Текст книги "Дневник профессора Гаросса"

100

В этот момент он напрочь забыл обо мне, и я решил воспользоваться этим. Сгруппировался и рванул с места, рассчитывая достигнуть подонка раньше, чем тот успеет на это среагировать. Но он успел. Оторвавшись от полуживого штурмана, он направил было «грифон» на меня. Я отбил его руку и, сходу налетев на него, повалил на пол. Сцепившись, мы, как когда-то в джунглях, стали кататься по полу и неистово наносить друг другу удары.

– Бетчелл!! – надрывался над нами динамик. – Куда ты подевался, чёрт тебя подери?

За бортом явно нервничали. А через некоторое время я услышал спокойный монотонный голос, бездушно известивший, что до взрыва осталось тридцать шесть минут.

Наконец-то, мне удалось оторвать руки противника от своей шеи и сбросить его с себя. Когда мы поднялись на ноги, дыша как загнанные лошади, мерзавец уже держал в руках нож. Щелчок, и блестящее лезвие молниеносно выскочило из рукоятки.

– Ну, – угрожающе усмехнулся он, – это будет немного больнее.

На это у меня рука машинально метнулась за «броверзом», но ничего не нашла. Пояс с оружием сняли, когда укладывали меня в капсулу. Увидев это движение, Джолтон ехидно скривился. Я растерялся Что делать? Против ножа мне вряд ли устоять. И тут вспомнил о подарке Клода. Без промедления встав на левое колено боком к противнику, чтобы он не понял моих действий, я коснулся правой лодыжки и с облегчением нащупал кобуру с пистолетиком.

– Вы довольны предстоящей смертью, профессор? – съязвил псих, заметив мою радость.

– До взрыва осталось тридцать пять минут, – поставил нас в известность беспристрастный компьютер.

– Да, представь себе, негодяй. Но только твоей!

Достав пистолет, я мгновенно привёл его в боевое состояние и дважды выстрелил.

Гангстер согнулся пополам. Я не стал ждать, когда он упадёт, столкнул его на пол и, подобрав нож, поспешил к штурману.

– Нам нужно торопиться, Видар, – сказал я, перерезая верёвки на его ногах, – иначе мы взлетим на воздух вместе с «Бриджиттой».

– Бетчелл, ты где? – снова заорали в рацию. – Что ты… – голос прервался, секундная пауза, а затем раздался встревоженный возглас. – О, чёрт, мать твою, «кроты»!

– Давайте, Видар, – поторопил я пилота, разрезая последний узел на руках, – поднимайтесь.

– Помогите мне встать, профессор, – попросил он, после тщетной попытки приподняться, – и дойти до пульта.

Я помог ему. Он склонился над пультом и стал медленно набирать код.

– Кажется, к нам приехали гости, – вспомнил я и включил камеры внешнего обзора. – Это надо посмотреть.

На вспыхнувшем экране, мы увидели, как к нам стремительно приближаются несколько чёрных джипов «Икс-космос».

– Сейчас будет заварушка, – констатировал я. – Надо пользоваться моментом. Видишь, они ждут нас у главного выхода. И пусть ждут. Они же понятия не имеют, что он не работает. А мы тем временем через аварийный…

– Осталось тридцать три минуты, – перебил меня компьютер.

Не успел он закончить фразу, как за бортом началась ожесточённая перестрелка.

– Ещё долго? – в нетерпении спросил я штурмана.

– Готово! – отозвался он и нажал на кнопку.

– Тогда бежим!

– Я не могу, – грустно ответил тот, – вы же видите, профессор, я еле держусь на ногах. Спасайтесь, а мне уже всё равно…

– Не дури, Видар, – я просунул голову ему под мышку и взвалил его на себя. – Им сейчас не до нас, ты же видишь. Пока они будут заняты друг другом, мы с тобой будем уже далеко отсюда.

По пути я прихватил с кресла кейс с документами и потащил пилота к аварийному люку. Усадив его около выхода на откидную скамейку, я кинулся к кодовому замку. Сколько раз я открывал его, но сейчас впопыхах даже не сразу вспомнил комбинацию цифр. А тут ещё динамик над ухом выбросил из себя: «До взрыва осталось тридцать минут!». Наконец, я нажал на «Ввод», и люк стал медленно открываться, растягивая секунды в часы.

