Текст книги "Клинок Белого Пламени"

Очнулся быстро, и только открыл глаза, как резко стало гораздо хуже. Ниара заставила Альтиса подняться, кое-как довела до ванной комнаты. Комната заключения для командора оказалась на редкость комфортной для реалий Нимадорга. Проточную холодную и горячую воду далеко не каждый себе может позволить.

– Что в Нимадорге – дефицит, в Сильене – на каждом шагу, – проворчал Альтис, смирившись с тем, что его начали опекать, как беспомощного младенца. – Что для нимадоргца – роскошь, для сильенца – повседневность… И прекрати меня жалеть, женщина!

Проявление раздражения стоило ему последних сил. В горячей воде он оказался, пребывая в полусознательном состоянии. Врачевательница добавила в воду специальную соль, сбросила свою мантию и принялась разминать сведенные судорогой стальные ремни мышц. Осторожно осмотрев раны, обнаружила, что сломанные ребра уже срослись, а все порванные мышцы целы. Погладила страшные шрамы, иссекшие живот. Рассмотрела странную татуировку, переходящую со спины на руки, – она то проявлялась, то исчезала. Химера. Он был химерой. Одноразовой, созданной только для этой войны. Искалеченным, обреченным на смерть мальчишкой.

Не приходя в себя, паренек начал бредить. Ниара неплохо понимала серебряный. Из обрывков невнятных фраз постепенно извлекала смысл. А он… рассказывал о матери. О ее владениях, которые «не доделал», о том, как скучает по сестрам, как бесконечно виноват перед матерью в смерти одной из сестер. Он просил прощения у Алинки, срываясь на проклятия в адрес сумасшедшей воительницы, принявшей смерть добровольно. И у пяти братьев по очереди, то вменяя их смерть себе в вину, то называя их идиотами. Особенно – у брата, которого добил сам. А потом женщина перестала понимать, о чем он говорит… Кошмары, проклятие, Печать, корона Тьмы, смерть для бессмертных… уже просто бред тяжелобольного человека.

Женщина взглянула в его измученное бледное лицо… и поняла, что образ садиста-убийцы, безжалостной твари окончательно рассеялся. Убивал? Творил ужасные вещи? Делал такое, от чего не может спать по ночам? Пусть. Если бы не война – этого бы не было. Его вынудили. Нет никакого садиста-убийцы, пожирателя младенцев, чудовища. Есть мальчишка с гипертрофированным чувством долга. Он добровольно принес себя в жертву и ради победы превратился в того, чьим именем пугают не только детей, но и взрослых. Интересно, сколько ему лет? Хотя бы двадцать-то есть?

Очнулся он через час. Шепотом, не в силах говорить громче, попросил обезболивающее. Когда стало немного полегче, выбрался из воды, оделся сам, не только пресекая любую попытку помочь, но и требуя немедленно отвернуться, потому что нечего приличной женщине рассматривать голого мужчину.

– Чего я там не видела, – фыркнула женщина, а про себя подумала: «Ну чисто дитя невинное. Очень молодой».

В это же время Альтиса передернуло от того, насколько сильно начала брать верх личность Алена, изменяя рисунок психики и поведенческих реакций. Психопат-суицидник Ален давно мертв! И точка. Вот только Альтису сейчас до крайности паршиво…

Как добрался до койки, запомнилось плохо. Лихорадило и колотило от холода, несмотря на то что тело опять начало разогреваться до состояния кузнечного горна. Его нужно было укрыть потеплее, но в наличии была только эта тонкая холодная простыня из гибкого металловолокна. Любое обычное одеяло на нем сгорит. Ниара прижала обе ладошки к его обнаженной груди и спросила:

– Какими они тебе кажутся?

– Горячими… – удивленно ответил демон.

– Вот и отлично.

Раздевшись до белья, женщина легла рядом и прижалась всем телом к обалдевшему от такого поворота событий пленнику. Немного помедлив, он осторожно, как дорогую статуэтку из тончайшего фарфора, обнял ее одной рукой и замер. «Совсем невинный», – с грустью подумала женщина.

