Текст книги "Полный курс зарубежной литературы. С древнейших времен до конца XX века"

 
Спасен высокий дух от зла
Произведеньем божьим:
«Чья жизнь в стремлениях прошла,
Того спасти мы можем».
 

Парящая Божья Матерь движется им навстречу. Хор кающихся грешниц поет ей славу. В хоре – Мария Магдалина (заслужившая прощение Христа, омыв слезами его ноги и вытерев их волосами), Жена Самарянская (которой Христос дал воды, выпив которой она никогда больше не испытывала жажды – вода истинной веры), Мария Египетская (блудница, решившая покаяться и введенная в храм девой Марией). Все они дружно молят Божью Матерь простить грехи Гретхен, «в жизни только раз единый согрешившей по незнанью». Маргарита счастлива, что воссоединилась с Фаустом: «давно любимый, невозвратимый вернулся, горем больше не томим». Прощение Гретхен снимает с Фауста его вину перед девушкой. Богоматерь позволяет Гретхен ввести Фауста в круг ангелов.

Мистический хор поет:

 
Все быстротечное —
Символ, сравненье.
Цель бесконечная
Здесь – в достиженье.
Здесь – заповеданность
Истины всей.
Вечная женственность
Тянет нас к ней.
 

Любовь и милосердие очищают женщин и приближают их к Деве Марии, воплощению вечной чистоты, заступнице всех грешных, дарительнице жизни.

 
Вот с избушкой я прощаюсь,
Где любовь моя живет,
И бесшумно пробираюсь
Под лесной полночный свод.
Лунный луч, дробясь, мерцает
Меж дубами по кустам,
И береза воссылает
К небу сладкий фимиам.
 
 
Как живительна прохлада
Этой ночи здесь, в тиши!
Как целебна тут отрада
Человеческой души!
Эта ночь томит, врачуя,
Но и тысяч равных ей
Не сменяю на одну я
Милой девушки моей.
 

(перевод А. Фета)

 
Дети солнечного всхода,
Пестрых пажитей цветы,
Вас взлелеяла природа
В честь любви и красоты.
Ваши яркие уборы
Под перстом прозрачным Флоры
Так нарядно хороши;
Но, любимцы неги вешней,
Плачьте: прелесть жизни внешней
Не вдохнула в вас души.
 
 
Вслед за жаворонком нежно
Соловьи о вас грустят,
На листах у вас небрежно,
Колыхаясь, сильфы спят,
Ваши пышные короны
Превратила дочь Дионы
В брачный полог мотыльков.
Плачьте, плачьте, дети света!
В вас тоска понятна эта —
Вам неведома любовь.
 
 
Но томление разлуки
Выношу я, не скорбя;
Друг мой Нанни, эти руки
Вьют подарок для тебя!
Жизнь и душу, страсть и речи,
Сердца нежные предтечи,
Вам теперь передаю, —
И сильнейший меж богами
Здесь под скромными листами
Скрыл божественность свою.
 

(перевод А. Фета)

 
На старой башне, одинок,
Дух рыцаря стоит —
И лишь завидит он челнок,
Приветом огласит:
 
 
«Играла жизнь и в сей груди,
Кулак был из свинца,
И богатырский мозг в кости,
И кубок до конца…
 
 
Пробушевал полжизни я —
Полжизни проволок…
А ты плыви, плыви, ладья,
Куда несет поток».
 

(перевод Ф. Тютчева)

 
Вы мне жалки, звезды-горемыки!
Так прекрасны, так светло горите,
Мореходцу светите охотно,
Без возмездья от богов и смертных!
Вы не знаете любви – и ввек не знали!
Неудержно вас уводят Оры
Сквозь ночную беспредельность неба.
О! какой вы путь уж свершили
С той поры, как я в объятьях милой
Вас и полночь сладко забываю!
 

(перевод Ф. Тютчева)

 
Был царь, как мало ныне, —
По смерть он верен был:
От милой, при кончине,
Он кубок получил.
 
