Текст книги "Сэндвич из Юбари, или Паноптикум трех времен. Книга первая"

– Отлично, тогда стоит попробовать. Я предлагаю Вэла, Чака и Дэвида запустить в виде отвлекающего маневра. Они появятся в Третьей зоне под видом какой-нибудь ведомственной комиссии и параллельно станут, особо не таясь, вести активное расследование, засовывая любопытные носы во все щели. Крыса тут же затаится в норе, станет за ними наблюдать и сконцентрируется на проверяющих.

Я же в роли журналиста в открытую займусь сбором информации. Буду брать интервью, писать статьи и печататься, когда же мои друзья уедут, то шпион расслабится и может вылезти из норы, тут его и надо брать в расставленные ловушки. Только еще точно не знаю – какие, но это я на месте сориентируюсь и придумаю. Опыт имеется.

Далее хочу сказать про наше проживание. Я с проверяющими должен жить в отдельных домах недалеко друг от друга. По легенде мы близко не знакомы, но могли случайно пересекаться в Париже или в «Паноптикуме», всё-таки я как-никак известный журналист. Также из моего дома должен идти подземный выход на улицу, он должен быть замаскирован и находиться на расстоянии не менее ста метров, повторяю, не менее ста метров от здания. Наши жилища надо также соединить друг с другом подземным ходом. У меня должна быть возможность незаметно покидать дом и общаться с друзьями. Это реально?

С каждой моей фразой лицо магната становилось светлее и спокойнее, и я снова увидел старого доброго Питера, уверенного матерого волка, готового перегрызть глотку врагу.

Флеминг подошел ко мне и, посмотрев в глаза, сказал:

– Майкл, я теперь спокоен и знаю, что ты найдешь шпиона. Санчо я дам задание, и твои пожелания выполнят оперативно. Будут работать круглосуточно и под видом ремонта коммуникаций всё быстро сделают, но на это потребуется несколько дней. Через сутки я уезжаю минимум на две недели, так как у меня есть важные и неотложные дела, но теперь за «Паноптикум» мне не страшно, зная, что ты занялся охотой. Давай завтра днем встретимся и поговорим более конкретно о вашем появлении в научном центре и координации действий, – он поднял бокал с виски и сказал: – Я пью за успех операции! Друзьям скажешь, что как всё утрясется, то в вашем распоряжении моя яхта с командой и поваром на две недели в любое время, когда пожелаете.

– Спасибо. Мы сейчас поедем за вещами в усадьбу. Кстати, а где Вероника? Я ее не видел эти два дня.

– Ты, случайно, не влюбился в нашу принцессу? – спросил, улыбнувшись, Питер. – Есть у нее такая коварная способность влюблять в себя мужчин. Из-за нее на ристалище часто поединки проходят, – он усмехнулся, – многие рыцари даже не знают, что бьются за сердце наследницы «Паноптикума», – увидев мой удивленный взгляд, сказал: – Да-да, наследницы «Паноптикума». Земля эта принадлежит роду графа Труа. Контрольный же пакет акций принадлежит мне, Виктору, профессору Кауфману и Веронике. Ты же знаешь, что детей у меня нет, – он мне подмигнул, – так что она завидная невеста с приданым.

– Питер, мне пора ехать.

– Кстати, Вероника приедет вечером, ты пригласи ее на ужин с друзьями, она, я думаю, обрадуется. Кстати, именно она противилась приглашению журналиста со стороны, так как не любит вашего болтливого брата и считает, что гражданский человек, не профессионал, возьмет и наломает дров, но ты произвел на нее хорошее впечатление, и после общения с тобой она резко поменяла мнение. До завтра, Майкл. Удачи!

Джек отвез нас в автомастерскую к Феликсу. Денег он с нас не взял.

– За счет заведения, – сообщил механик с улыбкой.

Мы вернулись в усадьбу и расположились на веранде у озера. Друзья молчали в ожидании разговора. Закурив, я стал рассказывать о сложившейся ситуации.

