Текст книги "Истребители: Я – истребитель. Мы – истребители. Путь истребителя"

– Хорошо, капитан, мы вас поняли. У вас есть подготовленная площадка для приема самолетов? – поинтересовался дядька.

– Присмотрели одну. Место глухое, но нужно срыть несколько кочек, есть там неровности, а так – идеальная площадка. Мы бы сами подготовили, но из-за рации… – развел руками капитан.

В это время в комнату вошел радист Рябова. Судя по выражению лица, с плохими новостями.

– Не работает рация, товарищ полковник, две лампы битые. Ремонт в полевых условиях невозможен.

Это сообщение сразу вернуло нас на землю – помощи в ближайшее время не будет.

– А ваша рация, ее можно использовать? – не терял надежды полковник.

– После падения с трехкилометровой высоты? – усмехнулся капитан Вечерний.

– М-да, лепешка, – протянул Командир.

– Это да.

– Есть какие предложения? – спросил дядька у присутствующих.

– Добыть рацию у немцев, – предложил Шатун.

– Уже прорабатывали, – поднял руку Вечерний, – дохлое дело. В округе три рации, две маломощные, до наших не докричаться. Третья в гарнизоне вон этого городка, там охранный батальон стоит. Радиоузел в комендатуре, подходы не изучали, но уйти шансов мало.

Посмотрев на карту, полковник кивнул, соглашаясь.

Я тоже задумался, мысленно строя предположения для выхода из этой ситуации.

– Капитан, а аэродромы есть поблизости?

– Рассчитываете захватить транспортник, товарищ подполковник? – немного криво усмехнулся капитан.

– Есть такая мысль, – кивнул я.

– Аэродром есть, но мысль о захвате даже не рассматривалась. После ваших прошлых похождений – вы это, кстати, в своей книге описали – немцы усилили охрану аэродрома. Против восьми «эрликонов» и броня вашего бронетранспортера что папиросная бумага. Сожрут и не подавятся. Потери большие будут с неизвестным результатом, – в конце монолога пояснил Вечерний.

– А если подъехать на трофейной технике и с ходу ударить? – поинтересовался Батя.

– Было уже такое в сорок втором. Группа майора Лесина, используя трофейную бронетехнику и форму, внезапным ударом захватила аэродром и с помощью подобранных по пути летчиков смогла подняться и перелететь через линию фронта. Как вы понимаете, немцам это тоже известно, так что меры противодействия приняты на ВСЕХ аэродромах.

– Вы забыли рассказать о понесенных потерях, – напомнил я капитану.

– Половина группы погибла. Больше десяти человек, а ведь это были высококлассные специалисты, – подтвердил Вечерний.

– Но по мнению многих, это того стоило, – сказал я и пояснил для остальных: – Они захватили в плен генерала с важными сведениями по наступлению и даже смогли все это переправить через фронт. Наш полк тогда обеспечивал прикрытие этого района, и мы чуть не сбили этот транспортник. Хорошо, что радисты не сплоховали и перехватили их сообщение. Успели нас отозвать, я как раз дежурным по полку тогда был.

– Предложений, как я понимаю, пока не будет? – поинтересовался полковник.

– Аэродром отпадает. Если там все, как описал товарищ капитан, то шансов на захват мало, – подтвердил я. – Если только аэродром подскока попадется, но они ближе к фронту дислоцируются. А до него еще о-го-го. Да и истребители там в основном. Думаю, пехом придется топать. Кстати, а что там с ужином?

– Готовят, свинку закололи, товарищ подполковник, – вежливо ответил Вечерний.

– Хорошо. Шашлычок или так, в котле?

– Все будет, товарищ подполковник, – улыбнулся капитан.

Мы продолжили обсуждать наши дальнейшие шаги, и кроме как идти своим ходом, ничего придумано не было. Технику по-любому придется бросать, но зато людей у нас прибавилось, и не простых бойцов, а тех, кто чувствовал себя в тылу у противника как рыба в воде. Опасаться стоило только карательных отрядов и ягд-команд. У них большой практический опыт по отлавливанию групп, подобных нашей.

