Текст книги "Русская идея и американская мечта"

Такой подход вовсе не был равнозначен антизападничеству. Скорее его можно было рассматривать как поиск призмы, позволяющей разглядеть на Западе то, в чем нуждается Россия. Именно так ставил в свое время вопрос Гоголь. «И прежде и теперь мне казалось, что русский гражданин должен знать дела Европы, – писал он в «Авторской исповеди». – Но я был убежден всегда, что если, при этой похвальной жадности знать чужеземное, упустишь из вида свои русские начала, то знанья эти не принесут добра, собьют, спутают и разбросают мысли, наместо того чтобы сосредоточить и собрать их. И прежде и теперь я был уверен в том, что нужно очень хорошо и очень глубоко узнать свою русскую природу и что только с помощью этого знанья можно почувствовать, что именно следует нам брать и заимствовать из Европы, которая сама этого не говорит»³⁴⁸.

Но стремление к углубленному национальному самопознанию, ориентация на поиск собственного, имманентного условиям России пути развития нередко перерастали в настороженное, а то и просто враждебное, нигилистическое отношение к Западу, в огульное отрицание либерально-демократических ценностей, ассоциировавшихся с западной цивилизацией. Незападничество оборачивалось антизападничеством, принимавшим порой более или менее отчетливо выраженные националистические черты³⁴⁹. Хотя справедливости ради надо признать, что Запад нередко сам провоцировал (и продолжает провоцировать) своей восточной политикой и своими оценками России и русских такое отношение к себе. Однако корректная идентификация причины не меняет оценки характера следствия.

Русская идея, формируясь как идея национальная (общероссийская), не была в основе своей идеей националистической – ни в том смысле, чтобы возвышать великорусский этнос над всеми остальными этносами, населявшими Россию³⁵⁰, ни в том смысле, чтобы ставить русскую нацию над остальными мировыми нациями – немцами, французами или американцами. По словам Сергея Булгакова (а под ними могли бы подписаться многие из тех, кто писал о России и Русской идее), «стремление к национальной автономии, к сохранению национальности, ее защите есть только отрицательное выражение этой идеи (речь идет о «национальной идее». – Э.Б.), имеющее цену лишь в связи с подразумеваемым положительным ее содержанием. Так именно понимали национальную идею крупнейшие выразители нашего народного самосознания – Достоевский, славянофилы, Вл. Соловьев, связывавшие ее с мировыми задачами русской церкви или русской культуры. Такое понимание национальной идеи отнюдь не должно вести к националистической исключительности, напротив, только оно положительным образом обосновывает идею братства народов, а не безнародных, атомизированных «граждан» или «пролетариев всех стран», отрекающихся от родины»³⁵¹.

С другой стороны, прекрасно известны примеры националистического или даже шовинистического толкования Русской идеи, когда великорусский этнос противопоставлялся всем остальным или многим другим этносам, рука об руку строившим Россию на протяжении веков, а населявший ее народ – народам других стран. Подобного рода «оговорки» мы находим порой даже у тех мыслителей, которые общей логикой своего истолкования Русской идеи ориентировали на ее восприятие в антинационалистическом духе.

Русская идея звала Россию к выполнению великой духовной миссии – культурной и религиозной. Но этот призыв получал порой, как отмечалось выше, извращенное истолкование, связанное с неадекватной духу христианства интерпретацией его принципов. «Понимание христианства было рабье, – констатирует Н. Бердяев. – Трудно представить себе большее извращение христианства, чем отвратительный «Домострой»… Идеология Москвы как Третьего Рима способствовала укреплению и могуществу московского государства, царского самодержавия, а не процветанию церкви, не возрастанию духовной жизни. Христианское призвание русского народа было искажено»³⁵². Искаженным (правильнее сказать – извращенным) оказалось и социалистическое воплощение элементов Русской идеи, которое они получили в большевизме, ибо социалистическая идея как идея по изначальному замыслу гуманистическая, идея освобождения человека от социального порабощения, сама оказалась извращена. Перефразируя Бердяева, можно сказать: «Понимание социализма было рабье».