– У Питера возникли серьезные проблемы, и ему нужна моя помощь по выявлению шпиона в «Паноптикуме». Я предложил ему, чтобы вы тоже участвовали, если, конечно, согласитесь, в расследовании в качестве отвлекающего маневра. По окончании операции он в любое время даст нам свою яхту в полное распоряжение на две недели. Ну как, согласны?

– Свою яхту? – ахнул Вэл. – Да это целый корабль, на нее даже вертолет может сесть. Вот это да! А что мы должны сделать? Надеюсь, никого убивать не надо? Ой, извини, – прикрыл он рот рукой, – я пошутил.

– В чём заключается наша помощь? – спросил Дэвид.

– Вы будете совершать отвлекающий маневр и появитесь в качестве ревизоров в третьей зоне «Паноптикума». Вы мне нужны максимум на две недели. Возьмете, наведете шороху, напустите туману и вызовете на себя внимание шпиона. Ваша задача, чтобы крыса не сомневалась, что вы ее ищете. В это время я спокойно буду собирать информацию. Когда вы выполните свою функцию, то уедете домой. Ну что скажете, друзья?

Товарищи переглянулись, а потом Чак ответил:

– Ты знаешь, что я не люблю таких, как Питер Флеминг, но готов помочь моему другу Майклу Гроссу. Парни, – он посмотрел на Дэвида и Вэла, – вы со мной согласны?

– Скажи Питеру, что мы не из-за яхты согласились, – добавил Вэл.

Спустя час мы вернулись в «Паноптикум» и поставили машину на стоянку около музея. Джек отвез нас в бунгало, и только мы зашли, как раздался телефонный звонок. Я взял трубку, это звонил Флеминг.

– Есть информация, к тебе сейчас зайдет Каин, – сказал он и дал отбой.

Что тут скажешь? Краткость – сестра Питера…

Я попросил друзей присутствовать при разговоре, и мы расположились в Фаллосном зале.

Войдя, Каин начал говорить без предисловий:

– Один албанец приторговывал наркотиками в «Челопарке», он набрал клиентуру и подсадил людей на дурь. Многие ему должны, он их периодически тряс, собирая долги, но без фанатизма, чтобы не терять покупателей. Реймонд был его клиент и много задолжал. Албанец знал, что тот рыбачит, видимо, видел его идущим к Доброму озеру. Он подплыл к нему и начал давить, мол, когда вернешь бабки, но что-то пошло не так, и завязалась драка. В итоге – мертвец.

– Где бандит? – спросил Чак. – Его сдали в полицию?

Каин, глядя ему в глаза, ответил:

– В «Паноптикуме» торговать дурью строго запрещено – это закон. Я начал расследование, но албанца предупредили, и он сбежал в пещеры. Мои люди преследовали его, но проход закончился провалом, куда он и свалился, всего скорее, беглец спешил и не заметил опасности. В итоге – труп. Вот и вся история, – подытожил Каин вставая. – Златану вышел серьезный нагоняй и крупный штраф. Албанцев обыскали, но ничего не нашли и предупредили, что если не дай бог еще появятся наркотики, то их всех из «Челопарка» выгонят. На данный момент – всё! – на этом Каин попрощался и ушел.

Что тут сказать? Оперативно и четко сработано. Один вопрос меня только беспокоит – куда из лодки делись документы Реймонда? Пропавший в пещерах беглец наверняка знал ответ… и еще… какой смысл ночью тащиться на озеро – долг выбивать? Днем могли спокойно перетереть свои делишки, видимо, кто-то узнал, что он встречается со мной на озере. Теперь из-за смерти убийцы, естественно, концов не сыщешь.

– Да уж, полиции есть чему поучиться! Дня не прошло, как дело раскрыто, закрыто, и меч Фемиды покарал преступника, – с иронией заметил Дэвид.

Вновь раздался звонок. Вэл взял трубку и ответил:

– Слушаю, говорите. Привет, Вероника! Как поживаешь? Да, Майкл рядом, передаю ему трубку.

– Здравствуй, Майкл! Питер сказал, что ты меня желал видеть.

У меня даже дыхание перехватило от ее голоса и я, сделав глоток воды, ответил:

– Привет! Давай встретимся, Вероника. У тебя вечер свободен? Предлагаю вместе поужинать. Мы тебя вчетвером приглашаем.

