Текст книги "История города Москвы. От Юрия Долгорукого до Петра I"

Такие отношения начальника к Немцу-архитектору произошли по случаю неодобрения Немцем лесного материала, доставляемого для устройства подмосток, а поставщиком-подрядчиком этого материала был сам Курбатов, конечно не явно. С сильным не борись, с богатым не тянись! Немец не знал этой Русской пословицы, и все-таки пожаловался боярину Фед. Алексеев. Головину в 1703 г.

Быть может, вследствие этой жалобы возникло следующее распоряжение:

1703 г. по письму государя из Санкто-Петрополя от 25 августа велено из Посольского приказа иноземцев архитектурного дела мастеров, которые из Копенгагена нынешним летом к Москве приехали, прислать в Оружейную палату на время, ради усмотрения в совершенстве архитектурном строения цейхауского, что в Кремле.

Для фундамента здания рвы были копаны шириною в 6 арш., в них каменная кладка также была заложена шириною в 6 арш. и убавливано той широты по малу и сведено над уровнем земли в 4 арш. ширины. Таковы основались все стены здания. Глубина рвов неизвестна. Оружейный дом строился мало-помалу в течение четырех лет(1702–1705). Между прочим в 1704 г. июля 18 было повелено все гербы Российского Государства, каковы есть в Посольском приказе, срисовать для того, что оные гербы будут изображены у цейхаусного строения на вратах. Те гербы из Государственной книги даны списать иконописцу Тихону Иванову[108]108
  Эти сведения заимствованы из рукописи, принадлежащей собранию графа А. С. Уварова, № 446, и заключающей в себе сборник деловых актов в копиях с заглавием: «О начале Московского цейхгауза, нынешнего Арсенала, и описание древних пушек и других орудий, в нем находящихся. Составили коллежские ассесоры Николай Лебедев и Дмитрий Прилуцкий в 1835—37 гг.». Приносим глубокую благодарность графине П. С. Уваровой, любезно доставившей возможность воспользоваться этим материалом.


[Закрыть]. В 1706 г. строение было остановлено по случаю Шведской войны. 3 мая 1706 г. государь писал из Дубни теперь уже к обер-инспектору Курбатову следующее: «Чрез сей указ объявляем Цейхаузного строения не хуже (не худо) хотя до времени и отставить».

Никольские ворота в Кремле с частью Цейхгауза (Арсенала).

Из издания «Виды Москвы, изданные Академией наук (в 1755–1761 гг.) по снимкам ее ландкартного мастера М. Махаева»

По-видимому, к этому времени выведен был только нижний этаж здания и построены ворота, так как еще в 1704 г. государь указал делать «токмо нижние анбары и ворота». И тогда уже дело строения мало-помалу сокращалось.

Остановка в строении продолжалась до 1731 г., когда именным указом импер. Анны от 8 марта было повелено означенный Цейгоус как возможно скоро достраивать по учиненному чертежу, профилю и плану генералу фельтьцейхмейстеру графу фон Миниху.

Новая постройка была окончена в 1736 году.

Задумывая строить этот Цейгауз, Великий Преобразователь имел намерение наполнить его не только складом всякого рода воинского оружия и воинских запасов[109]109
  В 1703 г. вызывались из Англии искусные шпажные мастера для наполнения Цейхгауса, чрез английскую купеческую компанию. В том же году вызван из Копенгагена мастер литейных и формных дел Нилс Стенсон Геннинг из Норвегии.


[Закрыть], но вместе с тем устроить в нем и Музей для собрания воинских трофеев. С этою целью в том же 1702 г., когда началось строение Цейхгауза, 6 декабря государь повелел «в Киеве и в Батурине и во всех Малороссейских городах мазжеры и пушки медные и железные и всякие воинские сенжаки (знаки) осмотреть и описать и росписи прислать: буде явятся те, которые у окрестных государей, а именно у Салтанов турецких и у королей Польского и Свейского на боях где воинским случаем под гербами их взяты и ныне есть на лицо, и все собрав, взять к Москве и в новопостроенном Цейхаусе для памяти на вечную славу поставить».

