Текст книги "Бессильно зло, мы вечны, с нами Бог. Жизнь и подвиг православных христиан. Россия. XX век"

О том, что у архиепископа Алексия не было иллюзий в отношении соблюдения конституционного права свободы совести, свидетельствует то, что в конце того же 1927 года он направился в Вырицу к духовнику Александро-Невской лавры иеросхимонаху Серафиму (Муравьеву) за советом и молитвой. Он спрашивал старца, не лучше ли ему все же уехать за границу, и услышал в ответ: «Владыка! А на кого вы Русскую Православную Церковь оставите? Ведь вам ее пасти! Не бойтесь, Сама Матерь Божия защитит вас. Будет много тяжких искушений, но все, с Божией помощью, управится. Оставайтесь, прошу вас…»[227]227
  Филимонов В. П. Святой преподобный Серафим Вырицкий и Русская Голгофа. С. 83.


[Закрыть] И он остался – для того, чтобы, по слову старца, встать однажды у кормила церковного правления.

18 мая 1932 года архиепископ Алексий был возведен в сан митрополита, а в 1933 году, после ухода на покой митрополита Ленинградского Серафима (Чичагова),[228]228
  В октябре 1933 г. власти запретили оставаться в Ленинграде правящему митрополиту Серафиму (Чичагову), как «не прошедшему паспортизацию».


[Закрыть] был переведен на Ленинградскую кафедру с сохранением управления Новгородской епархией. На время его управления пришлись репрессии 1920–1930-х годов, когда последовательно были закрыты Высшие богословские курсы и Богословско-пастырское училище, множество храмов, обителей и подворий, в заключении оказались видные пастыри, профессора духовных школ, настоятели храмов и монахи Александро-Невской лавры, Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, Макариевской пустыни, Новодевичьего и Леушинского монастырей. В ведении митрополита Алексия остались лишь разрозненные разоренные части епархии.

В 1935 году властью был упразднен и Временный Патриарший Синод. Четыре остававшихся на свободе архиерея (митрополиты Московский и Коломенский Сергий (Страгородский), Ленинградский Алексий (Симанский), архиепископы – Дмитровский Сергий (Воскресенский), управляющий делами Патриархии, и Петергофский Николай (Ярушевич), управляющий Новгородской и Псковской епархиями) постоянно находились под угрозой расправы.

И тем не менее владыка Алексий продолжал служить и проповедовать. В Ленинграде он встретил известие о начале войны. Никаких колебаний в отношении позиции Церкви у него не было. Уже 26 июня он обратился к пастве с патриотическим воззванием «Церковь зовет к защите Родины», а 10 августа в Москве во время службы в Богоявленском соборе произнес проповедь, в которой определил свое отношение к начавшейся войне: «Русский человек бесконечно привязан к своему Отечеству, которое для него дороже всех стран мира… Когда Родина в опасности, тогда особенно разгорается в сердце русского человека эта любовь… Не только как на долг, на священный долг, смотрит он на дело ее защиты, но это есть непреодолимое веление сердца, порыв любви, который он не в силах остановить, который он должен до конца исчерпать».[229]229
  Правда о религии в России. М., 1942. С. 98.


[Закрыть]

Во время войны митрополит Алексий оставался в блокадном городе, где не было ни особых условий, ни гарантий безопасности. Опыт участия в тыловой работе у него был огромный: в годы Первой мировой в Новгороде он сделал немало для устройства лазаретов, руководил церковными сборами и т. д. Несмотря на артобстрелы и бомбежки Ленинграда, в пяти действующих и обычно переполненных храмах[230]230
  Никольский Морской, Князь-Владимирский и Преображенский соборы, две кладбищенские церкви.


[Закрыть] совершались службы. Митрополит Алексий служил сам и в воскресные дни, и в будни, проповедовал с амвона, совершал отпевания, поддерживал и утешал паству. Почти не покидал храма. Когда был поврежден Князь-Владимирский собор, местом его постоянного пребывания стал Никольский Морской собор в центре города. Каждый вечер владыка читал акафист святителю Николаю. В 1943 году, находясь в соборе, митрополит чудом избежал смерти: прямо перед ним упал осколок снаряда.