– Давай, давай, – в нетерпении торопил я его, – быстрее!

В этот момент с Видаром стало твориться что-то странное. Он задёргался и схватился за горло, словно кто-то невидимый пытался задушить его. Затем левая рука метнулась к сердцу, где никелем блестела эмблема Космического Общества. Он задыхался, хватал разбитым ртом воздух как рыба, извлечённая из воды, и остервенело рвал на себе комбинезон.

Я стоял рядом и растерянно смотрел на его предсмертные конвульсии. К сожалению, я ничем не мог ему помочь, так как не знал причину происходящего.

– Ч-чёрт… – неожиданно еле слышно прохрипел он, повернув ко мне сведённое судорогой раскрасневшееся лицо, – кажет… ся мы… опоз…

Он сильно изогнулся всем телом, словно собирался сделать мостик назад, затем выпрямился и свалился на пол. Несколько раз дрыгнув ногой, обмяк и замер. Я присел рядом с ним, взял его левую руку, сжатую в кулак, и попытался нащупать пульс. Его не было, и я с горечью констатировал, что Видар Берронз мертв. Ещё один. Из всего экипажа живым остался только я. Ещё, конечно, Джакст, но он там, на Чиккории.

Отпуская его руку, я заметил, что в кулаке у него что-то зажато. С трудом разогнув пальцы, я извлёк эмблему, которую Видар в агонии сорвал с комбинезона. Положил её себе на ладонь и взвесил – невесомая штучка, – и внезапно почувствовал лёгкое покалывание в области сердца. Секунды спустя, боль резко усилилась, и я стал задыхаться, словно мне сдавили горло.

Руки рефлекторно вскинулись к шее, чтобы сорвать с неё невидимую петлю, и уронили значок. Боль тут же прекратилась. Я с удивлением посмотрел на него. Неужели это из-за тебя? Я подобрал эмблему и снова почувствовал лёгкое покалывание. Так вот как в Космическом Обществе держат всех под контролем! Ведь каждый служащий этой конторы носит на груди такой значок. Стал не нужным – нажал на кнопку и получай сердечный приступ. Хорошо придумано!

Я вспомнил сияющие лица экипажа корабля «Икс – 402». По случаю приземления они все приоделись в новенькие комбинезоны. Мы по возвращении должны были проделать то же самое, дабы выглядеть перед фото и видео камерами в лучшем виде. Вот тут-то и поджидала нас смерть! Мне повезло, я не успел переодеться…

– До взрыва осталось двадцать семь минут! – равнодушно напомнил мне компьютер о том, что не стоит засиживаться.

Надо спешить. Я закрыл Видару глаза, спустился на землю и огляделся, чтобы оценить обстановку. Мы приземлились в какой-то пустыне. У главного выхода веером стояли шесть зелёных «Джеджаров Форз», за которыми прятались гангстеры. В метрах полста от них хищно замерли джипы Космического Общества. Один из них горел.

Перестрелка была в самом разгаре, поэтому я легко смог незаметно подобраться к самому крайнему «Джеджару», за распахнутой дверкой которого укрывался всего один человек. Остальные его приятели были уже мертвы. Гангстер увлечённо палил из пистолета куда-то вправо и совсем не заботился о тыле.

Подкрадываясь к нему, я прихватил у одного из трупов пистолет. Им я и вырубил стрелка, врезав рукояткой по затылку. Помня, что на мне одежда не первой свежести, я снял с гангстера пиджак, следом его заплечную кобуру – пригодится – и закинул всё это в автомобиль. Затем забрался в него сам и завёл мотор. Ни секунды не медля, я включил передачу и вжал педаль газа в пол. «Форз» с пробуксовкой сорвался с места, и, поднимая за собой клубы пыли, на бешеной скорости помчал меня чёрт-знает-куда-лишь-бы-подальше.