При этом в Батурин к Гетману Мазепе была послана особая грамота с указом, что вместо тех чужеземских взятых у него мозжеров и пушек, каковы будут весом и по калибру ядром, таковы же будут ему присланы из Москвы…

Вслед за тем тогда же, декабря 17, послана грамота и в Смоленск к воеводе Петру Самойловичу Салтыкову, в которой государь указывал:

«В Смоленске мозжеры и пушки медные и железные и всякие воинские сенжаки осмотреть и описать и буде явятся которые под гербами окрестных государей, а именно Салтанов Турских и королей Польского и Свейского, взятые на боях где воинским случаем, и те все собрав взять к Москве и для памяти на вечную славу поставить в новопостроенном Цейхаусе».

В январе и феврале 1704 г. Салтыков прислал отобранных 30 пушек медных, 4 мортира медных, в том числе первый Сигизмунда августа 1556 г.; два тюфяка железных Польских, 3 пушки медные разорванные Русского литья. Все они были поставлены на площади у Посольского приказа на волоках и на дровнях. В том числе: больших длиною 5 арш. – 12; первая из них прозванием Базл с латинскою надписью: «Я Василиск прикосновением разрушаю крепкия стены, 1581 г.» и с титулом Стефана (Батория) короля Польского. Средних длиною 4 арш. – 21: Польския и Литовския XVI и XVII ст.

В Смоленске остались пушки Русского литья, большие: 1) Онагр длиною 6 арш., вес 312 пуд., по подписи лил мастер Первой Кузмин, 1581 г. (Онагр назывался осел дикий и конь дикий). – 2) Левик дл. 6 арш., вес 145 пуд., делал Степан Петров, 1553 г. – 3) Острая Панна, дл. 4½ арш., вес 185 пуд., мастер пушкарь Ганусов, 1564 г. На ней вылиты две ехидны человекообразны до пояса, а от пояса хоботы змеиные.

Средняя и меньшей величины пушки носят имена следующих мастеров: Яков Фрязин 1498, 1499 гг. Он же обозначал свою работу одним именем Яков, как и некоторые русские мастера обозначали себя тоже одним именем: Петр, Богдан, Тимофей. Потом следует Кашпер или Ашпир Ган, 1566 г.; ученик Кашперов Андрей Чохов, 1569 г.; Никита Тупицын, 1600 г.; Алексей Яковлев, 1630 г.; Ив. Тимофеев, 1654 г.; Яков Дубина, 1671, 1679 г. и др.

Собранные таким образом пушки, расположенные ныне на чугунных лафетах по фасаду здания казарм, прежде бывшей Оружейной палаты, заключают в себе любопытные памятники древнерусского литейного дела.

Из них, кроме упомянутого выше Онагра, первенствует по своему объему так называемая

1) Царь-Пушка, получившая это имя по случаю изображенного на ней царя Федора Ивановича на коне и в воинском уборе, в шишаке. На ней отлиты выпуклыми буквами следующие надписи: «Божиею милостию царь и великий князь Феодор Иванович Государь и самодержец всея великия Росия. Повелением благоверного и христолюбивого царя и великого князя Феодора Ивановича государя самодержца всея великия Росия, при его благочестивой и христолюбивой царице и великой княгине Ирине. Слита бысь сия пушка в преименитом и царствующем граде Москве лета 7094 (1586) в третьее лето государства его. Делал пушку пушечной литец Ондрей Чохов». Весу в пушке 2400 пуд. Ее длина 7½ арш. В старых описях она именуется Дробовиком.

2) Пищаль Троил (старый) с изображением Троянского царя. В надписи: «Зделана сия пищаль Троил лета 7098 (1590). Делал Ондрей Чохов». Вес 430 пуд.

3) Пищаль Аспид, делал Ондрей Чохов 1590 г. Вес 370 п., с изображением Аспида (по объяснению старых Азбуковников, Аспид есть змия крылата, нос имеет птичий и два хобота; или – Аспид, лице имеет девичье и власы девичьи, хобот змиев, ноги василисковы, крыл велицы и тверды и зело остры яко железо и камень).

