Текст книги "Кредо жизни"

Судьбы – разные

Древний китайский мудрец Чан-Чунь говорил Чингизхану: «Из трех тысяч различных человеческих преступлений, самое гнусное – это непочитание своих родителей!»

Для этноса нохчи каждая фамилия (родословная) – гордость древностью своего происхождения, его силой и ролью в прошлом (бытия предков). Начиная с мифических времен – с похода Аргонавтов и странствий Улисса – на Кавказе перебывало множество разного люда: завоеватели, авантюристы, нищие, голодом гонимые, обездоленные, беглые и заброшенные сюда по воле злого рока, всякой твари по паре. И эта серость, отбросы общества оседали здесь и втискивались в название «чеченцы». Загадили этот Эдем! Благодатный край – Рай Земной (Бестужев-Марлинский).

Исследователи всех мастей писали, что: «Горцев не могли мы себе представить иначе, как в виде людей, одержимых каким-то беснованием, чем-то, вроде воспаления в мозгу, людей, режущих налево и направо, пока самих их не перережут», и советовали эти невежды истреблять их – вырвать с корнем вон. Вот где начало национал – шовинизма и преследование, «охота на чеченцев, как на самую вкусную дичь».

Все это тоже свидетельствует о том, что нохчи – реликтовая нация, высоконравственное племя первой цивилизации на земле – истоки ее. Они имеют только им, этносу нохчи, присущие образ жизни, быт и культуру, стремление к свободе, обществу без аристократии, поработителей. Это орлы гор недоступных, и между ними и Богом нет никого – знает себе цену настоящий нохчи. О них разномастные писаки вынуждены были писать, что: «Эти дикари чрезмерно доброжелательны, умеют ценить красоту». О красоте своих женщин (эталон – чеченка, нохчи, Нефертити) они писали: «…Шея лебединая, походка утиная, цвет кожи молочный». Этнос нохчии доброжелателен всегда: «Приход твой (гостю) да будет к счастью!». Приветствуя: «Утро твое, – да будет доброе!» Напутствие в дорогу (и пришельцу): «Возвращайся свободным!» – «Марша гIойла». А при возвращении или гостю: «Марша, вогIийла!» А врагам горцы желают: «Семя (род) да иссякнет твое!», «Вернись трупом (убитым)», «Черный день да наступит в твоем доме (роду)!»

Нохчи гораздо охотнее и основательнее сравнивают своих джигитов (мужчин) с волком (борз). Грузины так же ценят волка, потому что волк, будучи бесстрашным, идет на более сильного, чем сам (этого не скажешь о тигре, льве). У волка недостаток силы заполняется отвагой, дерзостью, ловкостью. Попав в безысходную ситуацию, превосходящей силой недюжинной, волк умирает молча, без страха, без ужаса, без стонов.

Поэтому о джигитах этноса нохчи говорят, что: «Он родился в ночь, когда щенилась волчица!» Что он таков в будни, в рати всем известно издревле. Нохчи никогда не попадет в плен сознательно, предпочтет смерть неволе, отразив натиск врага. Падает, прыгнув, вперед на врага, как «барс пустынный зол». И не может жить на коленях, пресмыкаясь, раболепствуя. Ему это чуждо больше всего, потому как это не в его генах, натуре – он не был холуем. Фактов геройства представителей этноса нохчи не счесть.

Даже император России лично в бою сражался с чеченцами (см. книгу Самойлова «Заметки о Чечне», 1852 г.): «Позвольте вам напомнить, – пишет он, – что Чечня 26 октября 1850 года была боевой купелью (кровью наслаждался, как Иван IV с сыновьями) Государя Императора (Николай I Павлович, где отвагою своей (уничтожая чеченцев) заслужил Георгиевский Крест, восторг солдат и удивление горцев, прозвавших его джигитом» (хотя он был для чеченцев террорист № 1)… В любом случае, нохчи умеют ценить врага и не умаляют его отваги. Так было, когда Багратиони попал к ним в плен. За храбрость, достойную их джигитов, чеченцы не отобрали у него реликтовой сабли, хотя по закону войны, враг разоружается. Чеченцы принесли его на руках в стан врага – русских – и передали им его со всеми почестями, что не свойственно последним.

