Текст книги "Галлиполийский крест Русской Армии"

Суды чести довольно широко применялись в некоторых частях Корпуса, восстанавливая офицерское достоинство и нравственный облик офицера доблестной Русской Армии. Но неуравновешенные, изнервничавшиеся, а нередко и порочные натуры часто доводили конфликты до оскорблений и обид. Такие дела первые месяцы галлиполийской жизни часто заканчивались дуэлями, принявшими явно нездоровый характер. Командир Корпуса отметил это следующим приказом от 13 февраля:

«Со времени разрешения Главнокомандующим решать некоторые столкновения между офицерами оружием, в частях Корпуса состоялось несколько поединков. Однако излишне строгие условия, принятые для этих поединков, показали, что не все правильно понимают самую идею дуэли… Дуэль есть способ разрешать вопросы чести между джентельменами, стоящими на равном уровне нравственного развития, и поэтому дуэль не может быть ни организованным убийством, ни организованной расправой…».

Дабы внести в этот крайне тяжелый способ выхода из конфликтов между офицерами упорядочивающие начала, командир Корпуса поручил особой комиссии выработать «дуэльный кодекс». Чтобы оздоровить офицерство, вернуть ему здоровые навыки доброго товарищества, во многих частях были открыты офицерские собрания, где устраивались лекции, чтения, беседы.

Отношения между офицерами и солдатами сложились в Корпусе как-то сами собой в обстановке общего служения и чувства изгнания среди общих лишений и однообразия условий жизни. Можно даже сказать, что в Галлиполи не было вопроса об отношениях между офицером и солдатом, ибо не было никаких средостений между ними. В аудиториях, в строю, в палатке и за обедом солдаты были вместе, бок о бок с офицерами, и достигалось это не понижением достоинства офицера или угодливыми заискиваниями со стороны солдат, а главным образом особенностями личного состава Корпуса, где общий уровень предварительного образования и боевой службы был более однообразен, нежели в прежней регулярной армии.

О рукоприкладстве в Корпусе не было и слышно. Ругань, унаследованная в первые недели галлиполийской жизни от дикого разгула Гражданской войны, стала постепенно исчезать из разговорного словаря галлиполийца, и на этом общем фоне привычка ругаться, остававшаяся у немногих, так резала ухо и нарушала общий тон взаимных отношений, что командиром Корпуса был издан даже следующий оригинальный приказ (20 сентября 1921 года) – в подлинном стиле драгомировских[32]32
  Подробнее см. Именной указатель – Драгомиров Абрам Михайлович


[Закрыть] приказов:

«Из поступающих ко мне докладов установлено, что среди некоторых чинов Корпуса продолжает еще существовать привычка к сквернословию. Считая, что 1-й Корпус должен быть образцом во всех отношениях и подавать всем пример высокого нравственного развития и воинской вежливости, – запрещаю употребление в разговорах бранных слов».

Вышедшая из борьбы и потерявшая территорию Армия как будто утратила цели существования и свои идейные пути. Необходимо было заново осмыслить все это и указать Корпусу ясную, понятную цель. Эта цель была так определена Главнокомандующим: «Русская Армия должна продолжать борьбу за освобождение России». Корпус – кадр будущих формирований, и это положение явилось конечным пунктом всей работы – как в области военно-научной подготовки, так и в деле военного воспитания. Командир Корпуса всегда и везде, в частной беседе и застольной речи, на парадах и в приказах, настойчиво подчеркивал, что вверенные ему части должны быть регулярной Армией, должны воскресить ее заветы и в каждом проявлении своей жизни должны быть проникнуты горячей любовью к Родине.

И все ощущали, что это не только слова. Командир Корпуса пользовался каждым случаем, чтобы показать самим же войскам, что они – внушительная сила. Эффектные парады, как воспитывающий момент, производили большое впечатление прежде всего на самих чинов Корпуса, поднимали их дух сознанием своей силы, сплоченности и собственного достоинства.

Моральному оздоровлению Корпуса, укреплению здорового патриотизма много содействовали возродившиеся в Галлиполи русская церковь, школа, театр, газета, книга. Они пробудили национальное самосознание, наполнили внешне-казенные формы глубоким и дорогим по духу содержанием. А дисциплина сблизила нас, сроднила не только в войсковую единицу, но в осколок родной страны.