 
Ценил его высоко
И часто осушал, —
В нем сердце сильно билось,
Лишь кубок в руки брал.
 
 
Когда ж сей мир покинуть
Пришел его черед,
Он делит все наследство, —
Но кубка не дает.
 
 
И в замок, что над морем,
Друзей своих созвал
И с ними на прощанье,
Там сидя, пировал.
 
 
В последний раз упился
Он влагой огневой,
Над бездной наклонился
И в море – кубок свой…
 
 
Но дно пал кубок морское, —
Он пал, пропал из глаз,
Забилось ретивое,
Царь пил в последний раз!
 

(перевод Ф. Тютчева)

 
Горные вершины
Спят во тьме ночной;
Тихие долины
Полны свежей мглой;
Не пылит дорога,
Не дрожат листы…
Подожди немного,
Отдохнешь н ты.
 

(перевод М. Лермонтова)

 
«Что там за звуки пред крыльцом,
За гласы пред вратами?..
В высоком тереме моем
Раздайся песнь пред нами!..»
Король сказал, и паж бежит,
Вернулся паж, король гласит:
«Скорей впустите старца!..»
 
 
«Хвала вам, витязи, и честь,
Вам, дамы, обожанья!..
Как звезды в небе перечесть!
Кто знает их названья!..
Хоть взор манит сей рай чудес,
Закройся взор – не время здесь
Вас праздно тешить, очи!»
 
 
Седой певец глаза смежил
И в струны грянул живо —
У смелых взор смелей горит,
У жен – поник стыдливо.
Пленился царь его игрой
И шлет за цепью золотой —
Почтить певца седого!..
 
 
«Златой мне цепи не давай,
Награды сей не стою,
Ее ты витязям отдай,
Бесстрашным среди бою;
Отдай ее своим дьякам.
Прибавь к их прочим тяготам
Сие златое бремя!..
 
 
На божьей воле я пою,
Как птичка в поднебесье,
Не чая мзды за песнь свою —
Мне песнь сама возмездье!..
Просил бы милости одной,
Вели мне кубок золотой
Вином наполнить светлым!»
 
 
Он кубок взял и осушил
И слово молвил с жаром:
«Тот дом господь благословил,
Где это – скудным даром!..
Свою вам милость он пошли
И вас утешь на сей земли,
Как я утешен вами!..»
 

(перевод Ф. Тютчева)

Ф. Шиллер Сведения об авторе:

Иоганн Кристоф Фридрих Шиллер (1759—1805) родился в Марбахе на Неккаре в семье фельдшера, воспитывался в религиозно-пиетической атмосфере. После окончания латинской школы в Людвигсбурге, был зачислен в военную школу (вскоре переименованную в академию), где занимался на юридическом, потом – на медицинском отделении. Там познакомился с моралистической философией А. Фергюссона и А. Шефтсбери, с идеями английских, а также французских просветителей Вольтера, Ж. Ж. Руссо, Ш. Л. Монтескьё, с творчеством У. Шекспира, Лессинга, произведениями поэтов «Бури и натиска».

1780 – назначен полковым врачом в Штутгарт.

1781 – издана трагедия «Разбойники», исполненная героического пафоса история благородного разбойника Карла Моора и его товарищей – «деклассированных интеллигентов», которых в богемские леса привели жизненные неудачи, разочарование и жажда действия.

1782 – выпустил «Поэтическую антологию за 1782 год», большинство стихов которой сочинено самим Шиллером.

1783 – драма из итальянской истории эпохи Возрождения «Заговор Фиеско в Генуе». За самовольную отлучку из полка на представление «Разбойников» подвергся аресту и запрету писать что-либо, кроме медицинских трактатов.

Шиллер бежал из Вюртембергского герцогства, поселился в деревушке Бауэрбах, где закончил драму «Луиза Миллер» (впоследствии – «Коварство и любовь»). Драма была названа самим Шиллером «мещанской трагедией».

1785 – переезд в Лейпциг, потом в Дрезден, увлечение историей, эстетикой, философией.