Через минуту, обессиленный, он уже впал в забытье. Ниара не спала, чутко прислушиваясь к стучавшему с перебоями сердцу, к боли, то и дело сводившей судорогой каждый нерв. К далеким призракам кошмаров, что, кажется, никогда не отпускали его измученную душу. И, слыша отголоски чужих чувств, нимадоргская целительница поняла, почему он не хочет бежать из плена. Он просто не хочет жить. Потому что не может больше выносить такой груз на своих мальчишеских плечах.

На завтрак пленник даже смотреть не стал. Только снова попросил обезболивающее в дозировке, которая убила бы любого человека. И еще целую кучу веществ и лекарств, которые нормальным людям не требуются. Но женщина безропотно дала ему то, что он попросил. Успела убедиться, что с ним не следует спорить в таких делах, лучше доверять. Пламенный уговорил целительницу съесть его завтрак. Благо кормили только самым лучшим и никаких «тюремных помоев». И во время еды Ниара стала свидетельницей удивительного зрелища – пленник проводил полную разминку без оружия. Женщина забыла обо всем на свете, глядя, как великолепно он движется. Грация матерого хищника, удары, от которых невозможно увернуться, неторопливость, переходящая в сумасшедшую скорость. И как им только удалось пленить такого сильно врага?!

На этот раз Дариат пришел раньше. Все те же двое чешуйчатых в качестве сопровождения. Только взгляды виновато отводят. Не по нутру им, видимо, издевательства над беспомощным противником. Одно дело – в бою, совсем другое – ничем не оправданные пытки пленного.

Закончив серию ударов по невидимому противнику, Альтис выпрямился, презрительно посмотрел на демиурга. Повернулся к женщине и попросил мягко, с заботой, какой по отношению к ней не проявлял никто, кроме матери когда-то очень давно:

– Иди. Тебе не нужно этого видеть.

Ниара поклонилась мужчинам и выскочила прочь прежде, чем кто-то успел заметить слезы, блеснувшие в глазах всегда сдержанной и хладнокровной врачевательницы. Последнее, что она услышала, – это как Пламенный совершенно спокойно и отстраненно, сложными матерными конструкциями объяснял своему мучителю, кем тот является, каким видом сексуальных извращений страдает, кто были его предки и чем в свободное время занимались…

Безумец! Совершеннейший безумец!..

…Альтис не знал, сколько это длится. Не знал, сколько еще будет продолжаться. Знал только одно – его волю не сломить никому. Даже демиургу. Никто и никогда не взломает его щиты воли, не проникнет в разум и суть, не будет рассматривать и изучать, как вивисектор – подопытных химер. «Никто никогда не откроет эту книгу… – то ли мысль, то ли слова. – Никто. Никогда…»

Дариат оказался умелым палачом. Демона не калечили, даже не прикасались. Но чудовищное ментальное давление не прекращалось ни на миг, нажим постепенно усиливался. Едва где-то появлялась слабина, туда наносился удар. Все это сопровождалось периодически возникающей болью. Он горел. Замерзал насмерть. Умирал от удушья и яда. Сходил с ума от боли.

Демиург пробовал достать его по-разному, но все способы вызывали лишь волну отторжения. Альтис бился насмерть, с отчаянием загнанного в угол зверя, и каждое касание казалось особо извращенным насилием. Стоило ему лишь чуть дрогнуть, как Дариат добрался до кусочка памяти. Один удар – и ментальный паразит оживил память, из-за которой демону было невыносимо жить, хотелось себя убить. Себя и заодно весь мир.

Никто не ожидал силы, с которой он рванулся из туманных оков. Чуть-чуть ему не хватило, чтобы добраться до демиурга.

– Силен, сын Пламени, – послышался насмешливый голос, заставивший демона медленно повернуть голову влево. Матиалис стоял у стены и, судя по расслабленному виду, наблюдал достаточно давно.

Зрачки в сине-золотистых глазах вытянулись, окаймившись желтым.

– Знаешь, Дариат, – произнес демон, выпуская пришедшего на зов Зверя, – пока ты пытался изучить меня… я изучал тебя. Тебе не удастся прочесть эту книгу, демиург. Потому что в одном теле живут два демона. И только одному из них имя – Альтис. – Голос не изменился. Поменялись интонации. – Отнюдь не мне!

