Текст книги "Истребители: Я – истребитель. Мы – истребители. Путь истребителя"

– Остров с летчиками там? – ткнул пальцем в глубину болота Олег Анатольевич.

– Да, – кивнул я.

– Хорошо. – Достав карту, он стал изучать ее. После короткого совета с другими старшими, включая Андрея, показал рукой: – Нам туда, третий поворот направо.

Что удобно, мы были на прицепе. Пятеро на резиновой лодке достали раскладные весла и потащили нас за собой.

Когда мы повернули, согласно приказу Олега Анатольевича, в третью протоку, где-то совсем рядом заработал пулемет, а через секунду включились немецкие карабины.

– Они? – остро взглянув на меня, спросил Олег Анатольевич.

– Они, – вздохнул я.

– Так, салаги, на трофей, Олег к нам, – скомандовал Евгений Геннадьевич. Как имеющий самый большой боевой опыт, он принял командование на себя.

Отцепив нашу лодку и велев укрыться в камышах, они, работая веслами, рванули вперед. До острова, где ждали летчики, оставалось едва ли больше двухсот метров. Поступок их был вполне объясним: нам нужен катер.

Лодка быстро исчезла в соседней протоке. Проводив ее взглядом, мы переглянулись.

– Это кто тут салаги? – проворчал Степка.

– Угу, – солидарно буркнул Толик.

– Не ворчи, с их опытом в чем-то они правы, – ответил я.

Мы все трое были во все тех же черных гидрокостюмах, только что с оружием в руках. У всех троих были ППС и надеты разгрузки. И если у Толика и Степки были обычные нагрудные самодельные, то у меня из-за особенностей летного костюма была сшита навроде старой десантной. Крепилась к поясу. На груди у летного костюма довольно большой карман с аптечкой и другими нужными вещами, и надеть обычную разгрузку не представлялось возможным. А так как выходить к своим я собирался именно в нем, то пришлось попросить сшить именно такую.

– Тут место удобное, нас не видно будет, загоняем лодку? – указав на какой-то просвет в камышах, спросил Степка.

Доносившиеся с островка звуки боя, к которым мы все трое внимательно и тревожно прислушивались, достигли своего апогея. Пулемет бил короткими очередями, а вот карабинов слышалось все меньше и меньше. Наших мы не слышали, да и вряд ли бы смогли. У троих – ВАЛы, у одного – «Винторез».

О том, что мы находимся на открытом пространстве, мы догадались, когда над головами просвистело несколько пуль. Камыши их, конечно, не держали, поэтому мы шустро свалились на баулы, вжимаясь в прорезиненную ткань. Мы успели затолкать шестами лодку в небольшую заводь и только было собирались перевести дух, как тут эти предвестники смерти.

– Предлагаю прыгнуть в воду и укрыться за бортом лодки, а то свои же порешат, – проворчал Степка. Стреляли действительно из нашего пулемета.

В это мгновение стрельба внезапно стихла и наступила долгожданная тишина.

– Что, уже все? Быстро! – удивился Толик, приподняв голову. Спуститься в воду мы просто не успели.

Вдруг завибрировала рация у меня на поясе. Сняв ее, я нажал на клавишу переключения и произнес в микрофон:

– На связи. Прием?

– Можете подходить, все чисто… И не шифруйся, тут нет такой техники, чтобы нас подслушать, – услышал я голос отцовского брата.

– Принял. Потери есть? Как там Казанцев с Далем?

– Нормально, у нас потерь нет.

– А немцы что? Откуда там взялись? – продолжал допытываться я. Степка с Толиком, встав и подхватив шесты, выводили лодку на протоку, внимательно слушая наш разговор. Я включил громкий динамик. У рации было две функции – телефонная и конференц-связь.

– Придете – узнаете. Отбой! – недовольно ответил дядька.

– Слышали? – спросил я у друзей. Те кивнули, продолжая работать шестами.

Убрав рацию на место, я подхватил автомат и, поднявшись на ноги, стал вести наблюдение. И не зря: чуть в стороне было видно, как раздвигаются камыши. Кто-то двигался по болоту метрах в сорока от нас. Сделав знак парням замереть, я снял рацию с пояса и, нажав на тангенту, не повышая голоса вызвал Евгения Геннадьевича.

