Текст книги "Остров. Роман путешествий и приключений"

Глава пятнадцатая
Самолетчики

Плыл по морю чемодан,

В чемодане был диван,

На диване ехал слон.

Кто не верит – выйди вон!

1 – 18, 1 – 19, 1–5, 1–9, 1–3, 1–5, 1—20, 1 – 15,1–5, 1– 17, 1 – 18, 2– 17, 1 – 20, 1–7,4– 1,3–5, 4—25,4 – 25,4—25, 1–4, 1 – 12, 2– 12, 1 – 17, 2–5, 3–2, Я.

А где же самолет, где отважные самолетчики, крылатые путешественники, благородные люди? Да вот же они, парят под облаками – не низко, но не очень все-таки высоко. Чтобы все было видно на земле, да и до неба можно было при случае дотянуться.

Ровно работает мощный мотор под присмотром строгого командира – первого пилота крылатого корабля. Харитон Харитонович тоже внимателен, и хотя зарос бородой, ничего не может укрыться от его пронзительного взгляда.

– Командир! – обратился он к первому пилоту. – Не сфокусировать ли оптику прибора дальнего видения на ше стнадцатом квадрате? Кажется, там, в бурном море, терпит бедствие судно…

Он помолчал чуть-чуть и добавил:

– Интересное судно…

– Конечно, Харитон Харитонович! – командир привык, что бывший истребитель попусту не станет отвлекать от пилотирования. – И шкипер на корабле достойный внимания…

И тут же на экране дальновизора возникло обветренное лицо шкипера. В глазах тревога за судьбу корабля, за отважный экипаж, ведь все выше волна, все яростнее ветер, все отчаяннее положение небольшого суденышка. Крепко сжимал шкипер штурвал, но силы человеческие не беспредельны…

– Впереди по курсу шхуны каменистая гряда! – заметил Игнат. – За этой грядой крошечный песчаный островок…

– Корабль сносит на эти подводные скалы! – определил по приборам штурман. – Двигатель не справляется с таким напором!..

– Можем ли мы хоть как-то помочь морякам? – спросил Харитон Харитонович и сам же ответил: – Это вряд ли…

Двигатель на корабле выбивался из последних сил; в нем были заключены сотни лошадиных сил, но что этот табун мог поделать с ужасными десятиметровыми волнами?

– Неужели мы будем безучастно наблюдать за гибелью судна?! – спросил с отчаяньем штурман.

– Что мы можем сделать?.. – сказал Харитон Харитонович, и в глазах его засветилась безумная надежда.

– Можно… можно попробовать хотя бы взорвать скалы… Сколько у нас гранат, есть ли взрывчатка?..

– Немного есть, но для этих скал наши заряды, как детские пистоны, – ответил командир. А вот если… если…

– Не томи, времени нет ни у экипажа шхуны, ни у нас, – сказал Игнат.

– Конечно, безумная затея, тем более при таком ветре, но ничего другого в голову мне пока не приходит…???

– Хорошо, что у нас есть приличная бухта каната, – принялся объяснять свой замысел первый пилот, – попытаемся сверху набросить петлю на мачту шхуны. Хорошо, что у нашего самолета есть люк, через который можно сбрасывать грузы, а если понадобится, то и бомбы. Ну а мы попытаемся поймать болтающийся на волнах кораблик. Снизимся на минимально возможную высоту и набросим лассо на мачту… Самый конец каната нужно укрепить в самолете… Может быть, нам повезет и мы не утонем вместе с этой шхуной… и у нас даже получится отвернуть судно в сторону от каменных глыб.

– Да о таком мне даже слышать не приходилось, – сказал штурман, – это полный шиз, но в любом случае медлить нельзя.

Шхуну неумолимо несло на скалы.

«Полный» что? – не понял Игнат.

– Потом объясню, – крикнул Харитон Харитонович, – а сейчас давай скорее канат!

Они размотали канат, сделали петлю, второй пилот открыл люк, и в самолет ворвался вой ветра, бушевавшего внизу.

– Спаси и помилуй! – сказал штурман, и они стали травить помалу тяжелый канат, стараясь не думать о том, что с ними случится, если их сумасшедшая затея не удастся. Не нужно было быть провидцем, чтобы понять, что у них, скорее всего, не было ни единого шанса. Даже полшанса не было у них. Ну разве четвертушка шанса?