Он делает еще одно подобное тому открытие: «Чеченцы – это не черкесы…» Вот умница, а то мы не знали, скажут читатели. «Здесь войско имеет очень мало свободного времени» (уничтожают чеченцев, как сейчас в Чечне). «Аргунское ущелье служит местом сбора самых отчаянных разбойников, а в Грозном есть место, где торгуют преимущественно армяне и евреи – лавки их напоминают своею нечистотою и запахом жидовские кварталы наших западных городков». «…Есть несколько русских мещан и купцов третьей гильдии, неизвестно какими поворотами судьбы заброшенных с дальнего севера». «Окончательным очищением (зачистка) плоскости от непокорных нам чеченцев было разрушено последнее убежище хищников». Чечня нужна без чеченцев. «Покорившихся (чеченцев), которые остались под нашими пушками, здесь, на плоскости расселились». «Чечня всегда была привлекательной, легкой и верной добычей для соседей…», а решительные меры Ермолова, совершенно согласные с понятием и духом дикарей чеченцев: «Вступив в Чечню, войска наши предали ее страшному опустошению» (как современные).

Крысы чуют на расстоянии продукты питания и вещи. Набегают – тучами, организованно уничтожают препятствия к захвату всего: жилья, апартаментов и ценностей, хозяйничают, как завсегдатаи. Или вот такая птаха – красавица – кукушка не строит гнезда (жилье) и поэтому бомжует, не обустраивает своего быта, привыкла на халяву жить, жировать за счет других, а трудиться, заботиться о потомстве не в ее правилах. Таковы мародеры – чеченцы и федералы. Таких кукушек в Чечне очень много. Эта тварь, как правило, из пришлых. Она плодится в чужих жилищах. Кладет яйцо свое в гнездо маленькой беззащитной птахи, птенец ее растет не по дням, а по часам, обжирает птенцов-детенышей птахи, трудоголика, и ему тесно становится. И, в конце концов, он вытесняет детенышей хозяина и его тоже выталкивает заодно. И присваивает обитель эту чужую. Состоялась зачистка сполна – 100 %.

Но жизнь продолжается, богатство – фетиш, и нищета – участь бездельника, мародера, халявщика… Они опять идут за чужим – диалектика бытия, его геополитика. Вот почему войны возникают и продолжаются. Нохчи не живут одним днем, у них накопительная тенденция – откладывать про запас, иметь жилье приличное и нормальную достойную жизнь. «Жители плоскостные (чеченцы), земледельцы – это их главный промысел». «…С тех пор, как, отняв плоскость, мы загнали их в горы и в глубь лесов, окаймляющих пригорья, теперь земледелия, этого промысла, у них нет». Любя деньги (без них не выжить) страстно, каждый чеченец старается иметь их. «Сначала он продает дрова, сено, мелкие домашние изделия и хозяйственные продукты, потом, скопив небольшой капитал, отдает его купцам за проценты, а другие – под залог, взаймы». «Между тем, если чеченца назвать «купец», он обижается, может быть, оттого, что в Чечне большая часть купцов – жиды, которые и здесь, как и везде, презираются народом».

Автор пишет: «Чеченцы, признающие власть Шамиля, находятся в самой деспотической от него зависимости». Для этого Шамиль создал тайную полицию – мауртузаков (гестапо, сексоты). Они набирались из бедных, бездомных (безземельных, обесчещенных, презираемых народом), за это плата хорошая была». «Чеченец вообще неохотно покоряется владычеству мулл и «кадиев», за исключением судебной части и участия в гражданском управлении (они в генах законопослушны). Права духовенства во всем совершенно равны с правами других – прочих – вольных граждан. Муллы точно так же, как и все, сами обрабатывают свои участки земли и бывают на равных со всеми. В набегах мулла, не отличившийся молодцом, служит предметом насмешек и всеобщего презрения. Мулла избирается самим народом. Так должно быть у истинных мусульман. Покончить с самозванцами – халявщиками надо.

