Текст книги "Общение – компетентность – тренинг: избранные труды"

Непосредственная и простейшая форма проявления указанного воздействия тренинга состоит в появляющемся чувстве теплоты, близости, дружеской расположенности участников группы друг к другу. Этот эффект очень часто представлен в самоотчетах, причем нередко отмечается, что он может наступать, приходя на смену первоначальному негативному чувству.

После окончания группы, – отмечает, например, К., 35 лет, завуч, – мы ходили вроде лунатиков. Впечатление сильнейшее: ощущение взаимопонимания, доверия и какой-то особенной теплоты к «своим». Я перешла даже жить в общежитие: хотелось общения с людьми (до этого по своей воле снимала «угол»).

Е., 36 лет, инженер. Глубже узнал людей, составляющих группу, могу лучше их понимать. Они предстали для меня в каком-то новом свете и, несомненно, стали гораздо ближе. Возникло ощущение, что теперь тесно связан с людьми из группы: я знаю многое о них, они знают многое обо мне, и это очень приятное ощущение.

Ю., 40 лет, преподаватель. Что меня поразило, так это возникающее очень теплое отношение ко всем участникам группы независимо от определенного непонимания и даже, может быть, антипатии вначале.

Т., 35 лет, инженер. Если в начале занятий у меня была антипатия к некоторым людям из группы, то по мере общения мнение изменилось: они оказались добрыми, отзывчивыми и приятными людьми.

Примечательно, что мысль, содержащаяся в двух последних фрагментах, тесно перекликается со следующим значимым фактом: процедура социометрического выбора, которая может использоваться в конце каждого занятия в группе, часто попросту не происходит на занятии заключительном, поскольку участники заявляют, что они выбирают всех. «В конце группы полюбила (полюбил) всех» – это довольно типичная фраза самоотчетов и еще более типичное настроение участников завершающегося тренинга.

Возникающее чувство взаимной близости, теплоты, симпатии – не единственное проявление развивающейся в тренинге гуманистической установки. Однако его можно было бы назвать специфически групповым проявлением в том смысле, что оно распространяется в своей непосредственной форме лишь на самих участников группы: «Я полюбила всех» – эта фраза относится лишь к партнерам по тренингу. Вместе с тем имеется целый слой различных проявлений гуманистической установки на другого, которые возникают по ходу тренинга и развиваются непосредственно по отношению к его участникам, но затем распространяются, выносятся за пределы группы, превращаясь в некоторый обобщенный эффект гуманистической установки. Если участники группы не могут сказать, например, что после тренинга они полюбили всех людей вообще, то они часто утверждают в своих самоотчетах, что в результате тренинга стали думать, что все люди интересны, что все они имеют хорошие стороны, что они многогранны и т. п. Вот характерные примеры суждений такого рода.

З., 35 лет, инженер. В группе общения у меня возник живой интерес к людям, я поняла, что каждый человек очень интересен, и этот интерес появляется, когда человек откровенен.

Е., 33 года, преподаватель. В группе почувствовала интересность всех людей, а не только того узкого круга, с которым обычно общаюсь.

С., 41 год, конструктор. Вначале для меня общение было захватывающе интересно. Просто я узнавал людей. Потом дело несколько затормозилось. Но главное я вынес, что любой человек может быть интересен. Причем внешне может быть самым непривлекательным. Нужно просто уметь видеть этот интерес, находить хорошие черты в человеке.

В., 25 лет, слушатель ВКШ. Замечаю, что мне теперь более интересно слушать людей, вникать в них, понимать.

М., 19 лет, студентка техникума. Помогли психологические игры на ассоциации, развитие творческого отношения к людям – поняла, что каждый человек интересен и многогранен.

Д., 26 лет, мастер ПТУ. Какие изменения в себе я связываю с эффектом группы? Во-первых, более доброе отношение к людям, вера в то, что в каждом есть что-то хорошее. И во-вторых, убеждение, что каждого человека нужно воспринимать всесторонне – это очень помогает в моей работе с ребятами.

