Текст книги "КИЧЛАГ"

ДУХ ИЛЬИЧА

 
На нижней челюсти флюс,
Пломбу вкатил лепила,
Да здравствует единый Союз,
И партия – великая сила.
Профиль висит Ильича
Вровень с банной трубой,
Недавно получил строгача,
Хожу, недоволен собой.
Ждет духота дождя,
Под одеялом скрыт онанизм,
Идеи пролетарского вождя
Несут в народ экстремизм.
Лей кислоту на голову,
Священников всюду мочи,
Советская власть не олово,
Обожжены коммунисты в печи.
«Берите семьи в заложники», –
Кричал с трибуны картавый,
В стране сплошные безбожники,
На тысячу левых – правый.
Так и мочим друг друга
Семьдесят с лишним лет;
Не выйти из порочного круга –
Из Союза выхода нет.
Состарился лоскут кумача,
По субботам труба дымит,
Дух преступного Ильича
Вместе с нами сидит.
 

ОДИНОК

 
Человек всегда одинок,
Многое не выносит на суд,
Истину держат впрок,
Когда ахинею несут.
Становится близкий – чужой,
Слиться с тобой не спешит,
Когда кривит душой –
Наполовину в могиле лежит.
Одиночество среднего роста,
В генах лежит основа,
Узнать замкнутость просто –
Не добьешься нужного слова.
Подвержены многим изъянам,
Не замечаем близкую кровь,
Не каждый выдержит экзамен,
Наполнен одиночеством ров.
Не верь погодным прогнозам –
Нежданно приходят цунами,
Верь прокурорским угрозам,
Слейся с большими тузами.
Народу мелькала туча,
Лагерь забит до предела,
Братва становилась круче,
Толпа одиночек редела.
На ментовку сегодня рычу,
Отволок сомнительный срок,
О зоне говорить не хочу,
Остаюсь в душе одинок.
 

О СПРАВЕДЛИВОСТИ МЕЧТАЮТ ВОРЫ

 
О справедливости мечтают воры,
Только в своем понимании,
Только условные приговоры,
Благосклонное только внимание.
Растаяли на снегу следы,
С дороги воровской не свернуть,
Тополей посаженных ряды
Ветрам подставляют грудь.
Качаются голые ветки,
В обморочном виде дорога,
Признания в виновности редки,
Карают предельно строго.
Проснутся весной тополя,
Безвинно у дорог посажены,
Чернеют под плугом поля,
Зерном семенным заряжены.
Безоружен на зоне воин,
Счастливо ложатся руны,
Гордый вор спокоен,
Ждет улыбки фортуны.
Жутки в неволи уроки,
Печальней во стократ,
Не исправят длинные сроки,
Отложен победный парад.
 

КОНТУРЫ ЗОНЫ

 
Невидимы контуры зоны,
Движутся смутно сомнения,
Осени суровой законы,
Сбросили листья растения.
Дожди скребут атмосферу,
Невидим солнца круг,
Лучи свернули карьеру,
Прохладно стало вокруг.
Развесиста Станиславского крона,
Под крышу ушел театр,
Авторитеты доступны у трона,
Хозяин один – узурпатор.
Дождь стучит по крыше,
Монотонно время в рабочке,
По городу мокнут афиши
Под названием «Мамы и дочки».
Шнырят по цеху халдеи,
Острые у кума специи,
Из театра пришли злодеи,
Из древней вышли Греции.
У артистов тяжелое бремя,
Слышится торжественный зов,
Страна сверяет время
С циферблатом главных часов.
 