«Свободные чеченцы составляют один класс людей, независимых и равных во всем, и они очень дорожат и гордятся этим, считая себя равными узденями (князьями, именитыми, избранными судьбою)». «Богата Чечня, в особенности плоскость, дикостью ее обитателей, избалованных щедростью природы и привыкших довольствоваться самым малым, наконец, опасности беспрерывные». Это и есть главная причина отрешенности. На протяжении веков преследует геополитика – экспансия сильного, терроризм извечный – со стороны всяких «кукушек и крыс, пиявок с обрезанными брюшками», которые навязывают чеченцам войны, не переставая с незапамятных времен терзать этот благодатный край. А война, как известно, отнимает богатство и разрушает базу экономическую и уничтожает людские силы производительные, приводит к отчуждению всего и вся.

Далее Самойлов сообщает, что в то время (середина XIX (19) века: «… плоскость Чечни представляет дикую, заброшенную пустыню, по которой свободно ходят только стада кабанов, стаи волков и стада оленей, не боясь охотника (он уничтожен или изгнан русскими), – а если чеченец неосторожный забредет сюда, то он обращается в зверя, которого преследуют русские гораздо с большим усердием, чем самую вкусную дичь!» «По этой пустыне, (как ныне) как оазисы, разбросаны наши укрепления». В этих условиях противостояния: «Большая часть чеченцев статны, высоки, красивы, смуглы, худощавы, хорошо сложены, и все движения их грациозны» – джигиты Кавказа. «Даже в своей сакле (жилье) чеченец никогда не снимает пистолета и кинжала, а кинжал перед сном кладет у изголовья, выходя из сакли, непременно берет полное вооружение». Ведь враг рядом и коварен, подлец.

На голове носят высокие бараньи (из овчины) шапки (защита от холода гор). А казаки нахлобучат такую овчину, погоны и сидят – в ТВ «красуются». Даже сам император подражал чеченской стати – облачался в его форму со всеми регалиями и выходил в свет. Как это в кинофильме «Свинарка и пастух» Зельдин Владимир носит. Ведь не секрет, что Лермонтов выдал эпиграмму Мартынову, что одежда чеченца на нем, как седло на корове сидит, поэтому была дуэль… и погиб поэт, невольник чести… Типично – Мартыновы эти современные…

Властов Г. К. в книге «Война в Большой Чечне» (1857 г.) пишет, что: «Чеченец сметлив, понятлив, умен; он гостеприимен, добр и не чуждается (не чурается) иноверцев, если только не предан фанатизму, что, впрочем, встречается между ними весьма редко». Пирогов Н. И. в «Отчете о путешествии по Кавказу (1857 г.) писал, что: «Местные жители встречали его крайне гостеприимно». Далее в этом роде высокая оценка народу.

Зассерман А. Н., царский офицер, в книге «25 лет на Кавказе» (СПб., 1872 г.) писал: «При входе в дом чужого (постороннего) все встают, а входящий говорит (должен сказать, если друг): «Садитесь, садитесь… вставайте перед врагами (против врагов)». Это значит: «…Сидите спокойно: пришел друг, но при появлении врага надо немедля встать (вскочить, как барс), чтобы быть готовым к решительным действиям». Автор пишет далее, что: «Хозяин приказал зарезать теленка, который был сварен в чугунном котле… Вместо хлеба, в другом котле подали вареные лепешки (жижиг-галнаш, по чеченски – мясо с галушками, вроде малороссийских (украинских) галушек). Строго соблюдая чеченский обычай, Бехо (хозяин дома – глава огромного семейства) ни за что не согласился сесть с нами ужинать и все время стоял, прислуживая нам. Он подавал кувшин кому-нибудь из нас, при этом снимал папаху (шапку каракулевую) – знак высокого уважения к гостю, тому, перед которым чеченец ее снимает со своей головы. Это его корона, и он не надевал ее, пока ему не возвращали кувшина (сосуд из чистой меди). Далее он пишет: «Было темно еще, когда мы согрели наскоро в медном чайнике воды, напились чаю и стали торопиться с отъездом… Не раз чеченцы на шампурах нам жарили шашлыки из мяса тура».

