Текст книги "Клинок Белого Пламени"

Оборваны были связи. Но смерть бога страшной волной, как от взрыва, прошла по реальности.

Неуправляемые смерчи сошли с ума. Волк, бежавший по воздуху, повалился в воду.

Никто не увидел, как вмиг погасли до того пылавшие жизнью глаза настоятеля Тангора, как окаменело, еще сильнее постарев, лицо человека. Не могло происходить то, что происходило! Ладони сжались в кулаки. Нельзя себе позволить даже коротким стоном выплеснуть ожившую застарелую боль. Некогда. Остались еще другие боги, которым помощь нужна гораздо больше, чем кому-либо еще.

Златогривый конь скакал прямо по реке.

– Быстрее… – шептал император, пригибаясь к крутой лошадиной шее.

Заржав, златогривый прибавил ходу и встал на дыбы, когда король осадил его у самых врат над рекой. Выхватив ритуальный клинок, Тигран одним ударом по самую рукоять загнал его себе в грудь чуть выше сердца. Кончик лезвия вышел с другой стороны, соединяя две руны – на груди и на спине. Разведя руки в стороны так широко, как только мог, император Серебряной Империи прикрыл глаза, мысленно схватившись за края разорванной материи… Ладони встретились с гулким хлопком. Врата исчезли. Власть правителя из рода Янтаря над его землями была огромной. Но за то, что он сейчас совершил, ждала расплата в несколько лет жизни. И каждый раз риск не пережить подобное проявление своей власти был неоправданно велик.

У Тиграна еще хватило сил вытащить из раны, которая начала мгновенно затягиваться, ритуальный нож… Теряя сознание, император соскользнул со спины коня…

Тело монарха уместилось в пасти гигантского волка. Вынеся на берег, бог бережно положил человека на землю и тяжело упал рядом. Собрался с силами, поднялся на дрожащие лапы. Раны болели.

– Вставай, император. Не время отдыхать. – Склонившись, бог морозно дунул на человека.

Застонав, тот открыл глаза, поднялся, цепляясь за подставленную лапу. Повернул кольцо на пальце, призывая своего златогривого. Конь прискакал почти сразу, и император взобрался на его спину. Волк хромал, шел медленно и пятнал своей кровью камни мостовой.

– Тебе нужно в храм, Арох, – сказал монарх.

Бог ответил пустым, безжизненным взглядом…

«Очнись, высший. Тебе не время умирать».

– Я уже давно мертв, къяр…

Альтису казалось, что он ответил, но на самом деле едва ли смог произнести хоть слово. Раскрыл глаза, обнаружив себя лежащим на спине своего сильно хромающего коня. Попробовал сжать пальцы правой руки и смог это сделать. Сел, преодолевая дикую слабость во всем теле. Уродливый рваный шрам, которого раньше не было, охватывал руку кольцом ближе к локтю.

– Твоя работа? – поинтересовался у своего слуги демон.

«Я успел… прости, что так неаккуратно», – устало отозвался къяр, припадая на две ноги.

Демон спрыгнул на землю, пошатнулся, но удержался.

– Где мои ученики?

Конь только мотнул головой, указывая вперед. Из-за угла как раз вышли люди…

Лёнька, шатаясь, шел сам. Эрхана нес Аллодис. Мгновенно забыв о собственных ранах, Альтис оказался возле людей и едва успел подхватить повалившегося вперед Лисёнка.

– Что-то мне плохо… – прошептал ученик.

Къяр преклонил колено, принял на свою спину рыжего мага.

– Что с Эрхом?

– Ничего серьезного, – ответил некромант, глядя на демона немножко снизу вверх. – Полное истощение, сознание потерял.

– Ты сам как? – спросил Пламенный.

– В порядке, – ответил колдун.

– Тогда идите отсюда.

Некромант кивнул и направился к храму, где оставил своих.

Эфирные крылья развернулись и подняли своего владельца в воздух. Альтис боялся взглянуть на их цвет.

Она лежала на мостовой, в одной из последних линий обороны. Клинки испачканы в крови, а на трупы убитых низших демон даже внимания не обратил. Хранитель понял сразу, что она жива и даже не ранена. Кто-то ударил едва вставшую на ноги после тяжелой лихорадки, слабую, маленькую девочку прямо в солнечное сплетение. Доспех не пробили, но от боли она потеряла сознание. А кровь вокруг – вся чужая.