– Отличная идея – ужин сразу с четырьмя рыцарями. В восемь вечера устроит? Я месье Перье скажу, чтобы приготовил на пять персон по своему усмотрению. До встречи, пока!

Глава 17. Волшебная ночь, или Любовь и пуфы

Вечером за нами заехал Джек, и к назначенному времени наша дружная компания прибыла в отель. Душевная атмосфера в ресторане и великолепная кухня располагала к общению и здоровому аппетиту. За столами ужинало много гостей, которых обслуживали шустрые официанты, на телегах развозившие блюда и кувшины с напитками.

– Ух! Я от первого ужина в «Паноптикуме» сутки отойти не мог, – сказал Дэвид, – мы тогда целую телегу с прицепом умяли.

– Ну, там в основном Вэл постарался, – напомнил Чак, – а мы по салатику всего-то скушали.

– Вы мне аппетит пришли портить? – обиделся Вэл. – Свалились же друзья на мою голову. Сейчас вот придет Вероника, и я ей всё расскажу, как вы еще с универа глумитесь над порядочным человеком.

– Рассказывай, Вэл, не стесняйся! Я тебя внимательно слушаю! – раздался веселый голос Вероники. – Зачем вы обижаете друга? Вот обидится на вас и сбежит в Америку, и Франция лишится лучшего преподавателя в мире!

Гордый Вэл посмотрел на нас и воскликнул:

– Понимаете, балбесы, кого из-за вас может лишиться Франция?! Вероника, я вам говорил, что вы богиня? Честное благородное, они недостойны сидеть с вами за одним столом. Изгони отсюда этих мерзких людишек, а то они нам с тобой аппетит будут портить.

– На земле не существует ни одной причины, по которой у тебя испортился бы аппетит, – парировал Чак.

Официант привез с десяток салатов, закусок и два кувшина Шабли. Осмотрев заполненный яствами стол, как полководцы перед сражением, все принялись уничтожать кулинарные редуты месье Перье.

Время за ужином пролетело мгновенно, мы пили вино и смеялись, шутили и воздавали должное очередному шедевру месье Перье. Вероника раскраснелась, глаза ее вспыхивали зелёными огоньками, а рыжие волосы золотом искрили под отблесками факелов. Красавица походила на богиню Цирцею1010
  Цирцея – в древнегреческой мифологии волшебница с острова Эя, обратившая в свиней спутников Одиссея, а его самого удерживавшая на острове в течение года.


[Закрыть], готовую в любую минуту применить волшебные чары… или уже применила? То-то я не могу от нее глаз отвести весь вечер.

– Майкл, мы, пожалуй, пойдем в бильярд играть, – сообщил Чак.

Друзья попрощались с Вероникой, и я мысленно поблагодарил их за тактичность.

– Твои друзья чудесные и добрые, – она задумалась, – и светлые. Очень тебя любят и с уважением относятся.

– Помимо отца, они самые близкие мне люди, мы совершенно разные по взглядам, характеру и менталитету. Наверное, нас эти противоположности и сближают, мы дополняем друг друга, и я всегда могу на них положиться.

– Это очень важно для человека, когда у него есть друзья, с которыми можно смело идти в разведку. Ты же дал согласие Питеру помочь, – она задумалась, – решить проблемы в организации.

– Мы с ним старые приятели. В один очень сложный момент моей жизни он выручил меня, и я был бы последней свиньей, если отказал ему.

Официант предложил нам пересесть на террасу под открытым небом. Стояла удивительно звёздная ночь. Как же здорово находиться рядом с прекрасной и волнующей тебя женщиной. Я так давно не ощущал в себе такой умиротворенности и уютного тепла, идущего волнами по телу из-за близости восхитительной красавицы. Мы пили с Вероникой шампанское, и пузырьки, лопаясь в фужере, шептали мне: «Она чудна-чудна, красива-красива!»

