Текст книги "Дневник профессора Гаросса"

– Да, – подхватил я, не дав ей закончить, – зовите меня «профессор». Помнится, я уже говорил об этом. Я ведь учёный и к такому обращению привык больше.

Мне не хотелось, чтобы кроме неё кто-то ещё называл меня по имени. Эту привилегию я решил предоставить только ей, чтобы она поняла, как мне не безразлично её отношение ко мне. Но Тетси не поняла моего намерения. Когда она стала объяснять Джолтону что такое анабиоз, голос её зазвенел металлом. А это могло означать только одно – она обиделась. Такая неожиданная реакция на моё желание понравиться ей расстроила меня. Поглощая паёк и не слушая, о чём говорят за столом, я стал разрабатывать план реабилитации.

– Как дела, Статтерт? – раздался вдруг над головой голос руководителя полётом: это Колот, принимая связь с Земли, подключил к ней кают-компанию. – Как тарелочка?

– Всё в порядке, господин Торн, – доложил тот. – Двигатели и аппаратура работают нормально, без отклонений.

– Коленки не дрожат, а, парень?

– Мне не за это платят, – сухо ответил бортинженер.

– Молодчина! – похвалил его Торн. – Ты всё правильно усвоил, сынок. А теперь дай мне Джакста.

Статтерт подключил кабинет командира.

– Эй, Джакст! Ты что, спишь, что ли?

– Уснёшь тут, – угрюмо буркнул тот в ответ; чувствовалось, что он был не в духе.

– Тебе не нравится перспектива?

– Мне не нравится, когда меня водят за нос.

– Вот как! Не будь маменькиным сынком, Джакст. Чёрт возьми, ты же не в детском саду! Ты подписал контракт, и, следовательно, знал, на что идёшь. Так что давай перейдём к делу, командир.

– У нас всё готово к полёту, сэр, – как положено по уставу, стал докладывать тот. – Основной и вспомогательные двигатели проверены, аппаратура тоже, траектория рассчитана, корректировка произведена. Через полчаса включаем автопилот и ложимся спать.

– Отлично! – воскликнул руководитель полётом. – Я просто рад это слышать! Продолжайте готовиться к полёту, а я пока переброшусь парой слов с профессором. Господин Гаросс!

– Я слушаю вас, сэр, – с готовностью отозвался я.

– С вами хочет поговорить пресса. Вы не против?

– Я готов, сэр.

– Пять минут, господин Гаросс. Увы, у вас только пять минут. Ведь скоро старт. Надеюсь, этого вам будет вполне достаточно?

– Вполне, сэр, – я был доволен, что эти ребята пока выполняют все пункты нашего договора. – Если можно, сначала я хотел бы поговорить с Гиком Дерриком из «Гедары».

– Время у нас ограничено, поэтому вы сразу будете разговаривать и с Дерриком, и с Липски, и с Катаммом. Как вы хотели. Итак, я уступаю место прессе, господин Гаросс. И помните – пять минут.

Торн исчез, и на экране появились мои друзья. Я был несказанно рад их видеть, но времени было слишком мало для общения. И мне кажется, за эти пять минут я успел только поздороваться с ними. Но это было не главное. Главное, они теперь знают, что я полетел в космос, и теперь будут ждать моего возвращения.

Через пять минут на экране вновь возник Ниввар Торн. Физиономия его сияла, словно он только что получил огромное наследство.

– Мы выполнили ваши условия, господин Гаросс, и ждём от вас того же. А теперь, – торжественно обратился он ко всем нам, – я хотел бы попрощаться с вами. Ведь скоро вы будете не досягаемы для нас. Только не забудьте, Джакст, перед сном сообщить нам время старта. И не расслабляйтесь, ребятки, основное задание вы получите на Плутоне.

30

– Чего это они всё темнят? – раздражённо проговорил Джолтон, когда сеанс связи прекратился. – Неужели нельзя объяснить всё сразу, а не морочить нам голову? Не понятно даже, от кого они больше скрывают, от нас или от кого-то ещё. В «Спейсере» меня содержали как в тюрьме строгого режима. Ни газет, ни радио, ни телевидения. Там я ни шагу не мог ступить без сопровождения недоумка, которого ко мне приставили как охранника. Интересно, от кого это они меня охраняли? А когда я переступал порог этого корабля, я понятия не имел, с кем мне предстоит лететь. Всё, что мне удосужились сказать, так это то, что меня доставят куда надо, и там я должен развернуться во всю мощь. Мне обещали помощников, но что-то я до сих пор их не вижу

– Послушай, Джол, – прервал его монолог Видар, – а если бы тебе сразу сказали правду, ты бы согласился лететь на Плутон?

