Текст книги "Общение – компетентность – тренинг: избранные труды"

В контексте социально-психологического тренинга в форме группы самоанализа проблема усвоения, традиционная для процесса обучения, по существу преобразуется, во-первых, в проблему получения участником сведений о том, как он воспринят в различных ситуациях группового взаимодействия, а во-вторых, в проблему принятия этих сведений. Известно, что механизмы психологической защиты активно участвуют в построении и образа себя, и образа другого, проявляясь, в частности, в тенденции охранять привычное мнение, отторгая либо искажая информацию, расцениваемую как неблагоприятную, разрушающую первоначальное представление. Организация общения в группе тренинга ориентирована в первую очередь на создание ситуации доверительного общения, поскольку лишь отношения уважения, взаимной поддержки, доверия рождают откровенность, минимизируют закрытость партнеров в общении. Важнейшими предпосылками, а точнее, образующими такой ситуации в группе тренинга выступают реализуемые здесь специфические формы межличностной обратной связи, а также особая позиция ведущего в группе.

Само понятие обратной связи введено в научный обиход Н. Винером, отцом кибернетики, однако в настоящее время принцип обратной связи активно осмысляется в самых различных научных дисциплинах, в том числе науках о человеке – в физиологии, педагогике, психологии и т. д. В социальной психологии феномен обратной связи рассматривается прежде всего в контексте межличностного общения, то есть в контексте субъект-субъектного отношения, в отличие от системы субъект – объект, имеющейся, как правило, в виду в технике и кибернетике. В межличностном общении в качестве обратной связи выступают любого рода сведения: информация прямая или косвенная, отсроченная или немедленная, которую человек получает от партнера по общению относительно самого себя – своего поведения, своего облика и т. д.

Таким образом, обратная связь оказывается определенным видом социального знания – знанием о человеке, которое возвращается этому человеку партнером (партнерами) по общению.

Как показывает опыт повседневного общения, знания, полученные о другом человеке, обычно не остаются достоянием только познающего – вольно или невольно, в той или иной форме он доводит их до сведения других. Этими другими могут быть сам познаваемый либо некоторые третьи лица. Нас интересуют ситуации, когда именно субъект восприятия получает от партнера по общению сведения относительного того, каким он воспринят. В этом случае воспринимающий выступает как коммуникатор межличностной обратной связи, а воспринимаемый – как ее реципиент.

Функции обратной связи в общении многообразны. Обратная связь выступает важнейшей образующей процесса обретения человеком собственного Я. Далее, как отмечает, например, А.А. Бодалев, «благодаря действию механизма обратной связи человек на основе достигаемого в ходе взаимодействия с другими людьми результата может корректировать свое последующее поведение, заменяя использованные способы воздействия новыми, которые кажутся более эффективными (Бодалев, 1965, с. 14). Кроме того, получая в той или иной форме обратную связь и перерабатывая ее в соответствии со своими внутренними диспозициями, человек обычно вносит вклад не только в представление о себе, но и о другом, прежде всего о коммуникаторе обратной связи. Таким образом, обратная связь оказывается важным звеном диалектически единого процесса познания себя и других людей.

Классификаций обратной связи можно построить множество – в зависимости от исследовательских целей и в соответствии с выбираемыми основаниями. В частности, различают аппаратурную и личностную обратную связь. В последнем случае она поступает непосредственно от партнеров по общению, а в первом – ее источником являются различные технические устройства, позволяющие нам посмотреть на себя как бы со стороны (фотоаппарат, магнитофон, видеозапись и т. п.).

Как свидетельствует повседневное общение, содержательные и формальные характеристики обратной связи весьма многообразны. Она может быть вербальной и невербальной, то есть выражаться в слове или жесте, взгляде, мимике; оценочной и не содержащей оценки; соотносящейся с конкретным источником и не определяющей источник вовсе; общей или специфической применительно к поведению человека; эмоционально окрашенной и не несущей эмоциональной окраски со стороны коммуникатора и т. д.