– Выходим завтра, а пока проработаем план движения и определим общее командование.

Мне тут делать было нечего, поэтому, испросив разрешения, я вышел на ночной двор, вдыхая больше запах жаренной на вертеле туши свиньи, чем свежий воздух.

– Товарищ подполковник, разрешите поговорить с вами лично? – раздался сзади голос Вечернего.

– Говорите.

– Вы хорошо знаете своих спутников? – поинтересовался капитан, когда мы отошли к колодцу.

– Всех достаточно хорошо, уже не в одной схватке побывали, – подтвердил я.

– Полковник и подполковник Суворовы, как мне сказали, ваши родственники?

– Это так.

– Но вы писали в своей биографии, что являетесь сиротой.

– Знаете, что я вам скажу, капитан. То, что они мои родственники, видно невооруженным взглядом. Про остальное сообщить не смогу, извини, только с личного разрешения товарища Берии, он курирует этот проект и на подобные вопросы вне компетенции отвечает достаточно жестко. Капитан, я не угрожаю, сам бы в вашем положении начал задавать подобные вопросы, но в данном случае все возможные проблемы, связанные с этой группой, беру на себя. Если что, кивайте на меня, мол, за все отвечаю я. Хорошо?

– Мне достаточно вашего слова, товарищ подполковник, – согласился капитан.

– Ну и хорошо, – похлопав его по плечу, добавил: – Они не враги и имеют особо важные сведения из Ставки Гитлера, так что охрана их должна быть абсолютной. Ясно?

– Так точно, товарищ подполковник, – вытянулся капитан.

– Насчет отряда. С нами двое летчиков. Так что кроме как сделать из них пулеметный расчет, больше ничем они не пригодятся. Там еще есть мой однофамилец, старшина Суворов. Опытный танкист, мехвод. Мы танк нашли, «тридцатьчетверку», так он ее с полпинка завел. Так что у нас есть хороший специалист в это области. Отец летчик, тоже на земле не особо пригодится. Полковник Суворов, командир десантного полка в прошлом, имеет большой практический опыт управления крупными частями в боевой обстановке. Опытный командир, доверять можно. Подполковник Васнецов – опытный контрразведчик. И капитан Рябинин, бывший командир разведроты, имеет большой практический и боевой опыт. Кстати, совет к размышлению, у Рябинина многому можно научиться. Тому, что вам и не снилось. Если его поставят командиром над вами, не возмущайтесь, а поучитесь у первоклассного специалиста. В будущем пригодится. А лучше подойдите к нему и попросите поделиться опытом, не думаю, что он откажет. Нормальный и понимающий офицер.

– Ясно, товарищ подполковник. Спасибо, обязательно воспользуемся ВАШИМ советом, – козырнув, капитан пригласил меня поужинать.

Совещание, видимо, было перенесено на потом. Похоже, все проголодались, так как командиры, сверкая огоньками папирос, топтались у хаты. Рядом с костром, где жарилась свиная туша, суетились два бойца, в этот момент они как раз сообщили о готовности. Невысокий боец с удивительно широкими плечами тесаком отсекал уже готовое мясо и бросал его в большой таз, откуда любой мог брать приглянувшийся кусок. Я же даже подойти не успел, как на импровизированном столе для командования накрыли и все разложили, даже ложки и вилки где-то нашли. Меня посадили обособленно и даже приготовили отдельное блюдо, куда клали лучшие куски. Для меня это не было чем-то особенным – если приезжал в какую часть, так еще не так встречали, так что я не удивился. А вот родственники… Такими глазами смотрели, когда уверенные, с собственным достоинством осназовцы или разведчики суетились вокруг меня, подкладывая кусочек получше. Они все поняли, когда после плотного ужина в руках одного из осназовцев появилась черная лакированная гитара с фривольным синим бантом на грифе.

– Товарищ подполковник? – И боец просительно протянул мне гитару.

