Текст книги "Галлиполийский крест Русской Армии"

Хозяйственные предприятия Корпуса

В первые же дни в Галлиполи вся масса голодного люда, прибывшего из Крыма, вдруг столкнулась с незатейливыми соблазнами местного рынка, и вообще с такой странной после пустого крымского рынка возможностью все купить: и сахар, и мануфактуру, и обувь… Но на что купить?

У одного была четверка табаку, у другого – кусок кожи или мыла, кое-что давали и за наши «врангелевские» деньги, которые в первые дни котировались на местной бирже от семи до трех, а позднее и до одной лиры за миллион рублей; «донские», «керенские» и «николаевские» шли дороже.[51]51
  Речь идет о денежных знаках времен Гражданской войны. К 1921 году их находилось в стране огромное количество. Центральную роль играли эмиссии Добровольческой армии, ибо средств на ее содержание не было. По инициативе «Донского экономического совещания» при Ростовском отделении Госбанка в начале января 1918 года донские власти хотели приступить к печатанию собственнных дензнаков, которых предполагалось выпустить 300 миллионов Фактически эмиссия началась только весной, прерываясь приходом красных частей. Всего было отпечатано 5 миллионов рублей в «донской валюте», хотя печатание продолжалось и позднее, в перерывах между наступлениями Красной армии. В связи с хождением на территориях, отвоеванных Добровольческой армией, множества денежных суррогатов, встал вопрос о единой денежной системе, однако на практике его реализовать не удалось. Последняя значительная эмиссия была осуществлена в Крыму, когда полуостров почти полтора года был во власти Белой армии (до 15 ноября 1920 г.) В этот период в обращение было выпущено почти 177 триллионов рублей, но они обесценивались катастрофически быстро, а по отношению к иностранной валюте их стоимость была просто ничтожной. К моменту эвакуации фунт стерлингов в Крыму стоил, например, свыше миллиона «врангелевских» рублей, а кусок колбасы в 5 фунтов (чуть больше 200 гр) – почти полмиллиона рублей.


[Закрыть]

Желание поскорее устроиться, нанять комнату, приготовить пищу для семьи, увеличить как-нибудь голодный паек вынуждало многих рискнуть продать последние предметы обмундирования, золотые ценные вещи, часто – отцовские часы, а иногда и нательные кресты.

Под непосредственными воспоминаниями Крыма офицеры-инвалиды открыли в одном из пустых магазинов в центре города комиссионный магазин с аукционом при нем. Чего-чего там не было и кого там не было! Стали расти комиссионные магазины в городе, но главным местом сбыта нашего последнего добра явилась небольшая площадка с деревом на главной торговой улице, где возник так называемый «толчок», или «толкучка». Она стала с утра набиваться разношерстной толпой, главным образом, нашей – изголодавшейся и не сумевшей сразу взяться за работу интеллигенцией и молодежью, а также массой местных и окрестных жителей, спешивших воспользоваться неожиданным случаем купить за бесценок самый разнообразный, а часто и невиданный в Галлиполи товар. Купить там можно было все, начиная от тончайших кружев и изящных рукоделий, прекрасных костюмов, кусков материй и т. п. до всевозможных предметов военного обмундирования, снаряжения и даже вооружения. Наряду с истинно нуждающимися, вся накипь Армии, приехавшая с ней в Галлиполи, спешила «загнать» все легко ей доставшееся и в суматохе эвакуации приобретенное. У дерева посреди толкучки сама собой образовалась импровизированная биржа, где ежедневно котировались и переходили из рук в руки миллионы разной валюты, начиная с «царских», «врангелевских», «колчаковских» и т. п. и кончая никогда не бывшими в употреблении, а лишь успевшими прибыть из Англии к эвакуации Крыма новыми деньгами Русского Правительства.

Покупателями являлось, конечно, прежде всего и шире всего, местное население, а по праздничным дням – толпы окрестных жителей; покупали заезжие французские моряки и местные сенегальцы; покупали, бесспорно, особенно предметы обмундирования и вооружения, агенты армии Кемаля-паши. Все они настойчиво сбивали продажные цены, опустившиеся сразу до возмутительного и объяснимого только крайней нуждой продавцов минимума.