4) Мортира Лжедимитрия с надписью: «Божию милостию повелением великого государя царя и великого князя Димитрея Ивановича всея великая Росия самодержца, в первое лето государства его, зделана бысть сиа пушка в царствующем граде Москве в лета 7114 (1605) месяца сентября в 27 день. Мастер Ондрей Чохов. А делал пушечный литец Проня Федоров». Вес 116 п. 32 ф. Вместе с тем на мортире вырезана помета, что великий государь (Петр) в 1703 г. сего мортира переливать не указал.

5) Единорог, вес 779 пуд, лил Мартьян Осипов 1670 г., с изображением Единорога.

6) Волк, вес 118 п., лил мастер Яков Дубина 1679 г., с изображением Волчьей головы.

7) Троил (новый), вес 402 п., лил Яков Дубина 1685 г., с изображением Троянского царя.

8) Перс, вес 353 п., лил мастер Мартьян Осипов 1685 г., с изображением Персиянина.

9) Гамаюн, вес 102 п., лил Мартьян Осипов 1690 г., с изображением птицы Гамаюна.

10) Орел, вес 220 п., лил Мартьян Осипов 1692 г., с изображением Орла.

11) Лев, вес 107 п., лил Карп Балашевич в Глухове, 1705 г., коштом Ивана Мазепы, с его гербом и с изображением Льва.

Достопамятные орудия, не столь крупные, были собираемы в Арсенал и при императоре Николае I, когда в бытность свою в 1836 г. в Казани государь повелел из тамошнего Арсенала передать в Московский 29 орудий, а также и из Селенгинской крепости 10 орудий, более или менее достопамятных по своим надписям.

Троицкие ворота

Мы упоминали, что Житницкая улица, покрытая ныне зданием Арсенала, выходила неподалеку от Троицких ворот на Троицкую улицу против Троицкого подворья. Обозриние этой новой улицы мы начнем с Троицких ворот (Альбом видов, № XXI).

Летописцы заботливо сохранили сведения о времени постройки всех Кремлевских ворот при Иване III и только об одних Троицких не помянули ни словом, сказавши, что стена над Неглинною заложена в 1495 г. В этом году или годом позже, вероятно, были сооружены и ворота, существовавшие на этом месте и в древнее время, даже и с каменным мостом.

1 сентября 1471 г., когда после блистательной (Шелонской) победы над Новгородом, вел. князь Иван Васильевич возвратился по Волоцкой дороге в Москву, то при всеобщей народной радости и с великим торжеством его встретил перед Кремлем, «только с мосту большого каменного сшед до кладезя площадного, близ церкви», митрополит Филипп с крестным ходом и со всем собором духовенства при многом множестве Московского народа.

Летопись не приводит имен этой местности, как и имени церкви, не говоря вовсе о вратах города, но видимо, что это свидетельство относится к местности Троицких ворот, соединявших Кремль с Занеглименьем большим каменным мостом (Альбом видов, № II), вблизи которого в Занеглименье стояла церковь Николы Чудотворца, впоследствии, в позднее уже время, означаемая: что на Сапожке. Это сведение указывает так же, что упомянутый каменный мост по всему вероятию был построен еще при первом сооружении каменных стен Кремля, в 1367 году, с целью правильного сообщения с Волоцкою бойкою дорогою, по которой вел. князья ходили собирать свои полки в тревожных случаях. Кремлевские ворота на этот каменный мост в то время, в XV–XVII ст., прозывались Ризположенскими, вероятно от церкви Ризположения, находившейся в Занеглименье, быть может самой древней в той местности[110]110
  В 1560 г. загореся на Арбате, у Ризположения, двор Федора Пожарского и погорело многое множество храмов и дворов по всему Занеглименью. Церковь Ризположения находилась близ церкви Бориса и Глеба на Арбате на углу последнего Кисловского переулка и Воздвиженки.


[Закрыть].

В первой половине XVII ст. Троицкие ворота именовались Знаменскими, вероятно по образу Знамения, написанному на стене над воротами.