Звякнув струнами, я принял инструмент и на миг замер, осматриваясь. Я всегда так делал, чтобы прочувствовать, что именно исполнять. Тут главное, чтобы песня и музыка западали в душу. Судя по тому, как вокруг нетерпеливо рассаживались бойцы и летчики, этого момента они ждали довольно долго. Лучшие места, конечно, заняли командиры, но и остальным хватило. И вот над освещаемой яркими звездами и луной площадкой, над изредка выхватываемыми сполохами костра лицами полилась немного лирическая песня о мировой суете. Не думаю, что сейчас пошла бы песня о войне, может быть, потом, когда разогрею публику, но не сейчас.

 
Как плоская, истертая монета,
На трех китах покоилась планета.
И жгли ученых умников в кострах,
Тех, что твердили – дело не в китах.
Есть три кита…
Есть три кита…
Есть три кита…
И больше ни черта…
Летит Земля в пространстве утлой лодочкой,
Но молим мы – ловцы и рыбаки —
Сглотни наживку, попадись на удочку,
О чудо-юдо, чудо-рыба-кит…
Те три кита – основа мирозданья,
Запомните навеки их названья:
Один – Азарт,
Политика – другой,
А третий кит, конечно же, – Любовь.
Лишь три кита…
Лишь три кита…
Лишь три кита…
Другое – суета…
О чудо-юдо, чудо-рыба-кит…[8]8
  Стихи Н. Олева.


[Закрыть]
 

После того как песня закончилась, на минуту повисла тишина, слушатели были еще там, в песне. Как только начались первые шевеления, я снова тронул струны гитары и продолжил уже другим, более бодрым, но тоже жизненным:

 
Когда на сердце тяжесть
И холодно в груди,
К ступеням Эрмитажа
Ты в сумерки приди,
Там без питья и хлеба,
Забытые в веках,
Атланты держат небо
На каменных руках.
Атланты держат небо
На каменных руках.
 
 
Держать его махину —
Не мед со стороны.
Напряжены их спины,
Колени сведены.
Их тяжкая работа
Важней иных работ:
Из них ослабни кто-то,
И небо упадет.
Из них ослабни кто-то,
И небо упадет[9]9
  Стихи А. Городницкого.


[Закрыть].
 

Вторая песня пошла веселее, слушатели приняли ее на ура. Дальше я уже перешел на другие песни и ритм, чутко улавливая настроение бойцов и командиров. Под конец, дважды на бис, спел хит всех разведчиков: «Батальонная разведка».

– Товарищ подполковник? – аккуратно будил меня один из бойцов, видимо, дежурный.

Ночной концерт закончился в полночь, насколько у меня хватило сил продолжать, дальше я просто вырубился. Как меня унесли и укладывали спать, уже не помнил.

– Да? – сонно зевнув, спросил я.

– Завтрак, товарищ подполковник.

– Иду.

Голова была немного чумная после вчерашнего, но, сделав несколько бодрых приседаний и приведя форму в порядок, вышел из хаты. Поймав за рукав пробегавшего мимо Толика, поинтересовался, где тут можно умыться.

– Да вон, за сараем рукомойник, товарищ подполковник. Вода есть, дежурный следит, – ответил он и побежал дальше.

Проводил танкиста взглядом (быстро его местные к субординации приучили) и направился к нужному строению.

После водных процедур я вернулся к хате. Как оказалось, командиры заседали за сеновалом, там была удобная площадка для отдыха. Расстелив карту на наспех сделанном столе, начальство совещалось, планируя наши дальнейшие действия.

– Добрый день, товарищи офицеры, – поздоровался я и после ответных приветствий сказал: – У меня тут идея во сне появилась, как нам добыть рацию в комендатуре.

После плотного завтрака мы сели за проработку моего плана. Как такового его еще пока не было, просто идея, которую нужно как-то воплотить в жизнь.

Идея была довольно проста. Раз там есть охранный батальон, значит, его нужно как-то отвлечь, а как, если не устроить крупную диверсию, чтобы немцы на поиски бросили все силы? Сам захват рассчитан на минимальное количество бойцов. Вряд ли в комендатуре останется много солдат. Да и наши будут в трофейной форме, только без жандармских блях – думаю, весть об уничтожении фельджандармов и описание захваченной техники уже передали всем постам и приняли все возможные меры. Поэтому замазываем тактические знаки и готовимся к операции. Меня, кстати, в нее не включили. «Ибо не фиг», – как сказал полковник.