1783—1787 – работал над драмой из испанской истории XVI в. «Дон Карлос». Задуманная как семейная драма испанского инфанта, она превратилась в трагедию общественного преобразователя маркиза Позы. Здесь показан непримиримый конфликт между властвующим абсолютизмом и идеалом разума и свободы. Введенный в повествование образ Великого Инквизитора раскрывает политическую роль католической церкви. В окончательном варианте произведения Шиллер заменил прозу пятистопным ямбическим стихом и определил жанр как драматическую поэму.

1787 – переезд в Веймар.

1788 – редактировал серию книг «История замечательных восстаний и заговоров», написал «Историю отпадения Нидерландов от испанского правления». Знакомство с И. В. Гете, дружба с которым, по утверждению Шиллера, «составила целую эпоху в его развитии».

1789 – занял должность профессора истории Иеннского университета.

1792 – Конвент присвоил Шиллеру звание Почетного гражданина Французской республики (Великую французскую революцию Шиллер встретил сочувственно, хотя порицал казнь Людовика XVI).

1793 – опубликовал «Историю Тридцатилетней войны». Стал приверженцем философии И. Канта, влияние которой ощущается в эстетических трудах Шиллера «О трагическом искусстве» (1792), «О грации и достоинстве» (1793), «Письма об эстетическом воспитании человека» (1795), «О наивной и сентиментальной поэзии» (1795—1796). Отвергнув революционные средства общественного переустройства, Шиллер выдвинул обширную программу эстетического воспитания, полагая, что «путь к свободе ведет только через красоту». Это отразилось в лирике конца 80—90-х гг. («К радости», «Боги Греции», «Художники»).

1795—1798 – в состязании с Гете написал баллады «Водолаз», «Перчатка», «Поликратов перстень», «Ивиковы журавли».

1800 – трилогия «Валленштейн», трагедия из эпохи Тридцатилетней войны 1618—1648 гг., в которой Шиллер размышляет над такими понятиями, как долг, призвание, возможности человека. Главный герой, выдающийся полководец Валенштейн, мог бы объединить под своими знаменами все германские земли, но из-за собственной нерешительности и преступного промедления упускает время и погибает.

1801 – трагедия «Мария Стюарт» на сюжет из истории Англии XVI в., в которой отразилась важнейшая политическая проблема современной Шиллеру Европы – взаимоотношения личности и нового, буржуазного государства. В том же году появилась романтическая трагедия «Орлеанская дева», прославляющая народную героиню Франции Жанну д’Арк и соединяющая патриотическую тему с этическим конфликтом в душе героини.

1803—1804 – создает драму «Мессинская невеста», драму о легендарном швейцарском народном герое «Вильгельм Телль». В ней впервые главным героем пьесы становится народ. Начал работу над трагедией «Димитрий» из русской истории, которую не закончил.

Шиллер, выдающийся представитель немецкого Просвещения, – один из крупнейших трагиков в мировой литературе, основоположник немецкой литературы нового времени. На русский язык произведения Шиллера переводились Н. Гнедичем, Г. Державиным, В. Жуковским, А. Пушкиным, М. Лермонтовым, Ф. Тютчевым, А. Фетом и др.

романс

 
Озарися, дол туманный;
Расступися, мрак густой;
Где найду исход желанный?
Где воскресну я душой?
Испещренные цветами,
Красны холмы вижу там…
Ах! зачем я не с крылами?
Полетел бы я к холмам.
 
 
Там поют согласны лиры;
Там обитель тишины;
Мчат ко мне оттоль зефиры
Благовония весны;
Там блестят плоды златые
На сенистых деревах;
Там не слышны вихри злые
На пригорках, на лугах.
 
 
О предел очарованья!
Как прелестна там весна!
Как от юных роз дыханья
Там душа оживлена!
Полечу туда… напрасно!
Нет путей к сим берегам;
Предо мной поток ужасный
Грозно мчится по скалам.
 