Реализация обратной связи в контексте межличностного общения предполагает как минимум два условия. Первое условие – человеку поступают от партнера по общению сведения о том, как, каким партнер представляет его себе. Второе условие – человек воспринимает эти сведения. Насколько названные условия реализуются в практике повседневного общения? Каковы параметры реальной обратной связи? Опыт повседневного общения показывает, что далеко не всегда совпадают представление о другом человеке для себя и представление, возвращаемое, адресуемое воспринимаемому. Иначе говоря, коммуникатор обратной связи не всегда эксплицирует реципиенту то, что он действительно думает о нем. В некоторых случаях можно предположить наличие трех видов знаний о другом человеке: для себя, для другого – воспринимаемого, для другого – третьего лица. Что и в какой форме возвращает коммуникатор обратной связи воспринимаемому, естественно, определяется в целом общим социальным контекстом, в котором протекает общение. Психологам предстоит исследовать, насколько часты случаи совпадения или расхождений указанных видов знаний, характер, степень расхождения и т. д. Всестороннее исследование обратной связи представляется необходимым для более полного изучения межличностной коммуникации, восприятия человека человеком, формирования понятия о другом и самом себе, для решения вопроса о формах и способах оптимизации межличностного общения. Одно из исследований подобного рода было проведено автором совместно с М. Арутюнян, Н. Амяга, О. Соловьевой.

Нас интересовало, что человек готов сообщить воспринимаемому им лицу, какие формы преобладают в высказываниях о другом в случаях, когда они адресуются некоторому третьему лицу, например исследователю, и когда они направляются самому воспринимаемому, то есть как изменение адресата трансформирует подобную информацию. Соответственно в основу методики исследования был положен принцип предоставления описаний другого человека, которые участники дают в письменном виде, во-первых, экспериментатору по его просьбе и, во-вторых, которые готовы сообщить воспринимаемому лицу – тоже письменно. Таким образом, имелась в виду обратная связь вербальная (типа письма), намеренная (заданная инструкцией), отсроченная, индивидуальная, с определенным источником. В отличие от зарубежных авторов, преимущественно использующих формализованные опросники для регистрации обратной связи, использовались в основном свободные описания (Oberhoff, 1978).

Основными объектами исследования были девятый класс школы (38 человек) и группа научно-технических сотрудников физической лаборатории (10 человек) без высшего образования[28]28
  Это был шаг, направленный на устранение по возможности влияния фактора образования на характер обратной связи. Выбор данных объектов в определенном смысле устранял влияние образования.


[Закрыть] от 26 до 38 лет. Исследование состояло из трех основных серий. В первой серии проводилась социометрия. Во второй серии методом словесной характеристики выяснялись имеющиеся у участников «Ты-концепции» выбранных и отвергнутых в социометрическом опросе. С этой целью участникам давали карточки с фамилиями тех их товарищей, которых они наиболее активно выбирали или отвергали (в первой серии), и предлагали следующую инструкцию: «Опишите этих людей как можно более полно, чтобы у человека, не знающего их, могло сложиться о них представление. Постарайтесь определить, что нравится Вам, радует Вас и что не нравится, огорчает (раздражает, нервирует) Вас в их поведении, внешнем облике и иных проявлениях. Постарайтесь конкретизировать и аргументировать Ваши суждения, иллюстрируйте их, по мере возможности, описаниями конкретных поступков». Участники предупреждались о полной «засекреченности» их отчетов, о невозможности какой-либо утечки информации к тем, о ком они будут писать.

Разумеется, полученные словесные портреты могут отличаться от «Ты-концепций», актуализируемых в реальном взаимодействии. На них, в частности, сказывается «возмущение», вносимое экспериментатором и самим характером ситуации. Однако мы исходили из того, что словесный портрет в основном релевантен «Ты-концепции» как по содержанию, так и в особенности по своему эмоциональному знаку.

В третьей серии участники писали о тех же лицах. Инструкция сохранялась, но дополнялась новым условием: участников предупреждали, что их отчеты будут показаны тем, о ком они пишут. Их просили писать, обращаясь к тому, о ком идет речь, во втором лице. Конечно, мы получали обратную связь, предназначенную не только тем людям, по поводу которых она давалась, но и экспериментатору. Однако в данном случае это были опять-таки неизбежные «помехи».