– На Плутон? – Джолтон нервно рассмеялся. – Вы верите, что им нужен Плутон? Как бы ни так! Меня готовили как специалиста по строительству посадочных площадок. Они хотят где-то устроить базу для своих звездолётов, а Плутон для этого не подходит. Там слишком низкая температура. К тому же, меня готовили к работе в условиях влажного климата, словно хотели послать в тропики. Нет, Плутон – это блеф. Они просто проверяют наши нервы или запутывают следы. Вот увидите, мы потом полетим в другую сторону. Но меня больше волнует другое. Базу, которую мы построим, они, наверняка, захотят засекретить и тогда… нам могут укоротить языки по самые плечи. Всё, всё, всё, – Джолтон поднял руки, – молчу, не то Джакст действительно выполнит своё обещание. Я, хотя и не Пача, но тоже люблю поболтать.

– Ты так и не ответил, – напомнил ему Берронз. – Если бы тебе сказали правду сразу, ты бы согласился?

– Конечно же, нет – не раздумывая, ответил тот. – Я разве похож на идиота?

«Ещё как!» – едва не сорвалось у меня с языка, но я вовремя его прикусил.

– Так далёко не летал никто и неизвестно, когда ещё полетят, – разговорился Джолтон. – Вдобавок, нет никакой уверенности, что мы доберёмся до Плутона. А если доберёмся, то вернёмся ли…

– Вот видишь, а сейчас ты на орбите Земли и спокойно жрёшь этот паёк, – перебив его красноречие, закончил свою мысль Видар. – Видать, ты большой спец, раз тебя таким способом заманили сюда.

– А вы, Видар, знали об этом? – поинтересовалась Тетси у бывалого пилота.

– Нет, – сознался тот. – Меня, правда, предупредили, что полёт будет секретным и продолжительным. А я уже дважды бывал в космосе. Один раз пятнадцать месяцев, другой – двадцать три. Поэтому продолжительность экспедиции меня не испугала, а засекреченность только подстегнула интерес к полёту. Но когда я подписал контракт, и меня познакомили с «Бриджиттой», у меня появились кое-какие сомнения. Двигатели совсем другой конструкции, система управления тоже. Я, конечно, догадался, что на такой малышке мы полетим дальше орбиты Земли. На луну, например. Быть может, даже на Марс. Но на Плутон… А, впрочем, – спохватился он, – такая у нас работа. И нам за неё неплохо платят.

– Мне тоже хочется пожить красиво, но только не такой ценой, – возразил Джолтон.

– В смысле? – не понял Видар

– Ты уверен, что мы летим именно туда? – спросил его красавчик. – Вспомни, сколько кораблей «Спейсера» подолгу находились в космосе. А не летали ли они куда-нибудь на Венеру или ещё куда, а?

Я с любопытством слушал своего соседа. Он попал в самую точку. Звездолёты «Спейсера» действительно не ограничивались орбитой Земли, хотя это никогда не афишировалось и всячески скрывалось. Интересно, он это предполагает или знает наверняка? Может, он и есть тот самый тип из Всемогущего Синдиката? Надо будет присмотреться к нему поближе.

– Вспомни так же, – распалялся Бетчелл, – как обычно заканчивали пилоты таких полётов. Ни один не уцелел…

– Очень интересная трепотня.

Джолтон вздрогнул, будто рядом с ним прорычал тигр. Все как по команде повернулись к экрану внутренней связи, откуда на нас смотрел командир. Он был не в себе. Это было сразу заметно по мрачному выражению лица. Судя по реплике, он давно подслушивал наш разговор. Зачем ему это понадобилось? Может, это он из «Синди»?

– А вы, профессор, тоже ничего не знали о цели полёта? – поинтересовался он, и тон его мне не понравился.

– Признаюсь, я поражён этим заданием не меньше вашего, – честно ответил я. – Мне они обещали другое.

– Вот даже как? – Нокт был так удивлён, что даже не смог скрыть это. – Что же они обещали вам, профессор?

