Текст книги "КИЧЛАГ"

КОЛЯ И ВОЛЯ

 
Бухнул сегодня Коля,
Менты за хулиганку щемят,
Сучка по кличке Воля
Шестерых принесла щенят.
Соседей обошел Николай,
Отрицательно все говорят,
Во дворах собачий лай, –
Топить придется щенят.
Уважал он сучку Волю,
Высоко ценил свободу,
Мысли терзали Колю,
Щенят придется в воду.
Накормил собаку кондером,
Опрокинул стаканчик Коля,
Чувствовал себя живодером,
Скулила в предчувствии Воля.
Прощай, слепая братва,
Сам беззащитный щенок,
Померкла на миг синева,
Собака крутилась у ног.
Недолго глотали комочки
Холодную мутную воду,
Унесло ветром листочки,
Жизнь потеряли, свободу.
Накатил другой стаканчик,
Посерели вокруг облака,
Остался единственный мальчик –
Оставил Коля щенка.
Повязали бродягу Колю,
Падал первый снег,
Осталась собака Воля,
И щенок по имени Зек.
 

ШАПКУ ДЕРЖУ В РУКАХ

 
Шапку держу в руках,
Молюсь на далекие звезды,
Сорока трещит в кустах,
Пустуют зимние гнезда.
Случайный залетный ездок,
Следак отпустил до срока,
Очень короткий срок
Зовется на фене «сорока».
За спиной остался шконарь,
Улыбнуться хватает смелости,
Над входом висит фонарь,
Освещает тюремные прелести.
Низко зимние тучи,
Замолкла сорока-воровка,
Козий выдался случай,
Подвела дилетанта сноровка.
Мну нерешительно шапку,
Гулять могу до суда,
Положение тревожно и шатко,
Можно вернуться сюда.
Арестантов везут на ночлег,
Подписка лежит в кармане,
Огромный серый ковчег
Растаял в густом тумане.
 

СЛУТЬ И СУЮТЬ

 
Звезды освещают путь,
Лодка плывет по реке,
Большая бессонница слуть
Сидит с кастетом в руке.
Только задремлет гребец,
Бьет по балде сують,
Удачи, успеха ловец,
Рано ломиться в путь.
Звезды заглянут в хлев,
Великой увенчаны ролью,
Лошади снился хлеб,
Посыпанный крупной солью.
По гриве ходила ласка,
Косы заплел зверек,
Проснулась русская сказка,
В ней молодцам добрым намек.
Слово в макитре козлится,
Арестанты по хате снуют,
Не приходится долго злиться,
На благо играет сують.
По этапам косматит слуть,
Сроком недоволен зек,
Гонки не дают уснуть,
Устроен так человек.
Бессонница слуть и сують
Приходит в ипостасях разных,
Рассыпана серая ртуть
В черствые будни и праздник.
 

ПОДКАТИЛО ВРЕМЯ ЧЕ

 
Подкатило время Че,
Раздвинулись ворота,
С котомкой на плече
Стою у поворота.
Куда деваться зеку,
Куда забросить кости?
Ломанусь на засеку,
В таежные гости.
Друг таежный охотник
В шнифт стреляет белке,
Купил костюм болотник, –
Мишку порвем, как грелку.
Под соснами и елями
По привычке чифирнем,
Укроемся метелями,
Не сыщешь с фонарем.
Встанет кореш Женя
У зеленого газона,
Отмерит круг саженью,
Это будет наша зона.
Будем ягод есть от пуза,
Создавать уют,
Два Робинзона Крузо
На острове живут.
Машины разом тормознули,
Кореша насвай жуют,
У нас из фасоли пули,
За них много не дают.
Не видать зеку воли,
Навек пропитан зоной,
Поеду на гастроли,
Оторвусь сезонно.
 