Говорят, что нет в мире гармонии, неправда, она существует, здесь и сейчас, в эту минуту, в эту секунду, и нужно наслаждаться каждым мгновением общения с прекрасной женщиной. В этот момент, как по заказу, заиграла медленная завораживающая мелодия, как правило, призывающая мужчину и женщину взяться за руки, и, сделав первый шаг, прижаться горячими телами друг к другу и, почувствовав биение сердца партнера, закружиться в водовороте чувств и страсти.

– Для полной гармонии этого прекрасного вечера разреши пригласить тебя на танец, Вероника, – я встал и протянул ей руку.

– Ну, не знаю… не знаю… достойна ли я танцевать с таким популярным журналистом из самого Парижа, – закокетничала она, – мне провинциалке как-то непривычно с известными столичными штучками танцевать. Ладно, возьму и соглашусь, будет потом на старости лет, что вспомнить. Да, Майкл?

Она приняла мою руку, и мы, глядя друг другу в глаза, стали танцевать. Графиня Труа была одета в облегающее тёмно-бордовое платье, на ее груди сверкала изящная брошь из белого золота с изумрудом. Колдовские зелёные глаза с легкой насмешкой и иронией изучали меня и заставляли учащенно биться мое сердце. «У беды глаза зелёные», – вспомнил почему-то я. Когда музыка закончилась, мы еще постояли несколько мгновений, прижавшись друг другу и возвратившись за столик, продолжили беседу.

– Вероника, ты извини, с твоего позволения, я хочу задать тебе два вопроса. Они мне не дают покоя с момента нашего расставания у озера. Если не желаешь, не отвечай. Хорошо?

– Задавай, – ответила она, сразу посерьезнев, – было бы удивительно, если бы после моего демарша и невнятных слов у тебя не возникло бы вопросов. Я слушаю, Майкл!

Собеседница часто повторяла мое имя, и произносила его так, словно пробовала на вкус новый десерт от месье Перье. Откусила и не поняла, не раскушала, вроде что-то незнакомое подали, и нужно повторить, и еще разок продегустировать…

– Говори, Майкл, – еще один кусочек откусила Вероника.

Официант налил шампанское и спросил:

– На десерт что пожелаете?

Вероника взмахом руки его отпустила, мол, нет, не нужно, поскольку принцессе уже сладкое подали, с ним бы разобраться.

– Почему ты так отреагировала на мой рассказ о пледе из одуванчиков? Что ты знаешь об этом явлении, случалось ли тебе испытывать такие ощущения?

– Я испугалась и одновременно удивилась. Майкл, дело тут в следующем… значит, так… в «Паноптикуме» раньше жил один шаман и, будучи девчонкой, я с ним дружила. Этот индеец много поведал мне легенд про духов, призраков и также подробно описывал их поведение, поэтому, когда ты рассказал о своих ощущениях, это было очень похоже на его байки. Вот так, а потом он исчез, просто взял и испарился из «Паноптикума». Меня тогда это сильно расстроило и испугало. Все решили, что он сгинул, и вдруг ты стал рассказывать историю о странном явлении, как их там, о мурашках и одуванчиках. Я поэтому и решила, что это его дух появился, ну а позже, когда успокоилась, то поняла, что вела себя очень глупо. Извини, – Вероника улыбнулась, – это просто страшная детская сказка, так что не обращай внимания. Какой еще у вас, господин журналист, вопрос? Вы, видимо, получаете колоссальное удовольствие, устраивая даме допрос вместо флирта и задушевной беседы?

– Зачем ты мне посоветовала посетить «Челопарк»? Что я там должен был увидеть или услышать?

– Всё очень просто. У меня были большие сомнения по поводу приглашения журналиста в «Паноптикум», и я до последнего считала, что посторонние глаза и уши в итоге нам навредят. Сомнения меня терзали, господин журналист, вот я и отправила тебя в «Челопарк», чтобы выиграть время до приезда Питера и посмотреть, как ты работаешь, и что расскажет о тебе Санчо.

Вероника виртуозно уходила от откровенных ответов и явно что-то недоговаривала. Ладно, поживем – разберемся…

– Что Санчо сообщил обо мне? Что журналист сует всюду нос и напишет разоблачительную статью, как он тыкву у веганов конфисковал, или как Мари Антуанет желала изгнать своего возлюбленного, большого почитателя комиксов?