В обстоятельствах военного времени Церкви удалось изыскать возможность для участия в обороне страны. Под руководством митрополита Алексия (Симанского) и по его благословению в блокадной епархии проходил сбор средств на нужды фронта, на формирование танковой колонны имени святого благоверного князя Димитрия Донского, на устройство госпиталей, детских домов для сирот. За 1941–1944 годы в храмах Ленинграда было собрано более 13 миллионов рублей. Все это сделало возможными и открытие спецсчета в Сбербанке России для Русской Православной Церкви, и выход на переговоры с властью.

Признанием усилий митрополита Алексия со стороны правительства стало награждение его в ноябре 1943 года медалью «За оборону Ленинграда». Авторитет митрополита был к тому времени настолько велик, что в 1944 году его пригласили к работе в составе комиссии, расследовавшей преступления немецких оккупантов на освобожденной территории.

К концу войны смена государственного курса в отношении Церкви принесла определенные плоды. Появилась возможность проводить епископские хиротонии, открывать храмы, возобновить подготовку священников в духовных учебных центрах. В печати на время прекратилась антирелигиозная пропаганда.

Весной 1944-го, после снятия блокады, митрополит Алексий снова посетил Вырицу, и, хотя содержание его беседы со старцем осталось в тайне, передают, что преподобный Серафим повторил предсказание о том, что скоро владыку Алексия ожидает первосвятительское служение на протяжении четверти века.

Спустя два года после восстановления патриаршества, митрополит Алексий соборным решением[231]231
  Поместный Собор Русской Православной Церкви проходил в январе – феврале 1945 г. в московском храме Воскресения Христова в Сокольниках.


[Закрыть] был избран Патриархом Московским и всея Руси. Интронизация совершилась в воскресенье, 4 февраля 1945 года, в Богоявленском патриаршем соборе Москвы. Ему было 68 лет, а впереди годы напряженной работы.

Избрание митрополита Алексия Патриархом позволило преодолеть болезненные надрывы внутри Церкви. Многие из тех архиереев и пастырей, которые не приняли Декларацию 1927 года и не признали каноничным Архиерейский Собор 1943 года, поставивший митрополита Сергия Патриархом, приняли избрание Патриарха Алексия. Среди них и один из самых авторитетных епископов того времени – Афанасий (Сахаров).[232]232
  Узнав об избрании Алексия (Симанского) Патриархом, владыка Афанасий поздравил его и просил принять в общение: «Помимо первоиерарха Русской Церкви никто из нас – ни миряне, ни священники, ни епископы – не может быть в общении со Вселенской Церковностью. Не признающие своего первоиерарха остаются вне Церкви, от чего да избавит нас Господь» (цит. по: Цыпин Владислав, протоиерей. История Русской Православной Церкви. С. 493).


[Закрыть]

Современники Патриарха Алексия I вспоминали о нем как о благоговейном священнослужителе, отмечая его особую манеру службы, соединявшую величие, спокойствие, собранность и духовный простор, отмечали его аристократизм, сдержанность, самодисциплину.

В годы правления Патриарха Алексия I начала понемногу восстанавливаться церковная структура. Патриархии, епархиям и приходским общинам были предоставлены права юридических лиц. Несколько изменилось и материальное положение Церкви – были облегчены и упрощены нормы и порядок налогообложения. Стало возможным восстановление храмов, возрождение старых и учреждение новых епархий, а из мест заключения возвращались оставшиеся в живых священнослужители. Благодаря возобновлению работы учебных центров увеличилось и духовное сословие: с 9254 человек в 1946 году до 12 288 – к началу 1958 года. В 1947 году было частично удовлетворено и ходатайство Патриарха о возвращении Патриархии и епархиям изъятых мощей.

В послевоенной обстановке Патриарх Алексий достойно представлял интересы страны и Русской Православной Церкви за рубежом. В 1946 году для координации международной деятельности Московской Патриархии был образован Отдел внешних церковных сношений (ОВЦС), который по поручению Патриарха Алексия возглавил митрополит Николай (Ярушевич). Во время двух визитов Патриарха Алексия I в страны православного Востока, в 1946 и 1960 годах, зарубежные газеты отмечали его образованность и свободное владение языками.