В памяти сразу всплыли предупреждения Голда, моё обещание молчать, лица Хаддара и Лони, и я ограничился двумя фразами.

– К сожалению, я не могу вам этого сказать, сэр, так как связан обещанием молчать. Но вы и так скоро всё узнаете.

Мой ответ пришёлся ему абсолютно не по нутру, но он воздержался от комментариев. Я же был всё-таки из мира влиятельных, и потому мог знать больше, чем он.

– Ладно, – сказал он, обращаясь ко всем, – даю вам десять минут на подготовку. Ровно в час всем собраться в спальном помещении. Доктор Стедли, вы оказались правы. Ваша помощь нам действительно скоро понадобиться.

– У меня всё готово, сэр, – отозвалась та.

– Хорошо, – похвалил он её и обратился к штурману. – Видар, старина, когда насытишься, зайди ко мне.

– Хорошо, сэр.

– Наедайтесь как следует, парни, – прежде чем исчезнуть с экрана проронил Джакст на прощание. – Впереди у нас долгая спячка, и проснуться мы должны в хорошей форме. Всем ясно?

– У нашего командира сегодня прекрасное настроение, – ожил Джолтон, как только экран потух. – Если оно будет таким весь полёт, то мы все сойдём с ума от радости.

Он ещё что-то хотел сказать в этом роде, но Видар оборвал его.

– Заткнись, парень! Тебе-то что, ты ни за что не отвечаешь. А мы все, и «Бриджитта» тоже, на его ответственности. Мог бы и сам сообразить.

– А что я такого сказал?

– Ладно, мальчики, – вмешалась доктор, – хватит зубоскалить. Десять минут – это не так уж много. Лучше займитесь своими делами.

– Правильно, доктор, – согласился Видар. – пойду, займусь своими делами. Да ещё к командиру надо заглянуть.

– Даже пошутить нельзя, – недовольно пробурчал Джолтон, глядя вслед пилоту.

Доев паёк, он покинул кают-компанию, не прекращая о чём-то ворчать. Тетси пошла с ним и стала его успокаивать. А на меня даже не взглянула. Надо же, она всё ещё сердилась!

Покончив со своей порцией, я с досадой скомкал бумажную чашку и, выбросив её в мусоропровод, направился к себе. Закрыв за собой дверь, я первым делом отстегнул кобуру. Клод в спешке слишком туго затянул её крепёжные ремни. Поначалу всё было нормально. Из-за новой обстановки, новых ощущений, особенно эмоций, которых вызвала во мне докторша, я забыл про подарок. Но в кают-компании, когда возбуждённость сменилась досадой, я почувствовал неприятные ощущения на правой ноге и вспомнил о нём. Через несколько минут меня уложат в анабиоз, и я пробуду в нём несколько лет. На это время пистолет мне точно не понадобится. Так зачем его носить?

Спрятав оружие под подушку, я уселся на кровать и всё оставшееся до анабиоза время потратил на размышления. Только в этот момент меня мало интересовал вопрос «кто есть кто?», а больше занимала блондинка с зелёными глазами. Я с удовольствием вспоминал, как мы шли с ней в кают-компанию, её голос и изучающий взгляд больших глаз. Я так увлёкся витанием в облаках, что не заметил, как пролетело время. Из мира грёз, как сигарету из пачки, меня выдернула Тетси.

– Ау, мальчики! – услышал я её голос по динамику. – Всем баиньки. Идите ко мне, я спою вам колыбельную.

Я спустился с небес на грешную землю, вернее, на палубу корабля и поспешил на её зов.

Спальник находился на третьем этаже. Это была большая круглая комната, в центре которой до самого потолка возвышалась приземистая конструкция, вмещавшая в себя агрегаты жизнеобеспечения пилотов во время анабиоза и компьютер, следивший и руководивший всеми процессами. От этой конструкции симметричными лучами отходили десять спальных капсул, соединённые с ней кабелями и шлангами.

Как я не торопился, но в спальник почему-то пришёл последним. В четырёх капсулах уже безмятежно спали пилоты. Когда я вошёл, Тетси только что усыпила Джакста. Она нажала на кнопку, и стеклянный колпак стал плавно опускаться. Как будто почувствовав моё присутствие, Тетси резко обернулась.

– Наконец-то, вы пришли, профессор, – сурово изрекла она. – Ложитесь скорее. У нас не так уж много времени, как вы думаете.