Первый пилот взял на себя управление могучей крылатой машиной.

– Снижаемся! – скомандовал он. – Всем, кто может, пристегнуться! Будьте внимательны!..

Самолет пошел вниз, к бушующим волнам.

Первый заход не принес ничего. Канатная петля пронеслась мимо мачты, задев антенну, которая рухнула на палубу. Только сейчас капитан заметил самолет, одного взгляда старому мореходу было достаточно, чтобы понять замысел самолетчиков. Он глянул на неумолимо приближающиеся скалы и дал отмашку рукой: С Богом! Дерзайте!.. Получается у тех, кто пробует!..

Первый пилот повел свою машину на второй круг. Ветер заглушал рев моторов, ни на миг не потухали голубые когтистые молнии, дождь хлестал, как из брандспойта, клочки соленой морской пены долетали до самых крыльев, казалось, будто все стихии мира взялись сегодня испытывать человека.

На втором заходе самолет пронесся в метре от мачты, но порывом ветра петлю отнесло в сторону от мачты.

– Думаю, что у нас осталось времени на одну только попытку! – прокричал Харитон Харитонович.

Командир в ответ только слегка кивнул, он видел, что из самых последних сил сопротивляется шхуна. И в третий раз он повел самолет на цель. Казалось, что вот-вот и он рухнет прямо на корабль, но в последнее мгновенье первый пилот резко задрал нос своего летательного аппарата, петля точно захватила мачту, и бухта с канатом в самолете стала быстро разматываться. И вот она уже натянулась, как струна, самолет будто наткнулся на невидимую стену, завис над бушующим морем, привязанный к шхуне канатом. Двигатели шхуны и самолета ревели в унисон – страшно, отчаянно. Корпус самолета начала сотрясать мелкая дрожь, еще десяток секунд – и судно затянет его вместе с собой на скалы…

Но именно этих коротких секунд хватило на то, чтобы шхуна повернула от ужасных каменных глыб и уверенно пошла по направлению небольшого песчаного острова.

– Топор! – крикнул первый пилот, и штурман понял, что нужно делать. Одним ударом он перерубил канат, и самолет, словно освободившись от пут, взмыл вверх, чиркнув задним колесом по пенному гребню самой высокой волны.

– Получилось! – обрадовался второй пилот.

– Не бывает ничего невозможного, вот что это значит, – сказал Игнат. – Но если бы я не видел этого своими глазами, ни за что не поверил бы этому. Ни за что!

– Но теперь шхуну несет на песчаную отмель, – сказал Харитон Харитонович, – прямо на остров…

Злобно зашипел под днищем корабля песок, шхуна заскрипела, как рассыхающийся вековой сундук, и стала заваливаться на левый борт.

– Самое время покидать терпящее бедствие судно, – поторопил экипаж Харитон Харитонович. На шхуне как будто услышали его слова, шкипер дал команду на эвакуацию экипажа. Тут же на воду была спущена шлюпка, и четыре человека перешли в нее с корабля.

– Их всего четверо! – сказал Игнат.

– Сам шкипер да еще какой-то матрос в тельняшке, а с ними немолодая женщина да паренек, скорее всего юнга… и все… – рассмотрел в дальновизор Харитон Харитонович.

– Они по-прежнему в нелегком положении, – сказал Игнат, – волна высока, ветер силен…

– Я не назвал бы и наше положение легким, – сказал первый пилот. – У нас проблемы с двигателем, видимо, ему такая нагрузка не пошла на пользу… Будем садиться… вернее, пробовать сесть на этот остров…

– Вряд ли нас ждет мягкая посадка, – предположил штурман. Все промолчали, слова были не нужны.

Самолет пошел на очередной круг. Он пронесся над скалами, над островом, и командир, внимательно осмотрев этот кусок земли, принял решение: садиться на узкую полоску суши между песчаным пляжем и густым лесом, покрывающим весь этот остров.

– Где наша не пропадала, – сказал второй пилот, тоже, видать, бывалый малый, – да и тут не станет пропадать!..

И он оказался прав. Самолет коснулся колесами берега, промчался по узкой безлесной полосе и затормозил в паре метров от огромных лип, растущих на склоне невысокой горы. Все вздохнули с облегчением.