Подняв свою Talle’rey на руки, Альтис понес ее к храму, который был совсем близко. Людей там осталась всего горстка…

Тяжелый взгляд остановил бросившегося к дочери отца. Держа малышку на руках, демон заговорил, и его глубокий сильный голос, способный перекрыть грохот битвы, зазвучал над площадью:

– Недостойна жизни страна, где дети вынуждены сражаться с оружием в руках. Недостоин существования народ, бегущий, как крысы с корабля, когда их бог проигрывает. Не стоит жизни тот народ, который предает своих героев. И не имеет права на существование мир, убивающий своих богов!..

Бледный как полотно император выпрямился и громко добавил:

– И не имеют права забывать смертные своих героев, будь то боги или демоны! Я, император Сильены, клянусь тебе, демон Альтис Пламенный, защитник и хранитель, что выполню твою волю.

Пламенный подошел к монарху, передал ему с рук на руки дочку:

– С ней все в порядке. Она очнется.

Волк подошел поближе, ткнулся в плечо демона:

– Альтис…

– Я знаю, брат, – отозвался демон.

Арох Архорт упал на камни площади, коротко болезненно взвыл и исчез во вспышке.

Эльф и эльфенок держались за руки, глядя друг другу в глаза. Эльф оказался не слишком сильно изранен – эльфенок принял на себя все удары, которые смог.

– Арох… – Волк подхватил ребенка, не давая ему упасть.

– Это ты – Арох, – слабо ответил мальчик.

Стримбор вынес из реки израненное тело ламия. Упал на колени, судорожно вцепившись в брата, после смерти поменявшего хвост на ноги. Облаченный в ритуальную серебристую тунику… Со страшной раной, зияющей в груди.

– Я не верю в смерть… я не верю в смерть… не верю в смерть… – срывался с побелевших губ шепот. – Не верю… в смерть… Трэн… брат…

Пламенная вышла из воды, прямая, сильная, со вскинутым подбородком и крепко сжатыми в белый шрам губами. Запнулась, упала на каменистый берег. И осталась лежать, не отрывая пустого взгляда от двоих побратимов. Стрим посмотрел в глаза той, что была ему сестрой…

– Не верю… – стоном вырвалось из груди.

А потом бог-ветер закричал, срывая голос.

Глава 3
«Останься…»

– И этого не взяли. Да что у них вместо душ?!

Амат бросил на траву перепачканное кровью божества копье, оглядел двоих присутствующих сообщников.

– Удачно? – спросил сидящий прямо на земле молодой светловолосый парень. По его руке полз мохнатый паук размером с пол-ладони. Его можно было принять за обычного смертного, если бы не взгляд, которого даже другие демиурги старались избегать. Хуже становилось только от взгляда Смычка, но та – совершенно особенная.

– По плану, – пожал плечами Амат, неприязненно взглянув на мохнатую тварь и подивившись, как Матиалис их держит. – Руан не подвел. Он еще не возвращался?

– Ждем с минуты на минуту, – отозвался демиург, которого можно было назвать эльфом. Только жители мира, сотворенного Смычком, привыкшие к вечной молодости эльфов, очень удивились бы, увидев такого, который выглядел, как человек, разменявший пятый десяток.

Рыжеволосый юноша проявился в данной реальности и повалился на спину в траву. Не понимая, в чем дело, демиурги переглянулись. Рыжий попытался приподняться, со стоном выдохнул, и по подбородку хлынула кровь. Кровь струилась из-под ладоней, безуспешно зажимавших рану на животе.

– Руан?!

Матиалис вскочил первым, сразу за ним рядом оказался Амат.

– Что произошло, Руан?!

– Теневой… – с усилием прохрипел Рыжий. – Теневой Актер…

Закашлявшись, он не смог договорить.

– Где ты на Актера умудрился нарваться?! – изумился Амат. – И как ты это смог пережить?..

– Не заживает, – сообщил Матиалис, не убирая ладони с раны. – Дариат, давай его быстро к тебе, сдохнет же! – Подхватив на руки того, кого считал другом, парень шагнул к эльфу.