НЕЗАМЕТНО ПОДКРАЛСЯ КРАХ

 
Незаметно подкрался крах,
Не подал команду SOS,
Сознание расквасил страх,
Подрезанный лежит Альбатрос.
Пришел на Советской Литве,
Не виноват, что судно сгорело,
Лежит в высокой траве,
В день пасмурный судный.
Изумруды остались в трюме,
Легенду они сотворят,
Будда смотрит угрюмо.
Священные камни
В гранитных штольнях Шри Ланки,
Камни добыли в поту,
Советской Литвы останки,
Чернеют на Балтийском порту.
На черном рынке Коломбо
Торги идут по утрам,
Вместо большого апломба
Камни бьют по рогам.
Камни древнего храма
Украшали семейство Моголов,
Разыгралась страшная драма,
Альбатрос оказался голый.
 

НИКТО НЕ ВИНОВАТ

 
Забита хата под завязку,
За общаком немногословные,
Любой расскажет сказку:
Конечно – все мы невиновные.
Не виноват барыга, жлоб,
Строил всюду козни,
Нищета загонит в гроб,
Законы наши козьи.
Больше виноваты опера,
Очень долго рыли,
Вышел слон из-под пера,
Раздули мухе рыло.
Виноват следак лепила –
Придумал айсберг и Титаник,
Сидит известный всем светило,
С виду форменный ботаник.
Виноват, конечно, прокурор,
Мог пальцем погрозить,
Устроил форменный террор,
Начал фактами грузить.
Виновата чистая река,
Осетровых наплодила тонны,
Склад оказался без замка,
Виноваты редкие боны.
Виноваты лютые морозы,
Войдет покойник в раж,
От власти шли угрозы,
Защищать пришлось гараж.
Забита наглухо тюрьма,
Много восковых бескровных,
Смотрят окнами дома
На граждан тихих невиновных.
 

СКОЛЬКО ЖИЗНИ ОТПУЩЕНО

 
Сколько жизни отпущено
Для конкретного лица,
Сегодня флаги приспущены,
Надо зону пройти до конца.
Сегодня, братцы, траур,
Закончились все суды,
Оставил судебный мавр
На шее большие следы.
Не плачь, моя Дездемона,
Сегодня придушили меня,
Сгорает ветка клена,
Больше жизни, огня.
Не плачь, моя Дездемона,
Еще далеко не вечер,
Ты встретишь меня, Алена,
На улице свищет ветер.
Ветер свистит по комбату,
Над гробом приспущены стяги,
Маляву закинул брату,
Пусть не скучают бродяги.
Меньше базара и грязи,
Быстро судит держава,
Друг погиб на Кавказе,
Комбату вечная слава.
Разойдемся скоро, Алена,
Браслеты накинет конвой,
Дороже любовь миллиона,
Бесценна встреча с тобой.
Отпустят с зоны с миром,
Невзирая на масти,
Сыт, Алена, Шекспиром,
Страшнее бутырские страсти.
У нас подъемы и спуски,
Смотри, Алена, в оба,
У нас любовь по-русски,
У нас любовь до гроба.
 

МАЯК

 
Далеко разлетаются щепки,
Взлетают испуганно птицы,
Топоры держат цепко
Угрюмые серые лица.
Секретный лагерь ГУИНа
Валит Уральский лес,
Готовится Америке мина,
Закрутился атомный бес.
Душно на Урале летом,
Нету зекам замены,
Проекту «Манхеттен»
Нужны корпуса и стены.
Растворилась в секретной материи
Большая рать заключенных,
Подручные товарища Берии
Не хотели считать обреченных.
В виде большой Хиросимы
Америкосы сотворили косяк,
Обогащали атом незримо,
Погремуху дали Маяк.
Кровью атом полит
Русских, татар, узбеков,
Стоит ракетный щит
На костях советских зеков.
 

НОША

 
Волоку непосильную ношу –
Тяжесть прожитых лет,
Когда-то брюки брошу,
Оставив двойственный след.
Мокрухи на совести нет,
В спорах давал по рогам,
Малолеткой подрезал буфет,
Назло друзьям и врагам.
Ходил в цветном оперении,
Всегда тяготел к блатным,
С властями не нашел примирения,
Властям не платил калым.
В виде больших облигаций
Стригли до самых ногтей,
Женщин частенько мацал,
Спасал по-пьяни детей.
Не держался за красную гриву,
Процветал единственный трест,
Коммунисты грузили загривок,
Тунеядством выражал протест.
Пустых не давал обещаний,
Ровно плескалась волна,
Власти душой обнищали,
К разрухе катилась страна.
Грузил неласково партию,
Приклеил плакат на заборе,
Подписал о свободе хартию,
Пухло досье в конторе.
Сверху прочел эпитафию,
Совести узник тюрьмы,
В зонах познал географию,
Света коснулся и тьмы.
 