– Мастерская посадка! – похвалил Харитон Харитонович, а он понимал толк во взлетах и посадках.

– Что со шлюпкой? – вспомнили об экипаже севшей на мель и наверняка обреченной шхуны.

Самолетчики выбрались из своего летательного аппарата и увидели, что и шлюпка благополучно достигла берега, и те, кого она принесла на остров, махали руками, кричали что-то, а что – заглушал ветер. Но видно было, что они рады негаданному спасению. Экипаж самолета был этому рад не меньше, и никто не хотел думать, что же может их ждать на необитаемом острове посреди разбушевавшегося моря.

Когда, наконец, сошлись два экипажа, морской и воздушный, и отважные путешественники из двух стихий принялись знакомиться, радостно восклицать, жать друг другу руки, то каково же было изумление Игната, когда в пожилой женщине он узнал ту самую сухонькую черную старушку – в черной юбке, черной кофте, черной шляпке, которая в день отлета у Мизиновского дома таинственным шепотом предупреждала его об открытых разломах судеб.

– Драсте! Как вы сюда попали? – поздоровался он с ней. – Помните, мы с вами встречались не так уж давно… или все-таки давно?..

– Помню! – сказала она. – Вы и тогда так громко говорили, хотя у Мизиновского дома никакого шторма не было и можно было так не кричать.

– Вы тогда говорили мне о каких-то разломах, – сказал он. – Кстати, не только вы…

– Мы можем продолжить этот разговор, – ответила она, но в это время к ним подошел матрос – человек неопределенного возраста в тельняшке, грубых брезентовых брюках. Да что там брюки – даже лицо его было заскорузлым, как пятка…

– И вы здесь? Какими судьбами? – не смог скрыть Игнат удивления, узнав и его, сокрушавшегося в памятный день отлета по поводу безграничных способностей тех, кто наверху, наблюдать за тем, что происходит на земле, и рассматривать мельчайшие подробности – хоть шоркания спины в ванной, хоть разных политических недоразумений.

– Мы всегда там, где нужно, – с достоинством сказал заскорузлый, – главное – не торопиться, а внимательно прислушиваться к судьбе, понимать ее тайные знаки, и она выведет человека именно туда, где он должен быть…

Игнат с интересом посмотрел на заскорузлого. И это говорит забулдыженский забулдыга, пьяница, спекулянт ситцем? А еще кое-где он известен, как Ботаник, гроза заповедных рептилий. Непрост человек, ох, непрост…

Черная старушка отстранила заскорузлого, сказала Игнату:

– Я же предупреждала вас, что бумажные крылья не прочны…

– Не бумажные, а перкалевые, – поправил ее Игнат. Он подумал чуть-чуть и добавил: – Прочность в нас самих.

– Это точно! – поддержал его заскорузлый. – Когда я, например, служил в консьержах, то мне удалось в первые же дни работы задержать нескольких вражеских шпионов, в их числе оказался и дворник, и истопник, и врач-стоматолог… К слову сказать, стоматологи – самый подозрительный народ, все время заглядывают людям в рот, что-то сверлят, пломбируют; разве вы можете быть уверены, что вместо пломб они не вставляют вам секретные приемо-передающие устройства и прямо из вашего рта не идет прямая трансляция в НКВД?..

– НКВД давно не существует, – сказал Игнат.

– Ха-ха-ха, – закатился заскорузлый. – Верите прессе? Лживым сообщениям врагов? Секретная служба не может исчезнуть, она долговечнее вечной мерзлоты, вот мерзлота эта самая скукоживается от глобальной оттепели, а НКВД будет жить до полного скончания времен. Секретная служба не спит, не считает ворон, она не может пропасть, как шрам от занозы на пятке…

Он помолчал с минуту, собираясь с мыслями, продолжил:

– Но я, в общем, не об этом, о внутренней человеческой крепости. Как только тогда не уговаривали меня, как ни давили на жалость – и жена дворника прибегала, и детишки обсопливленные, кажется, скреблись в дверь, но я не поддался на уговоры, выполнил свой конституционный долг, дал нужные следствию показания. Указал и на то, что дворник бросил пить (спрашивается, чего здоровому чело веку изнурять себя завязками?), и на то, что книжки по ночам читает, и даже революционные – «Овод», «Новое платье короля» и даже «Остров» Виктора Иванова, и где только берут эти карбонарии вредную литературу? Но главное – я не стал скрывать, что он хранит и накапливает оружие, в том числе и огнестрельное. Отнял у шпаны поджиги, нунчаки, кастеты, но не сдал куда следует, а почему? Ответ тут простой – заговор, русский бунт, а то и революция вызревали в дворницкой. И нечего улыбаться, революции всегда вы ходят на улицы из дворницких, истопницких, кочегарок, ко тельных, бойлерных.