Я успел проехать километров тридцать, когда услышал позади себя эхо отдалённого взрыва и почувствовал, как заходила под колёсами дорога. Не сбавляя скорости, я оглянулся и увидел, как вечерний горизонт вспыхнул огненно-красным цветом и осветил полнеба. А вскоре меня догнала ударная волна, правда, уже затухающая, и отбросила машину вперёд метров на двадцать. Пришлось притормозить и проявить сноровку, что справиться со ставшим неуправляемым автомобилем.

Вот так прекратила своё существование «Бриджитта» – межпланетный корабль с планеты Земля.

Я перевёл дух и сказал себе:

– Ну, Тони, поехали, что ли? – и, нажав на газ, помчался прочь из опасной зоны.

Стивз Харрис, 2006 год, Данкара

101

Сьюзи в ужасе вскрикивает и, отвернувшись, прижимается ко мне с такой силой, словно хотела спрятаться внутри меня. Ничего не понимая, осматриваю комнату и тут же замираю, как парализованный. Комната большая и, по-видимому, когда-то служила гостиной – на потолке до сих пор висит огромная люстра с разбитыми плафонами. Кроме неё здесь не осталось ничего от прежнего убранства. Лишь полусгнивший пол, засыпанный опавшей штукатуркой, ободранные обои на заплесневелых стенах и всё. Только вот в дальнем углу…

В дальнем углу полусидит, полулежит, прислонившись спиной к стене человеческий труп. Какому полу он принадлежит, определить уже невозможно, так как больше чем на половину изъеден крысами. Эти огромные отвратительные твари и сейчас преспокойно пожирают его, не обращая на нас никакого внимания.

По обрывкам одежды, оставшимся на теле, тоже трудно что-либо предположить. Так же и по волосам, по причине их полного отсутствия. И вообще, голова практически полностью обглодана: нет ни ушей, ни носа, ни губ, ни щек, а лоб, макушка и затылок объедены до самого черепа. Но зато, как ни странно, сохранился правый глаз. Огромное глазное яблоко, наполовину вывалившись из глазницы, зловеще уставилось на нас чёрным безжизненным зрачком. Из левой глазницы торчит жирный крысиный зад с длинным хвостом. Всё это вместе с безгубным оскалом плотно стиснутых зубов и вводит меня в ступор. Что и говорить, картина омерзительная. А так как я к таким вещам не привыкший, мой организм реагирует на это адекватно. Желудок тут же выворачивается наизнанку, и его содержимое фонтаном вылетает изо рта. Это происходит так быстро, что я даже не успеваю нагнуться.

– Пошли отсюда, – говорю я Сьюзи, вытирая рот, – мы ошиблись адресом, – и, обняв её за плечи, увлекаю к выходу.

– Ну к чему такая спешка? – вдруг доносится нам в спину чей-то упрёк. – Я так рад этой встрече…

Грешным делом мелькает мысль, что это заговорил мертвец. Сьюзи прижимается ко мне ещё сильнее, и я чувствую, как дрожит её сильное тело. Разумеется, я не верю в привидения, нечистую силу и прочую чепуху, да и голос показался знакомым, и всё же пугаюсь не на шутку. Сердце забилось в два раза чаще, а на лбу проступает холодный пот. У меня даже не хватает смелости оглянуться, чтобы посмотреть, кто это нас так жестоко разыгрывает. Всё, что мне хочется в данную минуту, так это как можно скорее убраться из комнаты.

Но только мы делаем шаг к выходу, как в дверном проёме возникает объёмистая фигура, обтянутая чёрной кожей. На груди тускло поблескивает значок Космического Общества. Этот «крот» сильно смахивает на орангутанга. Такой же узкий лоб, маленькие колючие глазки, широкие ноздри и неприятно большой рот. Из-под кепки, словно шерсть, торчат рыжие волосы. Толстые длинные лапы аккуратно сжимают автомат, будто тот сделан из стекла. По габаритам до Мэрга из Синдиката ему далеко, но всё же он довольно массивен и тяжёл, как чугунная болванка, и во всём чувствуется колоссальная животная сила.

Он не произносит ни слова, и не делает ни каких движений, чтобы нас задержать. Интенсивно перемалывая жвачку, он лишь облокачивается на косяк и равнодушно устремляет взор себе под ноги. Но я сразу догадываюсь: сделай мы ещё один шаг, и он начнёт действовать. Поэтому вместе с Сьюзи пячусь назад подальше от него.