Соборность как религиозно-культурный институт была механизмом сплочения (не только религиозного) и спасения русского народа в условиях едва ли не постоянной борьбы против внешнего давления и в неблагоприятных внутренних – в том числе природно-климатических – условиях, требовавших порой предельного сплочения нации и мобилизации ее духовных и физических сил. Но она же служила основанием (одним из оснований) для защиты идеи вульгарного коллективизма³⁵³, недооценки индивидуального начала в общественной жизни, отрицания самоценности личности и неуважения к ней. Быть может, это еще и один из источников укоренившейся в российском обществе печальной традиции скептического отношения, чтобы не сказать неуважения, к правам и свободам личности.

Русская идея ориентировала на поиск совершенства и правды, но эта ориентация, достигая крайних форм, перерождалась нередко в религиозный и светский абсолютизм, неумение найти спасительную золотую середину. Как писал Карсавин, если русский человек религиозен, «он доходит до крайностей аскетизма, правоверия или ереси. Если он подменит абсолютный идеал Кантовой системой, он готов выскочить в окно из пятого этажа для доказательства феноменологизма внешнего мира»³⁵⁴.

Словом, влияние тех представлений россиян о своей стране и о себе, которые нашли воплощение в Русской идее, на общественно-политическую жизнь страны, как, впрочем, и на их собственную жизнь, не могло не быть противоречивым и амбивалентным. Русская идея одновременно и помогала России утвердиться в мире в качестве самостоятельной и самобытной национально-государственной общности, и тормозила ее развитие. Она и сближала Россию с другими странами, и отдаляла от них, порождая настороженное, а то и откровенно враждебное отношение со стороны иных народов, в первую очередь европейских.

Но дело не только в противоречивости и амбивалентности Русской идеи и неадекватных истолкованиях последней. Заключенные в ней установки на выполнение Россией вселенской миссии – пусть даже культурно-религиозной; на сохранение самобытности ее черт; на поиски собственного пути в истории, отличающегося от путей других стран и народов, вызывали и непонимание, и раздражение, а значит, и критику – нередко не только резкую, но и несправедливую, тенденциозную – как со стороны иностранцев, так и со стороны той части российского общества (в том числе и патриотически настроенной), которая видела путь России к процветанию в ориентации на Запад, на следование страны путем, уже проложенным другими, в первую очередь европейскими, странами.

Русская идея ориентирует Россию и ее народ на решение трудновыполнимых или вовсе не выполнимых задач, требующих колоссального экзистенциального напряжения, на «мучительные» (по выражению Степуна) поиски правды, которые осложняют его реальное земное существование. Русская идея всегда была и остается поныне тяжким крестом, который выпало нести России, но без которого она не была бы (хорошо это или плохо – вопрос, лишенный смысла) тем, чем она была прежде и чем остается сегодня – независимо от существующего в стране политического строя, ее экономического состояния и того впечатления, которое она производит на остальной мир.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ В пятитомной «Философской энциклопедии», изданной в СССР в 1960–1970 гг., статья «Русская идея» отсутствует.

² Новая философская энциклопедия: В 4 т. Т. 3. М., 2001. С. 469. Автор статьи – М.Ф. Маслин. То же определение М.Ф. Маслин дает в статье «Русская идея», помещенной в книге «Русская философия: Словарь» (Под общ. ред. М. Маслина. М., 1999).

³ Политическая энциклопедия в двух томах. Т. 2. М., 1999. С. 374. Автор статьи – Г.А. Белов.

⁴ Святая Русь: Энциклопедический словарь русской цивилизации / Сост. О.А. Платонов. М., 2000. С. 735.

⁵ Ильин М.В. Слова и смыслы: Опыт описания ключевых политических понятий. М., 1997. С. 363, 367.

⁶ Например, в «Словаре терминов по гуманитарным наукам», подготовленном в Ковровской государственной технологической академии, читаем следующее: «Русская идея – совокупность взглядов на исторические судьбы русских в России, на их место и роль в мировом развитии, на их взаимоотношения с другими народами и государствами. В Русской идее выражено национальное самосознание русского народа, взгляд на собственную миссию в историческом развитии. В ней содержится то общее, что составляет основу национального самосознания русского народа» (Словарь терминов по гуманитарным наукам / Под ред. Е.Д. Мартьянова. Ковров, 1997. С. 104).

⁷ Бабушкин В.У. Творческий характер русской идеи // Русская идея: Тезисы к VI ежегодной конференции кафедры философии РАН. М., 1992. С. 9.