Лястерн А. Ф. («География Кавказа») всегда подчеркивал, что «чеченцы – неприхотливый, выносливый народ…». Леонтович Ф. И. в «Адатах кавказских горцев» (1882 г.) пишет: «У чеченцев сакля (жилье) – вещь священная, всегда открыта (гостю, страннику), и летом и зимой (круглый год) готовая принять гостя, но враг туда не войдет: заказано настрого (запретно)».

Пожидаев В. П. «Горцы Северного Кавказа» (1926 г.): «После того, как гость, поужинав, уляжется спать, женщина, хозяйка дома, осматривает его чулки (носки) и чувяки (обувь кожаная), если они продырявились, тщательно чинит (заштопает, залатает, зашьет) их, приводит в порядок. Ни словом, ни жестом хозяин не покажет гостю, что последний (гость) ему в тягость, но гость и сам хорошо знает Адат (Закон гор, если он в этом духе воспитан) и никогда не засидится в гостях более трех суток».

Броневский С. «Новейшие географические и исторические известия о Кавказе» (1823 г.) писал: «Гость (чеченцу) несет с собой праздник в дом горца, ему лучшее место, лучший кусок (еда). Горцы в домашнем быту кротки, гостеприимны, верны в дружбе до великолепия, целомудренны, почтительны к старости, умеренны в пище, трезвы, правила гостеприимства соблюдают даже по отношению к своим неприятелям. Гостя в своем доме, или кунака (друга) в дороге (спутника), пока жив хозяин, не дадут в обиду. Дружба (куначество) и гостеприимство соблюдаются строго по горским обычаям:… (убивают, забивают, режут быков) ставят на стол целых баранов, присовокупят к тому множество дичины и домашних птиц и потчуют своих гостей до пресыщения».

Серафимович А. (Попов) (1929 г.) летом остановился в доме чеченца Несибова Магомеда: «Хозяин преисполнился к нему особым уважением, собственноручно снял с него сапоги, взбил четыре подушки (распушил их) и усадил на них гостя… Серафимович рассмеялся: «Я сижу, как Чингизхан». Прием был пышным.

Чеченцы помогли А. Дюма-отцу в критическую для него минуту. Когда он похитил казачку, червленскую красавицу, они не дали его в обиду, резня не состоялась, и А. Дюма благополучно вернулся во Францию. А сатрап, враг чеченского народа, Ермолов отрицал эти качества, считая чеченцев «подлецами». Ненависть к народу и жестокость к нему – суть мерзавца, подлеца и ничтожества. Мечты его – видеть чучело чеченца в музее – несбыточные. Запомните, наши враги, чеченец доказал, что он живуч и возрождается, как птица Феникс из пепла, он красив живым, свободным, в нем генный код победителя, а не число «666». В чеченце бурлит чувство Яхь – чувство соревнования, а не ненависть. Он толерантен издревле, а это начало всего благородного.

