Текст книги "Галлиполийский крест Русской Армии"

Приложение IV

Сообщение Французского командования русским беженцам

После эвакуации Крыма русские беженцы без помощи Франции должны были бы погибнуть от голода и болезней. Из человеколюбия, не имея в виду никакой политической цели, Франция приняла на себя заботу о беженцах и содержит их уже почти пять месяцев.

Это содержание обходится Франции в 40 миллионов франков в месяц. За пять месяцев ею истрачено почти 200 миллионов франков, тогда как гарантии, данные русским командованием и заключающиеся в судах, сырье и т. д., представляют собою едва 30 миллионов франков.

Франция счастлива тем, что она могла спасти около 100 тысяч русских, но, будучи сама сильно изнурена войной, она не может продолжать бесконечно приносить столь тяжелые жертвы.

Для всех русских беженцев является вопросом достоинства и чести принятие предложенных им способов выйти из положения беженцев и честно добывать своим трудом средства для существования.

Независимо от этого вопроса чести для беженцев является также вопросом насущной необходимости обеспечить себе честное и достойное существование трудом, так как Французское правительство вынуждено рано или поздно прекратить их содержание.

Приложение V

Объявление Французского командования русским беженцам

Господин Серебровский, председатель Бакинского нефтяного комитета, сообщил французскому командованию следующее:

«Бакинская нефтяная промышленность нуждается в рабочих руках и просит Вас соизволить разрешить военным русской армии, кроме офицеров, отправиться в Баку, где они будут работать в нефтяных предприятиях и на Каспийское море.

Даем абсолютную гарантию, что они не будут преследоваться и что по окончании летнего сезона, который начинается 20 мая, будут отправлены по своим домам.

Они будут пользоваться жалованьем и содержанием, как и остальные рабочие Баку и согласно правил профессиональных союзов.

В настоящее время нуждаемся в 6000 рабочих, из коих 4000 – не специалисты, а 2000 – специалисты (рабочие по бетону, столяры, рабочие и специалисты для мостов)».

В ближайшее время один пароход будет послан для принятия беженцев, желающих принять условия, которые им предложены для отправки в Баку.

Уверяем беженцев, что они могут свободно выражать свое мнение, не боясь никакого преследования.

Приложение VI

(Перевод с французского)

Важное объявление

По распоряжению верховного комиссара Французской Республики на Востоке и командира Оккупационного корпуса, доводится до сведения русских беженцев, что Французское правительство решило отменить в скором времени все кредиты на их содержание. Беженцы должны, таким образом, выбрать одну из следующих альтернатив:

1) вернуться в Советскую Россию;

2) отправиться в Бразилию;

3) добывать пропитание своими средствами. Французское правительство, не желая быть свидетелем нового выступления армии Врангеля против советской власти, не видит более разницы между гражданскими и военными беженцами. Всякий, кто захочет воспользоваться одним из предложенных выходов, может быть удовлетворен.

В качестве справки сообщается русским беженцам: 1) что их соотечественники, недавно высадившиеся в Новороссийске, были приняты без затруднений; 2) что в Бразилии, стране здоровой и заселенной многими европейцами, они могут быть уверены, что найдут средства к существованию и останутся русскими подданными.

Пароход «Решид-Паша», идущий с Лемноса на Одессу, прибудет в Галлиполи 28 марта, имея 250 свободных мест. Другие пароходы будут следовать.

Русские беженцы, желающие вернуться о Россию или отправиться в Бразилию, должны записываться. Полная дисциплина, свойственная русским в Галлиполи, дает уверенность, что все предполагаемые операции будут выполнены в полном порядке.

Печать коменданта г. Галлиполи

Приложение VII

Приказ

1-му Армейскому Корпусу № 323

г. Галлиполи 2Змая 1921 года

Я имею основание предполагать, что французское командование намеревается продолжать отправление желающих уехать из Галлиполи. Возможно, что будут предложения ехать в Сербию или Болгарию. Главнокомандующий желает перевезти в Сербию 1-й Армейский Корпус целиком, и потому отправление отдельных людей и групп ведет лишь к разложению частей.

В настоящее время 1-й Армейский Корпус является единственной крепкой Русской силой, на которую обращены надежды всех, кому действительно дорого Русское дело.

В полном сознании своей ответственности перед Родиной я не могу допустить развала вверенного мне Корпуса.

