанному со смехом, они травили байки.

Если я сейчас войду в воду и поплыву к кораблю, они меня заметят, сто процентов. Солнце хоть и скрыли легкие белоснежные облака, но все видно было прекрасно, тем более в чистой морской воде. Нет, точно заметят.

– Черт, – тихо прошипел я со злостью.

В это же время на палубу вышел еще один японец. Все бы ничего, да только на нем были летный комбинезон, шлемофон и очки, поднятые на лоб. Перетянутый ремнями портупеи, с планшетом на боку и желтой кобурой на пояснице, он направился к корме. Вслед за ним вышел офицер, которого я видел в радиорубке, и направился следом.

О чем они говорили – было не слышно. Да и услышав, не понял бы. Однако по мимике я смог примерно определить суть разговора. Судя по жестикуляции летчика, он взлетать опасался и просил подождать, пока волнение совсем не стихнет. Офицер же настаивал на немедленном взлете.

«Что же у них там произошло, раз япошки так торопятся?» – подумал я, кинув косой взгляд на море. Мне приходилось взлетать с воды, но там она была спокойная. Здесь же я был согласен с опытным японским летчиком, взлететь в принципе было можно, но и повредить аппарат тоже возможно.

Через минуту офицер согласно кивнул, скорчив недовольную мину. Одно было хорошо, он сорвал свою злость на бездельниках на носу корабля, рванув к ним и начав командовать. Через пару секунд они скрылись в утробе корабля. Летчик, облокотившись о перила спиной ко мне, спокойно закурил.

– Сейчас или никогда, – буркнул я себе под нос и, не раздеваясь, скользнул в довольно теплую воду.

Я успел доплыть до корпуса, когда давешние моряки снова вернулись на палубу. Судя по всему, это были артиллеристы, так как они стали соединять трубки, скручивая их между собой и собирая в банник.

Сторожась, я проплыл под кормой, благо летчик куда-то отошел и не мешал мне. От кормы до самолета было двадцать метров чистой воды, набрав в легкие побольше воздуха, я нырнул и, работая руками и ногами, под водой доплыл до большого поплавка, скрывшись за ним. При этом создалась патовая ситуация, я не мог спрятаться за поплавком. Если я оказывался с левой стороны, то меня было видно с берега, если с правой – то с корабля.

«Теперь самое сложное. Попасть в кабину», – мысленно настраивал я себя на следующий рывок. Прятался я за поплавком с правой стороны. Летчика не было видно, а артиллеристов скрывала орудийная башня, ствол которой они так яростно надраивали.

Конечно, попасть в кабину – это еще не все. Самолет был принайтовлен к кораблю двумя тросами, но отвязать самолет незаметно мне не удастся ни в коем разе, поэтому у меня экспромтом родился план. На этом борту никого не было, с берега я был плохо различим. Поэтому я вылез из воды и встал на поплавок, делая вид, что деловито осматриваю самолет. Работал под летную обслугу. Один трос я успел сбросить, когда услышал голоса на палубе. Мысль нырнуть обратно в воду я мгновенно откинул – пока работал, успел заметить, что за мной со скукой на лицах наблюдает парочка отдыхающих немцев. А что им делать? Скукота, а тут хоть какое-то развлечение, посмотреть, как другие работают. Нет, на самом деле их лиц я не видел, просто проанализировал их ленивые позы.

Так вот, как только я услышал голоса, то, спокойно ухватившись за верхнее крыло, закинул себя в кабину и затаился там.

«Для лилипутов, что ли, кабину делали?» – проворчал я, пытаясь спрятать макушку, одновременно изучая приборную панель. В принципе, от рисунков, что нам показывали в Центре, ничем не отличалась. Все, что положено, было на месте. Главное – тумблеры электростартера на положенном месте. Вот уж не думал, что мне пригодятся воспоминания о поочередности запускания движка «Мицубиси».

Что творилось на палубе, я, естественно, не видел, но как качнулся самолет, когда на него кто-то взобрался, уловил.

Приподняв голову к самому краешку кабины, осторожно выглянул и сразу же спрятался. Увиденное меня порадовало, отцепив самолет от корабля, летчик оттолкнулся, отчего гидроплан стал медленно удалятся от борта разведчика. Крикнув что-то своим и помахав рукой, пилот, цепляясь за тросы конструкции, приблизился к кабине.

