Текст книги "Клинок Белого Пламени"

– Хорошо, – что-то обдумав, отозвался владыка. – Можешь выйти в город. Тебе никто не будет чинить препятствий. Только форму серебряного офицера сними.

– Спасибо, – поблагодарил Альтис. – И пришли мне вина. Хорошего, из своих запасов, а не помоев, которые твои стражники вечерами заливают в глотки.

Керрон кивнул, не оборачиваясь, и вышел.

Прижавшись плечом к дверному косяку, Ниара стояла тихо, едва дыша. Она не поняла и половины разговора, который велся на устаревшем диалекте, но тон, которым разговаривал юный пленник с самим магистром… Что же в этом мальчишке такого, что весь мир перед ним стелется?!

Она вздрогнула, услышав, как упала на пол книга, которую он держал на коленях. Что-то внутри сжалось от страха, и она рывком распахнула дверь из своей маленькой комнатки в кабинет. Он сидел в кресле и смотрел в никуда.

– Все могло быть по-другому… все!.. Совсем, совсем иначе… И никому, никому бы не пришлось умирать!..

Женщина подошла, опустилась перед ним на пол, взяла за руки. Просто молчала, запоминая его таким. Каждую черточку. Он будто очнулся, поднял ее с пола, усадил к себе на колени.

– Побудь со мной, пока есть время, – шепнул он. – У меня осталось много врагов, Нири, поэтому береги малыша. И себя береги…

И время потерялось. Она плакала впервые за много лет, и в поцелуях смешались сладость с горечью. Он открыл ей целый мир, новый, неизученный, удивительный, невозможный. Подарил чудо. Отдал себя всего, без остатка. А теперь уходил. Добровольно. В Нимадорге знали, что такое «пришло время», и умели уважать выбор.

Все закончилось слишком быстро. Она собиралась, как во сне, а парень помогал и поторапливал, что-то беспечно рассказывая о Серебряной Империи и о будущем. О будущем, которого он уже не застанет…

– Женщина! Не смей меня жалеть! – Резкий голос будто пробудил ее, и Ниара обнаружила, что стоит рядом с заседланной лошадью, а пленник, так же свободно покинувший замок, застегивает на ней куртку походного костюма. Попытавшись что-то сказать, она встретилась с ним взглядом и утонула в этих невозможных глазах… Притянув ее к себе, он снова подарил ей всю свою нежность в одном поцелуе. – И учись наконец возражать мужчинам, женщина. Ты отправляешься в империю, корону которой наследует девочка! – повторил он в который раз. – Но жалеть меня все равно не вздумай.

Только оказавшись за воротами, далеко от города, она поняла, что оставляет там. Таких, как тот, чьим именем пугают в Нимадорге не только непослушных детей, но и взрослых, больше не существует. Единственный и неповторимый. Ниара теперь как никогда ясно поняла, почему мир, что перед ним, напоминает ласкового щенка. Он просто искренне влюблен во все, что есть в мире прекрасного. Он сам и есть любовь… Любовь, которую утопили в крови, втоптали в смерть и грязь!

Ниара прижала руки к животу, сдавленно всхлипнула. Выпрямилась и пришпорила лошадь. Его сын будет жить. Во что бы то ни стало – будет жить! И будет героем…

Стоя на стене замка, Альтис долго провожал взглядом женскую фигурку на лошади. До тех пор, пока она не исчезла за горизонтом. У нее все будет хорошо – он знал. Ну и на всякий случай навесил на нее такое количество защитно-боевых сетей, что хватило бы отправить в подматерию пару-тройку демонов. Нельзя под Печатью обращаться к истинной силе, но… плевать.

Солнце было еще высоко, и взгляд невольно обратился к городу внизу. Никакого желания спускаться не возникло. Вместо этого Альтис огляделся и направился прямиком на крышу. Забравшись туда, где никто не смог бы его потревожить, преспокойно лег греться на солнышке. Он уже все решил. Никакого побега не будет. Вся эта клоака с упырем на троне достойна одного – уничтожения. Некорон – истинное сердце Нимадорга. Уничтожить его – и империя начнет меняться.