Так, газета «Le Monde» с удовлетворением писала: «Монсеньор Алексий, Патриарх Московский и всея Руси, присутствовал в субботу утром на «Te Deum» (торжественном благодарственном молебне. – Примеч. авт.) в церкви Сент-Саба. Греческий православный Патриарх Александрийский и всея Африки Христофор II произнес на греческом языке краткую приветственную речь. Монсеньор Алексий ответил на прекрасном французском языке, что он счастлив вновь прибыть в Египет, где был уже пятнадцать лет тому назад».[233]233
  29 ноября 1960 г.
  В зарубежной прессе уделялось внимание и стратегическим целям поездки Патриарха Алексия I. «La Croix» (1 декабря 1960 г.) так характеризовала цель его визита: «Во вторник Патриарх Алексий прибыл самолетом из Александрии в Каир. Он был встречен представителями всех христианских общин, отделенных от Рима, и послом СССР М. Ерофеевым. В кругах Александрийского православного Патриархата сообщают, что эта поездка Московского Патриарха является “реакцией на усилия, развернутые Папой Иоанном XXIII для ограничения автономии Православных Церквей”».
  Тема перешла на страницы «Le Monde» (8 декабря 1960 г.): «Патриарх Московский и всея Руси Алексий является гостем православного Патриарха Антиохийского Феодосия VI в Дамаске. Он устроил пресс-конференцию, на которой выступил исполняющий обязанности по внешним сношениям Московского Патриархата епископ Никодим. По сообщениям агентств печати (Французского агентства печати, Ассошиэйтед Пресс и Рейтер), епископ Никодим подчеркнул, что Папа Иоанн XXIII не сформулировал никакого официального предложения по поводу объединения, адресованного Церквам, не соединенным с Римом. “Идея Папы об объединении Церквей, – сказал он, – была изложена только в печати. Однако, – добавил епископ, – Русская Православная Церковь радуется всем действиям, предпринятым с целью сближения или воссоединения Церквей, но не видит никакой надежды на успех, пока Папа официально не объявит, что он готов общаться с Православными Патриархами на основе равенства”. Патриарх Антиохийский, гостем которого в настоящее время является Патриарх Алексий, по традиции состоит в лучших отношениях с Московским Патриархатом. При этом интересно напомнить, что Патриарх Феодосий VI опубликовал официальное сообщение сразу же на другой день после извещения о созыве Папой Иоанном XXIII Вселенского Собора. <…> “Папа, – говорил он, – должен быть перед Православными Восточными Патриархами как “первый среди равных”. “Это, – замечал владыка, – его личное мнение. Православные Церкви должны будут посовещаться, чтобы выработать общее отношение”».
  В том же ключе «Le Monde» (25 декабря 1960 г.) освещала и визит Патриарха Алексия I в Стамбул: «…Патриарх Алексий знает, конечно, о стремлении к христианскому единению, которое вдохновляет Патриарха Афинагора. И первые же слова по приезде в Стамбул исключают всякую поддержку со стороны Главы Русской Церкви в данной области. Некоторые даже думают, что Патриарх Московский приехал как раз для того, чтобы воспрепятствовать стремлению к единству. “Русская Церковь не намерена объединяться с общинами верующих, не принадлежащих к Православной Церкви”, – заявил епископ Никодим, председатель Отдела внешних церковных сношений».


[Закрыть]

Почти невероятным казалось представителям прессы то, что после стольких лет ожесточенных преследований в России сохранилась образцовая дореволюционная культура и глава Русской Православной Церкви может поддерживать общение с представителями других Православных Церквей свободно, без переводчика…

Политика в отношении Церкви начала ужесточаться после 1948 года. Насколько это было в его власти, Патриарх Алексий защищал священников и архиереев, продолжавших испытывать притеснения со стороны властей. В случаях открытого давления Патриарху Алексию помогало «искусство выдержать паузу»: нередко он просто переводил неугодных Совету по делам РПЦ архиереев на другую кафедру.

Ситуация изменилась к худшему со сменой персонального состава высшего эшелона власти. Первым сигналом ухудшения послужило постановление ЦК КПСС от 7 июля 1954 года «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения», адресованное партийным организациям и предписывавшее возобновление «борьбы с религиозными предрассудками».