Наш отец Усман Хадж (ветеран войны и труда) говорил: «Если сын один и он без Яхь (чувство соревнования) пусть умрет, ибо не достоин звания нохчи и будет род своих предков позорить». Хотя иметь сына для нохчи – это высшее счастье, однако таков принцип джигитов, издревле наших предков…

Вот еще свежий пример из передачи «Жди меня» (5 декабря 2005 г.): галерея детей, осиротевших в Чечне в междоусобицах россиян. Они ищут своих родителей, которых смутно помнят. Одни никогда не видели их, а иные не осознают, не помнят лиц и фамилий – дети, обездоленные войной, вывезены из детских учреждений. В основном фамилии русских, армян, евреев и прочих, есть и чеченские и ингушские фамилии. Вот Юлия – русская, через 10 лет разлуки нашла сына Анзора, а отец Адам – чеченец. В трех – или двухлетнем возрасте няня шепнула мальчику их имена на ухо, и он запомнил. А вот сестры и братья Погеновы, 5 человек, – сироты полные, и так далее. Этот детский дом на 7 ветрах у Бирлант Кесаевой, чеченки, которую наградили недавно от имени ЮНИСЕФ престижной Международной гуманитарной премией «Золотое сердце». На ее попечении больше 30 детей-сирот, и ей стыдно просить у окружающих для них помощи (подаяния). И тогда ведущая (по-моему, Хаматова) просит присутствующих скинуться, и сама внесла наличными.

Каламанов работал по правам от РФ в Чечне, когда троих сыновей семьи Угурчиевых 12-13-14 лет, ушедших в школу к русским учиться, выпотрошили, а трупы, без внутренних органов, сбросили в мешках с вертолета. Места разрезов на детских телах, были зашиты профессионально хирургическим швом.

По данным «Мемориала», уничтожено 30 тысяч мирян, а по данным демографической статистики РФ (Буй Б.) – 40 тысяч, есть и данные о 50 тысяч. Бесследно (как в 40-е годы) исчезают элитные ребята…

В этих условиях в Чечню проникают легионеры, наемники с черного континента. В 1998 году, когда я вез труп своего 39-летнего сына, у Главпочтамта г. Урус-Мартана мы видели негра за пулеметом – сидел у входа, на углу, говорят, они заполонили это здание. Откуда и как они проникли сюда, ведь Россия обложила Чечню тройным заградительным дозором?! А Шаманов нашим соседям телеграфировал: «Запретить выезд жителям Чечни за пределы ее административных границ!». Осетин пишет на ней: «Самый жесткий режим. Ни одна машина не проходит, ни одна!» А как же проникли их бандиты с пришлыми вместе, что захватили в Беслане школу и уничтожили детей с родителями!? Где их министр МВД был, запретивший въезд чеченцев, да и другие силовики? А где была доблестная 58-я армия, здесь расквартированная, а курсанты военных училищ? Где все эти «Грады» и ракеты «Земля-Земля», что били Чечню с осетинских высот? Где бастующие за невыплаченные премии ОМОНовцы, что шустрили в Чечне? Позор несмываемый, трусость. А менты эти, что вымаливают деньги за уничтожение Чечни, должны знать историю предков, дела времен генерала Дельпоццо и Ермолова. И как император парировал: «За уничтожение женщин и детей, беззащитных мирных жителей, награды не выдаются!» Направили бы лучше свои усилия на установление правды о Беслане, отомстили бы за него тем, кто повинен в этом.

Князь Курбский предупреждал Ивана IV, что его злодеяния аукнутся, злом вернутся – закон диалектики, бумеранга. Или судьба Рохлина и других, ему подобных: погибель или увечье, или засылка в дальние края, или с трудом дотягиваемый первый срок во власти, или прохождение через лагерные испытания, или хождение по задворкам власти и без нее – ни для кого не становятся уроком?