Надо заметить, что В. Е. Румянцев, в объяснениях (№ 18) изданного им вида Московского Кремля в «Древностях Моск. Археолог. Общества», напрасно указывает, что эти Ризположенские Троицкие ворота именовались также Богоявленскими по церкви Богоявления на Троицком подворье; между тем это относится к воротам царского Дворца, существовавшим в Александровой слободе, где в 1571 г. (октября 7080) происходила третья свадьба царя Ивана Грозного, на список Разряда которой и ссылается автор, не усмотревший, что при том дворце было двое Богоявленских городовых ворот. Он также напрасно присваивает Троицким воротам и имя Неглиненских. Это имя относится к воротам Китай-города, Воскресенским, у Иверской часовни. Некоторое время в половине XVII ст. они иногда прозывались Куретными, по поводу находившихся недалеко от них Куретных ворот с царского внутреннего хозяйственного двора.

После того царь Алексей Михайлович указом19 апреля 1658 г. повелел все Кремлевские и Белгородские ворота переименовать, писать и называть:

Фроловские – Спасскими, Куретные – Троицкими, Боровицкие – Предтеченскими; в Белом городе – Трехсвятские – Всесвятскими, Чертольские – Пречистенскими, вероятно от Пречистой Ржевской, и улицу– Пречистенкою; Арбатские – Смоленскими и улица Смоленская; Мясницкие – Фроловскими.

Несмотря на царский указ и после долгое время Московский народ сохранял старые названия, оставив некоторые из них непереименованными и до нашего времени. Каковы в Кремле Боровицкие, в Белом городе Арбатские, Мясницкие.

Во время счастливой Ливонской войны, в 1558 г. августа 9, в Москву были принесены из Ругодива две чудотворные иконы: образ Богоматери Одегитрея да образ Николы чудотворца и Власия и Козмы и Дамьяна. Царь с сыном и братом Юрьем и митрополит Макарий со всем освященным собором, весь синклит царский со множеством народа встретили иконы у Пятницы Ржевской в Черторьи.

За Ризположенскими воротами чудотворные иконы встретила царица Анастасия, а с нею княгиня Ульяна, супруга князя Юрья Вас., и «множество» боярынь. После моленья и любезного целованья св. икон этот женский чин шествовал вкупе с царем и митрополитом в Кремль, в соборную церковь к литургии.

Св. иконы, вызвавшие такую торжественную встречу, ознаменовали чудесами самое взятие города Ругодива (Нарва).

Он был взят 11 мая того же 1558 года, по случаю распространившегося в нем пожара, который произошел от того, как говорили, что один Немец варил пиво, да исколол образ Николы чудотворца и тем огонь подгнечал, и от того разошелся пламень и пожег все домы. А как воеводы взяли ворота и вошли в город и увидели на великом пламени образ Пречистые лежит лицом на огне, и они образ взяли ничем неврежен; а в другом месте нашли образ Николин и от того времени, как иконы нашли, огонь учал тишать, а Немцы были побиты. Однех пушек в городе, больших и малых, было взято 230.

В 1598 г. апреля 1 происходила торжественная встреча избранному на царство Борису Годунову, у церкви Николы Зарайского, что у Каменного моста. Он возвращался тогда из Новодевичьего монастыря от сестры инокини, царицы Александры, благословившей его вступление на царство по слезному челобитью всего духовенства, боярства и всего народа. Навстречу вышел патриарх Иов с крестным ходом со всем духовенством, бояре и весь синклит и бесчисленное всенародное множество.

Вид на Кремль и Троицкий мост.

Снимок сделан 6 начале XVIII cm. Из книги «Cornells de Bruins Reizen over Moscovie door Persie etc Amsterdam, 1714»

Входя Троицкими воротами в Кремль по левую сторону у самых ворот, в 1561 г. находился двор царского постельничего, Игнатья Вешнякова, на котором 15 июня была поставлена приехавшая тогда в Москву невеста царя Ивана Вас., дочь Пятигорских Черкас Кабардинского князя Темрюка Айдаровича, княжна Кученей, во святом крещении Мария, которую потом государь взял к себе во Дворец, смотрел ее и полюбил и сочетался с нею браком с небольшим через два месяца, 21 августа.

В начале XVII ст. в этой местности находился двор Сем. Никит. Годунова и немца доктора Валентина Билса.