Толкучка была, конечно, прямым следствием первых дней неустройства и общего беспорядка, когда пароходы все прибывали и выбрасывали новые толпы голодного и неуверенного в завтрашнем дне русского люда.

Но постепенно начали устраиваться, а командование обратило внимание на сбыт военных вещей и оружия, а затем и на самый факт существования толкучки, и она была запрещена; да и продавать вскоре было уже нечего. Материальные средства русской беженской толпы истощились.

И вот, сначала женщины, а потом и мужчины, наиболее предприимчивые и приспособляющиеся, свободные от повседневной службы, начинают организовывать первые хозяйственные предприятия – лавочки и лотки по продаже мелочного товара. Появляются русские вывески, открываются первые русские рестораны. Все это возникало по большей части на очень незначительные средства, главным образом, из паев в складчину. На 4–7 лир покупали табак, инжир и папиросную бумажку – и торговля на лотке, на отдельном столике закипала; обслуживала она, главным образом, своего же брата – русского, так как местное население покупало у своих, хотя цены у наших торговцев были обычно ниже рыночных. Такие скромные торговые предприятия, особенно в неделю получения Корпусом лир, давали довольно хороший доход: маленький капитал оборачивался быстро и за полмесяца нередко удваивался; однако на это надо было затрачивать целые дни, сидеть на открытом воздухе – доход доставался тяжело.

Рестораны – это уже были крупные предприятия, требовавшие для начала дела значительных средств, так как они стремились самой обстановкой создать некоторый уют, привлечь посетителей музыкой и рекламой. К Рождеству в городе было уже три ресторана с неизбежными названиями: «Яр», «Медведь» и «Теремок», рассчитанные не на русского, хотя и любящего кутнуть, но безденежного, а на иностранного посетителя; там завели не только русскую водку, но и «цыган», кабаре, зазывавшую посетителей музыку и т. п. и т. д.

Более здоровым и необходимым начинанием среди первых попыток улучшить и удешевить наш быт была организация кружком лиц гарнизонной столовой. Небольшой паевой капитал (1646 драхм), усиленный субсидией Штаба Корпуса (600 драхм), позволил нанять и оборудовать двухэтажное помещение в центре Галлиполи; низ был занят столовой, а верх библиотекой-читальней и аудиторией для лекций. В столовой можно было получить по дешевой цене обеды, ужины, чай, прочесть газеты; часто в ней устраивались товарищеские собрания и обеды различных офицерских объединений. Организованная наряду с частными предприятиями гарнизонная столовая должна была, наподобие гарнизонных собраний, служить одним из средств воспитания во внешнем поведении воинских чинов, значительно разболтавшихся за время эвакуации.

С середины января в городе по частному почину группой офицеров была организована русская пекарня. Наняли сарай в центре города, сами носили кирпичи и камни, сложили печку и начали выпекать хороший белый «русский» хлеб. Первые месяцы расходилось 4 выпечки в день, что составляло 400–500 хлебов. На Пасху выпекли до 600 куличей, затем число выпечек стало падать.

Кроме чисто торговых предприятий, в городе чины Корпуса сумели организовать небольшие сапожные мастерские, прачечные, портняжные, красильни, парикмахерские и др.

Лагерь оставался в стороне. Там торговали греки, турки-разносчики; конкуренции не было, цены вздувались. Случайные деньги, которые были у небольшой части чинов Корпуса, позволили возникнуть лавочкам при полках; это были чисто частные торговые предприятия, и их в ту пору нельзя было считать полковыми лавками прежнего узаконенного типа. Эти новые торговые предприятия отвечали потребностям частей лишь тем, что они были тут же, под рукой, но цены в них были явно высокие.