А лихой Казанцев оказался банальным нуворишем («Жизнь», 15 апреля 2005 г.). Понастроил терема и нанял прислугу из… солдат. Рядовой Сергей Мурашко убит там, нашли в багажнике генеральского «Хаммера». Он из в/ч 11350 МЧС, а авто это стоит минимум 150 тысяч у.е., обстановка в спальне – 100 тыс. у.е. «Только не говорите, что на прежнем посту заработал, на прежнем посту он был в Чечне. А там – война. Хотя… Чем черт не шутит». «Не спрашиваю я и о том, на какие (шиши) деньги приобрел генерал Казанцев дом с бассейном и дорогущей мебелью? Мне интересно, как в денщиках (холуях) у чиновника оказался солдат, которого мама отправила Родине служить!? Где, в каком законе прописано, чтобы солдаты мусор убирали или сторожили дома, деньги, джипы и драгоценности жены чиновника, хотя бы и президентского полпреда?! Это же позор! Позвонил один генерал другому: «Слушай, старина, пришли мне солдатика. А солдатик убит. Что скажут его матери?! Ваш сын погиб смертью храбрых, защищая джип полпреда Казанцева? Тошнит от этой вседозволенности. Ничего святого! Только бизнес. В МВД – бизнес, в ФСБ – бизнес, в МЧС – бизнес… Поэтому в 2006 году выявлено столько «оборотней» в погонах среди силовиков!» – пишет автор.

Все и всюду делают лишь одно: продают, покупают, разводят, откатывают… Военная служба (Отчизне) рассматривается только и исключительно как бизнес. Каждый чиновничий пост, государственная должность – бизнес (я тебе – ты мне). Если все это услышат, увидят нормальные люди (в других странах), они же над Россией, над нами смеяться будут! Они же нас варварами будут называть. Дикарями, с автоматами и в масках; в штанах с лампасами (генеральскими) и на джипах. О народе – россиянах – о многострадальной Чечне подумали бы! Да помогли бы, хоть крохами со своего барского, генеральского стола. Ан нет! Не досуг!

Но, в любом случае, это «психотеррор». Эти «чеченцы», как и «афганцы», мстят за свои унижения и за передел сферы влияния. Вспомнил еще, как «афганцы» взаимоуничтожаются (Котляровский теракт), как их в Совдепии приветили: «Я тебя не посылал, иди к тому, кто тебя посылал!» А как «чеченцы» повалили косяком, как и «афганцы», в комиссию по помилованию, пишет председатель этой комиссии А. Приставкин («Страна войны»). Разве вышеизложенные вопиющие факты беззакония не терроризм, не попрание прав человека, не игнорирование Конституции?! Которую они попирали, а не мы.

На блокпосту в Черноречье из автобуса высадили девушку. Вина ее – в красоте. Отвезли ее в вагончик, бордель полевой, где, как оказалось, томились еще три женщины, в том числе, две чеченки и одна русская. Все они, избитые, в синяках, со страшными отрешенными замученными лицами, изможденные, еле живые. Эту свеженькую красавицу поместили отдельно. Начались оргии, как гон верблюжий, изощренные – не все звери допускают подобный разврат, глумления. Восемь бугаев, вдрызг пьяных, накачанных шакалов, извергов, надругались над ними, несчастными. Двое суток без устали, они по одной выводили этих узниц, а те, что остались в карцере, слышали дикие крики – отчаянный зов о помощи. Итак, поочередно. Одна, по имени Румиса Л., говорила: «Я не могу говорить о всех деталях того, что они с нами делали. Каждую из нас за это время выводили более 20 раз. Мы часто теряли сознание. Каждый раз, когда я приходила в себя, жалела, что еще не умерла. На третье утро дверь в нашу комнату – карцер открыли мужчины чеченцы в камуфляжной форме и сказали: «Быстрее уходите отсюда подальше». Я думала все время о том, что они со мною сделали».

Разве она не вправе мстить?!

Разве она и другие женщины, побывавшие в этом аду, будут повинны, если встанут на защиту своей поруганной чести?! Вот откуда «шахидки» – сами федералы рождают их, заставляют мстить. Они-то, как зайцы, попрячутся, а невинные за них расплатятся. Спросить бы этих трусливых зверей, шакалов: «А если бы «опустили» их самих или их сестер, жен, матерей, дочерей, отцов, братьев подвергли бы такому изощренному террору?» А их следовало бы «опустить» сполна. Вот какие явления описаны свидетелями «Мемориала»! Разве это не попрание прав и свобод россиян?! А. Политковская во «Второй чеченской…» об этом пишет подробно.