При обработке материала использовался метод контент-анализа. Сравнивались обработанные по единому образцу «Ты-концепции» (вторая серия) и обратная связь (третья серия). В описываемом исследовании выделялись три основные категории высказываний: суждения, содержащие оценку, дескриптивные суждения и неоценочные интерпретативные суждения. В категории оценочных суждений, в свою очередь, выделялись два блока: блок суждений чисто оценочных, позитивных или негативных, и блок интерпретативных, или атрибутивных, суждений, как правило, содержащих сильный оценочный компонент (в слове «развязный», являющемся интерпретацией поведения, явно звучит оценка «плохой»). Блоки собственно оценочных и оценочно-атрибутивных суждений расчленялись далее по признаку аргументированности.

Категория дескриптивных суждений была разделена на две подкатегории: дескрипций, имеющих и не имеющих эмоциональную окраску. Каждая из дескриптивных подкатегорий разбивалась на еще более мелкие деления – были выделены описания, относящиеся к поведению, внешности и функциональным характеристикам воспринимаемого. Наконец, выделялся параметр, учитываемый по всем категориям, – это эмоциональный знак суждений: положительная или отрицательная оценка для категорий оценочных суждений и позитивная или негативная эмоциональная окраска для подкатегории эмоционально-дескриптивных суждений. В подкатегории оценочно-атрибутивных суждений выделен тип нейтральных суждений. Знак суждения (+, —, 0) либо прямо содержится в нем, либо приписывается ему кодировщиком, исходя из контекста. Заметим в связи с этим, что иногда возникали трудности – не-однозначность в приписании знака. Например, суждение типа «начитанный», «эрудит» может приобретать совершенно различный смысл у разных людей: у одного это похвала (+), у другого безличная констатация (0), у третьего в этих словах содержится издевка (—).

В целом при обработке результатов в качестве основы кодировочной инструкции результатов использовалась следующая понятийная сетка для оценочной и дескриптивной категорий.

Приведем отдельные заимствованные из полученных текстов примеры индикаторов оценочной формы суждений, оказавшейся наиболее характерной.

Кроме понятий, приведенных выше, при анализе результатов использовалось понятие специфичности эксплицированной «Ты-концепции», или обратной связи. Специфичными названы те суждения, которые относятся к определенному поведенческому акту, четко обозначенному коммуникатором. Конструктивность обратной связи, то есть возможность для реципиента ее принятия и использования для работы над собой, в очень большой мере зависит именно от ее специфичности, конкретности. Действительно, если обратная связь позволяет реципиенту уловить, допустим, негативное отношение к себе коммуникатора, но без указания на то, чем именно вызвано это отношение, такая обратная связь вряд ли будет полезна. Реципиенту обратной связи часто трудно бывает воспроизвести путь, проделанный коммуникатором, прежде, чем он пришел к той или иной интерпретации, порой трудно понять, что было «перцептивным толчком», посылками вывода.

При количественной обработке производился сплошной подсчет частоты упоминаний категорий и подкатегорий в текстах. Результаты выражались в процентах по отношению к общей сумме суждений во всех отчетах в пределах серии.

Результаты, непосредственно относящиеся к характеристикам обратной связи (третья серия), выглядят следующим образом. Доминирующая форма обратной связи представлена оценочно-атрибутивными неаргументированными суждениями, причем частота этого рода суждений у школьников и взрослых практически одинакова (47,4 % у школьников, 47,1 % у взрослых). На втором месте – чисто оценочные неаргументированные суждения (25,2 % у школьников, 12,8 % у взрослых). Здесь видна уже существенная разница по возрастным группам – у школьников почти в два раза больше неаргументированных оценок, чем у взрослых (р = 0,05). Третье место в структуре обратной связи у школьников и взрослых занимают разные группы суждений. У школьников – это эмоционально-дескриптивные суждения, а у взрослых – подкатегория неоценочной интерпретации (атрибуции), которая почти полностью отсутствует у школьников. На четвертом месте в структуре обратной связи у школьников собственно дескриптивные суждения, у взрослых – эмоциональная дескрипция; пятое место у школьников занимают оценочно-атрибутивные, аргументированные суждения (3,3 %), у взрослых – собственно дескриптивные суждения (7,5 %); на шестом – оценочно-атрибутивные суждения у взрослых (4,5 %) и оценочно-аргументированные суждения у школьников (2,7 %). Последнее место в структуре обратной связи у школьников занимает подкатегория неоценочной интерпретации, а у взрослых – подкатегория оценочно-аргументированных суждений.