ЕДИНЫЙ ПРОГОН

 
Единый канает прогон
От Москвы до дальних окраин –
Умер кремлевский бесогон,
Умер товарищ Сталин.
Волки вождю товарищи,
Тысячи загрызли людей,
В лагере правду ищи,
Отголоски ленинских идей.
Паровозы выпускали пар,
Гудеть заставляли невежды,
Зеки поднимались с нар,
Не у всех оправдались надежды.
В клубах паровозного пара
Растворился страшный идол,
Мастер большого пиара
Богом себя увидел.
Бросил, бросил Сатана,
Устал Всевышний терпеть,
На две трети вздохнула страна,
В уныние ушла на треть.
Меркнут баталий полотна,
Валили безмерно народ,
Поимел Родину плотно
Интернациональный сброд.
Прихлебатели в шоке, сексоты,
Порхают сердчишки колибри,
Хрущев набирал обороты, –
Бесогон поменьше калибром.
 

ПЕРИМЕТР

 
Выход из периметра узкий,
Законы советов – кремень,
Женщины теребят блузки,
Затянули мужики ремень.
Лагерный мир дремучий
Уперся в безысходность рогами,
Не найти с волей созвучий,
Объявили зеков врагами.
Свобода – большая загадка,
Невидимый город красивый,
Нежданно приходит посадка,
Обжигает карцер крапивой.
Радость своя и чужая
Весь срок в подвале постится,
Арестант, домой уезжая,
Не может достойно проститься.
Пытаются нить протянуть
От криминального хаоса к свету,
Коряво пройденный путь
За чистую выдают монету.
Зона – скрытые качели,
Сложно без травмы пройти,
Спорно и бесспорно сели,
Выпадает часть по пути.
Ветер свистит по погосту,
Рябины качается крона,
Неизвестные покоятся кости,
Каркает скорбно ворона.
 

СМУТА

 
В смуту не делают ставки,
Далеко не смотрят вперед,
В смуту пустые прилавки,
Злой и голодный народ.
Завял цветочный круг
В ожидании холодных минут,
Криминал гуляет вокруг,
Грабеж его атрибут,
Опустилось в машине стекло,
Дуло в чехол одето,
Рухнул объект тяжело,
Песня разгульная спета.
Черный разбит телефон,
Улица – грязное поле,
Беспощадный нож занесен,
Стонет душа от боли.
Накачена крепким вином,
Толпа наслаждается криками,
Камни в венце золотом
Сияют алмазными бликами.
Карманы пусты, закрома,
Терпение трещит и рвется,
В демократию играет тюрьма,
Судьба-злодейка смеется.
Смертельный грозил ритуал,
Страна бултыхалась в бессилии,
Час спасения настал –
В смуте рождалась Россия.
 

БОЯТСЯ ВСЕ

 
Боятся все, вида не показывают,
Переступая порог темноты,
Новичков сурово наказывают,
Для заходников это понты.
Не пьет арестант и не ест,
В карантинном находится блоке,
Когда оформляют арест,
Новичок находится в шоке.
Безысходность, страх, одиночество –
Берендеев скончался, осел,
Сбылось злое пророчество
«Чтоб тебя посадили, козел».
Безысходность свою созерцаю,
Опасность чувствуешь кожей,
Ночные звезды, мерцая,
На холодные взгляды похожи.
Стучит по макитре молот,
На общаке валяются крошки,
Бросает то в жар, то в холод,
Дубак дремлет в сторожке.
Ночь выдает пассажи,
На улице холодно, пусто,
Картины закрыты в Эрмитаже, –
Бесполезно, выходит, искусство.
Нет к арестантам внимания,
Молчание – закрытость, яд,
Звезды – атрибут мироздания –
Сознание и кровь леденят.
 

ЧУВСТВА

 
Чувства никогда не врут,
Нет у чувств доказательств,
Мысли разлагаются, мрут
Под тяжестью обстоятельств.
Чувства, мышления, истоки,
Ощущения рождаются срочно,
Не были в переделках пророки,
Мысли рождались ночью.
Чувства – территория веры,
Поставлены смыслом в ряд,
Выдают человека манеры,
Фиксирует эмоции взгляд.
Математика – наука чувства,
Прочувствуй новые формулы,
Не втиснешь их в искусство
С большими и малыми формами.
Чувства игнорируют разум,
Мудрость чувствам подвластна,
Заглушат умную фразу,
Чувства судят беспристрастно.
Чувства не признают иронии,
Эмоции взяты в союз,
Не достичь полной гармонии,
Давит чувствительности груз.
 

