Текст книги "КИЧЛАГ"

ШИПЕНИЕ

 
Слова не исчезают просто,
В материю стремится базар,
Золотится рассыпано просо,
Осветил зерно лучезар.
Покой мирно спящих
Нарушит крик петуха,
Бойся согласно шипящих,
Страшен возглас «ха!»
В шипении скрыта угроза,
Не всегда веселит лучезар,
Вышел братан из наркоза,
Гнилой урезонил базар.
Много бездарно шипящих,
Шипят в основном бесогоны,
Доводов нет настоящих,
Фуфлыжные гонят прогоны,
Бессилие вогнали в шипение,
За правду себя не кори,
Рвется владык терпение,
Королевские шипят шныри.
Сторонитесь разборок шипящих,
Не будет разменных монет,
Кто-то сыграет в ящик –
Другого выхода нет.
 

ВЕРОНИКА

 
Рано встала Вероника,
Торчат упрямые косички,
Созреет скоро земляника,
Пойдут маслята и лисички.
На продоле много крика,
У охраны лопнуло терпение,
Сегодня едет Вероника
На место преступления.
Мимо домик у реки,
Печальна тихая сторонка,
Всем законом вопреки
Страдает смелая девчонка.
Вот знакомая поляна,
Кто не знает – ноль внимания,
Здесь гуляла сыто-пьяно
Всем известная компания.
Костер горел в сторонке,
Громко музыка играла,
Когда отпетые подонки,
Стелили шумно покрывало.
Им было не впервой
Безнаказанно подло тешиться,
Лес шумит над головой,
Похоть подло чешется.
Насильники здоровы, живы,
На ветках каркают вороны,
Девчонку объявили лживо
В превышении обороны.
Среди присутствующих фигур
Гнул он линию упрямо,
Воткнули насильнику шампур, –
Переживает сильно мама.
Вероника, Вероника,
Давно девчонке не смеется,
На продоле много крика,
Где тонко, там и рвется.
Не раз созреет земляника,
Устанет от судебных тем,
Поймет с годами Вероника —
Законы пишутся не всем.
Поймет с годами Вероника —
Чалятся не те на нарах,
Не всем со сливками клубника,
Приговоры пишут в кулуарах.
Оказалась подруга ябедой,
Ползет дурная слава,
Угостила горькой ягодой
Любимая держава.
Другой откинется девчонка,
Мало что останется от той,
Не будет любимая сторонка
Казаться больше золотой.
 

ГОЛУБОЙ ДУНАЙ

 
В славном городе Копейске
Открылся «Голубой Дунай»,
Рядом госпиталь армейский,
Любое заведение выбирай.
Приветлив «Голубой Дунай»,
Все чинно и красиво,
Двести водки наливай,
Вдогонку кружку пива.
«Дунай» решает все вопросы,
На бумаге лучше напиши,
Жадно курят папиросы,
Косяк подгонят анаши.
Искали там причину,
Соблюдали свой устав,
Загоняли нож в бочину,
Если фраер был не прав.
Собирались крутые шнифера,
Гопники, налетчики, громилы,
Редко заходили опера,
Обходили стороной терпилы.
Отрицаловка держала мазу,
Воровская крутилась масть,
За неосторожную фразу
Можно в госпиталь попасть.
Крупно играли в преферанс,
Могли мелкую партейку,
Давали последний шанс,
Домой уходили без копейки.
В «Дунае» все красиво, чинно,
Нарисованы на стенах перепелки,
Заходил бандит Овчина,
Мутил он в северном поселке,
Обыватель жался к стенке,
Пиво нес на подоконник,
Всем рулил Плеханов Генка –
Главный в городе законник.
До закрытия крутится тусовка,
Неполным будет фон,
Рая, знатная бесовка,
Вечером врубает патефон.
Двери закрывали на клюшку, –
На обслуге было заведения,
Млели в объятиях подружки,
На любые готовы предложения.
Закрыли Плехана и Овчину, –
Органам нашим хвала;
За складной нож перочинный
Стали лепить дела.
Не носят приблуду и пушку,
На любого рот разевай,
Превратился в грязную пивнушку
Знаменитый когда-то «Дунай».
 