Первое благоприятное впечатление от встречи с Хрущевым в мае 1958 года скоро сменилось разочарованием, когда стало ясно, что предложения Патриарха рассматриваться не будут. Между тем нападки на верующих и священников со стороны прессы и атеистов-агитаторов становились все более яростными. Патриарх безуспешно пытался добиться личной встречи с Хрущевым. Ему ясно давали понять, что атеистическая пропаганда не только не прекратится, но и примет еще большие масштабы.

Назревший конфликт обнаружился в 1960 году. На конференции советской общественности по разоружению Патриарх Алексий I, минуя собравшихся, обратился к миллионам верующих в России. В своем выступлении об исторической роли Русской Православной Церкви он говорил и о событиях современных – о том, что Церковь Христова «несправедливо испытывает нападки и порицания», и укреплял свою паству напоминанием о непреложности обетования Спасителя: и врата ада не одолеют ее (Мф. 16, 18).

Выступление было расценено как вызов. Вскоре под предлогом лечения был изолирован ближайший помощник Патриарха митрополит Николай (Ярушевич), принимавший участие в составлении этого выступления. Через год Советом по делам РПЦ были навязаны изменения в Положении 1945 года об управлении Церковью, существенно ограничившие свободу настоятелей храмов и установившие контроль над их деятельностью со стороны приходского совета и старост, фактически назначаемых органами.

Следствием смены государственного курса стало то, что число православных храмов сократилось наполовину: с 13 324 в 1958 году до 7873 в 1964-м, были упразднены пять семинарий, в 1963 году под предлогом реставрации была закрыта Киево-Печерская лавра…

Последние годы правления Патриарха Алексия по напряжению были сравнимы с периодом 1920-х – разве что не было массовых кровавых репрессий. «Необъявленная война» против Церкви велась известными уже методами: поощрением лукавства и предательства. Появились ренегаты. Занимая первосвятительскую кафедру, Патриарх Алексий действовал в отношении их так же строго, как прежде в борьбе с обновленцами. В 1959 году Священный Синод под его председательством вынес постановление: «…священнослужителей, публично похуливших Имя Божие, считать извергнутыми из священного сана и лишенными всякого церковного общения».

Но, к счастью, в окружении Патриарха были и другие люди, искренне преданные Христу и Церкви, были и иные мотивы, иной уровень понимания и ответственности. Так, среди его самых близких помощников оказался Алексий Ридигер. В скромном священнике, приехавшем как-то в Москву из Тарту просить о финансовой помощи для реставрации Успенского собора, Патриарх Алексий узнал человека, близкого по воспитанию и образу мыслей, с тем же горением, с тем же искренним стремлением послужить Церкви Христовой, которые были хорошо знакомы ему самому с юности. В обстоятельствах, когда «сумерки сгущались», он приветствовал будущего Патриарха, которому десятилетия спустя предстояло продолжить великий апостольский труд возрождения Русской Православной Церкви…

Рекомендуемые источники и литература

Августейшие сестры милосердия / Сост. Н. К. Зверев. М.: Вече, 2008.

Алексеев В. А. Иллюзии и догмы. М.: Политиздат, 1991.

Алексеев В. А. «Штурм небес» отменяется? Критические очерки по истории борьбы с религией в СССР. М.: Издательский центр «Россия молодая», 1992.

Казем-Бек А. Л. Жизнеописание Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия I // Богословские труды. 1998.

Никитин В. Патриарх всея Руси Алексий I. Жизнь и житие, дела и деяния. М.: Эксмо: Издательский Совет Московской Патриархии, 2011.

Одинцов М. И. Государство и церковь в России. ХХ век. М.: Луч, 1994.

Одинцов М. И. Государство и церковь. История взаимоотношений, 1917–1938 гг. М.: Знание, 1991.

Одинцов М. И. Религиозные организации в СССР накануне и в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. М.: Российская академия государственной службы при Президенте РФ, 1995.

Патриарх Алексий I: Раздел IV. Новый курс // Русская Православная Церковь. XX век. К 1020-летию Крещения Руси. М.: Сретенский монастырь, 2008. C. 358.

Филимонов В. П. Святой преподобный Серафим Вырицкий и Русская Голгофа. СПб.: Сатис: Держава, 2008.

Цыпин Владислав, протоиерей. История Русской Православной Церкви. Синодальный и новейший периоды (1700–2005). Изд. 3-е, испр. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2007.