В половине ХVI ст. у Ризположенских ворот, внутри Кремля, упоминаются тюрьмы. В 1543 г. декабря 19 тринадцатилетний царь Иван Вас. «не могши терпеть, что бояре безчинение и самовольство чинят, напал на их первосоветника князя Андрея Шуйского, и повелел предать его псарям. Псари схватили князя, поволокли к тюрьмам и убили его против Ризположенских ворот. С тех пор начали бояре от государя страх иметь и послушание».

Но еще прежде, при самом начали боярского бесчиния, осенью 1537 г. окт. 21 князья Шуйские, в смуте с кн. Бельским и другими боярами, схватили государева дьяка Федора Мишурина и казнили его – отсекоша ему голову у Тюрем.

В 1545 г. сентября 3 царь Иван Васильевич повелит казнить Афанасия Бутурлина, урезаша ему языка у Тюрем, за его вину, за невежливые слова.

Где именно находились эти Тюрьмы, в точности неизвестно, но видимо, что у Ризположенских ворот, как обозначено в первом случае.

Производимые в 1894 и 1895 гг. князем Н. С. Щербатовым расследования подземного Кремля обнаружили под самым проездом Троицких ворот две двухъярусные палаты длиною с небольшим 7 арш., шириною 7 арш., при высоте в верхнем ярусе 4½ арш., в которые слева от ворот в стене Кремля вела белокаменная лестница. Верхние палаты соединялись узким коридором в 9 арш. длины и 3½ арш. вышины. Нижние палаты соединялись с верхними только посредством люка, небольшого отверстия, как пролезть человеку, обрамленного тесаным белым камнем, у одной по самой ее средине, у другой сбоку во впадине, или нише, так что эти нижние палаты представляют как бы каменные мешки, в которые никакого другого входа не имеется. Их глубина простирается до 3-х сажен с лишком.

И в верхних, и в нижних палатах сделаны щелевидные продушины, по две в каждой палате, способствовавшие притоку воздуха. Эти продушины существуют в башне и теперь.

С большою вероятностью можно предполагать, что это были те тюрьмы, о которых упомянуто выше.

С левой стороны ворот у самой стены в XVII ст. находился дворцовый Судный приказ. К нему-то или от него внутри стены и существовала упомянутая лестница, впоследствии закладенная, когда и самые тюрьмы были оставлены.

Упомянутые каменные мешки не устроены ли по образцу древнего поруба, который составлял такое тюремное заключение, где не было выхода, где заключенный сидел действительно, как в мешке, в темной клети из бревен, как это выясняется из некоторых мест летописи.

Во времена бесконечных княжеских усобиц, в 1146 г., вел. князь Изяслав Мстиславич победил Игоря Ольговича августа 17 и всадил его в поруб. Игорь разболелся в порубе и стал просить свободы для пострижения в монахи.

Изяслав сжалился – и тогда, послав, повели над ним поруб розоимати, и тако выяша из поруба вельми больного и несоша у келью. Но не спасла Игоря и мантия инока: возмущенные Киевляне убили его, припоминая при этом, как некогда высекше Всеслава из поруба, поставили его князем себе, и много зла бысть про то граду Киеву. Эти выражения «разъимати над ним поруб, – высекше из поруба», явно указывают, что это была тюрьма, в своем роде мешок, из которого освобождать заключенного приходилось не иначе, как разъимать и высекать постройку.

Само собою разумеется, что такое устройство тюрьмы велось практическими целями сторожбы, не требовавшей особенной заботы о том, что заключенный из этого мешка может убежать. Затем и выражения последующего времени метать заключаемого в тюрьму, вкинуть в тюрьму, точно также указывают на упомянутое особое устройство такой тюрьмы. В ограде Троице-Сергие-вом монастыре в Пятницкой башне существует Каменный мешок в который опускаются сверху (Русский Архив, 1902 г., № 9, с. 39).

Троицкое подворье

Мы пойдем от Троицких ворот по правой стороне улицы. Как упомянуто, у самых ворот на этой стороне находился дворцовый Судебный приказ, примыкавший к городовой стене. Далее саженях в двадцати от ворот, по направлению на угол здания теперешних Судебных мест, находилось подворье Троице-Сергиева монастыря.