Быстрый взгляд на чешуйчатых. «Он не ваш господин. И вам не приказано его охранять. Дайте мне фору». Поколебавшись мгновение, оба воина едва заметно кивнули.

С бешеной скоростью, так, что почти растворился в воздухе, он всем весом врезался в Паука, размазывая того по стене. Молниеносное движение – и ладонь погрузилась в солнечное сплетение Матиалиса, достав до позвоночника. В то же время, второй рукой схватившись за гортань, Зверь умело рванул в сторону, раздирая врагу глотку. Секунда. Еще. И он вырвал ублюдку нижнюю челюсть.

Потом его сшибли на пол, заломили руки за спину и пару раз для профилактики двинули под ребра. Он не сопротивлялся. Все, что хотел, уже сделал.

– Поднимите, – послышался властный приказ.

Демона вздернули на ноги, по-прежнему заламывая за спину руки и держа лезвие глефы у горла.

– Впечатляюще, – ледяным тоном произнес пожилой эльф. – А ты, вероятно, Зверь. Личность-паразит на сути демона.

– Угадал. – Желтоглазый оскалил в усмешке два ряда острых зубов. – Только я не личность и не паразит. Я – тень от Пламени. И мне ничего не стоит убить вас всех сейчас.

– И что же тебя останавливает? – картинно вздернул бровь демиург, попытавшись осторожно изучить вторую ипостась демона, но мгновенно отпрянув.

Это чудовище пугало. Он действительно – не личность. Две личности владеют разными, неравномерными кусками одной сути. Вот почему Дариат не может изучить и понять это создание. Одну надо уничтожить. И кажется, выбор более чем ясен.

– Любопытство, – меж тем отозвался Зверь. – Альтис желал немедленной смерти только ему. – Кивок в сторону распростертого у стены изуродованного тела. – И научил, как убить таким образом, чтобы эта букашка больше не могла пройти в мой мир.

– А я думаю, – сказал демиург, подходя вплотную и формируя в руке переплетение из нематериальных металлических линий, по форме напоминавших клинок, – что тебе нужно восстановить силы. И ты тянешь время.

Дариат ударил прямо в сердце. Улыбка сползла с лица Зверя, сменившись детской обидой. «Хозяин!..» – послышался истошный визг верного низшего где-то за гранью материи. Зверь удивленно взглянул на расползавшиеся по коже светящиеся линии. Такие же детские грусть и непонимание читались на лице, когда он снова посмотрел на демиурга.

– Альтис тебе этого не простит. И мне не больно.

Чужой демиург понимал – он не лжет. Ему действительно не больно и не страшно. Любая другая даже псевдоличность выла бы от боли и ужаса, а этот… умирал без тени страдания. Только обиделся, как пятилетний ребенок.

Подавив возникшее было сомнение, Дариат, воздействуя через Печать и ментального паразита, которого запустил в информационную оболочку демона, начал отыскивать границы личности Зверя. И уничтожать, выжигая этот разум.

Чудовище. Которое следовало бы уничтожить давно, но Альтис почему-то этого не сделал. Повидавшего многое демиурга и то передергивало от этой твари. Как же сам демон уживался с таким… соседом?

Когда Дариат закончил, уничтожив даже след второй личности, демон лежал на полу в луже собственной крови и едва дышал. Рана напротив сердца медленно затягивалась. Слишком медленно. Почему она вообще все еще есть?!

Устало потерев пальцами виски, пожилой эльф раздраженно покосился на лежащее у стены изуродованное тело. Матиалис – самоуверенный безумец. А мальчишка-демон не перестает преподносить сюрприз за сюрпризом. Жаль, времени остается совсем мало, но сегодня продолжать уже нельзя, Пламенный не выдержит.

– Убрать отсюда эту падаль, – приказал Руановым бойцам демиург, небрежно указав на тело собрата.

Развернулся и ушел, печатая шаг. Следовало поговорить с Криатоном и Руаном.

