Текст книги "Остров. Роман путешествий и приключений"

Глава двадцать седьмая
Остров

Косой, косой, не ходи босой,

А ходи обутый, лапочки закутай,

Если будешь ты обут,

Волки зайца не найдут,

Не найдет тебя медведь,

Выходи – тебе гореть!

Даша, ночевавшая в телеге, расслышала дикий вопль, подумала: какие необычные голоса у этих ночных птиц. Может быть, днем это симпатичные птахи, беспечно щебечущие и порхающие с ветки на ветку, а ночью они превращаются – хотя бы голосами только – в лесных монстров, чтобы отстоять свою жизнь перед настоящими чудовищами?

И тут же прогремел страшный взрыв, осветил заревом предрассветное небо. Данила и Егорий, спавшие под телегой, тоже открыли глаза, вздрогнул гривастый конек, зарычал Пес.

– Может быть, космический корабль прилетел? – с надеждой спросила Даша.

– Вряд ли! – сказал Данила, успевший во всполохе взрыва рассмотреть падающий самолет.

– Да, это не космический аппарат, – подтвердил Егорий, который увидел в светлеющем небе циклопическую сигару – огромный серебристый цеппелин. И в ту же минуту в небе почти над их головами столкнулись два воздушных судна. Самолет протаранил дирижабль, который, как батут, смягчил удар, и крылатая машина, спланировав, приземлилась на берегу едва светлеющей реки. Дирижабль, получив пробоину, стал снижаться и бережно опустил кабину с путешественниками в двух шагах от телеги, в которой лежала Даша.

– Все-таки кто-то прилетел, – сказала она.

– Сейчас посмотрим! – поднялись Данила и Егорий. И тут же увидели самолет, у которого во время посадки подломилось шасси. Потирая ушибленные места, из него выбирались отважные воздушные бродяги.

– Приветствуем воздухоплавателей! – подошли к ним приверженцы гужевого передвижения. – Помощь никому не нужна?

– Да как будто у нас все целы, – ответила Ксения Павловна, – ну а ссадины и синяки не в счет… Может, в дирижабле шибко поранились?

– У нас тоже в порядке, – откликнулся Динозавр.

Постепенно светало, и путешественникам открылась печальная картина крушения. Дирижабль лежал, как павший в бою конь, сквозь шкуру которого выпирали ребра, самолет со сломанным шасси, погнутым винтом, разодранным во многих местах перкалем, почему-то походил на огромный старый будильник, люди, собравшиеся около некогда славных летательных аппаратов, кряхтели, стонали, поглядывали искоса друг на друга. Вокруг валялись какие-то разбитые приборы, растрепанные рюкзаки, непонятного происхождения обломки.

И тут раздался радостный возглас:

– Бабушка!

И еще один:

– Родная!..

Лизавета со всех ног бросилась к бабушке, и та едва узнала во взрослой девушке свою внучку:

– Лизонька!.. Ножки-то какие у тебя проворные!

– Все прошло, бабушка! Вся хворь отступила.

Бабушка и внучка не могли наглядеться друг на друга, обнимались, смеялись, плакали.

Писатель Иванов узнал поэтессу Тамару, им приходилось встречаться на заседаниях литературного объединения. Местные писатели с нетерпением ожидали каждой среды, семи часов вечера, когда собиралось литобъединение. Они притаскивали туда рассказы, повести и даже романы, ну и, конечно, стихи, которые зачитывали друг другу по очереди, дрожа от возбуждения. Это возбуждение почему-то не передавалось слушателям; они сладко дремали каждый в своем углу. Поэтов любили в литобъединении больше, чем прозаиков уже хотя бы за то, что их творения были короче. Тамара всегда писала коротко, писатель Иванов приметил ее. Вот и сейчас он явно обрадовался встрече с ней. И тут же завел литературный разговор.

Григ долго присматривался к Даше, наконец подошел, спросил:

– Ваш дом стоит на Буянной улице?

Даша взглянула в его глаза и едва сдержала слезы:

– Папа… Сколько лет прошло!.. Мы так тебя ждали…

Он принялся рассказывать ей, как уходил от погони на шхуне, названной ее именем, как красный военлет Захарьев метил в судно огромными бомбами, как одна из бомб улеглась на палубе и долго ждала своего часа, а другая повисла на ветвях огромного осокоря… Она говорила ему, что так одинока, что Саша, ее муж, отправился к далеким галактикам, не попрощавшись с нею, не сказав ни слова, и этот космический полет похож на простое бегство – от Даши и от себя самого… Она знает, что Саша тоскует, что любит ее, но, должно быть, им не суждено встретиться, и это очень тяжело. Очень… Она надеется, что там, куда она едет теперь, возможно все, там нет одиночества…

– Там и звезды ближе к людям, – улыбнулся Григ. – Теперь, доча, пойдем туда вместе.