⁸ Трусов Ю.П. Идея русская и идея социалистическая // Русская идея: Тезисы к VI ежегодной конференции кафедры философии РАН. М., 1992. С. 84.

⁹ Гулыга А. Русская идея как постсовременная проблема // Русская идея. Сборник произведений русских мыслителей. М., 2002. С. 23.

¹⁰ Гулыга А. Русская идея и ее творцы. М., 2003. С. 32.

¹¹ О. Томаш Шпидлик. Русская идея: иное видение человека / Пер. с франц. СПб., 2006. С 11.

¹² Гулыга А. Русская идея как постсовременная проблема // Русская идея: Сборник произведений русских мыслителей. М., 2002. С. 22.

¹³ Ильин М.В. Слова и смыслы. С. 373.

¹⁴ Там же. «Этим трем источникам и трем составным частям русской идеи, точнее, русского самоощущения своего предназначения, – пишет М. Ильин, – дат весьма убедительную характеристику В.Н. Топоров: «В общем виде можно сказать, что идейным итогом работы русского самосознания в Киеве, начиная с 40-х гг. XI в. и до начата XII в., было формирование трех, в конечном счете связанных друг с другом, идей-концепций, ставших вместе с тем и нравственными императивами русской жизни того времени, так или иначе продолженными в последующем развитии русского самосознания и, в частности, социатьно-религиозной мысли. Эти три идеи могли бы быть при первом приближении сформулированы следующим образом: 1) единство в пространстве и в сфере власти (ср. «Повесть временных лет», «Слово о полку Игореве» как наиболее представительные выразители этой идеи); 2) единство во времени и в духе. Т. е. идея духовного преемства (СЗБ – «Слово о законе и благодати». – М.И.); 3) святость как высший нравственный идеал поведения, жизненной позиции, точнее – особый вид святости, понимаемой как жертвенность, как упование на иной мир, на ценности, которые не от мира сего (ср. тексты борисоглебского цикла)» (Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т. 1. М., 1995. С. 265)» (Ильин М.В. Слова и смыслы. С. 373).

¹⁵ Межуев В.М. Идея культуры. С. 340–341.

¹⁶ Ильин И. О русской идее // Ильин И. Собр. соч.: В 10 т. Т. 2. Кн. 1. М.: Русская книга, 1993. С. 431. Курсив в тексте. – Э.Б.

¹⁷Там же.

¹⁸ Ильин М.В. Слова и смыслы. С. 367–368.

¹⁹ По убеждению И. Бердяева, «только у славянофилов быта национальная идея, только они признавать реальность народной души. Для западников не существовало народной души. Наша западническая мысль не работала над национальным сознанием» (Бердяев Н. Славянофильство и славянская идея // Бердяев Н. Судьба России. М.: Изд-во МГУ, 1990. С. 13).

²⁰ Барабанов Е.В. «Русская идея» в эсхатологической перспективе // Вопросы философии. 1990. № 8. С. 63.

²¹ В своей книге, посвященной Русской идее, Б. Бессонов рассматривает взгляды около пяти десятков философов, историков, писателей, включая A. Радищева, В. Одоевского, П. Чаадаева, И. Киреевского, Ф. Достоевского, М. Бакунина, К. Кавелина, Н. Данилевского, К. Леонтьева, Ф. Тютчева, B. Берви-Флеровского, П. Кропоткина, Л. Шестова, М. Волошина, П. Струве, И. Ильина… (Бессонов Б. Русская идея. Мифы и реатьность. Т. I–II. М., 1993).

В. Пискунов в состав двухтомной антологии «Русская идея: В кругу писателей и мыслителей Русского Зарубежья» включает произведения таких авторов, как Н. Авксентьев, С. Чахотин, А.Н. Толстой, Г. Флоровский, С. Булгаков, С. Франк, И. Бунин, И. Шмелев, П. Савицкий, Ф. Степун, И. Гессен, Б. Зайцев, П. Струве, М. Осоргин, И. Ильин, Г. Адамович, П. Милюков, Н. Трубецкой, Г. Федотов, И. Солоневич, В. Вейдте, Д. Мережковский, В. Ходасевич, В. Набоков, Б. Вышеславцев и др. (Русская идея: В кругу писателей и мыслителей Русского Зарубежья. М.: Искусство, 1994).

