Текст книги "Бессильно зло, мы вечны, с нами Бог. Жизнь и подвиг православных христиан. Россия. XX век"

В юности перед ним было открыто несколько возможностей. Разносторонне одаренный человек, Николай Воробьев одинаково успешно осваивал математику и литературу. Преподаватели обратили внимание на его рисунки, явные способности к графике, рисованию и черчению. Мальчик из крестьянской семьи, он со всей прилежностью старался научиться всему, что только позволяла программа реального училища, носившая более прикладной характер по сравнению с программой классических гимназий.

Однако в образовании Николай искал не практической пользы, а средства к просвещению внутреннему. Для него это стало главным стимулом в учении. От эмпирических знаний он обратился к философии, что для реального училища было явлением не таким уж частым. Принявшись изучать «матерь наук», через некоторое время он знал многие вещи настолько глубоко, что преподаватели находили удовольствие в беседах с ним как с равным.

Но вскоре Николай понял, что ни отдельные науки, ни философское знание не дают представления о главном: о духовной сущности человека, об ее источнике и смысле человеческой жизни. Так, поднимаясь по ступеням знания, он приблизился к самой высокой области: «Совершенно ясен стал вывод, что надо обратиться к религии». Не от привычки, не от семейного уклада пришел Николай к Богу; душа, ее потребности заставили его быть последовательным и честным до конца. Немалую роль сыграло в этом и знакомство с учением классической античной философии о «нусе» и «логосе». Если человек по своей умственной, психической и душевной организации настолько отличается от других существ, что ни одно животное не может сравниться с ним, то логически вытекает вопрос об истоках этого различия, той «непроходимой пропасти», объяснения которой дарвинизм дать не в состоянии (как известно, мутации в природе не подтверждают факта «перехода видов»).

Так, не имея ни духовного наставника, ни примера рядом, Николай обратился к вере и «по-кантовски», по внутреннему чувству, по принципу подобия, выбрал Христа. Как вспоминал он позднее, это был период «горения сердца», когда Господь, видя его томление, повел его Сам – от первого сознательного прочтения Евангелия к творениям Отцов Церкви, литературе по аскетике и богословию. Через несколько лет период подготовки и воцерковления завершился поступлением в Московскую духовную академию.

Главный выбор был сделан. Через год, когда занятия в академии прекратились, Николай уже не мог и помыслить об ином пути, кроме служения Богу. Некоторое время он занимался преподаванием математики в школе, радуясь возможности хотя бы несколько часов в день побыть в уединении, посвятить это время духовному чтению. Но ему отчаянно не хватало какого-либо – пусть маленького, скромного – дела в Церкви. Вскоре он переехал в Москву и поступил псаломщиком в Борисоглебский храм.

Принятие монашества – свидетельство его глубокой веры среди гонений – стало для него великим утешением. Личный завет, нерасторжимый и освобождающий от силы внешних обстоятельств. Бог и душа – вот монах…

Ни арест, ни последующие испытания не изменили его душевного устроения, он оставался с Богом. Отец Никон (таково было монашеское имя Николая) со смирением принимал все, что ни выпадало на его долю: был в услужении, освящал вновь открывшиеся в годы войны храмы, вел ремонтно-восстановительные работы. Его постоянно переводили с места на место: из Козельска в Белев, оттуда – в Ефремов, затем – в Смоленск и, наконец, в Гжатск. Были на этом пути и разочарования, и неудачи, однако даже при неблагоприятных обстоятельствах он не опускал рук, но лишь все больше приходил в состояние мытарева смирения.

И так до самого конца: служба с неукоснительным соблюдением церковных правил, заботы о духовных детях, труд по заповеди (в Вышнем Волочке и в Козельске батюшка насадил сады, снабжал саженцами всех желающих, и притом совершенно бесплатно). Почти до самой своей кончины, последовавшей 7 сентября 1963 года, он оставался на ногах, исповедовал, причащал.

Духом собранности проникнуты письма о. Никона к мирянам. Батюшка учит постоянно проверять себя – в Боге ли ты, так ли живешь, как заповедано?

В Вышнем Волочке и в Козельске батюшка насадил сады, снабжал саженцами всех желающих, и притом совершенно бесплатно

О чем же эти письма? Более всего – о «первом камне» в основании спасения – смирении. «Мне все больше и больше открывается глубокое падение человечества, – пишет о. Никон, – а отсюда – значение Спасителя Господа Иисуса Христа. От дел не спасется никакая душа, только одно спасение – Христос, спасающий тех, кто верует в Него и сознает нужду в Спасителе, т. е. считает себя грешником, недостойным Царствия Божия. Таких грешников и пришел Иисус Христос призвать к покаянию да спасению».[278]278
  Никон (Воробьев), игумен. Нам оставлено покаяние. Письмо 21. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2007.