Подводя итоги достигнутого в деле воспитания и вглядываясь в общую воинскую массу после годичной работы, можно совершенно объективно признать следующее. Несмотря на полную возможность для каждого перейти на положение беженца (к чему особенно побуждала не только французская агитация, но и тяжелые условия пребывания в Галлиполи), Корпус сохранился численно и сплотился морально: уехавшие из Корпуса в Прагу студенты поражались, как год пребывания в 1-м Корпусе тесно сплотил их в единую родную семью. Наблюдавший Корпус в течение недели в сентябре 1921 года бывший профессор Военно-юридической Академии генерал В.Д. Кузьмин-Караваев писал: «Галлиполи произвело на меня сильное, яркое впечатление. Я ехал туда в предположении, что увижу остатки бывшей Русской Армии, а вернулся в сознании того, что в Галлиполи заложено основание кадра будущей новой Русской Армии; особенно мое внимание остановила на себе та сознательность, которая царит в Галлиполи, как последствие проведенной крепкой дисциплины: внешний вид офицеров и солдат 1-го Корпуса бодрый, чистый и опрятный. Еще более меня поразило нормальное разрешение вопросов взаимоотношений офицеров и солдат».

Наконец, вот как об этом же говорит в обращении к уезжавшим из Галлиполи частям конницы командир Корпуса:

«Много дней тяжелых лишений, холода и недоедания осталось в прошлом; чем тяжелее были испытания, тем крепче становился дух всех чинов славной конницы. В условиях исключительно тяжелых Кавалерийская дивизия сумела сохранить свой крепкий дух и свои сплоченные ряды».

Воинское воспитание дало в результате не только воинскую дисциплину, но и внутреннее оздоровление – в смысле появления чувства долга, уважения к законности, улучшения взаимных отношений. Тип офицера в Галлиполи тоже видоизменился. Он уже не представлял собою кондотьера[33]33
  Кондотьерами назывались командиры военных отрядов в итальянских городах-государствах в XIV–XVI веках, которых нанимали на службу города-коммуны или государи; среди кондотьеров нередко оказывались авантюристы, впоследствии сами захватывавшие власть


[Закрыть] времен Гражданской войны; не повторял он, с другой стороны, и офицера мирного времени. В нем, при всей обычной симпатичности скромного и храброго русского офицера, не было внешнего лоска и специальной подготовки офицера мирного времени, но в то же время не было и задирчивой, беспечной самонадеянности офицера периода Гражданской войны.

Это были простые русские люди, главным образом молодежь, готовая безропотно перенести все лишения и даже умереть, умелые бойцы, осознавшие необходимость учиться и проявлявшие неутомимую жажду знаний. Галлиполийский офицер не погнушается никакой честной работой и сумеет сохранить достоинство в обстановке предельных лишений. Что-то удивительно монашески-рыцарское начинает проглядывать в облике его.

Изменился здесь и тип солдата. По отзывам одного из командиров полков, «наш солдат через пережитые невзгоды сроднился душой и сердцем со своей частью: она является для него семьей, заменяет ему родной дом. Он впервые здесь серьезно задумался над задачей и положением Корпуса и старается разрешить это в беседах с офицерами».

Общая масса солдат, оставшихся в Корпусе, составилась из мобилизованных старослужащих, из добровольцев и пленных красноармейцев. Но ничто в их положении и в отношении к каждой из этих категорий не напоминало прежнего разделения. На две трети своего состава побывавшие в учебных заведениях, в большей массе своей молодежь, увлеченная перипетиями Гражданской войны, солдаты Корпуса обрели здесь облик наших старых кадровых солдат: разнузданность и замашки периода Гражданской войны в значительной мере утратились в общей оздоровливающей атмосфере жизни Корпуса. Солдаты сжились со своими частями и с самим характером чисто русского служения, сознательно и убежденно готовясь к общему служению Родине.

Офицеры и солдаты живут вместе, едят одно и то же, жалованье на табак у них одно, равно надежды и думы общие. И верят они друг другу, узнали ближе друг друга и вместе пойдут к своей общей заветной цели – раскрепощению Родины и строительству новой жизни.

Смотры и парады

В обычной жизни каждой армии в нормальное время смотры и парады составляли заметную страницу в жизни каждой войсковой части. И прежде, не считая больших парадов в присутствии Государя или старших начальников, смотры всегда имели большое значение. На парадах часть могла щегольнуть на короткое время строевой, чисто фронтовой выправкой, тогда как на смотру производивший его начальник проверял боевую готовность части во всех отношениях. С особой тщательностью, с особым рвением готовясь к парадам, на смотрах подводили результаты работы за определенный период.

Прохождение солдат и офицеров Корниловского Ударного полка со знаменами

Но в жизни 1-го Армейского Корпуса в Галлиполи в отношении смотров и парадов произошла некоторая «переоценка ценностей».