Основание Троицкому подворью с церковью Богоявления было положено еще при жизни Преподобного Сергия, которому В. К. Дмитрий Донской, как записано в Кормовой книге Троицкого монастыря, дал в монастырь пятно Ногайское с лошади по 8 денег и Московское пятно с лошади по 2 деньги на площадке (перед городом Китаем у Спаса на Глинищах), и место на Москве в городе (Кремле) под церковь и под кельи. Пятно Ногайское, т. е. пятнание тавром продажных лошадей с записью их примет, происходило в Москве же, за городом, за Москвою-рекою, где существовал в XIV и ХV ст. Ногайский двор и где и доныне идет торговля лошадьми на Конной площади. Московское пятно существовало для города, Ногайское – для приводимых лошадей от Татар.

Когда именно было дано место в Кремле для устройства монастырского подворья, об этом прямых сведений мы не встретили. Есть исследование (О вотчинных владениях Троицкого монастыря при жизни пр. Сергия, от. Арсения), написанное с целью доказать, что при жизни Преподобного Троицкий монастырь не владел вотчинами, а следовательно и подворьем в Кремле. Однако подворье невозможно равнять с населенною крестьянами вотчиною. Автор старательно утверждает что, «лично для себя преп. Сергию не было нужды в этом подворье. В бытность свою в Москве, говорит он, св. старец мог останавливаться сначала у брата своего Стефана, игумена Богоявленского монастыря (за торгом, в Китае), потом с 1361 г. у своего ученика в Андрониковом монастыре, с 1378 г. в Симоновом монастыре, у племянника Федора. Братии же, продолжает автор, преп. Сергий не только в престольный град, но и по селам и деревням запрещал ходить даже в крайней нужде». Затем автор неосновательно предполагает, что двор для подворья мог быть завещан сыном кн. Владимира Андреевича, Андреем, умершим в 1425 г., получившим от отца половину отцовского двора, которую он и отдал монастырю без всякого акта. Надо припомнить, что двор кн. Владимира Андреевича, а следовательно и половина двора его сына Андрея находились на другом месте.

О пожаловании монастырю места для подворья князем Дмитрием Ивановичем Донским в монастырском архиве не найдено никаких свидетельств, и сведение об этом записано только во вкладной книге 1673 г.

Все это однако не может служить доказательством, что подворье не существовало еще при жизни св. Сергия. Этому должно противоречить самое помещение подворья возле Великого княжеского двора. В первой половине XVII ст. подворье именуется Богоявленским монастырем, что у Дворца (в 1640 г. 1 марта 25 по указу государя дураки государевых комнат были отведены поститься на Страстную неделю: в Богоявленский м. Мосейка; в Афанасьевский мон., что у Фроловских ворот, Исак да Симонка) (А. О. II, № 696). Только св. старцу Донской мог отдать для подворья такое близкое к дворцу место, с желанием всегда видеть его возле себя. И св. старцу во время пребывания его в Москве также было необходимо останавливаться в близости от вел. князя, не странствуя для этого напрасно за целые версты от Кремля. Что вотчины и пошлины с пятнанья лошадей даны монастырю уже после кончины св. старца (1391 г.), это вероятно; но также вероятно, что подворье возле Великокняжеского двора для временного пребывания в Москве и именно у вел. князя было дано еще при жизни святого. Таким образом, с большою вероятностью, можно предполагать, что основание Троицкого подворья должно относить к первому времени близких сношений преподобного Сергия с Москвой, то есть с ее вел. князем Дмитрием, часто приходившим в Сергиев монастырь под благословенье святого его основателя.

Для зарождавшегося Сергиева монастыря, принимавшего в святом лице его основателя живое участие во всех более или менее важных делах Великого княжения, было необходимо устроить в городе свое собственное пристанище, которое и основалось на особом подворье близ Троицких ворот. Во вкладной книге Троицкого монастыря прямо говорится, что вел. князь Дмитрий Иван. пожаловал в Москве в городе место под церковь и под кельи близ своего государева двора.