Ю.И. Сохряков, исследовавший отражение Русской идеи в отечественной публицистике двух последних веков, к числу «провозвестников» Идеи относит И.В. и П.В. Киреевских, А. Хомякова, А. Кошелева, Ю. Самарина, К. Аксакова, И. Аксакова; посвящает отдельные главы «национальной идее в публицистике Гоголя», а также взглядам К. Леонтьева, В. Розанова, Н. Федорова, Н. Бердяева, М. Меньшикова, И. Ильина, И. Солоневича, Д. Андреева (Сохраков Ю.И. Национальная идея в отечественной публицистике XIX – начала XX в. М.: Наследие, 2000).

Е.А. Васильев включил в составленный им сборник «Русская идея» произведения (отрывки из произведений) старца Филофея, Н.М. Карамзина, А.С. Хомякова, И.В. Киреевского, К.С. Аксакова, Ф.М. Достоевского, К.Н. Леонтьева, B.C. Соловьева, Л.А. Тихомирова, В.В. Розанова. Н.А. Бердяева, Л.П. Карсавина, П.Н. Савицкого, Н.С. Трубецкого, Н.А. Ильина (Русская идея: Сборник произведений русских мыслителей / Сост. Е.А. Васильев. Предисл. А.В. Гулыги. М., 2002).

²² А.В. Гулыга, например, к числу творцов Русской идеи относит Достоевского, Вл. Соловьева, Федорова («носители» идеи), Карамзина, Хомякова («предшественники»), Розанова, Бердяева, Булгакова, Франка, Лосского, Карсавина, Ильина, Вышеславцева, Флоренского, Лосева («последователи»). При этом автор поясняет: перечень неполный (Гулыга А.В. Русская идея и ее творцы. М., 1995.). См. также переиздание 2003 г.

²³ Заблуждение это столь укоренилось в отечественном обществоведении, что даже в недавно опубликованной двухтомной «Политической энциклопедии» автор помещенной в ней статьи «Русская идея» утверждает: термин этот был впервые введен B.C. Соловьевым в 1887–1888 гг. (Политическая энциклопедия. Т. 2. М.: Мысль, 1999. С. 374). Не иначе как курьез следует воспринимать сообщение публициста Д. Ильина, что словосочетание «русская идея» было «введено в оборот Н. Бердяевым» (Ильин Д. «Русская идея» на полигоне «демократии» // Наш современник. 1991. № 3. С. 5).

²⁴ Ванчугов В. Очерк истории философии «самобытно русской». М.: РИЦ «Пилигрим», 1994. С. 122. Как замечает Ю. Сохряков, «одним из первых, кто заговорил о национальной идее, лежащей в основе отечественного самосознания, был П.Я. Чаадаев, который писал, что мы, русские, обладаем «святой идеей», вложенной в наши души рукой Провидения. В письме к Ф.И. Тютчеву автор «Философических писем» пояснял, что эта «святая» идея порождается «духом самоотречения» – отличительной чертой нашего национального характера (Чаадаев П.Я. Сочинения. М., 1989. С. 339, 341)» (Сохряков Ю.И. Национальная идея в отечественной публицистике XIX – начала XX в. М., 2000. С. 5). Заметим вместе с тем, что ни понятия «национальная идея», ни тем более понятия «русская идея» мы у Чаадаева не находим: он просто говорит о том, что у «русских» есть «святая идея», «великая идея».

²⁵ Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 18, Л., 1978. С. 229.

²⁶ Там же. С. 37.

²⁷ Гулыга А. Русская идея и ее творцы. С. 14.

²⁸ Там же.

²⁹ Лосский И.О. История русской философии. М., 1991. С. 42.

³⁰ Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 18. С. 36.

³¹ Там же.

³² «Россия, – уверял своих зарубежных друзей Борис Ельцин в июле 1991 г. – сделана окончательный выбор. Она не пойдет путем социализма, она не пойдет по пути коммунизма, она пойдет по цивилизованному пути, которым прошли Соединенные Штаты и другие цивилизованные страны Запада».

³³ Американцы говорят о Соединенных Штатах не «наша страна» (our country), а «эта страна» (this country), что естественно дня нации иммигрантов, предки которых либо они сами пришли из «других стран». Говорить о России «эта страна» – значит осознанно дистанцироваться от нее.