Альтис коснулся колечка в ухе, убеждаясь, что оно никуда не делось. Эррхорт, ведущий свои игры, знал, что делал. Пламенный не сомневался, что верховный просчитал заранее его действия и в любом случае оставался в выигрыше. Пожиратель Душ – скотина, но не идиот, как тот же Мишма. Он все еще хочет жить и продолжать властвовать в своем мире. И вообще как-то не стремится поставить себя в положение раба, а потом и мертвеца, заключая контракты с чужаками. В отличие от умников вроде Мишмы и Милано. Одного поля придурки, хоть и с разных пластов бытия.

Сын Пламени – козырный туз в рукаве у верховного.

Жаль Зверя. Он должен был умереть совсем по-другому, чтобы Альтис наконец подчинил себе суть полностью. Теперь же требовалось время, которого не было. Личность мертва, а основа вполне себе жива. Дариат – наивный. Ведь при желании вполне можно воскресить Звереныша. Но лучше сделать суть Зверя основой для призыва Кошмара. Обратная сторона дара, благодаря которому демон умел легко снимать метки с проклятых душ. Даже корона была ему не так нужна, как остальным демонам. Хотя с короной Тьмы легче.

Завтра. Завтра он призовет Кошмар в материю и спустит его с поводка. Если ублюдки-чужаки успеют убежать, им невероятно повезет. Всепожирающая тварь не только истребит живое, но и сам город вместе с землей, на которой тот стоит, уничтожит.

Это все будет завтра. Сегодня же еще есть время погреться на солнышке, улыбаясь небу. Флейта в руках. И радостная, легкая песня свободы. Музыка поет, рассказывая о том, что все было не зря и жизнь прожита не напрасно. Пусть успел не все, пора отпустить то, что уже не сделать. Всю боль, всю печаль – пора отпустить… Уходить в Пламя нужно с улыбкой. Скоро все закончится. И будет свобода от всего. От долга, который держал прочнее любого якоря. Хватит. Безумно хочется мира и покоя…

Музыка звучала. А небо улыбалось ему чистым солнечным светом. Здесь не было того мерзкого марева, что царило внизу. Никакого…

Спустился он уже ночью. Внизу его терпеливо поджидали двое чешуйчатых. Конвой. Пламенный хмыкнул, воины клана Шиа вздохнули. Драться они будут. Но без охоты и только при необходимости.

– Как вас хоть звать-то, чудики? – с усмешкой спросил Альтис.

– Т’ильех Шиа, – представился парень с изумрудным узором на темной чешуе.

– А я – Л’ерг Шиа, – сообщил второй, с узором из багряных чешуек.

– Ну а я – Альтис Пламенный. – Демон улыбнулся совершенно искренне. Сощурился и хитро спросил: – Пить то, что горит, умеете?

Чешуйчатые переглянулись и одновременно кивнули. Они были гораздо выше Пламенного, но рядом с ним сами себе казались мальчишками. Керрон не пожалел своих запасов и прислал здоровую бочку самого лучшего. Л’ерг взвалил бочку себе на плечо, Т’ильех в это время раздобыл три кружки, корзину с закусью, и пленный вместе с конвоем устроились пить на замковой стене, по дороге послав караульных и начальника стражи в задницу верховному магистру. С магистром связываться никто почему-то не захотел, и их оставили в покое. Альтис хохотал до слез, представив себе рожи стражников, когда завтра они узнают в сегодняшнем вконец оборзевшем офицере лютого и страшного врага, чудом взятого в плен. Оба Шиа в это время только прятали взгляды. Он смеется над собственной смертью.

К середине ночи троица оказалась достаточно пьяна, чтобы пойти на поиски приключений и подвигов. И они пошли! По очереди таща недопитую бочку с собой.