– Что?

– От вас никто не ушел?

– Да вроде нет, но болото, заросли камышей, шанс у кого-нибудь был, если только тихо сидел. А в чем дело?

– Кто-то двигается по болоту метрах в сорока от нас. Видно, как камыши шевелятся.

– Сейчас… жди!

Березы на островке были хорошо видны, до него немного осталось, буквально около сотни метров, когда на одном из деревьев появился вдруг человек со снайперской винтовкой. Заметив, что он направил ствол на меня, я рукой показал, где видел шевеление.

– Сорок метров от вас? – В этот раз на связь вышел Андрей. В нашем отряде он был штатным снайпером, и «Винторез» был у него.

– Да, видишь, где камыши раздвигаются и дальше начинается открытое болото?

– Наблюдаю.

– Вот там он и затихарился. На самой окраине. Видимо, на открытое пространство выходить боится.

– Понял.

Почти одновременно с ответом Андрея раздался выстрел, и у меня дернулся пояс. Видимо, фриц услышал меня, как я ни понижал голос. Хотя, может, и увидел.

– Вот черт! – воскликнул я, падая на баулы.

Упавшие рядом парни, не сговариваясь, взяли автоматы наизготовку и открыли огонь по примерному месту нахождения стрелка. Приведя к бою свой ППС, я присоединился к ним.

Выпустив по магазину, мы прекратили огонь, перезаряжаясь. Потянувшись к поясу, я обнаружил, что разгрузка разорвана и из нее торчат изувеченные части магазинов.

– Повезло, – пробормотал Степка севшим голосом, увидев, куда попала пуля.

Заметив, что лежащая рядом рация вибрирует и что-то тихо бормочет, взял ее в руки.

– На связи.

– Готов, можете прекратить огонь.

– Принято. – Встав на ноги и убрав пустой магазин в чехол, выкинул изувеченный и достал целый. Пристегнув на пояс рацию, посмотрел на лежавших парней: – Можете вставать, готов фриц.

– Уверен? Я тоже думал, что от них никто не ушел, а тут был один, – с подозрением спросил Степка.

– Андрей нас страхует, – показал я пальцем в едва видную в листве фигуру на дереве. – Двинули.

Когда мы подошли к острову, то увидели место боя. К моему удивлению, лодка была одна – похоже, это оказался один из посланных поисковых отрядов. Лодка оказалась большая и могла вместить не меньше десятка человек. Около нее плавало трое в немецкой форме, да четверо было в самой лодке. Все мертвые. Еще один лежал на берегу с ногами в воде. Недалеко на возвышавшемся мысу стоял батя и наблюдал за нами. Брат отца возился у трофейной лодки, снимая с нее МГ-34. Видимо, занимался сбором трофеев. Летчиков, как и теперь штатного особиста нашего отряда, Олега Анатольевича, не было видно. Катер стоял, где мы его и оставили, вторая лодка рядом. На первый взгляд, с ними все было в порядке.

В глубине острова едва заметно вился дымок костра. Рядом с батей на треноге, в россыпи стреляных гильз стоял пулемет, снятый с катера. Видимо, Казанцев организовал тут огневую точку. Кстати, довольно грамотная и удобная позиция, этот мыс возвышался над болотом метра на три и давал немалое преимущество над противником.

Оставался только один вопрос: как немцы сюда смогли незамеченными подобраться? Протоки просматривались метров на сто в каждую сторону.

Как поработали старшие, было понятно – их лодку мы прихватили по пути. Скорее всего, обошли остров по краям и отстреляли немцев. Напрягало только отсутствие летчиков.

Когда наша лодка приблизилась к берегу метра на четыре, я наклонился и поднял патронташ к карабину, сам карабин, разгрузку к Степкиному МП вместе с автоматом и, когда нос лодки ткнулся в берег, спрыгнул на землю.

– Раненые есть? – спросил я батю, укладывая оружие в общую кучу трофеев. Он покачал головой, наблюдая в бинокль за чем-то в глубине болота.

