Текст книги "Дневник профессора Гаросса"

87

За это время Чиккорийская долина у Орлиного Хребта сильно изменилась. Вместо летнего стойбища южных сокутов раскинулся город с кирпичными домами и мощёными улицами, обнесённый мощной бетонной стеной высотой в двадцать метров. Эта стена охватывала теперь территорию раз в десять больше, чем старая бревенчатая, которую, как и ров, мы не стали сносить и оставили в целях безопасности. Ведь сбаквины ещё не успокоились. И в случае их нападения, если им каким-то образом удастся проникнуть в город, то эта преграда сможет на время остановить их и дать нам возможность собраться силами для отпора.

Своенравная река с детским названием Змейка, протекая недалеко от города, падала с плотины и вращала генератор, освещая и согревая дома. Появились фабрики и заводы. Заработала больница, где лечением занимались пока знахари и шаманы. Построили две школы и четыре дошкольных учреждения. Было создано несколько ферм, где разводили диких свиней, буйволов и уток.

К этому времени к нам присоединилось много племен: западные сокуты, оставшаяся часть восточных сокутов, три племени из семейства манука и почти все племена шеронов. Даже из-за Чиккорийских гор к нам пришло одно племя. Спасаясь от постоянных набегов сбаквинов, истаки не побоялись на опасный переход через труднопроходимые скалы, чтобы примкнуть к нам.

После гибели моих ярых противников – Ортоки, Чани и Сломанного Копья, – и победы над сбаквинами я больше не встречал сопротивления и ещё больше развил свою деятельность.

К сожалению, за три года до этого скончался Большой Сокута. Лёг, как обычно, спать и не проснулся. Вождём должен был стать его старший сын Сокута Младший, но тот неожиданно предложил мою кандидатуру. В принципе, я и так единолично руководил всеми процессами в племени. Правда, при этом старался не задеть самолюбие вождей кланов и старейшин, чтобы не нажить себе новых врагов. А став вождём, я избавлялся от этой необходимости. Поэтому я был не против такого предложения. Не были против и вожди со старейшинами. Тогда я и предложил наш город, в котором жило множество разных племён, назвать республикой, а Верховного вождя – президентом. Все согласились. Так из посланника бога Солнца я стал президентом Сторгом республики Сокута.

Облачённый неограниченной властью, я ещё больше развил деятельность. Сокуты помогали мне во всем. Они так стремились к новой, неведомой для них жизни, о которой я так часто им рассказывал, и которая на их глазах становилась явью, что брались за дело с не меньшим энтузиазмом, чем я сам.

За это время сбаквины делали ещё несколько попыток захватить нас. И каждый раз, разбитые наголову, позорно бежали с поля боя. Последняя стычка с ними в нашей истории описана под заголовком: «Великое сражение». Вот об этом я вам и расскажу.

А началось всё с того, что сокуты, охваченные идеей постройки новой жизни и окрылённые победами над сбаквинами, стали всё реже вспоминать о жрецах культа бога Солнца. И те забеспокоились. Ну ещё бы! Они теряли власть над людьми, которые на протяжении веков боялись их и почитали как богов, кормили и содержали их. А так как приход храма почти весь состоял из племён сокутов, то отсутствие жертвоприношений обрекало их на голод и заставляло самим добывать себе пищу. С этим жрецы не могли смириться, и они начали действовать.

На меня и моих ближайших помощников открылась настоящая охота. Покушения посыпались одно за другим. Пришлось увеличить число телохранителей. И что интересно, когда убийц удавалось поймать живыми, в основном это оказывались переодетые воины жрецов. Это обстоятельство ещё больше отдаляло сокутов от храма.

Когда кто-нибудь, соблюдая вековые традиции, приходил к храму для жертвоприношения – а таковые, к сожалению, ещё были и не мало, – жрецы говорили им, что посланник бога Солнца настолько уверовал в своё могущество, что стал заставлять сокутов делать то, что неугодно богу Солнца. И пророчили за это нам всяческие несчастья и немыслимые беды. Но это уже мало на кого действовало. Сокуты, не на словах, а на деле убеждавшиеся, что, следуя за мной, они делают свою жизнь спокойнее и счастливее, не обращали внимания на их угрозы.