– Это Кенги, – знакомит нас тот же голос за спиной. – В сущности, безобидный малый. Но всё же не советую вам дразнить его. Ну, а я…

Набираюсь смелости и храбро разворачиваюсь, чтобы увидеть говорящего. У распахнутой двери, ведущей в боковую комнату, стоит Лысый и, глядя на нас, довольно щерится, выставив напоказ стальные зубы.

– С тобой мы уже знакомы, правда, засранец? – на мгновение в его глазах вспыхивает злоба. – А с дамой у нас ещё будет время поближе узнать друг друга.

Он неожиданно смолкает и, потянув носом, недовольно морщится. Да, трупный запах трудно назвать приятным. Лысый окидывает комнату быстрым цепким взглядом, затем заглядывает за дверь.

– Надо же! – возмущённо восклицает он и корчит недовольную гримасу. – Всего один труп, а столько вони. Идите сюда, мои дорогие, – он мотнул головой в сторону комнаты, из которой появился, – здесь воздух почище, да и места не меньше.

Понятное дело, что выбора у нас нет, и мы, не артачась, идём к нему. Сзади, переваливаясь с ноги на ногу, шагает Кенги. Он омерзительно чавкает и неприятно сопит в затылок. Врезать бы ему сейчас. Но вряд ли эта чугунная обезьяна сможет прочувствовать всю ярость моего удара. Для него он, скорее всего, покажется лишь вкрадчивым стуком в дверь с нижайшей просьбой разрешить войти, и если ответ будет отрицательным, то… Машинально трогаю распухшую и некстати занывшую челюсть.

– Что болит? – сочувственно интересуется Лысый, заметив это движение. – Ничего, потерпи ещё малость.

Он ждёт, когда мы войдём в комнату, и затем заходит вслед за нами.

– Я могу тебя порадовать, засранец, – на радостной ноте продолжает он, пытаясь закрыть за собой дверь. Но та, перекособоченная от времени, не закрылась даже наполовину. Оставив её в покое, он продолжил куражиться. – Знаешь чем? Скоро ты выздоровеешь.

Эта комната действительно оказывается большой, хотя и меньше первой. И воздух здесь значительно чище. Благодаря пролому в стене, ведущему в подъезд, и разбитому окну, в ней вовсю гуляет сквозняк. Из-за постоянного притока свежего воздуха запах затхлости и сырой штукатурки почти не чувствуется. А главное, не воняет мертвечиной.

Мы с Сьюзи проходим вглубь комнаты и останавливаемся около стены напротив входа. Кенги останавливается рядом и, по-прежнему усердно пережёвывая жвачку, наваливается плечом на стену. Видно, ему трудно держать своё мощное тело без дополнительной опоры. Лысый, неприятно улыбаясь, подходит к нам. Я ожидаю от него какую-нибудь пакость, что-то вроде удара по лицу или в солнечное сплетение, но он открывает рот:

– Ты будешь у нас самым здоровым трупом, – радостно изрекает он. – Верно, Кенги?

Не дожидаясь ответа от дружка, Лысый закатывается в злорадном смехе. Сбоку от нас послышались звуки, очень напоминающие жалобное повизгивание побитой собаки. Мы с Сьюзи изумлённо поворачиваемся. Прикрыв глазки и сплюснув физиономию, обнажив при этом большие крепкие зубы, орангутанг мелко трясся от смеха.

– Кенги умеет делать это быстро и безболезненно, – внезапно прекратив смеяться, поясняет Лысый и дальше, продолжая куражиться, переходит на любезный тон. – Поэтому, сэр, прежде чем сдохнуть, не забудьте поблагодарить его за это. Надеюсь, вы достаточно воспитаны, чтобы это сделать. Кенги любит, когда его хвалят за хорошо проделанную работу.

Он прерывает изысканную речь, чтобы хохотнуть пару раз, и затем, похотливо уставившись на Сьюзи, добавляет:

– Ну, а за даму, вы можете не беспокоиться, сэр, – он гадко облизнулся. – Через пару часиков она вас догонит. А по дороге в рай расскажет, как она провела лучшие часы в своей жизни…

Тут из пролома в стене появляется «крот», подскакивает к нему и что-то быстро шепчет на ухо. У того от удивления вытягивается лицо. Выслушав сообщение, он снова поворачивается к нам.