В это время среди стволов мелькнула фигура, через несколько секунд на берег вышел Олег Анатольевич.

– Степка, ты немецкий знаешь?

– Ну… немного, – осторожно ответил Степка, настороженно сощурившись.

– Пойдем за мной. Переводить будешь.

Проводив их взглядом, я повернулся к отцу.

– А летчики где?

– Там, резвые уж больно, – не отвлекаясь, он мотнул головой себе за спину.

Берег был крутой, пришлось попотеть, пока я взобрался на трехметровую высоту – обходить было лень. Метрах в шести за спиной отца, в небольшом распадке, лежали связанные летчики с кляпами во рту. Возмущенно и несколько облегченно они смотрели на меня.

– Твои люди, ты и развязывай, – буркнул отец, когда я удивленно повернулся к нему.

Покачав головой, я достал из ножен на поясе штык-нож и, подойдя к летчикам, перерезал нейлоновые хомуты на руках. Кляпы они вытащили уже сами.

Взяв нож, Казанцев перерезал стяжки на ногах и, передав нож Далю, поднял с земли один из хомутов и внимательно его осмотрел, даже попробовав на зуб. Сплюнул, поднялся и, вытянувшись, стал докладывать:

– Товарищ подполковник, во время завтрака к острову незамеченной подошла лодка с немцами. Вероятно, поисковая группа. Вовремя обнаружив противника, мы открыли огонь. Во время боя было уничтожено шесть солдат противника. Когда осталось четверо укрывающихся под берегом и в камышах немцев, мы внезапно были атакованы со спины неизвестным отрядом. – Летчики с большим любопытством разглядывали как мою, так и отцовскую экипировку. В большое недоумение их ввели гидрокостюмы.

– Ясно. Прохлопали не только появление противника, но и нападение со спины, – несколько сердито покачал я головой.

– Виноват, товарищ подполковник! – вытянулся лейтенант.

Батя, наблюдающий за нами, неопределенно хмыкнул – мне показалось, там преобладала гордость.

– Ладно. Пулемет привести в порядок и вернуть на катер, скоро отходим, – приказал я.

– Товарищ подполковник, а кто это с вами? – стрельнул глазами в сторону бати и Евгения Геннадьевича Казанцев и вздрогнул от вопля боли из глубины острова.

– Это в основном мои родственники, как вы заметили, лейтенант. Сходство не скроешь. За моей спиной мой отец. Подполковник авиации Александр Геннадьевич Суворов. У трофеев на берегу его брат-близнец, полковник-десантник Евгений Геннадьевич Суворов. В глубине острова подполковник контрразведки Олег Анатольевич Васнецов, мой дядя по материнской линии. На дереве Андрей Рябинин, капитан, командир разведроты, не родственник. Тот парень, что помогает полковнику Суворову, старшина-танкист Анатолий Суворов, НЕ РОДСТВЕННИК, просто однофамилец. Степку Раевского вы знаете, он не служил, воинского звания нет. Старшим у нас полковник Суворов. Все ясно?

– Так точно! – вытянулись оба.

– Займитесь чисткой пулемета. Выполнять!

Летчики бросились к пулемету, а я повернулся к отцу:

– Когда отходим?

Вместо него ответил подошедший полковник Суворов:

– Так, пока есть время, нужно решить с командованием. Сборным отрядом должен командовать только один командир.

– Я летчик, – отрицательно покачал головой, добавив: – Хоть имею опыт выживания в тылах противника. Сбивали, знаете ли.

– Вячеслав уже окрестил тебя командиром, – хмыкнул батя.

– Хорошо. Тогда принимаю командование на себя. Возражения есть?

Мы отрицательно покачали головами, в динамике рации донесся ответ подполковника Васнецова, он тоже был не против. Все понимали, что разброд в отряде ни к чему хорошему не приведет.

– Подполковника Суворова… – начал Евгений Геннадьевич и замолчал, сбитый с толку. Мы с отцом внимательно смотрели на него. – Того, который Вячеслав… Назначаю своим замом. Будешь подправлять меня, если что не так. Я хоть и успел изучить местные реалии, но в некоторых моментах плаваю. Грамотные советы принимаются.