К концу декабря картина значительно изменилась благодаря заботам неизменно внимательного к нуждам Корпуса Главнокомандующего. По его приказу были отпущены крупные денежные суммы на устройство корпусных лавок. К сожалению, эти суммы не поступили непосредственно в распоряжение Корпуса, где могло образоваться потребительское общество «многолавочного» типа, а были обращены в Константинополе на закупку частью случайных, а частью недоброкачественных товаров для будущих лавок. Часть груза, как водится, утекла и усохла в пароходных трюмах, а часть была расхищена при выгрузке и хранении в Галлиполи, так как весь груз прибыл без всякого предварительного предупреждения, и ничего по организации торговли предпринято не было. Таким образом, возникли (с 1 января) центральные лагерные лавки, получавшие для оборота крупные суммы, но в товаре, из которого часть (100 мешков орехов, изюм, чернослив и др.) явилась балластом этих лавок. Дальнейшую закупку товаров на освобождающиеся от проданного товара суммы дивизионные лавки производили исключительно в Галлиполи у оптовиков.

Значение дивизионных лавок выразилось в следующем.

Лавка при штабе Пехотной дивизии за семь первых месяцев 1921 года (по 1 августа): 1) приобрела товара на 193 462 драхмы 60 лепт и продала на 178 680 драхм 35 лепт, т. е. в среднем в месяц давала полкам пехотной дивизии товаров на 25 526 драхм; 2) резко понизила цены на наиболее ходкие товары, как, например, на сахар, табак и др., которые было приказано продавать по ценам ниже покупных; 3) поддержала субсидиями (по 2000 драхм) полковые лавки; 4) уплатила из чистой прибыли расходы по приему в лагере посетивших Корпус гостей; 5) поддержала оборудование лагерного театра (2500 драхм) и Штаб-офицерских курсов при Марковском полку (390 драхм), устроила общедоступную парикмахерскую (1300 драхм) и оборудовала хлебопекарню (2600 драхм). Последняя была расположена во дворе Штаба дивизии и с 28 марта ежедневно выпекала хороший белый хлеб, расходившийся в пределах Пехотной дивизии (от 86 до 400 хлебов в день).

Одновременно с открытием дивизионных лавок в городе возникла мысль создать кооперативное товарищество. В начале февраля группа уполномоченных от частей начала вырабатывать проект устава, положив в основу его нормальный устав Обществ потребителей, хотя, по мысли учредителей, это кооперативное товарищество должно было не только удовлетворить потребителей, но и организовать мелкое производство, мыслимое в условиях галлиполийской жизни.

Генерал А.П. Кутепов с галлиполийцами и одним из священников. 1921 г.

В нормальный устав были внесены следующие положения: вступительный взнос – 20 лепт, паевой взнос – 2 драхмы. Управление делами кооператива возлагалось на: а) собрание уполномоченных (по 1 от 100 членов, избираются на общих собраниях членов-пайщиков данной части) и б) правление из 9 членов, избранных собранием уполномоченных; ревизионную комиссию из 4 членов (один из них назначается командиром Корпуса). Чистая прибыль, за отчислением из нее не менее 20 % в запасной капитал и не менее 10 % в основной, распределялась собранием уполномоченных в дивиденд на паи (не свыше 8 %) и на другие уставные цели. Устав был утвержден командиром Корпуса. Так впервые в военной среде возникло товарищество под названием «Военный кооператив при 1-м Армейском Корпусе» – на чисто кооперативных началах, с выборными органами управления.

Была ли жизненна мысль об учреждении кооператива среди чинов Корпуса? Как известно, теоретики кооперативного движения устанавливают пределы его распространения, отсекая от активного участия в нем элементы крайней бедноты людей с необеспеченным или очень ограниченным месячным доходом: таковые не могут создавать и вести самостоятельное хозяйственное предприятие.