³⁴ См., в частности: «Среда» («Дневник писателя», 1873); «Восточный вопрос» («Дневник писателя», 1876); «Три идеи», «Миражи, штунда и редстокисты», «Фома Данилов, замученный русский герой», «Примирительная мечта вне науки», «Мы в Европе лишь Стрюцкие», «Меттернихи и Дон-Кихоты», «Признания славянофила» («Дневник писателя», 1877); «Объяснительное слово по поводу печатаемой ниже речи о Пушкине», «Пушкин» («Дневник писателя», 1880); «Геок-Тепе. Что такое для нас Азия?» («Дневник писателя», 1881).

³⁵ Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 27. С. 78.

³⁶ Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М.: Книга, 1991. С. 401, 402.

³⁷ Вопросы философии и психологии. 1909. № 100.

³⁸ Лосев А.Ф. Владимир Соловьев. М.: Молодая гвардия, 2000. С. 251.

³⁹ Гулыга А. Русская идея и ее творцы. С. 171.

⁴⁰ Пискунов В. Россия вне России // Русская идея. В кругу писателей и мыслителей русского зарубежья. Т. I. М., 1994. С. 8.

⁴¹ Вот что писал, например, Николай Огарев: «Возьми в пример хотя бы и наш православный народ: неужели в этих остроумных физиономиях, в этой огромной способности понимать и производить, в этой оборотливости ума не заключается достаточных элементов, чтобы созиждить стройное гармоническое целое, чтобы человечеству показать чудный пример общественной жизни, выказать его прекрасное назначение?» (Огарев Н.П. Толпа (разговор на площади) // Утопический социализм в России: Хрестоматия: М., 1985. С. 83).

А вот что мы можем прочитать у «неистового» Виссариона Белинского: «…да, в нас есть национальная жизнь, мы призваны сказать миру свое слово, свою мысль… Не любя гаданий и мечтаний и пуще всего боясь произвольных, личных выводов, мы не утверждаем за непреложное, что русскому народу предназначено выразить в своей национальности наиболее богатое и многостороннее содержание и что в этом заключается причина его удивительной способности воспринимать и усвоивать себе все чуждое ему; но смеем думать, что подобная мысль, как предположение, высказываемое без самохвальства и фанатизма, не лишена основания…» (Белинский В.Г. Взгляд на русскую литературу 1846 года // Утопический социализм в России: Хрестоматия. М., 1985. С. 103).

⁴² Лосев А. Владимир Сергеевич Соловьев // Соловьев B.C. Соч.: В 2 т. Т. I. М.: Правда, 1989. С. 10.

⁴³ Гулыга А. Русская идея и ее творцы. С. 18.

⁴⁴ Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 18. С. 41.

⁴⁵ Там же. С. 50.

⁴⁶ «Новая Русь уже помаленьку ощупывается, уже помаленьку сознает себя…» // Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 18. С. 50.

⁴⁷ «По нашему мнению, честному человеку не следует краснеть за свои убеждения, даже если б они были и из прописей, особенно если он в них верует» // Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 18. С. 53.

⁴⁸ Там же.

⁴⁹ Там же. Т. 25. С. 195. Эта мысль повторяется Достоевским многократно. «…Россия, вкупе со славянством и во главе его, скажет величайшее слово всему миру, которое тот когда-либо слышан…» (Т. 25. С. 20).

⁵⁰ Там же. С. 20.

⁵¹ Чаадаев П. Соч., М., 1989. С. 476. Курсив в тексте. – Э.Б. Примечательно, что за 12 лет до этого Чаадаев жаловался (в первом «Философическом письме»), что Провидение ничего не дало России: «Раскинувшись между двух великих делений мира, между Востоком и Западом, опираясь одним локтем на Китай, другим – на Германию, мы бы должны были сочетать в себе две великие основы духовной природы – воображение и разум и объединить в своем просвещении исторические судьбы всего земного шара. Не эту роль предоставило нам Провидение. Напротив, оно как будто совсем не занималось нашей судьбой. Отказывая нам в своем обычном благодетельном влиянии на человеческий разум, оно предоставило нас всецело самим себе, не захотело ни в чем вмешиваться в наши дела, не захотело ничему нас научить» (Там же. С. 24–25. Курсив мой. – Э.Б.).

⁵² Там же. С. 474.

⁵³ Там же. С. 475.

⁵⁴ Там же. С. 476.

⁵⁵ Там же. С. 475.