Не теряя времени, тот схватил Паука под локоть, и все трое стремительно выцвели, прежде чем истаять. Амат, подняв свое копье, исчез, облетев легкими хлопьями белого пепла.

Парусник горел ярким пламенем в ночи, бросая на воду блики. Маленький, маневренный, быстрый. Как раз такой, какие любил ламий. Игрушечный кораблик бога…

– Надо было в море…

Альтис обернулся и увидел рядом Алину. Запястье девушки плотно охватывал небольшой серебристый браслет, которого раньше не было. У них у всех с этого дня были такие браслеты. Она неотрывно смотрела на огонь. И сгорала в этом погребальном костре.

– Ему уже все равно, – сказал демон.

Никто не подходил к стоящей на краю пирса четверке, старались держаться подальше.

Отчаянно плакала принцесса, уткнувшись в Лёнькино плечо. Лисёнок, обнимая вздрагивающие плечики своей королевы, боялся взглянуть на учителя. Василиса впервые в жизни пила вино из горла бутылки. Король сидел на берегу, обхватив голову руками, никого и ничего не слыша. Некроманты впервые в жизни посылали молитвы первому кругу Купола.

Пел ветер, нашептывая слова отчаяния на разных языках, каждому – свои… Пел огонь, срываясь то на крик, то на болезненный шепот и всхлипы. Пели волки, донося до каждого страшную весть. Она была безумно, не по-земному прекрасна, эта песня. И так же далека от земли, как сами бессмертные, бездвижно стоявшие на пирсе. Бог – это больше, чем видимое тело, внешний облик… Это часть мира, воплотившаяся в личности, сам он – мироздание. Творение в Творении… большее, иное, необъяснимое. Смертные лишь отдаленно могут вообразить себе истинную суть божества. Море лишилось своего разума и живой души, когда умер его владыка. Когда плачут боги – рыдает мир.

Люди, хоронившие Траэллиту и тех защитников, что погибли вместе с ним, держали в руках сотни зажженных ламп, огоньков, свечей… Они видели его смерть. Но не могли поверить, что владыка морей может погибнуть.

Это страшно – когда гибнут боги…

Оставшаяся четверка бессмертных сгорала в погребальном костре брата. Вот только ни понять, ни принять эту смерть они не могли. У людей это называлось бы шоком, у бессмертных… вся эта реальность стала казаться им сном. Кошмарным, но все же сном. Можно будет потом проснуться, открыть глаза, рассказать братьям, какие дурацкие сны иногда могут привидеться. И только по грани парализованных неприятием происходящего сердец и умов иногда проскальзывало невыносимое горе невосполнимой потери.

– Линка…

Она с некоторым трудом оторвала взгляд от огня, повернулась к демону.

– Ты еще жива, моя девочка.

Пламенная отрицательно качнула головой, безжизненно ответила:

– Нет, Альтис. Я обманулась на некоторое время, вообразив, что могу жить. Но лишь на несколько мгновений.

Демон едва заметно кивнул, понимая.

– Надо было к морю… Морю не все равно, – выдохнул Ветер. – Почему так, Альтис?..

Ветер не сгорал в этом огне. В нем уже нечему было гореть. Демон ответил, не сказав ни слова утешения. Он ответил только правду:

– Мы все мертвы с тех пор, как Литис сжег себя в собственном Пламени. Мы умерли, когда Альтаир закрыл глаза навсегда. Когда убили Когана – мы обманули себя в последний раз, притворяясь живыми. Больше мы не будем себе лгать, брат.

Стримбор взглянул на своего Пламенного брата. И улыбнулся. Безжизненно, как только и может улыбаться мертвый.

– Осталось дождаться, пока жизнь окончательно поймет, что мы ей уже не принадлежим, – сказал Стримбор.

– Этого ждать недолго, – отозвался Альтис. – Когда малыш сможет встать, Арох?

– Завтра уже будет на ногах, – ответил Волк. А обо всем остальном Арох промолчал.

Снова посмотрев на корабль, Пламенный сутью потянулся к нему. Парусник вспыхнул ослепительно-белым и продолжил ровно гореть. Но тело брата уже обратилось в невесомый пепел.