Чины Корпуса, как известно, в главной своей массе – люди, не получавшие никаких доходов и определенного содержания; выдававшееся им пособие в размере одной-двух лир (а позднее поллиры в месяц) даже в галлиполийском скромном обиходе являлось слишком ничтожным. Среда потребителей с такими покупными способностями была, конечно, крайне неподходящей для развития кооператива; кроме того, предшествующий опыт военных кооперативов и экономических обществ, возникавших в период борьбы на Юге России, оставил среди чинов Корпуса не совсем добрую память. Однако несмотря на все это идея кооперативного товарищества была сочувственно встречена во всех частях; в первые же дни записалось до 500 членов, избравших из своей среды уполномоченных. Первое учредительное собрание состоялось в феврале: избрали правление кооператива, утвердили планы и сметы его деятельности. Было предположено принять в ведение кооператива гарнизонную столовую, пекарню и комиссионный магазин; предполагалось открыть, кроме магазинов, парикмахерскую и мастерские – фуражечную и офицерских вещей. Для осуществления всего этого у правления было лишь 840 драхм паевых взносов, или, по тогдашнему курсу, около 100 лир. Эта сумма позволяла открыть на первых порах лишь небольшую потребительскую лавку в лагере; в марте там началась торговля, с 10 апреля открыл торговлю магазин в городе. Дабы изыскать пути к увеличению средств кооператива, председатель и один из членов выехали в Константинополь. Там местное отделение Центросоюза не могло ничем прийти на помощь, при всем сочувствии новому кооперативу, и только Штаб Главнокомандующего дал разрешение начальнику снабжения Армии выдать кооперативу товара на сумму около 2700 драхм. Деньги, вырученные от продажи этого товара, составили основной капитал кооператива.

До 1 сентября главный магазин продал товаров на сумму 124 023 драхмы 10 лепт, или, в среднем, в месяц на 253 49 драхм.

То есть в среднем в день в магазине бывало до 300 покупателей, исключительно русских, из них каждый в среднем купил за 4 месяца на 2 драхмы 68 лепт. Членов кооператива было не свыше 540.

Табл. № 38.

Посещаемость главного магазина 1-го Армейского Корпуса и количество вырученных средств с мая по август 1921 г.

Работа кооператива протекала в крайне тяжелых условиях – без денег, при скудном кредите со стороны местных оптовиков, вне возможности покупать товары из первых рук; кроме того, кооперативу приходилось считаться с затруднительными торговыми рогатками греческого правительства, лишаясь из-за этого часто продуктов первой необходимости; резкие колебания курса драхмы тоже тяжело отражались на ценах и ведении торгового дела.

Несмотря на это, кооператив сыграл значительную роль как наиболее крупное торговое предприятие чинов Корпуса; он снабдил их значительным количеством хорошего и дешевого товара; установив минимальные средне-рыночные цены, повлиял на цены в городе, особенно на предметы первой необходимости; учредив парикмахерскую и поддержав гарнизонную столовую, кооператив пошел навстречу удешевлению и улучшению офицерского быта. По мере эвакуации частей постепенно закрывались различные предприятия кооператива, и, наконец, 29 ноября 1921 года закончил свою деятельность магазин в городе.

В области культурно-просветительной кооперативу не удалось сделать ничего. На первых порах была мысль устроить при кооперативе кинематограф и библиотеку-читальню при гарнизонном собрании, но отсутствие средств не позволило оборудовать ни того, ни другого.

Галлиполийский опыт лишний раз подтвердил прочный теоретический вывод, что в среде совершенно необеспеченной кооператив, как общественное хозяйственное предприятие, идущее по путям рочдэльских ткачей, явление не жизненное. Тут были лавки, сколоченные «на бедную складчину» и руководимые группой интересовавшихся делом людей, но кооператива, конечно, не было, и дело теплилось с большим трудом, покоясь лишь на кредите местных оптовиков.

Следует отметить еще оригинальные хозяйственные предприятия, возникшие в Корпусе. Уже с первых дней жизни в лагере отдельные воинские чины стали ходить в недалеко от лагеря расположенные горы, откуда можно было выносить годные для топлива дрова. Эти дровоносы продавали затем эти связки дров в городе русским и местным жителям, что давало в среднем за один раз от 2 до 4 драхм. Позднее к этому промыслу присоединилось выжигание угля, легко сбывавшегося в городе, ибо низкие цены наших угольщиков были вне конкуренции. Потом даже возникла мысль об объединении угольщиков в артели по производству и сбыту угля; осуществить этого не удалось ввиду начавшегося отъезда частей из Галлиполи.