Согласно приказа Главнокомандующего отправление в Сербию должно производиться только целыми частями, ибо только при таком порядке перевозки мы не распылимся и сохраним себя как воинскую силу, с которой будут считаться.

Приказываю:

1. Всех, кто пожелает исполнить предложения французского командования и тем прикрывает свои личные шкурные интересы в тяжелые дни Армии, – перевести на беженское положение и предоставить им свободу отъезда.

2. Всех слабых духом, вносящих в ряды войск рознь, сеющих нелепые слухи, – перевести на беженское положение.

3. Списки лиц, указанных в пунктах 1 и 2, представить мне к 27 мая.

4. Всех записавшихся выделить в отдельные команды и перевести затем в Беженский батальон, снабдив каждого удостоверением за подписью командира части и печатью с указанием, что данное лицо переведено в разряд беженцев.

5. Отправление беженцев на пароход должно производиться каждый раз по получении на то моего приказания в полном порядке, командами, при старших.

Приложение VIII

Письмо французского коменданта подполковника Томассена к командиру Корпуса

от 8 августа 1921 года

№ 1669

Командиру 1-го Армейского Корпуса

Генерал Карцев только что принял поручение русского офицера для передачи вызова поручику, начальнику французской базы.

Я имею честь сообщить Вам мой взгляд как на этот случай, так и вообще по данному вопросу.

1. Рассматривая вызов, адресованный поручику Буше, я вижу, с одной стороны, русского, нарушающего дисциплину, с другой – французского офицера, исполняющего данное ему приказание. Я не сомневаюсь, что русская дисциплина наказует подобный поступок. Если, с другой стороны, недостатки в исполнении могут быть приписаны поручику Буше, то следовало о них сообщить мне официально для дальнейшего направления дела.

Но перенесение дисциплинарного вопроса на точку зрения оскорбления личной чести не может быть допущено.

Если оскорбление было несомненно, то не надо было и решения суда, чтобы вызывающий почувствовал свою честь обиженной.

Если, впрочем, решение корпусного суда влияет на отношения русских между собой, оно не может иметь никакого влияния, когда замешаны французские военные.

Поэтому я вынужден отказать поручику Буше в разрешении принятия вызова на дуэль с так называемым «обиженным».

2. Одновременное пребывание в Галлиполи русского и французского военного элемента не составляет социальной группы, где те и другие живут в одинаковых условиях. Вследствие особых обстоятельств, на которых мне не нужно настаивать, между ними существует не равенство, но отношения командования и подчинения, так как местная французская власть имеет поручение заботиться о материальных нуждах русских, в частности – о выдаче ежедневного пайка.

В этих условиях между русскими и французами не может быть частных отношений, но только официальные отношения. Относительно русских французские военнослужащие находятся всегда при исполнении служебных обязанностей. Вот почему я вообще не могу допустить поединка между русским и французом, так как причина столкновения может быть только на служебной почве.

3. Недопустимо также, чтобы, в обход законного порядка, русские вызовы, личные и самовольные, искусственно создаваемые, переносили со служебной на частную почву вопросы, долженствующие оставаться на первой.

Исходя из этого я не могу рассматривать намеренные ссоры, направленные к извращению действующего порядка, иначе, как преднамеренное нападение на личность французского военнослужащего. Меры против виновного не могут выразиться иначе, как в привлечении его к французскому военному суду в Константинополе.

Томассен

Приложение IX

Письмо командира Корпуса французскому коменданту

от 11 августа 1921 года

Командир 1-го Армейского Корпуса

11 августа 1921 г.

№ 7777

г. Галлиполи Полковнику Томассен!

На Ваше письмо от 8 августа за № 1669 имею честь сообщить нижеследующее.

1. Служебное положение французской службы поручика Буше во время столкновения его с полковником русской службы Малевинским, о котором Вы упоминаете, как Вы можете усмотреть из доставленного Вам протокола секундантов, было вполне принято во внимание при обсуждении дела.

Но мне кажется, что никакие служебные обязанности не должны и не могут разрешать лицу, носящему офицерский мундир, грубого нарушения законов приличия и чести по отношению к женщине и избавлять нарушителя от последствий его поступка.

Я знаю, что ни один из уставов любой из культурных армий не вменяет в обязанность своему офицеру применять физическую силу.