Если рассмотреть подробнее категорию дескриптивных суждений, то окажется, что подкатегория «поведение», под которую попадают суждения, несущие для реципиента обратной связи наиболее значимую в силу ее специфичности межличностную информацию, составляет 35 % всех дескрипций у взрослых, остальные 64 % суждений у взрослых приходится на долю подкатегорий функциональной дескрипции.

Если перегруппировать данные по признаку аргументированности суждений, весьма важному показателю конструктивной обратной связи, то оказывается, что аргументированных суждений и у взрослых и у школьников гораздо меньше, чем неаргументированных (у взрослых примерно в 6,3 раза и у школьников соответственно в 12 раз меньше).

Таким образом, в целом ряде отношений структура обратной связи взрослых и школьников сходная. Хотя количественное выражение представленности той или иной категории в двух группах может разниться, порядок их следования приблизительно один и тот же. Далее, в обоих случаях обратная связь обладает низкой специфичностью (10 % у взрослых, 6 % у школьников), а суждения оценочного характера явно преобладают над дескриптивными.

Одновременно полученные данные позволяют сделать предположение об известном влиянии фактора возраста на обратную связь. Прежде всего, как уже отмечалось, видно резкое преобладание у взрослых неоценочных интерпретаций и атрибуций по сравнению с количеством суждений той же категории у подростков (14 % у взрослых, 1,8 % у школьников). Интересная тенденция заметна при сравнении эмоционального знака информации в обратной связи подростков и взрослых. Если у школьников количество суждений со знаком «минус» превышает количество суждений со знаком «плюс» или равно ему, то у взрослых неаргументированных суждений со знаком «минус» меньше, чем со знаком «плюс». В то же время взрослые более склонны аргументировать отрицательные суждения, чем положительные, а у школьников общее количество аргументированных суждений меньше, чем у взрослых, и количество положительных и отрицательных суждений этой категории одинаково. Как уже отмечалось, суждения относительно функционально-ролевой позиции реципиента обратной связи составляют 64 % всех дескрипций у взрослых и 41 % всех дескриптивных суждений у школьников. По отношению же к общей сумме суждений поведенческих дескрипций у школьников в 1,6 раза больше, чем у взрослых, а функциональных дескрипций в 1,6 раза меньше.

Таким образом, взрослые меньше, чем школьники, описывают поведение, то есть в определенном смысле их обратная связь менее информативна для реципиента с точки зрения возможного вклада в его представление о себе и о том, каким его видят другие, кроме того, 8,6 % из 10 % специфичных суждений взрослых приходится на функциональную дескрипцию. Пока трудно дать однозначное объяснение такому предпочтению. Можно предполагать, что взрослые придают большее, чем школьники, значение деловым качествам и функциям. А возможно, и здесь сказывается тенденция к большей, по сравнению со школьниками, осторожности в выражении отношения к человеку: давать функциональные описания «безопаснее», чем поведенческие, ибо функциональное суждение – это в основном информация о фактах и без того известных реципиенту обратной связи (что он занимает некоторую должность, хорошо поет или всегда выполняет общественные поручения и т. д.). Интересно также отметить, что специфичность обратной связи у взрослых ниже, когда обратная связь дается «отвергаемому» в социометрическом опросе, чем специфичность в отношении «выбираемого», в то время как у школьников социометрический выбор практически не меняет уровня специфичности сведений.