Из крупных объектов, уничтожение которых могло вызвать панику местного командования, было всего шесть достойных целей. Это неблизкий транспортный аэродром. Тот строящийся объект неизвестного назначения. Мост в самом городе (его мы сразу исключили, смысл операции терялся). Потом был завод с немирной продукцией рядом с железной дорогой. Там делали снаряды. Сам железнодорожный узел рядом с заводом, и шестой объект – это электростанция, питающая город, завод, ближайшие селения и железнодорожный узел.

По совокупности возможных неприятностей для местного командования именно уничтожение последней принесет большие проблемы и заставит их больше всего суетиться. К тому же расположена она в двенадцати километрах от города, времени на проведение захвата уйма.

– Попыток нападения на электростанцию пока еще не было, ни наземных, ни воздушных, но ее охраняет до взвода солдат при двух зенитных орудиях устаревшей конструкции, – задумчиво ответил на вопрос полковника Вечерний.

Мне кажется, что за неделю, которую они тут находятся, осназовцы успели изучить все в округе.

План нападения на электростанцию начал формироваться. Само нападение осуществлялось бойцами Вечернего, усиленными ребятами капитана Рябова. Захват радиостанции поручили Андрею с бойцами, лично им отобранными. Он как раз сейчас проводил тестирование по своей методике.

Во время завтрака меня ожидал приятный сюрприз, ко мне подошел смутно знакомый командир, в котором я узнал майора Тонина.

– Товарищ майор? – изумленно воскликнул я, откладывая нож и привставая. – Ой, извините, товарищ полковник.

Я действительно после той прогулки по тылам противника с ним больше не встречался, но слышал, что его перевели в другую часть с повышением звания. Поздоровавшись за руку, предложил сесть рядом и разделить трапезу.

– Спасибо, – согласился он.

– Кто это? – тихо, прямо в ухо поинтересовался присевший рядом Шатун, сверля Тонина взглядом. Похоже, ему такая неожиданная встреча не понравилась.

– Мой первый командир.

После завтрака мы быстро разговорились с Тониным. Оказалось, три месяца назад вместе с должностью замкомандира дивизии по летной подготовке он получил и полковника.

– Рад за вас, товарищ полковник.

– А ты думал, догнал меня? – улыбнулся он, с интересом провожая взглядом отошедшего Шатуна.

– Да нет, я так просто, действительно рад. Так это ваша сбитая «пешка»?

– Моя. Вылетел, понимаешь, со своими на варшавский железнодорожный узел. Отработали по полной, а тут при возвращении попались на зуб ночным охотникам. Хорошо еще, что кроме меня больше никого сбить не сумели. Ушли почти целые.

– Мы тут видели одну «пешку», на озеро села, тоже где-то над Польшей подбили, долго тянул.

– Номер машины помнишь?

– Конечно, товарищ полковник. Ноль двадцать семь.

– Капитана Егорова машина, из нашей дивизии. Не вернулся с задания шестнадцать дней назад, – припо-мнил полковник Тонин.

– Командира и часть экипажа захватили немцы, местные сдали. Остальной экипаж еще над Польшей выбросился, – сообщил я сведения, полученные от пленного жандарма.

Полковник только вздохнул.

– О себе можешь не рассказывать, все знаю из газет и твоей книги. Герой, сам вижу. Это правда, что счет сбитых у тебя перевалил за сотню? – поинтересовался вдруг Тонин.

– Так точно…

– Давай без официоза, просто как старые знакомые.

– Хорошо, – кивнул я, принимая предложение.

– Ну так?

– Теперь у меня на счету сто шесть сбитых.

– Однако молодец, не врал, когда говорил, что отличный пилотажник.

Я скромно потупился, выводя пальцем узоры на столешнице. Приятно, черт возьми, принимать восхищение от опытного воздушного аса, которого действительно уважаешь. Остальные летчики, что сидели рядом, с интересом прислушивались к нашему разговору, а после озвученного количества сбитых изумленно зашумели, обсуждая эту новость.

Посмотрев на летчиков, Тонин предложил прогуляться.