 
Лодку вижу… где ж вожатый?
Едем!.. будь, что суждено…
Паруса ее крылаты,
И весло оживлено.
Верь тому, что сердце скажет;
Нет залогов от небес;
Нам лишь чудо путь укажет
В сей волшебный край чудес.
 

(перевод В. Жуковского)

 
Внутренней связью
Сил четырех
Держится стройно
Мира чертог.
 
 
Звезды лимона
В чашу на дно! —
Горько и жгуче
Жизни зерно.
 
 
Но растопите
Сахар в огне:
Где эта жгучесть
В горьком зерне?
 
 
Воду струями
Лейте сюда:
Все обтекает
Мирно вода.
 
 
Каплю по капле
Лейте вино:
Жизнь оживляет
Только оно!
 
 
Выпьем, покамест
Кубок наш жгуч!
Только кипучий
Сладостен ключ!
 

(перевод Л. Мея)

 
Где приют для мира уготован?
Где найдет свободу человек?
Старый век грозой ознаменован,
И в крови родился новый век.
 
 
Сокрушались старых форм основы,
Связь племен разорвалась; бог Нил,
Старый Рейн и океан суровый —
Кто из них войне преградой был?
 
 
Два народа, молнии бросая
И трезубцем двигая, шумят,
И, дележ всемирный совершая,
Над свободой страшный суд творят.
 
 
Злато им, как дань, несут народы,
И, в слепой гордыне буйных сил,
Франк свой меч, как Бренн в былые годы,
На весы закона положил.
 
 
Как полип тысячерукий, бритты
Цепкий флот раскинули кругом
И владенья вольной Амфитриты
Запереть мечтают, как свой дом.
 
 
След до звезд полярных пролагая,
Захватили, смелые, везде
Острова и берега, но рая
Не нашли и не найдут нигде.
 
 
Нет на карте той страны счастливой,
Где цветет златой свободы век,
Зим не зная, зеленеют нивы,
Вечно свеж и молод человек.
 
 
Пред тобою мир необозримый!
Мореходу не объехать свет;
Но на всей земле неизмеримой
Десяти счастливцам места нет.
 
 
Заключись в святом уединеньи,
В мире сердца, чуждом суеты!
Красота цветет лишь в песнопеньи,
А свобода – в области мечты.
 

(перевод В. Курочкина)

Драма в пяти актах

Действующие лица:

Максимилиан, владетельный граф фон Моор

Карл, его старший сын

Франц, его младший сын

Беспутные молодые люди, потом – разбойники:

Шпигельберг

Швейцер

Гримм

Рацман

Шуфтерле

Роллер

Косинский

Шварц

Герман, побочный сын дворянина

Даниэль, слуга графа фон Моора

Пастор Мозер

Патер

Акт первый

Франц настойчиво интересуется здоровьем отца, Максимилиана Моора. Он притворно заботится о том, чтобы «горькая» весть о старшем брате Карле, изложенная в только что полученном им письме, не «доставила» отцу страданий. Под предлогом того, что отцу будет слишком тяжело услышать всю правду о старшем сыне, Франц зачитывает выдержки из письма. При этом само письмо в руки отцу он не дает. Услышав, что Карл проиграл сорок тысяч дукатов, обесчестил дочь банкира, убил ее жениха на дуэли и в обществе семерых распутников бежал от правосудия, старик Моор принимается плакать. Его честное имя опорочено, а любимый сын оказался мерзавцем. Старик Моор всегда отдавал предпочтение Карлу, а Франца считал холодным и расчетливым. Отец гонит от себя мрачные мысли, старается уверить себя, что Карл одумается и вновь станет таким же прекрасным человеком, каким считает его старый Моор. Франц, чтобы усилить эффект от прочитанного, принимается живописать отцу, как скоро на него будут показывать пальцем (поскольку сын опозорил его), предсказывает, что ему «не избыть горя, пока у него есть такой сын», уговаривает отречься от Карла, лишить его наследства. Свой юмор Франц сам сравнивает с жалом скорпиона. Старик уступает уговорам Франца. Он разрешает Францу от своего имени написать Карлу, что отец лишает его своей поддержки. При этом старик с нежностью добавляет, что надеется на исправление Карла. Старик уходит. Оставшись один, Франц рассуждает, что ему, похоже, удастся «вырвать Карла» и из отцовского сердца (чтобы самому стать владетельным графом после смерти отца), и из сердца невесты Карла, прекрасной Амалии, которая живет в замке и воспитывается как дочь старика Моора. Франц озлоблен на весь мир из-за «ошибки природы», которая сделала его младшим сыном и наградила отталкивающей внешностью (словно «у всех людских пород взяла самое мерзкое, смешала в кучу и испекла меня из такого теста»). Франц хочет поспорить с природой, восстановить справедливость. У Франца нет любви к отцу (как нет любви к Францу у старого Моора). Франц полагает, что вряд ли отец, зачиная его, желал сотворить ребенка именно таким, каким он стал. Скорее всего, старик Моор в этот момент вообще не задумывался о ребенке – тогда в чем, собственно, заключается необходимость уважения к отцу? Поэтому Франц чувствует себя свободным морально по отношению и к своему отцу, и к своему более красивому и удачливому, а потому и любимому отцом, брату. Для Франца понятий честного имени и совести не существует: «дураков они держат в решпекте, чернь – под каблуком, а умникам развязывают руки». Франц решает, что, будучи богатым и смелым, сможет «велить сшить себе совесть по новому фасону, – чтобы пошире растянуть ее». Франц решает «выкорчевать все, что преграждает дорогу к власти», поскольку, будучи властелином, он добьется того, чего Карл добился благодаря внешности, природному дару.

В корчме на границе Саксонии Карл Моор читает книгу. Ему неприятны современные «борзописцы», которые «калечат свою природу пошлыми условностями», подхалимничают перед богачами и травят бедняков. Карл отсидел в тюрьме за проигранные две тысячи дукатов. Теперь он на свободе. Карл прежде был приверженцем эксцентрических выходок (например, скупил все мясо в городе, когда господа из магистрата отстрелили лапу его собаке). Но недавно он отправил отцу покаянное письмо, где обещал изменить свой образ жизни, если отец простит его. Карл стыдится прошлых безобразий, своих резких слов в адрес отца. Шпигельберг, напротив, превозносит прошлые «подвиги» Карла, призывает осуществить «гигантские планы». Шпигельберг одержим идеей собственного всемогущества, он отчаянно хочет добиться власти над людьми, которым отводит удел «пресмыкаться в грязи». Карл советует ему карабкаться «по позорному столбу на вершину славы». Сам он стремится к другим радостям в «тени дедовских рощ, в объятиях Амалии». Карлу приносят письмо от Франца. В письме Франц «передает» брату проклятие отца и прощается с ним навеки. Карл в отчаянии. Шпигельберг пользуется замешательством Карла и его товарищей, призывает создать шайку разбойников (подразумевая, что станет их атаманом). Поскольку у молодых людей нет в голове никаких реальных планов на будущую жизнь, им хочется денег, но неохота их зарабатывать, они решают поддержать предложение Шпигельберга. Атаманом избирают Карла. Карлу, которого предала «кровная любовь» отца, ничего не остается, кроме как «попирать закон». «Дух его жаждет подвигов, дыхание – свободы». Шпигельберг решает отомстить Карлу, отравить его, когда представится подходящий случай, и самому стать атаманом.

Франц всеми способами пытается склонить Амалию к измене Карлу. Он оговаривает брата, заявляя, что тот проводит время в обществе блудниц, старается вызвать к нему отвращение, описывая заживо гниющего от сифилиса Карла. Амалия повторяет, что слишком сильно любит Карла и не верит в то, что говорит Франц. Пытаясь выставить себя в более выгодном свете, Франц принимается превозносить брата, выискивает общие черты между Карлом и собой, притворяется, что Карл, уезжая, «завещал ему позаботиться о своей невесте», наконец, рассказывает о том, что отец лишил Карла наследства, а он, Франц, мог бы хорошо обеспечить Амалию. Ни один довод ни находит отклика у Амалии. Она с негодованием гонит противного ей Франца прочь. Амалия не страшится бедности, она срывает с шеи дорогое ожерелье и говорит, что теперь достойна своего любимого.