– О чём ты говоришь? – удивилась она. – Я ничего не знаю.

Я в лицах пересказал произошедшие события в «Челопарке», и Вероника смеялась от души, вытирая слезы.

– Значит, повела его в храм любви – замаливать перед возлюбленным грехи, – сквозь смех вымолвила она, затем посерьезнела и сказала: – Ты Санчо очень понравился. Он говорит, что у тебя голова отлично работает, и глаз наметанный, поэтому сразу всё примечаешь. Вопросы задаешь умело, начинаешь издалека, и не сразу поймешь, про что ты речь ведешь. Когда Джерри ответил тебе про альбиноса, то он так и не понял, что ты про беглеца пытался выяснить. Вобщем, умеешь ты без шума информацию получать.

– Санчо-то ваш проныра оказывается, всё замечает да примечает, а с виду и не скажешь.

– Он умный и проницательный. Санчо представляет в «Паноптикуме» семью Гомес, с которой Питер давно ведет дела. В итоге он сказал, что с тобой в разведку пошел бы.

– Что ты знаешь о людях, переведенных из «Челопарка» в третью зону? С ними всё в порядке? Они живы?

– Господи, Майкл! Ты думаешь, что в концлагерь попал, что ли?! Такие вопросы ужасные задаешь. Это не моя компетенция, но я точно могу сказать, что профессор Кауфман никогда плохого не сделает людям. Вот пообщаешься с ним, так сам спросишь. Он, конечно, чудак еще тот, но в глубине души добрый человек. Еще какие вопросы, господин следователь?

В ответ я промолчал и решил, что, пожалуй, хватит на сегодня вопросов, а то превратил романтический ужин в бесцеремонный допрос.

– Пойдем, погуляем, Майкл, – еще кусочек попробовала Вероника, – такая сегодня ночь чудесная…

Девушка взяла меня под руку, и мы пошли по дороге к озеру, вдыхая пьянящий воздух, насыщенный ароматом цветов, трав и запахом нагретой за день деревянной брусчатки. Вероника, сняв туфельки, пошла босиком, и скоро Доброе озеро засияло отражением ночного неба, приглашая нас освежиться в кристально-чистой воде. Мы спустились к озеру и проследовали не в сторону пляжа, а направо – к аквапарку.

Всю дорогу принцесса «Паноптикума» молчала и только перед входом в зону отдыха сказала:

– Здесь ночью людей не бывает, поэтому никто нам не помешает купаться и общаться.

Взяв левее, мы подошли к громадной горе пуфов и матрасов. Днем эти гигантские подушки разбрасывают по аквапарку, а на ночь собирают в кучу под высокий навес. Вероника молча сбросила платье и осталась в одних белых трусиках. Ее белые груди с озорными сосками маняще смотрели на меня. На несколько секунд наступила пауза, а потом мы одновременно сделали шаг навстречу друг другу, и я крепко ее обнял, а за мгновение, как упасть в гору пуфов, передо мной мелькнуло укоризненное лицо сапиосексуалки. «Даже комикса не прочитал перед коитусом, – фыркнула в мой адрес Мари Антуанет Стюарт Кюри, – натуральное убожество!»

Наши тела переплелись, души слились, атомы распались и смешались от безумной страсти в единый сгусток энергии, шаровой молнией помчавшийся к далеким звёздам. Светила с одобрением созерцали и шептали нам, что вся Вселенная смотрит, любуется и восторгается очередной взлетевшей бесшабашной кометой. Звёзды смотрят на парящий перед ними материализовавшийся клубок страстей, хаотично блуждающий в пространстве, и гадают, делая ставки в космическом тотализаторе: сколько времени продержится новая комета, и сколько еще раз она поднимется этой ночью в блаженную невесомость. Светилам неинтересны деньги, ибо они богаты вечностью, но им не чужд порок азарта, без которого можно просто сдохнуть от скуки за миллиарды лет, пребывая в молчаливо-тоскливом созерцании Вселенной. Несколько раз мы купались, затем возвращались и зарывались в гору подушек… и вновь сливались, и переплетались, и уносились в бесконечную невесомость. Делайте ставки сегодня на нас, господа звёзды, мы вас не подведем, обещаю…