– Давно вы тут, товарищ полковник?

– Шестой день, – ответил он.

Мы неторопливо дошли до фруктового сада за хатой и, устроившись на удобных пеньках, повели неспешный разговор.

– Понятно.

– Ты сам-то куда пропал? В газетах сообщили о том, что пропал без вести. Немцы объявили в своих листовках, что взяли живого, правда, доказательств представить не смогли.

– Ранили меня. Мы поезд Геббельса на «тройках» штурмовали, а когда отработали и стали уходить, нас связала боем пара «мессеров» из охраны эшелона. Бой приняли, но тут подоспели истребители с ближайшего аэродрома охраны тыла. У меня, сами понимаете, опыта в подобных схватках больше, чем у штурмовиков. И машина мне хорошо знакома, да и действовали летчики уверенно. Отбились бы, да мне в мотор прилетело. Пришлось своей властью отдать приказ, чтобы они уходили, а сам пытался удержать от преследования противника. Удержать смог, но меня добили, пришлось идти на вынужденную. Прыгать не мог, в воздухе бы расстреляли, злые они были. Плюхнулся на пузо в молодой ельник, это смягчило удар. Дальше уже пехом. Там наземные вой-ска подоспели, загнали меня в болото, даже подстрелить сумели, в плечо. Три дня там отсиживался, лягушек ел, пока на противоположную сторону не выбрался. Нашел в одном крупном селе хату с краю и договорился о постое. Полька нестарая была. Приютила, даже вылечила, отходила, можно сказать.

– Понятно… Ты родственников своих нашел?

– Нашел, – вздохнул я и пояснил: – Случайно, но все же. Дальше уж извините, рассказать не могу, секреты уже не мои. Тут госбезопасность работает. Устное предупреждение дали о неразглашении.

– Ясно, – задумчиво протянул полковник.

– Я что спросить хотел, немцы о смерти Геббельса объявили? А то у других летчиков как-то постеснялся спросить.

– В вагоне был двойник, Геббельс летел на самолете, но в поезде было тоже немало людей из нацистской верхушки. Всех, кто участвовал в налете, представили к орденам.

– Понятно, – вздохнул я, о чем-то подобном подозревая. Если бы Геббельс был уничтожен, меня бы поздравляли с этим налетом, а тут молчок.

Мы еще около двух часов чесали языками, обсуждая последние новости на фронтах и вспоминая смешные случаи в частях, в которых служили. Нам никто не мешал, дали выговориться. Только одна новость мне не понравилась. Покрышкина сняли с командования полком за то, что выпустил меня в полет. Командира того звена чуть под трибунал не отдали, но наши слухачи, которые слышали переговоры, подтвердили мой приказ об уходе.

– А где сейчас Саня?

– В Центре, руководит боевой подготовкой. Слышал, он сейчас простой инструктор.

– М-да. Нужно будет выручать его, когда вернусь, все-таки из-за меня он так попал. Надавлю на нужные рычаги, пусть возвращают опытного офицера в строй. Это же надо, с полка в простые инструкторы?! Хотя, с другой стороны, даже хорошо, – под конец задумчиво протянул я.

– Почему? – удивился Тонин.

– У него с сорок первого не было отдыха, пусть немного в норму придет. Сами знаете, что бывает, когда командир устает. Ошибки при неправильном планировании, большие потери.

– Возможно.

После обеда я подошел к импровизированному штабу. Пока мы с полковником Тониным обменивались информацией, командиры уже проработали план. Теперь – каждый знал, что делать. Меня в этом плане не было. Даже Толю взяли, а меня нет.

Начало операции назначили на вечер, за два часа до заката.

– Капитан, вы здесь уже давно? – поинтересовался я у Вечернего.

– Пятый день, – ответил капитан, отрываясь от карты, где они с Рябовым и Андреем обсуждали пути от-хода.

– Лесник должен выходить на связь?

– Раз в месяц он отмечается в комендатуре… Черт возьми! – изумленно воскликнул капитан. До него наконец дошло. Срок отметки приближался, ну кто обратит внимание, что лесник приехал на пять дней раньше, может, у него какие дела в городе или на базаре?