– Ты удостоился большой чести, засранец, – объявляет он. – Сам шеф приехал сюда, чтобы взглянуть на тебя, пока ты живой.

Криво усмехаясь, он направляется к пролому, в котором уже появились два господина в сопровождении трёх качков.

Впереди важно вышагивает детина с фигурой трёхстворчатого шкафа и лицом боксёра: широкий массивный подбородок, приплюснутый нос, маленькие, глубоко посаженные глазки и прижатые к черепу уши.

За ним, прихрамывая на правую ногу и опираясь при этом на трость, идёт худощавый, среднего роста тип в белом костюме, который гармонично оттеняли серая рубашка и более тёмный галстук. Глядя на седые кудряшки пышной шевелюры и его ухоженные бакенбарды и усы, мне почему-то показалось, что я его знаю, хотя на все сто уверен, что вижу его впервые. Что за чёрт?

Стараясь не отстать от детины, хромой внимательно смотрит на меня. Что-то в выражении его лица заставляет меня насторожиться. Только вот что? Выглядит тип очень старо, но седина никак не вяжется с выражением глаз и уверенными движениями. Стоп! Так вот что привлекло меня в нём. Несоответствие внешнего облика с внутренней сущностью. Несомненно, с подобным я уже сталкивался и совсем недавно. Напрягаю память, и на ум приходит профессор Гаросс. Он тоже выглядел старцем, хотя ему всего было около пятидесяти. Во мне яркой звездой вспыхивает догадка. Неужели это…

– Так, ну где там наши маленькие шалунишки? – прервав мои размышления, сходу спрашивает детина Лысого, но тут замечает нас и, не дожидаясь ответа, задаёт новый вопрос. – Это из-за них у нас столько проблем?

– Да, шеф, это то, о чём вы мечтали, – подтверждает Лысый.

– Сейчас я мечтаю совсем о другом, – не оборачиваясь, резко роняет тот и направляется к нам.

Он идёт быстрым тяжёлым шагом и с такой решительностью, будто намеревался протаранить нас своей мощной грудной клеткой. Но, приблизившись, внезапно останавливается всего в миллиметре от моего носа. От него несёт вином, дорогими сигарами и женскими духами. Он бесцеремонно осматривает нас и задерживается на Сьюзи.

– А она ничего, да? – говорит он, оборачиваясь к Лысому. – Особенно, грудь.

– У меня и остальное не хуже! – с вызовом парирует Сьюзи, скорее всего, по привычке.

– Да ну! – усмехается шеф и вновь обращается к Лысому. – Напомни мне после, что нужно проверить её слова. Вдруг не врёт.

– Может, мне самому это проделать? – ощерился тот.

– Я что, уже вышел из твоего доверия? – голос шефа стал жёстче.

Он поворачивается ко мне, и его маленькие глазки вонзаются в меня как булавки. Я не выдерживаю взгляда и отворачиваюсь, делая вид, что мне всё по фигу.

– Ну что, сукин сын, – раскрывает, наконец, он рот, и на меня пахнуло перегаром и табаком, – ты узнаешь этого парня?

Он кивает в сторону типа в белом. Я смотрю на того, будто только что заметил его присутствие. Тот стоит за спиной шефа и, сощурив глаза, выжидающе следит за моей реакцией. Не дождавшись моего ответа, он называет своё имя.

– Я – Джолтон Бетчелл.

Услышав это, невольно вздрагиваю. Я угадал: он участвовал в экспедиции вместе с профессором Гароссом и оказался именно Джолтоном Бетчеллом. Но как он, будучи человеком Синдиката, очутился среди людей Космического Общества?

– Ага! – радостно восклицает шеф. – Да он тебя знает, Джол!