Мне стало не по себе. Она назвала меня «профессор». А этот тон! Я тяжело вздохнул и направился к свободной капсуле. Бог с ней! В конце концов, чего я нервничаю? У нас что, завтра свадьба?

Успокоившись, я лёг и закрыл глаза, чтобы не видеть её. Затаив дыхание, слышал, как она подсела ко мне. Укол был безболезненным. Я даже не почувствовал его, но сразу ощутил его действие. Я стал стремительно куда-то проваливаться. И уже находясь в забытьи, вдруг услышал откуда-то из тумана: «Прости, милый», и чьи-то влажные губы прижались к моим. Я сразу догадался, чьи это губы, и во мне вспыхнуло желание прижать Тетси к себе. Но сил сделать это уже не было. Я продолжал куда-то падать, пока не отключился совсем…

Неожиданно возникло ощущение, что кто-то рывком поднял меня на ноги и встряхнул. Я проснулся. В уши тут же хлынул надрывающийся сигнал тревоги. Колпак был уже поднят, словно предлагал поскорее покинуть ложе. Я осторожно присел, снял с себя датчики, вынул изо рта трубочку, через которую только что получил порцию живительного напитка, и вылез из капсулы.

Места пилотов и Джолтона были пусты. Значит, они уже находились в рубке. Что же такое могло произойти в космосе, чтобы прервать полёт и вывести нас из анабиоза? Как мне объяснили в «Спейсере», «Бриджитта» не может лететь, пока космонавты бодрствуют. И поэтому компьютер, прежде чем разбудить нас, должен сначала остановить звездолёт. Уж настолько велика была его скорость, что не помогла бы гравитационная установка. Сила тяжести, возникающая при таком движении, нас попросту раздавила бы.

Я собрался было идти – ведь тревога же, значит, что-то случилось, – но мой блуждающий по спальнику взгляд вдруг остановился на капсуле Тетси. Захотелось подойти к нему и посмотреть на неё спящую. Я до сих пор чувствовал мягкость её губ, словно она меня только что поцеловала. И решил дождаться открытия колпака, поцеловать её, а потом сбежать. Потому что поцеловать её, когда она откроет глаза, у меня никогда не хватит смелости. Но заунывный вой сирены постоянно напоминал, что на корабле что-то случилось. Что-то настолько серьёзное, что Джакст до сих пор не отключил тревогу, ожидая, что благодаря ей соберётся вся команда. Переборов желание, я поспешил к месту сбора.

В рубке атмосфера была настолько тяжёлой и напряжённой, что я почувствовал её физически. Командир сидел за главным компьютером и, что-то бормоча себе под нос, беспрестанно нажимал на кнопки клавиатуры. Остальные члены экипажа, обступив его плотной стеной, не сводили глаз с центрального монитора.

– Что тут такое? – поинтересовался я сходу. – Мы уже прилетели?

– Нет, – взволнованно ответил Пача, – гораздо хуже.

– Хуже? – встрепенулся я. – Что здесь происходит?

– Какая-то чертовщина! – раздражённо выпалил Джолтон. – Эти умники знают, но ничего не говорят.

Я протиснулся к пульту между Видаром и красавчиком, чтобы своими глазами увидеть из-за чего вся эта суматоха. Но ни экран локатора, ни монитор ничего мне не сказали. Я разочарованно смотрел на них, не понимая, какую информацию можно получить из вращающейся черты локатора и бегающих точек компьютера.

Наконец Джакст оставил в покое клавиатуру и повернулся к нам. Его лицо, покрытое бусинками пота, выражало растерянность, тревогу и непонимание одновременно.

– Дьявол! – выругался он и ладонью вытер пот со лба.

– Так что там, командир? – Джолтон был так напряжён, что находился на грани срыва.

– Держитесь, парни, – тихо ответил тот, – там, за бортом, что-то есть. И чтобы это ни было, оно движется в нашу сторону…

Стивз Харрис, 2006, Данкара

31

Из машины вальяжно вываливается довольный Лысый. Правда, сейчас его лысый череп спрятан под широкополой шляпой, но я узнаю его по звериному оскалу. Хищно ухмыляясь, он не спеша направляется ко мне. Пячусь от него назад и при этом пытаюсь отдышаться. Вдруг мне повезёт, и я выскочу из этой западни, тогда ведь опять придётся бежать. Сзади слышится скрип тормозов, и я натыкаюсь на капот первой машины. Ещё немного и меня бы зажали бы между двумя бамперами, но я удачно выскакиваю из этой мышеловки и отбегаю в сторону здания. Вот теперь точно всё. Дальше отступать некуда: спина уперлась в холодную стену.