– Поляк?

– Белорус, – покачал головой капитан, добавив: – Но с западной области.

– Русофоб, значит, – задумчиво протянул я.

Меня не поняли, но закивали, соглашаясь. Использовать лесника не получится, не согласится.

– У него есть журнал учета, но там написано не по-нашему, – сказал Вечерний.

Журнал действительно велся на польском. К сожалению, знающих этот язык среди почти четырех десятков людей не нашлось. Пришлось выводить из сарая самого лесника и его жену.

Я только сейчас их увидел, поэтому разглядывал с интересом. Лесник – еще не старый мужчина лет сорока – исподлобья бросал вокруг взгляды. В полувоенной форме, с нарукавным отличительным знаком, он смотрелся несколько чужеродно среди советских бойцов, окруживших его. Жена была ему под стать. Крепкая полногрудая женщина с сердитым и немного уставшим лицом, она молча смотрела в землю под ноги, нервно перебирая пальцами оторочку передника.

– Слушай, капитан, а ведь он на нашего полковника похож. Лицо не особо, но вот фигура? Если шляпу на глаза надвинуть, не различить, – пристально изучая лесника, сказал я.

Посмотрев на Тонина, офицеры со мной согласились. Была небольшая разница в чертах лица и росте, кроме того, Тонин оказался немного ниже.

Операцию начали разрабатывать заново. Осназовцы своими способами быстро разговорили лесника, и он многое поведал офицерам. Как оказалось, он не просто отмечался, а привозил на офицерский стол дичь. Причем разную. Еще он сообщил, что делал это каждую неделю и последний раз должен был ехать два дня назад. Время было упущено, как он сказал немного злорадным тоном. Задумавшись, Шатун поинтересовался у него, случались ли подобные задержки ранее? Нехотя лесник подтвердил это – не всегда удавалось добыть зверье.

– Значит, они еще не насторожились. Работаем по второму варианту. Придется вам, товарищ полковник, поработать на всеобщее благо, – обратился Командир к Тонину.

– Я согласен.

Десяток разведчиков и осназовцев разбежались по лесу, в течение пары часов они должны были добыть хоть кого-то. Вернулись после полудня, часов около трех. На длинной лесине висела туша молодого лося. Еще двое несли пяток зайцев. Разделка и подготовка к перевозке много времени не заняли.

Через час, гудя моторами, грузовик, бронетранспортер и два мотоцикла скрылись на лесной дороге. За двадцать минут до них, щелкнув кнутом, на полной телеге скрылся в лесу Тонин, его до города страховали двое «рябовских».

К моему удивлению, и нам нашлась работа – нужно было подготовить поле к возможному приему – самолетов с Большой Земли. Подхватив лопаты и заступы, – найденные в одном из сараев, вслед за проводником направились к нужному месту. По словам одного из летчиков, который уже был там, идти нужно было около шести километров. В сторожке никого не осталось. Все, включая лесника с женой и двух раненых на носилках, отправились с нами. Если все получится, то мы улетим, если нет, то все равно нужно уходить. Место оказывалось засвеченным. Командовал нашей сборной солянкой Шатун. Командир с Андреем уехали на задание, остальные, включая меня, Батю и Степку, направились к площадке.

Положив на плечо лопату, я бодро шагал по лесу следом за Батей, слушая разглагольствования Степки. Он, оказывается, успел со всеми перезнакомиться и сейчас делился полученными сведениями:

– …и еще ты от баб на дереве прятался? Тоже правда?

Я не описывал этого в своей книге, цензура не разрешила портить образ геройского рассказа, но, если спрашивали, говорил правду.

– Было такое, – хмыкнул я, увернувшись от низко висевшей ветки.

– Ага, – улыбнулся Степка. – Расскажешь?

Отец снизил скорость, присоединяясь к нам. Эту историю я не рассказывал, ему тоже стало интересно.

– Почему нет? Это еще в сорок первом было, меня тогда сбили, ну я и набрел на аэродром подскока. Конечно, я там не один был, целая группа собралась, даже ведомого нашел. Карпов его фамилия была.