– Так точно, – ответил я, вытягиваясь.

– С этой минуты никаких родственных обращений, только по воинскому званию. Что? – спросил он, когда я открыл и закрыл рот.

– А со Степкой как?

– Рядовой пока… Отходим через час. Я к пленному, узнаю, как допрос, вы готовьте лодки.

– Есть! – козырнул я.

Андрей остался сидеть на дереве, отслеживая обстановку вокруг, мы с батей, летчиками и Толиком занялись подготовкой к отплытию. Половину трофеев, что мы, а вернее, Степка собрал с уничтоженного поста, батя невозмутимо приказал сгрузить на остров, обозвав нас «барахольщиками». На освободившееся место уложили баулы, освободив довольно много свободного пространства. Фактически на катере теперь ничего не осталось, все в лодках. В лодки также загрузили все трофейное оружие – за двумя карабинами даже пришлось нырять, оставлять ничего не стали. Перед самым отплытием командир приказал облачиться в трофейную форму, пришлось подбирать каждому, чтобы подошла, благо было ее с избытком.

Через час, когда мы закончили, среди деревьев показались фигуры спешивших Степана и обоих дядек.

– Отходим! – приказал наш новоиспеченный командир, первым взбираясь на борт катера.

Резиновую лодку сдули и убрали в один из баулов на катере, так что у нас было две лодки. Трофейная немецкая, побитая пулями, набирала воду, поэтому ее бросили рядом с трупами. Как только катер вышел в протоку и потащил за собой лодки, я осмотрелся. Распределились мы довольно неравномерно. На катере Степка за штурвалом, у пулемета Казанцев с Далем. У рубки, с картой в руках – полковник Суворов, на корме с автоматом – подполковник Васнецов. В первой лодке на прицепе – я с Толиком, оба с автоматами, за нами Андрей и батя с МГ. В общем, готовы к отражению нападения.

Куда мы шли, я был в курсе: посовещавшись со всеми командирами, полковник повел караван в сторону границы.

– Река! – крикнули нам с катера.

С территории болот мы вышли к обеду (они, кстати, оказались больше, чем я думал. Там был даже заболоченный лес, который мы обошли по окружной протоке). Карта была не того масштаба, чтобы представить себе территорию этого заболоченного района. Проток оказалось действительно много – целый лабиринт из берегов в виде камышей. В одном месте мы выплыли на перекресток из семи проток, но все равно уверенно двинулись по третьей. Я же говорю, маршрут был заранее продуман. Как полковник не заблудился, не понимаю, но с картой он обращался уверенно и, похоже, твердо знал, куда править.

– Что он сказал? – не расслышал Толик.

– Говорят, на открытую воду выходим, река.

– Понятно, – кивнул танкист и поправил ворот мундира.

Ему, единственному из всех, досталась мокрая немецкая форма. К сожалению, остальные не подошли. Танкист. Фигура субтильная, метр семьдесят, а все убитые, как назло, были в теле.

На катере развевался немецкий флаг, все в форме противника, причем полковник – в офицерской (среди убитых у острова был один лейтенант). Так что со стороны мы выглядели как воинское подразделение Вермахта. Даже вооружены были их оружием – пришлось спрятать автоматы под брезент у ног, а в руках держать карабины или, как Степка с Олегом Анатольевичем, МП.

Катер продолжал бодро тащить лодки. С горючим пока проблем не было – три запасных канистры да полный бак, успели заправить буквально за полчаса до выхода на открытую воду.

– Слушай, так ведь это Неман! – воскликнул я, оглядываясь.

В ширину речка была метров двести, где и до трехсот доходила, а где и вообще до пятидесяти метров суживалась. Я успел изучить карты местности: оказывается, болото имеет выход в эту речку. Насколько я понял, мы двигались куда-то от Гродно в сторону границы с Литвой.

– Да ну, она же в другой стороне? – удивился Толик.

– Это и есть другая сторона. О, смотри!

Со стороны советского берега на небольшой глубине виднелась часть башни и кормы танка.

– Что за машинка? – спросил Толик, с большим любопытством разглядывая затопленную технику.