САМОСУД

 
К СИЗО подкатил ОМОН,
Честь отдал командиру,
По тюрьме покатился стон,
Ребята бесятся с жиру.
Бесполезно искать причину,
Нет словесного бунта,
Налет уйдет в пучину
Секретного скрытого пункта.
Зеков избитых не жалко,
Под шконку парнишка залез,
По башкам гуляет палка,
Ребята снимают стресс.
Злобно вырвался пар,
Будет немало калек,
Рассчитан зрячий удар,
Не скоро поднимется зек.
Слабый всегда виноват,
Брови нахмурил гуру,
Мастер поставит мат,
Движутся плохо фигуры.
Лица закрыты масками,
Расставили правильно точки,
Их мамы осыплют ласками,
Здоровы вернулись сыночки.
Преступна ОМОНа мораль,
Чужой синяками покрыт,
Останется в стенах печаль,
В стенах останется стыд.
 

БЕРЕЗОВЫЙ ЛИСТ

 
Искусство – страшная сила,
Небосклон прозрачен и чист,
Ярко балдоха светила,
Тихо играл гармонист.
Играл березовый лист,
Напарник подстукивал другу,
Где надо выдавливал свист,
С фуражкой ходил по кругу.
Прихорашивал площадь веник,
Пылил, оставляя след,
На водку хватало денег,
К пивной уходил дуэт.
Меня окликнул Сипатый:
«Пойдем, братишка, вкатим
За отряд наш известный пятый,
Мы с гармонистом заплатим».
Сидим, захмелевшие зеки,
Без права на нормальную жизнь,
Закрываются сами веки,
За свободу, братишка, держись.
С зоны осталась манера –
В стакане должно быть сухо,
На плечи садится Венера,
Шепчет жарко на ухо:
«Встретишь любимую женщину,
Не сливайся с безликой толпой,
Не оставляй ее только одну,
Вместе обретешь покой».
Перед законом я чист,
Сыграл про любовь гармонист,
Березовый кружится лист,
Выдал Сипатый свист.
 

СГОРЕВШАЯ ЗОНА

 
У сгоревшей зоны плачем –
Пропали финки и заточки,
Стрелку больше не назначим
В прокуренной рабочке.
Пусть хозяин возместит
Передачи наши, пайки,
В этой зоне не мастит,
Идут одни ушпайки.
Пусть хозяин возместит
Моральные страдания,
Опер здешний – паразит,
Гнусные давал задания.
Зона красная – лиса,
Отвязная бесовка,
Затянули пояса,
Не варится перловка.
Из барака тянется дымок,
У вертухаев перекур,
У дверей валяется замок,
Не страшен больше БУР.
Сгорела зона строгая,
Хихикают товарищи,
Попылим дорогами
К новому пристанищу.
Сакко и Ванцетти
Рисуют в детстве дети,
Я тоже рисовал,
Про Сакко и Ванцетти
Ничего не знал.
Рисовали от души, –
Лучше нет на свете,
Чем карандаши
От Сакко и Ванцетти.
Работа многосменная,
За качество в ответе,
Фабрика отменная
Сакко и Ванцетти.
С властями шли баталии,
За рабочий класс в ответе,
Вышли из Италии
Сакко и Ванцетти.
За права рабочих,
Против рабства тьмы,
Не боялись среди прочих
Казни и тюрьмы.
Не готовят пиццу,
Не дают спагетти,
Тяжело сидится
Сакко и Ванцетти,
Приговорили к вышке, –
В памяти отметьте:
Помним вас, братишки
Сакко и Ванцетти.
Казнили янки
Смелых итальянцев,
Когда-нибудь по-пьянке
Побью американцев.
Важные детали
Отметили Советы,
Фабрику назвали
«Сакко и Ванцетти».
Не забудьте, дети,
Рисуя от души,
Про Сакко и Ванцетти –
Это их карандаши.
 