Врачевательница быстрым шагом вошла в комнату и бросилась к пленнику бегом. А потом она едва запомнила, как умоляла чешуйчатых перенести его в ее лабораторию, потому что здесь ему никак не помочь, а там у нее все есть, это совсем рядом, и надо сейчас же, иначе он умрет! Воины пытались возражать, что не было приказа, что командор все же пленный… и может легко сбежать.

– В таком состоянии?! – Фыркнув, женщина разбила последний аргумент: – И двух шагов не сделает! Да быстрее же…

Чешуйчатые переглянулись и сдались. Один ногой прочертил невидимую линию у порога и тут же стер подошвой ее, второй в это время разомкнул на ногах пленного браслеты. Перенесли его быстро, стараясь сделать это так, чтобы никто не заметил. Помогли врачевательнице во всем, о чем она просила, а потом, не сговариваясь, решили не мешать. Нужно было еще от тела избавиться и кровь убрать. После сегодняшнего дня уважение к пленному сменилось восхищением. Руан совершил ошибку, поручив сопровождение Дариата двум совсем молодым бойцам клана Шиа. Война у них возведена в ранг искусства, воля и сила духа считаются высшей доблестью. Сила духа Альтиса оказалась запредельной.

Он очнулся ночью. И прежде чем успел сообразить, где находится и что случилось, высказал своим сильным голосом:

– Немедленно прекрати меня жалеть, женщина!

Ниара поперхнулась и не сдержала нервный смех.

– Тебе говорили, что ты невыносим? – спросила она, с улыбкой глядя в его бледное, измученное лицо.

– Даже не сосчитаю, сколько тысяч раз, – усмехнулся он в ответ. Осмотрелся и поинтересовался: – Где это я?

– У меня в лаборатории. Ты чуть не умер…

– Тебе показалось, – оборвал Альтис и провел ладонью по груди. – Я вообще неубиваемый и непобедимый. У тебя тут есть где кровь с себя смыть?

– Сам дойдешь? – вздохнула нимадоргская целительница.

– А куда я денусь, – проворчал демон, садясь на койке. Подождал, пока перестанет кружиться голова, собрался с силами и встал на ноги. Но до цели добирался, держась за стену.

Обратно Ниара повела его не в основную медчасть, а закрытую комнату с нормальной кроватью. Ему постепенно становилось лучше. Женщина объяснила, как он оказался здесь. В приказном порядке уложила в кровать. Присела рядом:

– Ты можешь бежать отсюда?

В ответ командор Серебряной Империи улыбнулся. Немного печально и ласково.

– Даже если мог бы – какой в этом смысл? Нет, милая, не могу. Они сковали меня гораздо прочнее, чем кажется. Я не могу снять Печать сам. А с Печатью, даже если не убьют, жить осталось от силы пять дней.

Она напоила Пламенного горячим напитком из своих запасов, который поднимает на ноги даже смертельно больного, но лихорадка все равно вскоре дала о себе знать. Слишком сильно поднимать температуру тела у него не было сил.

Ниара вздохнула тяжело, понимая, что снова ничего не может сделать. Разве что опять избавиться от одежды и лечь рядом. Почему-то целительница казалась ему горячей, и тепла ее тела должно было хватить, чтобы согреть его. Стоило подумать об этом, как парень спросил, уставившись в потолок:

– Почему ты жалеешь меня, когда должна ненавидеть?

Врачевательница помолчала, но все же ответила:

– Я знала, что мой ребенок умирает. Знала, что он мучается от боли. Я должна была убить его сама по всем человеческим законам милосердия. Но не могла… Его душа была мечена проклятием. И поэтому я не могла. Потом… после того… рейда… когда ты пришел… Позже… я встретила душу своего сына. Свободную. Без метки. В сопровождении охранителей, а не слуг Кошмара. Он приходил попрощаться и смеялся так счастливо, как никогда не смеялся при жизни. А потом я думала. Много. Долго. Думала, какой же силой, волей и бесстрашием надо обладать, чтобы снимать метки проклятий с невинных душ. Чем нужно пожертвовать, чтобы делать это так, как ты. Недавно ты проговорился о своем даре изгоняющего. Еще тогда я поняла, что и для чего ты на самом деле делал. Теперь поняла и как ты это делал, Ален Белый Грифон.