НЕ ПО ЗУБАМ

 
Продолжаю насиловать слово,
Не имея знаний и опыта,
Скользит на льду корова,
Отголоски доносятся шепота.
Слово сильнее создателя,
Пробивает наравне с миллионом,
Трудно найти издателя,
Гуляют слова по притонам.
Продолжаю насиловать рифму,
С улыбкой смотрит дока,
Внимаю лагерному ритму
До конца нелегкого срока.
Законы спускают сверху,
Страсти кипят в полюсах,
Подобно редкому стерху,
Свобода парит в небесах.
Приходится насиловать стих,
Нет справедливых правил,
Арестант в подвале притих,
Измордованный зек бесправен.
Туман окутал граждан,
Безразличие привили нам,
Превратится в зека каждый,
Кому жизнь не по зубам.
Листов исписанных лик
Перепашет любой указ,
Мало читают книг,
Мало правильных фраз.
 

ПО ФЕТУ

 
Уместно вспомнить черепах:
Пресмыкаются триста лет,
Арестанту расхлестали пах,
Ищут опера пистолет.
Срубить дерево просто,
Сложно вырастить крону,
Законов ручных господство –
Миллионы протопали зону.
Отбили несколько лет,
Думай, арестант, философски –
На вере держится свет,
Не знал любви отцовской.
Руки крепко сцепи,
Дуб посадишь в ответ,
Деревья сажал в степи,
Верил в Россию Фет.
Уместно вспомнить черепах:
Не вздумай, друг, пресмыкаться,
Слабых имеют в местах,
Хозяину придется отдаться.
Зонами мерить привык
Беспредельные просторы страны,
За стены вырывается крик:
«Берегите себя, пацаны!»
Срок придется отксерить,
Философски гуляй по свету,
Легко было Фету верить –
Свобода и вольный ветер.
 

РАЗРУШИТЬ БАСТИЛИЮ

 
Воруй предельно много,
Без денег на зоне тяжело,
Ровнее будет дорога,
Гони вертухаям мазло.
Узаконил хозяин оброк,
Семья на воле тужится,
Без денег не вытянешь срок,
Хорошо мздоимцам служится.
Ждет наказание без денег,
Избиение и карцер в зачет,
Голик – жгучий веник,
Больно по нервам сечет.
Превратили зека в Буратино,
Полено не чувствует боли,
Рабочка – мутная тина,
Шлют переводы с воли.
Платят зекам гроши,
В кармане зияет дыра,
Наверху оседают барыши,
Мебель идет на ура.
Беспредел творится под крышей,
Недовольство на крышах кричит,
Фигуры не двигает Фишер,
Главный гроссмейстер молчит.
Разрушить бы эту Бастилию,
Источник безмерного зла,
Чалятся зеки в бессилии –
Капусты нет для козла.
 

СОЗВЕЗДИЕ ЛЕБЕДЬ

 
Стержень дается природой,
Немало подмешано соли,
Можно гордится породой,
Не занимать арестанту воли.
Не смогут согнуть дубаки,
Агрессивно относятся к здешним,
Безвольные сидят на цепи
Днем погожим, вешним.
В карцере сидят полураздетые,
На тумбах холодных и твердых,
Вертухаи, ГУИНом воспетые,
Ухмылка застыла на мордах.
От сохи сидят литераторы,
С болью-тоской пополам,
Молчат восковые фигуры,
Надежда – возвышенный храм.
День свернулся и смолк,
Тихий в бараке вечер,
Ночь – голодный волк,
Тоску нагоняет ветер.
На холодные звезды любуйся,
Космос холодный молчит,
«В чужие дела не суйся!» –
Внутренний голос кричит.
Деревьев шуршащих лепет,
Свободные звезды далеко,
Недоступно созвездие лебедь,
Смирись с потерей до срока.
 