СВЯТОЙ КРЕСТ

 
Святой Божественный крест
Лучом освятил державу,
Из известных откинулся мест,
Дурную поддерживал славу.
Годы оставил там,
Сегодня плохо спится,
К Питерским Крестам
Пойду за братву молиться.
У каждого своя стезя,
Не для всех звучит Бетховен,
Кто судит нас, друзья,
Тот сам вдвойне виновен.
Настоятель Гермоген
Прочел молитву в хате,
Рим разрушил Карфаген,
Сам погряз в разврате.
Идущий осилит дорогу,
Судят людей по делам,
Тянутся люди к Богу,
Новый построили храм.
Не буду рыдать и стенать,
Зло источать исподволь,
Приду к святым стенам,
Свою послушать исповедь.
 

ПОВЕСТКА

 
Натянул пониже кемель,
Балдоха бьет по шарам,
Красно-коричневый Кремль,
Советской системы храм.
Звезды вместо креста,
Повестку несу в КГБ,
Рядом – нулевая верста,
Саженью прошлась по судьбе.
На тебя пришла бумага,
Майор скрывает фокусы,
Читал самиздат и «Живаго», –
Запрещенные властью опусы.
Начальник я на гоп-стопе,
Зачем мне доктор Живаго,
У меня политика в жопе,
Донос – большая шняга.
Говори, что надо системе,
Майор придвинул фото:
«Ты, наверное, в теме,
Валютой торгует болото».
На фото мой сосед,
Директор продбазы,
Оставил заметный след, –
Доллары косит, зараза.
Союза, майор, не получится,
Не раз фаловало УГРО,
Раз можно ссучиться,
Свои загонят перо.
 

ТИХИЙ ВЕЧЕР

 
Тихий летний вечер,
Изменилась жизнь моя,
Место нашей встречи —
Внесудебная скамья.
За бледно-синей занавеской
Тихо музыка играет,
Контора дернула повесткой,
Ничего не знает Рая.
Следак по делу дернул,
Обещает путь тернистый,
Подальше надо дернуть,
Позвал подругу свистом.
Недолго до отъезда
Льется смех из окон,
Вышла Рая из подъезда,
Поправляя черный локон.
Присядем, Рая, на скамью,
Коснусь твоей руки,
Создадим с тобой семью
По ту сторону реки.
По ту сторону прибоя
Очень редкие цветы,
Возьмем любовь с собою,
Наши лучшие мечты.
 

ОПРИЧНИНА

 
Лепила кинул предъяву,
Раскаиваться поздно,
Братва погуляла на славу,
Сына мочит Грозный.
Автозаковский стакан,
Вьюги свирепой вой,
Вертухай достал наган,
Опричник вечно злой.
Убога зона, неприлична,
Хозяин большой демагог,
Правит на зоне опричник,
Зека валит с ног.
Грозный не строил остроги,
Больше мочили, топили,
У вождя другие дороги –
Статьи и доносы лепили.
Ваня – учитель Сталина,
Просвещенный, умный злодей,
Сталин снимал окалину
Философских мутных идей.
Опричнина – большая политика,
Строптивых убрать, неугодных,
Власти не любят критики,
Шнырей поставят безродных.
Звезды светят колко,
Свет ложится косой,
На спине синеет наколка,
Старуха гуляет с косой.
 

СУЧЬЯ СТАРОСТЬ

 
Ровно семдесят пять –
Норма человеческой жизни,
Пытаются лишнего взять,
Жадность, сука, загрызла.
Ноет под сердцем тоска,
Не одну разрушил бойницу,
Жена – сухая доска,
С утра гонит в больницу.
Фуфлыжна людская натура,
Цепляться, потом жалеть,
Память осталась от БУРа –
Желудок продолжает болеть.
Не вижу ушко иголки,
Вижу пузырь вдалеке,
Силуэта нету наколки,
Одна синева на руке.
Жестокость вкололи в вену,
Когда избивали Шартона,
Не простили другу измену,
Удивились, не услышав стона.
Из прошлого накатит прибой,
Щемит запоздалая совесть,
Косматили плотной гурьбой,
Криминальную писали повесть.
Супруга вяжет на спицах,
Медицина – сплошные понты,
Жена гонит в больницу,
Язву лечить и шнифты.
Домой вернулся с флаконом,
Послал медицину на хер,
Жена встретила стоном,
Жизнь на исходе – не сахар.
 