– Стрим, – позвал демон. – У меня было последнее обращение в облик. Одно неверное движение – и даже погребального костра мне будет не нужно.

– Когда откат? – поинтересовался спокойный бог-ветер.

– Да начался уже, – вздохнул демон.

– Пойдем в храм… Там будет легче.

– Хорошо, – согласился Пламенный.

Смертные расступались перед побратимами и уходили с пути еще до их приближения. Немногие, кто решался остаться поближе, навсегда запоминали страшную картину. «Мы все умерли…» – шептал ветер их голосами, а из глаз глядела сама Смерть.

В храме было пустынно. Только двое служителей веры встретили бессмертных. Белые, расшитые серебром одежды, тяжелые, но не мешающие движениям мантии, тяжелые золотые медальоны, указывающие на степень старшинства и посвящение. И полное непонимание в глазах. Они не хотели принимать произошедшее.

– У нас теперь… девяносто девять богов?.. – спросил совсем молодой клирик, выйдя навстречу бессмертным.

– Девяносто восемь, – ответила Алина. – Коган-ястреб умер несколько дней назад.

– А скоро нас станет еще меньше, – добавил Стримбор.

Старший храмовник устало качнул седой головой. К ночи правильные черты стали резче, расчертив лицо тенями, в гордом профиле властного старца поселилась усталость. Он тяжело спросил:

– Вы знаете, о великие, кто убивает богов?

– Чужие Создатели, – ответил человеку демон. – У Создателя есть враги, которым не по вкусу пришелся наш мир.

– Они несут Тьму? – спросил молодой клирик.

Альтис усмехнулся:

– Не путай понятия, человечек. Тьму несу я. Они несут нам всем смерть.

– Или рабство, – сказала Алина, вскидывая голову, чтобы взглянуть на своих братьев. Она не доставала даже до плеча ни одному из них. – Помните, как Амат смотрел на Трэна, прежде чем его убить? Мы будем игрушками для них.

– Бедный наш Создатель, – произнес Арох. – Они ведь его не пощадят.

– Мы пока еще живы, Арох, – повернулся к брату демон. – Пока мы живы, они не доберутся до Создателя.

– Значит, война уже вышла за рамки нашего мироздания, – медленно проговорил старший священник. – Я прошу вас, боги, дать мне полномочия разослать эту весть по всем храмам мира.

Стримбор нарисовал пальцем в воздухе пиктограмму, толкнул светящийся символ к человеку.

– Получи свои полномочия, – сказал бог-ветер. – Нам нужно, чтобы нас никто не тревожил в ближайшие несколько часов.

– Как пожелают великие, – склонил голову старший храмовник. – Весь храм в вашем распоряжении.

– Достаточно главного зала, – сказал Альтис. Со вздохом добавил: – А еще бы веревку…

– Не надо. – Стримбор тут же остановил младшего клирика, дернувшегося было найти запрошенное. Расстегнул брошь, снял свой плащ, накинул на плечи брата.

– Стрим… – Альтис поглядел на бога с какой-то виноватостью. – Я ведь порвать его могу.

– Ну и нежить с ним, – отмахнулся Ветер. – Ты мне дороже плаща, брат.

– Простите, что все еще досаждаю вам своим присутствием, великие, – снова обратился к богам старший храмовник. – Но, господин владыка ветра Стримбор, господин Великий Волк Арох Архорт…

– Короче, – потребовал Арох.

– Господина Альтиса Пламенного я узнал, – покорно перешел к делу клирик. – В истинных легендах храма вы часто бываете вместе, и ваше имя, имя демона…

– Еще короче, – сказал Стримбор.

– Я не могу узнать госпожу, – решился все-таки перейти к главному храмовник. – Кто вы, богиня?

Алина удивленно посмотрела на старика и весело захихикала. Не было ничего удивительного в том, что священнослужитель назвал ее богиней. Клирики на то и клирики, чтобы узнавать истинную суть бога под любой оболочкой.

– Наша сестренка родилась недавно и в легенды, как и в пантеон, войти еще не успела. – Стримбор подошел к девушке, ласково провел ладонью по коротко остриженным волосам, улыбнулся с нежностью отца, смотрящего на любимую дочь. – Ее зовут Алина Пламенная, она богиня огня. Эту весть ты тоже можешь разослать по всем храмам.