Ваше заявление, что надо было решение суда, чтобы вызывающий почувствовал свою честь обиженной, объясняется, конечно, исключительно Вашим незнакомством с правилами, существующими по этому вопросу в Русской Армии. По закону Русской Армии, каждый офицер может принять или послать вызов только с разрешения соответствующего суда чести. Решение этого суда обязательно, конечно, только для русского офицера, однако, по существующим международным обычаям о дуэлях, постановление секундантов одной из сторон всегда и везде почитается заслуживающим внимания.

Международное и уголовное право всех культурных наций всегда выделяло и выделяет вопросы чести в особый кодекс, нравственно обязательный для каждого офицера и дворянина.

2. Ваш взгляд на подчиненное положение русских военнослужащих по отношению к расположенным рядом с ними французским воинским чинам ни в коем случае не может быть разделяем мною.

Находясь в зоне, оккупированной союзниками, русские войска, конечно, обязаны выполнять законные требования высшего командования в Константинополе; но выводить из этого служебное старшинство каждого французского военнослужащего по отношению к каждому русскому невозможно ни на основании права, ни на основании ежедневного опыта. Таким образом, пришлось бы признать преступным поведение русского офицера, защищавшего свою соотечественницу от нападения пьяных французских сержантов (письмо мое № 1202).

Ваше заявление, что относительно русских – «французские военнослужащие находятся всегда при исполнении служебных обязанностей», – логически приводит к возможности такого эпизода, что русский офицер обязан оставаться спокойным зрителем, если за его женой будет ухаживать французский военнослужащий в явно недопустимой форме.

3. Что касается Вашего упоминания о французском военном суде в Константинополе, то подсудность воинских чинов и иностранцев точно определена международными законами и конвенциями.

Устанавливаемый Вами прецедент, что за вызов офицером одной из армий офицера другой армии вызывающий отвечает «как за преднамеренное нападение», совершенно не находит юридического обо снования.

В вопросах чести никакое подчинение и никакие угрозы не могут заставить нас забыть ни своего личного достоинства, ни, в особенности, традиции нашей Армии, знамена которой находятся в нашей среде.

В этом отношении, конечно, никакие соображения о пайках и т. п. не могут повлиять на наше поведение.

В заключение не могу не выразить сожаления, что вопросы чести Вам угодно было перенести в плоскость служебных отношений.

Русский суд чести и секунданты полковника Малевинского в вопросе разрешения обсуждаемого столкновения руководствовались исключительно теми приемами, какие были приняты во французской армии не менее, чем в Армии Русской.

Генерал от инфантерии Кутепов

Приложение X

Список чинов 1-го Армейского Корпуса, погребенных в г. Галлиполи

Врангель Петр Николаевич (1881–1928)[67]67
  Публикуется по: Рутыч Н Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных сил Юга России: (Материалы к истории Белого движения). – М. Regnum – Российский архив 1997. С. 68–73.


[Закрыть]

Генерал-лейтенант Генштаба. Окончил Ростовское реальное училище и Горный институт Императрицы Екатерины II в Санкт-Петербурге. На службу вступил 1 сентября 1891 года рядовым в Лейб-Гвардии Конный полк. В 1902 году выдержал испытание на корнета Гвардии при Николаевском Кавалерийском училище и приказом от 12 октября был произведен в корнеты с зачислением в запас. Во время Русско-японской войны по собственному желанию был определен во 2-й Верхнеудинский полк Забайкальского казачьего войска. В декабре 1904 года произведен в сотники – «за отличие в делах против японцев» и награжден орденами Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» и Св. Станислава с мечами и бантом. 6 января 1906 года переведен в 55-й Драгунский Финляндский полк и произведен в штаб-ротмистры. 26 марта 1907 года П.Н. Врангель был переведен в Лейб-Гвардии Конный полк поручиком. В 1910 году окончил курс в Николаевской академии Генерального штаба, но остался «по собственному желанию» служить в строю своего Лейб-Гвардии Конного полка. В 1913 году – ротмистр и командир эскадрона. В самом начале Первой Мировой войны Врангель стал Георгиевским кавалером – за взятие германской батареи в конном строю (приказ по 1-й Армии от 30 августа 1914 года). В сентябре 1914 года был назначен помощником командира полка. Награжден Георгиевским оружием. 12 декабря 1914 года произведен в полковники. С октября 1915 года назначен командиром 1-го Нерчинского полка Забайкальского Казачьего войска, а 16 декабря 1916 года – командиром 2-й бригады Уссурийской Конной дивизии. 13 января 1917 года произведен «за боевое отличие» в генерал-майоры и временно принял командование Уссурийской Конной дивизии. 9 июля 1917 года назначен командующим 7-й кавалерийской дивизии, а на следующий день, 10 июля, – командующим Сводным Конным корпусом. За прикрытие отхода пехоты к линии реки Збручь во время Тарнопольского прорыва немцев и июле 1917 года постановлением Дум частей Сводного Корпуса награжден солдатским Георгиевским крестом 4-й степени. 9 сентября 1917 года Врангель был назначен командующим 3-м Конным корпусом, но в командование не вступил.