– Почему была? – поинтересовался Степка.

– Погиб во время налета, но это после. Так вот, пригнали, значит, мы «мессеры»…

Я достаточно подробно описал и угон, и приключения во время полета, как искали сам полк, как вызвался слетать добровольцем в разведвылет, предложив использовать один из трофеев.

– …и что мне оставалось делать? Такая толпа баб на тебя прет, им доказывай не доказывай, что я свой, порвут. Пришлось бежать. Взобрался на дерево и сидел там, пока помощь не пришла, – нехотя закончил я.

– И что? Они тебя не узнали?

– Позже узнали, но тут уже я рассердился, похабные и матерные анекдоты им травил, пока один генерал не приехал.

– А немцев всех четырех сбил? – жадно спросил Степка.

– Трех точно, а четвертого случайно, я по другому огонь открыл, а этот мне в прицел влез.

Впереди показался просвет, и мы замолчали. Те, кто шел первым, уже выбрались на открытое пространство. Процессию замыкали лесник с женой. Лесник помогал нести одного из раненых, летчика со сломанной при приземлении ногой.

– Нормальная площадка, – одобрил я, осмотрев длинное поле на берегу реки. Это был великолепный луг, странно, что его не использовали для пахоты, отличный чернозем.

– Приступаем. Разбиться на группы, – стал командовать дядька.

Мы работали втроем. Я, Батя и Степка. Недалеко махал заступом лесник под присмотром бойца.

Ближе к вечеру, когда мы фактически закончили и время ожидания стало тянуться невыносимо долго, послышался рев мотора, и показалась пятнистая туша бронетранспортера, приближающаяся по краю берега.

– Ура-а-а!!! – закричали мы, когда из десантного отсека вылез полковник Тонин и двумя руками замахал над головой – значит, все получилось.

Один из радистов ушел вместе с группой Вечернего, второй был с нами – это, кстати, он охранял лесника. Радист сразу же побежал к остановившемуся бронетранспортеру, придерживая планшет. Там находились шифры для передачи.

Естественно, что все бросили работу, наблюдая за радистом, подготавливающим рацию к сеансу. Именно для этого нам оставили бронетранспортер – там было штатное место для подключения радиостанции, так что много времени подготовка не заняла. Мы помогли накинуть на одно из деревьев проволоку, используемую как антенну. Вот заработала морзянка, трижды радист набирал незамысловатый текст, чутко слушая эфир, ответа все не было. Вдруг он вздрогнул и закричал, срывая наушники:

– Есть, они нас слышат!

– Ура-а-а!!! – раздался общий вопль. В воздух полетели шлемофоны и пилотки.

– Чего стоим? Подготавливать поле! – почти одновременно стал командовать Шатун, ему вторили другие командиры, включая Тонина.

Краткий доклад с просьбой прислать самолеты был подготовлен заранее, достав шифровку, радист стал отбивать ее в эфир. Через пару минут, стянув правый на-ушник, он ответил на наши вопросительные взгляды, привалившись к борту бронетранспортера:

– Ушла шифровка. Уже отбили, что получили. Нужно ждать ответа.

Ответ должен был прийти в скором времени – в шифровке упоминалось обо мне.

Оставив радиста под присмотром двух летчиков ждать ответа, мы отошли в сторону. Пока остальные подготавливали поле, мы вчетвером – я, Батя, Шатун и Тонин присели в тени дерева.

– Где Андрей? – поинтересовался я первым делом.

Андрея действительно не было, да и вообще в город уезжало больше народу, чем вернулось.

– Там бой был, он с двумя бойцами увел преследователей в сторону, дав нам уйти, – пояснил полковник.

– Будем надеяться, они вернутся, – вздохнул Шатун.

– Расскажите все сначала, – попросил Батя.

Полковник на несколько секунд задумался, после чего начал рассказывать:

– План был на телеге лесника доставить трех бойцов в город к комендатуре. Мы дождались, когда из города выехало десяток грузовиков – видимо, наши на электростанции сработали как надо, – и подъехали к посту на въезде. Там из-под брезента лосиная нога торчала, так что немцы не досматривали, только все по плечам хлопали и говорили: «Гут, гут». Добрались нормально. Там был проулок удобный, я их и высадил, до комендатуры добраться можно.