– Не называй меня этой человеческой кличкой, – сдавленно попросил пленный командор Серебряной Империи.

– Не буду, – через несколько мгновений тишины ответила она.

Пустота повисла между пленником и женщиной. Пустота и тишина. А потом он еле слышно заговорил:

– У тебя будет еще один сын, Нири. – Она вздрогнула. Только мать называла ее так, очень давно, в детстве… – Он будет здоровым, сильным и никогда тебя не разочарует.

– Ошибаешься, – горько ответила женщина. – Больше у меня не может быть детей. Совсем.

– Я никогда не ошибаюсь, – возразил пленник. – Один из моих талантов – предвидение. Я видел твое будущее так же ясно, как тебя сейчас. У тебя будет ребенок. Здоровый, сильный и самый замечательный мальчишка на свете. И не бойся его простуд и периодических лихорадок – он всегда будет выздоравливать.

Она поверила. Потому что он не лгал. Вспомнив, что ее хоть нелюбимый, но муж умер, спросила:

– И кому же я такая… – Она запнулась, не произнеся слова «старая». Тридцать два года для нимадоргской женщины – возраст очень приличный. Даже если она выглядит так же хорошо для своих лет, как Ниара. – …нужна? Кто станет отцом ему?..

Он не ответил. Просто взглянул ей в глаза и улыбнулся. Погасив светильник, она ощупью нашла в темноте его губы и подумала, что не такая уж она и старая, если совсем молодой мужчина может на нее так смотреть. А когда он ловко и умело избавил ее от одежды, то готова была опровергнуть свои же мысли о том, что этот юноша невинный…

…Никогда она не знала мужчины нежнее и заботливей. Он предугадывал ее желания прежде, чем она успевала полностью осмыслить их. Никогда ни один мужчина не относился к ней как к богине, с таким же трепетом и восхищением. Любая женщина назвала бы его развратным, но каждое его движение было ее осуществленным желанием. Ни одно легкое прикосновение не было неприятным или болезненным. Разврат и скромность, забота и ласка с яростью огня и силой бури в пустыне – все это было в нем. А свинской похоти, жестокости, грязи, эгоистичного животного желания – не было совсем. Он первый и единственный, с кем она позабыла про весь остальной мир. Потому что всем миром стал он один…

И ни один мужчина, обняв под утро после ночи, никогда не напевал ей колыбельную…

Краткий тревожный сон для Ниары закончился с наступлением рассвета. Открыв глаза, она некоторое время лежала, слушая, как ровно и размеренно бьется его сердце, но вскоре с сожалением покинула постель, стараясь его не разбудить.

– Не убегай от меня, – послышался недовольный голос, когда она начала одеваться.

– Прийти могут в любой момент, – шепнула Ниара, склонившись к нему и поцеловав. – Я не хочу, чтобы тебе причинили еще больший вред, чем они уже это сделали. Отдохни, пока есть время.

– Хорошо, – кивнул Альтис, не открывая глаз. И добавил совсем непонятные слова: – Жаль, что он будет смертным…

Вскоре женщина вернулась, принеся завтрак и сверток, который передали чешуйчатые воины. Пламенный тоскливо глянул на еду, вздохнул и отвернулся. В свертке оказались его военная форма и клинки.

Молча одевшись, демон извлек из потайного кармана флейту. Уцелела. Во всем этом кошмаре, в бреду, в бою, в огне, в крови – она уцелела…

– Поешь, пожалуйста, – попросила женщина, увидев, что пленник не прикоснулся к завтраку.

Альтис отрицательно качнул головой, спрятал флейту, достал клинки. Провел рукой по лезвиям, проверил заточку. Как всегда – идеально. Спрятал их, обмотал ножны оружейным поясом, протянул женщине:

– Это Белые мечи. Их зовут Левый и Правый. Отдай сыну, когда подрастет.