Не забыл я указать, что на руке у этого матерого шпиона, прикрывавшегося личиной дворника, сделана интересная наколка. Вот, скажите на милость, нормальные люди что себе накалывают?..

– Ничего не накалывают, – предположил второй пилот.

– Вот и я говорю, что голых женщин, «не забуду мать родную», китайских драконов, да кое-кто Сталина Иосифа Виссарионовича забыть не может, – продолжил заскорузлый. – А у этого шифр из цифр и букв… Я цифирки эти дурацкие даже запомнил… Кажется, 2–6, 2– 12, 2–1, 2–2, 1–3, 2–7, 1–2, 2–6, 1–4, 1–3, 1–2, 1–1, 1–4… Да еще какие-то «чаби чаряби» были на той наколке…

Шкипер прислушался к интересному рассказу заскорузлого, а тот совсем увлекся воспоминаниями:

– Говорят, дворник этот выкручивался из последних сил, кричал, что не знает секрета наколки, что с детства она у него на руке, но наши органы не поверили этому детскому лепету, впаяли вражине десятку, и хорошо, что без права переписки, чтоб, значит, не смущал человеческие души своими письмами…

– А ты знаешь, что такое «без права переписки»? – спросил тихо шкипер. – Это расстрел.

– Неужели? – изумился заскорузлый. – Выходит, я маху дал, на расстрел он, конечно, не тянул… А вот десятка ему в самый раз…

Кровожадный ты какой! – сказал Харитон Харитонович. – Не жалко тебе человека?

– Может, и жалко, – ответил заскорузлый, – но за что он мне в кабинете у следователя по уху врезал? До сих пор в ухе стреляет… А, кроме того, я слышал, что освободили его вскорости, – чего жалеть-то…

– Может, прервем на время этот вечер воспоминаний, – предложил первый пилот, – и разберемся с тем, что мы имеем сегодня?.. А имеем мы очень немного. Во-первых, полуразбитую и сидящую на мели шхуну – даже не знаю, называть ли ее в числе того, что мы имеем?

– Судно крепкое, – вставил шкипер, но почему-то добавил:

– Должно быть, крепкое…

– Во-вторых, – продолжил первый пилот, – самолет с надорвавшимся двигателем, сможем ли мы его отремонтировать?.. В самолете есть взрывчатка, патроны к маузерам, две буханки хлеба и круг печеночной колбасы… Пяток банок тушенки, пяток – субпродуктов рубленых… Одна фляжка воды… Есть мангал… Впрочем, мангал забыли на селене, раззявы! Но шампуры целы… На все это богатство семь, восемь, девять… да, девять человек, девять ртов… Пару дней легко продержимся… Когда шторм кончится, попытаемся добраться до шхуны, хотя, думаю, она к утру затонет.

– А потом? – опасливо спросил заскорузлый.

– А потом продержимся еще пару дней…

– А потом?

– Бросим жребий, кого съедим первым…

– Шуточки у вас! – поежился заскорузлый.

– Вам нечего пока опасаться, специалисты пойдут в последнюю очередь, – перебил его первый пилот, – ведь вы же специалист? Боцман или как там у вас называется?

– Да, я специалист… по боцманскому делу… Шкипер рассмеялся:

– Ты хоть при мне не врал бы… «по боцманскому делу»… в котел пойдешь первым…

– Даже шутить так не смейте! – взвизгнул заскорузлый.