Первая на подворье церковь во имя Богоявления была, конечно, деревянная. Впервые о ней, а с нею и о самом подворье, летописец упоминает с 1374 г., как можно предполагать, по следующему обстоятельству:

17 сентября 1374 г. скончался последний Тысяцкий города Москвы Василий Васильевич Протасьев, внук первого Московского Тысяцкого Протасия. Василий Вас. был погребен в церкви Богоявления, «преставися в чернецех и в схиме; положен бысть у церкви Богоявления», в монастыре св. Богоявления, присовокупляет более поздний летописец. Выражение у церкви Богоявления может относиться и к Кремлевской церкви и к Кремлевскому Богоявленскому монастырю, который, несомненно, и основан был в одно время с постройкой церкви. В таком случае история подворья должна начинаться от времен самого св. Сергия.

Но сколько известно, первое прямое летописное свидетельство о существовании Троицкого подворья относится к 1460 году, когда Сергиевские старцы поставили на своем дворе при игумене Вассиане Рыло каменную церковь Богоявления. Затем летописцы рассказывают, что в 1473 году, на пятой неделе Великого поста, 4 апреля, случился немалый пожар внутри Кремля у великокняжеской церкви Рождества Богородицы, откуда огонь разнесся по близ стоявшим дворам и не пощадил и митрополичьего двора, сгоревшего дотла, а также и многих других дворов по Богоявленье Троицкое, уцелевшее от пожара.

Митрополит Филипп, только что заложивший постройку нового большого Успенского собора, столько был потрясен этим несчастным обстоятельством, что заболел и почувствовал приближение своей кончины. От пожара он удалился из Кремля на Никольскую улицу Китай-города в монастырь к Николе Старому. На другой день, возвратившись в Кремль, в собор, ко гробу св. Петра, совсем изнемогая, стал просить вел. князя отпустить его в монастырь на покой от святительского сана. Вел. князь не захотел отпустить его куда-либо за город в дальний монастырь, но отвез его в близ тут сущий монастырь к Богоявлению на Троицком дворе.

Святитель тотчас позвал к себе своего отца духовного: причастился и пособоровался. Князю же великому только об одном приказывал, чтобы церковь (соборная) была совершена. О том же приказывал и Ховрину, Владимиру Григорьевичу, и сыну его Голове; говорил, что на совершение церкви уготовлено у него все, только попекитесь о деле, а то все есть, все готово, не умолкая говорил. И людей, которых накупил на то дело, приказывал отпустить. На другой же день 6 апреля, по другим показаниям 5 апреля, он и помер на этом Троицком дворе.

В этот пожар 1473 г. церковь Богоявления, как упомянуто, уцелела. Погорели соседние дворы митрополита и князя Бориса Васильевича (впоследствии Годуновский), огонь дошел только по церковь Богоявления; то же случилось и в новый пожар 1479 г.

Вероятно, постройка 1460 г. была произведена неискусными мастерами и из материалов недоброго качества, так что лет через 20 церковь была разобрана, «бе бо трухла вельми», и на том же месте заложена новая. Но здесь у летописцев это заложение новой церкви и разобрание старой упоминается под тремя разными годами: в 1479 (ошибочно), потом в 1480 и 1482 гг., так что трудно с точностью определить, в какой именно год совершилась новая постройка. Можно с вероятностью предположить, что разобрание старой последовало в 1480 г., а строение довершилось в 1482 г., причем упомянуто, что оно сооружено из кирпича, вместо белого камня, как строили в старину и как в это время, по научению итальянских архитекторов, стали строить уже из кирпича.

Таким образом, во второй половине ХV столетия Троицкое подворье уже именовалось Богоявленским монастырем, следовательно было управляемо по крайней мере строителем в зависимости от Троицкого игумена. В Москве в те же времена существовал другой Богоявленский монастырь за Торгом, что и подает повод смешивать известия об этих двух монастырях, если точно не обозначаются их местности.

Другая церковь на Подворье во имя св. Сергия по всему вероятию была выстроена вскоре после обретения его св. мощей в 1423 г. и причисления преподобного к лику святых угодников, т. е. в первой половине ХV столетия.

Для митрополичьего и для Великокняжеского двора такой храм вблизи их жилищ являлся необходимою святынею для царского моления и служения во дни памяти святого. Поэтому в эти дни митрополиты, а впоследствии патриархи, почти всегда сами служили в этом храме на память св. Сергия, куда нередко приходил к службе и государь, если по какому-либо по случаю оставался в Москве и не отъезжал на обычное богомолье в самый монастырь Троицкий, для которого Кремлевский храм был непосредственным молебником.