– Так это же ты танкист, должен знать, – хмыкнул я.

– Ну, не «тэ-шестьдесят четыре» точно. И не «семидесятка»… Я местные машины не знаю, «тридцатьчетверку» еще смогу узнать, – признался Толик.

– У-у-у… «Бэтэ-семь» это, видел люки открытые? Из-за них немцы «бэтэшки» прозвали «Микки-Маусами».

– Буду знать, – внимательно посмотрев на оставшуюся позади брошенную технику, пробормотал Толя.

– Слушай, старшина, я, кажется, догадался, почему мы в эту сторону пошли.

Мой авторитет у Толика был непререкаем, особенно когда он узнал, кто я в этом мире, и увидел, с какой почтительностью обращались ко мне летчики. Казанцев и Даль даже команды полковника Суворова исполняли не с такой поспешностью, как мои. Все это видели и сделали выводы.

Так, не особо быстро, к вечеру мы достигли автомобильного моста. Его охраняли зенитная батарея из шести орудий и примерно до двух взводов солдат. На берегу, в районе моста и у дороги, были видны воронки. Не сказать, чтобы много, но налеты случались.

– Вон, у правого берега, видишь большую воронку? Это «двухсотпятидесятка», а вон три в линейку – это «сотки», – объяснял я Толику.

Он с большим интересом смотрел на то, что я показывал, стараясь особо не коситься на немецких солдат, которые за нами наблюдали и что-то кричали. Что кричали, непонятно – звук мотора заглушал.

Грузопоток по мосту шел не особо сильный, так что скучающие часовые и отдыхающие солдаты с интересом провожали взглядами нашу процессию, комментируя увиденное. На их вопросы ответил Степка немного нагловатым тоном. Полковник, с видом мраморной статуи опустив бинокль на грудь, смотрел вперед. Никакого беспокойства по нашему поводу не было, идея уйти в глубь территорий противника оправдала себя, хотя мы, по моему мнению, засветились.

Через полчаса река стала поворачивать, и от нее отделилось еще одно русло, уходя уже в глубь некогда советских территорий.

По приказу полковника (как-то еще непривычно называть его командиром) Степка повернул в это русло. Проплыв под низко опущенными над водой ветвями ивы, катерок потащил нас за собой.

До самой темноты, когда мы вышли на удобный участок, почему-то, кроме двух небольших деревень, других селений нам не повстречалось. Видимо, те, которые попались, просто нельзя было обойти.

– Есть охота, с утра во рту ни крошки, – вздохнул Толик, внимательно осматривая берег на предмет опасностей.

– Видишь, скорость снизили и головами крутят? Значит, скоро остановка. Место для ночевки ищут.

Я не ошибся, через десять минут нос катера ткнулся в довольно высокий глинистый берег. Спрыгнув на землю, Даль забил колышек, к которому Казанцев сразу же привязал веревку.

– Стоянка для ужина! – скомандовал командир.

Ухватившись за трос, мы подтянули себя к катеру и пришвартовались к нему, батя с Андреем сделали так же.

К моему удивлению, отдохнуть нам не дали, да и какой отдых, если мы весь день просидели в лодках? Тут только и успели ноги размять, как прозвучал приказ от командира забрать баулы и двигаться в лес. Летчикам со Степкой полковник приказал готовить ужин, а Толика поставил часовым. С баулами мы шли почти полтора километра, углубившись в лес. Обойдя место боя со старыми, осыпающимися стрелковыми ячейками, прошли ельник и вышли к еще одной речке. Тут спустили на воду резиновую лодку и начали переправлять на другой берег поклажу. Я и Андрей оставили свои баулы на берегу и направились обратно – все одним рейсом унести мы просто не смогли, рук не хватило. Переправившиеся на ту сторону командиры достали из баула несколько саперных лопат и углубились в смешанный лес. Мы готовили схрон. Тут командиры правы: с таким запасом вещей прорваться к своим шансов никаких, проще потом подготовить площадку и вывезти все самолетом, так что я был полностью солидарен с ними в желании избавиться от этого камня, висевшего мертвым грузом на наших шеях. Да, сейчас никакого беспокойства они не доставляли, транспортируясь на лодках. А когда придется их бросить (я так подозреваю, произошло бы это скоро), тогда что?