К рассвету Альтис только урывками помнил устроенный ночью дебош. Судя по тому, как болели челюсть и кулаки, – успели подраться. Где-то стащили еще закуски, как-то умудрились затащить на стену, помимо бочки с вином, еще пару бочонков пива.

Конвойные мирно дрыхли на стене, а Альтис осознал себя стоящим и пристально смотрящим на восток, в сторону светлеющего неба. Утро вступало в свои права неторопливо. Начиналась осень. В прохладном воздухе проступал запах скорого дождя. И тогда его накрыло…

Протрезвел мгновенно. Сполз по стене, почти упав меж каменных зубцов. Невидяще смотрел в светлеющее небо. Его трясло, как в лихорадке, и зубы приходилось сжимать с силой, чтобы они не выбивали предательскую дробь.

Снова и снова возвращалось прошлое, накрыв с головой. Смерть, кровь, бессмысленная жестокость… Братья, смерть каждого, пережитая заново… Коган, Трэн, Стрим, Литис, Колокольчик… Алинка… И Альтаир. Альтаир…

Рейды устрашения, после которых каждый раз приходилось жестоко пытать самого себя, чтобы забыть!.. Забыть этот ужас, эту грязь, эту кровь, в количестве которой его вместе со всей сотней Грифона утопить можно!..

Альтаир… За что все это, Альтаир?! Где ты теперь, всесильный старший брат?! Почему нельзя прийти, уткнуться тебе в плечо, чтобы отпустила боль и рассеялся страх?..

Своими руками убить того, у кого на руках вырос… Как живое, встало перед ним прошлое. Утопленное в крови и грязи.

Тебя не будет рядом, Альтаир. Младшему из тройки придется умирать в одиночку. Если бы просто умирать… Лишь бы выдержать.

Выдержать?! Не смешно!.. Кошмар сожрет его, ни разу не чихнув! И если бы просто убил… Нет, Кошмар утопит сына Пламени в той крови, которую тот пролил, в боли и грязи, только еще и усилит все это в десяток раз.

Боится?! Нет, он не боится… Он в ужасе. Страшно до такой степени, что можно сойти с ума. Хотелось скулить и подвывать от страха, да только горло свело…

Как в руках оказалась флейта, Альтис не понял. Мелодия дрожала и срывалась, пальцы не слушались, а дыхание не восстанавливалось. Постепенно, медленно выровнялась… Музыка, зазвучавшая над спящим городом и замком, вместила в себя все. Всю безумную, бесконечную тоску с болью. Вину, страх, отчаяние и безнадежность…

Все.

Никогда еще так не плакала и не пела его черная с серебром флейта, как в последний раз.

Последний.

Когда взошло солнце, Альтис смог твердо встать на ноги. Посмотрел на флейту. Бросил ее на камни стены и раздавил тяжелым ботинком. Отвернулся, лишь бы не видеть оставшиеся от нее щепы…

– Зачем же так? – беспомощно произнес Л’ерг.

Т’ильех не смог сказать ничего – только смотрел на обломки, тщетно пытаясь избавиться от сдавивших горло тисков.

– Уходите из города, сопляки чешуйчатые, – устало и тускло бросил воинам демон. – Я не хочу вас убивать, поэтому предупреждаю – вскоре здесь не останется ничего живого. Вы отважны и молоды. Так поживите еще в свое удовольствие.

Оба Шиа молчали. Альтис обернулся, чтобы взглянуть на молодых наивных чужаков, и тогда Т’ильех наконец смог подняться на ноги. Поклонился Пламенному и произнес:

– Мы благодарим за твой дар, бог. И за веру в нас…

– Лучшей благодарностью будут ваши жизни, воины, – сказал Альтис.

– Позволь нам сопроводить тебя хотя бы до площади, – попросил Л’ерг. – Мы знаем, что такое идти через толпу, жаждущую крови.