В Добровольческую армию прибыл 25 августа 1918 года, получив через три дня должность командира бригады 1-й Конной дивизии, 31 августа – временно командующего, а 31 октября – начальника дивизии. 15 ноября 1918 года назначен командиром 1-го Конного корпуса и 22 ноября того же года произведен в генерал-лейтенанты – «за боевые отличия».

Главнокомандующий Русской Армией, генерал-лейтенант, барон Петр Николаевич Врангель

26 декабря 1918 года, после встречи на станции Торговой генерала Деникина с Донским атаманом генерал-майором Красновым, было признано необходимым введение единого командования и подчинение Донской армии генералу Деникину, должность которого стала называться Главнокомандующий Вооруженными Силами на Юге России (ВСЮР). Таким образом, на должность Командующего Добровольческой армией 27 декабря 1919 года был назначен генерал Врангель. 10 января 1919 года, после разделения Добровольческой армии на Крымско-Азовскую (генерал Боровский) и Кавказскую, Врангель стал командующим Кавказской Добровольческой армией. В тот же день он издал Приказ по Кавказской Добровольческой армии, где отметил доблесть 1-го Конного корпуса и других частей, освободивших Кубань и Ставропольскую губернию. Генерал поставил новую задачу – освобождение Терека.

В конце января 1919 года П.Н. Врангель тяжело заболел сыпным тифом. В это время исполняющий должность Командующего Армией, начальник штаба Армии, генерал ЯД. Юзефович по приказу Главнокомандующего ВСЮР А.И. Деникина осуществил переброску основных частей Кавказского Добровольческой армии в Донбасс. В конце марта, оправившись от болезни, генерал Врангель прибыл в Екатеринодар, где обнаружил, что основные добровольческие полки сведены в корпус генерала Май-Маевского и ведут тяжелые бои в каменноугольном бассейне. В связи с этим 4 апреля 1919 года он подал секретный рапорт генералу Деникину с предложением считать «главнейшим и единственным нашим операционным направлением – направление на Царицын, дающее возможность установить непосредственную связь с армией генерала Колчака». Генерал Деникин не согласился с этим предложением генерала Врангеля, ибо направлением главного наступления считал линию на Москву – через Харьков-Орел-Тулу. Именно с этого времени начались серьезные разногласия между генералом Врангелем и генералом Деникиным, позже перешедшие в тягостный конфликт.

24 апреля 1919 года письмом начальника штаба ВСЮР, генерала Романовского, генералу Врангелю было предложено принять командование новой Кубанской армией; Кавказскую Добровольческую переименовать в «Добровольческую» с назначением командующим ей генерала В.З. Май-Маевского. Первоначально генерал Врангель отказался от этого назначения, но начавшееся наступление 10-й Красной армии под командованием Егорова от Великокняжеской станицы на Торговую, угрожавшее тылу Добровольческой армии, заставило его по настойчивой просьбе генералов Деникина и Романовского принять командование группой войск, составленной, главным образом, из кавалерийских корпусов. 2 мая 1919 года произошла ожесточенная битва под Великокняжеской, во время которой генерал Врангель лично повел в атаку свои войска, нанес решительное поражение 10-й Красной армии и вынудил ее поспешно отходить к Царицыну.

После этого сражения 8 мая 1919 года Главнокомандующий ВСЮР приказал генералу Врангелю овладеть Царицыном, и 18 июня Царицын был взят. 20 июня в Царицын прибыл Главнокомандующий генерал Деникин – с печально знаменитой «Московской директивой», согласно которой Врангель должен был выйти на линию Саратов-Балашов и далее наступать на Москву через Нижний Новгород и Владимир. В то же время генералу Май-Маевскому было приказано наступать на Москву в направлении Курск-Орел-Тула. П.Н. Врангель считал «Московскую директиву» «смертным приговором армиям Юга России»: в ней отсутствовал маневр, но допускалось разбрасывание сил.