Весьма характерные проявления обобщенной гуманистической установки, относящейся не только к членам группы, но и к людям в целом, связаны с отходом участников тренинга от центрированности на себе и возрастанием для них психологической значимости других людей. Со многими конкретными референтами этих проявлений мы уже фактически имели дело при рассмотрении обобщенных диагностических знаний, установок и умений, приобретаемых участником тренинга относительно себя и другого. К их числу, в частности, принадлежат готовность к сомнению в себе, большая терпимость к психологическому своеобразию другого человека, большая чуткость к его внутренним состояниям, проблемам, готовность встать на его точку зрения, уважать его интересы, стремление понять его, меньшая категоричность, большая терпимость и т. д. В заключение приведем лишь два дополнительных фрагмента, иллюстрирующих указанные аспекты.

С., 22 года, студент. Переживаю как открытие – другому тоже бывает больно! Часто я виноват и не замечаю этого. Начал вдруг болеть за другого человека, за его чувства, переживания. А, может, это и есть главное в восприятии других людей? Есть много других «Я», не менее ценных, чем мое.

Д., 23 года, студент. Что мне дала группа? Пожалуй, самое большое – это то, что я, как мне кажется, стал по-человечески относиться к другим людям. Перестал быть этаким «кулаком-эгоистом». Хотя иногда такая позиция еще сохраняется. Правда, я и раньше мог заставить себя внешне вести себя с точки зрения «хорошего малого», но это мне стоило больших трудов, я был внутренне зажат, и по существу при этом сохранялась эгоистическая установка, а внешний контроль был средством достижения своих целей. После тренинга я стал больше верить людям, верить в человеческую порядочность… Но я не могу сказать, что стал альтруистом до конца. Просто я думаю, что мой эгоизм стал, так сказать, более человеческим.

Эффекты психотерапевтического типа

Приступая к рассмотрению заключительной группы эффектов перцептивно ориентированного тренинга, а именно эффектов психотерапевтического типа, следует напомнить, что обсуждаемая форма тренинга нацелена на работу с контингентом психически здоровых людей. Таким образом, под психотерапией в данном случае ни в коей мере не имеется в виду лечение психических заболеваний. По этой причине, в частности, мы используем термин «эффекты психотерапевтического типа», имея в виду, что перцептивно ориентированный тренинг оказывается способным в той или иной степени снимать состояние выраженного психологического дискомфорта, которое здоровые люди могут испытывать в связи с чувством неуверенности в себе, ощущением своей неадекватности в общении, скованности, изолированности и т. п.

Заметим, что некоторые из психотерапевтических эффектов являются в известном смысле оборотной стороной или продолжением эффектов, рассмотренных ранее. Например, если, касаясь характерного для тренинга развития установки на социально-психологическую активность, мы говорили о росте уверенности в своих силах (раскованности, независимости и т. п.), то, по существу, за этим скрывались две возможные ситуации: просто рост уверенности и приход уверенности на смену неуверенности, связанной с серьезным психологическим дискомфортом. В последнем случае и в аналогичных ему ситуациях мы имеем дело с эффектами психотерапевтического типа.

Проявления психотерапевтических эффектов в самоотчетах участников тренинга многочисленны и разнообразны. Особенно интересно, на наш взгляд, то обстоятельство, что самоотчеты позволяют довольно явственно вычленить основные истоки психотерапевтического воздействия тренинга. Правда, эти истоки фиксируются самоотчетами на субъективном уровне, то есть настолько и в той форме, в какой они воспринимаются самими участниками. Тем не менее затронутый аспект представляется существенным, поскольку он проливает определенный свет на реальную ситуацию, и последующее изложение психотерапевтических эффектов будет построено именно в этом ключе.

Как показывают самоотчеты, одним из характерных источников психотерапевтического воздействия перцептивно ориентированного тренинга является, в частности, осознание его участниками в процессе открытого группового общения того факта, что беспокоящие их проблемы не являются чем-то уникальным, что похожие проблемы, а возможно, и иные присущи также другим членам группы. Самоотчеты не дают оснований утверждать что-либо с уверенностью относительно того, почему именно осознание общности проблем или проблемности рождает чувство облегчения, но сама констатация факта как некоего характерного эффекта не вызывает сомнений. Вот несколько типичных примеров.

А., 32 года, инженер. Мне раньше казалось, что это только я такая нескладная, с таким голосом, фигурой и все нескладно делаю – говорю, двигаюсь. Боже мой, это такой камень, такая обуза! Если что-то услышишь плохое от людей о себе – это полный провал, начинается период черной меланхолии. Я всеми своими мыслями уходила в это. И соответственно выглядела со стороны еще хуже. Я не могла попросить кого-либо о чем-нибудь: а вдруг откажут. Когда дело доходило до больших свершений – я бежала от них, как черт от ладана. Я почувствовала огромное облегчение, когда узнала, что другие в группе испытывают похожие проблемы.