БЕЗРОДНЫЙ

 
Зона не бывает благородной –
Кривые, колючие линии,
ГУИН от природы безродный,
Бунтуют арестанты синие.
Без роду ГУИН, без племени,
Безразличны зеки живые,
Растянулся бездарно во времени,
Дороги обходит прямые.
Живуч безродный ГУИН,
Закостенели сучья и крона,
Надсадно сидит гражданин,
Не признает система закона,
Нет у вертухаев благородства,
Нет у хозяина чувства,
Слились воедино сходство,
Отступило большое искусство.
Художники обличили персоны,
Полноводны мутные реки,
Мыслят законами зоны,
Вышедшие на волю зеки.
Распято в ШИЗО равновесие,
Режут мойками вены,
Неправильно правила взвесили,
Проклятия слышат стены.
 

ЗЕКИ НАВЕКИ

 
Зеки навеки бессмертны,
Арестанты на все времена,
Пополняются зоны бессменно,
Найдется у прокурора вина.
Мальчишками играли в войну,
В атаку летели с бугра,
Познали истину одну:
Криминал – плохая игра.
Кровь на серых мостовых –
Начало трагической повести,
Больно за многих живых,
Откинулись люди от совести.
Облаком густым и хмурым
Застыли в отрядах лица,
Законы на смех курам, –
Не умеют смеяться птицы.
Зеки испокон веков –
Невольники, представители рас,
Владыки не избежали оков,
Зеки – многочисленный класс.
Повязаны общей бедой,
Честь хранят, естество,
Делятся бродяги едой,
Ссученных везде меньшинство.
Навеки зеки бессмертны,
Свобода – желанный комплимент,
Пополняются зоны бессменно,
Память для них – монумент.
 

ПОДЗЕМНАЯ РАБОТА

 
Подготовка – подземная работа,
Криминал бурит туннели
От рождения детей до окота,
Не пишут пока акварели.
Убийство – картина мелом
На сером неровном бетоне,
Следак склонился над телом,
Жена застыла в стоне.
Персона высокая, важная,
Город стерегла и дни,
Карусель закрутилась бумажная,
Дотемна не гаснут огни.
Табаком пропитаны шторы,
Не гасят опера сигареты,
Бумаги исписаны горы,
Ищут следаки ответы.
Шумит под окнами тополь,
Скребутся за шкафом мышки,
Тянет смерть на некрополь,
Звонят высокие шишки.
Недолго толпа горевала,
Забыли напрочь газеты,
Тянут на себя одеяло –
К власти пришли авторитеты.
Принципы нести тяжело,
Сохранить непросто веру,
Перемешалось добро и зло,
Смерть обошла карьеру.
 

ВИДЫ СЕЗОНА

 
Меняются виды сезона,
Разные слышатся звуки,
Не меняется только зона,
Тянется время разлуки.
Надломлен вечер в судьбе,
Дыхание космоса слышишь,
Музыки мало тебе,
Надеждой тревожной дышишь.
Свидетель чужого веселья,
Отрывались в попойке враги,
Между желанием и целью
Тревожно крались шаги.
Ощутил в полной мере:
Преступления даются туго,
Солнце померкло в апреле,
Ветер подул упруго.
Угрозу не принял всерьез
В мареве радужных брызг,
Доведет тюрьма до слез,
Неоправданный, дерзкий риск.
Искал в сознании радиста,
Подскажи начало заначки,
Процент не имел от садиста,
Сгребая тугие пачки.
Меняет виды природа,
Скоро увижу подруг,
Осталось четверть года,
На ладони наколот паук.
 