БЕЗДОМНЫЕ

 
Обнимаются двое бездомных,
Над ними ветер, вьюга, гроза;
Из глаз открытых бездонных
Покатилась на землю слеза.
Безысходность, тоска и боль
Гонят их отовсюду,
Спасает один алкоголь,
Гибнут бездомные люди.
Она потеряла жилье,
Разумного выхода нет,
Захватило квартиру жулье,
Волчий выдан билет.
Он – по жизни бродяга,
Она влюбилась красиво,
В кармане одна бумага –
От хозяина мятая ксива.
Песню веселую пой
В грязном пустом гараже,
Смейся, брат, над собой,
Легче будет душе.
Некуда бедным податься,
Люди помогут простые,
Бесполезно с законом бодаться,
Если карманы пустые.
В грязном прижмутся подвале
К теплой еще батарее,
Будет теплее Вале,
Будет спокойней Сергею.
Песню веселую пой,
Жизнь прекрасна, красива,
Смейся в ответ над собой,
Пенится свежее пиво.
Не гневите Господа Бога,
Мы все из бездомной плоти,
Одна с рождения дорога –
Бултыхаться в житейском болоте.
Много в жизни достиг,
Счета пополнил тугие,
Золотой имеешь рудник,
Потому что голы другие.
Опять хапанул через край,
Всех ограбил подряд,
Дома устроил Рай –
Опустились другие в Ад.
Судят людей по делам:
Построил роскошное здание,
Свой разрушил храм.
Чище душа в страдании.
 

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ РОД

 
Правда кончается там,
Где своя начинается шкура,
Никому своего не отдам –
Такова людская натура.
Нож вонзил идиот,
Корчится тело в агонии,
Он представляет человеческий род,
Полчаса говорил о гармонии.
В дружбе клялся у гроба,
Человека не ценит ни в грош,
Ненасытна людская утроба,
Вдову поставил на нож.
Были немного другими,
Жили по советским задачникам,
Кошельки набивают тугие,
Покоя не дадут неудачникам.
В каждом замашки козла,
В каждом шипит змея,
В жизни немерено зла,
Не выдержит скоро земля.
Далеко, брат, до идиллии,
Вроде одеты и сыты,
Род расписался в бессилии,
Дыряв человек, как сито.
Коварен род человеческий,
Злобных немало граждан,
Даже свое отечество
Чтит далеко не каждый.
Вызрел в сознании колос,
Выбрал острую бритву,
В жизни шипящий голос
Давно перевесил молитву.
От боли корчится тело,
В крике разорван рот,
Не мог это сделать
Другой неопознанный род.
Морально подсели давно,
От добрых деревьев пни,
У себя не видишь бревно,
Фуфлыжные мысли распни.
Фигуры стоят из песка,
Истуканов размыли дожди,
Стоимость жизни низка,
Непостоянны и лживы вожди.
Причешут, как надо, статистику,
Подпись поставят печать,
Жертвы спишут на мистику,
Не любит род отвечать.
Правда кончается там,
Где свою навяжут культуру,
Страх идет по пятам,
Не изменишь людскую натуру.
 

ХОЗЯИН ТАЙГИ

 
Зеленые сосны и ели
Встречают любые сезоны,
В горах отшумели метели,
Духом воспряли зоны.
Зажурчали горные речки,
Срока осталось на треть,
Каша – перловая сечка,
В полдень пришел медведь.
Медведи на сладкое падки,
Сладкого было в излишке,
Изучают людские повадки,
Стрелку забили мишки.
В полдень пришел косолапый:
Хватит пилить, братишки,
Сосать придется лапу,
Съели ваши излишки.
Хозяин Уральской тайги,
Ревет недовольно медведь,
Здоровье, братан, береги,
Срока осталось на треть.
Отдали медведю варение –
Забродил заморский фрукт,
Под щебетание и пение
Съел косолапый продукт.
По понятиям ходит на стрелку
Хозяин Уральской тайги,
Удивляет зайца и белку,
Здоровье, братан, береги.
Захаживал часто мишка,
Шумела в долине река,
Ждет косолапый излишка,
Запомнил медведь ИТК.
 