В это время Игнат вел разговор с Данилой:

– Куда держите путь?

– За тридевять земель, в тридесятое царство…

– Так нам всем наверняка по пути! – вставил слово Харитон Харитонович, бывший истребитель.

Пес залился радостным лаем. Григ присмотрелся к нему:

– Когда-то давным-давно, мне еще бабушка рассказы вала, у нас была собака со странным именем Каквас. Такая же черная, такая же лохматая…

Пес стремительно бросился к Григу, едва не свалил того с ног. Он лаял, поскуливал, пытался лизнуть Грига в лицо, будто хотел открыть какой-то секрет, может быть, тайну своего происхождения.

– Если бы ты умел говорить, – сказал Григ, – мы, уверен, могли бы узнать много интересного и еще больше удивительного.

Пес едва не выговаривал: «да, да!». Дуплостроитель Аристарх сказал Ксении Павловне:

– Оказывается, нам всем в одну сторону…

Та, оглушенная радостью встречи с Лизаветой, пребывала в размягченном состоянии:

– Безусловно, всем бродягам по пути.

Ну, конечно же, все они – и воздухоплаватели, и передвигавшиеся по воде или суше – хоть когда-то слышали друг о друге – из сообщений газет, передач по иностранному радио, из рассказов встреченных путников. Вот что, например, было напечатано в газете «Приуральская правда», в сорок восьмом, кажется, году: «Сегодня мимо поселка Калмыково прошла шхуна, которая, по словам местных жителей, совершает кругосветное путешествие, а заодно занимается поисками так называемого Комбайского царства. Между тем, наши передовые ученые давно развеяли миф об этом царстве, в котором нет болезней, несправедливости и совершенно нет бедных. Надо понимать, что это полная белогвардейская брехня, но некоторые несознательные элементы из данного поселка, польстившись на посулы членов экипажа шхуны, попытались на лодках уйти вслед за ними, но были задержаны нашими доблестными органами. В ближайшее время будет задержана и шхуна, гарантируют нам правоохранители». Зарубежное вражеское радио с восторгом рассказывало, что группа повстанцев, возглавляемая полковником Динозавром, планирует захватить всемирную власть, высадившись из дирижабля сначала в Кремль, а потом в Казань и Иерусалим, что госдеп рассматривает вопрос предоставления повстанцам широкомасштабной помощи. А встречавшиеся путники говорили шепотом, после третьей рюмки, что Беловодье давным-давно найдено бандой Черной Бабушки, и там построена образцово-испытательная тюрьма, в которой женщины содержатся в камерах вместе с мужчинами, причем в каждой камере заключено до четырехсот пятидесяти человек – численность стрелкового батальона. Другие путники уверяли, что на Остров сейчас ходят самоходные телеги и в этих телегах, пока едешь, можно получить все, что человек потерял за жизнь, – табель успеваемости ученика первого класса за вторую четверть пятьдесят второго года, маленькую фронтовую фотокарточку отца, обручальное колечко из золота триста семьдесят пятой пробы, зачетную книжку философского факультета, четвертную, которую взял до получки в шестьдесят седьмом году, письмо девочки Веры, в котором она написала, чтоб ты зря не старался, не переводил чернила, сочиняя ей письма, потому что она выходит замуж за твоего друга Вадика… – в этих волшебных телегах все-все самое дорогое, что не уберег, что прежде считал пустячным и с чем расставался с усмешкой, а теперь, вспоминая об этом, глотаешь слезы и радуешься: все-таки рассмотрел, чем надо дорожить…

Так что путешественники двигались не в безлюдной пустыне, а среди людей и, в общем-то, знали друг о друге, а вот теперь встретились. Обменялись важной информацией: на юге были замечены передвижения больших воздушных масс, не иначе к выборам депутатов; на востоке изобрели ковер-самолет с технологией «стеллс» – невидимый; на северо-западе проснулись вулканы, которые спали миллион лет; образовался новый остров в Атлантическом океане, пока необитаемый…

Эти и многие другие данные Динозавр ввел в уцелевший при падении дирижабля бортовой компьютер. Компьютер думал целый день и к вечеру сгорел, не придумав, что же делать всей многочисленной ватаге: ставить дома, разбивать шатры, копать землянки, дожидаясь зимы, дожидаясь плодотворной идеи, или двигаться дальше под тяжелыми рюкзаками, на всякий случай тащить с собой запас дров, воды, оружие – кто знает, какие племена могут попасться на пути?

Тогда Даша вспомнила о своем эмуляторе. Защелкали плашечки, и в окошечках буковки составили слово: «Плот».