Шкаровский М. В. Православная Церковь при Сталине и Хрущеве: Государственно-церковные отношения в СССР в 1939–1964 годах. Изд. 3-е, доп. М.: Крутицкое патриаршее подворье, 2000.

Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь и Советское государство в 1943–1964 гг. От «перемирия» к новой войне. СПб.: Издательское объединение «ДЕАНАДИА-М», 1995.

Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. М., 2005.

Легко ли иго Христово?
Священноисповедник Лука (Войно-Ясенецкий), архиепископ Симферопольский
27.04.1877–29.05(11.06).1961

Память 5 марта; 29 мая; в Соборе Крымских святых – 15 декабря; в Соборе Курских святых – 19 июля; в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской – воскресенье, 25 января или ближайшее после 25 января; в Соборе Ростово-Ярославских святых – 23 мая

«…Вы спросите: “Господи, Господи! Разве легко быть гонимыми? Разве легко идти через тесные врата узким и каменистым путем?” Вы спросите с недоумением, в ваше сердце, может быть, закрадется сомнение, легко ли иго Христово?» Это – слова из проповеди, произнесенной в 1951 году.[234]234
  «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные». 1951 г. // Возглас. Справочно-информационная газета. 2007. № 11 (июнь) (108). С. 1.


[Закрыть] Принадлежат они одному из самых известных исповедников XX века – архиепископу Луке. Святитель отвечал на этот вопрос не только словами. Вернее, так: слово служило выражением того, что он сам прошел опытно. И в нынешнее время, когда порой приступает уныние пред лицом стремительно меняющихся обстоятельств и не хватает духа заглянуть в завтрашний день, пример и слово священноисповедника Луки может поддержать, придать силы – как лекарство высшего духовного свойства.

Это случилось в 1921 году. В Ташкенте, где служил тогда о. Валентин, будущий архиепископ Лука, назревал тяжелый и страшный по возможным последствиям судебный процесс. Из Бухары привезли партию раненых красноармейцев. Во время пути им сделали перевязки, но стояли такие жаркие летние дни, что под слоем бинтов завелись личинки. Дежурный хирург клиники профессора Ситковского, куда поместили солдат, справился с несколькими ранами, требующими безотлагательной обработки, оставив остальных больных до утра, с тем чтобы начать лечение, как полагается. Это и послужило поводом для распространения слуха о том, что доктора клиники Ситковского целенаправленно занимаются вредительством.

Глава местного ЧК, знаменитый латыш Петерс, снискавший репутацию человека крайне жестокого, тут же организовал показательный процесс над «реакционными» врачами, выступив в роли общественного обвинителя. Развязка была вполне обозримой: арестованным грозили приговоры «к высшей мере».

В качестве эксперта в зал суда был вызван и о. Валентин – священник, вот уже два года совмещавший пастырские обязанности с прежней любимой работой хирурга. Чего только не пришлось ему выслушать от председателя, так что непонятно было, кем предстал он перед судом – экспертом, свидетелем или обвиняемым? Слушание проходило в обстановке классовой ненависти по отношению к интеллигенции.

«Скажите, поп и профессор Ясенецкий-Войно, как это вы ночью молитесь, а днем людей режете?»

Однако смутить о. Валентина оказалось не так-то легко:

«Я режу людей для их спасения, а во имя чего режете людей вы, гражданин общественный обвинитель?»

Петерс продолжал заготовленную обличительную речь:

«Как это вы верите в Бога, поп и профессор Ясенецкий-Войно? Разве вы его видели?»

«Бога я, действительно, не видел, гражданин общественный обвинитель. Но я много оперировал на мозге и, открывая черепную коробку, никогда не видел там также и ума. И совести там тоже не находил».[235]235
  Священноисповедник архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) // Христовы воины: Жития и труды подвижников XX века. Календарь на 2007 г. М., 2006. С. 166–167.


[Закрыть]

Звук колокольчика за столом председателя потонул в общем хохоте. Спокойно и выдержанно о. Валентин объяснил, что обнаруженные личинки не представляли никакой опасности и практикующие хирурги, как правило, не спешат очистить от них раны пациентов, поскольку личинки могут даже использоваться как своеобразные стимуляторы заживления.

По свидетельству оставившего эти воспоминания профессора Ошанина и других участников событий, именно речь о. Валентина спасла тогда хирургов от расстрела. А тот первый публичный опыт победы над страхом, показавший его умение «держать удар», оказался очень важен для самого о. Валентина.