ПРИМИ

 
Корпус покинул главный,
Выпил холодной воды,
Остров плывет туманный
Малой Охотской гряды.
Мечтами окутан светлыми,
Корабль вижу вдали,
Одарю себя самоцветами
В пределах Уральской земли.
Там сосны ветер качает
Над большим изумрудным карьером,
Ветер с залива крепчает,
Буруном налетает белым.
Любил путешествовать смолоду,
Не думал о смысле порой,
Ни к селу, ни к городу
Срок отмотал второй.
Необъясним желания порыв,
Стремления бурные волны,
Устроил суд перерыв,
Дождался команды «Вольно!».
Сердце надсадно сжалось,
Было счастье возможно,
Тоска в душе пробуждалось,
Вступил на трап тревожно.
Колея со справкою склизкая,
Родину мать люби,
Земля далекая, близкая,
Блудного сына прими.
 

ОККУЛЬТНЫЙ ВРАЧ

 
ГУИН – оккультный врач,
Дубина и кулак заговоренные,
Ощутили баклан и щипач
Удары частые, ядреные.
Проверены шантажом и боем,
Не отыщем приметной даты,
Траншеи глубокие роем,
Как на передовой солдаты.
Лопат чернеющих звон
Отражает принудительный труд,
Со всех сторон обложен,
Стоит в канаве лилипут.
Земли перекидал пуды,
Вода под лопатой журчит,
Узник многоликой страды
Под ударами чаще молчит.
В простом нехитром языке
Синеет безбрежный простор,
Лопата прилипла к руке,
В ладони пылает костер.
Землю повыше мечи,
Лава вниз понесется,
Заснешь в непроглядной ночи,
Свобода в душе проснется.
Хозяин хмурит брови –
Норму дать не смог.
Многих на этом ловят,
Лагерь – жестокий бог.
 

СПАСИ И СОХРАНИ

 
Прожиты годы порочно,
Новый мерцает путь,
Забита бутылка прочно,
Там ядовитая серая ртуть.
Тлетворно влияют пары,
Хоть и цветисты фантики,
Много еще детворы
Желают вкусить романтики.
Многие пройдут этапы,
Узнают блатные пароли,
Вспомнят маму и папу –
Мало в детстве пороли.
Иные обретут приют,
Рано познали страдания,
Их матери дома не ждут,
С обществом нет понимания.
Проблемы имели с законом,
Много скопилось данных,
Ловили их по перронам,
Отрывались пацаны на иванах.
Сядут они непременно,
Голову склонив молчаливо,
Большие придут перемены,
Больно жалит крапива.
Будут приписаны к зоне,
Ждать продолжения сеанса,
Увидят прореху в законе,
В себе не найдут баланса.
Получатся из них заходники,
Не пробить жесткой брони,
Перекрестятся святые угодники –
Господи, спаси и сохрани.
 

НЕ ОСТАВЛЯЙ СЛЕДОВ

 
Не оставляй следов за собою, –
Не оставляет улик рыбак,
Готов поспорить с судьбою –
Крепкий посадишь табак.
Сам упадешь от затяжки,
Напоследок себя развлеки,
Не жди от Фемиды поблажки,
Свято храни тайники.
Никому ты на зоне не нужен,
Выдадут номер рабу,
Дороги становятся уже,
Уходят в горбатом гробу.
Не освоить мир пирамид,
Бессменно сидят наверху,
У основания потрепанный вид,
Фараон один на слуху.
Переполнен на зоне трамвай,
По горбатым гремит перекатам,
Не падай, не ной, не унывай
Назло вертухаям проклятым.
Зеленая шумит тайга,
Шагает опушкой отряд,
Дождутся тебя берега,
Браконьеры осетра икрят.
Сооруди тайник на виду,
Сохранишь добытое точно,
В трезвом уме и бреду
Не сыщешь ни днем, ни ночью.
 