Какую роль вообще сыграли частные хозяйственные предприятия в жизни Корпуса? В общем, конечно, скромную. Ничтожные оборотные и покупные средства чинов Корпуса не давали возможности конкурировать с местным торговым рынком и поддерживать свои предприятия. Если взять наиболее крупные торговые предприятия, коими явились дивизионная лавка и магазин военного кооператива, то и они по 1 августа продали товара на 280 056 драхм, или на 25 000-26 000 турецких лир, в то время как чины Корпуса получили за эти месяцы пособия на приобретение предметов первой необходимости в сумме 280000 турецких лир, т. е. ⁹/₁₀ русские затратили вне своих предприятий на местном рынке.

Первые месяцы еще шла продажа привезенных с собою вещей, и собственные хозяйственные предприятия поддерживались и развивались; но затем, когда собственные средства стали истощаться и вся покупная способность чинов Корпуса свелась к расходованию ежемесячных пособий, а наряду с этим успели открыться в городе несколько лавок частных предпринимателей, лавка Земского Союза, а позднее Белого Креста, – многие хозяйственные предприятия чинов Корпуса стали замирать.

В заключение – несколько слов о денежных единицах, принятых в Галлиполи, и о влиянии этого вопроса на жизнь хозяйственных предприятий Корпуса.[52]52
  В 1920 г. Галлиполи и прилегающие территории были оккупированы войсками стран Антанты; во Фракии в это время находились греческие войска. Такая политическая и военная ситуация обуславливала хождение в Галлиполи денежных знаков различных государств, но прежде всего Турции и Греции. Пиастр, или куруш, был денежной единицей Турции согласно законам 1844 и 1916 гг.; фактически он являлся разменной турецкой монетой, равной 1/100 турецкой лиры. Драхма (введена в обращение в 1836 г.) – денежная единица Греции, равнялась 100 лептам. Соотношение лирь и драхмы колебалось постоянно, но главным эквивалентом был английский фунт стерлингов, который, например, в 1915 г. равнялся 110 пиастрам (куру-шам), или 1 лире и 10 пиастрам. (Примеч. А. Ибрагимова.)


[Закрыть]

Основной денежной единицей в греческом Галлиполи была драхма; мелкими разменными знаками являлись: универсальные полдрахмы и лепты (100 лепт равняется одной драхме), причем упрощенная расценка товаров шла скачками не меньше полдрахмы. В то же время ближайшим центральным закупочным рынком для Галлиполи был Константинополь со своими турецкими лирами и пиастрами (100 пиастров составляют одну лиру). Биржевые колебания лиры и драхмы отражались друг на друге, и часто очень неожиданно и резко, а это подвергало таким же неожиданным и резким колебаниям цены на товары. Курс лиры испытал за время пребывания Корпуса в Галлиполи колебания от 8 драхм за лиру (при приезде Корпуса) до 15 драхм за лиру (в конце ноября 1921 года).

Вести хозяйственные предприятия в такой обстановке лицам, не связанным ни с центральным рынком, ни с биржей, было чрезвычайно трудно.

Деятельность общественных организаций

Помощь общественных организаций в Галлиполи началась в самое тяжелое для Корпуса время. Эти организации, прежде всего, помогли Корпусу организовать питание, а кроме того оказали значительное содействие в поддержке разнообразных мастерских; ими была оказана поддержка театрам, общеобразовательным учреждениям, т. е. всему тому, что до некоторой степени могло сгладить тяжесть пребывания на чужбине и создать из Галлиполи кусочек подлинной России. Оказываемая общественными организациями помощь Армии была оценена как Корпусом, так и командованием.

Венки у памятника в Галлиполи. 1921 г.

Генерал Кутепов приказом по Корпусу так характеризует их деятельность:

«Представительство Всероссийского Земского Союза и Союза Городов в Галлиполи добровольно разделяло с частями вверенного мне Корпуса все тяготы годового пребывания на берегу Дарданелл.

Это учреждение русской общественности широко развернуло свою высокополезную деятельность, оказывая материальную помощь и с неизменной готовностью идя навстречу духовным нуждам частей Корпуса. Внимательно следя за жизнью частей, представительство посильно поддерживало все культурные начинания чинов Корпуса.