[Закрыть]

Батюшка напоминает и о том, что человеку, видящему свои грехи и надеющемуся получить прощение от Бога, не свойственно осуждать: «…чем грешнее человек, тем он меньше видит в себе грехов и тем больше и злостнее осуждает других. Истинным, неложным признаком правильности духовного устроения является глубокое сознание своей порчи и греховности, сознание своего недостоинства милостей Божиих и неосуждение других».[279]279
  Там же. Письмо 23.


[Закрыть]

Часто в его письмах встречаем напоминание о необходимости прощения других, без которого надежда на спасение была бы тщетна: «Только тогда Господь не прощает нам, когда мы сами не прощаем другим. Поэтому помиримся со всеми, чтобы Господь помирился с нами. Простим всем, чтобы и Господь нас простил».[280]280
  Там же. Письмо 29.


[Закрыть]

Унывающих под тяжестью скорбей о. Никон ободряет замечанием о том, что и эта жертва не бесцельна: если сами мы взываем ко Господу, прося очистить нас от «ветоши» прежних привычек, то не должны пренебрегать посылаемым нам лекарством, не всегда приятным на вкус.

Все эти наставления узнаваемы, очень похожи по букве и духу на наставления старцев Оптиной Пустыни, святителя Игнатия (Брянчанинова) и других духовных писателей предреволюционных времен, но в советские годы не было духовной литературы, поэтому особенно важно было «из уст в уста» передать людям основные принципы христианской жизни.

Есть в письмах игумена Никона и слова, словно специально предназначенные нам, сегодняшним христианам. Как насущна для нас его мощная «прививка» от самомнения – предостережение о том, что следует избегать ложного чувства «правоты и правомочности»: «Не возвышай голоса ни на кого. Помни непреложное слово Господа: Бог гордым противится.[281]281
  1 Пет. 5, 5.


[Закрыть] Это значит, что ты ни в чем не будешь иметь успеха, ни во внутренней жизни, ни во внешней. Во внутренней жизни уже видишь холод, леность, бесплодие. То же будет и во внешней. Будешь терпеть позор, поношение, нищету, болезни. Не исполнится ни одно твое желание и ожидание, будешь растоптана в грязь, пока не смиришься»;[282]282
  Никон (Воробьев), игумен. Нам оставлено покаяние. Письмо 107.


[Закрыть] «Не командуй никем никогда. Не учи других, коль сама себя не научила ничему…»[283]283
  Там же. Письмо 120.


[Закрыть]

Но, возможно, наиболее ценны сегодня, когда мы сталкиваемся с попытками обоснования некоего «секулярного» понимания духовности, простые и ясные напоминания о. Никона о том, чем отличается духовность от культуры в ее широком понимании. Духовность, напоминает он, – это обо жение, т. е. стяжание Святого Духа, обновление природы человека: ума, души и даже тела; это состояние высшей радости богообщения.[284]284
  См.: Там же. Письмо 260.


[Закрыть]

Рекомендуемые источники и литература

Никон (Воробьев), игумен. Нам оставлено покаяние. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2007.

Письма игумена Никона (Воробьева) к духовным чадам. М.: Изд-во Сестричества во имя свт. Игнатия Ставропольского, 2008.

«Знаете, что это за человек? Он весь мир спасает»
Преподобный Амфилохий Почаевский
27.11.1894–29.04(12.05).1970

Память 29 апреля; в Соборе Волынских святых – 10 октября

На Украине имя этого святого значит то же, что в России имена наших великих подвижников – преподобных Сергия и Серафима. В Почаевской лавре преподобный Амфилохий почитаем наравне с преподобным Иовом, при том что Амфилохий почти что наш современник; он умер в 1970 году. А между тем его жизнь и известные свидетельства о молитвенной помощи сравнимы с житиями величайших святых и достойны пера Симеона Метафраста.[285]285
  Симеон Метафраст (2-я половина X века) – византийский писатель, составитель минология – сводного корпуса греческих житий святых (148 текстов), приспособленного к церковному календарю.


[Закрыть] Плоды его монашеского подвига – одно из самых ярких и убедительных свидетельств того, что благодать в Церкви Православной не оскудевает, что Иисус Христос вчера и сегодня и вовеки Тот же (Евр. 13, 8).

Прошло 18 лет с тех пор, как были обретены нетленные мощи старца Успенской Почаевской лавры Амфилохия. Их состояние оказалось примерно таким же, как у святых, почивающих в пещерах Киево-Печерской лавры. Старец как будто уснул совсем недавно.