Захлопали двери. На тротуар вылезают ребята в чёрных одеждах. Боже, какие же они все здоровые! Ко мне подходит Лысый.

– А ты оказывается не только врунишка, но ещё и шустрый малый, да? – он небрежно хлопает меня по щеке. – Ну-ну…

Не люблю этот снисходительный, уничижающий жест, показывающий превосходство. Брезгливо одергиваю голову и отодвигаюсь от его руки вдоль стены в сторону. Но рука в чёрной перчатке не отстаёт

– Ну-ну, – повторил Лысый, – не бойся. Ещё не пришло время заниматься твоим воспитанием.

Голос мягкий, даже дружеский, но глаза злые и колючие. Взгляд голодного хищника, который наконец-то поймал добычу. Жуть какая-то! Меня начинает трясти, как в ознобе. То ли я так испугался, то ли сдали нервы, не выдержав напряжения. Понимаю, что это не придаёт мне мужественного вида, но ничего не могу с собой поделать. И всё же я не чувствую себя трусом и по-прежнему пытаюсь избавиться от прикосновения этой чёртовой руки. В такой момент излишняя смелость бесполезна, даже вредна. Сейчас меня может выручить только случай, но до него нужно продержаться. А для этого не надо дразнить зверя, демонстрацией своей отваги. Конечно, я знаю, что сейчас произойдёт, что это будет очень больно и что это неизбежно. И вот чтобы хоть как-то оттянуть эту неизбежность и дождаться (а вдруг?) случая, продолжаю пятиться вдоль стены. А Лысый идёт рядом, треплет за щёку и издевается:

– Ну, давай, давай, засранец, потрясись ещё. Мне нравится, как ты это делаешь. Не стесняйся, парень. У тебя это здорово получается. Ну!

Я дрожу, молчу и стараюсь отодвинуться от него подальше. Таким манером я дохожу до крыльца, затем по ступенькам медленно поднимаюсь на него. Лысый не препятствует, а я продолжаю двигаться, пока не упираюсь спиной в дверь. Дверь закрыта, но я даже пятками чувствую, что она не заперта. Вот он случай! При этой мысли я успокаиваюсь, и теперь рука в чёрной перчатке уже больше не раздражает меня. Лишь лёгкая дрожь ещё выдает моё волнение. Я слушаю, что он говорит, и выжидаю удобный момент.

– Ты чего это больше не трясёшься, а? Ты так здорово это делал, – продолжает язвительно скалиться Лысый. – Скромничаешь, да? Ну ладно, скромник, можешь немного расслабиться. Нас сейчас интересует вот эта сумочка, за которую ты так уцепился. Ну-ка, дай её сюда!

Он осторожно, ожидая какой-нибудь выходки с моей стороны, берётся за лямку сумки и начинает медленно снимать с моего плеча, ехидно приговаривая при этом:

– Вот это да! А сумочка-то тяжёлая. Что же ты такое там прячешь, скромник? Может, ты ювелирный магазин ограбил, а? Сейчас мы посмотрим.

– Да пошёл ты к чёрту, урод! – со злостью выпаливаю я и, вырвав у него сумку, с силой отталкиваю его от себя.

«Крот» отлетает метра на три, а я в это время шмыгаю за дверь. Затем преодолеваю ещё одну и попадаю в большой полуосвещённый вестибюль, весь заставленный кадками с растениями и мягкой мебелью. В кресле под тенью пальмы сидит одинокая фигура. Пробегаю мимо неё к лестнице.

– Эй, постой! Ты куда, парень? Ко мне так не заходят! Вернись, кому говорят! – кричит мне вслед рассерженная фигура, оказавшаяся старой разукрашенной каргой.

Старуха соскочила с кресла, но я уже взлетаю на второй этаж. В вестибюль врываются «кроты». Старуха, вставшая, было, на них пути, отлетает в сторону и с размаху плюхается в кресло, на котором только что мирно дремала.

– Сволочи, свиньи! – визжит она в ярости, бултыхая ногами и пытаясь подняться. – Да что это такое? Кто вам позволил сюда врываться, подонки?!