Она растерянно приняла клинки, а Альтис ненадолго замер, глядя в пустоту, потом потребовал гербовую бумагу для писем и воск для печатей. Откуда он знал, что сильенская гербовая бумага и зачарованный воск у нее есть, женщина спрашивать не стала. Принесла и чернила с пером. «Примитив», – фыркнул демон, увидев столь древнее средство для письма. В Сильене уже около века не пользовались такой неудобной вещью, как перья. Но, расположившись за столом врачевательницы, принялся быстро писать на серебряном. Женщина заглянула ему через плечо. Почерк у него оказался идеальный. Она плохо читала на чужом языке, но смогла оценить, как ровно, красиво и аккуратно ложились строки. Не отрываясь от письма, он заговорил:

– Это в Нимадорге более-менее грамотный только каждый десятый. В Сильене – образование государственное. Обязательное для каждого. Университеты, академии, училища и школы. И вся учеба абсолютно бесплатная, только экзамены надо сдать. В Нимадорге девочек выдают замуж насильно и в возрасте от четырнадцати лет, в Сильене же – не раньше двадцати, а лучше позже, и только по желанию девушки. Если она не желает – никто не заставит. Разводы у нас тоже практикуют. У нимадоргцев в каждой семье не меньше пятерых детей, у сильенцев – двое, максимум трое. И беспризорников практически нет. А женщина может занимать положение зачастую более высокое, чем мужчина. У императора нет наследника, но есть наследница. И она будет полноправной императрицей, а не придатком к мужу. С ее характером Карэн вообще не выйдет замуж. Там все так сильно отличается от того, к чему ты привыкла, Нири!.. Там будет свобода, девочка. Только там ты поймешь, что значит дышать небом и никого не бояться. Уезжай. Бери самое необходимое и уезжай немедленно.

Женщина молчала. Она знала – он снова предвидел будущее. Видела в этих странных глазах, каких не может быть у людей. Запечатал два письма, начал третье.

– У тебя есть четыре часа, моя дорогая девочка. – Ниара горько усмехнулась. Это она-то – девочка? Это он, мальчишка совсем, так ее зовет?! А ведь мальчишка-то – седой… – Через пять часов будет поздно. Ты встретишь по дороге Волка и передашь ему одно из моих писем. Второе и третье отдашь двоим его спутникам, некромантам. Скажешь, одно для Talle’rey. Но первым на пути ты встретишь эльфа. Не удивляйся, этот ушастый идиот уже в пути и бежит сломя голову, чтобы спасти героя империи. Ты его ни с кем не спутаешь. У Таэра разные глаза…

– …Таэр! Ты ведь тот самый Таэр?!

Бывший пограничник остановил свою риат. Непонимающе нахмурился, посмотрев на усталую нимадоргскую женщину, говорившую на серебряном с сильным акцентом. Симпатичная, но очень измученная, усталая, с красными от недавних слез глазами.

– Можешь говорить на родном языке, я прекрасно его понимаю, – на чистом нимадоргском сказал эльф.

– Слава Куполу, – улыбнулась женщина. – Ален сказал, что я тебя встречу. И просил передать… ты только не обижайся, пожалуйста, он сказал слово в слово повторить… Даже выучить заставил. «Лопоухий, ты кретин. Я вытащил тебя из пасти Кошмара, чтобы ты жил, идиот. А теперь развернулся – и марш отсюда бегом. Девочку храни, как слезу богини, и доставь в Тарийское графство. Сдашь графине Карине с рук на руки, иначе удавлю идиота ушастого».

Нимадоргская женщина смущенно замолчала, не понимая реакции эльфа. Тот вытаращился на нее, как на внезапно ожившую статую Создателя, и даже, кажется, забыл, что нужно дышать.

– А еще он письмо передал…

Все еще шокированный эльф распечатал письмо и прочел несколько полных печали и отчаяния строк. Они подтвердили слух о смерти владычицы Дома Светлых. «А за Нири головой отвечаешь» – так заканчивалось послание.

Таэрилар соскочил с риат, подошел к женщине, заглянул ей в глаза. Провел рукой по щеке, вытирая уже высохшие слезы.

– Не плачь, девочка. Больше тебя никто никогда не обидит. Я лично прослежу. Отряд! Разворачиваемся…

– Но, командир!.. – попытался возразить один из воинов, но был жестко прерван:

– Приказы Белого командора не обсуждаются.