– Хорошо, – немного поколебавшись, кивнул демон. – Но потом – бегите быстро и не оглядывайтесь. Здесь разверзнется бездна.

Два часа Пламенный бродил тенью по цитадели. Такими же тенями за демоном таскались два подавленных конвоира, не отдающих себе отчета в том, что защищали его, а не от него, как было приказано. Демон запил вином огромную дозу обезболивающих и мышечного модулятора, добытых в лаборатории Ниары. Потом Альтис на час в одиночку оккупировал сауну и яростно смыл с себя грязь ночи и липкий страх утра. Осталась только тоскливая опустошенность, которая никак не смывалась.

Прошелся еще разок по внешней стене. Солнце бесконечно медленно подползало к зениту. Ожидание стало невыносимым. И вскоре демон отыскал в цитадели кабинет верховного магистра некромантии.

Шиа молча приставили к глоткам охранявших дверь стражей свои глефы, и те предпочли за лучшее не связываться с сумасшедшим конвоем безумного пленника. А тот пинком распахнул дверь, спокойно вошел и поинтересовался, глядя только на Керрона:

– Долго мне еще ждать?

– Альтис… ты?.. – Верховный некромант растерянно поглядел на демона.

Тот вздохнул:

– Идем уже, Янтарный. Я устал.

Магистр отвернулся, не в силах смотреть на того, кого предал много, очень много раз. Не только его, но и все, что ему было дорого, всю память о нем, все идеалы, которые он воспитывал в наследниках…

– Прекрати, принц. Ничего уже не исправишь. Я видел, что на площади все готово. И паскудная толпа твоих подданных уже собирается посмотреть, как я буду умирать. Хватит тянуть время. Ты хотел моей смерти, Керр. Так что же сейчас ты отворачиваешься?..

– Как же я тебя ненавижу, – прошептал создатель Нимадоргской империи. Только голос у него дрожал.

– Ничего не получится, Криатон, – подал голос Дариат. – Он совершенен. Я никогда не смогу воссоздать такое совершенство.

– Жаль, – отозвался демиург в плаще ночи, не отрывая взгляда от сына Пламени.

– Что значит совершенен?! – раздалось с другой стороны раздраженное рычание Рыжего. – Хочешь сказать, что он равен нам?!

– Хочу сказать, что он по-своему лучше нас, – спокойно отозвался Дариат. – И я бы не советовал тебе задевать венец творения всего этого мира. А то он может вышвырнуть тебя отсюда насовсем так же, как Матиалиса. Достаточно как следует разъярить. Паук до сих пор не оправился. – Пожилой эльф приблизился к юному демону, стараясь прочесть в глазах хоть что-то, кроме усталости и пустоты: – Слышишь, мальчик?.. Твой мир плачет о тебе.

– Я тоже когда-то плакал о нем, – ответил демон.

– Не понимаю, – помотал головой Руан. – Почему ты свободно ходишь где захочешь и даже не попытался сбежать?!

– Зачем? – вяло удивился Пламенный. – Демиурги… Смерть – это свобода. Я так долго танцевал с ней в тандеме, что уже забыл, что такое жизнь. Вы надоели мне своей пустой болтовней. Хватит уже.

Они шли на казнь так, будто это собирались убить их, а не того, кто шагал с гордо поднятой головой и застывшей на губах улыбкой героя-изгоя. Когда один из сопровождавших стражников попытался бросить в пленника камень, Керрон его прикончил на глазах у толпы.

– Никто не проявит неуважения к тому, кого вы боялись на протяжении восьми лет, – разнесся его голос над площадью. Люди притихли. – Никто не посмеет бросить камень в того, чьим именем вы пугаете своих непослушных детей.