Кто бы мог сказать, что та грязная, оборванная, голодная толпа, которая в начале ноября 1920 года заполняла десятки пароходов на Константинопольском рейде, может быть снова обращена в воинскую часть, достойную наименования «1-й Корпус Русской Армии»? Казалось, что для этой массы одна участь – за проволоку, в концентрационный лагерь… Первые дни пребывания Корпуса в Галлиполи, когда под пронизывающим холодным дождем тысячи фигур в защитных шинелях бродили по городу в поисках не то что угла, а хотя бы сарая или конюшни, не давали больших надежд на это. И была нужна поистине невероятная вера в Армию, знание ее, чтобы почувствовать, что еще не все потеряно, что есть еще порох в пороховницах… Но необходима была и колоссальная воля, чтобы взяться за этот гигантский труд, – превращение орды беженцев в 1-й Армейский Корпус.

И беспредельно верящий в святое русское дело и Русскую Армию Главнокомандующий поручает эту работу генералу Кутепову. 1-й Армейский корпус Русской Армии был воссоздан только его железной волей.

Одна только возможность вывода частей Корпуса на народ уже показала, что дух Корпуса, его стремление быть воинской частью, снова ожили.

Многие из корреспондентов, видевшие части Корпуса только на кораблях в Босфоре, называли эти парады «игрой в солдатики». Но тот, кто своими глазом видел галлиполийские парады, особенно парады, состоявшиеся в присутствии Главнокомандующего в середине февраля, тот, если не имеет специальной задачи называть черное белым, должен признать, что в Галлиполи было сделано великое дело возрождения духа Армии и что 1-й ее Корпус снова жив!

В Галлиполи парады являлись смотрами духа – в этом и состояла «переоценка ценностей».

Генерал А.П. Кутепов принимает парад в галлиполийском лагере. 1921 г.

Если следить изо дня в день за галлиполийской жизнью, то, на первый взгляд, может показаться, что парадов устраивалось слишком много. Но принимая во внимание, что в Галлиполи сосредотачивалось до 50 отдельных частей, праздновавших свои полковые праздники, если прибавить к этому смотры и парады по случаю специально-военных праздников и по случаю приезда Главнокомандующего, – то придется признать, что этих «смотров духа» было не так уже много.

Помимо парадов, устраивавшихся по указанным выше причинам, были парады в дни Богоявления и Святой Пасхи. Наконец, войска Корпуса неоднократно принимали участие в религиозных церемониях.

Первый парад войскам Корпуса был устроен 9 декабря – по случаю кавалерского праздника ордена Святого Георгия Победоносца. Хотя по условиям расквартирования только что высадившихся в Галлиполи войск на парад была выведена лишь небольшая часть Корпуса, уже и этот парад показал, что Армия жива.

Первый большой парад состоялся в лагере 25 января – в ознаменование праздника Богоявления Господня. Первоначально парад был назначен на самый день праздника (19 января), но вследствие ненастной погоды его пришлось отложить. Торжественный церемониал, установленный для этого парада, и отличный вид войск дали почувствовать присутствовавшим там французам и другим иностранцам, что в русском галлиполийском лагере не беженцы, а нечто совсем другое. А это и было отчасти целью парада.

Наиболее яркое впечатление как на войска Корпуса, так и на присутствовавших произвел, без сомнения, февральский парад по случаю второго посещения Галлиполи Главнокомандующим – генералом Врангелем.

В первый раз Главнокомандующий посетил Галлиполи во второй половине декабря 1920 года. Но в это время части Корпуса еще устраивались в неприютном Галлиполи, шла еще работа по приведению себя в порядок во всех отношениях, почему большого парада и не планировалось. Но генерал Врангель и тогда уже мог видеть, что работа кипит и дело воссоздания Корпуса находится в верных руках.

Гораздо показательнее был второй приезд. 15 февраля в 8 часов 15 минут утра катер Главнокомандующего, прибывшего на яхте «Лукулл», причалил к молу Галлиполийского порта. Встреченный рапортом командира Корпуса генерала Кутепова, чинов комендатуры и приветствием французского коменданта, генерал Врангель прошел по фронту почетного караула сенегальских стрелков, после чего направился к почетному караулу, выставленному от батальона юнкеров Константиновского Военного училища.

Под звуки Преображенского марша и при восторженных криках юнкеров и собравшихся на пристани офицеров и солдат генерал Врангель обошел фронт караула, на левом фланге которого принял почетных ординарцев. Пропустив юнкеров церемониальным маршем, Главнокомандующий, сопровождаемый громовым «ура», отправился на автомобиле в лагерь. За автомобилем Главнокомандующего, ехавшего с генералом Кутеповым, следовали автомобили с чинами Штаба Корпуса и свиты, с французскими офицерами и с прибывшими на «Лукулле» корреспондентами нескольких иностранных газет.