Т., 26 лет, следователь. Раньше мне казалось, что у большинства людей нет проблем неудовлетворенности собой, так как все люди лучше меня (по внешним данным, чертам характера, душевным качествам). Поэтому кругом так много людей, уверенных, спокойных, с чувством собственного достоинства. После участия в группе тренинга как откровение для себя и облегчение открыла, что не всегда внешнее спокойствие и благополучие человека – показатель внутреннего спокойствия и удовлетворенности собой.

В., 27 лет, врач. Группа дала мне уникальную возможность взглянуть на себя глазами окружающих меня людей. Увидел, что у меня проблем не больше, чем у любого другого члена группы, почувствовал себя увереннее, устойчивее стала самооценка.

Другой характерный источник психотерапевтического воздействия перцептивного тренинга его участники усматривают в получаемой ими групповой поддержке, которая выражается в готовности группы понять, сопереживать, в ее способности к позитивным отношениям и оценкам, которые становятся основой повышения самооценок участников, их веры в собственные силы и соответствующего этой вере мироощущения. Указанное действие тренинга особенно характерно для лиц с заниженной самооценкой, неуверенных в себе, в добром отношении окружающих.

Я могу теперь увереннее, чем прежде, – пишет Е., 20 лет, студентка, – отстаивать свои жизненные идеалы, зная, что не одинока в стремлении к ним, так как узнала больше людей, близких мне и способных всегда понять мои проблемы, трудности и мечты. Правда, здесь заслуга не только группы, но и общения в «Дозоре», а мое счастье в том, что это совпало в определенный период и помогло почувствовать твердую почву под ногами, обеспечило тылом и уверенностью в том, что всегда смогу найти теперь поддержку, если даже не среди своего окружения, то по крайней мере в собственной памяти.

Г., 27 лет, инженер. Мне группа дала много неожиданного. Например, получила положительную оценку, которую я не ожидала. И для меня это будет опорой в жизни, так как нередко мне приписывают много отрицательных качеств. Но отрицательные свои качества я знаю, а это новая важная информация.

Л., 20 лет, студентка. Встречи нашей группы добавили мне некоторую уверенность в себе оттого, что здесь меня понимали, стремились понять и сопереживали; оттого, что таких людей стало для меня на свете больше, а отсюда появляется очень ценное подспорье в жизни, особенно если видишь непонимание, стремление переубедить, сломить тебя; и вот тогда, чтобы не потерять почву под ногами, наверняка, пригодится и эта соломинка тоже.

В тесной связи с рассмотренным выше моментом находится еще один аспект психотерапевтического воздействия перцептивного тренинга, заключающийся в том, что тренинг активизирует важное для здорового мироощущения чувство нужности другим людям. Вот характерные фрагменты.

Л., 40 лет, инженер. Расширился значительно круг знакомых как среди женщин, так и среди мужчин, правда, близких людей нет, но большинство относится ко мне по-дружески, с участием, поэтому появилось чувство нужности людям.

К., 42 года, врач. Я приобрела друзей. Научилась подходить к другим с вниманием и пониманием, во всяком случае, без прежней нетерпимости. Во время прохождения цикла занятий чувствовала себя крайне заинтересованной, нужной другим, исчезло чувство одиночества, отчужденности, изолированности от окружающих. Есть желание продолжать отношения с людьми, которых узнала в группе.

К числу ярко выраженных психотерапевтических эффектов рассматриваемого тренинга принадлежит также часто отмечаемое участниками ощущение снижения (или снятия) внутренней напряженности, обретения своеобразной легкости, рождаемой достижением в тренинге большей свободы самовыражения, самопроявлений. Образный красочный язык, который участники, как правило, используют для описания указанного эффекта, является, видимо, выражением его эмоциональной силы и значимости.

Группа сняла «зажимы», даже те, которых не замечаешь, – пишет, например, О., 20 лет, студентка. – Я выпустила на волю «язык движений». Я почувствовала обезличенность своих обычных выверенных движений, которые зато ни на кого не произведут плохого впечатления. Этот зажим я таковым даже не воспринимала, скорее, оценивала его как свое достижение. Но это все-таки было «втискивание» в рамки… Вскоре после группы я праздновала день физического освобождения (интересно, что произошло это почему-то в библиотеке) – цепи упали одномоментно. Я могла свободно ходить под взглядами, жестикулировать, вертеться, что-то делать (то, что хотела бы сделать в этот момент, не оглядываясь на реакции других). Приличие и цивилизованность все-таки берут свое и взяли с тех пор, но теперь я знаю, откуда идет наступление, и могу его остановить, а иногда и позволить себе сбросить его иго.