И тогда жрецы сами заявились к нам.

Их было трое. В сопровождении стражников они прошли в ворота и стали осматривать дома и улицы. Впереди с важным видом вышагивал Фалар. Не обращая внимания на толпу, следовавшую за ним, он осматривал здания, скверы и парки не удивлённо, как его спутники, а оценивающе. Прикидывал, насколько далеко я зашёл и что нужно сделать для того, чтобы меня остановить. Он был всё тем же стопятидесятикилограммовым Фаларом, но уже не жирной рохлей, а плотно сбитым толстяком. К медному шарику в левом ухе прибавился полумесяц, а с правого свисала шестиконечная звезда и крест. Ожерелье было уже трёхярусным и свисало до пупа.

Когда я с радостным воплем: «Чёрт возьми, старина!» и протянутой рукой поспешил к нему на встречу, то наткнулся на холодный взгляд карих глаз. Меня словно окатили ледяной водой и заморозили.

– Привет, Фалар, – всё же выдавил я из себя. – Это я, Сторг. Надеюсь, ты не забыл ещё своего старого приятеля?

Тот посмотрел на меня так, словно видел впервые и сухо изрёк:

– Ты неплохо поработал, посланец бога Солнца.

У меня сложилось впечатление, что он только открывает рот, а говорит за него кто-то другой. От досады засосало под ложечкой, а в глубине души болезненно вспыхнул костёр обиды.

– Да брось ты свой церемониальный тон, – я старался держать себя непринуждённо. – Пойдём лучше ко мне. Посидим, вспомним Землю, товарищей. У меня есть прекрасное пиво из дикого солода.

– Главный жрец велел передать тебе, что ты достаточно помог сокутам и теперь тебе пора возвращаться, – продолжил Фалар, словно я ничего не говорил ему только что. – Бог Солнца разгневан на тебя за твои проступки и призывает тебя к себе.

Конечно, я мог просто послать его к такой-то матери и на этом закончить разговор. Но тогда выступать в открытую против жрецов было пока рано. И раз Фалар повёл себя так, я тоже решил поломать комедию.

– Вот как? – деланно удивился я. – И за какие же проступки Главный жрец, то есть, я хотел сказать, бог Солнца, разгневался на меня?

– Ты забыл про него. Ты возомнил себя всемогущим и перестал приносить ему дары.

– Это он считает так потому, что мы перестали носить мясо в ваш храм?

– Жертвенных животных, которых приносят в дар богу Солнца, чтобы смягчить его суровый нрав, – с пафосом поправил меня Фалар.

– Ты же знаешь, дружище, что ваш храм стоит очень далеко. Сегодня ты сам в этом убедился, не так ли? К тому же на дорогах пошаливают сбаквины. Никак не могут успокоиться эти лихие парни. Поэтому мы посовещались и решили построить храм внутри города, у Птичьей Скалы. Но мясо туда мы всё равно не носим. Там нам некого кормить. Мы же теперь не дикари, а цивилизованные люди. Мы ставим богу Солнца зажжённые свечи и молимся, прося его простить нас за грехи наши и уберечь от врагов лютых, поставить заблудших на путь истинный и помочь нам в делах наших праведных. И притом, заметь, каждое воскресение, а не раз в месяц. И до сегодняшнего дня бог Солнца держал нас под своей опекой и заботился о нас. Не давал в обиду врагам и всячески способствовал нашим делам. И тебе, старина, как тоже посланнику бога Солнца, должно быть это известно.

На мгновение в глазах Фалара вспыхнула ненависть. На невозмутимом лице проступила печать ярости. Ему нечего было сказать. Он проиграл. И я с удовольствием наблюдал, как бессилие, злость и гонор жреца боролись в нём и варились в собственном соку.

– Ты можешь проверить это, посланец Главного жреца, – сказал я ему. – Мы с удовольствием покажем тебе наш храм. И ты убедишься, что он ничуть не хуже вашего.

Это был уже вызов. Но жрецы проиграли, – это поняли не только они, но и люди, окружавшие нас, – и я рискнул.

– Храм богу Солнца должен быть один, – наконец вымолвил Фалар после долгого раздумья.