Оба клирика уставились на Алину с таким благоговением, как будто им явили поистине невообразимое чудо. Ни одна женщина, девочка, девушка не могла владеть огнем. Рождались и раньше дочери Пламени, но либо они никогда не инициировались, либо умирали в момент инициации. А тут – мало того что истинная дочь Огня, так еще и божество! Но… на то они и боги. Владыка морей тоже был единственным ламием мужского пола.

– Слышал, папочка Альтис? – хихикнула воительница. – Ты – демон огня, а я – богиня! Можешь начинать завидовать.

– Ремня тебе не хватает, – ворчливо ответил демон.

И пошатнулся. Арох придержал брата за плечи, Стримбор шагнул поближе.

– Выгнать бы вас всех, к демонам… да не справлюсь один… – с тихим отчаянием произнес Пламенный. Сжал зубы, пытаясь выпрямиться, но его согнуло от боли.

– Великие… Мы здесь не только для людей, но и для вас. Я могу чем-то помочь? – спросил старший храмовник.

Стримбор вскинул на человека взгляд, в котором отчетливо читалось: «Какого нежитя ты еще здесь, смертный?!», но Алина быстро сказала:

– Самое сильное обезболивающее, которое только у тебя есть, тащи сюда бегом!

Арох перекинул руку Альтиса через свое плечо и помог ему идти, а по сути, понес гордого демона к главному алтарю храма. Демон сел на алтарь у ног статуи Создателя, поглядел вверх и усмехнулся, преодолевая боль во всем теле.

– Дракон… Наша золотая дракоша… Такой мудрой выглядит со своей Книгой.

– Ты бы видел, как на самом деле выглядит Книга Творения, – улыбнулся воспоминаниям Стримбор.

– Да я видел, – ответил Альтис. – У меня книга для заметок менее потрепанная, чем Книга Творения. И перья я не грызу. А дракончик у нас зубастый…

Побратимы, не сговариваясь, коротко негромко рассмеялись.

Запыхавшийся младший клирик вбежал в зал, отдал Алине небольшой бутылек с густой, похожей на мед, субстанцией внутри.

– Настоятель Тангор передал самое сильное, – сказал он, пытаясь отдышаться. – Его нельзя больше пяти капель, оно небезвредное… но самое сильное…

Алина сорвала пробку зубами, отдала демону лекарство. Тот прикинул количество, выпил все одним глотком.

– Что же вы сделали, оно же опасное! – заполошно воскликнул молодой клирик, с ужасом глядя на Альтиса.

– Человек умрет от четверти этого бутылька, – кивнул Альтис. – А мне и эта малость едва ли поможет. Не паникуй, человечек.

Стеклянная емкость упала на пол и разбилась. Обхватив себя руками, демон сдавленно застонал. Выругался:

– А, всем Куполом меня через Грань… Ненавижу…

Стримбор подошел ближе, заставил побратима лечь, живой плащ закутал демона в плотный кокон. Сев рядом, бог-ветер положил руку на грудь демона, вбирая в себя боль и прошептав заклятие успокоения для нездорового сердца.

– Потерпи, брат. Это последний раз. В любом случае – последний.

Алина жестом приказала молодому клирику исчезнуть. Подошла к Альтису, перебрала рукой его жесткую шевелюру.

– А знаешь, ты теперь не белый блондин, а с золотом, – сообщила девушка демону. – Полное слияние с материальным телом… Если бы не Печать… такие огромные возможности, Ал…

– Уже поздно о чем-то жалеть, малыш, – отозвался демон.

В глазах плыло, зрение играло злые шутки, расслоившись и меняя три разных спектра. Силы утекали, как вода в решето.

– Ал, – Стримбор склонился к побратиму, – мы попробуем тебя усыпить, чтобы было легче.

– Не надо, – отказался демон, с трудом вытолкнув из горла слова. А потом пришел мрак…

Смычок вытирала кровь с Ока Мира рукавом своей курточки и ладошками.

Ирхан неслышно оказался рядом с Создателем, провел по стеклу рукой, растер меж пальцев красную капельку. На его антрацитовой коже, какой не было больше ни у одного обитателя этого мира, кроме изредка рождающихся черных орков, красного было не видно.