Пока бегали с вещами, старшие подготовили схрон. Все закончить мы успели, только когда наступила глубокая ночь. Посветив фонариками и проверив маскировку, мы направились обратно на берег, там уже час, как был готов ужин.

– Подполковник Суворов, подойдите сюда, – услышал я окрик от старших командиров.

Во время ужина на берегу, освещаемые сполохами огня от костра, мы разделились по возрастным категориям. Молодые в своей компании, старшие в своей.

Сейчас я как раз отдал солдатский котелок Степану, дежурному по кухне, когда меня окликнул полковник Суворов, а так как батька сидел рядом с ним, было понятно, что обращались именно ко мне.

– Товарищ полковник?

– Садись, – велел он, махнув рукой, и в сердцах добавил: – Это надо же было так случиться, что отец и сын в одном звании! Постоянно приходится поправляться, когда вы оба оборачиваетесь.

– Предлагаю перейти на позывные, – подняв руку, предложил я.

– Уже обсуждали, тебя твой батя опередил. Думаю, это единственный верный вариант, пока мы находимся на территории противника, – кивнул командир.

– Ясно, товарищ полковник.

– Вот, я уже накидал позывные, – протянул мне листок Олег Анатольевич.

Взяв список в руки, достал из нагрудного кармана светодиодный фонарик и быстро прочитал:

1. Полковник Суворов – позывной «Командир».

2. Подполковник Васнецов – позывной «Шатун».

3. Подполковник Суворов-старший – позывной «Батя».

4. Подполковник Суворов-младший – позывной «Соловей».

5. Капитан Рябинин – позывной «Глаз».

6. Лейтенант Казанцев – позывной «Крепыш».

7. Старшина Суворов – позывной «Танкист».

8. Старший сержант Даль – позывной «Стрелок».

9. Рядовой Раевский – позывной «Малой».

– Ха, Степка расстроится. Кстати, у меня такой позывной был, когда в сорок первом в бомбардировочном полку служил, – хмыкнув, пробормотал я.

– Что сам «Соловей», не удивляешься? – приподнял брови Олег Анатольевич или, правильнее, Шатун. Я догадался, откуда такой позывной взялся. Походка у него действительно напоминала хождение вразвалочку Михайлы Потапыча. Шатун был коренаст, ничего похожего со стройной фигурой матери. Я, кстати, полностью в отца пошел, разве что только цвет глаз другой.

– Петь люблю, – пожал я плечами, ответ напрашивался сам собой.

– Угадал, – уважительно протянул Шатун.

– Да тут все позывные если не в бровь, так в Глаз, извини, Андрей, – ответил я.

– Рядовой Раевский! – рявкнул вдруг Командир.

– Я! – подскочил от неожиданности моющий в речке посуду Степан. Судя по плюху, одного котелка мы лишились.

– Ко мне!

Подбежавшему Степке дядька отдал листок с позывными и велел разучивать всем личным составом, особо предупредив, что общаться теперь будем только по ним.

– Есть! – козырнув и четко повернувшись вокруг своей оси, что вызвало одобрительные смешки у командиров, Степка направился к молодежи. Через минуту оттуда донесся его возмущенный вопль и добродушный смех остальных.

– Ладно, с одним вопросом решили. Бать, расстели карту, – велел Командир отцу.

Оттянув резинку, я надел фонарик на голову, спустив на лоб. Карта теперь неплохо освещалась, что давало возможность Командиру, пользуясь лазерной указкой, объяснять свой план.

– Мы находимся вот здесь, в излучине реки, практически посередине между Брестской крепостью и городом Гродно…

Когда он закончил, задумчиво подперев кулаком подбородок, я размышлял, глядя на карту. Это была уже наша карта, копия из архива. С нанесенными на нее войсковыми знаками и местоположениями наших войск на момент начала войны.

– …а ты что скажешь, Соловей? – спросил у меня Командир. Судя по тому, что они сразу начали общаться, пользуясь позывными, решили довести это дело до автоматизма.