– Не смеши, приятель. За эти годы я многое успел рассказать им о жизни на Земле. О храмах и церквях. О религии вообще – тоже. Так что не напрягайся, – я с наслаждением добивал поверженного врага, своего бывшего товарища по работе, человека с планеты Земля. – К тому же, сокуты ещё тогда прекрасно знали, что истаки, нагои и другие племена по ту сторону Чиккорийских гор не посещают ваш храм, а ходят в другой, и бог Солнца за это на них ни чуть не обижался.

Я сделал небольшую паузу, чтобы перевести дыхание, и, не дождавшись ответа, спросил:

– Ну так что, мы идём?

– Веди! – буркнул Фалар и с каменным лицом пошёл за мной.

Храм наш был не большой. Проектируя, я по памяти копировал его с церкви святого Джойза, рядом с которой родился и вырос. Купол и шпиль его были покрыты позолотой, а сам крест отлит из золота. У истаков нашёлся художник. Не гений, конечно. Но когда он закончил, росписи стен и потолка смотрелись красиво и внушительно. Алтарь, оклады икон, подсвечники, тяжёлая уникальная по красоте люстра были тоже из золота. И это обилие драгоценного металла, эта роскошь поразили Фалара. Надменность и гордыня сменились растерянностью.

Из кельи вышел Главный шаман, одетый в раззолочённую ризу. Обычно он одевался так по воскресениям. Но узнав о прибытии жрецов, поспешил приодеться, чтобы предстать перед гостями во всём своём великолепии.

К слову сказать, чтобы церковь не захватила такую же власть, как жрецы, её служители не допускались ни на Совет Старейшин, ни на Совет Вождей. Мы решили, что мирскими делами мы будем заниматься сами, а им предоставили заботу о людских душах.

– Ну что, парень, теперь-то ты убедился, что мы по-прежнему почитаем бога Солнца, а? – довольный произведённым эффектом обратился я к Фалару.

Не ответив, тот резко развернулся и быстро зашагал к выходу. Свита едва поспевала за ним. Он молчал до самых главных ворот. Пройдя перекидной мост, он остановился и с ненавистью посмотрел на нас, его провожавших.

– Ты можешь остаться, Фалар, – сделал я последнюю попытку примирения. – Ты по-прежнему мне нужен.

– Скоро вам всем придёт конец! – с яростью выкрикнул он в ответ, грозя кулаком. – Бог Солнца не потерпит такого безобразия. Сначала для вас наступит ночь, а потом огонь обрушится на ваш проклятый город и превратит его в пепел. И никто и никогда не поселиться больше на этом месте, где хозяйничал дьявол!

88

Прощальные слова Фалара не давали мне покоя весь день. «Сначала для вас наступит ночь». Что он хотел этим сказать? Смысл этой фразы я понял лишь поздно вечером. Разгадка пришла случайно, когда в кабинете вдруг перегорела лампочка, и я очутился в темноте. Фалар был землянин и, следовательно, хорошо знал, каким образом можно потушить разом все лампочки. Я сразу же связался Корсано, тогда он занимал пост главнокомандующего, и приказал немедленно утроить охрану электростанции. И как оказалось, вовремя.

На следующую ночь отряд сбаквинов попытался захватить её, но встретил такой отпор, что потерял больше половины своих воинов. Так я узнал, что жрецы вступили в сговор с нашими исконными врагами, и понял, что они не угомонятся до тех пор, пока мы не разрушим их храм.

А через месяц наши разведчики донесли, что в Чиккорийских горах появились Люди с Севера. Но я уже был готов к их приходу. Мы приготовили им сюрприз, который должен был навсегда отбить у них охоту соваться к нам.

Прошло несколько дней и сбаквины появились в окрестностях города. Их было много, но наступать они не спешили, словно ждали сигнала. Несколько раз в бинокль… Не удивляйтесь, господа, за это время я додумался не только до этого. Так вот, в бинокль я несколько раз видел среди сбаквинов жрецов. Фалара я увидел вечером накануне атаки. Он что-то втолковывал предводителю сбаквинов. А утром они пошли на приступ.

Двигались они с двух сторон, стройными рядами. Первые два ряда прятались за заграждениями, сколоченных из толстых брёвен и поставленных на деревянные колеса. Остальные прикрывали головы огромными стальными щитами квадратной формы. Наверное, для защиты от стрел. Сверху это смотрелось очень красиво. Напоминало панцирь гигантской черепахи.