⁵⁶ Там же. С. 476.

⁵⁷ Там же. С. 150.

⁵⁸ Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 23. С. 45.

⁵⁹ Там же. Т. 25. С. 19.

⁶⁰ Там же. Т. 2. С. 15.

⁶¹ Там же.

⁶² Там же. Т. 25. С. 100.

⁶³ Там же. Т. 26. С. 145.

⁶⁴ Там же. Т. 25. С. 20.

⁶⁵ Там же. Т. 18. С. 37.

⁶⁶ Там же. Т. 25. С. 20.

⁶⁷ Там же. С. 21.

⁶⁸ Там же. С. 20.

⁶⁹ Там же.

⁷⁰ Там же. Т. 26. С. 148. Мысль о призвании России соединить в себе, своей культуре прошлое, настоящее и будущее Европы и славянского Востока, соединить их ценности и силы, мы находим и у «любомудров». Владимир Одоевскийв «Русских ночах» (1846) писал: «Мы поставлены на рубеже двух миров: протекшего и будущего; мы новы и свежи; мы непричастны преступлениям старой Европы… Не бойтесь, братья по человечеству! Нет разрушительных стихий в славянском Востоке – узнайте его, и вы в том уверитесь; вы найдете у нас частию ваши же силы, сохраненные и умноженные, вы найдете и наши собственные силы, вам неизвестные и которые не оскудеют от раздела с вами» (Одоевский В.Ф. Русские ночи. Л., 1975. С. 182).

⁷¹ «Да, мы веруем, что русская нация – необыкновенное явление в истории всего человечества» (Т. 18. С. 54).

⁷² Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 18. С. 55.

⁷³ Там же.

⁷⁴ Там же.

⁷⁵ Этим внутренние достоинства русских не исчерпываются. У каждого народа, как и у человечества в целом, убежден Достоевский, имеются скрытые внутренние качества – их он тоже называет «идеями» (вызывая тем самым смущение у некоторых читателей). «Есть идеи невысказанные, бессознательные и только лишь сильно чувствуемые; таких идей много как бы слитых с душой человека. Есть они и в целом народе, есть и в человечестве, взятом как целое. Пока эти идеи лежат лишь бессознательно в жизни народной и только лишь сильно и верно чувствуются, – до тех пор только и может жить сильнейшею живою жизнью народ. В стремлениях к выяснению себе этих сокрытых идей и состоит вся энергия его жизни. Чем непоколебимее народ содержит их, чем менее способен изменить первоначальному чувству, чем менее склонен подчиняться различным и ложным толкованиям этих идей, тем он могучее, крепче, счастливее» (Т. 21. С. 17). К числу таких «идей», присущих русскому – и только русскому – народу («Идея эта чисто русская. Ни в одном европейском народе ее не замечалось» (Т. 21. С. 17)), принадлежит, в частности, «название преступления несчастней, преступников – несчастными» («Нет, народ не отрицает преступления и знает, что преступник виновен. Народ знает только, что и сам он виновен вместе с каждым преступником. Но, обвиняя себя, он тем-то и доказывает, что среда зависит именно от него, от его беспрерывного покаяния и самосовершенствования» (Т. 21. С. 18)).

⁷⁶ Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 18. С. 55.

⁷⁷ «Знаете ли вы… – начал он (Шатов. – Э.Б.) почти грозно, – знаете ли вы, кто теперь на всей земле единственный народ-«богоносец», грядущий обновить и спасти мир именем нового бога и кому единому даны ключи жизни и нового слова… Знаете ли вы, кто этот народ и как ему имя?

– По вашему приему я необходимо должен заключить, и, кажется, как можно скорее, что это народ русский…» (Т. 10. С. 196).

⁷⁸ Уместно напомнить и о тех характеристиках «русской души», которые он дает в «Объяснительном слове по поводу печатаемой ниже речи о Пушкине»: «…Русская душа… гений парода русского, может быть, наиболее способны, из всех народов, вместить в себе идею всечеловеческого единения, братской любви, трезвого взгляда, прощающего враждебное, различающего и извиняющего несходное, снимающего противоречия. Это не экономическая черта и не никакая другая, это лишь нравственная черта, и может ли кто отрицать и оспорить, что ее нет в народе русском?» (Т. 26. С. 131. Курсив в тексте. – Э.Б.).