ОДИНОКИЙ ЛУЧИК

 
На воротах гривастые кони,
Тот самый десятый номер,
Он навеки остался на зоне,
От тубика страшного помер.
Как матери я скажу,
Надрывно звенит звонок,
Как жене в глаза погляжу,
Не вернется муж и сынок.
Пашут весеннее поле,
Земля черна и свежа,
Добавится в жизни боли,
Слово страшнее ножа.
Людям другим невдомек,
Что пашут хлебное поле,
На свете жил паренек
С русским именем Коля.
Все так же течет река,
Слезы смешаны с горем,
Так же плывут облака,
И чайки парят над морем.
Так же играют мальчишки,
Солнце весеннее радует,
Так же читают книжки,
Над молом повисла радуга.
Догорает в руках сигаретка,
Непрерывно звенит звонок,
Вышла напротив соседка:
«Кого ты ищещь, сынок?»
Дохнул непотребный холод,
Ветер пронесся по полю,
Они уехали в город,
Скоро вернется Коля.
Сгустились за лесом тучи,
Крутится наша планета,
Погас одинокий лучик,
Кому-то не хватит света.
 

ВИТЯ-СКВОРЕЦ

 
Собрались под вечер друзья,
Свободы получили глоток,
У подъезда стояла скамья,
Спустился в подвал Витек.
Открыто стояло хранилище,
Пропали ценные вещи,
Громкое было судилище,
Взяли мальчишку в клещи.
Судят не закон и судья,
Судят всегда обстоятельства,
Поймет на досуге семья –
Притянул следак обстоятельства.
Справедливого нету суда,
Играют в зале насмешники,
До фонаря чужая беда,
Судят такие же грешники.
Покатили друзья в малолетку,
У общества совесть чиста,
Живем не одну пятилетку
Без храма, любви и креста.
В глазах недетская грусть,
Боль и тревога сердец,
«Мама, я скоро вернусь,
Всему приходит конец.
Я скоро приеду, мама».
На ладони наколот паук,
Домой пришла телеграмма
Со станции Белый Маук.
Удивила мать телеграмма,
Особенно странный конец:
«У нас теперь братство, мама,
Погоняло мое – Скворец».
Заходники ходят по кругу,
Свободы нет восприятия,
Прививают друг другу
Зоны суровой понятия.
Мать читала сообщение,
Слезы катились со щек,
Не было сил и терпения –
Опять посажен сынок.
Приходили весточки реже,
Осунулась, сгорбилась мать,
Сын без ножа зарежет,
Скорбные письма читать.
По зонам сидят за гроши,
Не видит только слепец,
Свободой, братишка, дыши,
Не успел надышаться Скворец.
Митра течет по иконе,
Во власти греха человек,
Есть ностальгия по зоне –
Подтвердит незадачливый зек.
Мелким кажется быт,
В прошлом веселье и смех,
Близкими всеми забыт,
Сам не веришь в успех.
Завис Витя Скворец
В тесном, закрытом мире,
Несчастья своего кузнец,
Мишенью явился в тире.
Трясина, сплошное болото
Вокруг любого зека,
Пропала любовь и забота
В колыбели козлиного века.
«Ваш сын похоронен на зоне» —
Плакать не было слез,
Припала старуха к иконе,
Сгубил мальчишку донос.
 