Акт второй

Франц крайне недоволен «живучестью» отца. Убивать его он не хочет, но строит планы, как бы вернее сжить старика со свету. Франц читал труды философов и медиков, где утверждалось, что состояние духа человека и его здоровье находятся в тесном взаимодействии. Поэтому он решает сильно напугать отца, надеясь, что это доконает старика, и он наконец умрет. Франц вызывает к себе Германа, напоминает, как сильно обидели его старик Моор (он унижал Германа, напоминая ему о его незаконном происхождении) и Карл (он отбил у Германа Амалию и спустил с лестницы). Тонко льстя решительному и мужественному Герману, Франц дает ему деньги и намекает, что если бы он, Франц, стал владетельным графом, то был бы куда щедрее по отношению к Герману. Герман признается, что желал бы видеть старика Моора и его сына Карла в гробу. Франц уговаривает Германа сыграть роль очевидца гибели Карла в сражении под Прагой, так как надеется, что известие о гибели сына сведет старика Моора в могилу. В награду Франц обещает отдать Герману Амалию. Герман, переодевшись и загримировавшись, блестяще справляется с ролью. Он красочно описывает героическую «гибель» Карла. В конце Герман добавляет, что Карл винил в своей «гибели» отца, отрекшегося от него. Последнее слово, якобы произнесенное Карлом, было «Амалия». Герман передает Амалии меч, на котором написано кровью, что Карл просит Франца жениться на Амалии. Амалия не верит, плачет, утешает старика Моора. Старик просит почитать ему Библию (историю об Иакове и Иосифе). Амалия читает, как любимого сына Иакова предали его братья (украли его одежду и, выпачкав ее кровью козла, принесли Иакову). Коварные братья пытались доказать Иакову, что Иосиф мертв. Отец хотел сойти во гроб следом за сыном. Франц в этот момент выходит из покоев отца. Старику Моору становится плохо, и он умирает на руках Амалии, а не сына.

В богемских лесах собирается шайка разбойников. Стараниями Шпигельберга сюда стекается все больше людей. Шпигельберг знает массу способов вербовки: обобрать человека, чтобы он остался без гроша и ему некуда было податься; искушать бедняка деньгами; согнать честного человека с насиженного места, лишить крова и проч. Сам Шпигельберг очень гордится своими разбойничьими подвигами вроде того, когда он с товарищами ночью тайком выкрал в монастыре одежду монашенок, а потом с шумом гонял голых женщин по коридорам монастыря. При этом товарищи его многих монашенок лишили невинности. Рацман, слушая рассказы Шпигельберга, удивляется, почему их атаман Карл Моор так равнодушен к деньгам. Он убивает не для грабежа, деньги раздает сиротам или жертвует на обучение бедным юношам. Однако бес вселяется в Моора, если на его пути попадается «помещик, дерущий шкуру со своих крестьян, или бездельник в золотых галунах, который криво толкует законы и серебром отводит глаза правосудию». Шварц приносит печальную весть: один из разбойников, Роллер, схвачен и казнен. Атаман помчался в город, чтобы отомстить за Роллера: сжечь город дотла. Неожиданно появляется сам Роллер. Карл буквально вытащил его из петли: город был подожжен разбойниками сразу со всех сторон, и жители разбежались с площади, где происходила казнь. Роллер воспользовался замешательством, чтобы вскочить на лошадь, подведенную к эшафоту Моором. При этом в огне погибли дети, беременные женщины и старики, т. е. все те, кто не присутствовал при казни. Шуфтерле даже самолично бросил одного младенца в огонь. Карл с гневом изгоняет Шуфтерле из шайки, называет его негодяем. Его гнетут подобные злодеяния. Появляется гонец, объявляет, что шайка окружена. К разбойникам приходит патер, предлагает сдаться. Слова его не оказывают никакого действия на Моора. Тогда патер принимается убеждать его товарищей предать атамана. Ни один из разбойников не поддается на провокацию, даже когда сам Карл начинает убеждать людей в очевидной пользе такого предательства для них. Только Шпигельберг пугается многочисленности выдвинутой против разбойников армии. Разбойники разрывают амнистию, переданную им патером, и обступают своего атамана, готовые защищать его от целой армии всадников правительства. Перед всей шайкой Карл клянется никогда не бросать своих людей, всю ответственность за их злодеяния принять на себя, поскольку все, что разбойники совершили, они совершили по его приказу.