В 1532 г. октября 30 первый царь Московский Василий Иванович у Богоявления на Троицком дворе даже крестил новорожденного своего второго сына Юрья, отдавая таким образом новорожденного под покров крепкого заступника и молитвенника за всех государей Москвы. Крещение совершал Троицкий же игумен Асаф Скрипицын да старец Данил из Переяславля. Радость этому событию была неимоверная для всего города Москвы.

В 1542 г., во время неистовых боярских смут, митрополит Иоасаф подвергся великим оскорблениям за то, что не был на стороне князей Шуйских, руководивших смутою, «начаша ему безчестие и срамоту чинити великую и камением по келье шибати.

Святитель невозможе того терпети, сойде с своего двора на Троицкое подворье… Бояре послали за ним детей боярских Новгородцев с неподобными речами, и с великим срамом поносили его и мало его не убиша, едва у них умолил игумен Троицкий Алексей Сергием чудотворцем да боярин кн. Дмитрий Палецкой. И бысть мятеж велик в то время на Москве; и государя в страховании учиниша». Святителя сослали в Кириллов монастырь.

1 февраля 1565 г. в ночи загорелся двор кн. Владимира Андреевича (Годуновский) и возле него двор кн. Ивана Мстиславского; потом задний двор митрополита, а возле и Троицкий монастырь с церковью Богоявления, у которой сгорели три верхи. Тогда же сгорела перед двором Мстиславского и церковь, тоже о трех верхах, деревянная (Рождества Христова?). Три верха у Богоявленской церкви должны обозначать, что оклад ее был сооружен, хотя и из кирпича, но по образцу деревянных церквей вроде церкви Рождества Путинки. Однако по рисункам XVII ст. она была одноглавая, шатровая, быть может в таком виде выстроена после этого пожара.

В начале 1607 г. по мысли царя Василия Ив. Шуйского и патриарха Ермогена со всем освященным собором было решено принести всенародное покаяние в совершенных при появлении Самозванца клятвопреступлениях, когда целовали крест Царю Борису, а потом его сыну Федору, и изменили им, присягнув Самозванцу, которому тоже изменили, хотя и по правде. Клятвы эти лежали тяжелым нравственным бременем на всей народной Москве. Душа Московская тревожилась этими грехами и требовала молебного очищения их. Для этой цели было решено призвать из Старицы в Москву отставленного при Самозванце патриарха Иова и просить его простить, разрешить, очистить содеянные грехи клятвопреступления. 14 февраля 1607 г. бывший патриарх прибыл в Москву и по царскому велению поселился на Троицком подворье.

Всепрощение совершено торжественно 20 февраля в Успенском соборе, куда была призвана вся посадская Москва, гости и из всех слобод и сотен старосты, сотские, торговые и мастеровые и всякие люди мужеска полу, подавшие бывшему патриарху челобитную от всенародного множества, с великим плачем и неутешным воплем, простить и разрешить всенародные клятвенные грехи. В соборе архидиакон с амвона велегласно прочел эту челобитную, а потом и прощальную разрушительную грамоту, написанную по решению всего духовного собора. Все это было очень надобно новому и не совсем правильно избранному царю Василию Шуйскому; очень надобно было укрепить народную Москву в мыслях неизменно служить новому царю и доподлинно знать, что Лжедимитрий был истинный Самозванец, так как уже являлся новый самозванец, известный потом под именем Тушинского Вора.

По сказанию Авраамия Палицына, во время избрания на царство Михаила Романова, к старцу в Богоявленский монастырь на Троицкое подворье приходили многие дворяне и дети боярские и гости многих разных городов; и атаманы и казаки открывали ему свою мысль и благое изволение избрать именно Михаила. Приносили об этом и свои писания, моля старца да возвестить о сем державствующим тогда боярам и воеводам. Старец от великой радости исполнился многих слез и скоро пошел возвестить о том всему освященному собору и боярам и воеводам и всему Синклиту, которые, слышавшие, благодарили Бога о преславном начинании. Поверивши на слово старцу, историки стали утверждать, что избрание Михаила происходило на Троицком подворье.