ЗАПАД-ВОСТОК

 
Известно время смерти –
Приканает ранним летом,
На восток и запад отмерьте,
Север и юг под запретом.
Спасет широта от смерти,
Под ногами желанная твердь,
Падлой буду, поверьте –
Готовился встретить смерть.
На север и юг рискованно,
Щемят душевные раны,
Хожу по зоне расковано,
Строю грядущие планы.
Солнце взойдет над землей,
Движняк начнется с востока,
На юге повальный зной,
Два дня осталось до срока.
Ломанусь скорей на восток,
Скажу: «Привет, светило,
Смотри – срок отволок.
В чем же, братец, сила?»
Солнце по небу катило,
Чтобы поменьше спали,
Хочешь узнать, в чем сила?
Правду давно растоптали.
Осталась только надежда,
Ею жив человек,
Праведник верит, невежда,
Ученый и просто зек.
 

БЕРНЕС

 
В очко играла четверка,
Масть не канала Лютому,
На улице Красная Горка
Обидно зеку разутому.
На пятого ставит Лютый,
Опять случился пролет,
Одетый прекрасно, обутый,
Бернес попал в переплет.
Незыблем картежный долг,
В секунды проиграли кумира,
Не возьмет обыватель в толк
Тайны преступного мира.
У Лютого есть полгода
Закончить кровавый спорт,
Зимой отдыхает природа,
Зимой разрешится спор.
Большая по времени ссуда,
В подкладке адрес зашит,
Готова на дело приблуда,
Но Лютый убить не спешит.
Лютый не был стаером,
Быстро нашел свой конец,
Трусливым оказался фраером
Известный в народе певец.
На душе у певца бардак,
Гонки рождает укор,
Въехал в Бернеса рак,
Смертельный прочел приговор.
Известный в столице модник,
Получил от жизни немало,
Ловелас, дамский угодник
Желал продолжения бала.
Бороться за жизнь не зазорно,
Зазорно сдаться врагу,
Кончину встретил позорно,
Ныл на каждом шагу.
В сетях запуталась нельма,
Незаметно как-то исчез
Еврей по фамилии Нейман,
Он же известный Бернес.
 

СОВЕТСКИЙ ПОЭТ

 
Слегка коснулся перековки,
Вышел из воды сухим,
Стал хорошим Маяковским,
Но был Есениным плохим.
Пил из красной кружки
Мутно рыжую бурду,
Избежал слежки и наружки,
Карасей ловил в пруду.
Писал партийные стихи,
Парили в небе октябрята,
Даже суки-петухи –
Симпатичные ребята.
Оправдал во всем ГУЛАГ
Как трудовую армию,
Ругал заморский фрак,
Пел советам арию.
О счастье всеобщем бакланил,
Человека описывал гордо,
Всуе Господа ранил,
Вознес козлиную морду.
Из сталинской вышел шинели,
Написал большие тома,
Не видел конечной цели –
Косые, как прыщи, дома.
Переобулся, как всякая сука,
Демократам поет не спеша,
В кабинеты входит без стука –
Старые сидят кореша.
 

НИКОЛАЙ

 
Природа въехала в лапы,
Держу гроздья рябины,
Со мной деревенский лапоть,
Гнем на хозяина спины.
Блатная выдалась осень,
Не цинкует на фене простак,
Николай сожалеет очень –
Въехал в глухой форшмак.
Шабим, лежим на боку,
Кобели суку драят,
Подрезал зерно на току
Простой деревенский фраер.
В гонки вошел Николай,
Душит семью нищета,
На луну скули и лай,
Губит людей простота.
Пишет супруга Галина:
Школу забросил Гриша,
Хата выгнула спину,
Совсем просела крыша.
Сурово прессует страна,
Повесила яркий ярлык,
За дырявый мешок зерна
Годами сидит мужик.
 