Приведенная выдержка касается в основном внешней поведенческой стороны раскованности. Следующий ниже фрагмент передает чувство значительного облегчения, возникающее, когда удается достичь внутренней раскованности в виде освобождения своего «Я» от постоянной необходимости подавлять непосредственные внутренние интенции, желания откровенно высказать свое мнение, отношение и т. п.

М., 22 года, студентка. До группы я редко испытывала удовлетворение от общения с большинством людей. Не понимала – почему, и меня не понимали те, кому я об этом говорила. После группы осенило, что я всегда заранее готовила себя к тому, что придется подавлять себя – настоящую. И подавляла, приспосабливалась, подражала, отражала как зеркало. Чем более чуждым был человек, тем больше я уходила от себя. Потом раздражалась на себя, на свое двоение. Выхода не видела: ведь быть собой – значит перестать соглашаться, перестать улыбаться, перестать общаться со многими? Встряска в группе заставила, наконец, выбрать себя из многих моих ролей: прямота – пусть иногда неприятная, свобода и естественность реакций, говорить только то, что чувствуешь, «не вилять хвостом», не изображать христианское милосердие, а поступать в соответствии со своими представлениями, не мельчить в угоду ожиданиям окружающих. И теперь поняла, что быть собой интересно, это сотворчество и это удовлетворенность и необыкновенное чувство легкости от того, что говоришь то, что думаешь. В итоге открыты клапаны, которые давно этого ждали. Почему? Почва уже была подготовлена? В книгах поражали сцены, где человек позволял себе говорить и поступать свободно. В жизни приглядывалась к свободным, удивлялась, как им это удается. После группы (но не в ней) тормоз снялся. Ощущение такое, как будто я вырвалась из клетки. Оказывается, я всегда чувствовала, что где-то есть выход, но я не знала, как разорвать путы, с чем бороться.

Наконец, еще один возможный канал психотерапевтического воздействия в перцептивно ориентированном тренинге связан с тем чувством облегчения, которое может сопровождать выяснение участником группы источника его затруднений в общении, а также открытое групповое обсуждение (проговаривание) его проблем.

По-моему, – пишет, например, в этой связи А., 19 лет, студент, – группу стоило начинать даже ради одного того чувства освобожденности, которое испытывает человек, когда, наконец, находит свою проблему.

В сущности, аналогичное суждение высказывает Л., 40 лет, врач. Появился более трезвый взгляд на себя, на людей, их поступки и поведение, отсюда меньше иллюзий и разочарований, в то же время больше оптимизма.

А., 20 лет, студентка. Группа тренинга, прежде всего, дала возможность откровенно поговорить о себе с другими людьми. Когда все время вертишь это внутри себя, в конце концов заходишь в тупик. Уже от одного того, что нечто было сказано вслух, стало легче. Я очень (до группы) устала от какого-то внутреннего одиночества что ли, а здесь это проходило. У меня даже сразу после того, как мы закончили, было чувство обновленности какой-то.

В заключение отметим, что группа тренинга может оказывать психотерапевтическое воздействие не только в связи с теми или иными постоянными проявлениями психологического дискомфорта, о которых шла речь выше, но и в связи с различными случаями ситуативного дискомфорта. Как показывают самоотчеты, тренинг с его своеобразным климатом психологической поддержки, глубокой включенности во внутренний мир партнеров способствует продуктивному переживанию человеком кризисной ситуации, возникшей за пределами тренинга.