Всероссийский Земский Союз и Союз Городов, как представители русской общественности за границей, своим единением с Армией явили залог будущего государственного строительства на твердых началах объединения всех сил для достижения единой великой цели – возрождения Родины.

За сотрудничество в тяжелый период и широкую помощь приношу от лица Корпуса и от себя глубокую благодарность представителю Всероссийского Земского Союза и Союза Городов, действительному статскому советнику Резниченко, его помощнику, действительному статскому советнику Сурину и всем служащим, потрудившимся на пользу нашего общего дела».

И действительно, надо было видеть переполненное посетителями маленькое помещение представительства, чтобы понять, насколько нужны были здесь и этот труд общественных организаций, и их помощь. В представительство приходили с различными просьбами, за справками, за посылками или письмами, а то и просто прочесть свежую газету или узнать какие-либо новости, привезенные из Константинополя курьером.

Представительство являлось звеном, связывающим Галлиполи с внешним миром, неизменной поддержкой всех начинаний, дружеской организацией, проникающей во все части Корпуса с единственной целью облегчить их положение и хотя бы до некоторой степени скрасить тяжелую жизнь.

Вся деятельность общественных организаций в Галлиполи распадалась на несколько направлений «вспомоществования»: трудового, материального, продовольственного и культурно-просветительного. Кроме этого, Всероссийским Земским Союзом была открыта лавка с продажей предметов первой необходимости по заготовительной цене.

Под термином «трудовая помощь» обычно подразумевалась организация мастерских, с одной стороны, обучавших беженцев ремеслам, с другой, – дававших им скромный заработок. В Галлиполи, по условиям жизни военного, в полном смысле этого слова, лагеря, этот вид помощи мог быть назван «трудовой» лишь с некоторым приближением. «Трудовая помощь» общественных организаций в Галлиполи была отлична от той, которая применяется в мирное время для штатских людей. Военные же чины Корпуса жили в условиях, имеющих значительные преимущества, но создающих обстоятельства, мешающие труду «на стороне».

Кроме того, в маленьком полуразрушенном городке, каким являлся Галлиполи, с бедным греческим и турецким населением, привыкшим жить в примитивных условиях, при отсутствии даже крупных кустарных промышленных предприятий, нельзя было бы рассчитывать на какой-либо заработок, так как изделия мастерских не нашли бы никакого сбыта, а такие мастерские, как швейная и сапожная, первое, довольно значительное, время должны были бы работать с большим убытком, приспосабливая одновременно русских мастеров к своеобразным и чуждым доселе требованиям, а туземного потребителя – к новым свойствам продукта. Поэтому постановка «трудовой помощи» в Галлиполи сводилась, главным образом, к помощи Армии в деле оборудования и ремонта, а также к удовлетворению нужды в обуви. Обучение же ремеслам и предоставление заработка отходили на второй план.

Прежде всего, были учреждены так называемые «Центральные учебные мастерские»: столярно-плотничья, сапожная и слесарно-механическая, открытая 22 марта. Одновременно при содействии Американского Красного Креста открылась швейная мастерская, роль которой благодаря условиям, поставленным Американским Красным Крестом, была сведена к роли бесплатного прокатно-посреднического пункта.

В сапожной мастерской в начале ее деятельности работало всего три мастера и один ученик. К моменту же ее ликвидации (5 августа) мастерская обслуживалась 25 мастерами и тремя подмастерьями.

За все время существования мастерской (около 4 % месяца) выполнено:

По пошиву новой обуви. около 1600 заказов; По ремонту ………….. около 5000 заказов.

Из всех этих заказов только 2 % падают на местное население.

Себестоимость исполненных заказов представительство определяет в 6400 турецких лир, при их рыночной стоимости в 9850 лир. Содержание мастерской за все время обошлось в 205 лир. Видимая доходность мастерской, конечно, является только условной, так как все заказы воинских частей исполнялись бесплатно, а заказы частных лиц – по ценам ниже рыночных. Последнее обстоятельство привлекало в мастерскую большое количество русских заказчиков.

В мастерской по условиям работали пять часов бесплатно, делая казенную работу, и три часа, исполняя частные заказы, причем 80 % за их исполнение получали на руки работавшее, а 20 % шло в пользу мастерской. Таким образом, заработок каждого мастера колебался от 15 до 30 драхм в неделю.