– Война началась, – вздохнул он. – А мы еще не в силе.

– Война продолжается, – отозвалась Смычок. Сглотнула ком в горле, отошла от Ока.

Черный бог провел по шару ладонью, всмотрелся вглубь.

– Не ожидал, что Амат решится на такое, – ровно произнес бог.

Девочка вскинула на него удивленный взгляд. Глаза у нее были цвета гречишного меда.

– Ирх… Ты помнишь?..

– Давно уже все вспомнил, – ответил черный бог. Улыбнулся грустно, посмотрел на девочку. – Спасибо, что спасла меня, Марго. – Она вздрогнула при звуке имени, которым нарекла ее мать. – Хотя я против того, чтобы ты еще хоть раз так рисковала собой. Тем более ради меня. Чтобы это не стало новостью – Эльтан тоже все вспомнил.

– Бедные вы мальчишки, – вздохнула девочка-дракон. Вернулась к Оку, вгляделась в него, закусила губу. Альтис, прекрасное творение Пламени, несчастное творение… Положив руку на стекло, некоторое время стояла, прикрыв глаза, потом решительно сказала: – Я иду вниз.

– С ума подвинулась? – спросил Ирхан, когда понял, что ему все же не послышалось.

– Ирх, я «с ума подвинулась», когда выкрала тебя из пыточного подвала Амата в его охраняемой резиденции и когда там же по пути захватила еще Дарту и Данхэ. Или когда ловила Эльтана за краем Бездны, а на обратном пути отыграла у Руана Элили и Артана с Артой, ставкой сделав свою свободу. Или…

– Понял. – Бог поднял антрацитовую ладонь, прерывая Создателя. – В своем уме ты никогда и не была. Никто, кроме тебя, не стал бы так рисковать из-за каких-то… бракованных.

– Да кто бы говорил, – фыркнула девочка. – Или напомнить, как ты сам в немилость впал?

– Но я-то не демиург, – справедливо заметил черный бог.

– Да какая разница, – отмахнулась Смычок. – Хватит трепа. Передашь остальным, что я ушла вниз.

– Как пойдешь? – вздохнул Ирхан, смирившись с тем, что это выглядевшее подростком и такое же порывистое создание все равно не переубедить.

– Через самый низ, – сообщила Создатель, теряя краски и материальность. – Через Кошмар…

– Сумасшедший дракон! – с чувством сообщил оставшейся пустоте чернокожий бог. Заглянул в глубь Ока и позвал в пространство: – Эй, бракованные! Проявляйтесь.

Оставшиеся боги соткались из воздуха, обрели плоть. Не считая Ирхана, было их не шестнадцать, как должно быть, а только четырнадцать. Ренан подошел к Ирхану, тоже поискал взглядом внутри Ока Создателя.

– А где Марго? – спросил он.

Они могли не прибегать в разговорах к речи, которая звучала… Но Смычок приучила их к этому способу общения.

– Она же через девять нижних миров ушла, – заметил Эльтан. – Это не так быстро.

– Не называй ту, что стала нам матерью, по имени, – сказал Ирхан. – Она не зря скрывает его.

Первый круг Купола молчал, вспоминая и осознавая свое прошлое. Долго, долго она носила их души внутри себя, долго лечила богов, изувеченных собственными Создателями, прежде чем они смогли снова жить. И многое переняли от своей приемной матери чужие… «бракованные» создания.

– В общем, так, неудачники, – весело сказал черный бог. – Я тоже собираюсь вниз.

– Мы все пойдем, – решительно ступила вперед Даэри, растерявшая всю свою весеннюю беззаботность.

– Вот уж нет! – сказал Ирхан, не переставая улыбаться. – Вниз идут только семеро. Я, Ренан, Тиар, Дарта, Данхэ и Артан с Артой.

– И я, – сказал Эльтан слишком жестко для своей внешней юности.

– Тогда я остаюсь вместо Эльтана, – сказал Данхэ. – Купол нужно охранять. Они наверняка попытаются проникнуть в сердце надматерии.

– Отлично. – Хищная усмешка на лице черного бога очень напомнила того, кто его создал.