До утра мы любили, познавали и притирались друг к другу, словно сдавали тест на нашу совместимость. Ближе к рассвету, к своему удивлению, я поставил себе диагноз, что влюблен в рыжую зеленоглазую чаровницу, возлежавшую на моем плече и мирно посапывающую. Колдунья, несомненно, меня приворожила…

От чужих глаз мы зарылись в гору громадных подушек, нависавших над нами и готовых в любой момент лавиной обрушиться на любовников. С трудом сдерживая смех, я представил заметки центральных газет в колонке происшествий: «Под завалами подушек найдено тело известного журналиста Майкла Гросса. Рядом с ним лежит обнаженная рыжеволосая женщина, предположительно графиня Вероника Труа – наследница миллиардов компании „Паноптикум“. Любовники погибли мягкой смертью. Ведется расследование».

На рассвете я проснулся, потянулся и, убрав волосы с лица чаровницы, сказал:

– Ну что, принцесса «Паноптикума», любовь любовью, а жить в пуфах мне стало надоедать. Скоро служащие аквапарка начнут подушки разбирать, так что пора, милая, вставать!

Перед тем как разбудить, я поцеловал Веронику в губы, а в ответ она улыбнулась и ласково прошептала во сне:

– Робин, Робин, хватит! Отстань! Я еще посплю пару минут.

Униженный и оплеванный, я окаменевшей статуей молча смотрел на спящую красавицу. Мне почему-то до чертиков стало обидно из-за наличия у Вероники мерзкого Робина. Вот сволочь этот, Робин! А?! Свалился на мою голову!

Восходящее солнце стало свидетелем моего полного фиаско и начало издевательски слепить глаза. Что тут скажешь? Утро, природа пробуждается, жизнь продолжается. Ну что же… спасибо за прекрасную ночь, милая обольстительница. Ладно, переживем и не помрем.

Я с трудом ее разбудил и сопроводил полусонную до отеля. На прощание поцеловал в щёку и побрел в бунгало, постаравшись отключить эмоции и мысли о коварной обольстительнице.

Чему тут удивляться или расстраиваться? У нее своя жизнь, а у меня своя. Встретились, выпили, потанцевали, пообщались, взлетели к звёздам и приземлились жесткой посадкой. Всё! Точка! Сегодня начинается большая работа, поэтому необходимо выспаться, быть сильным и здравомыслящим. «После подушек кровать жестковата», – мелькнула у меня мысль, после чего сразу же провалился в глубокий сон.

Пробудился я ближе к обеду, так как никто мне не звонил и не беспокоил. Питер говорил, что сообщит, когда состоится встреча. Ну что ж, ждем…

Мне вспомнилась волшебная ночь и последующее фиаско в виде гнусного и отвратительного Робина. На душе стало обидно и неуютно. Всё-таки что ни говори, а этот козел – натуральная сволочь!

У меня возникло желание, чтобы Вероника оказалась рядом, тогда бы я ее обнял и поцеловал… и мы бы… мы бы любили друг друга дико и неистово… неистово… до изнеможения. Ух! От этих эротических фантазий у меня разлился жар по телу, и я, словно странник, увидевший в пустыне очередной мираж, замотал головой, отгоняя наваждение. Чур меня, чур!

Так, давай-ка успокойся, любовничек, поскольку графиню должен целовать Робин, а ты лишь разово использован зеленоглазой самкой богомола, и возрадуйся, что тебя не съели после полового акта. Мари Антуанет Стюарт Кюри одобрила бы такую смерть невежды. Да и еще возрадуйся, что колдунья Цирцея не напоила вином из своих рук и не превратила, как очередного поклонника, в свинью…

Мои эротические фантазии прервал телефонный звонок.

– Это Каин, – раздалось в трубке. – Будь готов, я через час заеду.

– Всегда готов! – ответил я, приложив руку к голове.