Акт третий

Франц не оставляет Амалию своими домогательствами. Герман, улучив момент, остается с Амалией наедине. Он понял, что Франц обманул его, пообещав ему после смерти отца Амалию. Герман признается Амалии, что известие о гибели Карла было неправдой. Кроме того, Герман сообщает Амалии, что старик Моор тоже жив.

В шайку разбойников приходит Косинский, просит атамана принять его в число своих подвижников. Карл призывает его множество раз подумать, является ли его решение идти в разбойники правильным, и не станет ли Косинский потом жалеть об этом. Косинский рассказывает свою историю. Он богемский дворянин, был влюблен в девушку по имени Амалия и пользовался ее взаимностью. Накануне их свадьбы Косинского оклеветали, обвинили в измене и заточили в тюрьму. Через месяц его оправдали и выпустили, но Амалию увезли во дворец князя. Там князь поставил девушку перед выбором: допустить смерть Косинского или стать любовницей князя. Чтобы спасти жизнь жениху, Амалия выбрала второе. Выслушав историю, Карл решает немедленно мчаться к своей Амалии.

Акт четвертый

Переодетый Карл в сопровождении Косинского проникает под именем графа фон Бранда в замок Мооров. Вместе с Амалией он ходит по галерее, где висят портреты предков Мооров. Остановившись перед портретом отца, Карл называет старика Моора прекраснейшим человеком. Из глаз Амалии текут слезы, когда они проходят мимо портрета Карла. Карл понимает, что невеста по-прежнему любит его. Франц Моор крайне недоволен тем, как ведет себя странный гость. Он подозревает, что Бранд – его переодетый брат. Франц пытается что-нибудь выпытать у слуги Даниэля, но тот притворяется, что ни о чем не догадывается. Тогда, без объяснения причин, Франц приказывает Даниэлю убить Бранда. Даниэль отправляется к гостю, берет его за руку и по шраму на ней узнает своего молодого хозяина. Даниэль очень рад. Амалия тоже подозревает, что Бранд – не тот, за кого себя выдает. Девушка чувствует, что ее неудержимо тянет к гостю, как когда-то тянуло к Карлу. Но она не позволяет своим чувствам раскрыться, она верна пропавшему жениху. Карл же пытается выяснить у Амалии намеками, как она повела бы себя, окажись ее жених убийцей. Амалия заявляет, что такой прекрасный человек, как ее Карл, просто не мог бы поднять руку на другого человека.

Шпигельберг пытается состроить заговор против Карла, чтобы самому стать атаманом. Рацман разоблачает его. Швейцер, напоминая Шпигельбергу, что он смел только перед голыми монахинями, закалывает предателя. Карл возвращается, рассказывает, что «потерял самого себя», побывав в родном замке. Он играет на лютне (как делали они вместе с Амалией) и поет песню о Цезаре и Бруте:

 
Лишь Цезарь Рим был в силах уничтожить,
Один лишь Брут мог Цезаря столкнуть;
Где Брут живет, там Цезарь жить не может.
 