Суд праведный неизбежен: пусть их сородичи – родня будут прокляты вместе с ними, говорят многие, узнавшие об этих злодеяниях. «Пусть иссохнет их род!» – говорят горцы, в таком случае.

В 1995 году на «Минутке», на рынке, я видел, как двое солдат в полной экипировке выскочили из броневика и быстро подошли к столу, из карманов целый ювелирный магазин вывалили перед торговкой. Там были браслеты, серьги, бриллианты и цепочки, кулоны разные, перстни редкие – все блестит. Они, скупщица и продавцы, видно было, давно связаны, знакомы по именам. Быстро сбросили все их, и получили расчет в долларах, и исчезли в броневике своем, сказав: «До свидания».

Откуда это они достали?

Конечно, мародеры. Конечно, с живых и мертвых, ими убитых женщин и мужчин. Вот истинные интересы этих шакалов в Чечне, а Конституцию они знать не хотят, а беззаконием закон не защищают. А чеченка эта хуже во много раз: она родителей и детей, близких продаст ради наживы, она мародер, патентованная сволочь. Такие подлежат полному уничтожению…

Мудрые римские юристы говорили: «Пусть рухнет мир, но восторжествует закон!», а Чечне надо еще досказать: «Пусть сгинут политические проститутки, Смердяковы, и восторжествует правовое поле, без подлецов, жирующих на беде чеченцев!»

Террор имеет своих творцов. Еще в начале ХХ века предки нынешних, гебисты, чекисты, через отдел «С» творили террор против национально-освободительного движения внутри и вне России, поэтому их отцам сооружено множество памятников, они увековечены, с них берут пример. Не случайно А. Минкин («МК») писал в статье «Школа ненависти»: «Центр терроризма ищите в России, терроризм – не чеченский и не исламский… Его цитадель – Кремль, Питер и Липецк!»

Андрей Ралдугин уничтожил 10 девочек от 10 до 14 лет, и его не убили. Раньше в 19 летнем возрасте он изнасиловал двух девочек, отсидел, и там его «опустили». Интересно, какой он нации?

А вот Чикатило, Шульженко с братом Матюковым в Ставропольском крае и Ростове-на-Дону, на Кубани орудовали, звери, маньяки. Александр Шульженко и Иван Матюков грабили, убивали, мародерничали более трех лет. Они жестоко убили девушек от 14 до 30 лет, более ста человек. Иван Матюков имел богатый опыт, отработанный в Чечне. Александр Шульженко его подбадривал, заявляя: «Да они (жертвы) за Чечню тебе по гроб жизни должны!» Вот озверелые, из «666» кода, террористы. «Жизнь» (№ 255, 2003 г.) пишет, что Шульженко называют Питоном, потому что «… сначала душил удавкой, когда жертва слабела и не могла сопротивляться, он ее раздевал и пускал в ход нож. Живьем кромсал жертву этим ножом и удовлетворял свои жуткие сексуальные фантазии».

В центре Ростова-на-Дону в 2001 году нашли труп 17-летней девушки, которая перенесла адские пытки: маньяк сначала отрезал ей левую грудь (опыт был у него на свиньях отработан), потом – нос, выколол глаза, изрезал половые органы, так что эксперты опытные не смогли сосчитать ран. Маньяк этот не давал умереть своей жертве сразу. Истязал жертву, наслаждался, перевязывал раны, приносил лекарство от астмы, которой она страдала, впрыскивал ей в рот аэрозоль и командовал: «Дыши!». Он вел себя, словно волк, почуявший запах крови. Психологи это состояние называют «жаждой убийства». Однако Питон боялся трогать богато одетых, мол, у таких «крутые» папаши или друзья: «За такую мне в два счета башку бы открутили». Он признал, что в Краснодарском крае тоже убивал молоденьких красавиц. Питон затмил самого Чикатило. Только Чикатило зверски уничтожил пятьдесят пять юношей, а этот – девушек.