Но её никто не слушает. Я уже на третьем этаже, а за мной следом, словно табун лошадей, бегут человек десять. Кто-то из них пытается на ходу меня подстрелить, но, слава богу, не удачно. Достигаю четвёртого этажа и ныряю в коридор. Ох, уж эти старые дома! Эти бесконечные, запутанные коридоры! Не зная расположения, здесь можно запросто заблудиться.

Проплутав по этим коридорам, прихожу к мысли, что хватит бегать, пора прятаться. Заскакиваю в первую попавшую комнату и нахожу в ней несколько обнажённых тел, занимающихся сексом. Вот непруха!

– Извините, ребята, я не знал, – оправдываюсь и пулей выскакиваю из помещения.

Пытаюсь спрятаться в следующей, но там такая же картина. В третьей, четвёртой и в пятой комнатах – то же самое. Чёрт знает что! Куда я попал? Бегу дальше. Погоня всё ближе. Ну сколько можно бегать-то? Надо где-то спрятаться и отсидеться, перевести дух, наконец. Но я уже боюсь заходить в комнаты – голые тёти и дяди начинают меня раздражать. Ну а что делать? Не погибать же из-за них в самом деле!

Набираюсь духом и опять заглядываю в одну из многочисленных комнат. Темно и вроде тихо. Ну наконец-то! Осторожно закрываю за собой дверь и потихоньку крадусь вглубь. Тут вспыхивает свет, и я замираю посреди комнаты. В правом углу стоит двуспальная кровать, на которой до моего прихода мирно спала молодая парочка. Сейчас на меня из-под одеяла испуганно смотрит симпатичная мордашка с копной рыжих волос на голове, а её приятель, приподнявшись на локте, уставился на меня как на привидение.

– Тебе здесь что нужно, чувак? – наконец спрашивает он после непродолжительного замешательства.

– Э-э, прошу прощения, друзья. Я не хотел… Я думал… Вернее…

Я ничего не могу придумать в оправдание, так как моя голова давно уже ничего не соображает, и парень приходит мне на выручку.

– Ты перепутал номера, да? – делает он предположение.

– Что? Ах да, – сразу соглашаюсь я и пячусь к двери, – точно. Я перепутал номера. Знаете, я здесь первый раз. Друг посоветовал, вот я и пришёл. Но здесь всё так запутано, что легко заблудиться. Кстати, это какой номер?

– Четыреста двадцать третий.

– А, ну вот, а мне нужен четыреста двадцать четвёртый…

– Ты хотел сказать, четыреста двадцать пятый?

– Четыреста двадцать пятый? – удивляюсь я, не понимая, что он хочет этим сказать, и настаиваю на своем варианте. – Нет, именно четыреста двадцать четвёртый.

– А может, четыреста двадцать второй или первый? – не унимается тот.

Никак не возьму в толк, чего он от меня хочет, а потому продолжаю придерживаться своей версии.

– Я же сказал, четыреста двадцать четвёртый. Там меня ждут…

– Но это невозможно, чувак! – возмущается парень и привстаёт на кровати. – Там сейчас мой приятель с подружкой.

– Да?

Вам не приходилось играть роль идиота? До этого момента мне тоже. Но как мне кажется, за столь короткое время, я так вжился в этот образ, что теперь ни одна экспертиза не отличит меня от настоящего.

– Конечно! – горячится парень. – Можешь проверить.

– Да нет, зачем же, – отказываюсь я. – Вообще-то, ты прав, чувак, мне действительно нужен четыреста двадцать пятый номер. Точно, я только что вспомнил. Именно четыреста двадцать пятый. Я, наверное, её плохо расслышал. Эта старая грымза, что там внизу… я ещё раз извиняюсь, друзья. Право, мне так неловко…

Делаю прощальный поклон, выхожу из комнаты и, обнаружив, что коридор с обеих сторон блокирован «кротами», спешно заскакиваю назад.

– Ну что такое, чувак? – парень вынужден был прервать поцелуй, чтобы задать этот глупый вопрос. – Четыреста двадцать пятый тоже занят?

– Да… э-э… нет, – отвечаю невпопад, а сам лихорадочно осматриваю комнату, прикидывая, куда можно спрятаться, – в общем, теперь я точно знаю, что мне нужно именно сюда.

– Но я первый заплатил за этот номер!

– А ну вали отсюда, извращенец! – раскрыла рот его подружка.