Карл размышляет, оглядываясь вокруг себя, почему «божественная гармония царит в бездушной природе, – и откуда же этот разлад в разумном существе?.. Я сам свое небо, сам свой ад». Карл хочет покончить с собой, поскольку разрывается между уже совершенными им злодеяниями и нежеланием совершать подобного впредь, но затем решает, что достаточно силен, чтобы победить страх «перед мучительной жизнью». Размышляя так, Карл набредает в лесу на башню. С другой стороны к башне подходит Герман. Выясняется, что внутри уже много месяцев заточен старик Моор. Когда Амалия читала старику историю Иакова, Моор не умер, а только потерял сознание. Узнав правду, Франц озлобился до такой степени, что похоронил в фамильном склепе собаку, а отца приказал заточить в башне, чтобы он умер голодной смертью. Так Франц хотел поспорить с природой, из-за которой (крепкое здоровье отца) он так долго был лишен возможности единолично властвовать в замке Мооров. В присутствии своих товарищей Карл клянется отмстить брату за надругательство над отцом. Он объявляет Швейцера и его подручных «карающей божьей десницей» и приказывает доставить к себе Франца живым. Карл готов растерзать любого, кто осмелится сам поднять на Франца руку. Брат должен погибнуть от руки брата. Швейцер отправляется в замок.

Акт пятый

Францу мерещатся сцены Страшного суда над ним. Он медленно сходит с ума, не спит ночами. Ему кажется, что «духи поднимаются из могил». Францу снится сон, как его отец приходит к Богу и бросает прядь своих седых волос на чашу грехов Франца – и чаша переполняется. Франц, убежденный безбожник, все объясняющий материалистически, вызывает к себе священника, пастора Мозера. Тот пытается убедить Франца в неправильности избранного им пути, говорит, что загробная жизнь существует – и доказательство тому – его, Франца страх перед смертью (т. е. он подсознательно понимает, что за его грехи его ждет ужасное наказание). Впрочем пастор «утешает» Франца, утверждая, что он не совершал самых страшных грехов – отцеубийства и братоубийства. Франц прогоняет священника.

Слуги сообщают, что граф Бранд и Амалия исчезли из замка, а по коридорам бегут разбойники. Франц пытается помолиться сам, но у него ничего не получается. Тогда он заставляет молиться за него Даниэля. Когда Швейцер приближается к комнате, Франц пытается заставить Даниэля заколоть его (Франца) шпагой, но тот отказывается. Тогда Франц удавливается золотым шнурком. Врывается Швейцер. Увидев, что Франц мертв (т. е. он не смог выполнить задание своего атамана), Швейцер стреляет себе в висок.

Старик Моор уговаривает своего спасителя (он еще не знает, что разбойник, освободивший его из башни, и есть Карл) пощадить Франца: «Прощение да будет ему карой; удвоенная любовь – моей местью». Он плачет о сыновьях, взывает к ангельскому образу Карла, просит у него прощения (старик по-прежнему считает, что был виновником гибели старшего сына). Разбойник Моор решает, что не может вернуться к отцу (поскольку является грешником и убийцей) и говорит, что Карл никогда не вернется. При этом разбойник опускается на колени перед отцом, просит его благословения за то, что освободил его и спас от голодной смерти. Старик Моор целует его, «как целовал бы сына». Шварц сообщает Карлу обо всем, что случилось в замке. Карл рад, что ему не пришлось убивать брата. «Милосердие – отныне наш лозунг», – объявляет он. Разбойники приводят Амалию. Она узнает старика и Карла, твердит ему о своей любви, умоляет не покидать ее. Карл признается, что он предводитель разбойников. Старик Моор умирает от горя. Амалия заявляет, что все прощает Карлу, лишь бы он был с ней. Карл целует ее. Но его товарищи напоминают ему о страшной клятве, данной Карлом в богемских лесах. Карл объявляет Амалии, что не имеет права покинуть шайку и будет по-прежнему грабить и убивать. Амалия отказывается жить без него и просит любимого убить ее. Карл закалывает Амалию. Он распускает шайку: он чист перед товарищами, он не изменил клятве, не променял их на женщину. Карл решает сдаться в руки правосудия, чтобы принять смерть. Он вспоминает, что видел на дороге бедняка, отца одиннадцати детей. За голову разбойника Моора обещана крупная сумма. Карл отправляется к этому бедному человеку: ему пригодится тысяча луидоров…