– Что, удивлён? – неприятно оскаливается тот. – Профессор посчитал, что убил меня…

Он делает паузу и вдруг закатывается в истеричном смехе. «Кроты», видимо, уже привыкшие к таким выходкам, не обращают внимания на этот закидон. Даже шеф лишь покосился в его сторону. А тот внезапно прекращает смех и продолжает:

– Из своей пукалки он не убил бы и кошку. Две царапины, которые он мне нанёс, всего лишь на время вырубили меня. Я покинул « Бриджитту» за ним следом и тоже угнал машину. Только рванул в другую сторону…

– Ладно, хватит болтать, – обрывает его воспоминания Мэллойс. – Ты оказался прав, Джол. Этот ублюдок не только довёз профессора до Данкары, но и успел с ним мило побеседовать.

– Нет, – возражает Бетчелл, продолжая наблюдать за мной, – вряд ли. Ведь, если верить Лысому, они неслись как на истребителе. Профессор поделился с ним документами, и оттуда он узнал обо мне. Так?

К сожалению, я не смог побороть в себе чувство, вспыхнувшее во мне от его слов. Он попал в самую точку.

Бетчелл радостно растягивает рот в улыбке:

– Вот видишь, Мэллойс, я опять оказался прав. Этот парень всё подтвердил.

– Да, – охотно соглашается тот. – Видать, в детстве он был послушным сыночком и не научился врать. Что ж, тем лучше для него. Только вот не пойму, как этот паршивец провёл моих ребят. Гилл сказал, что перерыл всю его колымагу, но ничего не нашёл.

– Это сейчас неважно, – Бетчелл всё ещё не сводит с меня прищуренных глаз. – Главное, что эти документы сейчас при нём. Верно, парень?

Вместо ответа машинально крепче стискиваю ремешок сумки, но уже через мгновение понимаю, что совершил оплошность и этим выдал себя. Тогда, сделав непринужденный вид, решаюсь ещё раз сыграть роль журналиста – просточка. А вдруг опять пролезет?

– Ничего не понимаю, господа, – говорю им, пожимая плечами, – что это сейчас было? Сценка из нового спектакля, где главные герои – два идиота?

– Нет – один, – поправляет меня Мэллойс и, чуть не проткнув мне грудь толстым, как бревно, указательным пальцем, поясняет. – Ты. И ты станешь мёртвым идиотом, если начнёшь сейчас дёргаться.

Он срывает с меня сумку, раскрывает её, и начинает по одному выкидывать из неё мои вещи: журналистское удостоверение, паспорт, водительские права, записную книжку. Затем на пол летят тетради профессора Гарросса. Последними он вынимает мои бумаги, скреплённые скоросшивателем, и бегло пролистывает их.

– Проклятье! – разочарованно рычит он и, отшвырнув рукопись в угол, в ярости вытрясает из сумки оставшееся содержимое: ручки, деньги, расчёску и прочую нужную мелочь.

– В сумке ничего нет, Джол, – он недоуменно смотрит на Бетчелла.

– Это смотря, что искать, Мэллойс, – с усмешкой отвечает тот.

Он подходит к тетрадям профессора, поднимает их и начинает внимательно просматривать. У меня всё замирает в груди в ожидании того, что он скажет.

– Ну вот, я так и знал, – наконец радостно изрекает он и снова впадает в приступ смеха, больше напоминающий истерику.

Через минуту он внезапно смолкает и, размахивая тетрадями перед носом шефа, как ни в чём не бывало, продолжает:

– Это записки профессора. Больше, к сожалению, он ему ничего не доверил. Но и это для нас большая удача.

Мэллойс некоторое время удивлённо смотрит на тетради, а потом протягивает к ним руку.

– Дай сюда. Неужели эти каракули могут пригодиться нашим спецам?

Бетчелл хотел было спрятать тетради за спину, но Мэллойс успевает перехватить и рывком вырывает их из его рук.

– Ты решил поиграть со мной, урод? – вспыхивает он от злости, и его загорелое лицо ещё более темнеет. – Если это то, что мы искали, значит, это важный документ. И тебе, Джол, незачем до них дотрагиваться. Понял?

– Верни их мне, Мэллойс! – Бетчелл затрясся от негодования, а голова его стала нервно подёргиваться; кажется, ещё немного и у него начнётся припадок. – Это моё! Это я их нашёл!