– План хорош, я тут ничем помочь не могу, не специалист. Но меня вводит в сомнение возраст карты и кое-что другое. Я вот посмотрел на эти обозначения. Вроде все правильно, этот полк и эти два я знаю, и они действительно тут дислоцировались в то время. Например, вот этот истребительный полк я обнаружил на третий день нахождения в этом мире. Там новейшие истребители были уничтожены прямо на поле, еще, помню, новый комбез там нашел, пилотку. Но вот тут обозначен мост. Так что со всей уверенностью могу сообщить вам, что координаты неправильные. Я в июле сорок первого сам сопровождал бомбардировщики на этот железнодорожный мост, он находится севернее на четыре километра, за этой излучиной, а не перед ней. Тут еще есть пара несоответствий, и это только те, что я знаю, а сколько их в действительности?

– Карте мы теперь доверять не можем, – задумчиво протянул Командир.

– Может, просто сверить? – спросил я.

– У тебя карта есть?

– У меня нет. У Казанцева есть.

– Не догадался, – покачал головой Командир. – Крепыш, подойди к нам! – крикнул он.

Когда к нам приблизился Казанцев, мы, чтобы не вводить летчика в недоумение, выключили светодиодные фонарики, оставив трофейные.

– Товарищи командиры?

– У тебя карта есть?

– Так точно. В комбинезоне.

– Принеси, – велел Шатун.

– Есть.

Посмотрев на часы, Командир известил нас:

– Через двадцать семь минут отходим.

Сравнение карт сразу выявило недочеты в той, что из нашего мира.

– Ладно, правдивость карт можно определить только визуально. Приготовиться к отплытию! – приказал Командир.

План по переходу через фронт был прост, как все гениальное. Командир просто предложил найти партизан и сообщить, что у них я. Дальше уже дело техники и опытного шифровальщика. Вызвать самолет и переправиться через линию фронта.

Самое приятное заключалось в том, что все места расположения партизанских баз на сорок третий год нам были известны. Главное, чтобы все было правильно и тут не произошел так называемый «эффект бабочки». А то окажется командиром партизанского отряда какой-нибудь Пасюк вместо Ковпака. Все-таки война тут уже идет по-другому.

– У меня вопрос по легализации, – поднял я руку, когда мы закончили обсуждать примерный маршрут движения до ближайшей партизанской базы.

– Задавай, – разрешил Командир.

– После того как мы пересечем линию фронта, вопрос снимается. Там будут уже другие приоритеты и люди. Меня волнует, как мы объясним незнание обычных реалий этого времени тем, кого встретим по пути к партизанам, да и им самим.

– Уже подумали. Мы разведка, глубоко внедренные агенты. Из-за того что очень похожи на тебя, тьфу, ты на нас, были вынуждены прорываться к своим с важными документами. Не были на родине десять лет. Как тебе?

– Да, в принципе, пойдет, – протянул я задумчиво, добавив: – Только про документы не надо, мало ли что. А Малой с Танкистом?

– Малой твой «кровный» брат. Вместе учились пилотированию. Насчет Толи пока не решили, думаю его к нам приписать, как штатного водителя группы.

– Нормально, криво и вкось, но пока критику выдерживает. Тут больше играет роль то, что я за вас поручился, а это, поверьте, стоит немалого. Знаете, почему летчики так к вам спокойно относятся? Потому что я сказал, что вы свои. Думаете, они не поняли, что вы тут чужаки? Нужно придерживаться выбранной версии, пока она играет нам на руку.

Командир вздохнул:

– Хорошо. Время. Отходим!

Через минуту затарахтел катер и, светя прожектором, мы двинулись в ночь под серебристой луной, игравшей бликами на спокойной воде.

– Подъем! – услышал я. На часах сейчас стоял Даль, он же и объявил побудку в назначенное время.

Подняв голову, я хмуро осмотрелся. Народ тихо ворочался, просыпаясь. Утренняя дымка, роса на траве, влажное обмундирование. Темные, можно даже сказать, синие деревья, запах хвои. Сосновый бор, где мы остановились на ночевку, – все это навевало мысль о сказке. Посмотрев на циферблат часов, понял, что спали мы всего три часа. Было пять утра, только рассвело.