Где о. Валентин черпал силы? Личные его обстоятельства в то время с внешней стороны, по привычной мирской мерке, были не самыми благополучными. В 1919 году в Ташкенте от туберкулеза умерла его жена – любимый и самый близкий человек. На его руках остались четверо детей. Академическая нагрузка – он возглавлял тогда кафедру хирургии в университете – была весьма значительна. А Валентин Феликсович, кроме того, активно участвует в церковной жизни, готовит необходимые материалы и делает доклад о положении дел в Ташкентской епархии. Наконец, по предложению преосвященного Иннокентия, епископа Ташкентского, принимает священство.

Истоки такой жизнестойкости, по-видимому, следует искать в истории семьи Войно-Ясенецких. Мать была православной. Она привила сыну веру, научила молиться. Отец же, принадлежавший к католической Церкви, по складу человек деятельный и достаточно энергичный, воспитал в нем привычку к труду и самоорганизации. Горячая вера и труд помогали держаться в сложных обстоятельствах, не падать духом, а забота о ближних – преодолевать собственную боль.

Это едва ли не самые известные слова священноисповедника Луки. Испытания не оставляли его. Но для человека, решившего посвятить себя целиком служению Богу и ближним, это было ожидаемым. Да и время не сулило надежды на спокойное, размеренное житие. Принимая сан в 1919 году, он знал, что в изменившихся обстоятельствах священник в России не может надеяться на прочное счастье, а подвергать опасности своих близких не хотел. Вот почему принятие монашества в 1923 году стало для о. Валентина завершением его нового внутреннего устремления.

При постриге ему было наречено имя в честь апостола, евангелиста, врача и иконописца Луки. В том же году иеромонах Лука был тайно посвящен в епископский сан. В условиях того времени принятие священства и постриг сами по себе требовали большого мужества, а отказ от сотрудничества с обновленцами фактически означал готовность в любую минуту принять удар со стороны властей.

Начиная с 1923 года епископа Луку ожидали почти десять лет арестов, судов, тюремных заключений и ссылок. Московское ГПУ, затем 400-километровый путь до Енисейска в зимнюю стужу, который пришлось проделать в дощатых вагонах и на санях, а затем трехлетнее пребывание в Архангельске – вот только некоторые отметки его исповеднического пути. Но где бы он ни оказывался, каково бы ни было его самочувствие, он оставался священником, монахом и… врачом. В Енисейске владыка оперировал, в Архангельске вел амбулаторный прием больных; он опробовал новые методики лечения, собирал материалы для будущих научных монографий.

Освобождение на короткое время не принесло отдыха: весной 1934 года после неудачной операции епископ Лука ослеп на один глаз. Но, даже подорвав здоровье, он не потерял самообладания.

В 1937 году – опять арест и тринадцать суток допросов без сна (так называемый конвейер). «Конвейер» повторялся дважды, святитель пережил побои и карцер. Лишь в 1940 году последовала новая ссылка – в Сибирь.

Великая Отечественная война, несколько изменившая положение Русской Православной Церкви в СССР, принесла владыке Луке освобождение, что означало для него возможность лечить, продолжать научную работу и приводить в порядок расстроенные дела вверенных ему епархий. Святитель принимается за их устроение с тем же горением, какое было у его знаменитых современников, ближайших сподвижников Патриарха Тихона, не переживших роковой черты 1930-х – архиепископа Илариона Верейского и митрополита Серафима Петроградского. Архиепископ Лука, один из немногих русских православных архипастырей, оставшихся в живых после лихолетья, продолжил труд тех, кого уже не было на земле. Память о них и их молитвы придавали ему силы.

Будучи крупным специалистом в области гнойной хирургии (его монографии были отмечены Сталинской премией I степени) и одним из разработчиков метода лечения катаплазмами – мазями, приготовленными на основе почв, архиепископ Лука спас тысячи жизней. Его «Очерки гнойной хирургии» до сих пор не потеряли своей актуальности и научной значимости.

А между тем собственная болезнь владыки, вызванная лихорадкой, прогрессировала. В 1958 году наступила полная слепота. Святитель Лука продолжал совершать службы, без посторонней помощи входил в храм, наизусть читал богослужебные молитвы и Евангелие, совершал миропомазание и произносил замечательные проповеди, по-прежнему время от времени принимал больных, поражая местных врачей безошибочными диагнозами.