ОБОРОТНЫЙ СТАН

 
Обнимает музыка без рук,
Обнимает ласково за плечи,
В кругу друзей, подруг
Проводим шумно вечер.
Пролетает нотный стан,
Будоражат душу звуки,
Обнимаю нежно стан,
Скользят по телу руки.
На последней ноте До
Цинкану вам честно:
Хозяин выдал мне УДО,
Досрочка всем известна.
Пора расширить стан,
Необходима нота Ха,
Представь себе, братан –
Не боятся смертного греха.
Мерцает нота Си
В призрачном дыму,
Не верь и не проси,
Забудь зону и тюрьму.
Звенит нота Ра
В потустороннем стане,
Долго рыли опера,
Отразили на экране.
Буксует нота Ми,
Отрицать это глупо,
Водоем большой возьми,
Поднимешь пару трупов.
Необходима нота Ху,
Воровская пляшет масть,
Бушуют страсти наверху,
Фусманы дербанят власть.
Загасили ноту Ша, –
Ведь была наверняка,
Гуляй, моя душа,
Валяй, Ванюша, дурака.
Поет оборотный стан,
Сверкает нота Жо,
Эротический канкан
Выглядит свежо.
 

В НАЗИДАНИЕ

 
Арестант застегнут плотно,
Канает по тропам подорожник,
Валят тайгу полотна,
Зек – незаменимый внедорожник.
Заменит лошадь и трактор,
Система не меняет лица,
Такой малолетка фактор –
Слушай мать и отца.
Брось приблуду и пушку,
Губит лихая бравада,
Не будешь плакать в подушку,
Прожить достойно надо.
Дел замечательных ворох,
Молодость, смелость, силища,
Время горит, как порох,
Оставит в душе пепелища.
Переплавленный в сталь и олово,
Тюрьмой и зоной проверенный,
Не посыпай пеплом голову,
Не вернуть материк потерянный.
Пахнет дымом пепелище
Сквозь мокрую марлю,
На свободе дела не чище,
Дышим криминальной гарью.
Скажет зек на выдохе,
В предынфарктном состоянии:
«На входе и на выходе
Нет к человеку внимания».
 

НЕРОНЫ

 
Жизнь полна противоречий,
Простил продажную суку,
«Не пойду на мутную встречу,
Не подам мерзавцу руку», –
Цинковал служивый Нерон,
Золотыми сверкая погонами.
Гвоздями заряжен патрон,
Этапы пойдут прогонами.
Горел костер у реки,
Дети бакланили рядом,
Любимой касался руки,
Дело ложилось снарядом.
Судья читал резюме,
Ушел в свои ладони,
Червонец корячился мне
На черно-белом фоне.
Письмо дежурный сунул,
Дурная сочилась молва,
Дети прислали рисунок:
Черные цветы и трава,
Умывают руки Нероны,
Ложа серых голубей,
Бриллианты заряжают в патроны,
Становится фуфел мудрей.
 

ДВОЕ

 
Хожу, объявления клею,
Присел отдохнуть немножко,
Скоро, братва, озверею,
Как эта бездомная кошка.
Кошка льнет к ногам,
Мурлычет в объятиях плотных,
Дать бы козлам по рогам,
Чтоб не бросали животных.
Смотрит мурка в глаза,
Сверху – мокрая слякоть,
Прошибла бы мурку слеза, –
Не может, бедная, плакать.
Ищет кошка ответ,
Взгляд отводит бездонный,
У меня волчий билет,
Сам я, киса, бездомный.
Плохо живется кошке,
Люди жестоки слишком,
Сидеть бы ей на окошке,
Радость нести детишкам.
От хозяина нету поблажки,
Заплатит рожки да ножки,
Надо клеить бумажки,
Прощай, дорогая кошка.
Чувствую боль спиной,
Душа не лежит на месте,
Кошка идет за мной,
Нет нам достойного места.
Ставил на прошлом крест,
В ответ – тина болотная…
Занес кошку в подъезд,
Может, подберут животное.
 