⁷⁹ Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 26. С. 148.

⁸⁰ Там же. Т. 25. С. 23.

⁸¹ Там же. Т. 26. С. 147.

⁸² Там же. Т. 23. С. 45–46.

⁸³ Там же. Т. 25. С. 50.

⁸⁴ Селезнев Ю. В мире Достоевского. М.: Современник, 1980. С. 149. «В романе «Подросток» образ-идея Америки, так же как и в «Преступлении и наказании», связан с уходом героя в «скорлупу», с невозможностью вырваться из нее к живой жизни.

Вот диалог Аркадия и Крафта накануне самоубийства последнего. «– Не лучше ли все порвать, – а? А потом куда? – спросил он (Крафт. – Ю. С.), как-то сурово смотря в землю.

– К себе, к себе! Все порвать и уйти к себе! – В Америку!

– В Америку! К себе, к одному себе!»

В Америке нашептывал Ставрогин свои бесовские идеи Кириллову и другим «бесам». Иван в «Братьях Карамазовых» предлагает Мите бежать опять-таки в Америку» (Селезнев Ю. Цит. соч. С. 149), а Свидригайлов (в «Преступлении и наказании») дает Раскольникову такой совет: «…уезжайте куда-нибудь поскорее в Америку! Бегите, молодой человек! Может, есть еще время. Я искренно говорю» (Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 6. С. 373).

⁸⁵ «Сочинение Токвиля “De la Democratie en Amerique”, в котором дается критический анализ американской демократии и “объясняется весь состав общества, как оно должно быть”, – читаем в научных комментариях к “Преступлению и наказанию”, – обсуждалось на пятницах Петрашевского и также было известно писателю» (см.: Дело петрашевцев. Т. III. М., 1951. С. 387, 402) (Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 7. С. 397).

⁸⁶ Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 25. С. 23.

⁸⁷ Там же. Т. 27. С. 33.

⁸⁸ Забегая вперед, замечу (чтобы уже не возвращаться к этому вопросу), что практически все протагонисты Русской идеи – Соловьев, Розанов, Вяч. Иванов, Бердяев. Ильин и другие, высказывая суждения о Русской идее и оглядываясь при этом на Европу, а иной раз и на Азию, Америку в расчет не принимали. Ибо видели в ней величину, которая не имела существенного значения для реализации Русской идеи. Примечательно, что и для творцов Американской мечты Россия была не ближе, а то и дальше, нежели Китай или Индия.

⁸⁹ В своем исследовании «Достоевский и Кант» Я.Э. Голосовкер показывает, что Америка была духовно чужда автору «Братьев Карамазовых», и это не могло не найти отражения в его художественных произведениях, в частности в упомянутом романе. «…Предложенный Иваном Мите проект бежать с Грушей после приговора и при этом – бежать в Америку», пишет Голосовкер, по сюжету романа надо скрывать от Алеши. «Потому что такое бегство Мити есть бегство от страдания, от распятия, потому что такое бегство есть отказ от указания свыше, от голоса совести, от очищения, от подземного гимна каторжника изгнанному с земли богу: короче говоря, бежать – это значит в бессмертие и в бога не верить.

И куда бежать? В Америку, другими словами – в мошенничество. Ведь Америка, как ее определяет сам же Митя, – страна мошенников и “необъятных машинистов”» (Голосовкер Я.Э. Достоевский и Кант. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1963. С. 27–28).

⁹⁰ «В учебнике уголовного права, изданном в 1863 г. В.Д. Спасовичем, в разделе V «Ссылка английская в Америку», говорилось, что отправкой в Америку «государство избавлялось разом от всех мазуриков, бродяг, отъявленных злодеев и людей подозрительных» (Спасович В. Учебник уголовного права. Т. I. Вып. 1. СПб., 1863. С. 211). «Колонисты состояли из испорченных и негодных классов населения больших английских городов», – замечал другой автор (Нейманн К. История Американских Соединенных Штатов. СПб., 1864. С. 3) (см.: Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 7. С. 396).

⁹¹ Си.: Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 21. С. 95–96.

⁹² Соловьев B.C. Соч.: В 2 т. Т. II. М., 1989. С. 219. Курсив в тексте. – Э.Б. Далее ссылки на это издание даются в тексте.