СЕТИ

 
Острое готово копье,
В непонятке торгует клиент,
Знает ремесло свое,
Гарпунщик ловит момент.
В криминале жесткий стояк,
Кодекс чести размыт,
Под нож пущен свояк,
Компаньон торговый убит.
Нет в убийстве правил,
На близких стрелы точат,
Заказчик нож направил,
Не убивай – тебя не замочат.
Незыблем закон оборотки,
Не стоят пока на атасе,
До виновной дотянутся глотки,
Только в другой ипостаси.
Мочить нету права,
Не найдешь одинаковой хари,
Бриллиант загнан в оправу
Только в одном экземпляре.
Ученый, писатель, бандит –
Все перед Богом равны,
Одинаковый выдан кредит,
Беги из сетей Сатаны.
 

БУТЫРКА

 
Старый бутырский замок
От светской жизни в сторонке,
Кто оказался вне рамок,
Давят тюремные шконки.
Братвою заполнены хаты,
Сошлись непростые пути,
Камеры здесь – не палаты,
Доктора здесь не найти.
Бурлит и шумит Бутырка,
Мелькают новые лица,
Не пишет следак под копирку,
Следак нумерует страницы.
Главный Московский централ,
Приказ на погрузку дан,
Этапы уйдут за Урал,
Этапы идут в Магадан.
Дремлет южная башня,
Пугачева помнит и прочих,
Простят города и пашни,
Мастеров братков рабочих.
Главный Московский централ,
Известности хватит и славы,
Криминала цвет заседал,
Гонят, как прежде, малявы.
Арестанты бутырские братья, –
Так повелось величать,
Силы напрасно не тратьте,
В судах предстоит отвечать.
 

ДВОЙКА

 
Помнишь в Челябинске двойку,
Этапы зависли в пути,
Достали старую мойку,
За цирюльника чтобы сойти.
Пересылки заброшен невод,
Полная кружка чифира,
Бирочка шесть на девять,
Томик баклана Шекспира.
Душили до него Дездемон,
Даже били камнями,
Брошена пачка на кон,
Сыты прошедшими днями.
Карантина заужен спектр,
Кум не решит вопрос,
Автозак заехал с проспекта,
С запахом пива и роз.
Центровая в городе двойка,
Женщины рядом, вино,
Чифира полная пойка,
Напротив – огни казино.
На проспекте песня звучала,
Было темно и поздно,
Небоскреба свеча торчала,
И падали, падали звезды…
Темный, забытый тупик,
Столыпина тесные гнезда,
Поднял глаза на миг –
Сыпались, падали звезды.
 

ШУРИК

 
Шурик – главный анатом,
Скулит в углу от скуки,
В десять лет покинул дом,
Освоил скверные науки.
«Мы загнемся от пореза, –
Лает Шурик на фонарь, –
Не хватает нам железа,
Кости бросим на шконарь.
Желтизна и бледность на лице –
Нас не пичкают морковью,
Не хватает витамина «цэ»,
Скоро будет белокровье.
Исчезнут красные тельца,
Балду закружит малокровье,
Будем, братишка, без лица.
Чифиром правится здоровье».
Шурик входит в раж
Назло хозяину и куму:
«У нас не пища, а фураж,
Письмо отправлю в думу.
Сердобольны депутаты,
Подкинут витамина «ю»,
Довольны будут хаты,
Морщин не будет на х…ю.
Пусть узнает президент,
Поскребет по всем сусекам,
Он, конечно, нам не кент,
Но поможет бедным зекам».
Тут приехал баландер,
Загремели миски кружки,
Шурик на ухо остер,
Ломанулся вмиг к кормушке.
 

СРЕДА

 
После мата – драка,
После драки – смерть,
Была словесная атака,
Которую нельзя стерпеть.
Цинкуй без брани, новичок,
Не всегда полезны откровения,
Равны доходяга и качок,
Смотрящий не допустит унижения.
Забудь про грубость, новичок,
Живет братва без мата,
Будет чифир и косячок,
Будет домом хата.
Перед баландой все равны,
Спасает зека стая,
Дубаки суровы и смурны,
Смотри смело, не мигая.
В камере – как на ладони,
Лучше сдвинуться в пучок,
По этажам гуляют кони,
Закрой вовремя волчок.
Будь открытым, новичок,
Фальши не терпят ребята,
Засланный кумом казачок
За дела ответит когда-то.
Новенький в хате не лишний,
Всем одинакова среда,
Спаси нас, Всевышний,
От неправого суда.
 