Для меня группа тренинга, – пишет, например, по поводу такого рода ситуации Ю., 27 лет, медицинский психолог, – стала неожиданной опорой в беде – из моей жизни ушел много значащий для меня человек. Состояние опустошенности отодвинуло на время все, что недавно так волновало, что требовало принятия сиюминутных решений. Но оставалось то, от чего нельзя было уйти, – приходилось смотреть больных, помогать другим уходить от боли и отчаяния. Нужно было быть сдержанным, умеренно радостным, всегда готовым понять чужую больную душу. Значит, самому надо было уйти от пустоты и отчаяния. А в группе была атмосфера той особой духовности, порожденной нашим совместным осмыслением трудностей человеческого бытия, то счастливого, то трагичного, но всегда бесконечно интересного… Теперь благоговейно и осторожно трогаю осевшие в памяти воспоминания. Мысленно вновь и вновь прохожу с каждым из нас от одного занятия к другому. Прошлое восхищает неповторимой непосредственностью, легкостью, той радостью, с которой мы ждали наших встреч, и грустью, что окрашивала наши разлуки. Переполненность наших душ живым, неподдельным интересом друг к другу, сочетание настойчивости и осторожности в обращении друг с другом открыли передо мной иную грань мира человеческих взаимоотношений. И еще – окрепла уверенность в себе, ну и конечно, я убедился в том, что групповой тренинг – это один из тончайших методов работы с людьми.

Перцептивно ориентированный социально-психологический тренинг и проблема развития личности

Рассмотренная выше совокупность возможных воздействий перцептивно ориентированного тренинга показывает, что в процессе групповой работы так или иначе затрагиваются достаточно глубокие психологические образования участников тренинга. По меньшей мере в качестве предмета группового обсуждения последние выступают систематически. Когда мы говорили, например, что в тренинге человек получает новые конкретные сведения о себе, то при этом имелся в виду не только некий внешний поверхностный срез, но и такие личностные переменные, как установки, ценности, мотивы и т. п., в чем нетрудно убедиться на примере приводимых выдержек из самоотчетов. Самоотчеты свидетельствуют также о возможности проследить определенную связь тренинга с глубокими психологическими характеристиками и на уровне реальных эффектов групповой работы. Все это вызывает естественный вопрос о том, в каком смысле и в какой степени тренинг можно ассоциировать с процессом развития личности.

Обратимся вначале к распространенной в западной психологии точке зрения, согласно которой группа тренинга (прежде всего в форме тренинга чувствительности) является некой уникальной лабораторией «роста личности», противопоставляемой в этом плане реальной действительности. Так, К. Роджерс, например, считает, что действительность воздействует на личность скорее деструктивным образом и что адекватной средой для роста целостной личности являются «очищенные» от реальности формы лабораторного группового воздействия. Подобная точка зрения, однако, встречает возражение уже со стороны представителей западной психологии.

Если же рассматривать затронутую проблему с марксистских позиций, то приведенную точку зрения Роджерса и других сторонников гуманистической психологии следует признать неприемлемой в самой основе. И дело здесь не в отмечаемой западными критиками рискованности замены реального социального контекста лабораторными групповыми формами, а прежде всего в невозможности такой замены, а также ее ненужности и бессмысленности, если даже допустить, что она все-таки выполнима. Тезис о детерминирующей, первичной роли социальной действительности по отношению к психологическому миру личности, об органической включенности последней в практическую деятельность, сложную систему связей и отношений реальных групп является определяющим, исходным принципом марксистской психологии, рассматривающей реальную социальную среду и реальную практическую деятельность человека в этой среде в качестве неисчерпаемого источника духовного богатства личности.

Таким образом, мысль о том, что группа тренинга может служить некой сферой личностного «роста» и в этом смысле быть антитезой реальной жизнедеятельности, является несовместимой с основами марксистского подхода в психологии. Как же, однако, можно представить действительное отношение социально-психологического тренинга к проблеме развития личности? Отвечая на этот вопрос, было бы полезно напомнить линию анализа А.Н. Леонтьева по поводу следующей частной ситуации, на первый взгляд не связанной непосредственно с обсуждаемой проблемой. «День, наполненный множеством действий, казалось бы, вполне успешных, тем не менее может испортить человеку настроение, оставить у него некий неприятный эмоциональный осадок. На фоне забот дня этот осадок едва замечается. Но вот наступает минута, когда человек как бы оглядывается и мысленно перебирает прожитый день, в эту-то минуту, когда в памяти всплывает определенное событие, его настроение приобретает предметную отнесенность: возникает аффективный сигнал, указывающий, что именно это событие и оставило у него эмоциональный осадок. Может статься, например, что это его негативная реакция на чей-то успех в достижении общей цели, единственно ради которой, как ему думалось, он действовал; и вот оказывается, что это не вполне так и что едва ли не главным для него мотивом было достижение успеха для себя. Он стоит перед “задачей на личностный смысл”, но она не решается сама собой, потому что теперь она стала задачей на соотношение мотивов, которое характеризует его как л и ч н о с т ь.