– В-третьих, – продолжил счет командир, – имеем необитаемый остров, а на нем наверняка ядовитые змеи, гигантские сколопендры, динозавры и плотоядные грибы… А кроме того, шторм на море не стихает, мы все промокли до нитки и никому из нас не помешала бы кружка горячего чая…

– Я не отказался бы от чашечки горячего шоколада, – вставил заскорузлый. – Помню, когда я в дремучих лесах под Могилевом охотился на дракона, то была у меня привычка встречать утро горячим шоколадом…

– Продолжение воспоминаний откладывается! – перебил его командир. – Все мужчины мобилизуются на исследование острова. Нужно найти хоть какое-то убежище от ветра, дождя. Если повезет, то здесь могут быть пещеры, гроты, другие естественные укрытия… Что за остров без пещер?

– Предлагаю разбиться на две группы, – сказал Харитон Харитонович, – по четыре человека в каждой… Одна двинется на запад, другая на восток…

– Но нас девятеро, – подала голос черная старушка.

– Женщины остаются в тылу! – сказал штурман.

– Не хочу я одна оставаться! – запротестовала старушка. – Чтобы тут на меня напала дикая акула?

– Акулы по суше не ходят, – напомнил ей шкипер, он принципиально не употреблял слово «плавает», так как, по мнению большинства бывалых моряков, «плавает» только дерьмо.

– Все равно, я не хочу тут в одиночестве торчать под дождем! – заупрямилась она. – И вообще, нужно идти на поиски всем вместе… А вдруг тут циклоп, вдруг птеродактиль?.. Вместе победить их легче, чем раздробленными силами.

– А что, так и надо поступить, – внезапно согласился с ней командир самолета. – Оружие наизготовку, выступаем!..

И сейчас же отважные путешественники, осторожно ступая, не теряя друг друга из виду, углубились в лес. В руках самолетчиков поблескивали вороненые маузеры.

– Да какие тут циклопы! – бурчал заскорузлый. – Все циклопы после семнадцатого года вымерли.

Но на всякий случай он держался поближе к вооруженным самолетчикам.

– Нашла! Нашла! – раздался крик.

– Тут что-то белое ветками прикрыто! – старушка первая проворно и бесстрашно бросилась разбирать кучу веток, и уже через минуту все увидели охапку белого шелка со стропами – парашют.

– Вот тебе и на! – удивился Харитон Харитонович. – Как минимум один циклоп воспользовался здесь парашютом…

– А вот второй! – закричал штурман, вытаскивая еще один парашют. – Кто-то разбрасывается шелком…

– Или не успел убрать в надежное место, – предположил первый пилот, – поглядите, ветки-то совсем свежие…

– Дня два прошло с тех пор, как их наломали вот с этих деревьев, – показал второй пилот на ближайшие сосны.

– Кто-то так же, как и мы, потерпел здесь крушение? – предположила черная старушка.

– Или проводил здесь десантную операцию, – сказал опытный Харитон Харитонович. – Или еще проводит…

– Вряд ли, – взял под сомнение его слова штурман. – Судя по количеству пустых пивных банок…

И он показал на целую кучу жестянок из-под пива, валявшихся на земле у ствола одного из огромных деревьев.

– Если он здесь пару дней, а уже столько пива выпил, то это на самом деле циклоп, – сказал Харитон Харитонович.

Лес внезапно кончился, и они оказались у подножья невысокой горы. На ее склоне темнел вход в пещеру.

– Пещера!!! – радостно закричали путешественники, усталые, промокшие, толком не оправившиеся от потрясе ния, которое нынче выпало всем им. – Все в укрытие!..

Но не успели они сделать и шага по направлению к пещере, как над лесом, над горами и скалами раздался громовый голос:

– Стойте на месте! Ни шагу!

Голос был так громок, что перекрывал грозовые раскаты, вой ветра и шум дождя.

– Вот и циклоп! – потрясенно прошептал заскорузлый. – По-русски понимает…

– В случае неповиновения открываю огонь! – проревел циклоп, и сейчас же в подтверждение его слов откуда-то сверху ударил пулемет. Путешественники, как подкошенные, рухнули на траву. Только старушка не успела этого сделать, стояла под градом пуль.

Что вы безобразничаете! – закричала она. – Мы потерпели крушение, нуждаемся в помощи, а вы стрельбу подняли!.. Так-то вы встречаете путешественников, преодолевших полмира… Так-то вы выполняете талдыпанскую конвенцию по кругосветным путешествиям?..