– А для меня он что передал? – Мужчина был высок, широкоплеч и беловолос. Что-то хищное, волчье читалось в каждой черте, каждом движении. И глаза у него были как два ярких изумруда. Ниара угадала под верхней губой клыки.

Женщина запустила руку в сумку, отыскивая запечатанное послание. Это письмо Пламенный писал очень-очень долго.

– Вот, – протянула она Волку запечатанный свиток.

Волк читал долго.

Всего две фразы.

Всего три слова.

«Живи, брат! Прости…»

…Путники спустились в предгорье. Шли гораздо медленней, чем хотелось Волку, но быстрей бежать не было возможности. Едва спустились со скал – встретили Калигула.

«Где мой высший?» – не поприветствовав, потребовал ответа къяр.

– В Некороне, – лаконично отозвался Арох.

Если бы звук, изданный конской глоткой, можно было перевести на любой из языков разумных, это была бы крайне матерная фраза.

– Мы как раз туда направляемся, – добавил бог-волк.

Къяр зло фыркнул:

«При всем моем уважении, великий бог, даже вы переломаете ноги на этой дороге, если продолжите путь ночью».

Арох согласился. Пора было становиться лагерем для короткого ночлега. А еще стоило переменить одежду: в зимней было неуютно. Уже при свете костра Арох переоделся. Нащупал в кармане теплой куртки сверток. Достал. Припомнил, откуда он у него. Так и не вспомнил. Развернул…

Тихий вздох заставил некромантов мгновенно насторожиться. Мальчишка эльф сидел у огня, держа на ладони большой, тускло-серый драгоценный камень. И смотрел, не отрываясь. А камень в отблесках костра начал изменяться.

– Не мешайте, – безжизненно бросил спутникам Волк.

Камень стремительно приобретал прозрачность и бесконечную глубину. Через несколько мгновений засветился и раскололся. Яркий огонек поднялся с руки Ароха и завис перед его лицом.

– Давно не виделись… – шепнул своей давно потерянной частичке сути бог-волк. Огонек стремительно приблизился к нему. Замер на миг. И вошел в сердце. – С возвращением…

Долгая томительная минута – и у костра вместо эльфенка сидел огромный белый волк.

– Три тысячи лет искал, – спокойно сказал Арох, невидяще глядя в огонь. – Нашел.

Изменился без вспышки, безболезненно обретая новый облик. Мужчина, сидевший теперь у костра на месте Волка, был человеком. Высоким, широкоплечим, сильным, идеально сложенным. Бронзовая кожа и белые как снег волосы, белые брови и светло-пепельные ресницы вокруг ярко-зеленых глаз. Как и любой бог, он был красив. В этот раз – по-волчьи. Одежда вся оказалась снежно-белой. Арох передернул плечами, и непрактичный белый цвет ткани сменился черным. Где-то вдалеке послышался волчий голос. А потом еще один. И еще. И еще…

Великий вожак вернулся. Волки ликовали…

– Я не буду последним. – Горло свело, но Волк смог это произнести. – Арох Архорт не станет последним искателем!

Со злостью разорвал письмо.

– Калигул! Ты со мной?

«Всегда, брат моего господина».

– Мы с тобой, Арох. До конца! – пришпорили своих златогривых оба некроманта.

– Кто из вас Аллодис? – спросила Ниара. Она уже устала удивляться.

– Я, – отозвался светловолосый колдун.

– Альтис просил передать вот это…

Пленник положил правую руку на стол и произнес, глядя на Ниару:

– Аллодису передашь вот это… – Приказал в пустоту: – Слезай.

Никто не отозвался, и парень раздраженно повторил:

– Я сказал – слезай! Я чувствую, что ты пробудилась. Выбирайся сейчас же. Приказы не обсуждаются!

Змейка выползла из рукава. Маленькая, полупрозрачная, она переливалась зеленью, багрянцем и золотом. Волны недовольства и раздражения исходили от магического создания и ощущались почти физически. Альтис сложил ладони в замок, рассматривая свою маленькую спутницу:

– Поверь мне, Зерги. Ты прошла со мной достаточно. А теперь – просто поверь мне. Так надо. Нири, подставь руку и не бойся.