Динозавр, Ксения Павловна, Игнат, Харитон Харитонович, Лизавета, писатель Иванов, поэтесса Тамара и Григ долго изучали рекомендацию эмулятора. К ним присоединились бравый экипаж самолета Вася, Валя, Ваня, Аристарх, Данила и, конечно, заскорузлый, в общем, – все… Егорий Хохлов, как признанный специалист по Беловодью, первым нарушил воцарившееся в таборе молчание.

– Да, – сказал он, выйдя из глубокой задумчивости, – надо строить плот…

Путешественники дружно поддержали предложение. Не могли они стоять на месте…

Застучали топоры, запели пилы. В дело пошло все: дерево, пустые канистры, веревки, перкаль, ткань от дирижабля… Навигационные приборы взяли с самолета, колеса телеги пригодились для системы управления плотом. В мире не было плота огромнее, родившегося из самолета, дирижабля и телеги. Были у него и крыша, и двери, и дубовые столы, за которыми хорошо обедается с друзьями – еда тогда вкуснее, вино крепче. Не забыли строители об уютной конюшне для долгогривого конька, а Пес, который, может быть, и не Пес совсем, а тот самый легендарный Каквас, получил будку с тюфяком и собственной миской.

И день, и ночь ушли на сооружение плавающего дома. Наутро отправились в дорогу.

Плот шел ходко, управляемый Динозавром – так все порешили. И тут же место рядом с капитаном заняла поэтесса Тамара. Атаманом же выбрали единодушно, прокричав «Любо!», Ксению Павловну – Черную Бабушку. Чем не достославная Гугниха?

– Если вам любо, то и мне любо! – крикнула она.

Негромко прозвучала чья-то скрипучая насмешка, но на нее не обратили никакого внимания. Никакого!

Еще не день и не два шел по реке плавучий дом. Все рассказали всем, кому было интересно, свои жизненные истории, только совсем чуть-чуть приукрасив их. Вообще что за рассказчик, который не умеет привирать? Все, кто хотел, сдружились, обменялись адресами. Может быть, даже скорее всего, никто никому не напишет – столько хлопот может оказаться в жизни, что не до писем будет, но в эту минуту, в этот миг, когда тебе дают свой адрес, ты принимаешь его как ключи от двери или даже души – и кажется, что это очень важно; так это и есть на самом деле.

Однажды шли вдоль высоченного мелового яра. И вдруг заметили, что по самому его краю идут люди. Ни мало ни много – тысячи полторы – с детьми, со всем домашним скарбом, скотиной. Лизавета пригляделась: впереди всех шагал, опираясь на посох, седовласый человек.

– Так это Федор! – узнала Елизавета. – Загорулько. Из машинно-тракторной станции имени Велимира Хлебникова. Они ушли, ушли из своей печальной деревни…

– А я вижу шахтера Василия! – закричал Харитон Харитонович, показывая рукой на яр. – Того самого, что не вернулся из забоя…

– Бабушка Лукерья, ты не здесь ли? – спросил через микрофон Данила, и эхо разнесло по яру:

– Лукерья, Лукерья, Лукерья…

Непонятное возбуждение охватило путешественников, всем вдруг поверилось – а с чего бы? – что именно здесь отыщется все, что хотелось отыскать, и даже немного того, чего не хотелось.

Даша напряженно вглядывалась в идущих по яру людей, лила горькие слезы, но сумасшедшая надежда пылала в ней.

Лизавета, обняв бабушку, шептала:

– Неужели, неужели?..

Меловой яр плавно перешел в пологий песчаный берег, и здесь река круто повернула на юг. И сразу вдали над лесом показались маковки, блеснув на солнце горячим червонным золотом. Кто-то крикнул:

– Вот оно! Вот!

Сотни глоток на берегу и на плоту подхватили:

– Золотая Церковь! Золотая!

Как завороженные, люди смотрели на приближение заветного города, неотвратимо надвигавшегося на них улицами, площадями, храмами… Всю свою жизнь шли они к нему, и вот…

– Слава Богу! – сами собой складывались молитвы.

– Добрались!

– Сподобил Господь!

– Красотища-то какая, лепота!..

Проплывала охряная кровля дома Карева, за ней возникала белоснежная ротонда на Столыпинском бульваре, за ней Михайло-Архангельский собор, угадывались сиреневый садик, дом с колоннами, видны были Свистун-гора, а на самой вершине ее – галактический институт…

Невозможно было отвести глаз от этого чуда.

Вот тот град, в котором можно быть счастливым, вот земля, дороже которой не сыщешь вовеки. Здесь все должно сбыться. Совершенно все.

1987 г., 2010–2011 гг.

© Доронин Г.Н., 2012

© ООО «Издательство Алгоритм», 2012