Откуда у сбаквинов, до сих пор имевших, только мечи, появились эти щиты? Никак «изобретения» Фалара? Видно ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы вооружить и обучить этих неукротимых варваров.

Надо признать, Фалар неплохо постарался. Лет десять назад мы вряд ли смогли бы отбить такую атаку. Но сейчас, имея огнестрельное оружие… Вы опять удивлены, профессор? Не удивляйтесь, прошу вас. Вы знакомы далеко не со всем, что у нас имеется. А над огнестрельным оружием я стал работать ещё в первый год постройки города. Помните?

Так вот одного выстрела из пушки хватило бы, чтобы превратить заграждения сбаквинов в щепки. А их стальные щиты вряд ли бы смогли противостоять пулям крупнокалиберного пулемета. Фалар не знал, что у нас есть оружие, не знал он и про мой сюрприз, поэтому все его старания были напрасными. Он просто послал людей на смерть.

Когда отряды дошли до отметины, оставленной мной для ориентира, я включил тумблер переносного устройства. Провода замкнулись, и один за другим стали раздаваться взрывы. Сработал мой сюрприз – сотни мин, закопанных в определённом порядке по всей территории перед городом. Сотни вражеских тел поднялись в воздух и упали на изуродованную землю бездыханными. Те же, кто чудом уцелел после такого ада, раненные, очумевшие, обезумевшие бросились бежать прочь от города. Побежали и те отряды, которые сидели в засаде и ждали своего часа. На этот раз мы не стали их преследовать. А зря…

Сторг тяжёло вздохнул и, посмотрев на нас, остался доволен нашей сосредоточенностью. Старческое лицо тронула удовлетворённая улыбка.

– Вот так мы одержали ещё одну победу. Но тот заголовок из истории, о котором я вам говорил, к этому не имеет никакого отношения. Это была отправная точка для решающего сражения, которое произошло спустя два года.

После той стычки даже те, кто ещё продолжал ревностно посещать храм Жрецов, прекратили это делать.

Жрецы остались одни наедине со своими знаниями, магией и неудовлетворёнными амбициями. Поражение сбаквинов заставило их притихнуть. Но через два года они снова в открытую выступили против нас, собрав под знамёна крестового похода сбаквинов и десятки кочевых племен, живших по ту сторону Чиккорийских гор, которых объединяло разные стремления, но одна цель. Одни из них шли взять реванш за поражение, другие, обманутые жрецами, думали, что и в самом деле идут в поход на борьбу со злом, третьих привлекали рассказы о сказочных богатствах сокутов.

Племена эти возглавил Юлун, Верховный вождь клана Серых Медведей, самый воинственный и кровожадный из всех предводителей кочевников. Его армия насчитывала три тысячи воинов. Людей с Севера, которыми командовал смелый и очень хитрый вождь Нолсом, было примерно вдвое больше. Главнокомандующим Главный жрец назначил Фалара, вдохновителя и организатора крестового похода.

Для сравнения, у нас было всего две с половиной тысячи солдат. Правда, хорошо вооружённых и отлично обученных. Когда сбаквины и кочевники собрались у храма Жрецов, в самом храме состоялся Военный Совет. На нём присутствовали десять вождей, Фалар, Главный жрец и еще два жреца, имевший высший сан. Фалар рассказал им свой план захвата города. Оказывается, он не только хорошо знал расположение улиц, но и неплохо ориентировался в его окрестностях. Его лазутчики поработали на совесть.

План его был прост. Армия делилась на пять частей. Тракора, один из вождей кочевников, со своими воинами должен был по реке незаметно добраться до южной части города, окопаться там, а потом по сигналу начать атаку с юга и тем самым отвлечь часть сокутов на себя. Нолсом с пятью тысячами сбаквинов и Вирока с тысячью кочевниками атакуют город с запада с целью завладеть главными воротами. Четвёртая часть, состоящая только из Людей с Севера с вождём Рикором во главе, выждав, когда все силы сокутов сосредоточатся у ворот, нападают со стороны гор. Эта затея была очень рискованной. Горы были высоки и, в основном, отвесны. Но Фалар убедил их, что именно поэтому сокуты не будут ждать вторжения с этой стороны, и, следовательно, это был отличный шанс попасть в город и напасть на них с тыла. Юлун с остальными кочевниками оставался в резерве, чтобы свежими силами добить ослабевшего врага.