– Плевать я хотел на вашу конвенцию! – проревел циклоп. – Пусть она даже женевская будет! Выметайтесь с острова, вот что я вам скажу!

– Вы что, купили его? – подал голос заскорузлый.

– Сейчас, отчитываться перед тобой буду! Я его в карты выиграл, в буру… – заскорузлый таки втянул циклопа в спор. – Вы что, из финпола?.. Документы в порядке! Лучше проваливайте с моей собственности!

– Молодой человек, – обратилась к хозяину острова старушка, – по какому, скажите, праву вы разговариваете с нами таким тоном?

В ответ ударила пулеметная очередь. Старушка опять не стала падать, более того, сделала несколько шагов по направлению к пещере.

– Предупреждаю, следующая очередь пойдет не в небо, а по вашим упрямым головам! – предупредил стрелок.

Командир самолета поднялся с травы, с завистью посмотрел на пустые пивные банки. Он поддел носком сапога одну банку, она задребезжала жалобно.

– Эх, люди пьют «Бобруйское светлое», мировой бренд, – сказал он. – А этого, циклопа недоделанного, да вайте не станем пока злить… Предлагаю разбить палатки, обогреться, устраиваться на ночлег.

Он поймал вопросительный взгляд шкипера, ответил:

– Парашюты – лучшие в мире палатки, их и устанавливать несложно…

Вскоре были установлены две палатки, путешественники чуть-чуть привели себя в порядок. Циклоп время от времени трубил:

– У меня, между прочим, договор с аборигенами Тандырных островов, стоит мне подать сигнал, как они при дут мне на помощь. А они, прошу запомнить, не чураются каннибализма. Вам же лучше будет, если уберетесь отсюда!.. Или пойдете на завтрак к тандырцам… тандырчанам… тандырянам…

К тому времени закончился дождь, стих ветер, закатное солнце принялось медленно погружаться в море, и казалось, что там, где светило соприкасается с бурным еще морем, вода закипает.

Неподалеку от разбитого лагеря путешественники обнаружили родник с замечательной на вкус водой. Циклоп вопил из своей пещеры:

– Источник мною отравлен! Предупреждаю! Последствия употребления этой воды могут быть самыми ужасными!

– Лучше вам тихо скончаться от жажды, чем покинуть этот свет в страшных мучениях! Имейте это в виду!

Путешественники постепенно привыкли к угрозам циклопа, даже развели костер. В самолете нашелся котелок, пара пачек чая. Чайные чашки легко соорудили из консервных банок.

– Чай индийский? – спросил из пещеры циклоп.

– Конечно! – сказал Харитон Харитонович. – Не фруктовый ведь… Второй сорт, со слониками… Если ты толк в нем знаешь…

– Циклоп шумно вздохнул.

– Предлагаю обмен, – минуту помолчав, сказал он, – за пачку чая даю вам полбанки пива… Почти полную банку… Совсем не тронутую… И еще обещаю оставить в живых того, кто принесет пачку в пещеру.

– Почему-то этот циклоп не нападает на нас, – принялась размышлять вслух черная старушка. – Это неспроста. Могу предположить, что ему не по силам справиться с нами – или он немощный какой-то, или совсем небольшой… Росточку крошечного совсем… Ох, сдается мне, что нам попался циклопий лиллипут…

– Голос-то какой у него зычный, – сказал второй пилот. – Прямо мороз по шкуре продирает.

– Голос-то громкий, а вход в пещеру, посмотрите, – нормальный человек едва-едва притиснется, а как там циклоп поместился? – продолжила свои размышления старушка. – Думаю, надо сходить в гости к этому великану, посмотреть, чем он дышит…

– А пулемет? – напомнил заскорузлый.

– А надвигающаяся ночь? – подал голос Игнат.

– А дикие звери? – сказал штурман.

В общем, решили ночевать в палатках, до утра не тревожа подозрительного великана, но обменную операцию «чай на пиво» поддержали большинством голосов, как-никак команда подобралась в основном мужская. Тому, кто отважится отправиться к циклопу, поручалось по возможности провести и разведку, осмотреться, приметить все, что будет приметного, потом действовать по ситуации. Вызвался Игнат.

– Только мне на всякий случай маузер дайте, – попросил он. – Хотя бы всего с одним патроном, чтобы, если что, не мучаться в зубах чудовища, не терпеть ужасные пытки.