Результаты второй серии позволяют увидеть, какие перемещения претерпевают различные подкатегории суждений, переходя из «Ты-концепции» в обратную связь. Количество оценочно-атрибутивных неаргументированных суждений, хотя и позволяет этой категории выйти на первое место как в результатах второй, так и в результатах третьей серии, все же заметно меняется: в «Ты-концепциях» таких суждений 34,9 % у школьников и 29 % у взрослых. Эмоциональная дескрипция составляет 27,5 % всех суждений во второй серии у школьников и 23 % у взрослых, а в обратной связи соответственно 13,3 и 10,4 %. Оценочно-аргументированных суждений, занимающих в обеих сериях одно из последних мест, все же больше в «Ты-концепциях», чем в обратной связи (во второй серии 5,5 % у школьников, 6,8 % у взрослых; в третьей – 2,7 % у школьников, 3,5 % у взрослых).

В «Ты-концепциях» обеих возрастных групп по сравнению с обратной связью меньше чисто оценочных неаргументированных суждений – выше уровень аргументации; больше дескрипций – меньше суждений с положительной эмоциональной окраской.

Хотя количественное содержание некоторых подкатегорий как в «Ты-концепциях», так и в обратной связи различно у школьников и взрослых, направление изменений количества соответствующих типов суждений от второй к третьей серии и у тех, и у других одинаково и выражено примерно в равной степени.

Резкое (больше, чем в два раза и у взрослых, и у школьников) сокращение общего объема всех отчетов в третьей серии по сравнению со второй происходит в основном за счет отказа в словесных характеристиках от дескрипций, что придает обратной связи вид лапидарного и крайне обобщенного высказывания: специфичность снижается у взрослых в три, а у школьников в четыре раза. Таким образом, в обратной связи характеристики становятся значительно более общими, неконкретными.

Итак, из приведенных данных следует, что как школьники, так и взрослые сходным образом меняют выражения своих «Ты-концепций» в зависимости того, предназначены их словесные характеристики третьему лицу или же самому объекту характеристики. При переходе от «Ты-концепции» для исследователя к «Ты-концепции» для воспринимаемого происходит сдвиг в сторону ее большей оценочности, большей обобщенности, меньшей аргументированности, меньшей описательности, большей атрибутивности.

Как при анализе результатов третьей серии, в данных двух возрастных группах наряду с общностью обнаружились и некоторые особенности, различия. Например, интересные результаты дает подсчет корреляции между рядами выделенных восьми подкатегорий суждений, ранжированных по степени их представленности во всем объеме отчетов соответствующих серий двух обследуемых групп. Оказывается, что «Ты-концепции», эксплицируемые экспериментатору взрослыми и школьниками, обладают наибольшим структурным сходством. Достаточно велико и сходство форм обратной связи у школьников и взрослых. Явная связь прослеживается между «Ты-концепцией» и обратной связью у школьников. Но для группы взрослых при сравнении структуры «Ты-концепции» и обратной связи корреляция незначима. То есть «Ты-концепции» взрослых и та форма, которую они приобретают, становясь обратной связью, соответствуют друг другу значительно меньше, чем формы обратной связи в разных возрастных группах.

У школьников соотношение суждений с положительным и отрицательным эмоциональным знаком в обратной связи по сравнению с «Ты-концепцией» почти не меняется. Иную картину наблюдаем в группе взрослых, где в обратной связи происходит как бы нейтрализация первоначальных оценок: представлено значительно больше суждений с позитивной эмоциональной окраской и меньше суждений с негативным эмоциональным знаком, чем в текстах второй серии. «Минусы» «Ты-концепций» отчасти превращаются в «плюсы» или «нули» в обратной связи. Этот сдвиг в сторону большей осторожности заметен не только в перераспределении эмоционального знака высказываний. В частности, конкретность высказываний в обратной связи (особенно у взрослых) падает неравномерно по отношению к «выбираемым» и «отвергаемым» – именно в отношении последних отделываются в основном «общими местами» – малоинформативными суждениями.