«Преподобный» – значит уподобившийся Господу в самых высоких добродетелях. Таковым был о. Амфилохий. Но не будет преувеличением назвать его и исповедником, потому что вся его жизнь была непрекращающимся исповедническим подвигом.

Готовность пострадать за Христа – удел совершенных. И старец Амфилохий был из тех, кому пришлось с полным сознанием идти на мученический крест, и не однажды.

Вопрос о том, кому «не угодил» монах, для верующих людей, в общем-то, не является первостепенным. Одни вели его на расстрел, истязали в психиатрической лечебнице, избивали до полусмерти, другие отдавали распоряжения об этом… Важнее увидеть первопричину этих гонений.

Поистине, несчастнейшие люди – те, которые становятся исполнителями воли духов зла независимо от внешних – политических, идеологических или каких-либо иных – мотивов. Истинная причина подобной ненависти открывается – и отнюдь не умозрительно – в Почаеве, возле мощей преподобного Амфилохия.

К престольному празднику Успения Пресвятой Богородицы в Лавру ежегодно приходит многотысячный крестный ход из Каменец-Подольского, и среди этого множества людей, в сопровождении родственников, – весьма необычные больные. Недуг этот не укладывается в картину известных медицине болезней. Как правило, он обостряется при приближении к святыням. Поведение больных невозможно отнести и на счет «актерского мастерства»: невозможно не отличить нарочитый, даже профессионально исполненный крик, от непроизвольного крика нестерпимой боли. «Особые больные» рычат, издают потоки площадной брани по отношению к святым, при этом наиболее оскорбительные эпитеты достаются преподобному Амфилохию. Испытание не из легких. Подобный «набор» иногда несется из уст хрупкой девочки, которую пытаются удержать несколько мужчин. Сила у больных такая, что не во всех случаях помогают и металлические наручники. Самое сложное для сопровождающих – подвести несчастных к мощам. В тех случаях, когда это удается, страдальцы обычно успокаиваются. Проходит несколько минут, и, пришедшие в сознание, они не помнят о своем недавнем состоянии. Поклонение честным мощам – начало исцеления духовного. Впереди – исповедь, причастие, особый церковный чин изгнания злых духов. В монастыре говорят: «Гнал нечистых батюшка при жизни своей, гонит и сейчас. Не выносят они его присутствия».

Старцу Амфилохию была дана особая благодать: он обладал прозорливостью, даром исцеления и освобождения одержимых от мучащих их бесов. Его брань с невидимым миром злых духов была «не на жизнь, а на смерть». И за это батюшке мстили те, кого он опалял своей молитвой.

Шел 1947 год. Позади осталась страшная война, и уцелевшие в ней надеялись, что послевоенный мир станет мудрее и лучше. Казалось, и для Церкви наступило время благоприятное. После долгих гонений в храмах зазвучала молитва, открылись двери духовных учебных заведений, понемногу стали возвращаться из мест заключения освобожденные священники. Однако политическое «потепление», обязанное военным условиям, оказалось временным, а изменение стратегии государства в отношении Православной Церкви – относительным.

Ушли в прошлое показательные процессы над духовенством, да теперь в них и не было необходимости: основная часть духовного сословия была физически уничтожена в период 1920–30-х годов. Но вместе с тем «достойной преемницей» Соловков стала расширенная система «Сиблага». Как и предыдущая репрессивная система советского государства, она поглотила миллионы человеческих жизней.[286]286
  Ценнейшие исторические свидетельства об условиях содержания заключенных в Озерлаге принадлежат протоиерею Алексию Кибардину, состоявшему в духовных отношениях с преподобным Серафимом Вырицким (см.: Святой преподобный Серафим Вырицкий и Русская Голгофа. С. 306–317).


[Закрыть] Дела «возбуждающих опасения» священников решались в это время обычно в порядке «индивидуальном» и часто «внесудебном».