⁹³ Рассматривая представления Вл. Соловьева (как и других философов) об онтологическом статусе, генезисе и атрибутах Русской идеи, мы не касаемся, как не имеющего прямого отношения к рассматриваемой проблеме, вопроса об идентификации философских взглядов этих мыслителей.

⁹⁴ Лосев А.Ф. Владимир Соловьев. М., 2000. С. 72.

⁹⁵ В том же духе Вл. Соловьев высказывался и раньше. «Когда наступит час обнаружения для России ее исторического призвания, никто не может сказать, – писал он в 1877 г., – но все показывает, что час этот близок, даже несмотря на то, что в русском обществе не существует почти никакого действительного сознания своей высшей задачи» (1, 10).

⁹⁶ Лосев А.Ф. Владимир Соловьев. С. 413.

⁹⁷ Соловьев Вл, Собр. соч. Т. V. С. 420. Цит. по: Лосев А.Ф. Владимир Соловьев. С. 413.

⁹⁸ См.: Соловьев Вл, С. Три речи в память Достоевского // Соловьев Вл. С. Соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1990.

⁹⁹ «С Достоевским Федоров не встречался, тем не менее известна высокая оценка учения Федорова, принадлежащая великому писателю. В письме к Петерсону, который изложил взгляды своего учителя, Достоевский сообщал, что считает их за свои собственные» (Гулыга А. Русская идея и ее творцы. С. 178).

¹⁰⁰ Федоров Н.Ф. Из II тома «Философии общего дела» // Федоров Н.Ф. Сочинения. М., 1982. С. 558. Курсив в тексте. – Э.Б.

¹⁰¹ Саркисянц М. Россия и мессианизм. С. 31.

¹⁰² О. Томаш Шпидлик. Русская идея. С. 214.

¹⁰³ Федоров Н. Соч. С. 360.

¹⁰⁴ Цит. по: Лосев А.Ф. Владимир Соловьев. С. 586. Курсив мой. – Э.Б.

¹⁰⁵ Гулыга А. Русская идея и ее творцы. С. 278.

¹⁰⁶ Булгаков С.Н. Философия хозяйства // Булгаков С.Н. Соч.: В 2 т. Т. 1. М., 1993. С. 170.

¹⁰⁷ Булгаков С. Свет невечерний: Созерцания и умозаключения. М., 1994. С. 52–53. Курсив в тексте. – Э.Б.

¹⁰⁸ Роднянская И.Б. С.Н. Булгаков – публицист и общественный деятель // Булгаков С.Н. Соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1993. С. 10.

¹⁰⁹ Бердяев Н. Русская идея // О России и русской философской культуре. М., 1990. С. 43.

¹¹⁰Маслин М.А… Андреев АЛ. О русской идее: Мыслители русского зарубежья о России и ее философской культуре // О России и русской философской культуре. М., 1990. С. 15.

¹¹¹ Бердяев Н. Душа России // Бердяев Н. Судьба России. М., 1918. С. 1 (репринтное издание: М., 1990).

¹¹² Об этом же писал в начале века и Вяч. Иванов: «Мистики Востока и Запада согласны в том, что именно в настоящее время славянству, и в частности России, передан некий светоч; вознесет ли его наш народ или выронит – вопрос мировых судеб» (Иванов Вяч, О русской идее // Иванов Вяч. Родное и вселенское. М., 1994. С. 364).

¹¹³ «Мысль о переходе к Москве функций «третьего Рима» впервые прозвучала в «Послании на звездочетцев» псковского монаха Филофея. Исследователь посланий Филофея А.Л. Гольдберг писал, что, «отмечая гибель обоих Римов» (т. е. Рима и Константинополя как его преемника. – Э.Б.), Филофей приходит к выводу, что функции «ромейского царства», т. е. державы, в пределах которой обретается истинная христианская церковь, перешли к единственной, «не потопленной неверными» и осененной «благодатию христовой» стране – Московской Руси» (Гольдберг А.Л. Три «послания Филофея» // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. XXIX. Л., 1974. С. 78)… Идея богоизбранности Руси, взявшей на себя защиту истинных ценностей христианства и чистоту православной веры, найдет подтверждение в целом ряде памятников литературы и искусства XVI–XVII вв.» (Гребенюк В.П. Теория «Москва – Третий Рим» и «Сказание об иконе Владимирской Богоматери» // Россия – Восток – Запад. М., 1998. С. 94).