Столярно-плотничья мастерская при открытии имела 6 мастеров и одного подмастерья, но уже к концу апреля число работавших в ней было доведено до 15 человек. Число заказов, исполненных в мастерской, определяется в следующих цифрах:

Заказов крупной мебели…………около 250

Заказов мелкой мебели………….около 300

Разных предметов ……………… около 472

Оборудовано помещений……………….8.

Из всех этих заказов 2 % приходятся на местное население.

Себестоимость исполненных заказов – 1075 лир при их рыночной стоимости – 1780 лир и расходах по содержанию мастерской за все время ее деятельности в 160 лир. Условная доходность мастерской определяется в 515 лир.

Постройка обыкновенного стола, рамы, скамеек, шкафа и т. п. в мастерской обходилась около 2 лир; починка же пола или мебели – до 50 пиастров.

Условия работы в мастерской вначале были те же, что и в сапожной, но ввиду незначительного количества частных заказов мастерская перешла на оплату труда, выдавая работавшим сумму, исчисленную в 15 % со стоимости израсходованного материала, что давало недельный заработок каждому мастеру от 15 до 30 драхм.

Мастерская была закрыта 1 августа, после чего рабочие ее, принадлежавшие к категории лиц, переведенных по разным обстоятельствам на беженское положение, организовали столярно-плотничью артель, которой удалось через посредство греческих властей получить большой строительный заказ в окрестностях г. Родосто.

Слесарно-механическая мастерская при открытии имела трех мастеров. В середине же июля в мастерской работало уже 10 мастеров и 2 подмастерья, а также было открыто вулканизационное отделение для ремонта автомобильных камер и покрышек.

Табл. № 39–40

Экономическая и учебная деятельность мастерских 1-го Армейского Корпуса в Галлиполи

За все время мастерской исполнено 1794 заказа, из которых 310 составляло изготовление новых изделий и 1484 – починка старых. Количество заказов местного населения в этой мастерской достигло 5 %. Рыночная стоимость исполненных заказов исчислялась суммой 3700 лир при их себестоимости в 2300 лир. Содержание мастерской обходилось в 195 лир, условная доходность – в 605 лир. Работы по изготовлению кипятильника, куба и т. п. предметов представительство определяло в стоимость 4 лиры с материалом; починку, лужение, ремонт кухонь – до 2 лир. Рабочий труд оплачивался в мастерской по % драхмы в час, что давало в неделю от 25 до 60 драхм. Помимо заработка, работавшие во всех этих мастерских получали бесплатные обеды на питательных пунктах Всероссийского Земского Союза, что вместе с французским пайком значительно улучшало жизнь.

Швейная мастерская при открытии имела в своем распоряжении 15 швейных машин, предоставленных мастерской представителем Американского Красного Креста в Галлиполи. К сожалению, условия пользования машинами были крайне стеснены «инструкцией», которая разрешала работать на них дамам для изготовления предметов исключительно для них же самих или для их детей. Какая-либо другая работа, в особенности изготовление военного обмундирования и даже мужских вещей, запрещалась. В начале июля 10 машин были взяты Американским Красным Крестом обратно, и работа до закрытия мастерской (1 августа) производилась только на 5 машинах. За все время в мастерской было исполнено свыше 1500 разных вещей (юбок, кофточек, гимнастерок, белья и проч.). Мастерской пользовалось около 90 живущих в городе дам, имевших в последние два месяца, вследствие смягчения Американским Красным Крестом указанной выше инструкции, довольно значительный по местному масштабу заработок.

В начале июля была открыта при поддержке Всероссийского Земского Союза мастерская Сводно-Гвардейского батальона, субсидировавшаяся Союзом и во время ее дальнейшего существования. Мастерская имела два цеха: сапожно-починочный и портняжный, обслуживалась исключительно чинами батальона и значительно облегчала нужды своей части в платье, обуви и головных уборах, изготовлявшихся по крайне низким ценам; например, шитье гимнастерки с прикладом мастерской обходилось в 20–22 пиастра, шитье брюк – в 7–8 пиастров, фуражки – 4–5 пиастров и т. д.