ВЗВЕСИЛ

 
Пыл и порох взвесил,
Горит в сознании медь,
Обрел, братишки, равновесие,
Долго потрохами греметь.
«Долго будешь беса гнать? –
Цинкует мне астролог, –
С криминалом надо завязать,
Есть изюм и творог.
Можно груши, курагу,
И даже алкогольный ряд,
Мировую предложишь врагу, –
Так звезды говорят.
Последний срок отволокешь,
Ровнее песня зазвучала,
Другою жизнью заживешь,
Начнешь ее сначала.
Заведешь рабочих пчел,
Жена появится и дети…»
Одного астролог не учел –
Бродяга я на свете.
Напоследок цинк дает:
«Зерна насыплешь курам,
Жизнь покажется, как мед
После карцеров и БУРов».
Хотел астролога послать,
Он никак не унимается:
«Навести родную мать,
Она плачет, убивается».
 

НЕВИДИМЫЙ СОСЕД

 
Легла осенняя влага,
Ночь серебрит дождем,
Притих уснувший лагерь,
Тихо сидим вдвоем.
Невидим мой сосед,
Скрывает его режим,
Его совсем в природе нет,
Не возьмет начальник в зажим.
Я и немой собеседник –
Одно и то же лицо.
Лекарь, судья, проповедник
Не дает вставить словцо.
Говорит тихо и четко,
Моего не слушает мнения:
«Возьми черные четки,
Отсчитай девять делений.
Запомни эту девятку,
Забыл ее зря, –
Тебе устроили посадку,
Девятого января».
Пытаюсь дать ответ,
Собеседник говорит: «Чудно,
Дали девять лет,
Условие было одно:
Вспомни ту ночь.
Скоро уйдешь условно,
Надо себя превозмочь,
Надо вспомнить условие».
Уже в полудреме вспомнил:
Разговор проходил в Эстонии!
«Если номер запомнил,
Скоро уйдешь из колонии».
Покинул меня собеседник,
На востоке взошла заря,
Тихо ушел проповедник
Девятого января.
 

НЕТ ИДЕЙ

 
Гуляя по светлым аллеям,
Не бросайте юность в криминал,
Не будет чутким чародеям
Пересыльный горький перевал.
Легко упасть в пустоту,
Не думая, не жалея себя,
Девушка ждала на мосту –
Быть может, судьба твоя.
Судьба же явилась иная:
Тяжело с дороги сойти.
Мать, тебя пеленая,
Доброго желала пути.
Свинцовая юность в застенках,
Чутье обретешь звериное,
Синяки на руках и коленях,
Бессилие будет длинное.
Климат тосклив и суров,
Стукачи процветают и суки,
Не сорвать с зоны покров,
У авторитетов связаны руки.
Молодость гибнет не в грош,
Не расширить пространство клетки,
За идею бился Гаврош, –
Нет идей на малолетке.
Серые пустынные камни
Увидишь на редких привалах,
На окнах – железные ставни,
Все вымерло в комнатах малых.
Рвется на волю сердце,
В груди полыхает медь,
Тяжело на зоне согреться,
Проще там окаменеть.
 

ДЕТСКИЙ ПАРК

 
Строгаю сосновые доски
Для скамеек детского парка,
Штабель длинный и плоский,
У зоны – особая марка.
Движением умелым и точным
В отходы уходит рейка,
Как железные скобы, прочно
Будет стоять скамейка.
Маляр пробежится краской –
Цвет небесный витает,
Художник отметится маской –
Умельцев у нас хватает.
Научились людей понимать,
Не хлопаем больше дверями,
У каждого осталась мать,
Дети придут с матерями.
Увидят зверушек разных,
Прокатит их паровоз,
Детям желанный праздник
Радости много принес.
Принимайте работу, пора,
Давно уже высохла краска.
Веселись, шуми, детвора,
Не парк, а волшебная сказка.
Солнце весеннее светит,
За горкой синеет река…
Не говорите только детям,
Что парк сотворили ЗеКа.
 