Голос помимо его воли дрогнул, и путешественники на миг представили, как грозный циклоп пожирает Игната, как шоколадный батончик, а потом запивает его индийским чаем второго сорта со слониками.

Первый пилот протянул Игнату маузер в лакированной деревянной кобуре – новехонький был маузер:

– Держи, брат, эту славную боевую машинку, – сказал он. – Обойма полная, модель двадцатизарядная. Если что, открывай огонь без предупреждения; циклоп он или не циклоп, вряд ли он устоит против девятимиллиметровых маслят…

– Я тоже пойду! – вдруг вызвался заскорузлый. – Вдвоем, как-никак, веселее…

– Думаю, что в этом нет никакой нужды, – в голосе старушки прорезался металл, – кто-то должен и лагерь обустраивать… Я понимаю, что мужчине проще погибнуть в лапах циклопа, чем хворост собирать, огонь поддерживать, ужин готовить на девять ртов… Хорошо бы хоть какой-то рыбы наловить.

Игнат повесил кобуру на ремешке через плечо, взял пачку чая и начал подниматься по склону горы к пещере.

– Что за деревяшка у тебя под мышкой? – спросил циклоп.

Игнат ответил:

– Я же не спрашиваю, что у тебя самого под мышкой. Мы вообще тебя еще не видели, кое-кто утверждает, что ты вообще шибздик… Знаешь, кто такие шибздики?..

– Стой! – опять перешел на крик великан. – Ни с места! Держу тебя на мушке!..

Игнат остановился.

– Покажи деревяшку. Это не топор? Подними ее выше!..

Циклоп явно никогда не видел маузера в деревянной кобуре.

Игнат поднял оружие над головой, помахал им, изо всех сил стараясь показать, что деревяшка совсем не тяжелая.

Циклоп поразмышлял немного, молвил:

– Продолжай движение, но не слишком быстро, резких движений не делай.

Игнат зашагал к пещере. Склон был не очень крутой, но после дождя ноги скользили, разъезжались. В конце концов Игнат грохнулся оземь, кое-как поднялся. Циклоп звучно хмыкнул. Игнат разозлился: сидит в пещере чудовище, лакает пиво, да еще над людьми насмехается.

– Эй ты, весело тебе? – крикнул он ему. – А знаешь, мы, пожалуй, передумаем насчет чая. Пей свое пиво!..

– Ладно, мужик, не сердись, – почти миролюбиво произнес циклоп, – вы меня тоже должны понять. Вторгаетесь на занятую территорию, устраиваете здесь всякие кораблекрушения, авиакатастрофы, а каково местным жителям – вы об этом думаете?.. Думаете?

– Так мы не специально, стихия вынудила, – сказал Игнат.

– Все так говорят, а местным покоя нет – то с моря, то с воздуха валят гостечки непрошеные.

– И много привалило? – поинтересовался Игнат.

Вы – первые, – ответил циклоп. – Но не зря говорят, лиха беда – начало. По натоптанной дорожке теперь могут нагрянуть туристы разные, исследователи, археологи – все перекопают, все могилы раскроют. Еще и с вами не знаю, как поступить – расстрелять всех или в море со скал сбросить, а тут и новая головная боль может начаться…

– Стой! – закричал циклоп, когда Игнату осталось до пещеры не более десяти шагов. – Кидай пачку!

Игнат бросил, и пачка упала в шаге от черневшего зева пещеры. Оттуда высунулась длинная палка, загребла пачку вовнутрь.

– Пиво возьми из ящиков под деревом, – сказал циклоп. – Можешь банки три взять…

В густеющих сумерках Игнат рассмотрел, что неподалеку от входа в пещеру, под разлапистым деревом были свалены беспорядочно десятка два ящиков, плотно набитых мешков, большущих узлов. Рядом лежал большущий кусок брезента, очевидно предназначенный для спасения этих ящиков и узлов от непогоды, но руки у хозяина пока до этого не дошли.

– Будь другом, – попросил циклоп, когда Игнат взял банки с пивом, – закрой все там брезентом…

– Да без проблем, – сказал Игнат и взялся за кусок брезента.