За время существования мастерской было исполнено 820 заказов, а число работавших колебалось между 18–20 мастерами в обоих цехах.

Мастерская при Беженском батальоне открылась в конце марта в составе швейно-портняжного и сапожного цехов и в дальнейшем субсидировалась как инструментами, так и починочным материалом В.З.С. Работала мастерская до начала сентября, имея в среднем в сапожном цехе 6 человек, в портняжном 3 человека.

Мастерской за это время было выполнено:

пошито новой обуви ……………… 130 пар

починено старой обуви …………… 490 пар

швейно-портняжных изделий … 430 заказов.

К числу субсидируемых Всероссийским Земским Союзом надо отнести и слесарную, столярную и сапожную мастерские при лазарете 1-й Пехотной дивизии, открытые в конце марта. Число работавших в мастерских достигало 16 человек. За время работы ими было исполнено:

слесарной …………………… 250 заказов;

сапожной:

новой обуви …………………… 270 пар

починено старой обуви ………….360 пар;

столярной …………………… 150 заказов.

Сапожная мастерская при 2-м Кавалерийском полку была открыта В.З.С. в последних числах июля, имея четыре мастера, но уже в конце августа мастерская эвакуировалась вместе с полком в Сербию.

Все мастерские при частях снабжались представительством инструментами, материалами, что давало возможность значительно облегчать нужды своих частей в ремонте и починке.

Всего представительством на «трудовую помощь» с 1 апреля по 1 октября было израсходовано 1568 лир 53 пиастров[53]53
  В эту сумму вошли: уплата содержания, аренда и покупка вспомогательного материала Что же касается стоимости основного материала, затраченного мастерскими – о нем будет сказано ниже. (Примеч. авт)


[Закрыть].

Материальная помощь представительства общественных организаций в Галлиполи была чрезвычайно разнообразна. Как части, так и отдельные лица обращались к представителю с различными просьбами, начиная от выдачи ботинок до приобретения яиц к пасхальным праздникам. Были просьбы существенные, вызываемые суровой необходимостью, когда просители, стесняясь и конфузясь, рассказывали о своих нуждах; но были и такие, в которых сквозило явное желание что-нибудь «сорвать», чтобы улучшить свое материальное положение.

Возможность помощи в виде сметных ассигнований В.З.С. не позволяла не только широко поставить дело материальной помощи, но даже удовлетворить особо острую нужду в необходимом. Но все же как ни мала была эта помощь, она всегда была нужна. Нижеприведенные данные вполне иллюстрируют направления расходов:

устройство памятников …………..82 лиры

музыкальные инструменты для воинских

частей …………………………….. 700 лир

изыскательные инструменты ………. 45 лир

инструменты для починочных мастерских

при воинских частях………………..433 лиры

материал для обуви и одежды …….. 4160 лир

слесарный и столярный материал для

мастерских при воинских частях …….. 558 лир

сельскохозяйственный инструмент ….. 9 лир

белье ………………………….. 1725 лир

одежда …………………………. 414 лир

мыло …………………………..982 лиры

писчая бумага …………………… 309 лир

горючие материалы……………… 363 лиры

парикмахерские принадлежности …. 61 лира

укупорочные материалы …………… 14 лир

табак ……………………………. 18 лир

рыболовные сети ………………….. 6 лир

протезы и лекарства ……………… 170 лир

очки и пенсне ……………………. 27 лир.

К этому же виду помощи надо отнести и мероприятия по улучшению быта:

устройство храмов ……………….. 107 лир

устройство офицерских собраний

и столовых………………………… 731 лира

устройство огородов ………………. 38 лир

устройство бань ………………….. 85 лир

оборудование общежитий семей

офицеров ……………………………13 лир

устройство водоснабжения ………….90 лир.

Большая разница в суммах, ассигнованных на устройство офицерских собраний и общежитий для семейств офицеров, объясняется тем, что на организацию последних было ассигновано около 2 тысяч лир Главнокомандующим, тогда как войсковых сумм на устройство первых не имелось.