Нужна особая внутренняя работа, чтобы решить такую задачу и, может быть, отторгнуть от себя то, что обнажилось… Процесс проникновения в личность выступает здесь со стороны субъекта, феноменально. Но даже и в этом феноменальном его проявлении видно, что он заключается в уяснении иерархических связей мотивов. Субъективно они кажутся выражающими психологические “валентности”, присущие самим мотивам. Однако научный анализ должен идти дальше, потому что образование этих связей необходимо предполагает трансформирование самих мотивов, происходящее в движении всей той системы деятельности субъекта, в которой формируется его личность» (Леонтьев А.Н., 1975, с. 205–206).

Приведенный отрывок описывает возможный генезис изменения некоторой частной личностной характеристики. Совокупность подобных частных локальных изменений составляет содержание постепенного, повседневно совершающегося, так сказать, эволюционного развития личности, противостоящего глубоким радикальным личностным сдвигам, связанным обычно с исключительными, переломными событиями и ситуациями в жизни человека. Среди ряда идей и аспектов, присутствующих в отрывке, вычленим следующие позиции, особенно интересные в плане рассматриваемой нами проблемы и фиксирующие схематический срез возможного частного сдвига в процессе общего эволюционного развития личности:

а) началом процесса изменения, толчком к его развитию служит формулирование задачи на личностный смысл, инициированное некоторым внешним эмоционально опосредованным импульсом;

б) после того как задача на личностный смысл сформулирована, следует период ее освоения, период соответствующей внутренней работы;

в) указанная внутренняя работа органически связана с включенностью человека в реальную систему деятельности;

г) конечный исход процесса в виде наступления реального личностного изменения (по Леонтьеву, отторжение от себя того, что обнаружилось) не является гарантированным.

Приведенная схема относится к процессу личностных изменений, протекающему в повседневной реальности, но вместе с тем она позволяет, думается, пролить свет и на отношения перцептивно ориентированного тренинга к проблеме изменения, развития личности. По нашему мнению, тренинг можно интерпретировать в качестве некоторого эквивалента первого звена в описанной схеме. Иначе говоря, перцептивно ориентированный тренинг создает ситуации, играющие роль толчка к возможным личностным изменениям. Действительно, получаемые в тренинге новые сведения о себе и других людях, как правило, остро эмоционально опосредованные, побуждают заново переосмыслить сложившиеся фрагменты «Я-концепции», концепции другого, «Я-идеального» и т. д., инициируя тем самым постановки задач на личностный смысл. Эта функция тренинга как толчка к личностным изменениям часто осознается самими его участниками, о чем свидетельствуют их самоотчеты.

Мне кажется, – пишет, например, П., 24 года, психолог, – что группа тренинга дала толчок к практической перестройке моего характера… Эгоизм, несдержанность, определенная доля самовлюбленности – я и раньше понимал, что во мне все это есть. Имея желание искоренить все это, только в группе получил возможность «увидеть» истоки этих качеств, остро прочувствовал их актуальное проявление.

Л., 20 лет, студентка. Что мне дала наша группа? Несомненно, многое, хотя трудно передать это в словах. Ее влияние было постоянным и сильным. Это были постоянные толчки к размышлению о своей жизни в последнее время, о видении меня другими. Все это было очень полезно в то время, чтобы сдвинуться с какой-то точки усталости и начать задумываться о себе.

Необходимо подчеркнуть, что, выполняя в ряде случаев функцию толчка к личностным изменениям, тренинг обычно не охватывает всего процесса изменения в целом, а касается лишь его начальной, инициирующей стадии. Две другие важные стороны, а именно внутренняя работа по освоению задачи на личностный смысл и получение поддержки процесса от внешней среды, либо преимущественно, либо целиком лежат за пределами тренинга, реализуясь в сфере послегрупповой повседневной жизнедеятельности участников. Отмеченное обстоятельство подчеркивает еще одну существенную грань высказанного ранее тезиса об абсолютной невозможности какой-либо отмены или замены тренингом реальной жизнедеятельности, как сферы развития и изменения личности. Мы видим, что и в том случае, когда в роли толчка к личностным изменениям выступает не реальная жизнь, а групповое общение в тренинге, последнее не может рассматриваться самостоятельно в качестве некоторой параллельной, дублирующей сферы личностных изменений, а оказывается лишь компонентой более широкого целого, в котором решающее и заключительное слово принадлежит опять-таки реальному практическому общению, реальной жизнедеятельности, включенной в соответствующий социальный контекст.