СОМНЕНИЯ

 
Базар назад не вернешь,
Не зацепишь мысли багром,
От судьбы, братан, не уйдешь,
Бессмертен казенный дом,
В макитре завелся дятел,
Наследие стучит чужое,
Ненароком нечаянно спятил,
Не владел, братишка, собою.
Льдом угощают колотым,
За копейки с брошенной нивы,
Людей испытало золото,
Над могилой оно молчаливо.
Колос поднялся пугливо,
Измелют его жернова,
На зоне особая нива,
Горько живет братва.
Рано лагерь сутулится,
Под небом сквозной чистоты
Неизменна серая улица,
Черные всходят цветы.
Рождались надежды, сомнения,
Упасть не давала честь,
Неизвестны минуты падения,
Твердость крепла здесь.
 

ЩУЧЬЕ

 
Приехал в город Щучье,
В кармане – тишь да благодать,
Там повадки были сучьи,
Беспредел – не передать.
На бану ко мне подсели,
Старший твердо цинканул:
«Будешь с нами в деле»,
Вверх монету крутанул.
«Если будет решка,
Отвалишь тихо, плавно,
Сразу видно – ты не пешка,
И откинулся недавно».
На руке блеснул орел,
Он подставил ветру грудь,
Я глазом не повел.
«Скоро в скользкий путь.
Работать будешь в паре,
За тобой девятый путь,
Определяй лохов по харе,
Легче угол вертануть».
Закрутилась вязкая бодяга,
Не порвать, братан, со старым,
Напарник мой бродяга
Оказался шустрым малым.
Углы дербанили на складе,
По переходу путь короткий,
Тетя Валя на окладе
Толкала на базаре шмотки.
Процветал и расширялся трест,
Шмель мой становился толще,
В поездах немало мест,
А чемоданов еще больше.
Ходили мы по самой бровке,
Засвечен наш девятый путь,
Я чувствовал – вот-вот веревки,
Пора на родину рвануть.
«Ну, какой базар – езжай, –
Поклон отвесил старший, –
Отдохни и приезжай,
Как и прежде ты на марше».
Всплакнула тетя Валя,
Подарила на дорогу коньячок,
Мы пили чай в подвале,
И водку крепкую Сучок.
За рекою город Щучье,
Поезд мчится на Урал,
Там порядки были сучьи,
Правил балом криминал.
 

КНИГА 14. ВЫШЕ ГОРИЗОНТА

КОРОВА

 
Буренка родная своя
В лугах зависала зеленых,
На одном боку статья,
На другом народилась зона.
Зоны черный квадрат,
Вышки стоят в сторонке,
Такой на боку наряд
У нашей любимой буренки.
Ничего я про зону не знал,
Непричастен был к делам,
Когда корову искал, –
Любила побродить по полям.
Пастуху злейший враг –
Любила корова свободу,
Уходила в травяной овраг,
В грязь вступая и воду.
Черно белой масти,
Вечерами крутила виражи,
Поперла против власти,
Посевы съедала ржи.
Паслась корова до стужи,
Много несла молока,
Белели, бывало, лужи,
Текло молоко из соска.
С корешами мне не везло,
Козий выпал сезон,
Завис малолеткой в СИЗО,
Мать загнала прогон:
Пропала корова Зорька.
По сердцу кольнули иголки –
Мать плакала горько…
Задрали буренку волки.
 

ПОСЛЕ ДОЖДИКА

 
На свидание больше не пойдем,
Насуем консолей Лидке,
Промокли сильно под дождем,
Сидели б лучше в крытке.
В крытке сухо и тепло,
Не то, что на бульваре Мопра,
За рубашку сильно натекло,
В ботинках тоже мокро.
Молчит братан Опарин,
Сегодня он не в духе,
Так он нормальный парень,
Но не рад мокрухе.
Завалялась чая плитка,
Сушить придется весла,
Не придет, наверно, Лидка,
Придет, наверно, после.
После дождика в субботу
Чайку попить приятно,
Забыть тоску, заботу,
И расслабится – понятно.
Пришла под вечер Лидка,
Пролетел братан Опарин,
У нее одна калитка,
А так – добрый парень.
 