Замысел был неплохой, но Фалар не учел, что у каждого из вождей сложилось своё мнение об этом плане. Кочевники истолковали его так: пока Тракора будет отвлекать силы врага на себя, а Юлун сидеть в лесу в засаде и ждать неизвестно чего, сбаквины захватят и разграбят город, оставив им только объедки.

Сбаквины же резонно посчитали, что основная тяжесть по захвату города ложится на их плечи и поэтому заявили, что будет справедливо, если большая часть добычи должна достаться им. Между вождями произошла ссора. С таким трудом сколоченный союз едва не распался из-за этого.

Фалару пришлось призвать на помощь бога Солнца, чтобы утихомирить их. Он сказал им, что город очень богатый и добычи хватит на всех. Он долго убеждал вождей, что сейчас не время искать поводы для ссор, что сплочённость и организованность – вот залог успеха. «Вы обязательно победите, – торжественно закончил он свою речь, – потому что так хочет бог Солнца!»

Всё это мы узнали позже от пленных кочевников. В основном от их вождей: Тракоры и Вирока. Из сбаквинов ни один не сдался в плен. Несколько человек, попавших к нам в руки из-за ранения, контузии или увечий, как только приходили в себя, кончали жизнь самоубийством. Этот неукротимый народ предпочитал смерть позору. А трусость и плен были для них позором.

А пока с пограничных застав неслись тревожные вести: у храма Жрецов сосредотачивалась огромная армия Людей с Севера и кочевых племён. Я понял, что надвигается война, и поспешил принять необходимые меры. Женщины и дети были отправлены в старую крепость, из которой при надобности можно было перебраться в пещеру. К стенам стали подвозиться дополнительные боеприпасы и орудия. По ночам сапёры снова стали минировать подходы к городу. Заготавливался запас воды и провианта. Увеличился выпуск патронов, снарядов и мин. Мы готовились к войне, жестокой и кровопролитной.

В спешном порядке на Птичьей Скале почти на самой её вершине была вырублена большая площадка, куда мы поместили скорострельную пушку, несколько миномётов и пулемётов. Мы действительно не ожидали нападения с гор и это Гнездо устроили потому, что с него отлично просматривалась большая часть города, горы на севере и участок реки Змейки на юге. Гнездо должно было играть роль сторожевого дозора и в трудную минуту командным пунктом.

Шло время. Город был уже в полной боевой готовности, но врагов не было слышно. Они затаились и ничем не давали о себе знать. Посланные разведчики доложили, что у храма Жрецов остался лишь один незначительный отряд кочевников. Остальная девятитысячная армия растворилась!

Ждать пришлось долго. Целых двадцать дней томительного ожидания, двадцать бессонных ночей. Представляете? Двадцать третьего августа в семь часов утра прибежал первый вестник войны. Нолсом, разгромив пограничные заставы, огромными силами двигался на город.

Сигнал тревоги собрал всех сокутов, способных держать оружие. Я выступил перед ними с краткой речью, и мы разошлись по местам, согласно разработанному плану.

В то время, пока мы сосредотачивали свои силы на западе, ожидая появления Нолсома, Тракора с воинами незаметно добрался до плотины. Это была моя ошибка, мой стратегический просчёт. Я был так уверен, что сбаквины, как всегда, нападут на город со стороны леса, что не удосужился поставить на южной стене даже часовых. Поэтому Тракора легко мог скрытно и беспрепятственно добраться до южной части города, перебраться через стену и напасть на нас с тыла. Чтобы тогда было!

Но, на наше счастье, плотина не дала кочевникам осуществить их план. К тому же, они не были любителями путешествовать по воде. Столкнувшись с препятствием, Тракора приказал сойти на берег и двигаться к городу пешком. Берега Змейки были сплошь заросшими деревьями и кустарником, и кочевники благополучно добрались до намеченной цели. Но с Гнезда всё же заметили их и доложили мне.