Змейка заползла в рукав женщины и устроилась теплым браслетом на предплечье.

Семь писем разным адресатам. Каждое он запечатал, подписал. Вручил Ниаре.

– Спрячь сразу, – попросил он.

Не привыкшая перечить мужчинам целительница взяла письма, отнесла в комнату.

Альтис быстро схватил какую-то книгу с полки, развалился в кресле так, будто сидел там уже пару часов, открыл книгу на середине и мгновенно погрузился в чтение. Книга оказалась третьесортным рыцарским романом.

Открывшуюся дверь и легкие шаги он услышал. Да гость и не скрывался.

– Интересное чтиво? – прохладно поинтересовался мужской голос.

– Скучное дерьмо, – отозвался Альтис.

– Тогда какого нежитя так увлекся какой-то паршивой книжонкой?

– Это скучное дерьмо я еще не читал, – поднял взгляд демон. – В Нимадорге вообще нет хороших книг, кроме учебников некромантии и демонологии. Твоими стараниями.

Керрон картинно поклонился.

– Как твои кости? – с ложной заботой спросил демон.

– Ты мне позвоночник в трех местах сломал, скотина златоглазая, – беспечным, не соответствующим словам тоном ответил истинный владыка империи. – Двенадцать ребер и лопатку. До сих пор заращиваю.

Альтис только красноречиво хмыкнул. В выражении лица четко читалось: «Если обделался, мое тебе сочувствие, неудачник». Керрон пренебрег наглым выражением на физиономии демона, демонстративно оглядел его с головы до ног:

– Я смотрю, ты ничем не скован. И не в камере. Развей мои сомнения, я в недоумении! Почему ты еще здесь, а не на полпути в свою драгоценную Сильену?

Смех у него был негромкий и непонятный. Веселый, но в то же время горький.

– А ты дурак, принц.

– Владыка, – педантично поправил тот.

– Принц, – усмехнулся Альтис. – Упрямый, амбициозный Янтарный принц. Посмотри на меня! Я и так мертв, уже давно. Вы меня даже убить-то не сможете.

– Я бы с этим поспорил… – попытался возразить предатель рода Янтаря, но демон прервал:

– И проиграл бы. Я всегда прав, пора бы тебе это запомнить. Знаешь, о чем я жалею, Керр? О тебе. Если бы мы раньше заинтересовались тобой, ты бы вырос совсем другим. И все пошло бы по-другому. Только теперь уже поздно что-то менять…

Впервые за сотни лет Керрон опустил взгляд. Ему казалось, воспоминания, тщательно вытравленные из души, истерлись навсегда, но нет. И сейчас память ярко ожила. Не холодная и серая, а переполненная цветом и чувством! Оживало внутри то, что Керрон давно убил!.. Как будто было вчера…

Смех и яркие цветные крылья. Тепло и забота. Уверенность, что Альтис не сдаст их отцу за детские шалости. На всех у него находилось время, каждому он дарил частичку своей души, ничего не прося взамен. Керрон любил его, как все дети. И как каждый, он боялся только одного – разочарования в золотых глазах. Наказания, недовольство взрослых, любые неприятности и проблемы – все это было ничто по сравнению с его разочарованием. Его улыбка была наградой. Он был дороже и ближе родного отца. Что потом изменилось?.. Почему они теперь враги?..

Янтарный шагнул вперед, открыл рот, чтобы спросить: «Почему?.. Почему?!..» И прочел ответ в сине-золотистых глазах. Потому что принц возжелал власти. А демон-хранитель упустил это желание из виду, не объяснил, не предостерег… и в этом виноват.

Эта вина преданного перед предателем окончательно добила создателя Нимадоргской империи.

– Ты не уйдешь? – первым нарушил молчание владыка некромантов. Чего больше было в его вопросе – опаски или надежды?..

– Нет, – отрицательно качнул седой головой пленник.

Верховный некромант направился к выходу, но у двери его остановил голос:

– Если сегодня пошлешь к демонам Дариата и не позволишь ему пытать меня – буду искренне благодарен.