ФЛЕШКА

 
Сложен лагерный сюжет,
В полосатую робу замотан,
Арестант – грустный сонет,
Пахнет табаком и потом.
В конуре казенного дома
Тяжким трудом побиты,
Срок – сырая солома,
Душат терзания, обиды.
Козьи у хозяина мантры,
Дать готов аминазин,
Не меняют бой куранты,
Столица – большой магазин.
Не слышно плача и жалоб,
Зеки в судьбе обнялись,
Кривой у ГУИНа желоб,
Не вступишь в новую жизнь.
Глухие натянуты крыши,
Звезд не видно в ночи,
Арестанты – серые мыши,
Упирайся рогом, молчи.
Гоняют по зонам флешку,
Бараки отмечены тенью,
Зека превратили в пешку,
Загнали в душу смятение.
Молчание не дает ошибок,
Поступь выбирай любую,
Будь осторожен и гибок,
Жизнь озари тупую.
 

ЯБЛОКО

 
Встал сегодня с левой,
Пасмурным кажется свет,
Яблоко связано с Евой,
Из прошлого тянется след.
Рассчитаться надо с козлами,
Кореш принес наган,
Машину грузят узлами,
У аптеки торчит наркоман.
На ветер рвется душа,
Следаку явиться пора,
У подъезда два алкаша
Пузырь дербанят с утра,
Чужое навесил лепила,
По статье корячилась вышка,
Спишу следака на мыло,
Точку поставит вспышка.
Из прошлого тянет холодом,
Не было розовых пятен,
Зона долбила молотом,
Стук его неприятен.
Зря надкусили яблоко
До двадцатого козьего века,
За вредность не дают молоко,
За строптивость накажут зека.
Зарик крутанулся не так,
Сжалась до предела пружина,
Из арки вышел следак –
На него летела машина.
 

В ВАГОНЕ МЕТРО

 
Смешались запахи духов,
Пота, пива, плоти,
Одежды, перья петухов,
Лягушки квакают в болоте.
Летит вагон метро
В большой пустой предбанник,
Опера устроились мудро,
На крючке висит карманник.
Карман открытый – здрасьте,
Придется мирно поделиться,
Воры особой масти,
Слава в зоне пригодится.
Презирает вор мокруху,
Воровскую чтит икону,
В работе случается проруха –
Бывает, топчет зону.
Вагон влетел в предбанник,
Молчат вокруг лягушки,
Жертву вычислил карманник,
Бесхозны деньги у старушки.
Играть бросают опера
В нолики и крестики,
Брать карманника пора,
Опера явились крестники.
В вагоне квакают лягушки,
Дербанят их карманники,
Машинист сидит в избушке,
Считает темные предбанники.
 

РЮРИК

 
Угол кобель описал,
Очерчена кругом среда,
Собакам закон не писан,
Укусят без решения суда.
Виляет бродяга хвостом –
Узнал старого друга,
У них общий дом,
Часть криминального круга.
Пес по кличке Рюрик
Не молод уже, но не стар,
Его подельник Юрик
Вернулся недавно с нар.
На грабеж хаживал Рюрик,
Не зная тайн криминала,
Чистил карманы Юрик,
Избавлял от чрезмерного нала.
Пес чувствовал шкурой –
Юрик преступно бакланит,
Между привычкой и натурой
Стерлись правильные грани.
Неведома Рюрику цепь,
Свобода давала немало,
Уходил без Юрика в степь,
Скидывал груз криминала.
Юрик достал фанфурик,
Водку в стакан наливал,
Нюхом чувствовал Рюрик –
Будет опять криминал.
На грабеж сваливал Юрик, –
Великая сила привычка,
Ушел из криминала Рюрик,
Честь обязала и кличка.