МАТУШКА ЭТУШ

 
Матушка Этуш –
Вечная странница,
На просторах СНГ
Первая карманница.
На восьмом десятке
Не сидит в избушке,
Работает вприсядку,
Тяжело старушке.
Откроет сумочку,
Резанет пакет.
«Уронила ключики», —
Слышится в ответ.
В метро и на вокзале
Ворует и не трусит,
Если бы не знали —
Милая бабуся.
Матушка Этуш
В криминальном мире —
Это вам не ветошь,
Не диван в квартире.
Двадцать лет отволокла,
На суде не счесть речей,
Такие, брат, дела
В мире щипачей.
На работе бабка снова,
Зовут рекламные огни,
Помнит Сталина, Ежова, –
Где теперь они?
Матушка Этуш –
Известная кличка,
Это вам не ретушь,
Редкая птичка.
 

ПИТЕЙНЫЙ ФУФЕЛ

 
Ничтожен питейный процесс,
Пьянеешь, потом трезвеешь,
В сознание вселяется бес,
В итоге фуфел имеешь.
Грандиозен обман по-пьяни,
Валит блуждающий тиф,
В голове достаточно дряни,
Мелькает преступный мотив.
Спиртным за версту разит,
Слова обидные ранят,
В тайге лагерь разбит,
Новички на фене бакланят.
Граждане гибнут по-пьяни
Молодые, в расцвете лет,
Преступления проходят в тумане,
Тяжел кровавый рассвет,
Общество лживо в разрезе,
Мудрые молчат пескари,
Преступник о воле грезит,
Благое в ответ сотвори.
Связаны одним пузырем,
Прилавок – последний редут,
Бредут по жизни вдвоем,
Неизвестно, куда придут.
Водка – русский родник,
Много прошел рубежей,
Головой в суде поник,
Не хватает судье падежей.
Никчемен питейный процесс,
Нет костюма и туфель,
Танцует похмельный бес
После пьянки, братец фуфел.
 

БАСНЯ

 
Связанные одной целью,
Поднялись, как пышки на меду,
Деньги спрятаны под елью,
В центральном парке на виду.
Связанные одним грабежом,
Как лебедь, рак и щука,
Попали с большим багажом,
Следствие – тонкая наука.
Лебедь витает в облаках,
Рак прикован цепью,
Лебедю понятен крах,
Грузит связанных целью.
Второй ныряет щукой,
Спасительную ищет глубину,
Околдован следственной наукой,
Лишь бы не пойти ко дну.
Рак пятится назад,
Рак уходит в несознанку,
Он даже очень рад,
Что выше поднял планку.
Дело на признании строится,
Суд – шкурная наука,
Топит дело троица –
Рак, лебедь, щука.
Следак бился не напрасно,
Обошел висяк и брак,
Вот такая, братец, басня,
Паровозом признан рак.
 

КОПЧЕНЫЙ

 
Опыт большой у Копченого,
Бродягам желает добра,
Сойдет за большого ученого,
Будь воровская кафедра.
Катился по тюрьмам и зонам,
Мерцал, загорался не раз,
По всем тюремным законам
Не погремуха это, а образ.
Не счесть в неволе копченых,
В тюрьмах, на зонах – везде,
Особый слой заключенных, –
Искусны, как рыба в воде.
Знакомы длинные сроки,
Ритмична их частота,
Виновны людские пороки,
Не взята их высота.
Не гони никому осуждение,
Все мы немного такие,
Большое, брат, заблуждение,
Что в жизни бывают святые.
Не так по стране колесил,
При ковке слетает окалина,
Многих закон закоптил,
Со времен товарища Сталина.
Не становится меньше копченых,
У них особая роль –
Поддержать в пути заключенных,
Другим передать пароль.
 