– Заткнись, псих! – Мэллойс рявкает так громко, что вздрагиваем не только мы, присутствующие, но и стены. – С меня хватит! Я и так уже сделал ошибку, взяв тебя с собой. Всё, парни, трубите отбой, мы возвращаемся. А ты, дружок, – оборачивается он к Лысому, – проводи даму в мою машину.

Вот и всё, теперь-то мне точно хана. Мэллойс даже не заикнулся обо мне и ни разу не посмотрел в мою сторону. Но я знаю, что со мной будет, когда он выйдет из этой комнаты. Что станет с Сьюзи, я тоже знаю. Но изменить что-либо уже нельзя. Мы находимся в клетке, выходы из которой надёжно охраняются. Так что, никто и ничто нам уже не поможет. Разве что только потолок обвалится на головы «кротам». С надеждой смотрю вверх. М-да, если он когда-нибудь и рухнет, то лет через двести, не раньше. Но столько времени нам не продержаться.

Делаю глубокий вдох и смиряюсь со своей судьбой. Как ни странно, сразу становится легче. Апатия, завладевшая мною, расслабляет и делает равнодушным к происходящему вокруг. Закрываю глаза в ожидании своей участи и с наслаждением ощущаю прижатое к левому боку горячее и трепетное тело Сьюзи. До меня доносится голос Лысого, передающего по рации приказ шефа, а затем голос его самого.

– Хватит дуться, Джол. Пойдём лучше, порадуем господина Голда.

– Остановись, скотина! – слышу вдруг в ответ неистовый крик. – Это мои тетради! И я заберу их у тебя!

Это что ещё за… Открываю глаза и вижу, как Бетчелл, молниеносно выхватив из-под мышки пистолет, несколько раз стреляет в голову Мэллойса, превращая её в месиво из волос, мозгов и крови. Пока тот валится на пол, один из его телохранителей, похоже, подручный Джолтона, отскакивает к стене и пускает длинную очередь в своих собратьев. Бетчелл же, расправившись с шефом, направляет пистолет на Лысого, но «крот» успевает нажать на курок первым. И «красавчик-неврастеник» с развороченным горлом стреляет куда-то в потолок. Так же ловко и быстро Лысый расправляется с его помощником, буквально превратив его в дуршлаг.

Перестрелка была короткой, но очень плодотворной. Сказался профессионализм её участников. Кроме нас с Сьюзи, на ногах остались стоять только двое: Лысый и Кенги. Третий, оставшийся в живых «крот», лежит на полу и, глухо постанывая, держится за простреленное у самой ягодицы бедро. Кровь, просачиваясь сквозь пальцы, медленно стекает на пол, где уже успела образовать небольшую лужицу.

– Вот чёрт! – констатирует Лысый, осматривая место боя.

Его взгляд останавливается на Бетчелле, лежащего рядом с Мэллойсом в луже крови. Он подходит к нему и осторожно, чтобы не испачкаться, носком ботинка приподнимает ему голову, чтобы оценить свою работу. Судя по довольной ухмылке, работа ему понравилась. Он опускает голову, и неожиданно его лицо искажается гневом.

– Падла! – выпаливает он и в ярости пинает труп.

Успокоившись, он продолжает осмотр и натыкается на Кенги, который прислонившись спиной к стене, прижимает к груди простреленную в локте руку.

– Ты ещё на что-то способен? – с надеждой спрашивает он у него.

– Угу, – бодро тявкает в ответ обезьяна и, ткнув автоматом в сторону раненного, добавляет, – а вот Пулл навряд ли.

Лысый смотрит на того, как доктор на безнадежного больного, и всё же спрашивает:

– Ты как, Пулл?

– Кажется, мне конец, Лысый…

– Не ной, – перебивает тот его, – всё будет в порядке. Ты только продержись немного. Сейчас я вызову «Скорую».

Лысый достает передатчик, но только собирается выйти в эфир, как где-то за стеной раздаётся тихий непонятный шум. Это почему-то сразу настораживает «кротов». Они переглядываются. Орангутанг вопросительно смотрит на Лысого.

– Проверь, – кивает тот головой, и Кенги, бесшумно ступая, исчезает в проломе…