Многие, очень многие съехались сегодня сюда со всей округи, едва прослышав о казни века. Жители всех окрестных деревень и городов, находившихся поблизости. Двое чешуйчатых воинов с ненавистью смотрели на толпу, стараясь охранить пленного даже от злых взглядов. Пусть другие говорят, что они боги, пусть остальные из клана поклоняются рыжеволосому Создателю. Двое Шиа знают, кто тут настоящий бог. Достойный…

Они довели Пламенного до самой трибуны.

– Идите, – приказал демон.

– Позволь… позволь нам… – Голос Л’ерга прервался.

– Позволь нам провести первую часть… – сипло выдавил Т’ильех. – Это очень больно… А мы сможем сделать так, что боли не будет.

Стражники удивленно косились на пленного и конвоиров. Кажется, кто-то с кем-то успел поменяться ролями. Немного опоздавший к началу Мишма с удивлением смотрел на то, что происходило на трибуне. Кто тут пленник, а кто господин и хозяин положения?! Одет он был… Кожаные штаны, изящные сапоги, дорогой черный шелк рубашки с тончайшей золотой вышивкой и пиктограммой Пламени во всю спину. Так… по-нимадоргски. Он постарался не только в одежде выглядеть сегодня безупречно. Даже осанка – королевская. Разве это пленник?! Весь он – небрежное изящество, понятное любому из этих людей.

Альтис усмехнулся, найдя взглядом давнего врага, шагнул к толпе и… во весь голос обматерил собравшихся.

На чистейшем нимадоргском, используя такие идиомы и обороты, какие может знать только тот, кто родился и вырос здесь, кто впитал с молоком матери обычаи, дух этой земли. Напоследок продемонстрировав людям известный жест, подошел к деревянному щиту и кивнул двоим воинам. Кто-то разглядел, что аккуратные, ровные и изящные, как у девушки, ногти окаймлены золотом, и сказал тем, кто не видел. По толпе пронесся восхищенный шепот, сменивший грязные выкрики.

Руки раскинул сам. Чуть поправив правую ладонь Пламенного, чешуйчатые приготовили острые стилеты. В гробовой тишине был слышен судорожный вздох Т’ильеха. Никто не смел нарушить повисшее молчание. Шок толпы постепенно сменялся недоумением и пониманием, что что-то не так. Они ведь пришли увидеть, как убьют чужака. Пленника. А он… такой… свой. Один из них. И шел так, будто восходит на трон, а не на помост. И каждый, кто видел его, легко узнал ритуал готовности к смерти. Исконно их ритуал, не имеющий никакого отношения к Сильене.

Два коротких удара – и тонкие запястья прибиты стилетами к деревянному щиту. Отойдя на два шага, воины Шиа опустились перед достойнейшим из богов на одно колено и склонились.

Руан в ярости сжал зубы и сощурился.

– Уходите, – негромко сказал демон.

– Прости нас… и спасибо…

Они вскочили, спрыгнули в толпу, стали выбираться, стремясь уйти как можно быстрее и дальше.

– Руан! – крикнул Альтис, отвлекая демиурга от мальчишек, пока те уходили. – Ты – рыжий обсосок, которого побила девчонка!

– А ты сейчас сдохнешь! – взбесился обожженный.

– А ты все равно останешься обсоском, которого побила девчонка. – На устах демона появилась издевательская усмешка. – И твоя обгоревшая рожа будет тебе о том напоминать всю оставшуюся жизнь!

Демиург зло взглянул на него единственным глазом, плавной, танцующей походкой подошел вплотную и радостно оскалился демону в лицо:

– Ты, говорят, садист и понимаешь толк в пытках? Тогда сможешь оценить мое искусство. Потому что твой палач – это я.

– Ну-ну, – хмыкнул демон. – Удиви меня!

Рубашку с демона срезали. Собравшиеся издали первые звуки после тирады Альтиса – они роптали.

Пять отравленных спиц нашли болевые точки и легко вошли в тело Пламенного.

– Удиви-и-ил! – протянул демон своим глубоким, разносящимся на всю площадь голосом. – Промахнулся два раза из пяти. Или ты думал, что отрава, которой спицы смазаны, заменит твою криворукость? Тоже мне палач! Даже убийцу нормального – и то не смогли найти. Тоже мне великая империя!..