Архиепископ Лука скончался 11 июня 1961 года, в День Всех святых, в земле Русской просиявших. Тридцать пять лет спустя были обретены его честные мощи. В наши дни Свято-Троицкий кафедральный собор Симферополя, где они покоятся, стал местом паломничества православных людей из России, Греции, Сербии и других стран – из всех уголков православного мира.

Так легко или тяжело бремя Христово? Вернемся к проповеди святителя 1951 года:

«А я скажу вам: “Да, да! Легко, и чрезвычайно легко”. А почему легко? Почему легко идти за Ним по тернистому пути? Потому что будешь идти не один, выбиваясь из сил, а будет тебе сопутствовать Сам Христос; потому что Его безмерная благодать укрепляет силы, когда изнываешь под игом Его, под бременем Его; потому что Он Сам будет поддерживать тебя, помогать нести это бремя, этот крест.

Говорю не от разума только, а говорю по собственному опыту, ибо должен засвидетельствовать вам, что, когда шел я по весьма тяжкому пути, когда нес тяжкое бремя Христово, оно нисколько не было тяжело, и путь этот был радостным путем, потому что я чувствовал совершенно реально, совершенно ощутимо, что рядом со мною идет Сам Господь Иисус Христос и поддерживает бремя мое, крест мой. Тяжелое было это бремя, но вспоминаю о нем как о светлой радости, как о великой милости Божией. Ибо благодать Божия изливается преизобильно на всякого, кто несет бремя Христово. Именно потому, что бремя Христово нераздельно с благодатью Христовой, именно потому, что Христос того, кто взял крест и пошел за Ним, не оставит одного, не оставит без Своей помощи, а идет рядом с ним, поддерживает его крест, укрепляет Своею благодатью.

Помните Его святые слова, ибо великая истина содержится в них: …иго Мое благо, и бремя Мое легко. Всех вас, всех уверовавших в Него зовет Христос идти за Ним, взяв бремя Его, иго Его.

Не бойтесь же, идите, идите смело. Не бойтесь тех страхов, которыми устрашает вас диавол, мешающий вам идти по этому пути. На диавола плюньте, диавола отгоните Крестом Христовым, именем Его. Возведите очи свои горе – и увидите Самого Господа Иисуса Христа, Который идет вместе с вами и облегчает иго ваше и бремя ваше. Аминь».[236]236
  «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные». С. 1.


[Закрыть]

Рекомендуемые источники и литература

Лука (Войно-Ясенецкий), архиепископ. «Сила Моя в немощи свершается». М.: Форма-Пресс, 1997.

Лука (Войно-Ясенецкий), архиепископ. Спешите идти за Христом! Проповеди в Симферополе (1946–1948). М.: Изд-во храма Космы и Дамиана на Маросейке, 2000.

Лука (Войно-Ясенецкий). «Я полюбил страдание…». Автобиография. М.: Русский хронограф, 1995.

Лука Крымский (Войно-Ясенецкий), святитель. Автобиография. «Я полюбил страдание». М.: Изд-во Сестричества во имя свт. Игнатия Ставропольского, 2008.

Кассирский И. А. Воспоминания о профессоре В. Ф. Войно-Ясенецком // Наука и жизнь. 1989. № 5.

Лука, врач возлюбленный / Сост. В. А. Лисичкин. М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2009.

Марущак Василий, протодиакон. Святитель-Хирург. Житие архи епископа Луки (Войно-Ясенецкого). М.: Даниловский благовестник, 2006.

Никитин В. А. Несгибаемый страстотерпец // Слово. 1990. № 5.

Поповский М. А. Жизнь и житие святителя Луки (Войно-Ясенецкого), архиепископа и хирурга. СПб.: Сатисъ: Держава, 2004.

Святитель Лука // Русская Православная Церковь. XX век. К 1020-летию Крещения Руси. М.: Сретенский монастырь, 2008. C. 491.

Священноисповедник архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) // Христовы воины. Жития и труды подвижников XX века. Календарь на 2007 г. М.: Изд-во Сестричества во имя свт. Игнатия Ставропольского, 2006.