Отмечая безусловный примат реальной жизнедеятельности, реальной социальной среды и вторичную, вспомогательную, дополняющую роль тренинга в плане рассматриваемых нами проблем, не следует вместе с тем упускать из виду то обстоятельство, что тренинг обладает и определенными специфическими выигрышными сторонами. Мы имеем в виду, в частности, характерную для тренинга значительную концентрированность новых сведений о себе и других людях, служащих толчком к личностным переоценкам, доверительный характер этих сведений, их отнесенность к закрытым для обычного внешнего поверхностного общения сферам личности, а также их большую эмоциональную насыщенность. Все эти моменты, отражающие определенную специфику воздействий тренинга в сравнении с импульсами к личностным изменениям, генерируемым обычной повседневной реальностью, представляются весьма существенными, и мы ограничиваемся сейчас простой их краткой констатацией лишь потому, что соответствующие аспекты будут специально рассмотрены в следующей главе, посвященной механизмам перцептивно ориентированного тренинга.

Как и в случае личностных изменений, инициируемых реальной действительностью, толчок, порождаемый группой тренинга, разумеется, далеко не всегда завершается фактической перестройкой соответствующей личностной характеристики. Эта негарантированность конечного результата может объясняться недостаточной силой самого начального импульса, малой эффективностью последующей внутренней работы по осмыслению задачи на личностный смысл или же отсутствием достаточного подкрепления намечающихся изменений со стороны практической жизнедеятельности, в которую участник тренинга включается после его окончания. Тем не менее самоотчеты свидетельствуют о том, что у некоторой части участников группы могут наступать весьма устойчивые изменения, которые в ряде случаев, видимо, следует квалифицировать как изменения определенных личностных характеристик. Существенно отметить, что достоверность фиксирования таких изменений нередко опирается не только на мнение самих авторов самоотчетов, но и на оценки окружающих их людей. В заключение приведем несколько самоотчетов подобного рода.

Л., 40 лет, врач. Я стала другим человеком, сама это чувствую и другие мне говорят о том же, например коллеги на работе, члены тургруппы, в которой я состою. От одного из мужчин тургруппы услышала следующее: «Впервые вижу тебя женщиной». Получила вдруг два предложения о замужестве (впервые за долгое время). Легче иду на контакт с людьми, например не представляет проблемы звонок кому-то по телефону, а раньше это было трудно. Стала менее скованной и стеснительной, более открытой. Раньше я боялась выступать перед аудиторией, а по работе мне это нужно. Теперь могу говорить совершенно спокойно, и мне самой это удивительно. Все это произошло, конечно, не сразу, а постепенно.

О., 22 года, аспирантка. После тренинга заметен был прилив уверенности в собственных силах, некоторое повышение самооценки, более раскованное и уверенное общение. И это были не только субъективные ощущения; несколько моих знакомых говорили о проявившихся у меня изменениях в стиле общения и поведения именно после участия в группе. Нельзя сказать, что это был временный эффект, просто по истечении времени данные изменения стали моими внутренними качествами и, естественно, уже не воспринимаются как что-то новое, но в первое время ощущение изменений, происшедших со мной, было довольно-таки сильным.

В., 26 лет, психолог. Изменился ли я за прошедшее после группы время? Безусловно, да. Почему я уверен в этом? Основания для такого вывода дают признания двух хорошо знакомых мне людей, в разное время и по разным поводам одобривших мой стиль поведения. Они считают, что в последнее время им проще и легче общаться со мной, поскольку я стал более предказуемым и более обращенным к партнеру.

С., 23 года, инженер. Помимо прочего после группы понятия «это хорошо», «это плохо, безнравственно» приняли для меня более глубокий смысл, усилилось чувство долга. Все это привело к реальным изменениям в отношениях с окружающими, повлекло новые события в моей жизни. У меня появились приятели, новые знакомые из числа людей моего возраста и старше на 5–10 лет. Сейчас я почти постоянно живу в среде людей, которые меня понимают, видят мои качества, и положительные и негативные, и которые при этом очень хорошо ко мне относятся. В общественной работе произошла переоценка собственных чувств и настроений. Я стал более терпим к людям и более дисциплинирован в своих эмоциях при общении со своим руководством.