Руан молча, почти без размаха, проткнул левый коленный сустав демона, прибивая к щиту длинным стилетом. Альтис запнулся. Выдохнул. Подождал. Набрал воздуха в грудь и четко высказался:

– А это был очень некрасивый и грубый ход.

Толпа зароптала еще громче. Проклятый демон знал, что говорить! Тварь! Он все спланировал! Даже собственную казнь – и ту обернул в свою пользу!.. Рыжий нажал на рукоять стилета, и лезвие внутри колена демона разделилось на три, распахав сустав в кашу. Кровь брызнула в стороны. Странно, но кровь была насыщенного черного цвета. Демон помолчал, собираясь с духом, склонился вперед, насколько позволяли прибитые руки, и высказал Руану все, что он о нем думает.

Рыжий и сам понимал, что погорячился. Теперь левая нога этого ненормального психа перестала представлять собой какую-либо ценность для пытки, но демиург был очень-очень зол. И все-таки ему удалось взять себя в руки. Дальше опытный садист продолжал пытку медленно. Если бы эта Пламенная сволочь еще и вела себя, как положено умирающему пленнику, было бы идеально. Но этот ублюдок ржет в лицо собственному палачу и еще и комментирует малейшую неточность! У Руана уже руки от ярости слегка подрагивали!.. Нет, совсем не так медноволосый демиург представлял себе эту казнь.

Когда у демона не осталось сил каждый раз громко и в подробностях говорить в лицо своему мучителю все, что он думает, Руан обрадовался. Но, как оказалось, рано. Ни одного стона, даже подавленного, он так и не дождался. Только говорить Пламенный стал тише и реже. Но высказывался от того не менее едко.

Кровь – черная.

И толпа за спиной – молчит.

А потом и демон замолчал. Руан так удивился, что отступил.

Альтис стоял, вскинув голову, закрыв глаза, прямой, как будто внутри у него железный стержень. Только губа прокушена, черная кровь струйкой стекает по подбородку. И яркий солнечный луч падал прямо на щит. Откуда-то радуга на лице…

Руан вдруг понял – это не радуга. Просто демон плакал. И это слезы стекали по лицу.

– Я люблю тебя, мир мой… – сорвался с окровавленных губ шепот. – Я нарекаю тебя…

Рыжий замахнулся ритуальным пыточным клинком, которым только что резал ремни из кожи пленного, чтобы перерезать ему горло, только бы не позволить!..

– Сиэ’раэй’ан…

Мир зашелся в крике. Он кричал не от радости наречения. От страха и боли!

На зов носящего корону пришел в материю Кошмар!..

«Пожри недостойных!» – приказал демон.

«Повинуюсь…» – шепнуло существо, заволакивая собой все вокруг.

«Стой!.. – крикнул демон. – Не убивай всех! Оставь чистые души!»

«ВСЕХ!» – зарычало древнее и страшное существо.

«Нет!.. – В отчаянии демон из последних сил сдерживал чудовище. – Оставь невиновных! Возьми вместо них меня!»

«Тебя?.. – Существо замерло, обволакивая собой призвавшего. – Сильный… Хорошо… Твой выбор!»

И началась настоящая пытка. Властвуя над Кошмаром, Пламенный умирал с каждым пожранным. Все, что испытывали жертвы всепоглощающего ужаса, чувствовал и Альтис. Даже смерть животных, собак, кошек, птиц, мышей – все, абсолютно все он испытывал на себе. Для каждого ужас подматерии находил свою смерть, самую изощренную. Так, чтобы живые испытали невероятный страх и боль. И все, все пропускал через того, кто его призвал. Такова расплата.

Любой другой умер бы в первую же секунду.