Пока отряд Тракоры располагался на стоянку, ожидая сигнала атаки, наши разведчики определили их место расположения и численность. Мы обстреляли их из пушек. Кочевники, никогда не слышавшие артиллерийских залпов, приняли взрывы снарядов за громы и молнии разгневанного бога Солнца и в ужасе разбежались. Через десять минут с ними было покончено, а сам Тракора с несколькими воинами взят в плен.

Мы ещё добивали остатки отряда Тракоры, когда из леса появилось войско Нолсома. Впереди они катили огромные чугунные пушки. Такими наши предки пользовались ещё лет двести назад. Очевидно, на большее у Фалара не хватило ума. По сравнению с нашими скорострельными пушками они были анахронизмом. Но когда они открыли из них стрельбу, ирония по отношению к этим орудиям исчезла. Дальность полёта снарядов и их взрывная мощь оказались весьма эффективными. Прежде чем наша артиллерия уничтожила их, они успели разрушить в нескольких местах стены и нанести немалый урон городу.

Под прикрытием артобстрела кочевники Вироки бросились на штурм. Бесконечная, кричащая, свистящая и улюлюкающая толпа быстро приближалась к нам. Нолсом, хитрая бестия, на этот раз послал вперёд кочевников, чтобы проверить, нет ли перед городом мин. А они были, как вы помните. Когда враги забежали в зону минного поля, я нажал на кнопку взрывателя. Взрывы один за другим сотрясли местность. Крики сменились стонами и воплями, полными ужаса и боли.

Но когда дым рассеялся, а пыль улеглась, мы увидели всё ту же надвигающуюся массу. Но это были уже сбаквины. С брёвнами и с лестницами они молча приближались к стене, перепрыгивая через трупы кочевников. Ни миномётные снаряды, ни пулемётные очереди не смогли остановить их. Что тут говорить, эти беловолосые гиганты были до безумия храбрыми и очень настойчивыми.

Надо добавить к этому ещё то, что, если они хотели чего-то добиться, они никогда не отступали от задуманного. И ничто не могло их остановить, даже то, чью природу возникновения они не могли объяснить. Само собой понятно, что такой народ мог появиться только в суровом крае, где человек, раз оступившийся или растерявшийся, сразу погибал. Как ни странно это будет звучать, но мы до сих пор не знаем, где находится их родина…

Впрочем, я отвлёкся. Как я уже говорил, на нас надвигалась огромная блестящая лавина. «Блестящая» потому, что сбаквины были в касках, а грудь, руки и ноги защищали толстые стальные пластины. Здесь Фалар неплохо продумал безопасность своих подопечных. И эта лавина, казавшейся бесконечной, стремительно приближалась к городу, не обращая внимания ни на взрывы, ни на стрельбу. Такое наплевательское отношение к жизни, безрассудная смелость и фанатическая настойчивость могли поколебать кого угодно. Меня же это просто потрясло. Я опять впал в ступор. Как семнадцать лет назад, когда впервые их увидел. Своим замешательством я едва не погубил то, что долго и упорно создавал. Сокуты, не получая моих распоряжений, не смогли дать должный отпор.

– Да, я чуть всё не испортил, – с досадой резюмировал Сторг и, погладив подбородок, словно успокаивая себя этим, продолжил:

– Когда Корсано своим появлением вернул меня к действительности, Люди с Севера, преодолев ров, уже карабкались на стену. А большая их часть сквозь проломы в стенах прорвалась в город. Сопротивляться было поздно, и я дал команду отступить. Главные ворота были захвачены, открыты, мост опущен, и поток сбаквинов хлынул в город…

Нам удалось закрепиться в центре. Отряд Корсано засел в магазине, а я и Алькорра в соседних жилых домах. Это место хорошо просматривалось с Гнезда, откуда нам помогали пулемётным и миномётным огнём. Но пока мы отбивались от наседавших нолсомцев, воины Рикора начали по верёвкам спускаться с гор. Их обнаружили слишком поздно. Когда с Гнезда перевели огонь на них, они практически уже все были внизу.

К тому времени подоспело ещё войско Юлуна, и мы оказались в полукольце. Пришлось опять отступить и укрыться в старой крепости. Остальная часть города оказалась в руках завоевателей.