Как только рука в перчатке ухватилась перед моим лицом за край открытой кабины, я, внезапно появившись перед пилотом, нанес ему по возможности сокрушительный удар в правую скулу. Сознание я ему не выбил, но японец явно поплыл. Ухватив его за шиворот, чтобы не упал, добавил второй раз, теперь уже отправив его в нокаут. Не отпуская пилота, я молниеносно проделал процедуру запуска двигателя. На корабле еще не поняли, что происходит, и там звучали вопросительно-недоумевающие голоса. Когда мотор взревел, я перестал их слышать.

Дав полный газ, стал рулить в открытое море.

Ясное дело, взлетать без защиты было нельзя, поэтому, пока самолет разгонялся, я содрал с пилота шлем и очки и вытащил из его кобуры пистолет. Летчика я попросту оттолкнул, от чего он свалился в воду, плавая лицом вверх, благо спасательный жилет на нем был. Конечно же, я не стал возиться с парашютом, шлема с очками хватило за глаза. Сунув пистолет – кстати, какая-то хрень наподобие «парабеллума» – за пояс, надел шлемофон и очки, после чего, дав газу, стал разгоняться для взлета. Мотор ревел на полных оборотах, но я все равно расслышал сирену тревоги на разведчике.

Трясло при взлете немилосердно, все-таки волна была еще крупная. Однако оторвался я от поверхности вполне благополучно. Крепкая оказалась конструкция у японского аппарата.

Мне нужно было торопиться, уверен, что экипаж уже вызван с берега и спешит занять свои места согласно боевому расписанию. Сделав полукруг, я с набором высоты стал возвращаться к заливу. Высота была метров сто, когда я вышел на боевой курс.

Когда отцеплял трос, то успел бросить взгляды на подвешенные бомбы. Я в них особо не разбирался но, судя по маркировке, это были не глубинные, как опасался, а обычные авиабомбы против надводных кораблей. Это заставило задуматься, а не против ли нашего спешащего к острову эсминца подготовлены эти бомбы?

При приближении я разглядел суету на берегу и обоих кораблях. Если на разведчике расчеты только-только успели занять свои боевые места, приводя орудия к бою, то подлодка, к моему удивлению, уже отходила от берега.

Откинув предохраняющий колпачок, я дождался, когда самолет пролетит над лодкой, и освободился от опасного груза. Следить за падением и попаданием бомб уже не было времени, японцы наконец открыли огонь, и я сосредоточился на противозенитном маневре, хотя вспышки где-то внизу засечь успел. Самолет не только подбросило вверх воздушной волной, но и накрыло водяной пылью.

Увернувшись от первой очереди, ушел от второй за брызнувшую осколками скалу. Теперь нужно было убедиться в попадании. Первоначальный план перелететь остров и уйти в открытое море я переменил на разведку. Что я скажу капитану «Ташкента» кап-три Зайцеву, когда встречусь с эсминцем? Опасаться им торпед со стороны этой лодки или нет?

Поэтому, сделав разворот, едва не касаясь верхушек деревьев, я снова ушел в открытое море и, набрав как скорость, так и высоту, вернулся к заливу. Близко не подходил, да, в принципе, это и не требовалось. Было видно, что я не попал, лодка была почти цела. Но ни о каком ближайшем выходе в открытое море можно было не вспоминать. Видимо, обе бомбы легли так близко, что, рванув на глубине, они фактически выбросили нос подлодки на берег, отчего корма с частью рубки ушли под воду. Думаю, субмарине теперь требовался серьезный доковый ремонт.

Уйдя от очередей лупивших по мне зениток, я с набором высоты пошел к нашему скалистому острову. Все, что мог, я сделал, оставалось уповать на удачу и встретиться с «Ташкентом».

Самолетик хоть и имел дополнительный обвес из поплавков, тянул довольно резво, так что я только довольно похлопал рукой по фюзеляжу. Неплохой аппарат мне достался. Когда после большого острова под самолетом появилось море, я довольно рассмеялся. Все получилось, почему бы не порадоваться?

Еще раз с удовольствием посмотрев на отражение своего самолетика в воде, я вдруг заметил, что отражение моего «Мицубиси» догоняют пять отражений летательных аппаратов, в которых можно было бесспорно опознать летающие тарелки. НЛО, как бы их назвали уфологи. Сравнив скорости, я скрипнул зубами. Бой придется принимать.

– Ну что ж! Вы сами напросились! – с боевой злостью захохотал я, разворачивая самолет.