Но не Альтис. Он держался, как в свое время держался Эррхорт, который знал, что, если умрет, Кошмар будет некому остановить и он пожрет гораздо больше, чем приказано. Железной хваткой демон продолжал удерживать монстра, заставляя его выносить из себя за границу уничтожаемого тех, кого мог счесть невиновными. Каждую душу демон видел как на ладони. Проникнув в сознание Кошмара, одних он щадил, других карал… Лишь бы пожиратель бытия не вышел из-под контроля. Но кажется, он уже и не пытался нарушить приказ.

Боль… страх… боль… запредельный ужас…

Мир переставал существовать, превращаясь в бесконечную пытку, сводившую с ума.

Суть Зверя облекла личность броней, принимая на себя две трети ударов. Не выдержала…

Альтис выдохнул, отпуская себя на свободу. Больше не выдержать. Ничего, кроме боли, крови и грязи, не осталось. Безумие пришло как спасение. Так просто – сделать один шаг за грань остатков рассудка. Больше в себя не прийти. Он прыгнул в бездну, из которой его уже некому вытащить.

Нечеловеческий крик взметнулся над миром. Крик, плач и безумный смех…

Флотилия из пятнадцати корабликов морского бога подходила к берегу у Некорона.

Адмирал Риноиль до боли в глазах всматривался в марево, накрывшее землю, пытаясь понять, что происходит. Купол, Создатель, лишь бы успеть!..

Четверо подростков сидели на спинах четырех древних драконов, подлетавших к берегу.

«Еще немножко, малышка, – мысленно обратился к своей наезднице золотисто-синий Дракон. – Чуть-чуть, маленькое Зеркало…»

«Я держусь, Рао! – отозвалась Карэн. – Мы успеем?»

«Мы постараемся, маленькая…»

«Рао… Что это?..»

Воздушная волна сбила Волка с ног. Он вскочил, готовый бежать дальше, и застыл. А потом завыл. Не запел, как обычно поют волки и сам Великий Волк.

Завыл. Безнадежно, с глухим, беспросветным отчаянием.

А впереди Кошмар пожирал целый город и жителей вместе с домами и самой землей…

Воздух в легких кончился. Волк рванул к городу, огромными прыжками преодолевая расстояние. Он почти достиг границы, за которой кончалось сущее и начиналась власть подматериального чудовища. Волна чистой силы отбросила его прочь. Он поднимался на четыре лапы, но встал на две ноги.

«Живи, брат!..»

Живи, Волк…

– Сволочь… Ненавижу… Ты свинья, брат… Я не хочу быть последним! Не хочу!!! Не хочу-у-у!!!..

Скорчившись у границы, за которую ему не было хода, Волк проклинал все на свете и сам свет за то, что там самой страшной смертью умирал последний побратим, а он не мог даже разделить с ним эту участь!..

Тоненькая, незримая ниточка натянулась… лопнула…

Все… все. Все…

Арох заорал, срывая голос.

Аллодис держал в руках угрожающе шипящую Зерги. Впереди Кошмар пожирал остатки Некорона.

– Эх, не могу… – вздохнул некромант. Обернулся к другу: – Нангерат! У меня ассоциативная цепочка другая. Но мне очень нужно, чтобы ты кое-что сделал. Позови Создателя именем моей жены!

Нангерат посмотрел на друга, как на законченного идиота, и вдруг вспомнил… «Однажды он потребует от тебя совершеннейшую глупость… и если ты ее не сделаешь, все пойдет прахом». Не дожидаясь повторения просьбы, Нангерат выкрикнул в пространство:

– Марго!..

Зерги налилась светом, соскользнула с рук Аллодиса, и через мгновение вместо змейки стояла девочка. А снова ставшая изумрудной LiiTtu’shot обвилась вокруг ее запястья.

– Опоздали… – отчаянно произнесла Создатель, глядя на то, что осталось от Некорона. – Аллодис! То, что осталось от Розы, – у тебя?

– Да, – отозвался колдун.