В минуту он прикрыл пожитки, отметив про себя, что лежат они здесь не более двух дней. И еще, ему бросился в глаза футляр от портативной пишущей машинки. Заметил он и упакованные в целлофан пачки бумаги.

«Кому может прийти в голову тащить на необитаемый остров пишущую машинку? – подумал он. – Странно, очень странно…»

Он вернулся к парашютной палатке, рассказал о том, что увидел у входа в пещеру.

– Есть у меня кое-какие предположения, – сказала старушка, удобно устраиваясь у костра, – но о них завтра… Кое-что нуждается в уточнении… А сейчас, насколько я понимаю, нужно кое-что выяснить относительно нас самих…

– Да, накопилось немало неясного, – сказал второй пилот. – Кстати, меня зовут Ваней…

– А меня можно называть Васей, – представился первый пилот, он же командир на самолете.

– А я – Валя, – сказал штурман.

– Мое имя и отчество – Ксения Павловна, – с достоинством кивнула черная старушка.

Шкипер встал, поклонился:

– Григ… Вообще-то Григорий, но так почему-то зовут с самого детства…

– Григ даже удобнее, – успокоил его Вася, первый пилот.

– А меня зовут Алешей, – кажется, впервые за все время подал голос юнга.

– Замечательно! – подбодрил его Харитон Харитонович. – Вот мы все и перезнакомились, а теперь, молодой человек, отправляйтесь вместе со всеми за хворостом… Ночь хотя и летняя, но без огня может показаться очень долгой…

– Есть! – козырнул юнга Алеша.

Через полчаса все приготовления к ночлегу были закончены. Черная, беззвездная ночь опустилась на остров. Где-то неподалеку раздалось злобное рычание, откуда-то сверху донесся сатанинский хохот и ясно послышался тяжелый топот многих ног. Путешественники – народ не пугливый, но и они теснее сомкнули кольцо вокруг костра. На всякий случай.

По кругу пошли банки с пивом – для поднятия настроения.

– На шхуне ром кубинский остался, – сказал Григ и вздохнул.

С минуту все молчали, слушая шум невидимых волн. Наконец нарушил молчание юнга Алеша.

– Как много, оказывается, выпадает на долю моряка потерь, – сказал он.

На него удивленно посмотрел второй пилот Ваня, вот дает, салага!

– Теперь подашься в счетоводы, там спокойнее? – спросил он у него.

Тот опять ответил не по-детски:

– Может, и подамся, мне важна надежность. Мы вообще ценим стабильность…

– Ну надо же! – сказал Ваня. – «Мы» – это кто? Юные нахимовцы?..

– Мы – это мы! – загадочно произнес юнга.

– Прибился ко мне этот паренек пару месяцев назад, – сказала Ксения Павловна. – Ершистый, но, кажется, добрый. А мне было так одиноко…

– Как это так прибился? – удивился Ваня. – Он что, бездомный, без роду и племени… прибивается то к одному двору, то к другому?

– Выходит, что так, – сказала она. – Заметила я, что на самой верхней лестничной площадке старого, заколоченного подъезда нашего дома как будто поселился кто-то. Из нашей квартиры только и видать эту площадку. Да и то – из Лизаветиной комнатки. Лизавета часто на своей коляске подъезжала к этому окну и подолгу смотрела в него… Яне решалась тогда беспокоить ее… Что она там видела?..

– Ничего особенного, ржавые крыши, провал улицы, – быстро откликнулся юнга. – Ничего хорошего нет на крышах…

Ксения Павловна пропустила его слова мимо ушей:

– Но когда приказал долго жить кенар, когда расцвел кактус, а Лизавета уехала куда глаза глядят, то я впервые за много месяцев посмотрела в это окно… без особой надобности, а там Алеша…

– Так вы бабушка той самой девочки?.. – спросил Игнат.

– Да, той самой, – ответила она, смахнула со щеки слезу и продолжила свой рассказ: – И тогда я позвала его, и он рассказал мне, что круглый сирота, что сбежал из детского дома, где с ним обращались бесчеловечно. К сожалению, такое случается нередко – полно еще несчастья на наших улицах, в наших домах… Я обитала одна-одинешенька в огромной квартире, а он почти под открытым небом – несправедливо это. И я предложила Алеше пожить у меня… Он согласился и никогда не давал мне повода пожалеть об этом…