Шульженко даже пил свежую кровь своих жертв, в момент, когда она пульсировала из горла живой еще. Когда он ее резал, как свинью. Все начиналось у этих братьев с совместных грабежей девочек и пацанов. Перед выходом на охоту они изрядно взбадривались анашой (наркотой), и тогда Питон просыпался. Он боялся смотреть жертве в глаза, поэтому сначала выкалывал их, не торопясь, наслаждаясь.

Террорист Андрей Чикатило сначала выкалывал жертве зрачки глаз. Из найденных изуродованных Шульженко с братом трупов – шестеро обезглавлены. Ножевые удары наносили в шею и грудь, в живот, в половые органы засовывали сук дерева. Чикатило орудовал там только ножом. Шульженко следователю откровенно говорил: «Мне нравилось, перерезав горло, когда шла кровь, ручейком пульсировала, когда жертва еще жива». Эти два брата сами ускорили процесс – резко возросли грабежи и убийства. Начались двойные и тройные убийства. Андрей Чикатило убивал поодиночке.

Братья попались, когда Матюков – мародер, вернувшийся из Чечни, – по привычке, оборзел, среди бела дня нес украденный телевизор: забыл, что это не Чечня. Милиционер встретился и только сказал ему: «Умеешь только девчонок резать, а попался на телевизоре!» Иван в ответ: «Эт не я, а брат!» и указал его адрес. Оба сели у параши. Спрашивается: Была ли у них мать?!

А вот еще, более интеллигентный, «спаситель душ», Максим Петров – «медицинский брат» из Санкт-Петергбурга, его прозвали «Доктор смерть». Один день он на «Скорой» спасал людей, а три дня убивал. В поликлинике № 56, к которой он не имел никакого отношения, воровал квитки-листки с данными флюорографических обследований пенсионеров и по адресу их шел к очередной жертве. Входил в доверие под видом оказания медицинских услуг. Делал инъекции снотворных, а порой колол все, лишь бы на время или совсем отключить у человека сознание, а потом ограбить. Приходилось душить капроновым чулком, включать конфорки газовые, вонзать отвертки в сердце, он хорошо знал анатомию, чтобы наверняка было. Когда следователь вслух предположил, что, вероятно, в Питере еще кто-то орудует по этой схеме, Петров даже обиделся. Заявил: «Это только мое изобретение!» Какой цинизм!

Капроновым чулком задушил пенсионерку, ветерана войны и труда, взял ее награды – больше было нечего. Пошел к другой, также задушил, а дочь, свидетельницу, заколол ножницами, угодил прямо в сердце (знал анатомию). Другой пенсионерке всадил в сердце отвертку, после подошел к фото ее дочери перед зеркалом, взял губную помаду и написал на этом зеркале: «Если бы ты была дома, я бы тебя!» – и стрелку острием (кинжально) направил на фото. Порою жертву он оглушал ударом по голове, а потом нож в ход пускал, хирургический, специальный. И так уничтожил этот шакал питерский 12 пенсионерок и 1 пенсионера. От последствий его изуверства еще 15 умерли. Итого 27 человек. И все это за 500 гр. колбасы, чужие награды, 4 зубные б/у коронки, 2,5 кг сахара, одну упаковку мыла, 1 бутылку водки, 3 пачки изюма, глазные капли, 3 упаковки аспирина, 10 простыней х/б, рис, макароны, манометр, похоронные копейки, старую бытовую технику – все это крохобор, грабитель, убийца, террорист нес родной семье.

Интересно, кто по национальности эти изуверы!?