Около 8 часов 45 минут Главнокомандующий прибыл в лагерь и, остановившись на левом фланге его, принял почетный караул – роту Самурского полка с их старым боевым знаменем. Пропустив караул церемониальным маршем и обойдя расположенный поблизости лазарет лагерного сбора, Главнокомандующий около 9 часов 15 минут прибыл на место парада.

Приезд генерала П.Н. Врангеля в Галлиполи. 1921 г.

Войска были построены «покоем». На правом фланге стала пехота, в центре – артиллерия, на левом крыле – конница. Под звуки Преображенского марша начался обход частей, который продолжался более получаса. На приветствие Главнокомандующего: «Здорово, орлы!» – раздавались дружные ответы и неслось громкое «ура», подхваченное тысячами зрителей.

Выйдя после обхода войск на середину построения, Главнокомандующий торжественно возложил на вновь пожалованных кавалеров знаки ордена Святого Николая Чудотворца. После того, как вновь пожалованные кавалеры встали в строй, Главнокомандующий обратился к войскам с речью, в которой призывал их держаться крепко, не поддаваясь никаким увещаниям. «Недалеко то время, когда нас снова позовет Родина, и мы должны быть готовы», – говорил Главнокомандующий. Здравица за Россию, нашу страдалицу, и тем более дорогую нам Родину, была покрыта долго несмолкаемым мощным «ура» многих тысяч русских людей. Не менее дружно встретили провозглашенные генералами Врангелем и Кутеповым здравицы за армию, за Главнокомандующего и последняя – за генерала Кутепова.

Закончился парад блестящим церемониальным маршем. Стройными рядами проходили в сомкнутых колоннах полк за полком. Впечатление от парада было огромно. Даже люди, прожившее все время с Корпусом в Галлиполи, не ожидали такой внушительной картины.

У иностранных офицеров, несмотря на официальную сдержанность, проглядывало с трудом скрываемое удовольствие видеть такие стройные войска. Один из корреспондентов английских газет, сам бывшей офицер, долго всматривался в проходившие ряды и в конце концов воскликнул, обращаясь к своим коллегам: «Нам говорили – беженцы, но ведь это настоящая Армия!»

На другой день, 16 февраля, при огромном стечении народа состоялся парад войскам, расположенным в городе. В этом параде приняли участие все военные училища и школы, Технический полк и другие части. Этот блестящий смотр произвел сильное впечатление на местное население, едва ли видевшее когда-либо подобную картину.

Но огромное воздействие оба эти парада оказали на сами войска, которые в первый раз увидели себя в сборе и снова почувствовали себя единым. Без сомнения, дни 15 и 16 февраля стали крупным этапом в возрождении духа Армии.

Парад войск в галлиполийском лагере по случаю приезда иностранных гостей. 1921 г.

3 мая, на третий день Святой Пасхи, в лагере и городе состоялись парады войскам Корпуса, которые принимал генерал Кутепов. Прекрасная погода содействовала их успеху, и отрадно, что на них присутствовало много иностранцев и представителей местного населения.

22 мая происходил большой парад по случаю праздника ордена Святого Николая Чудотворца. Войска в лагере заняли в поле свои обычные места против расположения Алексеевского Артиллерийского дивизиона. В это время в церкви Алексеевского Пехотного полка главным священником Корпуса соборне совершалась Литургия, по окончании которой из церкви направился к войскам крестный ход. В центре расположения войск был поставлен аналой, к которому поднесли знамена, штандарты и регалии. По окончании молебствия крестный ход проследовал обратно в церковь. Закончился парад церемониальным маршем, причем во главе парадировавших войск проходили кавалеры ордена Святого Николая Чудотворца.

Большой парад состоялся в городе 12 июля (29 июня ст. ст.), в день Ангела Главнокомандующего. К этому дню приурочили производство выпускных юнкеров в офицеры, благодаря чему церемония приобрела особую торжественность. Кроме всех военных училищ и расположенных в городе частей, на парад были выведены роты и эскадроны от каждой из частей, расположенных в лагере.