В эти же дни, когда в Сибири шло отступление армии адмирала Колчака, Врангель предложил Деникину «сосредоточить в районе Харькова крупную конную массу в 3–4 корпуса» и действовать на кратчайшем к Москве направлении совместно с Добровольческим корпусом генерала Кутепова. Однако эти предложения были оставлены без внимания, и только когда обнаружилась несостоятельность генерала Май-Маевского (в тылу его армии шло полное разложение), и положение Добровольческой армии стало катастрофическим, генерал Врангель 26 ноября 1919 года был назначен командующим Добровольческой армией и главноначальствующим Харьковской области. Из-за глубокого прорыва конницы Буденного и отсутствия достаточных сил в Добровольческой армии Врангель в рапорте от 11 декабря того же года предложил отвести правую группу армии на линию реки Миус-Новочеркасск, а левую – в Крым. Деникин с этим не согласился, так как считал, что Добровольческая армия ни в коем случае не должна отрываться от Донской армии. В тот же день в Ростове состоялось совещание Главнокомандующего ВСЮР с командующим Донской армией генералом Сидориным и с командующим Добровольческой армией генералом Врангелем, на котором Главнокомандующий объявил о решении свести Добровольческую армию в отдельный Добровольческий корпус и в оперативном отношении подчинить его командующему Донской армией Сидорину. Врангелю поручалось формирование новых казачьих корпусов на Кубани и Тереке. 21 декабря 1919 года генерал отдал прощальный приказ по Добровольческой армии и отбыл в Екатеринодар, где обнаружил, что та же задача мобилизации казачества поручена Главнокомандующим генералу Шкуро. 26 декабря Врангель прибыл в Батайск, где находился штаб Главнокомандующего, и получил предписание отправиться в Новороссийск и организовать его оборону. Однако вскоре пришел приказ о назначении генерала Лукомского генерал-губернатором Новороссийской области.

Оказавшись не у дел, генерал Врангель поселился в Крыму на своей даче. 14 января 1920 года он неожиданно получил от оставившего Одессу и прибывшего в Севастополь генерала Шиллинга предложение принять его должность. Переговоры по этому вопросу со ставкой Главнокомандующего затянулись. Многие общественные деятели, а также генерал Лукомский, командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ненюков и начальник его штаба контр-адмирал Бубнов предлагали назначить Врангеля на место скомпрометировавшего себя одесской эвакуацией Шиллинга. Не получив ответа, генерал подал в отставку, которая и была удовлетворена Деникиным 8 февраля 1920 года. Вместе с П.Н. Врангелем отставку получили также генералы Шатилов, Лукомский, адмиралы Ненюков и Бубнов. В конце февраля 1920 года генерал Врангель покинул Крым и прибыл в Константинополь. Там 18 марта вместе с другими видными генералами Белых армий Юга России он был вызван телеграммой Деникина, предлагавшей 21 марта в Севастополе на заседании Военного совета под председательством генерала от кавалерии Драгомирова избрать преемника Главнокомандующего ВСЮР.

Утром 22 марта 1920 года Врангель прибыл в Севастополь на английском линейном корабле «Император Индии». Военный совет, собравшийся в тот же день, единогласно избрал его новым Главнокомандующим Вооруженными Силами Юга России, и Деникин отдал приказ о назначении. Приняв командование, генерал прежде всего начал восстанавливать дисциплину и укреплять моральное состояние войск, которые к 28 апрелю переформировал в Русскую Армию. Созданное им Правительство Юга России выступило с Декларацией по национальному вопросу и предложило определить форму правления в России «свободным волеизъявлением» в рамках широкой федерации. Наряду с этим Правительство приступило к проведению реформ; в частности, был принят «закон о земле», «закон о волостных земствах» и др. Получив от Франции признание de facto, генерал Врангель приступил к организации 3-й Русской армии в Польше (Русская Армия в Крыму была разделена на две армии).

Вместе с тем после ряда успешных операций в Северной Таврии генерал понял, что за прошедшее время произошло значительное увеличение сил Красной армии, повысилось ее боеспособность. Важным для Советов стало также установление мира с Польшей после подписанного в Риге документа. Неудачный исход десанта генерала Улагая на Кубань в августе 1920 года и Заднепровской операции в сентябре значительно уменьшили силы Русской Армии генерала Врангеля, и в конце октября она была вынуждена отступить в Крым, откуда в ноябре началась эвакуация. Она была крайне оперативно и организовано проведена штабом генерала Врангеля, и, прежде всего, новым командующим Черноморским флотом адмиралом М.А. Кедровым.