ПОРОДНИСЬ С ЗЕМЛЕЙ

 
С землей породниться стоит –
Поливай, обрабатывай, суши,
Каждое движение простое
С желанием делай, от души.
Деньги утратили вес,
Монеты сгорели в золе,
Шумит бесконечный лес –
Спасибо родной земле.
Расскажи другу, невесте –
Соскучился я по лопате.
От своих и чужих предместий
Землю копаю, приятель.
Свободно копаю, не в зоне,
Меряю сотки штыками,
Сегодня в свободном законе
Солнце встает над полями.
Солнце весело скажет:
«Взойду на высокую башню,
Не отдыхает работник даже.
Конечно, согрею пашню».
Купаюсь в веселых лучах,
Великому ветру – брат,
Искры играют в очах,
Мысли вслух говорят.
Будь вечна, кормилица наша,
С солнцем и грозной тучей,
Будет хлеб, и вино, и каша,
Родина будет могучей.
 

ПРОСВЕЩАЮСЬ ВГЛУБЬ

 
Просвещаюсь на зоне вглубь,
Опасно выдавать наружу,
Зарыл гражданский труп,
Чтобы не плюхнуться в лужу.
Загоняю мысли в глубину,
Многие привычки опасны,
Чувства любят тишину,
Чувства не трать понапрасну.
Глубока черная дыра,
Недовольство притянет и боль,
Принимаю, братва, на ура
Нашу мужицкую роль.
Работа лежит на мужике,
Терпеливо пашет, бессловно,
Повязка есть на рукаве –
Отпустят до срока условно.
Презирают продажных сук,
Мало пишут жалоб,
Приравнять позорный стук
К измене, братва, не мешало б.
Загоняют скорбное вглубь,
Радость обходит стороной,
На дорогу выдадут рупь,
Отдельной живешь страной.
В душе покаяться можно,
Выдавить внутрь слог,
В голове надсадно, тревожно,
Порой не заслужен срок.
Днями растет глубина,
Хватит немногих секунд,
Недовольство коснется дна,
Готов подняться на бунт.
 

ЧЕЛЯБИНСКОЕ МЕТРО

 
В очень далекую осень
Кол метростроя забили,
Кореш брюки бросил, –
Вместе девок долбили.
Роман любовный вымучил,
На свадьбу сдвигали столы,
Внук триппер вылечил, –
Все еще долбят стволы.
Подойдешь к открытой штольне –
Гремят машины молотом,
Смотрит двоечник школьник,
Тянет длинным холодом.
Скоро буду горбатым,
Безжалостно время летит,
Не может комбайн зубатый
Быстро дробить гранит.
Проходчики ходят за гранью,
Духи земные злы,
Эхо отвечает бранью,
Крепки у гранита мослы.
Крепок вековой гранит,
Нерушимы твердости уставы,
Голова от долбежки болит,
Молоток выбивает суставы.
Двоечнику дал сигарет,
Денег на поездку во Францию,
Просил прийти через сорок лет –
Может, откроют станцию.
 

ЧЕЛОВЕК ГОСПОДА БОГА

 
Я – человек Господа Бога,
Отступал, оступался, грешил,
Не суди, Господь, строго –
Судеб чужих не вершил.
Не прикрывался позорным цинком,
Много плохого во мне,
Не баловался ножом и финкой,
Пил крепкий чай в стороне.
Охвачен большой мечтой,
Не бился о стену головой,
Не блистал большой чистотой,
Работы не боялся черновой.
Бродячий дух донимал,
Мокрые чернели кусты,
Неизбежность в душе принимал,
Уничтожали люди мосты.
На Полярную глядя звезду,
На вершине большого отрога
За плугом вел борозду
Человек Господа Бога.
Не подрывал людские основы,
Зубрил народный диплом,
Падал, поднимался снова,
Согретый людским теплом.
Сторонился монеты звонкой,
Пустую лопатил породу,
Из шумной, малой речонки,
Пил студеную воду.
Из себя выживал скотину,
Не видел изобилия рога,
Гнул натружено спину
Человек Господа Бога.