Заканчивая краткий обзор парадов, остановимся еще на тех из них, которые производились войскам лагеря и города в дни пребывания в Галлиполи председателя Парижского национального комитета[34]34
  Парижский Национальный комитет появился в результате раскола партии кадетов Его основные идеи начали формироваться в эмиграции, в Париже, видным деятелем партии, историком Церкви А.В. Карташевым. Он и его соратники главную неудачу в борьбе с красными видели в преобладании военного начала, что мешало, по их мнению, восстановить правильное течение экономической жизни на занятых белыми армиями территориях. Отсюда – скептическое отношение не только к А.И. Деникину, но и к армии П.Н. Врангеля. После Крымской катастрофы и эвакуации парижская группа провозгласила «новую тактику», еще раз заклеймив попытки военных восстановить монархию в России, чем оттолкнула от себя часть русской диаспоры. Однако созданный при активном участии А.В. Карташева Национальный комитет принял широкую платформу единения всех антибольшевистских сил.


[Закрыть] А.В. Карташева и в дни посещения Галлиполи членом того же комитета В.Д. Кузьминым-Караваевым и А.С. Хрипуновым.

В оба эти приезда парады устраивались как в лагере, так и в городе. Надо отметить, что гости посетили Галлиполи уже тогда, когда значительная часть Корпуса была отправлена в Сербию в Болгарию. На этих парадах командир Корпуса сердечно приветствовал представителей русской общественности, выражая уверенность, что личное знакомство с Армией придаст им силы с новой энергией бороться за ее сохранение как будущего оплота порядка в России.

Орел на знаменной площадке одной из воинских частей в галлиполийском лагере. 1921 г.

Помимо парадов, войска Корпуса принимали, как было сказано выше, неоднократно участие в религиозных торжествах. На Страстной неделе войска, расположенные в городе, участвовали в перенесении Святой Плащаницы из греческого собора в гарнизонную временную церковь, устроенную на одной из площадей. Через весь город тянулись шпалеры войск с хорами трубачей, игравших при прохождении процессии «Коль славен…».

С большой торжественностью 9 мая прошли закладка и открытие братского памятника на городском «русском кладбище», который был поставлен почившим в Галлиполи русским воинам. Через два с небольшим месяца памятник был готов, и 16 июля состоялось его освящение. На парад вывели роты (эскадроны, батареи) от всех без исключения частей Корпуса. Присутствовали представители всех учреждений, даже гимназия и детский сад!

При войсках были их знамена и орденские трубы. После обхода войск командиром Корпуса начался торжественный чин освящения памятника, совершенный духовенством Корпуса. По окончании богослужения командир Корпуса принял командование парадом и отдал памятнику и памяти погребенных вокруг него воинов первую воинскую почесть, скомандовав: «Всем парадом, слушай, на – караул!» После возложения венков началось прохождение войск мимо памятника церемониальным маршем, причем во главе войск стал сам командир Корпуса генерал Кутепов, за которым шел начальник Штаба генерал Штейфон.

Остается сделать еще обзор произведенных в Галлиполи смотров. Главной целью их была поверка боевой подготовки и готовности войск, отчасти детальное ознакомление с нуждами Корпуса и его чинов. Смотры производились как командиром Корпуса, так и младшими начальниками.

Из смотров командира Корпуса интересно отметить произведенные им несколько раз ночные «тревоги». Такие тревоги были устроены в лагере 18 мая и 1 июня, а в городе – 23 июня. Подобные вызовы войск ночью, без всякого предупреждения, буквально «по тревоге», показали, что «мы готовы».

Большое впечатление произвел инспекторский смотр для командированного по повелению Главнокомандующего генерала Экка. С 24 марта по 9 апреля генерал Экк объезжал части Корпуса, знакомился с бытом войск, проверял строевую подготовку и хозяйственную часть, а также принимал жалобы.

В приказе по поводу этого смотра Главнокомандующий, указывая на некоторые недочеты и приказывая разобраться с признанными основательными жалобами, объявлял, что:

«Благодаря железной воле командира Корпуса, генерала от инфантерии Кутепова, Корпус, несмотря на исключительно тяжелые моральные и материальные условия, представляет собою мощный воинский организм, которому и впредь не страшны никакие испытания».

Заканчивая настоящий очерк, следует еще раз указать, что на смотрах строевой и боевой подготовки части Корпуса показали, что они могут вступить в борьбу с врагами Родины и с честью вести эту борьбу. На парадах же, являвшихся «смотрами духа», воинские чины явили, что они не только могут вести борьбу, но и желают этого.

Общий войсковой парад 9/22 мая 1921 г.

Наконец, эти «смотры духа» дали Главнокомандующему и командиру Корпуса уверенность, что за ними стоит и пойдет, куда они прикажут, твердая и сплоченная духом воинская сила. А это давало им нравственную опору и право быть твердыми в их сношениях с иностранцами.

Вот почему иностранные представители, равнодушно наблюдавшие за занятиями Корпуса по боевой подготовке, всегда с чрезвычайным вниманием всматривались в ряды русских войск на парадах.