ГОНЧИЕ

 
Гончие вышли на след,
Мелькает беглец среди трав,
Выстрелом будет ответ,
Арестант всегда не прав.
Наточил немало финок,
Кричал себе: «Держись».
Уходит среди травинок
Раненная жизнь.
Она уходит и уносит
Блеск усталых глаз;
Она пощады не попросит,
Она закончила рассказ.
Смерть слева и справа,
Руки предательски дрожат,
Жизнь – безбожная отрава,
Что ей не дорожат.
Остался малый штрих,
Жалость здесь не к месту,
Умирал один жених,
Не целовал еще невесту.
Пох…зм рождается в тюрьме,
Напоследок дернулся кадык,
Держал беглец в уме:
Возможен положенный кирдык.
Матерились громко гончие,
Пинали мертвый профиль,
Остыли в каптерке пончики,
Остыл горячий кофе.
 

ЦИНИЗМ

 
Добро и зло с кулаками,
В упор стреляет травматика,
Любовь прививали веками,
В криминал ушла математика.
Бабло засветил на машину –
Труп закопают в бурьян,
Приблуду загонят в бочину
Внуки рабочих крестьян.
Случайно испортил поллитру,
Черные не в счет пояса,
Пуля летит в макитру,
Смертельно ранит оса.
На людей нагоняют жуть,
В ослепительной белизне
Широк криминальный путь,
Убивают и ранят извне.
В объятиях мошенников время,
Не виден визуально привал,
В чернозем не падает семя,
Газетный герой – скандал.
Власть нацелила лупу,
Добрые всходы таранит,
О людях хороших скупо,
О мерзавцах всюду бакланят,
Бесогонам большое раздолье,
Мутят в белых перчатках,
Труд загнали в подполье,
Погрязли чинуши во взятках.
Порождают подлость, цинизм,
Наглость равнит борона…
Может, назад, в социализм?
Гуманнее жила страна.
 

ЗАМАШКИ

 
Все больше и больше людей
Козьи прячут замашки,
Фуфлом сквозит от идей,
Убийцы просят поблажки.
В переполненном едем трамвае,
Читаем газеты и книжки,
Весенней молнией в мае
Сверкнут гнилые мыслишки.
В жарком и тесном месиве
Серость косматит в балде,
Оплеуху жизнь отвесила,
Тину хлебаем на дне.
Ярко светит балдоха,
Встречают солнце с опаской,
Не живут до последнего вздоха,
Ядовитой отравлены сказкой.
Срубили столетний бор,
Путь затуманился Млечный,
Читает судья приговор,
Адвокат, сверчок запечный,
По основе снует человек,
Красок большой искуситель,
Добрейшей души человек,
Всемирный Джек-потрошитель.
Размыто лицо конвоира,
Нету у власти лица,
Киллер вышел из тира,
Нету замашкам конца.
 

О СМЕРТИ

 
Где сидит неизбежная смерть?
Беспутная жизнь достала,
Качнулась земная твердь,
В положение истукана встала.
Просвистело над ухом перо,
Спутало многие планы,
В полночь стоял у метро,
Утверждали себя бакланы.
Нож не загнали в бочину
Очень борзые дырявые,
Петухи обоснуют причину,
Нет, не пришла костлявая.
Недавно слегка бухой
Приехал с братвой на стрелку,
Смерть оказалась глухой,
Не слышала ту перестрелку.
Многие ушли одногодки,
Внепланово дали дуба,
Имели серьезные ходки,
Жили забористо, грубо.
Скулит в душе голосок:
«Лишнее живешь, братан»,
Стругануть бы надо досок,
У судьбы не меняется план.