Так было и в случае с о. Амфилохием. В келью иеромонаха в Почаевской лавре ворвались неизвестные вооруженные люди. Вели себя вызывающе, дерзко, поставили под дуло автомата и повели. «Вина» священника, жившего уединенно в маленьком домике при монастырском кладбище и довольствовавшегося только самым необходимым, состояла в том, что его почитали окрестные жители и к нему издалека ехали люди…

Отца Иосифа (таково было монашеское имя преподобного Амфилохия до принятия схимы) знали благодаря его способности исцелять – даже в тех случаях, когда не оставалось надежды получить помощь от врачей. Лечебная практика батюшки началась еще до его прихода в монастырь. Когда-то у сельского лекаря он выучился искусству костоправа. А в начале 1930-х годов, когда был уже в постриге, случай открыл в нем не только умелого доктора, но и дерзновенного молитвенника. Лаврский иеромонах буквально «собрал» и поставил на ноги разбившуюся молодую пару: во время сельской свадьбы лошади понесли, и коляска с новобрачными опрокинулась, причинив им тяжелые травмы. Усердие о. Иосифа, подкрепленное молитвой, произвело чудо, и с тех пор к нему вереницей потянулись посетители. Чтобы не доставлять беспокойство монастырской братии, батюшка по благословению отца наместника перешел в отдельный домик. Лечение больных в сочетании с оказанием духовной помощи стало его постоянным «послушанием». В иные дни о. Иосиф принимал до пятисот человек.

С началом Великой Отечественной войны поток посетителей увеличился. Было замечено, что иеромонах Иосиф безошибочно предсказывал женам и матерям, к кому вернутся мужья и сыновья, а кого ожидают потери. Этот дар он обрел после 20 лет, проведенных в послушании и молитвенном подвиге. Отец Иосиф получил от Бога и еще один дар – видеть воочию и изгонять нечистых духов.

И вторжение незваных гостей в 1947 году не стало для него неожиданностью. Батюшка не сопротивлялся даже тогда, когда у ворот конвоиры объявили, что его ведут расстреливать. Попросил разрешить ему помолиться. Прочел «Отче наш», «Богородице Дево, радуйся», «Верую» и начал читать по себе самом отходную… Вдруг в этот момент откуда-то появился другой лаврский монах, о. Иринарх, и бросился под дуло автомата со словами: «Кого ви хочете убити?! Знаэте, який вiн чоловiк? Вiн весь свiт спасаэ. Убивайте мене, а його не зачипайте!»[287]287
  Вяткина С. Благословенный Почаев // Светоч. Православный просветительский журнал (Пермь). 2004. № 2. C. 62.


[Закрыть] Что произошло с конвоиром в этот момент, сказать трудно, только настроение его переменилось, и он отпустил обоих.

В следующий раз смерть подступила совсем близко в 1962 году. В стране прогремело разоблачение культа личности, началась «оттепель» и одновременно возобновилась яростная атеистическая кампания. Новая ее волна докатилась и до Почаева, и однажды над Троицким собором нависла угроза уничтожения. Когда же милицейский отряд во всеоружии стоял у дверей храма и парализующее действие страха сковало присутствующих, о. Иосиф призвал братию и прихожан оказать сопротивление погромщикам. В ход по шли колья, в считанные минуты вокруг батюшки образовалась «живая стена», и собор отбили. А о. Иосифа ожидала расправа.

Арестовали его ночью в собственной келье и на «воронке» доставили в психиатрическую больницу, позаботившись об «особых условиях» содержания непокорного иеромонаха. Место для него определили в палате буйных больных. На этот раз пришлось тяжело: от препаратов, которые ему вводили насильно, распухло все тело и лопалась кожа. То, что о. Иосиф выдержал все это, само по себе было случаем исключительным. Поддерживала его только внутренняя молитва: ни Евангелие, ни распятие передать батюшке в больницу врачи так и не позволили.

И все-таки Промыслом Божиим старец был освобожден.

Возвращаться в Почаев было слишком опасно, и о. Иосиф поселился у родственников в селе Иловица. Укрыться надолго ему конечно же не удалось: народ вскоре освоил новый маршрут, а отказывать просящим батюшка не мог.

Ежедневно о. Иосиф служил водосвятные молебны. Случаи исцелений были необыкновенны. Так, по молитвам о. Иосифа вернулся слух у девушки, которую когда-то в детстве сильно побила мачеха. А одна жительница Почаева по молитвам батюшки избежала ампутации, угрожавшей ей из-за начавшейся гангрены. Известен случай, когда прозрела слепая девочка. Есть даже свидетельство, что старец вернул к жизни тринадцатилетнего подростка, находившегося в состоянии клинической смерти.

Бывало, что «открывались глаза» и у стойких атеистов. В отчаянии обратился как-то к о. Иосифу секретарь обкома. Диагноз, поставленный врачами его восемнадцатилетнему сыну, звучал как приговор: саркома. Старец предупредил, что лечение будет только духовным: молебны, святая вода, освященная пища. Через несколько недель от болезни не осталось и следа, а отец в благодарность распорядился выделить для удобства паломников маршрутный автобус Кременец – Малая Иловица.