Семеро богов первого круга Купола растворились в воздухе, будто их никогда и не было.

Измотанная, усталая четверка вышла из храма только под утро. Это был самый тяжелый откат облика, который за все время испытывал демон. Последний. Дальше – только смерть при первом же обращении к истинной сути. Окончательная и бесповоротная смерть.

Утро встретило их свежестью и прохладой начинающегося ясного дня. Стримбор устало привалился к арке входа, выйдя в прихрамовый сад. Арох сел на ступеньки. Алина подошла к Альтису, улыбнулась, глядя на него с нежностью и бесконечной сестринской любовью.

– Знаешь, а мы теперь стали менее похожи, – сказала она. – Теперь нас трудно перепутать.

То, что он стал как минимум на полголовы выше, Альтис понял по тому, как теперь приходилось смотреть на Линку – сверху вниз. Единственным зеркалом для демона служили синие глаза воительницы, но и в них было видно немало. Теперь сложнее будет притворяться смертным. Он вроде бы почти не изменился – на самом деле удивительно похожи оказались черты Алины и Альтиса, но… Что-то неуловимое стало другим. Сложно сразу сказать, чем бессмертный внешне отличается от смертного, если носит человеческий облик. Это какая-то особая грация движений, сотни мелких, незаметных деталей во внешности… И призрак вечности во взгляде.

Стримбор сдавленно ругнулся, помянув Когорту в нетипичных отношениях с чужими демиургами, оттянул ворот рубашки, с раздражением взглянул на свое плечо. Татуировка Печати налилась чернотой.

– Мер-рзость, – прошипел бог-ветер.

Альтис подошел, положил ладонь на широкую черную полосу и произнес несколько слов на изначальном. Линия татуировки побледнела.

Глядя на свою руку, Альтис подумал, что перчатки, скрывающие ладони, теперь нужны не так сильно, как раньше.

Стримбор сполз на землю, откинул голову на колонну арки входа. Улыбка, которая играла на губах бога-ветра, вызывала только страх. Страх за его рассудок.

– Нам было предопределено всем сдохнуть, – спокойно произнес бог. – Еще тогда, когда мы только встретились в Колыбели. Альтаир не зря так ругался, когда мы… – Стримбор завернул рукав на левой руке и посмотрел на тонкий, немного кривоватый, самый давний шрам, который не исчезал со временем.

Они, мальчишки, старательно резали себе руки от запястья почти до локтя. А потом, давясь слезами от боли, по памяти говорили придуманную накануне нерушимую клятву братства, добавляя отсебятину. Альтаир сначала отходил их хворостиной, потом взял нож, так же порезал себе руку и зачитал ту же клятву. Перевязывая их раны, он долго и проникновенно ругался, называя тогда еще совсем юных мальчишек обормотами, ушибленными всем Куполом об Грань бессчетное количество раз, а уж бездарями и дурачьем они являлись по определению.

Завернув рукав, Альтис обнаружил на своей руке почти такой же шрам.

– Не существует предательства, нет лжи, полуправды, молчания…

– Меж братьями нет недоверия, не будет забвения… – сказал Арох, глядя на свою руку, где был самый кривой шрам от самого неумелого пореза.

– Найдем друг друга хоть за Гранью и в Бездну за братом без страха шагнем! – вспомнил Стримбор.

Побратимы поднялись, сцепили руки. Память подсказывала полузабытые слова, смысл которых навечно вплавился в их сути. Слова языка творения имеют глубокую подоплеку, лишь боги и демоны могли в полной мере оценить всю полноту смысла произнесенного.

– Нет времени, и не сотрет оно нашу клятву, и мы не забудем ее. Состарится мир, изменит свой лик, высохнут океаны, но даже если не будет мира, мы будем едины! Ничто не разделит нас никогда. Ничто и никто не встанет меж братьями…

«Мы – мир в мире, творение в творении, нерушимое в бездне. Нет реки времени, нет забвения для тех, кто станет целым» – так это звучало на изначальном.