– Разбей! – приказала Смычок.

Кусок сплавленного стекла разбился об камни на мелкие осколки. Крохотный огонек внутри погас.

– Пусть это получится, – пробормотала девочка, направляясь к своему созданному.

Волк остался один. Последний. И сейчас он готов был умереть от боли и горя.

Белое Пламя вспыхнуло на остатках развалин, охватило город, вытесняя Кошмар.

Пламя шептало, уговаривало, молило, и те, кто оказался рядом, слышали, как две стихии говорят меж собой.

– Отдай… – умоляло Пламя. – Он не твой… Отдай!..

– Мой!.. – Злой рык Кошмара. – Сам пришел, никто не звал!..

– Зачем он тебе?.. Ну отдай!.. Ему больно…

– Сильный… вкусная суть… мое!..

– Верни… Мой!.. И всегда был мой!..

– Жертва добровольна!..

– Тебе мало жертв?.. Он так много отдал!..

– Себя – тоже…

– ВЕРНИ!.. ОН МОЙ!..

– Так нужен?..

– Больше… Ему больно… Отдай…

Пытка затихла… Откуда-то пришло тепло и смутно знакомый шелест. Родная стихия обняла израненное, изжеванное в ненасытной пасти Кошмара тело… Как только жив еще?.. И кто-то пел. Так знакомо… так горько…

Пело само Пламя. Чистый, чувственный голос одной синеокой сумасшедшей воительницы и тихие струны отданной Пламени тэры… Он знал – эта музыка, эта песня звучала только для него одного…

Кто ты? Откуда знаешь эти слова, что ранят в самое сердце? Только сердце и осталось, тело сильнее ранить некуда, от сути – одни клочья…

Это же я…

Алина?!

Пламя!

Алинка!!..

Все теперь будет хорошо, Альтис. Слышишь?

Ты заберешь меня к себе? Я наконец-то вернусь в Огонь?.. Тогда я счастлив…

Ты действительно этого хочешь?.. Ты так юн… В жизни столько всего неизведанного!

Хочу… Я слишком устал. Забери меня, пожалуйста, домой…

Я могу все исправить…

Не нужно. Прошу, забери меня. Я не могу больше. Я не хочу больше…

Иди. Иди…

В последних словах Огня демону послышалась горечь. Альтис улыбнулся, хотя это было очень-очень больно. Он улыбался, растворяясь в той стихии, из которой пришел. Как всегда – без тени сомнений.

Белое Пламя обнимало, осторожно и мягко вытащив сознание из когтей безумия. Первой сгорела боль израненного тела, медленно, сменяясь ласковым, родным теплом. Истерзанная и разорванная в клочья суть оживала, исчезали раны. Две враждовавшие части сути медленно соединялись, сливаясь воедино и становясь частью первостихии. Память причиняла еще больше боли, чем пытки, но Пламя мягко шепнуло: «Ты был прав. Ни о чем не жалей. Не бойся. Поверь мне. Я с тобой…»

Альтис верил. Как можно не верить Огню, отвоевавшему тебя у самого Кошмара?

Каждую струнку, каждую частичку, каждое самое крохотное воспоминание Пламя отбирало у мира, возвращая в себя.

– Пламенный!

Он очнулся, впервые за вечность понимая – ему легко. И больше совсем-совсем не больно. Рассмеялся от неожиданной и такой чудесной радости.

– Альтис… – Алинка улыбалась. Она была Пламенем, Пламя было ею. Богиня в первостихии. Теперь – шаг до того, чтобы уйти окончательно. Она просто ждала его. – Ты самый лучший. И я люблю тебя. Пойдем?..

– Да! – И двое детей одной стихии взялись за руки.

Последний шаг они сделают вместе. Два голоса слились в один ликующий крик, разнесшийся над миром:

– Я – ПЛАМЯ!!..

Сбылась мечта… Он вернулся в Огонь. Стал Пламенем. И растворился в нем без остатка…