У взрослых в обратной связи возрастает, а у школьников падает и без того очень низкое содержание неоценочных интерпретаций, причем если в «Ты-концепциях» взрослых суждения этого вида равно распределены по наличию или отсутствию аргументации, то в обратной связи проявляется резкое преобладание неаргументированной формы этих высказываний. Если в «Ты-концепциях» взрослых, как и у подростков, соотношение поведенческой и функциональной дескрипции было в пользу описаний поведения, то в обратной связи это соотношение меняется на противоположное. У школьников оно остается неизменным.

Наконец, следует упомянуть еще один результат, который, будучи предварительным, тем не менее дает материал к размышлению. Обнаружена обратная зависимость между социометрическим статусом индивида в группе (по межличностному критерию) и количеством оценочных суждений в даваемой им обратной связи. То есть чем меньше в высказываниях испытуемого оценочных суждений, тем выше его статус в группе или наоборот: чем выше статус, тем меньше оценок в обратной связи. Разумеется, эта зависимость может быть не причинно-следственной и опосредоваться какими-то неучтенными факторами, но она заслуживает дальнейшего исследовательского внимания.

Итак, данные приведенного исследования обнаруживают сложность такого образования межличностных восприятий, как представление о другом человеке. Прежде всего обращает на себя внимание факт несовпадения знания о другом человеке, предназначенного некоторому третьему лицу (в данном случае исследователю), и знания, возвращаемого самому этому человеку. Оба эти типа знания существенно различаются и по содержанию, и по форме.

В интересующем нас отношении полученные данные свидетельствуют о том, что в межличностном общении далеко не всегда представлены минимальные условия конструктивной обратной связи. Имеется в виду, что обычно субъект не всегда получает реальные сведения о том, как его воспринимает партнер по общению. Кроме того, порой информация поступает от коммуникатора обратной связи в форме, не способствующей ее принятию. В результате может не восприниматься, отторгаться реципиентом, либо восприниматься искаженно. Подобная деформация обратной связи может осложнять общение, например делая его поверхностным, даже фрустрирующим участников, затрудняя выход человека из мира собственных иллюзий и т. д.

Налаженная обратная связь существенна в контексте всякого продуктивного общения. Однако есть ситуации, когда проблема адекватных форм обратной связи особенно актуальна: руководитель и подчиненный, учитель и ученики, родители и дети, врач и пациент и т. д. В этих случаях неоправданно оставлять развитие продуктивного общения, в частности эффективной обратной связи, только на откуп интуиции и индивидуальному жизненному опыту. Мы рассматриваем приведенные эмпирические данные как возможную иллюстрацию и обоснование потребности в специальной психологической помощи, направленной на оптимизацию практики межличностного общения, в частности, посредством устранения имеющегося в повседневном общении дефицита обратной связи. Именно этим целям и служит СПТ.

В практике социально-психологического тренинга эмпирически вычленены некоторые условия, которые выступают необходимыми предпосылками конструктивной обратной связи, то есть такой, которая, во-первых, прямо несет ее реципиенту реальные сведения о том, как он воспринят коммуникатором обратной связи, а во-вторых, дается в форме, способствующей ее принятию и, следовательно, возможному использованию. В качестве таковых условий выступают, в частности, описательный характер обратной связи, ее неотсроченность, специфичность, релевантность потребностям и получающего, и отправляющего, реализация ее в контексте группы, подача по поводу таких свойств, которые реально могут быть изменены, и т. д.