После того как мы отошли от берега и углубились в лабиринты речек, прошли мы не так чтобы долго – через час, когда выбрались в озеро, последовал приказ пристать к берегу. С катера сняли ручной пулемет, с лодок быстро перекидали вещи. После чего Андрей и Степка отвели катер и лодки на середину озера, где затопили их. Вернулись они на малой лодке, которую, не пробивая дно, притопили у берега, чтобы, если понадобится, потом достать и использовать. Дальше, нагрузившись, часа два шагали в ночной темени. Слегка помогала полная луна, немного освещающая путь. Достигнув этого соснового бора и выставив часового, мы попадали, кто где стоял.

Широко зевнув, я привстал на локтях и лениво осмотрелся. Увиденное заставило меня подскочить от неожиданности. Оказалось, мы ночевали на поле боя. Буквально в двадцати метрах от меня привалился к стволу сосны скелет в истлевшей форме. Судя по ней – командир. Вчера вечером мы тоже встретили подобное, но там было чисто, ни скелетов, ни вооружения. Только пушка раздавленная, и все. Тут же, похоже, с момента последнего боя никого не было. У остова танка (принадлежность определить после взрыва боекомплекта сложно, но вроде не наш) с невозмутимым видом прогуливался Даль с автоматом на плече. Буквально в паре метров виднелся взорванный блиндаж с вывороченными бревнами настила. Множество костяков валялось в разных местах в тех позах, в которых их застигла смерть.

– Черт возьми! – воскликнул кто-то рядом. По голосу не смог определить, но вроде Андрей.

Похоже, только сейчас проснувшийся отряд понял, где ночевал.

– А я думаю, что это веточки часто хрустят, вроде по ельнику идем, – пробормотал бледный Толя.

Подошедший Даль пояснил:

– Тут, за соснами, речка, и мост был деревянный. Судя по количеству ячеек, рота оборону держала при двух орудиях. Их позиции были вон там, где сгоревшие деревья стоят, – показал он рукой. Видимо, когда рассвело, он обнаружил, где находится, и успел пробежаться и осмотреться.

– Что с мостом? – спросил Командир, поправляя обмундирование и подхватывая с земли автомат.

– Взорван, товарищ командир. Там только пеньки от быков остались, – повернувшись к Командиру, пояснил сержант.

– Ясно.

Отряд разбрелся по месту боя, рассматривая остатки позиций. Над поляной и старой дорогой в ста метрах от нашей стоянки повисло тяжелое молчание.

Присев у скелета командира, полковник поправил ворот, рассматривая знаки различия.

– Шпала. Капитан. Видимо, это он командовал обороной.

В отличие от остальных, я и летчики ходить не стали (и не такое видеть приходилось), а занялись приготовлением завтрака, доставая консервы и галеты. Мне – показалось, что только на этой поляне все осознали, что находятся в другом мире, на другой войне.

После осмотра полковник велел перебраться к речке, привести себя в порядок, позавтракать и продолжить движение.

Во время завтрака мы негромко, как будто опасаясь, что погибшие тут два года назад бойцы и командиры услышат нас, обсуждали увиденное.

– Немцы, после того как уничтожили оборону, тут не задерживались, сразу ушли, – подхватив ложкой большой кусок тушенки, сообщил свои наблюдения Андрей.

– Почему вы так решили? – поинтересовался Казанцев.

– Там, чуть в стороне, большая братская могила. Судя по обозначениям, немецкая. Потери у них большие были, иначе бы хоронили в отдельных могилах. А недолго – потому что торопились. Я на краю обороны, у леса, нашел два костяка, судя по истлевшей форме – немцы. Видимо, их просто не заметили, там даже оружие рядом лежит.

– А зачем они мост взорвали? – поинтересовался Даль.

– Сомневаюсь, что это они. Более того, уверен, что это наши подорвали мост. Там брошенная подрывная машинка, наша, советская. Ну немцам больше ловить тут было нечего, оставили пяток солдат хоронить своих и рванули в обход. Вот и все… Жаль, что немцы документы забрали у наших, не знаем, что за подразделение тут стояло в обороне.