После эвакуации, оказавшись в Константинополе фактически без средств, генерал Врангель стремился воспрепятствовать распылению Армии, находившейся в лагерях в Галлиполи и на острове Лемнос. Ему удалось организовать переезд воинских частей в Болгарию и в Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев (Королевство С.Х.С). Сам генерал со своим штабом переехал из Константинополя в Королевство С.Х.С, в Сремски Карловицы (Карловцы), в 1922 году.

Стремясь сохранить кадры Русской Армии за границей в новых условиях эмиграции, П.Н. Врангель отдал 1 сентября 1924 года приказ (подтвержденный 1 декабря того же года) о создании Русского Обще-Воинского Союза (РОВС), первоначально в составе четырех отделов: 1-й отдел – Франция и Бельгия, 2-й отдел – Германия, Австрия, Венгрия, Латвия, Эстония, Литва; 3-й отдел – Болгария и Турция; 4-й отдел – Королевство С.Х.С, Греция и Румынии. В сентябре 1927 года генерал Врангель переехал с семьей из Королевства С.Х.С в Бельгию, в Брюссель, где вскоре неожиданно тяжело заболел и скончался 25 апреля 1928 года. Похоронен в Белграде, в русском храме Святой Троицы.

* * *

С фотографических портретов и снимков барона П.Н.Врангеля на нас смотрит благородное и твердое лицо человека, для которого понятия долга и чести никогда не подлежали сомнению. Таким он и был в действительности. Рыцарь. Однако ни фотографии, ни краткая биографическая справка, конечно, не смогут показать его внутреннего мира и духовного облика. Каким Петр Николаевич был в кругу своих домашних, что для него значила семья, – об этом могут рассказать воспоминания и письма, некоторые из которых мы приводим в отрывках[68]68
  Полностью см.: Квакин А.В «Белый Рыцарь». – «Черный Ворон». – «Милый Петруша» // http://www.kvakin.ru/Documents/vrangelfamily.doc


[Закрыть].

Письмо к супруге от 1 февраля 1915 года

«… Государь проехал через Двинск, не заезжая к нам – от каждого полка были посланы лишь по одному офицеру и 12 казаков. …

Погода стоит всё время прекрасная – тепло и солнечно, лишь последние два дня несколько стало холоднее. Все мы с нетерпением ждём, когда отведут отсюда, хотя мы, и стоя здесь, хозяйственные дела привели в порядок, но главное вырваться с этого фронта – скука и никакого просвета впереди. Живём изо дня в день, производим занятия и лишь изредка представляется возможность сделать немцам какой-либо сюрприз, но, конечно, они скоро станут настолько осторожными, что и тут ничего нельзя будет делать.

Пока кончаю, люблю Тебя, обнимаю и целую тысячу раз. Деток тоже. Да хранит Вас Господь.

Петруша».

Письмо к супруге от 2 сентября 1918 года

«Дорогая Олесинька!

Жив и здоров – очень доволен дивизией, хотя пока крупного дела не было, но впечатление от казаков хорошее. В станицах встречают с распростертыми объятиями и кормят на убой, птицей, арбузами и проч. При дивизии есть [санитарная] летучка – 2 сестры и врач, думаю, по окончании этой операции Ты могла бы также здесь работать.

Напишу при первой возможности, пока обнимаю, да хранит Тебя Бог,

Петруша».

Письмо к супруге, написанное на бланке «Командующий Кавказской Добровольческой Армией» от 9 мая 1919 года

«Дорогая моя Киська,

Сегодня, наконец, отоспался и нашел свободную минутку написать Тебе. Последние 7 дней почти не спал, а четыре – дрался – в результате разбили врага наголову, и он так бежит, что конница моя не может его догнать. Положение последнее время с переходом противника на Манычском Фронте в наступление создалось, как Ты, вероятно, уже знаешь, весьма грозное, я давно это предсказывал; когда мои предсказания оправдались, мне предложили ехать спасать положение, но я поставил условие сосредоточения всех сил, сохранения своего оперативного Штаба и т. д., на что высшее командование не пошло; я отказался принять Манычский фронт и уехал в Ростов; чем Деникин сам выехал управлять Манычскими войсками и, хотя и отбросил противника за Маныч, но не разбил его, и операция грозила затянуться и надолго.