Кочевники сразу же разбежались по улицам, озаботившись добыванием трофеев. Зачем идти на новый приступ и рисковать собой, когда можно пограбить то, что захватили? А захватили они многое. Нолсом и Рикора, продолжившие было атаку, направив войска на новый штурм, спохватились. Ведь пока они будут пытаться захватить крепость, кочевники в это время загребут всё и, ничего им не оставив, преспокойненько уберутся восвояси. И тогда они решили, что сначала надо по справедливости поделить то, что им уже досталось, а потом наказать зарвавшихся сокутов. Куда они денутся из крепости? Это моя версия. Никто не знает, что на самом деле подвигло этих военачальников остановить штурм и отправить воинов рыскать по домам. Но я всё же уверен, что это жажда наживы пересилила жажду мести.

Началось разграбление города и длилось оно пять дней. Каждый стремился утащить побольше. А когда тащить стало нечего, сильный начал отбирать добычу у более слабого. На третий день между кочевниками и сбаквинами стали вспыхивать ссоры при делёжке награбленного, нередко перераставшие в вооружённые столкновения. Им тогда уже было не до нас. А к вечеру пятого дня они и вовсе о нас забыли.

Мы не преминули этим воспользоваться. Начали с небольших вылазок. А потом разбились на отряды и стали дом за домом, улицу за улицей освобождать город от захватчиков. В поисках добычи те разбрелись кто куда и потому уже не могли оказать нам серьёзного сопротивления. Когда их командиры спохватились, мы уже успели освободить большую часть города. Снова завязались кровопролитные бои, но теперь инициатива была в наших руках.

Мы уже добивали остатки агрессоров у городских ворот, когда началось самое страшное. Услышав грохот, все – и мы, и враги наши, – оглянулись в сторону города. Третий этаж самого высотного жилого дома рухнул вниз, поднимая в небо столб пыли. Следом за ним стали падать стены верхних этажей. От такой картины я остолбенел. И не только я. Прекратив бой, все с ужасом наблюдали, как с шумом начал разваливаться ещё один жилой дом.

И тут до меня дошло, отчего это происходит и кто в этом виноват. Фалар! Подлец и ничтожество! Проиграв сражение, он решил с помощью теплового пистолета разрушить то, что я создавал многолетним каторжным трудом. Это надо было немедленно остановить. А для этого сначала определить его местоположение. И это я сделал очень быстро. Исходя из дальности действия пистолета, он должен был расположиться где-то на возвышении рядом с городской стеной. Возможно, на самой стене. Расчёт оказался верным. Направив бинокль в ту сторону, где стена упиралась в скалу, я успел заметить, как там, в темноте, блеснул узкий луч света. Через несколько мгновений стало разрушаться третье здание.

Не медля ни секунды, я бросился к своей резиденции. В нём находилось наше спасение – тепловой пистолет. Я всё-таки нашёл его. Случайно. Лет десять назад, в куче мусора в заброшенном ответвлении пещеры. Мы тогда искали, где сделать второй выход на тот случай, если враги захватят главный вход. Я никому не сказал об этом, потому что о возможностях этого оружия никто не должен был знать. Во избежание непредсказуемых последствий. Мало ли кому что взбредёт в голову, когда он овладеет пистолетом.

Бежал я словно сумасшедший. Даже не помню, как попал в кабинет, как открыл сейф и достал оружие. Помню только, что пришёл в себя уже стоя перед стеной. От быстрого бега я устал и дышал как загнанная лошадь. Но для восстановления дыхания времени не был – Фалар крушил уже пятый дом. Я просто крепче сжал в руках пистолет и, наведя на нужное место, нажал на курок.

Пусть не с первого раза, но мои выстрелы достигли-таки цели. Фалар заметался, попытался достать меня. Но я опередил его, сосредоточив на нём мощь своего оружия. Горы окутали клубы дыма и огня. Расплавленный базальт пурпурной лавой, похожей на кровь сказочного исполина, потёк вниз, увлекая за собой камни и Фалара… Там и сейчас можно увидеть потоки застывшей каменной лавы. Где-то под ними погребён мой бывший напарник… Он проиграл. Да и не только он.

Мы гнали врагов до самого храма Жрецов. И там глубокой ночью при ярком свете луны и сотне ошеломлённых глаз я уничтожил этот храм, оставив от него лишь оплавленные камни…