– Ведь друг, ставший братом, – все равно что ты сам…

Алина стояла рядом с Альтисом и смотрела на оставшуюся от семерки искателей тройку. «Мой брат – мое сердце и суть» – такой на самом деле была сказанная девушкой фраза, извлеченная из обрывков их общих с демоном воспоминаний. Переплетая судьбы, сплавляешь жизни…

Ей хотелось плакать, но она улыбалась. Едины. Они были едины. Люди могут жить дальше, даже если умрет их смысл жизни, могут похоронить побратима и родного брата и жить… Люди, эльфы, оборотни, орки, прочие… Даже легендарные драконы. А эти… бессмертные… не могут. Как не может жить ни один смертный с вырванным сердцем. Какое-то время еще можно трепыхаться, пока враг сжимает в когтях твое собственное сердце, но это лишь агония. Похоже, они сами этого не понимали.

Притянув к себе сестру, демон положил ее ладонь поверх их сцепленных рук.

– Пока мы живы – наши братья будут жить в нас, – твердо сказал Альтис.

– Всегда, – в голос подтвердили Ветер и Волк.

Алина, оглядев троих, подумала, что они все-таки не так безнадежны, как ей показалось. И затеплившийся вновь огонек жизни в них разгорался все сильней. В них. Но не в ней.

Побратимы помолчали, пребывая где-то далеко отсюда. Стримбор весело улыбнулся:

– Теперь только Альтаира с хворостиной не хватает.

– Он нас тогда знатно высек, – хмыкнув, потер поясницу Арох. Попадало удирающим богам с демонами «докуда дотянется». А проворный, несмотря на свои габариты, демон дотянулся до каждого из бросившихся врассыпную мальчишек.

Альтис подавился смехом:

– Кем мы там у него были? Оболтусами, которых нерадивые няньки десять раз подкинули и ни разу не поймали?

– Он был, безусловно, прав! – вставила Алина. Бессмертные рассмеялись.

Шаги и шуршание мантии по полу были легкими, тихими, но слух у четырех бессмертных, встречавших утро у входа в храм, оказался на зависть острым.

– Простите, что докучаю вам своим присутствием, великие…

Старый храмовник выглядел не очень хорошо этим утром. Усталость бессонной ночи ясно проступила на человеческом лице. Из-за его спины ловко вывернул младший клирик и с почтительным поклоном преподнес бессмертным четыре золотых кубка, до краев наполненные густым, тягучим красным вином.

– И тебе доброго утра, старик, – поприветствовал Альтис, принимая кубок.

Он знал по опыту – там налито полулегендарное храмовое вино, преподносимое лишь богам и очень немногим смертным. Силы восстанавливало быстро, надежно и безвредно. Более того – оно излечивало все мелкие недуги и продлевало смертным здоровую молодость. Официально этого напитка не существовало. А на самом деле в готовящееся вино добавляли «Грёзу», в чистом виде являющуюся наркотиком для бессмертных. Перебродившая «Грёза» начинала действовать на людей самым благотворным образом и переставала вызывать эйфорию у богов. Об этом совершенно секретном элементе «напитка богов» не знали и сами боги… Ну кроме искателей и еще нескольких незаинтересованных в распространении информации бессмертных. Тайный ингредиент густого храмового вина, обретающий некоторые свои свойства только в мире смертных, с Велимора достать не так уж легко.

Альтис осушил свой кубок до дна, задумчиво покачал в руке, удивленно переглянулся с побратимами. В вине явно присутствовала чистая, неперебродившая «Грёза»!

Жестом велев послушнику собрать пустые кубки, старший произнес, покаянно склонив голову:

– Простите, великие, вам это было необходимо.

– Прощен, человек, – ответила Алина. Она впервые в жизни вкусила запретное и удивленно прислушивалась к изменениям в себе.

Стримбор собственнически сгреб девушку за плечи одной рукой так, чтобы она уперлась спиной в грудь бога. Невольно он перенял это движение от погибшего брата. И относиться стал к этой девочке немножко по-другому. Более трепетно. Но иначе чем ребенка все равно не воспринимал. Дело было не только в том, что Ветер старше Змея, если не по годам, то по духу, но и в том, что стоило ей полюбить одного из них, другие не могли больше воспринимать девушку иначе, нежели сестру. Пока она сама не откажется от Змея. Стрим склонился, поцеловал ее в макушку, как любимую дочку, и виновато сказал:

– Малыш, прости нас, старых идиотов. Мы тебя не всему научили.