Стали подтягивать войска и их сосредоточили, наконец, всё, что намечал я ранее – образовать чисто конную Армию изо всех Кубанских к.[азачих] ч.[астей] Терских, Астраханских казаков и части Горских частей. Для объединения такой огромной массы конницы начальника не нашли и вновь предложили мне стать во главе новой Армии, которая будет именоваться «Кавказской», а бывшая Кавк. Добр. Армия просто «Добровольческой». Теперь приняли и мои условия … я могу отбросить из состава Штаба всё, что найду нужным, и взять, что нужно. При этих условиях я предложение принял. Приехав для переговоров в Торговую с одним Кусонским и Худяковым и предполагая вернуться вечером в Ростов, застал войска уже сосредоточенными для операции, которая должна была начаться на другой день. Медлить было нельзя, – отложил операцию еще на два дня, ознакомился с обстановкой, объехал все части, сосредоточенные для удара и, усилив свой штаб офицерами Ген. Штаба или Штаба ген. Деникина, 5-го ночью форсировал Маныч, разбил врага и после четырехдневного необычайно упорного боя овладел Великокняжеской. Взял 5000 пленными, 4 орудия, 59 пулеметов и обратил остатки Армии противника в бегство…».

Эти строки генерал писал домой через несколько дней после кровопролитных боев под станицей Великокняжеской. Там 10-я Красная армия потерпела решительное поражение и спешно отошла к Царицыну. Вставал насущный вопрос: каково будет направление следующего удара. П.Н. Врангель, стратегические способности которого признавали многие видные военачальники, считал, что Армии необходимо идти на соединение с крупными боевыми частями А.В. Колчака, которые в июне начали отступление, создать в районе Харькова значительные конные соединения в 3–4 корпуса, а затем двигаться на Москву. Однако генерал А.И. Деникин выдвигает «Московскую директиву», предписывавшую быстрое и решительное продвижение к столице. Врангель назвал эту директиву «смертельным приговором» всей Добровольческой армии. Несмотря на то, что первоначально добровольцам сопутствовал успех и были взяты Воронеж, Орел, целый ряд других пунктов, затем наступление захлебнулось. С этого периода между А.И. Деникиным и П.Н. Врангелем начались серьезные разногласия, закончившиеся увольнением Петра Николаевича и направлением его за границу – для укрепления связей со странами Антанты. Но уже через несколько недель дела стали столь плохи, что Деникин принимает решение собрать Военный совет и избрать нового командующего Добровольческой армией. Это произошло в марте 1920 г. Однако всерьез повернуть ситуацию уже не удалось; после ряда успехов в Крыму и Северной Таврии наступление белых частей захлебнулось, и, с трудом прорвавшись через Перекоп, армия оказалась запертой в Крыму.

Вопрос о возможности эвакуации в одно из европейских государств для перегруппировки сил и продолжения борьбы перерос из стадии предположения в неизбежную перспективу. Вот что сказал Главнокомандующий Русской Армии в одном из своих последних приказов[69]69
  Этот и последующие документы цитируются по Бортневский В.Г. Загадка смерти генерала Врангеля: Неизвестные материалы по истории русской эмиграции 1920-х гг. – СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета. 1996. С. 88–89, 101-102


[Закрыть], отданных еще на родной русской земле:

Приказ

Правителя Юга России и Главнокомандующего

Русской Армии Гор. Севастополь 29 октября 1920 года

Русские люди! Оставшаяся одна в борьбе с насильниками, Русская Армия ведет неравный бой, защищая последний клочок русской земли, где существует право и правда.

В сознании лежащей на мне ответственности, я обязан заблаговременно предвидеть все случайности.

По моему приказанию уже приступлено к эвакуации и посадке на суда в портах Крыма всех, кто разделял с Армией ее крестный путь, семей военнослужащих, чинов гражданского ведомства с их семьями, и отдельных лиц, которым могла бы грозить опасность в случае прихода врага.

Армия прикроет посадку, памятуя, что необходимые для эвакуации суда также стоят в полной готовности в портах, согласно установленному расписанию. Для выполения долга перед Армией и населением сделано все, что в пределах сил человеческих.

Другой земли, кроме Крыма, у нас нет. Нет и государственной казны. Откровенно, как всегда, предупреждаю всех о том, что их ожидает. Да ниспошлет Господь всем силы и разума одолеть и пережить русское лихолетье.