– Сразу ее нашли?

– Нет, сперва на рынок наткнулись, не туда повернул, ошиблись, когда план города рисовали, но потом ничего – выехали на площадь. Андрей с бойцами в трофейной форме был, вылезли из-под брезента и, приведя себя в порядок, направились в комендатуру. Что там происходило, я не знаю, в телеге сидел, но как только заметил знак, подъехал к одному из окон, что выходило на соседнюю улицу. Один из бойцов помог мне принять рацию и спрятать ее в телеге. Дальше мы направились к выезду, но тут нас задержали на посту – они обратили внимание, что груз остался на месте. Нужно было скинуть где-нибудь тушу, да времени не было, постоянно на виду. В общем, Андрей – он с одним бойцом шел чуть сзади, охраняли – ударил из автомата по солдатам, накрыл гранатами пулемет и велел нам гнать к лесу. Мол, он их задержит – там от казарм спешили оставшиеся в городе немцы. Тот боец, что лежал под брезентом, остался с ними. У леса меня ждал бронетранспортер, как и договаривались. Потом мы сразу поехали сюда. Все.

– Комендатура с этой стороны реки была или с той? Мост пересекали? – поинтересовался я.

– С этой, до реки доехали, когда комендатуру искали. Видели воду.

– Угу, – кивнул я и пояснил остальным: – Если Андрей не дурак, а он повода так считать не давал, то к лесу прорываться он не будет, это самый логичный выход, и немцы должны там выставить усиление. Думаю, рекой уйдет, найдет там какую-никакую лодку.

– Хорошо бы, – вздохнул Тонин.

– Меня больше беспокоит, что с группой Вечернего.

– Согласно плану, они вернутся сюда кружным путем. Так что пока не стемнеет, ждать их не стоит, – ответил Шатун.

– Все равно будем ждать, – вздохнул я.

В это время подошел радист с ответным сообщением. Он его уже успел расшифровать.

– Велели ожидать в час ночи два самолета. Вариант разведения семь-бис, – протянул он бумажку.

В одиннадцать часов вечера со стороны реки послышался плеск, на окрик часового отозвался вернувшийся Андрей. Все трое были ранены, но смогли вернуться, молодцы. А вот от группы Вечернего не было известий, даже когда в небе стал различим шум авиационных моторов.

– Поджигай! – скомандовал Тонин.

Облитые бензином, три костра в линейку одновременно вспыхнули.

– Ребята и дядя Женя еще не вернулись, – напо-мнил я Бате.

– Пока ждем. Время еще есть, – ответил он с тревогой в голосе.

Шум моторов стал слышен отчетливо, над головами пронеслась одна тень, потом вторая. Вот звук изменился, и я понял, что транспортники готовятся зайти на посадку.

Пока один самолет кружился над импровизированным аэродромом, другой сел и покатился по полю, подчиняясь жестам регулировщика с двумя фонариками в руках. Пилоты подогнали его к деревьям, где Ли-2, ревя моторами, развернулся и, не глуша движки, замер.

Открылась боковая дверца, и оттуда, не высовываясь, прокричали:

– Пусть подойдет человек, о котором сообщили в радио-грамме!

Я немедленно поспешил туда – прилетевшие должны убедиться, что тут свои, а меня знал весь Союз. Вопрос с безопасностью решился быстро, за спиной человека с пулеметом в руках – а это был стрелок-радист – стоял штурман, который сразу опознал меня.

Дав по рации «добро» на посадку второго самолета, они стали принимать раненых. Мы подогнали бронетранспортер поближе и начали погрузку имущества и посадку части пассажиров. Раненые уже устроились на тюках. Когда сел второй самолет, первый уже стал готовиться к взлету. Он был загружен полностью. Даже Андрей, держась за простреленный бок, сел на одну из лавок. Тщательно проинструктировав его, что говорить безопасникам, я дал отмашку на взлет. Нечего стоять тут и ждать, пока приедет запаздывающая группа Командира, пусть летят на Большую Землю.