Обратная связь в оценочной форме либо вовсе неинформативна («ты хороший» – неясно, что именно имеется в виду), либо (в случае – «ты плохой») актуализирует защитные механизмы реципиента, препятствующие восприятию обратной связи и/или способствующие формированию ответной негативной «Ты-концепции» коммуникатора обратной связи («сам глупец»). Эмпирический опыт тренинга показывает, что неоценочный характер обратной связи, в частности, представление ее через описание эмоциональных состояний, чувств, сопутствующих восприятию тех или иных конкретных проявлений человека, повышает вероятность того, что она будет выслушана, воспринята. По-видимому, по-разному «отзовутся» следующие два вида высказываний: «ты ханжа» и «твое поведение в данной ситуации причиняет мне боль». В последнем высказывании автор говорит о самом себе прежде всего, и в этом отношении его акцент принципиально иной по сравнению с первым. Опыт показывает, что подобная форма в меньшей степени актуализирует психологическую защиту, которая обычно блокирует приобретение знания. Описательная обратная связь – существенная образующая атмосферы относительной психологической безопасности и, следовательно, доверительного общения. Конечно, требование минимально оценочной обратной связи не означает, что оценка вовсе элиминируется. Известно, что восприятие другого человека обычно связано с его оценкой, включает определенное отношение к воспринимаемому. В данном случае, однако, предполагается, что реципиент, получив сведения, сам дает оценку, и, таким образом, речь идет не об устранении оценочного суждения, а об изменении его авторства. Из опыта воспитательной работы известно, насколько это повышает эффективность в действия оценочных (а точнее, самооценочных) суждений.

Важным условием продуктивности обратной связи, выполняемым в случае СПТ, оказывается ее неотсроченность. Как уже отмечалось, наиболее полезной выступает обратная связь «по горячему следу», конечно, с учетом готовности к ней реципиента. Отсроченная межличностная информация по поводу чего-то происходившего давно может быть просто искажена фактором времени. Не случайно одним из основных параметров групп социально-психологического тренинга является условие «здесь и теперь». Имеется в виду, что предметом групповой дискуссии выступают межличностные отношения участников, как они складываются в данной группе в настоящее время. Подобное изучение группой собственной динамики через анализ происходящих в ней в данный момент процессов, откровенное выражение участниками своих эмоций, мыслей позволяют им незамедлительно узнавать, как окружающие интерпретируют то, что они говорят и делают, узнавать приписываемые им чувства, намерения, мотивы. В результате группа тренинга дает возможность проследить, например, метаморфозы, которые претерпевает представление о каждом из участников от первого впечатления до формирования достаточно устойчивого знания.

Легко увидеть, что в рамках СПТ обратная связь является также специфичной. Специфичность обратной связи облегчает реципиенту ее принятие и продуктивное использование, поскольку в этом случае обратная связь относится к конкретному поведению, отдельному поступку, а не к поведению вообще, к конкретному человеку, а не к людям вообще и исходит из конкретного источника. Специфичность обратной связи облегчает ее реципиенту ориентацию в ситуации общения. Если в обратной связи определенно указаны моменты нашего поведения, которые вызывают те или иные чувства, интерпретации, появляется возможность увидеть предпосылки определенной атрибуции со стороны коммуникатора обратной связи. При этом по возможности обратную связь рекомендуется перепроверять, то есть реципиенту целесообразно воспроизвести полученные сведения, чтобы убедиться, насколько воспринятое им соответствует тому, что имел в виду коммуникатор обратной связи. Внешне это может быть похоже на ситуацию повторения приказов, например, в Военно-Морском Флоте, «где по уставу каждый подчиненный по получении приказа повторяет его своему начальнику, чтобы показать, что он расслышал и понял» (Винер, 1968, с. 75).

Характерно также, что в группе социально-психологического тренинга обратные связи исходят от нескольких или всех членов группы, и это выступает существенной предпосылкой принятия информации. В отличие, например, от диады, где каждый человек является как бы зеркалом для другого, группа представляет собой целую систему зеркал, дающую обобщенный, как бы объемный образ. В этом случае группа играет роль обобщенного другого, обратная связь от которого может оказаться более релевантной действительному поведению и в этом смысле более надежной, чем обратная связь, исходящая от отдельного человека. Многократно отражаясь в других участниках, считывая эти отражения и проверяя их, каждый, таким образом, продвигается в познании самого себя в ситуациях общения.

Следует упомянуть о такой важной предпосылке эффективной обратной связи, как ее релевантность потребностям и коммуникатора, и реципиента. Обратная связь может оказаться деструктивной, если не учитывается потребность личности, которой она адресуется. Наконец, обратная связь должна ориентироваться на свойства, которые могут быть изменены. Например, не следует говорить о том, что прямо вытекает из физической неполноценности человека – это только вызовет фрустрацию и ненужные переживания.