Кажется, голубки возмущены до предела. Вот бестолковые! Не видят, что ли, что мне до них нет никакого дела? Не обращая внимания на их вопли, подбегаю к кровати и, откинув одеяло, смотрю под неё. Низковато, но я должен протиснуться.

– Что тебе там нужно, чувак?

Этот вопрос просто рассмешил меня, и я отвечаю соответственно:

– Ничего, честное слово. Я просто хочу здесь спрятаться.

– Но это наш номер! Я заплатил за него целую сотню!

Ещё немного и у парня будет припадок. Мне его жаль, но моя жизнь мне всё же дороже его никудышных нервов.

– Ну хорошо, ты убедил меня, чувак, это твой номер, – соглашаюсь я, делая попытку протиснуться под кровать. – Теперь постарайся убедить в этом «кротов». Только очень прошу тебя: обо мне ни слова.

– «Кроты»?!

Парень аж подпрыгивает на кровати от такой новости, словно я сказал, что сейчас сюда прибудет целое племя голодных людоедов.

– Тогда мигом на балкон! – шёпотом кричит он. – Там переберёшься на балкон справа. И так по балконам доберёшься до окна в коридор. Затем по коридору прямо. Упрёшься в стену, поверни направо. Не спутай только.

– А что тут путать? – отвечаю амбициозно, играя на девушку, которая смотрела на меня как на обречённого. – Сейчас направо, потом по коридору прямо и опять направо.

– Правильно. В конце коридора увидишь заколоченную дверь. Если её хорошенько дёрнуть, она откроется. Жди меня там.

– Спасибо, чувак! – благодарю на прощание.

– Только быстрее, чувак.

– Да я и так тороплюсь!

Он выключает свет, а я выскакиваю на балкон. Сходу перепрыгиваю через перила на соседний и тут слышу, как в номер с шумом вламываются «кроты». Надо спешить. Перелезаю ещё через один балкон и радостно вздыхаю: здесь балконная дверь открыта. Зачем рисковать жизнью, прыгая по балконам словно обезьяна, когда в коридор можно попасть через комнату? Некоторое время путаюсь в складках толстых тёмных занавесок и, наконец, попадаю в помещение. Здесь тоже темно и, хоть глаз коли, ничего не видно. Где-то рядом слышится характерный шум и глубокие вздохи. Иду наобум и сразу натыкаюсь на кровать. У меня нет ни времени, ни желания, ни ума, чтобы поразмыслить, как её обойти, к тому же я устал и потому ломлюсь напрямик. Залезаю на кровать и быстро передвигаюсь на четвереньках по чьим-то ногам. Тут же раздаётся испуганный женский писк:

– Ой, Монти! Кто-то лезет по моим ногам.

– По моим тоже, – отозвался мужской голос, – но ты не волнуйся, киска. Кто бы это ни был, я его сейчас пристрелю.

Голос грубый и жёсткий. Обладатели такого голоса обычно шутить не любят. Прибавляю темп, чтобы быстрее преодолеть это опасное препятствие. Наконец соскальзываю на пол. Сверху раздаётся выстрел и где-то в стороне звон разбитого стекла.

– Ты уверен, что попал в него, Монти? – доносится до меня встревоженный голос.

– Ты разве не слышала, киска, как он загремел?

Болван! Разбил зеркало и доволен! Впрочем, чего это я? Это же хорошо, что в меня не попал. Судя по тому, что никто не поднял паники, когда кто-то из «кротов» выстрелил в меня, звукоизоляция здесь на высоте. Надеюсь, и этот выстрел никто не услышал. Поднимаюсь и потихоньку подкрадываюсь к двери, с интересом вслушиваясь в диалог за спиной.

– Он разве был стеклянным?

– Если сомневаешься, кошечка, я могу выстрелить ещё раз.

– Нет-нет, дорогой, не надо. Кажется, нам уже никто не мешает, и мы можем продолжить.

– Как скажешь, дорогая. Только напомни мне, на чём мы остановились…

Выглядываю в коридор: тихо и, главное, пусто. Никакой суеты и паники из-за стрельбы. Замечательно! Всё-таки звукоизоляция – отличная вещь. Через секунду я уже мчусь по коридору, затем сворачиваю направо и вскоре упираюсь в дверь. Она поддаётся лишь с третьей попытки. Залетаю в какой-то чулан, захлопываю дверь и замираю.