Местные власти, обеспокоенные притоком людей в село, стали настраивать родственников против старца. В декабре 1965 года о. Иосифа ожидало новое испытание. Один из родственников, поддавшись уговорам, завез его на тракторе на окраину села к болотам и, жестоко избив, оставил умирать в ледяной воде.

Восемь часов пролежал батюшка без помощи, прежде чем его обнаружили. Опасаясь, что он не доживет до утра, его в ту же ночь отвезли в Почаевскую лавру, где постригли в схиму с именем Амфилохий – в честь святителя Амфилохия Иконийского. После этого старец пошел на поправку и еще несколько лет служил людям в великом ангельском образе.

Об обстоятельствах кончины о. Амфилохия существует устойчивое мнение, что смерть его была насильственной и была вызвана отравлением. Не раз с горечью старец говорил, что среди его послушниц есть «Иуда». Но когда люди, страдавшие от поведения одной из его «помощниц», просили его удалить ее от себя, батюшка только смиренно призывал их терпеть, поскольку и сам он терпит.

У Святых Отцов в разных вариантах встречается мысль о том, что превозмочь диавола умом и хитростью невозможно. Зло коварно и могущественно, и победить его можно, только взойдя на крест – через сознательное уподобление Христу и Его силой. Но «проигравший» по счету лукавому, бесовскому праведник восстает у Бога в нетлении, венчается великой славой и имеет дерзновение молиться у Престола Божия за многих.

Рекомендуемые источники и литература

Преподобный Амфилохий Почаевский. Житие и поучения. Свято-Успенская Почаевская лавра, 2003.

Вяткина С. Благословенный Почаев // Светоч. Православный просветительский журнал (Пермь). 2004. № 2.

Держать голову низко, а сердце высоко
Игумения Серафима (Черная)
12.08.1914–03(16).12.1999

Шестнадцатое декабря в московском Новодевичьем монастыре относится к памятным датам. Здесь собираются «тесным домашним кругом» – но круг этот объединяет людей из разных городов России, Прибалтики, Украины… Постоянные прихожане стараются не пропустить его, едут со всей Москвы к матушке – первой настоятельнице обители после возобновления в ней монашеской жизни. На всем лежит отпечаток простоты и искренности. Такой была и сама она – игумения Серафима, внучка священномученика Серафима (Чичагова). Человек редкой культуры, для многих она открыла дорогу в православный храм, к вере, к Богу…

…Еще до рассвета по спящей Москве ехала она в храм Илии Пророка в Обыденском переулке. Привычно распечатывала свечи, раскладывала книги и иконы. Впереди был день работы за свечным ящиком…

Ученый с мировым именем, руководитель исследовательской лаборатории Института органической химии Варвара Васильевна Черная. Ее узнавали, конечно, и выдержать повышенное внимание было непросто. Недоумение, расспросы, а иногда и осуждение… Это была настоящая школа терпения. Когда же «волна любопытства» схлынула, к ней стали обращаться за советом, как поступить в том или ином случае по церковным правилам, зная, что она обязательно ответит доброжелательно и спокойно.

Вольно или невольно, но Варвара Васильевна способствовала воцерковлению московской интеллигенции. Многие становились прихожанами Обыденского храма, собирались у нее на квартире за чаем – иногда и по двадцать человек. В те годы еще не было того изобилия духовной литературы, к которому мы привыкли, люди не знали, откуда почерпнуть необходимые сведения о вере, о Церкви, о христианской жизни. А Варвара Васильевна была «живым носителем» исторической памяти и старой культуры. В ее семье духовная связь не прерывалась. О себе она говорила: «Моя религиозность стала развиваться с трех лет… О вере вопрос никогда не стоял. Бог всегда был в моем сердце, и я с Ним никогда не расставалась».[288]288
  Людмила (Гречина), инокиня. Игумения Серафима (Черная), первая настоятельница возрожденной Новодевичьей обители // Московские епархиальные ведомости. 2005. № 11/12. С. 157–169.


[Закрыть]

Мало-помалу Варвара Васильевна стала организовывать посещения святых мест и монастырей в сопровождении профессиональных лекторов, преподавателей духовных учебных заведений. Она была прирожденным миссионером, достаточно чутким и деликатным, чтобы не оттолкнуть людей чрезмерной требовательностью или привнесением «своего».

Наконец, наступило время, когда люди начали приводить в храм своих детей и внуков. «Внешним» стало очевидно, что, вопреки сложившемуся представлению, в Православной Церкви есть и образованные, интеллигентные люди.

История же появления Варвары Васильевны в Обыденском храме удостоверяет в том, что в жизни не происходит ничего случайного…