Остров в Тихом океане

Майор Франк Грохтердт был зол, и это еще слабо сказано. Все началось еще в Германии, где он получил перевод в другую часть. Мало того что пришлось чуть ли не месяц попотеть в подводной лодке, добираясь до, как оказалось, секретной базы, так еще и этот неожиданный вызов. Случилось внезапное нападение на базу в заливе, где стояла субмарина, доставившая майора.

За двое суток с момента прибытия они только и успели отметиться в секретном отделе, подписывая бумаги, и визуально осмотреть аппараты, стоящие в закрытых боксах, вырубленных в скальных породах, эти аппараты придется испытывать. По словам одного из инструкторов, они пока еще были сырыми. За последние три месяца погибли два летчика-испытателя.

Майор внимательно изучил данные по последним боевым испытаниям, такие как, например, налет шести «тарелок» на американский сухогруз, идущий в составе конвоя, этот налет закончился удачно. Или бомбардировка небольшого городка на побережье Америки. Чтобы долететь до континента, пришлось использовать аэродром подскока, благо эта операция по моральному давлению на противника окупила себя. Американцы были сильно напуганы несколькими сияющими дисками, ночью атаковавшими их. Эти данные понравились майору, было видно, что немецкие конструкторы не зря ели свой хлеб.

Это все из удачных операций. Неудачных было всего две, закончившихся потерей двух аппаратов и двух летчиков. Как определила комиссия из инженеров, причиной аварий стало повреждение несущих конструкций во время маневров. Благо противник этого не знал, все произошло в чистом океане, и свидетелей, кроме других немецких пилотов, не было.

Майор был согласен, безлюдные просторы – идеальная площадка для обкатки сверхсекретных технологий. Шансы быть замеченным, сфотографированным или сбитым минимальны, а при аварии аппарат падает в воду и не достается противнику. Отсутствие немецких войск на тихоокеанском фронте также имело объяснение – рейх активно сотрудничал с Японией, передавая ей самые современные технологии. Если что, можно все свалить на них.

Причиной последней вспышки ярости был звонок из залива – неизвестный угнал самолет союзников. Проблема была не в этом, на шесть рабочих прототипов было всего четыре опытных летчика-испытателя, которые знали эти машины от и до. Как слабые, так и сильные стороны.

Смена, которую доставили вместе с майором, хоть и летала на подобных изделиях в Германии, именно эти аппараты не знала. Однако приказ командира базы поднять ВСЕ экспериментальные машины наткнулся на стену непонимания Грохтердта. Он как вновь назначенный командир летного состава – прошлый погиб при испытаниях – не собирался выпускать в воздух неподготовленных летчиков, но и ослушаться приказа тоже не мог. Поэтому, на ходу обучаясь, поднял закрепленный за собой аппарат в воздух. За ним поднялись еще четыре машины, управляемые опытными летчиками. Последний остался на земле.

– Я Птенец, вижу объект. Он удаляется от залива на два-один, – услышал майор голос самого молодого из испытателей, лейтенанта фон Оффена.

– Я Стриж. Идем наперехват, – тут же скомандовал майор.

Машина, несмотря на некоторые недостатки, понравилась майору. Имея огромный практический летный опыт, он довольно быстро освоился с ней. На тех, что он летал в Германии, стояли поршневые двигатели, хоть и экспериментальные. На этих же были реактивные.

В это время противник их заметил и, резким маневром развернувшись, полетел навстречу. Что-то в этом было знакомое. У каждого летчика свой стиль пилотирования, это как отпечатки пальцев. В данном случае Грохтердт готов был поклясться, что где-то уже встречался с этим летчиком.

Ответ-воспоминание пришел к нему вспышкой за две секунды до начала боя.

– Это Суворов!!! – заорал он.

Острова в Тихом океане

Сопоставить скорость противника со скоростью своего аппарата мне труда не составило. Разница почти в два раза.

Еще когда я читал лекции в Центре, то зацепился за один реальный бой нашего истребителя с поршневым мотором против реактивного противника. Мы тогда с присутствующими курсантами разобрали на составляющие бой между нашим Ла-7 и немецким реактивным истребителем. В результате четырехчасовой дискуссии был сделан вывод, что даже молодой летчик, естественно, прошедший обучение в Центре, порвет немецкого аса на реактивном самолете. В том бою они разошлись без повреждений. Но то один на один, а не на медлительном незнакомом гидроплане с пятью противниками на реактивной тяге.